Текст книги "Пленники Долины"

– Ну давай. Только быстро.

– Тебе посветить? – с серьезным видом спросил Константин.

– Себе посвети. Ишь, заботливый какой! – огрызнулся подпрыгивающий от нетерпения Луис.

– Не пузырись, я пошутил, – примирительно произнес Константин. И уже вслед убегающему приятелю, прокричал: – Только все-таки ты там поаккуратнее…

Пристроившись у входа в грот, Луис скинул штаны и приготовился к старому как мир действу. Резкие прерывистые звуки и наступившее вслед за тем облегчение известили беспокойного моряка о положительном исходе. И только тут Луис обнаружил, что на побережье нет ничего, чем бы было можно подтереться: ни травы, ни лопухов, ни других крупнолистных растений. Зато в избытке водятся огненные василиски.

Резкие звуки, усиленные сводами пещеры, привлекли внимание сразу трех тварей. Сложно сказать, хотели чудовища есть или нет, но то, что они даже в благодушном настроении могли запросто превратить человека в кусок обугленного мяса, сомнений ни у кого и никогда не вызывало.

Торопливо подтянув штаны, Луис бросился наутек. И хотя бежать с приспущенными штанами оказалось крайне неудобно, страх порадовать хвостатых тварей человечиной придал моряку неизведанное доселе проворство.

Вид несущегося, как ураган, приятеля, придерживающего сползающие штаны, вызвал у друзей взрыв дикого хохота, но выплывшие из темноты птичьи головы с гребнями, не позволили блеснуть порыву столь уместного в иной ситуации острословия.

– Быстрее, Луис, быстрее, – закричал Константин исступленно.

Гребцы заняли места и с нетерпением ждали товарища. Лу с разбега запрыгнул на корму; чтобы не упасть, опустился на четвереньки, и именно в этот момент находящийся ближе всех к беглецу василиск открыл клюв.

– А-а-а! – заголосил Луис. Огонь опалил ему ноги, лизнул спину, дернул за волосы, но больше всего досталось оголенной заднице.

Адсон схватил верещащего друга за воротник и рванул на себя. Луис, как мешок, свалился на дно яла. Мужчины сделали гребок, и огненные языки лишь коснулись кормы, не причинив никому вреда.

– Фу, пронесло, – с облегчением выдохнул Константин, с опаской поглядывая на злобно шипящих гадов. Огненные василиски более не пытались сжечь людей, но всем своим видом подтверждали немалую в этом заинтересованность.

– Кого пронесло, а кого и нет, – заныл Луис. – Я теперь сидеть не смогу. Что я вам, мачта, весь путь стоймя стоять?

– Адсон, а ведь это идея! – лукаво подмигнул Константин. – Только пускай тряпку в руки возьмет. Какой-никакой, а парус получится.

– Тебе бы все шуточки шутить, – огрызнулся Луис обиженно.

– Действительно, Константин, прекрати, – вмешался Адсон.

– Да я лишь подбодрить хотел, – объяснил Константин. – Не дело впадать в уныние. А Луис у нас весьма к этому склонен.

– Кто склонен, я склонен? – искренне возмутился толстяк. – Да я терпеливей любого из вас. Вот помните, когда нас гигантские муравьи покусали, помните?

– Уймись, Лу, – осадил друга Адсон. – Лучше укажи, в какую сторону плыть.

Успокоившись, Луис внимательно осмотрелся по сторонам, по-деловому облизал указательный палец и поднял его вверх.

– Туда, – твердо указал он вдоль берега. Нужно обогнуть остров…

* * *

Вскоре у Адсона засосало под ложечкой, напомнив о самом приятном для каторжан утреннем событии – завтраке. Миску рисовой каши и ломоть черного хлеба съедали быстро и подчистую. Иногда даже собирали со стола крошки. Немногие находили в себе силы приберечь хлеб на обед и покрошить его в пустой бульон. Кашеобразная похлебка с запахом вареной капусты поедалась заключенными с превеликим удовольствием.

