Текст книги "Паводок"

– Вижу… – почти шепотом подтвердила растерянная Мария, не понимая, что могло обрадовать Илью.

– Мы же, помню, когда в Чехословакию вошли, тоже не сразу сообразили, что к чему… А потом – ничего! Осмотрелись, пообвыкли. И служба пошла своим чередом. Оно же, это противостояние, так и не заканчивается… То на Даманском мы нужны, то уже в другом месте требуемся!..

– Илья, – призвала Мария соседа к действительности, – он же на войне!

– Ну, так что же, что на войне? – удивился Илья. – Он что, каждый день воюет, что ли? Выехали, издали постреляли – и опять к себе домой, в подразделение. Он же в танке! Его пулей не пробьешь!..

Марии теперь уже было и не к месту задавать соседу неудобные вопросы. Видать, и на самом деле мужчины на такие вещи смотрят иначе. Женщины склонны все события преувеличивать. Вот же, кажется, на лице Ильи и не просматривается никакого отчаяния. Конечно, Костя не сын ему. Но, с другой стороны, – и не посторонний. Свои, как-никак… Может, и впрямь беда обойдет сына стороной? Опять же, Илья утверждает, что танк – хорошая защита для солдата. Ах ты, Господи, сбереги его, кровинушку, безотцовщину… И где же черти того легкомысленного носят? Вот же, с сыном беда, а ему хоть бы что! Своими делами, видимо, занят…

– Илья, тебя послушать, так у него там курорт – не иначе!

– Курортом не назовешь, согласен. Но и слезы лить – причин особых не вижу, – наставительно изрек Илья. – Он же все чувствовать будет! Живых оплакивать грех… Они на той войне иначе воюют, понимаешь, нет? Вертолеты вылетели, обнаружили противника, дают координаты. Они по ним из орудий через горы и палят… – Илья недовольно посмотрел на Марию, удивляясь, что приходится объяснять такие понятные истины.

Мария засмущалась. Ей на самом деле стало неудобно. Человек после тяжелой работы пришел, порадовался, что с Константином все в порядке, а ей опять все не так. Получается, что сама выпрашивает для сына неприятности…

– Ну, спасибо тебе, Илья, что зашел да поддержал. Объяснил все толком. А то я одна себе здесь такого напридумывала, вспомнить страшно!

– Конечно придумала! – подтвердил Илья. – И себя напугала… А он скоро будет с наградой. Так что, Мария, успокойся, не переживай. Пришлет весточку, дай знать.

– А как же, а как же! – бодро согласилась Мария. – У меня ближе вас никого и нет. С кем еще поделюсь? Вот еще Оленьке ничего не говорила. И не знаю прямо, сказать, нет ли? Написал ли ей, знает ли? Ах ты, Господи! Прямо голова кругом! Я же как, Илюша? Когда письмо вынула, чуть ли не плясать надумала. А потом темно в глазах стало. Кажется, на какое-то время память потеряла. Потом отошла, перечитала несколько раз, да к Валентине побежала. А ты пришел, объяснил все толком. Теперь легче на сердце стало… – Мария замолчала, прислушалась к себе и подтвердила: – Да, верно, легче… А думала, жизни лишусь…

– Успокойся, Мария, – вновь потребовал Илья. – Бывает хуже. У твоего Константина все неплохо!

– Слава Богу, слава Богу! – согласилась Мария. – Может все-таки молочка попьешь?

– Спасибо, в следующий раз попью. Сейчас не могу, не обижайся, от стола только что, – напомнил Илья.

– Да уж, да уж… – согласилась Мария.

Она проводила вставшего со стула Илью до двери и широко ее распахнула, чтоб от света ему дальше было видно.

– Ну, прощай, соседка. Обещай зря не расстраиваться!

– Обещаю, Илья, обещаю… – заверила Мария.

