Текст книги "Шаль ламы. Повесть и рассказы (с иллюстрациями автора)"

Евреям нашим живется, как всегда, не плохо, но, на всякий случай, затаились. Березовский с Гусинским заключили сепаратное перемирие и отсиживаются за-рубе-межой.

Очень мы радовались за нашего шпиона, который раскрыл все ваши буржуинские тайны. Ему, наверное, тоже памятник поставят напротив вашего посольства на Новинском бульваре, когда всех наших дипломатов выдворят к нам, а ваших – к вам. Тогда все будет на своих местах: российское посольство – в Москве, а американское – в Вашингтоне. Будут сами себя прослушивать. Только за визами в США придется летать в Вашингтон и обратно. Аэрофлот с Березовским все планы перевыполнит. И нам не плохо – в самолетах три раза покормят в каждую сторону.

Жить в стране победившей перестройки год от года все труднее и опаснее. Это ощущают даже представители славной номенклатуры. Небезызвестный Анварчик (для непосвященных – Председатель Госстроя РФ) совсем запропал. Завистники и обиженные могли покончить с ним. Несколько месяцев не отвечает на звонки и факсы старых друзей. Правда, его иногда показывают в телевизоре, но, наверное, в записи.

По поводу воссоздания статуи Будды в Москве дискуссия еще не закончилась. Афганские войны-интернационалисты предлагают посадить Будду на инвалидную коляску, сделать его без рук, без ног и с двумя головами – генерала Громова и генерала Лебедя. Но кого скребёт чужое горе – им отказали. Похоже, что победит мнение Церетели: оставить восемь загребущих рук и одну голову Лужкова в кепке. С местом тоже пока не определились. Предлагают взорвать очередной Храм Христа Спасителя, восстановить бассейн и на острове посадить Будду (Лужкова), гордо взирающего на Кремль, в сторону федеральной власти.

По всему этому, советую не верить вашим продажным средствам информации. Клевещут, как прежде, на нашу Святую Родину. Обещаю, что скоро вместо ваших проституток типа CNN на все Америки будут вещать только ОРТ, РТР, ТВЦ и, возможно, НТВ, если его не разгонят. Тогда и узнаете нашу «Правду» – матку, вместо лживой «Нью-Йорк Таймс».

Вот пока все свеженькие новости. Скоро собираюсь высадиться к вам воздушным десантом недалеко от Брайтон-Бич, в местном аэропорте. Готовьте встречу и пожрать побольше (можно в долларах)…»

О новых временах после Ельцина говорить совсем не хочется. Для облегчения писательских мук, прибегну к помощи Баркова и его Луки Мудищева:

 
Вид он имел молодцеватый:
Причесан, тщательно побрит,
И не сказал бы я, ребята,
Что плох, но злобою разит…
 
 
Народ, почуяв вертикальность,
От вожделения вспотел.
Увидя в нём маниакальность,
В тот миг отдаться захотел…
 
 
Но тут игра плохая вышла,
Как будто им всадили дышло.
Народу вздумалось кричать,
Правозащитников сзывать.
 
 
Услышав эти крики, Запад
Про демократию запел.
Кто не убёг, тот начал драпать,
А Миша Ходорковский сел.
 
 
Бегут срока и наш избранник
Надумал смену отыскать.
Проснувшись как-то утром ранним,
Он стал друзей перебирать.
 
 
Больших преемников отвергнув,
На мелком взгляд остановил,
А прочих всех в смятенье ввергнул.
При нем премьером быть решил,
Сказал и сделал, как пришил.
 
 
Уж больно мелок медвежонок,
Зато охотлив до деньжонок,
И вертикаль, должно быть, есть,
Но нам в штаны к нему не влезть…
 
 
Был один пахан дворовый,
Стало два – поди херово!
Очень мелкие вожди,
Доброго от них не жди.
 

На этом Барков с Лукой прервали свои «научно-фантастические» стихи – не дальновидны они были. Нафантазировали, хрен поймёшь чего, а нам – сиди разгадывай, про что да про кого.