«Ричарду и его банде эти хитрости были ни к чему, – неприязненно подумал Адсон про лагерную „элиту“, – у них всегда найдется что-нибудь из съестного: кусок вяленого мяса, пласт сыра или краюха хлеба с салом. Ральф, Арчи, Хаттори, Роуг – память рисовала образы не самых приятных Адсону людей. – Ричард? Нет, пожалуй, Рич не входит в их число, – задумался беглец. – Не будь в колонии Ральфа, возможно, мы могли бы с Ричардом стать друзьями. Конечно, если бы не его навязчивая идея о родственных связях с королем», – мысленно оговорился Адсон.

Он посмотрел по сторонам в надежде увидеть хотя бы полоску предрассветного зарева, но небосвод был мертв. Стоял полный штиль, тревожимый лишь размеренными гребками весел. Застывший в неподвижности воздух дышал влагой и, как показалось беглецу, немного нагрелся. Словно просачивался он сюда извне – сквозь толстый матерчатый колпак, накрывший Долину.

– Или мы потеряли счет времени, или рассвет решил повременить, – прервал размышления Адсона Константин.

– Похоже на то, – охотно поддакнул Луис. – Только у меня это как-то в голове не укладывается.

– У тебя и менее сложные вещи не всегда там пребывают в должном порядке, – ухмыльнулся Константин.

– Ты что, хочешь сказать, что я дурачок, как Меддок? – взъелся Луис.

– Упаси бог, – попытался отшутиться Константин, – всего лишь намекнуть, что один из нас обещал найти дорогу на материк.

– И по каким ориентирам ты мне советуешь это делать? Где звезды, где луна, где, в конце концов, солнце? Я не волшебник, к сожалению. Да вам тут никакой маг не поможет! – все больше распалялся Луис. – Задницей чувствую, что затмение – это их рук дело.

– Я так и знал, что ты не по назначению зад используешь! – Константин демонстративно хлопнул себя по лбу ладонью. – То животину подманиваешь ею, теперь того хлестче – чувствовать научился.

– Ты на что это намекаешь? – насторожился Луис.

– Какие, к дьяволу, намеки? – возмутился Константин.

– Катись знаешь куда? Остряк тут нашелся, – не на шутку обиделся Луис.

– Чего тебя понесло? – вступился за друга Адсон.

– А то, что мы крутимся на одном месте! – недовольно заявил Константин. – Вон смотрите, – указал он рукой на знакомые очертания грота. – Нужно обогнуть остров, нужно обогнуть остров, – передразнивая горе-шкипера, загнусавил беглец. – Обогнули. Теперь куда?

Взоры каторжан устремились в указанном направлении. Темным пятном над ними возвышалась скалистая громада побережья. Адсон посветил факелом: пустынный берег, покрытый галькой, одинокие валуны, вход в грот… «Все точно, это побережье неподалеку от Одинокой Башни», – пришел он к неутешительному выводу.

– Луис, как же так? – В голосе Адсона звучала досада.

– А я откуда знаю? – словно еж, ощетинился Луис и втянул голову в плечи. – Я все правильно сделал. Мы обогнули остров слева и двинулись строго на север – в сторону материка.

– Позволь узнать, а как ты определил, где север? – не унимался Константин.

Темнота скрывала лица собеседников, но Адсон не сомневался, что в этот момент лицо Луиса исказилось от негодования.

– Да я знал, где север, еще задолго до того, как вы, умники, научились, справляя нужду, снимать штаны! – взвился Лу. – Это из вас кто-то на веслах не перетрудился. Один гребет сильнее, другой слабее. В результате судно постепенно делает круг и возвращается в исходную точку. Другого объяснения нет и не может быть! – клокотал Луис от негодования.

– Не кипятись. – Адсон попытался утихомирить не в меру распалившегося приятеля. – Ничего страшного. Будет нам наука. Лучше скажи, куда плыть, опять вдоль берега?

– Вдоль, – подтвердил лоцман, но уже без прежней уверенности.

Гребцы поменялись местами и с новой силой налегли на весла. Ял, покачивая бортами, плавно заскользил по недвижимой глади.

Настроение заметно испортилось. Причем у всех. Давно забытое ощущение свободы, пьянящее, как крепкое вино, сменилось неприятным подсасывающим чувством неминуемой расплаты. Пока еще далекой и не имеющей четких контуров. Что-то подобное Адсон испытывал, когда в составе отряда ополченцев уходил на войну. Прощаясь с родителями, даже не догадывался, что видит их в последний раз.