Она, приложив руку козырьком ко лбу, все еще пыталась рассмотреть соседа, но того окончательно поглотила тьма. Мария затворила дверь, накинула крючок на петлю и, вздохнув, прошла к столу. Взяла в руки письмо. Читать не стала. Приложила к груди, погладила, а потом, сложив, положила в шкатулку, давнюю шкатулку, сделанную из фанеры, окрашенную в голубой цвет, оклеенную морскими ракушками и приобретенную, уж и не помнила где и по какому случаю. Шепнув короткую молитву, которую помнила от бабушки, она поставила шкатулку на полочку за божницу, под охрану иконы Божьей Матери. Приклонилась перед иконой и попросила:

– Сохрани сына моего, Матерь Божья…

И прикрыла глаза, устремив мысли в пространство, где могла находиться Заступница. Многократно перекрестилась. Обретя некоторый покой, опустилась на табурет и, как велел Илья, о плохом старалась больше не думать.

Илья в дом не зашел. Сел на ступеньку крыльца и задумался. Жук не мешал: не ласкался и не вертелся вокруг – вновь взобрался на крышу будки и сосредоточенно наблюдал за хозяином. Умный пес чуял необычное его состояние. Через некоторое время из дома вышла Валентина. Села рядом. Помолчала, потом спросила:

– Что домой не идешь? Беспокоиться уже стала!

Илье не хотелось разговаривать. Он молча продолжал смотреть в темноту. Потом разлепил ссохшиеся губы и тихо, с хрипотцой проговорил:

– Я начинаю чего-то не понимать в этой жизни…

Глава 19

Полковник Рыков Михаил Григорьевич был сосредоточен. И начальник штаба, подполковник Кудинов, оттого не задавал лишних вопросов, правильно предположив, что командир соединения не мог вернуться из штаба армии без важной информации.

Когда собранные на совещание офицеры заняли места в большой полевой палатке, командир соединения без лишних слов перешел к самому важному:

– Нас всех в первую очередь волнует вопрос: как долго мы пробудем в Афганистане…

Полковник говорить начал негромко, желая подать имеющуюся информацию в логической последовательности, потому в палатке установилось предельное внимание.

– От определенности с этим вопросом, – продолжил он, – зависит качество нашего отношения к происходящим событиям. Спешу сообщить, что предполагать нам больше незачем, ибо командующий армией получил от министра обороны конкретный приказ, в одном из пунктов которого четко прописано, что замена офицеров в Афганистане будет производиться через два года… – Полковник сделал паузу и, повысив голос, требовательно спросил: – Суть этого сообщения, надеюсь, понятна всем, товарищи командиры?

Потребовалось время, чтобы офицеры в полной мере осознали смысл услышанных слов.

– Тем лучше, – понял своих ближайших помощников полковник. Потер подбородок и потребовал: – Тогда слушайте остальное!

Как ни странно, в палатке послышалось движение, и командир, прервавшись, удивленно посмотрел на офицеров.

– Правильно делаете, – тут же одобрил он, – усаживайтесь удобнее. Мне есть что вам сказать, а вам будет о чем поразмышлять…

Теперь он говорил почти торжественно, сознавая, что основной груз ожидания сброшен с плеч. И без него им всем станет проще вживаться в новые условия.

– Вам, надеюсь, стало понятно, что обустраиваться на этой территории со своими подразделениями нам предстоит основательно и… на неопределенное время. Используйте при этом все, что может служить строительным материалом. Нам, естественно, будут помогать…

Он вдруг замолчал и, решив, что поступает правильно, спросил:

– Или, быть может, у кого-то есть вопросы по методу обустройства? Нет? Ну и прекрасно. Да, повторюсь, нам будут стараться помочь. Станут подвозить автотранспортом и перебрасывать по воздуху цемент, доски… Будем ждать? – спросил он. – Молодцы, – вновь одобрил командир молчаливое понимание, – обустройство следует продолжать, не теряя надежду на обещанную помощь. Это тоже не главное, а как само собой разумеющееся…

Он вздохнул и перешел на более серьезный тон:

– Как вы, наверное, догадываетесь, народная власть, которую мы должны поддержать в этой стране, распространяется пока, по сводкам афганской контрразведки ХАД, на территории, примыкающие к столице Республики, а также на отдельные здания и крепости. Остальная территория страны находится под контролем оппозиционных сил и мятежников. А наша с вами задача – способствовать упрочению власти народа на всей территории Республики. На этой теме я останавливаться не буду, не стану отбирать хлеб у нашего уважаемого замполита. Он со своей задачей справится лучше меня. И, надеюсь, объяснит, насколько политически важным является этот момент, на который могут уйти долгие годы…

Полковник вновь сделал паузу. В палатке по-прежнему властвовала удивительная тишина.

