Текст книги "Территория вампиров. Обитатели сумеречного мира"

Глава 4. Говорят врачи

Честно говоря, мне не терпелось расспросить Антона обо всем, что он знает о вампирах. Но московский гость явно демонстрировал, что время еще не пришло и что заниматься сейчас надо не болтовней, а охотой на настоящего кровососа. Впрочем, я уже заметил, что все люди, которые так или иначе связаны с потусторонним миром, немного странные. Они совершают поступки, на первый взгляд, труднообъяснимые. Удивляться или обижаться тут – напрасная трата времени.

Но любопытство – штука такая, с которой совершенно бесполезно бороться. По крайней мере у меня дело обстоит именно так. Сколько раз мне говорили в детстве, чтобы я не совал свой не в меру длинный нос в чужие дела – и все без толку. Все равно мне надо все знать и все понимать. Так уж я устроен.

И я решил попытаться докопаться до истины собственными силами. Первый вопрос – существуют ли вампиры? Очевидно, что да. Антон достаточно много и убедительно рассказывал об этом. Не доверять ему, повторюсь, особых причин у меня не было. Тогда второй вопрос: кто такие эти вампиры? Действительно ли живые мертвецы, встающие из могил? Или все же некие загадочные существа, вроде тех же снежных людей? Ну не может же быть, чтобы официальная наука не давала легендам совсем никакого объяснения!

Но не успел я собраться в библиотеку, как в мою дверь позвонили. Это были – ну кто бы мог подумать! – Антон и Ирина Юрьевна. Теперь нам предстояло потянуть за другую ниточку – отправиться в квартиру, где жил мой несчастный друг.

Эпизод второй. У Лиды

Честно говоря, тащить всю эту компанию к Лиде у меня не было ни малейшего желания. К ней и так ходили всякие следователи из милиции и сочувствующие родственники, теперь только охотников на вампиров не хватало! В ее состоянии нужны в первую очередь тишина и покой, а не визиты незваных гостей, хотя о своем посещении мы ее все-таки предупредили. Но все равно внутри меня шевелилось что-то маленькое и черное. Наверное, совесть. Уж как-то совсем неуверенно звучал по телефону голос Лиды, когда она соглашалась на встречу. Можно понять – ей бы, бедняжке, забыть все поскорее и, насколько это возможно, прийти в себя. А тут заявится гоп-компания и начнет все бередить по новой…

В том, что визит наш был совсем некстати, я убедился, когда Лида открыла дверь. Горе ее не прошло, наоборот, стало еще сильнее – в лице ни кровинки, глаза блестят, как будто она только что плакала, сама еле ходит… «Она хоть ест что-нибудь?» – мелькнула мысль в голове. Хорошо что с Ваней, сыном Володькиным, все в порядке – недавно на улице его встретил, вполне здоровым выглядел пацан…

Но состояние Лиды, казалось, совершенно не смутило ни Антона, ни Ирину Юрьевну. Мы все прошли на кухню, где я приготовил чай (хозяйка квартиры была на это явно неспособна) и открыл принесенный заранее пакет с печеньем. Рассевшись вокруг небольшого кухонного стола, мы приступили к беседе.

Надо сказать, что вел себя Антон как заправский следователь. Не в том смысле, в котором это обычно понимают. Он не стал задавать вопросы в лоб и по сути дела. Вместо этого затеял легкую беседу на отвлеченные темы. Где-то минут через двадцать Лида, до этого напряженная и скованная, немного расслабилась. И вот тогда-то Антон перешел к делу.

– Наверное, вам этот вопрос уже тридцать раз задавали, – виновато улыбнулся он. – Но все-таки: Владимиру никто не угрожал? И самое главное – не появлялось ли у него незадолго до гибели новых знакомых?

– Да нет вроде, – Лида взглянула на меня, словно ища поддержки. – Он вообще с людьми не так легко сходился. Друзей у него было немного, вот Витя знает. По работе с несколькими мужиками общался…

Лида замолчала, пожав плечами.

– Может, он как-то изменился незадолго до гибели? – не сдавался Антон.

– Ну да, я уже Вите рассказывала. Он какой-то бледный стал, усталый. Думаю, на работе перетрудился. Его недавно вроде в должности повысили, вот и работы стало больше…

Ни в какой должности Володю не повышали, это я уже рассказывал. Интересно, Лида обманывается сама или обманывает нас? Но зачем?