Перейдём на прозу. Мне и в ней есть, что сказать, а вам – послушать. Но что много говорить про относительно сытные времена начала двухтысячных, при резко подорожавшей нефти? От неё, любимой, всем помаленьку перетекало (от этого и высокие заработки Влада в то время), а особо приближённым товарищам – совсем не помаленьку. Потом начались разные пертурбации, но вы и сами о них прекрасно помните. Расскажу лучше о грядущих переменах в жизни Влада Осятникова, выходивщего в то время на заслуженную в трудах праведных пенсию, как говорят – «по старости».

Но Влад был ещё не шибко стар, и выход на пенсию случился для него неожиданно. Ушедши в очередной раз с очередной работы, он стал рассылать резюме по разным местам. Его, почти всегда, приглашали на собеседования. Узнав о многих трудовых подвигах претендента на вакансию, ему говорили:

– Какой вы интересный человек и профессионал! Вы очень нас заинтересовали. Мы вам скоро перезвоним.

Но ни разу перезвонов не было. Шестидесятилетний профессионал был никому не нужен. Это ещё одна особенность бизнеса по-российски.

В те годы Влад полюбил ездить в Америку к жившей там старшей дочери с семьёй, смотреть на идиотов-американцев (не всех, конечно) и радоваться тому, что не видит наших идиотов. Так Влад описывает в путевом дневнике одну из первых поездок в Штаты. Почитаем в очень сокращённом виде:

«На хрена мне эта Америка с ее звездно-полосатым счастьем! Дома семейные заботы, больная мать и дачный сезон на носу. Денег в обрез – нужно искать работу…

Успел выкупить дешевый билет, собраться в дорогу и два часа поспать.

Наши бдительные таможенники ополовинили припасенные по дешевке для моих американских друзей несколько баночек черной икорки. Изрядный запас сигарет и полудрагоценных украшений-презентов их не обеспокоил…

Когда иностранцев много вокруг и они близко – в самолете, в ожидающей посадку толпе, – когда они тоже устали от долгого перелета, видишь их по-другому, ощущаешь их нутрянку. Они свободны, как их почти свободное общество, не стесняются выставить себя в натуральном виде. Они разные, но почему-то забавны и почти как мы, только наизнанку. Живи они в нашей отчизне, большинство смотрелось бы уродами: девушки и женщины почти все некрасивы. Слава русских красавиц, видать, не беспочвенная…

Итак, галопом над Европой, потом долгий перелет над Атлантикой – и вот он, все еще Новый Свет подлинной Демократии и Свободы от факела аналогичного монумента!

В Нью-Йорке снижались в облаках, и я сидел далеко от окон-иллюминаторов. Панорамы столицы мира, вид сверху, – с живописными заливами, отчетливой гребенкой небоскребов Манхэттена и статуэткой Свободы на водной глади – в этот раз наблюдать не пришлось. Зато довольно быстро выбрался из погранично-таможенного веревочного лабиринта и уверенно, со своими чемоданами на тележке, двинулся к выходу.

Никто толком не может объяснить, как добраться на автобусе до Порт-Афорити – промежуточной цели на Манхэттене. Как потом справедливо заметил мой теперь американский приятель Ларри Дубов (бывший Валера с улицы Чернышевского): «Они-то тебе объясняли, но ты ни черта не понимал».

 
Ступив ногою на Манхеттен,
Не причиняй душе урон —
Беги скорей через всё это,
Нависшее со всех сторон!
 
 
Беги по Пятой авеню
Или зигзагом по Бродвею.
Не мешкая и поживее,
Ищи укромную скамью,
Где негры спят на горке скальной,
Где мир иной —
Там Парк Центральный.
Не путать с ЦПКиО —
Скорей бы чёрт побрал его!
 
 
Жаль, Пушкин не бывал в Нью-Йорке,
И не сидел на том пригорке,
Где негры спят на почве скальной,
Где мир иной,
Где Парк Центральный.
Не отдувался б за него,
Слагая, хрен поймешь, чего.
Лететь сюда, считай, полдня.
Я б не летал, но ждет родня.
 