– Все то время, – продолжил он, – пока мы в мелких стычках с противником отвоевывали для себя жизненное пространство и выясняли, что нам можно делать, а чего нельзя – оппозиция не теряла время и успела довольно прочно закрепиться в провинциях. Ее скоординированное выступление весной против наших войск придало им уверенность. Тогда в некоторых районах нам пришлось в прямом смысле отвоевывать утраченные позиции и заново налаживать снабжение войск по автомагистрали.

Полковник прервался на короткое время. В палатке по-прежнему властвовала тишина.

– Наша жизнь будет предельно осложнена, если мы не отвоюем для себя достаточно оперативного пространства. Иначе говоря, нам необходимо продолжить расчищать от противника придорожные районы в зоне нашей ответственности. Без боя, вы убедились, нам это сделать не удается. Отработайте, товарищ подполковник, – обратился командир соединения к начальнику штаба, – дополнительный комплекс задач по этому вопросу.

Для этого нам требуются свежие разведданные. Определите первоочередные районы, в которых службе майора Дедовских следует провести расширенные разведывательные мероприятия. Ему, как мы убедились, со своей техникой крайне трудно проникать в горные ущелья и взбираться на перевалы, которые нас интересуют с оперативной точки зрения. Поэтому свяжитесь с командованием отдельного вертолетного полка, нашими соседями. Без помощи вертолетчиков не представляется возможным выполнить качественную разведку в интересующем нас районе.

Нам, товарищ подполковник, – вновь обратился командир к начальнику штаба, – надлежит особо тщательно рассмотреть вопросы взаимодействия с другими родами войск, отработать их на практике и впредь поддерживать и расширять эти контакты…

Полковник замолчал, обвел взглядом офицеров и спросил:

– Ну что притихли? Что-то не узнаю вас. Собираетесь с духом? Это правильно. Вижу, что поняли, какая нам предстоит работа. Обиделись они на нас. Крепко обиделись. Наверное, есть за что. Наша мощь их не страшит, следует отдать им должное. Противник, нужно понимать, и впредь будет придерживаться избранной тактики: отщипывать от нашей цельности маленькие кусочки и убегать, заставлять нас метаться по горным тропам, которые знает как свои пять пальцев.

Мятежникам стала поступать военная помощь из-за границы. Так что на спокойную жизнь не рассчитывайте. Как у нас обстоят дела с обустройством сторожевых постов и застав и охраной транспортной магистрали? – пожелал знать полковник последние данные.

Начальник штаба подошел к оперативной карте района и ровным голосом сообщил:

– После проведения дополнительных рекогносцировок вдоль транспортной магистрали, начато сооружение трех очередных застав и двух сторожевых постов. Все заставы будут укомплектованы мотострелковыми отделениями и бронетанковым вооружением. Легкие боевые машины уже доставлены к пунктам назначения. Сейчас готовимся перебросить в эти районы танки с экипажами…

Командир обратился к сидевшим в палатке:

– Я же вам о чем только что говорил? Нам предстоит не играть в стычки, а воевать с непривычным противником в непривычных условиях! Он будет нападать на нас из-за угла и убегать. И неизвестно, откуда он вынырнет завтра! Потому, уверяю вас, нам с вами и впредь предстоит принимать неадекватные решения…

Начальник штаба деликатно молчал, чувствуя, что командиры танковых батальонов, попавшие в непривычную ситуацию, как и другие рода войск, и не имеющие возможности в этой горной местности показать истинную роль танков, особенно остро переживают необходимость дробления боевых звеньев.