Адсон и Константин энергично гребли, словно хотели наверстать упущенное время. Луис, задрав голову, пытался разглядеть хоть какое-нибудь одинокое небесное тело. Но на небе не было ни одной светящейся точки. Неожиданно нос лодки ударился обо что-то твердое.

– Что за ерунда?! – в сердцах ругнулся Константин.

Адсон зажег факел. Подрагивающий огонь осветил выступающую над водой каменистую косу. Мокрый камень природного волнореза заиграл багровыми отблесками. Боясь увидеть то, о чем он подумал, Адсон метнул факел вперед. Взору беглецов открылся до боли знакомый восточный берег. Упав на мелководье, факел зашипел и погас.

– И как это понимать? – нарушил тягостное молчание Константин.

– Как понимать? Мы снова приплыли назад, – ответил за Луиса Адсон.

– Это я и сам вижу, – согласился Константин. – Как могло произойти, что второй раз мы возвращаемся в одно и то же место?

– Еще скажи, что такого не может быть, потому что не может быть никогда, – Луис охотно подловил друга в момент растерянности.

– Хотел бы – сказал, – осадил коротышку Константин.

– Хватит болтать. Поплыли назад, – приказал Адсон.

– Назад, это куда? – не понял Луис.

Адсон взглянул на толстяка. Губы его дрожали, в руках он нервно мял грязную тряпку, подобранную со дна лодки. Глядя на изрядно струхнувшего приятеля, Адсон засомневался, стоит ли пытаться покинуть треклятый остров сегодня. Но мысль о возвращении оказалась еще мучительнее.

– Назад – это туда, где нас ждет свобода, – нарочито бравурным тоном произнес Адсон, пытаясь подбодрить приунывших товарищей.

– На материк так на материк, – согласился Константин.

Беглецы расселись по местам, и ял, движимый мощными гребками тренированных рук, поплыл вдоль берега.

В третий раз пустынное побережье уже кишело огненными василисками. Животные издавали протяжные низкие звуки. «Видимо, и вам невдомек, что стряслось», – посочувствовал им Адсон.

Константин и Луис молчали. Всем и так было понятно, что по какой-то необъяснимой причине они не могут отплыть дальше, чем на несколько миль.

– Надо возвращаться в лагерь, – принял решение Адсон. – Спрячем ял в гроте, а там посмотрим, что да как, – предложил он.

Друзья молча кивнули. Разговаривать не хотелось.

* * *

Утром подтвердились самые скверные опасения. Небо на востоке так и не посветлело, повсюду разливалась тревожная темнота. Фредерик скомандовал строиться на перекличку. Обычно ненавистная, как затяжной дождь, перекличка вгоняла в тоску, и рудокопы всеми силами старались ее разнообразить. Вместо четкого ответа «я», как того требовали правила, они придумывали особенные, присущие только им отзывы. Угрюмый головорез Роуг отвечал мрачным, не предвещавшим ничего хорошего тоном «на месте», словно не он тянул лямку рудокопа, а проводящий проверку численности стражник. Барон полным достоинства голосом говорил «здесь». Когда подходила очередь Фарта, выбритый наголо конокрад выдавал один-единственный отрывистый звук «э», напоминающий спазм икнувшего человека. Кто-то, как ошпаренный, вскрикивал «ай», кто-то заявлял «туточки» – каждый изощрялся, как умел.

Вопреки традиционному ерничанью, сегодня заключенные не были настроены шутить. Сжимая под куртками рукоятки заточек и кинжалов, они угрюмо разглядывали непроницаемую черноту неба, прислушивались к отрывистым крикам зверей и ждали условленного знака. Руис робко поинтересовался, почему их подняли до рассвета, но, заработав увесистый подзатыльник, мгновенно умолк.

Одним из первых по списку шел Адсон.

– Адсон Мередик, – не дождавшись ответа, повторил проверяющий.

– Нет его здесь, – ответили из строя. – Вечером был, а сейчас нет.

– Кто-нибудь знает, где Адсон? – требовательно спросил Фредерик.

– Откуда нам знать? Следить – ваша забота, – развязно выкрикнул Роуг.

– Дошутишься у меня, – пригрозил ему стражник.