– А в чем это выражалось? – бесстрастно спросил Антон.

– Ну, в чем может выражаться усталость? – Лида нетерпеливо пожала плечами. Было видно, что беседа снова начала нервировать ее. – Бледный ходил, сил ни на что не было, спал много… Вялый какой-то, беседовал мало, нервничал все время, а потом какой-то подавленный был…

– И с каждым днем становилось все хуже и хуже?

– Да вроде нет… То лучше, то хуже… Ну почем я помню! – Лида даже немного разозлилась.

Такой я ее видел впервые – обычно это удивительно спокойный и уравновешенный человек. Видимо, смерть мужа очень сильно на нее повлияла…

– Хорошо, – Антон поднялся, явно показывая, что разговор закончен. – Простите, что побеспокоили вас. Если вдруг что-то вспомните… позвоните Вите и скажите.

Лида открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же передумала. Молча проводила нас до дверей, сухо попрощалась. Было видно, что мы со своим визитом пришлись крайне некстати. Я, честно говоря, прекрасно ее понимал.

– Ну, что скажешь? – прервал молчание Антон, когда мы спускались по лестнице.

– Что скажу? Обязательно было вламываться к ней всей троицей? Тоже мне, следствие ведут знатоки… Разбередили мы раны человеку, вот что. Неправильно все это…

– То есть ты считаешь, что она именно потому так нервно отреагировала? – ухмыльнулся Антон. – Могу тебе сказать как старый мент: не потому. Она уже столько таких допросов выдержала, что ей все должно быть по барабану. В крайнем случае могла заплакать, а не разозлиться… Или для нее так отвечать – это нормально?

– Нет, не нормально. Я удивился тоже, но после такой трагедии…

– Даже после такой трагедии человек сильно не меняется, уж поверь. Нам, следователям, нужно неплохо знать психологию. И еще – ты заметил, что она от нас что-то скрывает? У меня на такие вещи глаз наметан…

Я не знал, что ответить. А Антон тем временем продолжал:

– А еще – ты заметил, какая она бледная и измотанная? С чего бы это? Она всегда такая?

– Нет, – я пожал плечами. Это мне начинало казаться действительно странным. – Даже неделю назад все было гораздо лучше. Может, горе…

– И еще одна деталь, – подала голос Ирина Юрьевна, до этого внимательно слушавшая наш разговор. – Ты заметил ее окна?

– Окна как окна. Правда, зашторенные все…

– Вот именно. Зашторенные. Среди бела дня. Поэтому в квартире все время полумрак. И свет она не включала – заметил?

Да, наблюдательностью я явно не отличался. Двое моих спутников красиво и легко посадили меня в лужу. Но сдаваться я все-таки не собирался…

– Вы что, хотите сказать, что вампир теперь ходит к Лиде?

– Очень похоже на то. Конечно, будь нас побольше, наилучшим выходом стало бы установить дежурство, и… Но один человек с кровососом не справится. Что ж, будем думать, что делать дальше…

Заживо похороненные

Пока Антон обмозговывал сложившуюся ситуацию, я в меру своих скромных сил, взялся за поиски ответа на вопрос о том, кто же такие вампиры. И в первую очередь обратился к медицинским изданиям. В конце концов вампиризм может быть результатом какой-нибудь редкой болезни. Ведь рождаются же дети, покрытые шерстью, которых когда-то принимали за оборотней…

Действительно, медики вопросами вампиризма заинтересовались давно и всерьез. Самая банальная версия – мифы о вампирах основываются на событиях, произошедших с заживо погребенными людьми. Оказывается, погребение заживо – событие весьма распространенное, особенно если речь идет о временах, когда не было всяких точных медицинских приборов, а смерть устанавливали, как говорится, на глазок. И получалось, что людей, впавших в коматозное состояние или в летаргический сон, часто принимали за мертвецов и наспех хоронили. Целую коллекцию подобных случаев собрал знаменитый американский писатель Эдгар По, который в рассказе «Заживо погребенные» писал:

Погребение заживо, несомненно, чудовищнее всех ужасов, какие выпали на долю смертного. И здравомыслящий человек едва ли станет отрицать, что это случалось часто, очень часто. Грань, отделяющая Жизнь от Смерти, в лучшем случае обманчива и неопределенна. Кто может сказать, где кончается одно и начинается другое? Известно, что есть болезни, при которых исчезают все явные признаки жизни, но, строго говоря, они не исчезают совершенно, а лишь прерываются. Возникает временная остановка в работе неведомого механизма. Наступает срок, и некое незримое таинственное начало вновь приводит в движение волшебные крыла и магические колеса. Серебряная нить не оборвана навеки, и златой сосуд не разбит безвозвратно. Но где в эту пору обреталась душа?