Вот и он – Манхэттен. Погода дождливая, и все улицы завалены зонтами, видимо, одноразового использования, как у нас презервативы, и также валяются повсюду…

Удивился стерильности на дорогах Нью-Джерси. Автомобили блестят чистотой. Спросил Валеру: «Кто и где моет ваши машины?» Отвечает: «Никто не моет. Они не пачкаются».

Не покрытая газоном земля присыпается от летней пыли разноцветными деревянными стружками. Короче, плюнуть некуда и с окурками постоянные проблемы. Поэтому курят мало. У них свои неудобства, у нас – свои…

На следующее утро отправился в дальнюю дорогу к своим, поездом в Нью-Йорк и дальше автобусом на север одноименного штата. Валера запихнул меня и мои пополневшие от даров чемоданы в некое подобие наших пригородных поездов. Однако сравнение весьма условно, как божий дар с яичницей.

Помню, бывало, едешь по морозной зиме в подмосковной электричке. Хорошо, когда работает отопление. Сомлев от душного блаженства и изысканных букетов аромата отчизны, погружаешься в философические настроения. Скоро и неприметно минуют унылые городские окраины. Чувствуешь себя мелкой соринкой в родном мусорном ведре.

Здесь все иначе: чисто, деловито и разобщенно. И так до места предназначения – туннельно-подземных лабиринтов Манхэттена, Пенстэйшен и «Порт-Афорити»…

Дальнейший путь мне знаком – пять долгих часов до Итаки я одолел без особых трудностей. Когда добирался туда первый раз – ночным автобусом через половину Америки и практически без знания английского – пережил не мало волнений: всё пытался договориться с водилой автобуса, чтобы высадил в нужном месте и успокоился, только, когда с трудом разобрал в его многословной и путанной речи слова «энаве драйвер» – это означало, что шофер по дороге сменится и другой скажет, где мне выходить…

Мой день в Итаке начинается с утренней пробежки по окрестным дорогам. Потом душ, проводы внука Ванюши в школу. За ним и всей разноцветной толпой ребятишек приезжают оранжевые автобусы, с постоянно мигающими фонарями на всех боках, и развозят по разным школам. Если такой автобус останавливается у тротуара, весь окружающий транспорт вкапывается в асфальт (есть такая детская игра «замри») и не шевелится, пока двери автобуса не закроются и спасенные от смерти под колесами дети не скроются за горизонтом…

Еда в дешевых магазинах по ценам сравнима с московской. Хлеб, овощи, крупы заметно дороже. Наши пенсионеры здесь долго не протянут на хлебе и кашах. Чтобы нормально жить, одеваться, покупать необходимые вещи, нужно экономить. И замечательным подспорьем в этом нелегком деле становятся «фуды».

Нам, долго ждавшим светлое будущее с бесплатной жратвой от пуза, начитавшимся классических социальных утопий и антиутопий нового времени, не нужно объяснять, как это происходит. Заходишь в определенное время в определенное место и затариваешь, кому сколько нужно. Нечто похожее происходит здесь и сейчас. Каждая уважающая себя церквуха, местное отделение Армии Спасения и прочие человеко– и боголюбивые организации почитают за честь помочь своим двуногим братьям.

На фудах продукт бывает часто просроченный, иногда попадается с запашком, на помоечку. Но здесь можно сказать, что у дареного коня под хвостом не пахнет. Холодильник забит до отказа и несколько дней жадно насыщаюсь необычными весною свежими фруктами – клубника, малина, дыня, арбуз…

Нынешнее поколение бледнолицых граждан США, замученное угрызениями совести за своих предков, даже боится произнести и услышать слово «негр». Ни один фильм не обходится без темнокожего героя, хоть второго плана. Иначе – дискриминация!