Редкие смешки утихли. Роуг буркнул ругательство, но спорить не стал. Фредерик недовольно покачал головой и продолжил перекличку. Вскоре выяснилось, что еще не хватает Константина и Луиса. Все трое были из одной десятки. Фредерик подозвал конвоира и приказал немедленно сообщить о происшествии коменданту. Затем окинул рудокопов суровым взглядом и спросил:

– Кто-нибудь знает, где наша залетная троица?

Заключенные выжидающе молчали.

– Значит, как обычно, никто ничего не видел и ничего не знает, – не скрывая досады, проговорил Фредерик.

– Помилуй бог, – искренне удивился Ральф, – откуда же нам знать?! Самим интересно.

Фредерик даже не догадывался, насколько ответ барона соответствует действительности. Где сейчас Адсон, и чем он занят, интересовало заговорщиков ничуть не меньше, чем представителей закона.

– Роуг, пойдешь в десятке Мередика старшим, – приказал Фредерик. – И только попробуй не выполнить норму!

– Какая «норма»? – состроил громила недоуменную рожу. – Ночь на дворе!

– Заткнись, – раздраженно рявкнул стражник. – Для кого ночь, а для тебя самый настоящий день.

– Что за день без солнца?! – возразил Роуг.

– Пасмурный, – ответил Фредерик.

– Пошли такие дни к дьяволу! – возмутился узник.

– Прекратить пререкания! – схватился Фредерик за рукоять меча.

Каторжане с опаской покосились на конвоиров.

– Братцы, смотрите, что псы Де Йонга творят?! – взревел Роуг. – От зари до зари на них горбатишься, а теперь и ночью работать заставляют!

По шеренгам прошел гул недовольства. Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, Фредерик оголил меч и угрожающе спросил:

– Кто-то захотел в карцер?

– Всех не пересажаешь, – подлил масла в огонь Арчи.

– Да мы все туда и не влезем, – засмеялся Хаттори.

Фредерик дал знак конвоирам. Однако охраны было слишком мало, чтобы противостоять толпе. Это понимали и стражники, и рудокопы. Но если первые воспринимали расстановку сил как вынужденную неизбежность, то вторым мысль о численном превосходстве придавала уверенности.

– Рич, лучшего момента не представится, – шепнул барон главарю на ухо.

Ричард обхватил затылок барона ладонью, придвинул голову к себе и гневно прошептал:

– Я сам решу, когда и чего мне делать!

Барон, не ожидая такой реакции, попытался вырваться. Но удерживающая его рука оказалась на удивление крепкой. Ричард оттолкнул Ральфа, сделал едва заметный знак Роугу, и тот вновь заговорил с Фредериком:

– Хочешь сказать, что сегодня мы должны спуститься в шахту, будто ничего не произошло?

– Хоть один сообразительный, – неуклюже пошутил стражник. – Поймите, – произнес он примирительно, – нам точно так же не хватает солнечного света.

– Может быть, махнемся местами, – дерзко предложил Ричард, – вот и проверим: «так же» или нет?

– Прекратить разговоры, – посуровел Фредерик. На щеках у него заиграли желваки. – Перестроиться в колонну по двое и марш на работу!

– Сам перестраивайся, гоблин вонючий, – окрысился Роуг.

Заключенные застыли в немом молчании. Даже Фредерик, пораженный дерзостью каторжанина, потерял дар речи. До сегодняшнего дня никто не осмеливался вот так развязно и нагло перечить охране. Крепостной карцер слыл скверной штукой: сырая, холодная камера два ярда в высоту и полтора на полтора в ширину и длину.

– Ах ты мразь! – вскипел Фредерик, едва сдерживаясь, чтобы не изрубить наглеца у всех на виду. – Роуг, выйти из строя, – приказал он не предвещавшим ничего хорошего тоном.

– Чего вы ждете?! – продолжил сеять смуту Роуг. – Так и будем, подобно скотине, идти куда поведут? – Он издал гортанный звук, отдаленно напоминающий смех. – Фредди, куда подевалось солнце? Как такое вообще могло случиться, что небо чернее сажи? Не знаешь? – все больше распалялся узник. – А у святош спрашивал? Хотя бы позови их, а спросить мы уж сами сподобимся.