– Танки, – продолжил полковник Рыков, – будем использовать для конвоя при проводках транспортных караванов, придавать их ротам мотопехоты на заставах и постах. И использовать при проведении боевых операций. Уверяю вас, танкисты и в этих условиях сумеют показать свою значимость! Работы хватит всем! Так на чем мы остановились? – обратился командир соединения к начальнику штаба. – Посты и заставы обустраиваем… – напомнил он прерванную тему. – Сопровождение колонн с грузами по трассе! – потребовал он необходимую информацию.

Начальник штаба приступил к изложению ситуации по конвою транспортных караванов.

– Перед проводкой предыдущей колонны мы направили вдоль дороги мотострелковую роту с усилением танкового взвода. Но противник хорошо видит нас и на танкодоступных участках в бой не ввязывается. При проводке колонны между заставами вновь совершил нападение. Помимо этого дорога на одном из участков оказалась заминированной, и у нас произошли подрывы… Мы уязвимы, когда противник нападает на нас с высоты. Танки и боевые машины лишены маневра на узких участках дороги. Танкистам сложно вести огонь по склонам гор. Нам следует приступить к созданию мобильных групп, которые поведут борьбу против конкретных отрядов моджахедов. А для этого, как уже говорилось, нам не обойтись без точных разведданных…

Командир соединения поднял руку и остановил доклад начальника штаба. Отыскал взглядом майора Дедовских, командира батальона разведки, и, сведя брови к переносице, негромко спросил:

– Ну и что вы на это ответите, уважаемый Олег Фролович? Водят вас за нос ваши недруги? Они, в резиновых калошах на босую ногу, по горным тропам с оружием бегают, как козы. И потом, в удобном для себя месте, нападают на наши колонны. А теперь умудряются даже подрывать боевую технику! А вы, на броне, на машинах не поспеваете отслеживать их движение. Здесь, смею вас заверить, уже никакой разведывательной романтикой не попахивает! Вопрос идет о жизни наших военнослужащих! Может, вашим людям тоже следует пешочком по горам побегать? Тогда и результаты могут стать иными!

Щеки, а затем и шея боевого офицера, пока он вставал для ответа, сделались пунцовыми. В это время сбоку, в наступившей тишине, послышалась холодная, как лед, реплика:

– Совсем недавно майор Дедовских уверял, что в районе нашей ответственности боеспособных формирований противник не имеет…

Майор Дедовских к тому времени выпрямился во весь рост. Поправил портупею и, не оборачиваясь в сторону замполита соединения, из уст которого прозвучали колючие слова, непроизвольно отер тыльной стороной ладони выступившие на лбу капли пота.

– Товарищ полковник, – хрипло проговорил он. Поднес ко рту кулак, откашлялся и продолжил: – За короткое время обстановка в районе ответственности нашего соединения резко изменилась. Для уточнения оперативной обстановки мы используем максимум источников информации. У нас имеются данные, что в горах формируется несколько отрядов моджахедов. Мы принимаем все меры, чтобы в ближайшее время иметь достаточную информацию о месте их расположения. Хотя, что далеко ходить, товарищ полковник, здесь население каждого кишлака само по себе является нашим противником… Они пасут овец в предгорьях, передвигаются из кишлака в кишлак, ходят в город и, естественно, знают о нас все. Мы открыты перед ними, как на ладони! Это мы не знаем, кто из них кто. Да что там, – махнул рукой майор Дедовских. – Они все заодно!

– Начали доклад – как положено, – холодно прокомментировал высказывание офицера полковник Рыков. – А в конце, я так понял, отмахнулись от ответственности? Вы, начальник разведки, принялись обобщать? – наклонился и подался вперед полковник Рыков, удивляясь выпаду разведчика. – Мне необходимы конкретные разведданные, а не общие рассуждения! В начале своего сообщения я определил ваши задачи, – повернулся он к начальнику штаба, а затем вновь к майору Дедовских. – И будьте добры, в кратчайшее время положить мне на стол реальную информацию о нашем противнике! А гадать на кофейной гуще будете в другое время и в другом месте!