Но, в целом, они – обычные люди с доминирующим комплексом исключительности, которого у нас хватает. В нас этот комплекс перемешан с комплексом неполноценности. Вот и прикрываемся, как можем, фиговыми листками сарказма да иронии…

Зять-Сережа спрашивает: «А что Вы, Влад Александрович, будете делать, если остановит полиция?»

Я к этому времени уже знал, что нельзя останавливаться на обочинах дорог, и с парковкой много проблем: почти везде висят разные таблички, регламентирующие это дело на местном наречии. Освоил кое-какие новые для меня знаки и правила. Но, как вести себя с блюстителями порядка, не знал. Отвечаю: «Ну, как обычно, быстро вылезу из машины и попытаюсь объясниться».

«Что Вы, Влад Александрович, так нельзя. Они могут испугаться и неправильно среагировать, вплоть до применения оружия. Нужно спокойно положить руки на руль и потихоньку доставать свои документы».

«Что ж ты, сукин сын, три дня молчал!»…

Скучная оказалась страна Американия, и без дела сюда ехать незачем. Буду напридумывать себе дела, кроме семейного быта, пастьбы внука в каникулярное время, утренних пробежек и прочей повседневности.

Скучная страна, как ровный асфальт на дорогах, как две педали под правой ногой: газ – тормоз, газ – тормоз. Подъедешь к перекрестку – знак «СТОП ол вей» и ждешь своей очереди. Правильная скорость расписана по краям дороги. Никто не подрезает, не поджимает сзади…

При редких пеших прогулках незнакомые встречные приветливо улыбаются и что-то бормочут по-своему. На всякий случай, растягиваю губы и отвечаю: «Хай!» Понимают или вежливо делают вид, что понимают…

Некоторую встряску и остроту мироощущения привносит местная рыбалка. Я давно заметил, что чем дальше от наших необъятных родных просторов, лесов, полей и рек и всех прочих водоемов – тем гуще, плотнее и весомее рыбонаселение.

Нелегко живется в нашей богатой всяческими ресурсами стране разной живности, в том числе, и двуногим человекоподобным. Вот и расходятся они, расползаются, разлетаются и уплывают в заморские края. А рыбке, видать, до того тошно в стране периодически побеждающих революций, социализма, перестройки и демократии, что плывет она прямиком по нашим зэкотворным каналам, преодолевая каскады некогда славных плотин гидроэлектростанций, по мертвым морям-водохранилищам и северным рекам, не успевшим вовремя повернуть на юг, к теплым морям и странам. Плывет в леденящий рыбью душу океан и, терпя холод, голод и временный дискомфорт, кратчайшим путем устремляется через Аляску, Гренландию и Канаду в… Итаку и другие приятные места. Некоторые малодушные и нестойкие рыбьи особи не выдерживают дальней дороги и сворачивают на пол пути в Скандинавию и прочую Европу. Там, В Швеции, Дашка и пристрастилась к рыбалке, но мало перспективный шведский социализм с германо-угро-финским лицом вынудил перебраться ее в более рыбозаселенные угодья…

Собираемся в двухдневное путешествие к Ниагарскому водопаду… Добрались до крупного города Рочестер. На окраинах Рочестера, вольготно и не теснясь, стоят богатые ухоженные домики (иные, нежели в скромных малых городках). В центре – тоже симпатичные, но большие дома, чем-то смахивающие на небоскребы Манхэттена, но, конечно, не такие высокие.

Запарковались. Идем по почти пустым субботним улицам и площадям. Встречаются лишь чернокожие. Белые граждане, как я наблюдательно заметил, не живут в центрах большинства крупных городов. Здесь очень много добротных многоэтажных гаражей: бледнокожий народ поутру приезжает на работу в офисы-небоскребы, а вечером, утомленный, но счастливый трудовой занятостью, возвращается в свои предместья…

Следующим утром – на водопад! Знаменитый, Ниагарский!