Намереваясь проучить наглеца, Фредерик оттолкнул стоящего перед Роугом каторжанина, и в тот же миг, подобно оголодавшей собачьей своре, толпа ринулась на конвоиров.

Фредерику удалось вытащить оружие – каторжане сильно мешали друг другу, что позволило ему вырваться из их рук. По широкой горизонтальной дуге пошел его меч, рассекая плоть. Взвыли раненые, будто стайка птиц, вспугнутых кошкой, рудокопы бросились врассыпную – слава отличного фехтовальщика шествовала впереди ее хозяина. Стражник готовился совершить второй удар, когда брошенный чьей-то рукой нож вонзился ему в грудь. Лезвие пробило легкое и застряло между ребер. Фредерик знал: вытащи он кинжал сейчас, кровь хлынет, как нетерпеливый весенний ручей. «Неужели все?» – закралась предательская мысль.

Переводя острие лезвия из стороны в сторону, Фредерик ждал нападения. Два узника попытались кирками выбить у него меч. Кривясь от боли, стражник ушел от неумелых атак и точными выпадами прикончил бунтовщиков. И тут, на расстоянии вытянутой руки, из темноты возник Морт. Последнее, что почувствовал Фредерик перед смертью, – острую боль в горле.

– Хаттори, бери двадцать человек – захватите оружейную, – отдал Ричард приказ, когда бунтовщики расправились с последним конвоиром. – Ральф, отправь кого-нибудь разузнать, где сейчас комендант. Арчи, разберись с дежурной сменой караула. Морт, запри магов в библиотеке и никого к ним не пускай. Десять человек тебе хватит?

Поймав утвердительный кивок, барон поискал глазами Вернона и Элайна Кирка. Шамана нигде не было: ни его самого, ни его людей, генерал стоял неподалеку. Рядом толпилось около полусотни каторжан – все те, кто не желал присоединяться к Ричарду или следовать за Верноном. Люди напряженно всматривались в темноту, опасаясь внезапного нападения. Ричард предпринял последнюю попытку переубедить Кирка. Телохранители генерала сомкнули плечи, не подпуская ближе, чем на пять шагов. Разглядев, кто пожаловал, Элайн Кирк подал своим людям знак расступиться. Ричард растолкал коряжистых рудокопов и дружелюбно спросил:

– Не передумал? – и, не дожидаясь ответа, добавил: – Думаешь, король станет разбираться, участвовал ты в бунте или нет? Тебя ведь за предательство сослали. Ну а кто, подумай, первым попадет под подозрение? В первую очередь мы с тобой, – Ричард ткнул пальцем генерала в грудь, потом указал на себя. – На мне клеймо мятежного бастарда, на тебе – предателя. Дороги, по которым мы идем, ближе, чем это может показаться на первый взгляд.

– Хорошо, – уступил Элайн Кирк неожиданно, – но у меня есть одно условие.

– Какое?

– Никакого лишнего кровопролития. Тех, кто сложит оружие, вы не должны убивать.

– Да ради бога, – легко согласился Ричард. – Я даже не стану возражать, если кто-нибудь из них перейдет на мою сторону. – Привлеченный шумом, он нервно вгляделся в темноту: – Быстро же опомнился старик!

Кирк прислушался. Со стороны комендатуры приближался топот, а в темноте, когда об опасности можно судить только по звуку, воображение преумножало ее размеры.

– Я встречу их.

Генерал подвинул Ричарда, сделал своему человеку знак рукой, тот повторил жест еще для кого-то, и в считаные мгновения бесформенная толпа, окружавшая Элайна Кирка, превратилась в несколько организованных отрядов, в каждом из которых был свой командир. Пускай вооруженные одними кирками, но преданные и отважные, люди Кирка представляли реальную силу. Предоставив генералу полную свободу действий, Ричард повернулся к барону:

– Ральф, не пора ли навестить Де Йонга? Как там твой гонец, вернулся?

– Самое время, – охотно согласился мятежник. – Я посылал Крипса. Он утверждает, что комендант, заместитель, с ними еще несколько человек заперлись в левом крыле. Где-то недалеко от оружейной, – уточнил Ральф.

– Начнем оттуда? – предложил Ричард.