Подполковник Кудинов, начальник штаба, стоял у карты по стойке «смирно» и понимал неоспоримую необходимость командования знать о противнике как можно больше. Тем больше удивлялся непривычному пространному рассуждению командира разведчиков.

Устал? Отчаялся командир батальона разведки? Подполковник Кудинов знал, что в последнее время майор Дедовских почти не появляется в расположении части. Он постоянно передвигается со своими ребятами по предгорьям, выискивает следы расположения отрядов моджахедов, вербует осведомителей, расставляет скрытые засады в горах на свой страх и риск, а затем снимает с высот окоченевших от ночного горного холода разведчиков и продолжает искать, искать…

– Вы разве не расслышали, что требуется от вас, товарищи офицеры? – напористо и тихо проговорил командир соединения. – На основании наших штабных разработок вы должны детально, повторяю, детально спланировать действия своих подразделений. А для этого, – полковник повысил голос, – им следует знать, майор Дедовских, с какой стороны можно ожидать нападения противника и на каких направлениях в первую очередь обустраивать боевые охранения. Мы должны знать о них все! – наставительно заключил командир соединения.

Он, нужно понимать, все еще не мог отойти от странного, несвоевременного высказывания майора Дедовских.

– Вам все понятно, товарищ майор? – проговорил он уже более спокойным тоном.

– Так точно, товарищ полковник! – удивлялся своему недавнему гипнозу майор Дедовских.

– Вот и хорошо, – уже совсем спокойно проговорил полковник Рыков. – А сейчас я выскажу свое мнение не для красного словца… – Полковник сделал совсем короткую паузу и продолжил: – Как командир соединения, я уверен в вашей высокой профессиональной выучке. Потому не потерплю никакого надлома и неверия в наши силы. Вы получили достаточно информации для своих действий на ближайшее время. Надеюсь, короткая встреча нам всем пошла на пользу. На этом все!

– Товарищи офицеры! – потребовал начальник штаба.

Офицеры одновременно поднялись с мест, выполнив воинский этикет.

После совещания майор Дедовских подошел к подполковнику Остапову. Молча протянул распечатанную пачку сигарет. Остапов кивнул и, вынимая сигарету, улыбнувшись, проговорил:

– К тебе стоит ходить на перекуры хотя бы только из-за хороших сигарет.

– А-а, – небрежно махнул рукой майор. – Эта приятная мелочь уже не радует. Жизнь горькая, табак горький и все остальное не слаще…

– Что с тобой? – удивился Остапов.

– Не мой день, – удрученно сознался майор Дедовских. – Да что там день, – продолжал откровение разведчик. – Неделя прошла впустую… Сколько я им, чертям, отвез сахару и муки, если бы ты знал! – душевно откровенничал Дедовских. – Они благодарно трясут мне руку, кланяются, а говорить ничего не желают. Информации толковой не заимел, от командира получил упрек, а со снабженцами уже пора расплачиваться…

– Чего же ты хотел? – удивился подполковник Остапов. – Чтобы вот так сразу они тебе все о своих собратьях и выложили? Где находятся, сколько их, кто и как снабжает оружием? Тем более – случись что, кишлачные сразу на людей, с которыми ты контакты налаживаешь, покажут.

– Как ты обо мне плохо думаешь, – удивился майор Дедовских. – В кишлаках я вербую осведомителей по-иному. Это я их в горах выискивал, кто пока сам по себе…

– Ты только что утверждал, что они все заодно.

– Утверждал! Так оно и есть! Но, может… кто-нибудь – да купится? – желал себе удачи майор. – С вертолетчиками, конечно, хорошо бы слетать. Они ребята аховые. На своих «восьмерках» по многим ущельям прошлись, ориентиры наметили. Такие пируэты в горах закладывают, дух захватывает! Но моджахеды и против них оружие нашли. Из английских «буров»[14]14
  Английские 7,62-мм винтовки системы Ли-Энфильда.