Американская часть водопада, говорят, хуже канадской. Обе части разделяет небольшой, американского подданства островок. Канадский водопад – в форме широкой дуги, но его с нашей, американской стороны (идентифицируюсь!) почти не видно, а в Канаду меня не пущают…

Осталось полторы недели моего житья-бытья тут, в Итаке, а все намеченные мероприятия и прогулки по живописным окрестностям позади. Поглядим, что еще интересного приготовит мне судьба?

Сегодня, как обещали, повалил снег. Как в моей юности: «…с голубого неба – много снега!» С утра некоторые местные товарищи ходили в шортах и футболках. Нам, с нашей многовековой культурой, ни за что не понять их цивилизации, молодой и прогрессивной. Ни за какие займы Международного Валютного Фонда, кредиты Всемирного Банка и прочие вспомоществования. Так и останемся дикарями со своими Третьяковками, Русскими музеями, иконописью и «Словом о полку Игореве». Иконами голые зады не прикроешь и словом сыт не будешь.

Прорубленное в Европу окно для передачи пищи оказалось узковатым. Вот и болтаемся по разным прорубям в поисках философского камня нашей экономики, халявных фудов и простого человеческого счастья. Веками разворовывали свою щедрую Отчизну, и на жизнь не хватает. А главный наш человеческий ресурс – с большой буквы! – расползается по свету как стая голодных тараканов.

Россияне в разных странах – соединяйтесь! С мира – по нитке, со швейцарских счетов и офшорных капиталов – по проценту и вытянем Россию! На десяток-другой лет хватит, а там снова нефть подорожает и сохраним нашу самобытность. Потом опять двинемся на Запад – кто с сумой, кто с нахапанным первоначальным капитальцем. Так, поэтапно, и разовьемся по диалектической спирали, завещанной великими классиками.

И тогда потянется к нам их трудовое темнокожее население – в наши чудо-города, полу небоскрёбные, в леса нехоженые, поля непаханые, к морям, пересохшим и рекам, отравленным, на наши хлеб да соль с постной картошкой. И создадим, наконец-то, всамделишный Интернационал – не помню, который по счету. И утрем нос этой воображале Америке. Так мечтал я, поедая браконьерскую рыбку с весенним салатиком из свежих овощей, запивая заморскими соками и заедая многофудовыми десертами.

Хватит красоты по-американски! Самому надоела. Каково же случайным читателям моего дневника?..

Пора закругляться. До отъезда домой оставалось несколько дней, которые проскочили незаметно: в рыбалке, в покупке подарках для внука Ивана и московской семьи, в собирании чемоданов…»

Продолжались челночные перемещения Влада в Штаты и обратно.

 
Над бездной спящего виденья
Иные яви голубы.
Дышу и пью который день я
Из опрокинутой судьбы.
 
 
Обратно – этим же маршрутом,
Над той же облачной страной…
Творец был пьян и всё напутал,
Раскинув небо подо мной.
 

Как известно всем, наша жизнь состоит из мелочей. С самых первых поездок в Штаты, Влада больше всего удивляли как раз мелочи быта. Например, школьный клей, которым можно клеить, что угодно, хоть подошвы обуви, хоть разбитую посуду и, вероятно, детали космических кораблей. Или обычные швейные нитки – их разорвать руками никак не возможно.

В одно из первых посещений Штатов, Влад, с помощью старшей дочери Даши, легко получил бесплатную медицинскую страховку и начал ею пользоваться. До этого в Москве он никак не мог подобрать лекарство от повышенного давления. Таблетки, которые прописывали врачи, то резко снижали его, то снова повышали. Живя потом у Даши, он сделал статистику уровней давления за месяц, показал её врачу-корейцу, и тот прописал какой-то «диротон». Проблема разрешилась на долгие годы.

К слову сказать, в Москве врачи неоднократно ставили ошибочные диагнозы при разных хворях Влада. В Штатах и эта проблемы не возникала. Когда он, а чаще жена или дочь, обращались за врачебной помощью, их укладывали за занавеской на кушетку, брали все возможные анализы, делали ещё какие-то компьютерные манипуляции, и через час – готовый и точный диагноз. Врачи там тоже, конечно, разные, но современные технологии и принятые стандартные процедуры практически исключают врачебные ошибки. Нет только практики вызова врача на дом – садись в свою машину, и езжай сам. Или члены семьи везут в ближайшую больницу. После операций долго не держат. Встал на ноги, и марш домой.