– Давай, – обрадовался барон, которому не терпелось поквитаться с комендантом. – Схватим Де Йонга – остальные сложат оружие сами.

На подступе к воротам, ведущим в левое крыло здания, бунтовщикам преградили дорогу стрелки Калле. Помощь Хаттори, который оказался у противника в арьергарде, пришлась бы сейчас как нельзя кстати, но головорез был занят тем, что пытался пробиться в оружейную.

Используя в качестве укрытия две составленные рядом телеги, стражники осыпали нападавших градом стрел. Ричард приказал загасить огонь и рассредоточиться. Тогда вместо стрел в его сторону полетели горящие факелы. Прижиматься к земле стало бесполезно – огня было достаточно, чтобы люди Калле снимали одного бунтовщика за другим. Барон что-то кричал Ричарду, дергал за рукав, тыкал пальцем в темноту, но главарь уже ничего не слышал. Непонятное, необъяснимое чувство исступления, где не нашлось места ни боли, ни страху, вело его вперед. Он поднялся и, сжав рукоять меча так сильно, что побелели пальцы, ринулся в атаку. Воодушевленные примером главаря, вслед за ним бросились остальные.

Калле понимал, что полтора десятка лучников не в силах остановить рычащую толпу, а потому приказал отступать. Но бунтовщики находились уже слишком близко, и треть людей Калле не успела добраться до спасительного убежища. Сам командир метнулся к воротам последним. Лязг металлического засова известил рудокопов, что они опоздали. Бежать назад, пробиваться через другой вход Ричард не решился – слишком велик был риск наткнуться на хорошо вооруженный отряд Керка. Одно дело, когда за дверью ждут стрелки, не искушенные в ближнем бою, и совсем другое – противостоять мечникам.

– На совесть сделаны! – воскликнул Ральф, наблюдая безрезультатные потуги рудокопов выломать ворота.

Ричард огляделся в поисках предмета, подходящего для тарана. Взгляд остановился на силуэте поленницы.

– Ральф, – позвал Ричард, – отправь шестерых, – он махнул рукой в сторону дровяного склада, – пусть возьмут бревно потяжелее.

Барон окликнул людей, и те побежали к навесу. Выбрав бревно, каторжане вернулись назад, отошли на достаточное для разбега расстояние и с криками и улюлюканьем понеслись вперед. Первые удары ворота выдержали, лишь с пятой попытки удалось проломить прочные дубовые створки.

Воины Калле были неплохими лучниками, метко стреляли из арбалета, но не слишком уверенно чувствовали себя с мечом в руках, тем более в рукопашной, да еще против втрое превосходящего по численности врага. Бунтовщики обрушились на стрелков, подобно горной лавине. Пропустив сильнейший удар в висок, Калле упал; перед глазами поплыла кровавая пелена. Мотая пробитой головой, он попытался встать, но, не удержав равновесия, повалился снова. Не удалось ему подняться и со второй попытки. Не понимая, что происходит, Калле посмотрел вниз – вместо ступни из срезанного голенища торчала кровоточащая культя. Неожиданно Калле стало страшно, и он закричал. Закричал так, как не кричал никогда еще в своей жизни. В следующий миг булава барона разбила его голову, словно перезревший арбуз.

– Мы на полпути к победе! – отряхивая шипастое навершие, радостно прокричал Ральф. – Скоро тюремный пес Де Йонг ответит на все вопросы. Ребята, не забудьте их подготовить. Нам есть о чем поболтать со стариной Гердтом. А теперь за мной!

Опьяненный безнаказанностью, Ральф неотвратимо входил в раж. Уже не Ричард, а он возглавлял бунтовщиков, вел их на штурм. Волна каторжан катилась по коридору, сметая на своем пути всех, кто пытался ей противостоять. Так продолжалось до тех пор, пока барон не наткнулся на Джека. Джека-громилу, до недавнего времени самого сильного человека в долине. Узнав, что оружейная подверглась нападению, Джек торопился на выручку дежурившему там Слиму, но, услышав поблизости крик Калле, решил помочь стрелкам.