Однако, кроме неизбежного заключения априори, что соответствующие причины влекут за собой соответствующие следствия, и поскольку известны случаи, когда жизнедеятельность прерывается, не подлежит сомнению, что людей иногда хоронят заживо, – кроме этого общего соображения, опыт медицины и самой жизни прямо свидетельствует, что это действительно бывало не раз. При необходимости я мог бы сослаться на целую сотню самых достоверных примеров. Один такой случай, весьма примечательный и, вероятно, еще не изгладившийся из памяти некоторых читателей, имел место не столь давно в соседнем городе Балтиморе и произвел на многих потрясающее, неотразимое впечатление. Супругу одного из самых почтенных граждан – известного юриста и члена конгресса – постигла внезапная и необъяснимая болезнь, перед которой оказалось бессильно все искусство медиков. После тяжких страданий наступила смерть или состояние, которое сочли смертью. Никто даже не подозревал, да и не имел причин подозревать, что она вовсе не умерла. Обнаружились все обычные признаки смерти. Лицо осунулось, черты его заострились. Губы стали белее мрамора. Глаза помутнели. Наступило окоченение. Сердце не билось. Так она пролежала три дня, и за это время тело сделалось твердым как камень. Одним словом, надо было поспешить с похоронами, поскольку труп, казалось, быстро разлагается.

Ее похоронили в семейном склепе, и три года никто не тревожил могильный покой. По прошествии этого времени склеп открыли, чтобы установить там саркофаг, – но увы! – какое страшное потрясение ожидало ее супруга, который своими руками отворил дверь! Едва створки распахнулись наружу, что-то закутанное в белое со стуком упало прямо в его объятия. То был скелет его жены в еще не истлевшем саване.

Тщательное расследование показало, что она ожила через два дня после погребения и билась в гробу, который упал на пол с уступа или с возвышения и раскололся, так что ей удалось встать. Случайно забытый масляный фонарь, налитый дополна, теперь оказался пуст; впрочем, масло могло улетучиться само по себе. На верхней ступени лестницы, при входе в зловещую гробницу валялся большой обломок гроба, которым она, по всей видимости, колотила в железную дверь, призывая на помощь. При этом она, вероятно, лишилась чувств или умерла от страха; падая, она зацепилась саваном за какой-то железный крюк, торчавший из стены. Так и осталась она на месте, так и истлела стоя.

Мне не трудно было бы рассказать еще много подобных историй, но я полагаю это излишним – ведь и без того не остается сомнений, что людей в самом деле хоронят заживо. И если учесть, как редко, в силу своего характера, такие случаи становятся нам известны, мы вынуждены будем признать, что они, вероятно, часто происходят неведомо для нас. Право же, едва ли не всякий раз, как землекопам случается работать на кладбище, скелеты обнаруживают в таких позах, что возникают самые ужасные подозрения.

Но как ни ужасны подозрения, несравненно ужасней участь самих несчастных! Можно с уверенностью сказать, что никакая иная судьба не уготовила человеку столь безвыходные телесные и душевные муки, как погребение заживо. Невыносимое стеснение в груди, удушливые испарения сырой земли, холодные объятия савана, давящая теснота последнего жилища, мрак беспросветной Ночи, безмолвие, словно в пучине моря, незримое, но осязаемое присутствие Червя-Победителя – все это и вдобавок мысли о воздухе и зеленой траве над головой, воспоминания о любимых друзьях, которые поспешили бы на помощь, если бы только узнали о твоей беде, и уверенность, что этого им никогда не узнать, что ты обречен навеки покоиться среди мертвецов, – все это, говорю я вам, исполняет еще трепещущее сердце ледяным нестерпимым ужасом, перед которым отступает самое смелое воображение.

Картинка, что ни говори, не из приятных. Итак, человека хоронили заживо. Через некоторое время он возвращался к жизни и пытался выбраться из могилы. Предположим, ему это удавалось. И перед беднягой вставал вопрос – а что же делать дальше?