Кажется, в 2008 году московская семья Осятниковых выиграла в лотерею американскую грин-карту, и началась у них новая жизнь. Выросла младшая дочь Лиза – училась в старших классах школы, и, проявив не детскую прозорливость, твёрдо решила, что хочет жить в Соединённых Штатах.

Перебравшись в Штаты по грин-карте и начав жить там самостоятельно вместе с младшей дочерью, Влад снова решил получить бесплатную медицинскую страховку. И тут проявилась ещё одна специфика тамошней жизни – всеобъемлющая американская бюрократия, часто доходящая до абсурда. Законы и инструкции – это святое. О законах и судопроизводстве поведаю чуть позже, а со страховкой получилось следующее.

Влад стал двигаться по инстанциям. В специальный социальный офис, кишащий разноцветной малоимущей публикой, представил документы, подтверждающие его бедственное положение при отсутствии какой-либо работы и иждивенке-дочери. И начались многомесячные хождения и переписки. Органы «социальной заботы» не могли никак понять, на что он живёт. Подтверждение со справками о предварительных накоплениях и нищенской, по американским стандартам российской пенсии, не имели успеха. По какой-то инструкции, присланной Владу, он не имел право на бесплатную медицинскую страховку. Ну и хрен бы с ней, со страховкой – он тогда чувствовал себя вполне здоровым. Но подросток-дочь в переходном возрасте постоянно нуждалась в каких-либо медицинских услугах. Было принято кардинальное решение. Он, при своём очень скромном английском языке, сочинил небольшой плакатик, на котором написал, что он не уйдёт из их «заботливого» офиса, пока не получит страховки.

Наконец, его вызвал к себе местный начальник. Организовав по телефону переводчика, начальник выслушал все аргументы Влада и, о чудо, принял решение дать страховку для дочери. Потом несколько лет Владу, к счастью, не пришлось обращаться к врачам, а Лиза была обеспечена медициной.

Постоянный поиск работы почти не давал приемлемых результатов. Влад согласен был на любую, но возраст и плохое владение английским сильно ограничивали его возможности, и он старался найти русскоязычных работодателей. Известная нам «многостаночность» Влада позволила ему на очень короткое время поработать в слесарном цеху, а затем недолго заняться установкой домашних кондиционеров.

Он даже закончил короткие курсы по уходу за больными и престарелыми, а также по перевозке инвалидов. Работать сиделкой ему не пришлось – долго не находилось русскоязычных клиентов, а потом срок действия лицензии кончился. С перевозкой тоже закончилось неудачно, когда он, помотавшись некоторое время по лабиринтам американских дорог, оказался во власти нечистоплотного работодателя, кавказского происхождения, и, несколько раз им обманутый, вынужден был уволиться.

Через несколько лет он устроился перевозчиком детей у знакомого Даши и, получив «не пыльную» и не очень времязатратную работу, периодически ездил по Принстону и его окрестностям, развозя детишек после детского сада и школы по разным кружкам и секциям.

При этом однажды случилась история, заставившая Влада тесно столкнуться с американской правовой системой. Везя детей по узкой центральной улице Принстона, он был ослеплён заходящим солнцем и не заметил переходящую улицу темнокожую девочку. Ехал медленно, поэтому только чуть задел её. Тут же остановился, а бдительные прохожие вызвали полицию. Девочка быстро оправилась и, обменявшись с Владом улыбками, поспешила по своим делам. К счастью, она не стала заявлять никаких претензий, и на состоявшемся вскоре суде правонарушитель отделался небольшим штрафом.