В руках Джека сверкнул огромный обоюдоострый топор. Взмах, свист разрезаемого воздуха – и голова ближайшего противника падает на пол. Еще взмах – и разрубленный от плеча до пояса рудокоп валится верзиле под ноги. Нападавшие в ужасе попятились. И в этом не было ничего удивительного: освещенный мерцающим пламенем, с перекошенным от гнева лицом, Джек выглядел демоном мщения. Ральф схватил ближайшего каторжанина за куртку и притянул к себе.

– Немедленно зови Морта. Считаю до тридцати, если не успеешь – с живого спущу шкуру, – пригрозил он оцепеневшему от ужаса человеку.

Узник стремглав понесся выполнять приказ. Барон же решил тянуть время.

– Джек, неужели это ты?

– А кто же еще?

– Мы против тебя ничего не имеем. Пусти к коменданту, и я сохраню тебе жизнь.

Громила недобро рассмеялся.

– Не слишком ли нескромная просьба?

– Что же тут нескромного? Как бы на моем месте поступил ты?

– Я на твоем месте не окажусь.

– Не зарекайся.

– Ну разве что, когда настанет черед предстать перед Создателем.

– А не боишься оказаться там первым?

– Я уступлю вельможе.

– Послушай, Джек, к чему этот спор? Лучше присоединяйся к нам.

– Набираешь предателей? – искренне удивился Джек. – Тебе же первому перережут глотку такие союзники. При первом удобном случае.

– Ладно, признаюсь, тут ты прав – предатели мне не нужны. Но подумай, разве то, что тебе предлагаю я, – предательство?

– А как это еще назвать?

– У нас благородная цель. Мы освободим Артуан от тирании, и все кто с нами – покроют себя неувядающей славой.

– Эти уже покрыли, – указал Джек лезвием топора на поверженных противников и громыхнул раскатистым смехом.

Ральфа Джек раздражал. Не желая продолжать разговор, барон огляделся по сторонам, пытаясь отыскать Ричарда. В конце концов, главарь пока что он. Вот пускай сам и решает, что делать с Джеком.

Из темноты выплыл альбинос – тихо, неожиданно, как умел только он. Точным выстрелом из арбалета Морт пригвоздил Джека к стене. Богатырь выронил страшное, но бесполезное сейчас оружие, инстинктивно схватился за древко болта, словно собирался его вытащить, дернулся последний раз и затих.

– Самим не догадаться? – съязвил Морт.

Проигнорировав упрек, Ральф подобрал громадный топор, испытал его на вес, перекинул из одной руки в другую и сделал пробный взмах. Массивное оружие слушалось плохо. Пытаясь нанести удар, барон ощутил себя придатком грозного топора.

– Тяжеловат, – сокрушенно заявил мятежник. – Тут кто-то покрупнее меня нужен. Жаль, очень жаль.

Ральф бросил топор и, будто ничего не произошло, спросил Морта:

– Ричарда видел, где он?

– Да бог его знает, – покривился альбинос.

– Ладно, бог с ним. – Ральф усмехнулся непроизвольно родившемуся каламбуру. – Мы и без него разберемся. А как там маги?

– Доминик запретил своим людям принимать чью-либо сторону. Говорит, что у Ордена иная миссия – недоступная нашему пониманию. Вещает как Вернон! – Морт брезгливо поджал губы. – У них много общего.

– У кого?

– У Вернона и Доминика. У обоих мозги набекрень, только, не в пример Вернону, святоша за красивыми словами прячет обыкновенный страх.

Морт демонстративно набрал в рот слюны и сплюнул под ноги.

– Пусть так. Это нас вполне устраивает, – благосклонно принял известие барон и, потрясая булавой, прокричал: – За мной!

* * *

Уже на подходе к караульному помещению Арчи почувствовал недоброе. Времени на раздумья не было, и, мысленно попросив защиты у Флэа, он дернул входную дверь. На пороге неприступной горой возвышался Керк. Мастер клинка опирался на двуручный меч; загнутая книзу гарда поблескивала драгоценными камнями, резная рукоять заканчивалась тонкой работы набалдашником в форме улитки. «Везет, как утопленнику! – простился Арчи с жизнью. – Это надо же, чтобы Керк – и здесь!» Позади бесполезной толпой сгрудились десять головорезов. Никто из них никогда бы не справился со столь опытным бойцом, каким по праву считался Керк. Его неудачу на состязании все считали случайностью.