Встать, отряхнуться и пойти домой? Не так все просто. Во-первых, не понятно, кем чувствовал себя выбравшийся из гроба человек? Если речь идет о неграмотном крестьянине из глухой славянской провинции, то вполне вероятно, что он сам себя считал ожившим мертвецом. И в итоге вел себя соответственно.

Даже если «воскресший из мертвых» и сознавал, что он живее всех живых, это не обязательно понимали его родственники и знакомые. Представьте свою реакцию, если в ваш дом придет покойник, которого вы похоронили неделю назад! И это будет реакция просвещенного человека из XXI столетия… Что уж тут говорить о суеверном крестьянине века XVI!

Вот, например, история богемского пастуха – одна из классических «вампирских» историй. Умер в одной глухой деревне пастух. Его, как водится, похоронили, а через пару дней после похорон он начал появляться по ночам и выкрикивать имена некоторых знакомых. Так происходило в течение недели. То ли от ужаса, то ли от инфекции как раз в это время скончалось еще несколько человек. Тогда крестьяне собрались, разрыли его могилу и увидели не тронутое разложением тело. Вбили осиновый кол, но, очевидно, не очень качественно, потому что на следующую ночь пастух-вампир появился в деревне, орудуя осиновым колом как дубинкой, и напал на нескольких односельчан.

Разрыли могилу его и тело большим колом пригвоздили к земле. На следующую ночь он опять появился и нескольких людей задушил. Тогда труп его отдали на сожжение. Мертвый мычал в бешенстве, бился руками и ногами, как живой, а когда начали жечь его, он ужасно кричал, излил множество крови и более не показывался.

Похоже на «классического» вампира? Не очень. Скорее на очнувшегося от летаргического сна живого человека, которого и окружающие, и он сам считают восставшим из могилы трупом. Вполне естественно, что он кричит, когда его сжигают, и проливает кровь. Таким же образом можно при желании объяснить описанные выше случаи вампиризма у южных славян, зафиксированные местными властями. Человек, похороненный заживо и выбравшийся из могилы, начинал волей-неволей «подыгрывать» существующим легендам. Когда он мог безопасно прийти в деревню, чтобы добыть себе что-нибудь съестное? Разумеется, ночью. Где он мог спокойно отдохнуть и набраться сил? Разумеется, только в своей собственной могиле. Так и рождалась легенда о «живых мертвецах».

И в то же время можно перечислить не меньше случаев, которые таким образом объяснить невозможно. Например, рассказанные мне Антоном. Или хотя бы происшествие с моим другом Володей. Поэтому я начал искать дальше. И обнаружил, что за вампиризм в свое время принимали целый букет страшных заболеваний, которые действительно делают человека похожим на живого мертвеца…

Разгадка – в генах

По описанию ближе всего к вампирам находятся люди, страдающие порфиновой болезнью, или порфирией. Это страшное заболевание возникает из-за нарушений в генах. Порфирия открыта сравнительно недавно ввиду своей редкости; кроме того, она может принимать самые различные формы.

Как правило, при порфиновой болезни в крови и тканях человеческого организма начинает нарушаться пигментный обмен. Это ведет к тому, что химический состав крови и тканей меняется, и они становятся чувствительными к ультрафиолетовому излучению, при дневном свете начинает распадаться одна из важнейших составляющих крови – гемоглобин. Продукты распада образуют токсичное вещество, которое разъедает подкожные ткани.

У больных, страдающих порфирией в тяжелой форме, кожа становится тонкой. Если человек длительное время находится на солнце, она приобретает коричневый оттенок, а затем начинает гнить и лопаться, источая гнилостный запах. Кроме того, происходит деформация сухожилий, конечности и пальцы скручиваются, руки становятся как лапы хищной птицы… Знакомая картина? Не случайно во многих фильмах руки – то есть, наверное, правильнее будет сказать лапы вампира – изображаются именно так.

Естественно, все это протекает не безболезненно. Скажу больше – боли при этом очень и очень сильные. Настолько, что у человека, страдающего порфирией в тяжелой форме, происходят изменения в психике. Он начинает есть сырое мясо, высасывая из него кровь. Это немного облегчает страдания организма, поскольку на короткое время обеспечивает его остро необходимым гемоглобином. Но вскоре баланс восстанавливается (или разрушается – это как посмотреть), и больному требуется новая порция крови.