Ему несколько раз приходилось наблюдать американские суды с их торжественной обстановкой и неизменным звёздно-полосатым флагом. Однажды Влад непосредственно поучаствовал в судебном процессе, тоже в качестве обвиняемого. История вышла интересная. Как-то дочери Лизе показалось, что в их квартире её побеспокоили какие-то домашние насекомые. Она сообщила об этом ответственной сотруднице их жилого комплекса. И началось. Та решила, что в квартире нашествие воинственных клопов, и запретила обслуживающему персоналу любое полагающееся обслуживание, починку оборудования и тому подобное. На долгое время квартира оказалась без надлежащего ухода. Не помогла и вызванная Владом санитарная инспекция, не обнаружившая никаких вредителей.

Возмущённый Влад перестал платить за квартиру. Состоялся суд, на котором он с помощью переводчика произнёс красноречивую оправдательную речь, которая произвела должное впечатление на судью и даже адвоката противной стороны. У Влада адвоката не было. Судья принял благоприятное решение, словесно осудил слишком бдительную сотрудницу комплекса и присудил сделать финансовые расчёты, даже с некоторой выгодой для обвиняемого. Суд оказался совсем не наш, и был им фактически выигран. Сотрудницу эту быстро уволили.

Другая увлекательная судебная история с менее удачным, но приемлемым результатом, разыгралась при участии жены Влада, изредка навещавшей свою американскую семью. В России очень распространены множественные истории о невиданной жестокости обращения американцев с детьми. Такую «жестокость» проявила жена Влада, когда категорически запретила дочери выйти погулять в вечернее время. Попутно замечу, что американским детям в небольших городках абсолютно безопасно находиться на улице в любое время суток, кроме, возможно, негритянских гетто, с которыми Влад почти не сталкивался.

Итак, в дополнение к своему запрету строгая мать слегка задела ремнём непослушную дочь. Та, по младости и неразумности своей, набрала номер телефона 911. Приехавшие немедленно стражи порядка не стали слушать никаких сбивчивых объяснений, а надели наручники на преступницу-мать и увезли в ближайший участок. Там с женой, заботливой матерью и кандидатом наук, случился естественный в её состоянии обморок, и её тут же отвезли в больницу с благополучным исходом. Но дело только разворачивалось.

Вызволив преступницу из временного заключения, семья стала готовиться к неизбежному суду. За тысячу долларов был нанят русскоязычный адвокат, ибо дело грозило серьёзными последствиями. На суде одумавшаяся дочь сняла свои обвинения и всё, как бы, обошлось. Но потом, при каждом приезде в Штаты, жену уводили в специальную комнату, и ей долго приходилось объяснять невинные обстоятельства своей судимости.

Но, хватит о грустном, потерянных тысяче долларов и других малоприятных делах. Для Влада жизнь в Штатах была почти идиллической. На своей сильно подержанной и потому дешёвой машине он один или с кем-нибудь объездил все близлежащие штаты, обсмотрел все их архитектурные и природные достопримечательности. Однажды со старшей дочерью скатал на недельку во Флориду, накупавшись в зимнее время, налюбовавшись множеством местных крокодилов и изумляясь любовью новых русских к тоскливым небоскрёбным городам и невыносимой жаре.

Он несколько раз побывал в Калифорнии, греющей душу, и в любое время года – тело. Осмотрел почти все изумительно-знаменитые скальные заповедники, каждый раз удивляясь приятному своеобразию американской природы. Остались неохваченной мечтой лишь Аляска и западная Канада, способные напомнить ему любимую Сибирь. Восточная Канада не произвела на него большого впечатления. Забегая вперёд, скажу, что западная Канада с Аляской обещаны младшей дочерью в будущем морском круизе. Тогда можно будет и умереть спокойно, достойно завершив богатую впечатлениями жизнь.

Вернувшись вскоре на родину и приходя на частые похороны старых знакомых, он обычно спрашивает:

– Кто последний? Я за вами…

Влад, прожив долгую и очень счастливую жизнь, не боится смерти.

«Лишь бы умереть легко, не страдая, и не доставить лишние и долгие хлопоты своим близким». Так думал пожилой Осятников и признался в этом мне при последней с ним встрече.