Учитель фехтования прервал затянувшуюся паузу первым:

– Арчи, ты дверью не ошибся?

– Керк, мы же никогда не ссорились, – лихорадочно искал узник подходящие слова.

– Все так, – согласился мастер. – Но ведь и повода особого не было, – добавил он весомо.

– Так и сейчас не будет, если сдашься, – с трудом выдавил Арчи.

– Сдаться? – подражая интонации бунтовщика, переспросил Керк. – Это можно.

– Ты серьезно? – не поверил своим ушам каторжанин.

– Вполне. Только один уговор.

– К-какой? – Арчи постепенно приходил в себя, боясь сглазить привалившую удачу – мастер клинка не захотел его убивать.

– Моим людям, – Керк кивком указал на пятерых застывших в ожидании стражников, – сохранят жизнь.

– Это не мне решать, – откровенно признался рудокоп.

– Мы переходим на вашу сторону. Я и мои ребята: Волк, Лоуренс, Бастер, Дэмиен, Эрол. Такие замечательные воины никому не станут обузой. Ты согласен?

– С-согласен! – поспешно уступил Арчи. – Д-д-д-авай меч, – нетерпеливо протянул он дрожащую руку.

– Нет, дружище. Меча я тебе не дам. Ты же знаешь: я его никому не даю. – Воин ласково погладил лезвие ладонью. – Кстати, чего это ты заикаться стал?

– Кто, я?

– Нет, я. Передай Ричарду мое предложение. А мы с ребятами подождем тебя здесь.

Керк захлопнул перед оторопевшим бунтовщиком дверь, недвусмысленно намекая, что разговор окончен. Выпроводив Арчи, он тяжело вздохнул и, зачехлив оружие, направился к лежаку.

– Волк, – попросил он рослого стражника, – плесни-ка мне вина.

– Мастер, ты уверен, что мы поступаем правильно? – взволнованно обратился к Керку Эрол.

Учитель фехтования поднял взгляд – на командира с надеждой смотрели пять пар глаз.

– Каждый из нас должен сам сделать свой выбор, – заговорил Керк. – В отличие от остальных, у вас он пока есть. Хорошо это или плохо – тут я вам не советчик. Я свой выбор сделал. Если вы пойдете за мной, вам сохранят жизнь. Если примете сторону коменданта, то, скорее всего, погибнете. Так что подумайте хорошенько, прежде чем размахивать мечом. Моя смерть причинит родным горя больше, чем мое бесчестье. О котором, возможно, никто и не узнает, – добавил Керк с надеждой. – Я никогда не любил короля. А в Таниевую Долину попросился на службу с единственной целью – подзаработать деньжат. Жена у меня осталась, две доченьки. Жуть как соскучился, – на глаза воина навернулись слезы. Он опустился на скамью и приготовился ждать.

* * *

Гердт Де Йонг, Филипп Лерой и еще шестеро стражников заперлись на продовольственном складе. Заместитель коменданта, как будто держать осаду для него занятие обыденное, четко распределил обязанности: двоих лучников он поставил к окнам, два человека должны были подавать им стрелы, остальные – отталкивать алебардами предметы, если бунтовщики попытаются загородить окна-бойницы.

Гердт не без гордости наблюдал за действиями Лероя. «Все-таки молодец Филипп, – мысленно похвалил он неунывающего помощника. – Ведь мог попросить у Ричарда милосердия. Ничего плохого он каторжанам не делал, ни к кому понапрасну не цеплялся. Ну разве что с Мортом не ладил. Однако Морт сегодня – не первая скрипка. Как раз Филиппа каторжане, скорее всего, пощадят».

Бунтовщики не заставили себя долго ждать. Первая группа, вооруженная колунами, щербатыми кирками и заготовками мечей принялась азартно выламывать дверь, демонстрируя полное пренебрежение к опасности. Несколько точных выстрелов мгновенно охладили пыл нападавших. Двое из них так и остались лежать у порога, остальные с проклятиями отступили в спасительную темноту.

– Эй, комендант, если сдашься, обещаю убить тебя быстро, – донесся до Гердта голос Ральфа. – Всего-то – отрублю голову. Как, такой вариант устраивает?