Доведенный до отчаяния жуткими болями и жаждой крови больной мог наброситься и на живого человека или зверя. При этом отчаяние придавало ему сил, и справиться с таким «вампиром» было непросто. Откуда, собственно говоря, и пошла легенда о невероятной силе живых мертвецов.

На охоту страдающие порфирией выходили главным образом ночью – дневной свет усиливал их мучения. Соответственно, в солнечные дни им нужно было найти укромный уголок, куда не проникают солнечные лучи. Ничего лучше, чем заброшенный склеп на кладбище, придумать было просто невозможно. Именно там больные, получившие очередную порцию крови, отсыпались днем. Отсюда и пошла легенда об оживших мертвецах, которые днем лежат в своих могилах, а ночью выходят на охоту.

Почему возникает порфиновая болезнь? Точного ответа на этот вопрос ученые пока не знают. Достоверно установлено, что риск заболевания многократно повышает инцест, то есть половая связь между близкими родственниками. Западные медики утверждают, что именно поэтому порфиновая болезнь (и, соответственно, вера в вампиров) была широко распространена среди славян. Темные и необразованные люди они, эти славяне…

Впрочем, сегодня порфиновая болезнь – весьма редкое заболевание: им страдает один из ста тысяч человек. Однако к ней добавляется целый букет других генетических изменений. Все они в той или иной степени связаны с мутацией крови. Схема примерно одна – в результате биохимических процессов в организме человек начинает испытывать острый недостаток веществ, содержащихся в крови. Рано или поздно он, мучимый болями, начинает понимать, что именно ему нужно для облегчения страданий, и тогда превращается в самого настоящего вампира…

Некоторые медики связывают появление сведений о вампирах с эпидемиями чумы, которые довольно часто прокатывались по Европе в средние века. Во-первых, именно тогда имела место массовая смертность, вину за которую часто возлагали на вампиров. Больной легочной чумой днем обычно лежит пластом с высокой температурой; к вечеру она спадает, и он снова обладает способностью передвигаться. В состоянии горячки «чумной» может кусаться и царапаться, причем его укус гарантированно приводит к заражению. Добавим сюда воспаление лимфатических узлов, которое уродовало внешность несчастного, – и вот картина вампира практически завершена.

Испанский невролог Хуан Гомес Алонсо выдвинул еще одну версию – за вампиров часто принимали людей, страдавших бешенством. Известно, что примерно каждый четвертый больной кусает других людей. Многие из них не терпят зеркал и сильно пахнущих веществ, таких как чеснок. Они не выносят дневного света и часто бродят по ночам… Одним словом, клиническая картина тоже во многом похожа на хрестоматийный образ вампира.

Есть, конечно, и другие типы заболеваний, при которых люди начинают пить кровь себе подобных. И связаны они в первую очередь с нарушениями психики.

Игра в Дракулу

Есть в медицине такой термин – гематомания. Он обозначает нездоровую тягу к крови. Гематомания бывает разной. Есть люди, которые получают сексуальное удовлетворение от вида и вкуса человеческой крови. Как правило, они становятся маньяками.

Случаев таких известно довольно много. В Германии в начале ХХ века действовал Фриц Хаарман. Он всеми правдами и неправдами заманивал к себе домой молодых людей, насиловал их и убивал, часто перегрызая горло, а потом пил кровь своих жертв. При этом он испытывал состояние, близкое к трансу. Когда его поймали, на его счету оказалось около 20 жертв.

Известна также история Александра Хейга. На его счету около десятка (а может, и больше) убитых женщин. В одной из книг про Хейга написано следующее:

Хейг являлся выходцем из набожной семьи, принадлежащей к ультрафундаменталистской протестантской секте Плимутских Братьев. Молодой Хейг был человеком впечатлительным, с большим успехом выступал перед членами религиозной общины и даже опубликовал в 18 лет статью «Об упадке человечества». Фантазии, связанные с кровью страдающего Христа и дающей жизнь крови, беспокоили его давно. Но до 1944 года Хейг мог контролировать свое подсознание, в одно и то же время, не получил травму головы, и впервые не почувствовал вкус собственной крови, облизывая пораненный палец. По словам самого Хейга: «Тот случай, отбросив века цивилизации, возвратил меня к легендарным временам, когда в человеческой крови черпали силу. Я понял, что принадлежу к роду вампиров».