Почти в отсутствии трудовой занятости при изобилии свободного времени, Влад вспомнил свою творческую юность и занялся живописью. Оказалось – очень удачно. Начал продавать свои работы в Штатах и отправлять в некоторые европейские страны. Вернувшись скоро в Россию, он через несколько лет стал известным художником с уникальным живописным стилем, провел несколько персональных выставок в Москве. Год назад он сделал несколько актуальных работ, и всё – угнетённое настроение не способствовало творчеству, а выставлять новые работы стало проблематично…

Но вернёмся ненадолго в Западное полушарие. Перед окончанием действия грин-карты Влад пытался получить американское гражданство. Долго готовился к экзамену, но так и не смог овладеть в совершенстве английским языком – 70-летний возраст и начавшиеся проблемы с памятью и слухом (в молодости изучал немецкий язык).

На первой попытке сдачи экзамена на гражданство его, бывшего кандидата наук и успешно сдававшего в жизни множество экзаменов, завалила на экзамене толстожопая дура. На вопросы по истории и устройству США ответил успешно, прочитал и написал предложенные тексты, а в беседе по анкете начал «плавать». До этого почти три ночи не спал после возвращения из России.

Предстояла ещё одна попытка через несколько месяцев. Влад уже нанял адвоката, по-ихнему лойера, и обзавёлся нужными справками от местного врача (одарял его своими картинами и мог получить любую справку). Но вдруг стало так обидно и противно (за свою долгую жизнь он сдавал не один десяток экзаменов и всегда успешно), что он плюнул на гражданство, улетел домой и вторую попытку не использовал…

Вернулся он на многострадальную родину. Несколько лет не работает американское посольство, и попасть в Америку к детям и внукам стало практически невозможно. Вся надежда на ту же Лизу, которая почти выхлопотала получение родителям грин-карты по «воссоединению семьи».

Напоследок «штатских» разговоров скажу о фантастическом восхождении дочери Лизы по карьерной лестнице-чудеснице. Оставшись одна в стране почти без средств к существованию, она стала ещё активнее зарабатывать официанткой в ресторанах (начала ещё при отце, у которого деньги на жизнь быстро заканчивались). При этом очень успешно закончила бесплатный двухгодичный муниципальный колледж и единственная из всех выпускников поступила в престижный пенсильванский университет Вилланова. Придя туда, она узнала, что стоимость обучения составляет примерно шестьдесят тысяч долларов в год. Она в слёзы. И тут окружившие её университетские служащие стали искренне утешать и обещали как-то уладить это, казалось бы, безнадёжное дело. Кончилось тем, что она бесплатно отучилась четыре года на лучшем в Америке бизнес-курсе университета.

Перед окончанием учёбы Лиза продолжала работать официанткой и однажды разговорилась со своими клиентами. Узнав о её уникальной жизни в Америке, практически в одиночестве, те посоветовали подать документы в крупнейший инвестиционный банк Голдман Сакс. И снова счастливая судьба не отвернулась от неё. Из почти сорока претендентов она единственная поступила на работу в банк финансовым аналитиком. Не стану говорить о величине её зарплаты, но через три года работы она смогла купить роскошный таунхаус (конечно, в кредит, как всё в Америке) в самом престижном районе центра Филадельфии.

И совсем напоследок описания Америки замечу, что американцы, как правило, всегда очень доброжелательны к окружающим, в любой ситуации бросятся на помощь с возгласом «ай хелп ю», а в повседневной жизни красят себя и радуют окружающих щедрыми улыбками. Вопреки устоявшемуся у нас стереотипу, эти улыбки не искусственные, Влад, долго прожив в Штатах, понял, что им с детства прививают такое отношение к миру. Исключения, пожалуй, только у афроамериканцев, если они обособленно живущих в своих районах…

Процесс «вставания с колен» России затянулся на многие годы. Но вставая с колен, предварительно нужно встать раком, заняв одну из интересных позиций в знаменитой Камасутре.