[Закрыть]приспособились по кабине летчиков с упреждением стрелять. Представь себе, приткнется такой умелец где-нибудь за скалой, его и не разглядеть. А он, стервятник, может машину с экипажем и десантом свалить… Хорошего мало. Но… дана команда представить данные, разведать с воздуха. Будем исполнять…

И все-таки я еще раз по предгорьям со своими ребятами промчусь, а там и в воздух поднимемся. Ну да хватит о своих делах. Ты-то как поживаешь, поделись? Давно тебя не видел…

– Тоже скучать не приходится. Слышал же? Конвоем ходим, на зачистки направляют, заставы на перевалах и высотах оборудуем… – Подполковник прикрыл глаза и с удовольствием затянулся дымом хорошей сигареты. А потом, не выдержав, удовлетворенно поделился: – Для очередных постов, о которых начальник штаба докладывал, хорошие высоты приспособили. Военные инженеры свои рекомендации выдали. Сейчас оборудуем эти объекты. Затем танки и боевые машины вкатим в окопы, и пусть они попробуют на этом участке приблизиться к дороге!

– Это сколько же нам таких постов надо будет оборудовать?

– Много… – согласно кивнул головой командир полка. – Похоже, скоро крупную рейдовую операцию проводить будем, чтобы территорию вдоль трассы зачистить глубже. Пойдем по твоей последней наводке…

Разведчик предложил:

– Ты, когда время будет, в гости приходи. А то при последней встрече так быстро умчался, что я не сразу о причине сообразил… – Майор склонил голову, сузил глаза и, понизив голос, спросил: – Нашел, никак, за что-то зацепиться? С тобой говорить – это же каждое слово просеять следует!

Подполковник почти не удивился, что его так просто «раскрыл» побратим по оружию. Запираться не стал, а только пояснил:

– Много неожиданного навалилось в первые дни. Не справился, выходит…

– А сейчас?

– Теперь не скрывают, что воевать придется по-настоящему. А то гадали: надолго ли сюда, да зачем? Потому первые потери оказались такими чувствительными. А сейчас – вроде бы все на свои места становится. Видит Бог, не хотел я воевать против них. Да ребят своих защищать надо. Они в большой игре политиков не по своей воле оказались. Мы же с тобой – такую профессию сами выбрали. И правда думали, что есть в ней место для романтики. Оказалось – она, эта романтика, с привкусом крови и запахом смерти. Командир нас сегодня в эту реальную философию назидательно носами потыкал…

– Ах, Остапов, ты на самом деле заходи ко мне! Поговорим! – значительно прикрыл глаза майор Дедовских, похоже, воодушевленный и задетый поднятой темой. – Сейчас я только по предгорьям промчусь, потрясу своих «должников», да на вертолете прокачусь – мы с тобой и выберем время для встречи. Я же тебя не просто так приглашаю, – приглушенно добавил майор, милой улыбкой напуская значимость на приглашение.

– Никак опять что-нибудь значимое припас, – догадался командир полка.

– Догадлив! Тебя, конечно, особо ничем не удивишь, сам не промах, но для скрашивания наших серых будней достойное найдется…

Подполковник смотрел на воодушевленное лицо майора, успевшее покрыться не только горным загаром, и думал: «И что это, на самом деле, я в тот раз расстроился? Вот же – крутится, как заводной, исполняет свою непростую работу, отрабатывает нелегкий хлеб. И показывать не желает, что ущемил-таки командир его сегодня на совещании своим укором. А он молодцом – держится! Хотя, верно, внутри от обиды все кипит. Сейчас же, сгоряча, умчит с ребятами в самое пекло! Будет работать на грани, только чтобы добыть новую крупицу фактов и сложить воедино… Разобраться – так самые первые под пулями ходят. И знают, если ошибутся – в наши глаза смотреть придется…»

– Обязательно встретимся, поговорим! – твердо пообещал подполковник Остапов.