Идея крови как основы жизни окончательно подчинила его, и, создав дома тайную лабораторию, он стал пить кровь, для того чтобы продлить свою жизнь в ходе самопридуманного обряда, напоминающего религиозный ритуал. Заманивая жертвы в свой лондонский дом, он убивал их, выпивал их кровь, а затем бросал тела в чан с серной кислотой. За день до казни Хейг писал о том, что стоит неизмеримо выше всех людей, что он движим божественной силой, что с детства ощущал в мистических и кровавых снах свое мессианское предназначение.

Разумеется, далеко не все гематоманы становятся маньяками-убийцами и пьют кровь у живых людей. Многие довольствуются донорской кровью или кровью животных. Идет ли речь о чистом расстройстве психики, или кровь необходима этим людям по каким-то физиологическим причинам – науке пока не известно, феномен этот исследован мало. Во всяком случае по всем остальным признакам гематоманы – это обычные люди, которые ничем не выделяются из толпы. Единственное, что отличает их от нас с вами, это необходимость пару раз в неделю выпить небольшое (в пределах 20–30 граммов) количество свежей крови. Таких людей, по результатам предварительных исследований, довольно много – примерно один из тысячи. Им может оказаться ваш коллега по работе или сосед по лестничной клетке – скорее всего, вы никогда не узнаете о его увлечении.

Например, недавно в Канзасе обвинение в гематомании было предъявлено 29-летнему фармацевту. Утверждается, что на протяжении 11 лет он брал у доноров кровь для несуществующих научных исследований. Кровь сдавали добровольно; фармацевт объяснял, что изучает гипертонию, и платил за «дозу» по 20 долларов. При этом доноров совершенно не смущало то обстоятельство, что вся процедура проходила, мягко говоря, не в лабораторных условиях. Своим клиентам гематоман назначал встречи в супермаркете, в машине, а иногда и в старой церкви.

Сейчас в Италии существует целое медицинское общество, занятое изучением гематомании. По утверждениям членов этой организации, сегодня в картотеке общества – данные примерно на полторы тысячи «вампиров». Кроме того, ими составлен своеобразный экспресс-тест из 12 вопросов, который, по мнению исследователей, позволяет выявить настоящего «вампира». Если человек отвечает утвердительно на все вопросы – скорее всего, он гематоман.

Вы худощавы?

Вы бледны?

Часто пользуетесь солнцезащитными очками и кремами от загара?

Предпочитаете свечи электричеству?

Чувствительны к изменению температуры?

Выглядите значительно моложе своего возраста?

У вас проникновенный, магнетический взгляд?

Вы редко болеете, избегаете лекарств?

Осуждаете тех, кто курит и потребляет наркотики?

Вам приятно ночное одиночество?

Вам неприятна сама мысль о воинской службе?

Любите сырое мясо?

Не очень интересуетесь сексом?

Нравится заниматься оккультными науками?

Любите одеваться в черное?

Наконец, есть еще одно психическое заболевание, которое появилось, пожалуй, только в ХХ веке. Человек начинает верить в то, что он вампир (точно так же, как другие сумасшедшие верят в то, что они – Наполеоны и т. д.). Соответственно, он начинает вживаться в роль, переселяется на кладбище, а по ночам выходит на улицы и начинает нападать на людей. Вы, может быть, удивитесь, но в истории психиатрии известно достаточно много таких случаев. Правда, такие умалишенные чаще всего быстро попадают в клиники, поскольку привлекают внимание своим неадекватным поведением. Ну что бы вы, например, сделали, если бы кто-нибудь из ваших домашних пошел жить на кладбище? Ясное дело, позвонили бы «ноль три». Иногда такие сумасшедшие ведут себя очень странно – пытаются карабкаться по стенам и выполнять тому подобные трюки, которые позаимствованы у вампиров «киношных». Заканчивается это, как правило, плачевно. Да и справиться со своими жертвами у таких безумцев в большинстве случаев, по счастью, не получается…

И все же медицина бессильна объяснить вампиризм. Да, какие-то случаи явно имеют в основе определенные заболевания, достаточно редкие и малоизвестные, которые и сейчас-то врачи определить не могут, а уж в средние века… Но большую часть происшествий, особенно из числа тщательно скрываемых, медицинскими причинами не объяснишь.