Текст книги "Черная троица"

– Мы будем выступать рано утром, – наклонился к Умберто граф. – Смотри не проспи… Да и ее растолкать не забудь, – кивнул он в сторону девушки.

– Скорее, она меня растолкает, – усмехнулся Умберто и, спохватившись, умолк.

– Скажи мне, лекарь, только честно! Ведь этот Клаудиус – на самом деле твоя дочь?

Смущенный, хотя и ожидавший подобного вопроса, Умберто не стал отрицать и тихо ответил:

– Простите меня, ваше сиятельство, за ложь! Понимаете, девка моя несносная вместе со мной рвется – удержу нету! Вот уговорила меня на старости лет опозорить обманом…

– Да ладно, чего уж там, – махнул рукой граф. – Мне Торн рассказал, как вы позавчера со своей дочкой не только лечили, но и храбро сражались против нечисти. А мне такие бойцы вовсе не помешают. Вот что, лекарь, уговор – я все-таки разрешаю тебе отправиться с нами, но ты мне выкладываешь все на чистоту – и зачем сам ко мне в отряд набивался, и почему дочка твоя в это неженское дело влезла, и откуда этот твой менестрель взялся.

– Да благословит вас Спаситель, – с облегчением вздохнул Умберто. Утаивать и обманывать графа ему с самого начала вовсе не хотелось. Впрочем, и рассказывать сразу обо всем, особенно о Длани, он не собирался.

– Началось все, ваша светлость, в конце того месяца, тридцатого числа. Мы с дочкой моей, Клаудией, отправились на ярмарку в Верман…

Акт II

Глава 5
Медвежий коготь

– А-а-а! – раздался пронзительный вопль из зарослей бузины. Караульные, обернувшись на крик, вскинули на изготовку копья, а из палаток показалось несколько встревоженных лиц. Кусты затрещали, и на широкую поляну, где был разбит лагерь, выскочил Овиль. Пугливо озираясь, он поспешно завязывал тесемку на сваливающихся штанах.

На крики и лагерный шум из своей большой палатки поспешно вышел и граф Мартин. Но когда он увидел своего слугу, озабоченность на его лице сменилась усмешкой. Подошедший капитан Торн, не смущаясь, громко расхохотался.

– О, наш храбрый рыцарь! – с притворным почтением воскликнул он. – Кого повстречал ты на этот раз? Горного людоеда? Или самого Вечного Мертвеца? А может, ты снова, как вчера, принял пастушью собаку за стаю свирепых волков?

Люди, минуту назад готовившиеся к нападению врагов, расслабились и присоединились к веселью. За две недели, что прошли с тех пор, как отряд покинул столицу, отвага и решительность графского слуги уже успели войти в поговорку.

– Господин граф, господин граф! – зачастил Овиль, не обращая ни на кого внимания. – Отошел я тут по надобности, за кусты-то, а там… Там эти… как их… Рожи страшные такие, и на головах шкуры. Бородищи – во! А глазищи – во! Чуть заживо не съели!

– Ну, точно, опять наш воин от страху чуть в штаны не наложил, – кивнул капитан Торн подошедшему к этому времени Умберто. – Зови, лекарь, свою дочку-умницу – пора опять храбреца от медвежьей болезни лечить.

Однако, услышав слова слуги, граф снова стал серьезен. Он озабоченно оглядел лагерь и повернулся к капитану:

– Похоже, на этот раз Овиль, видимо, говорит правду. Скорее всего это горцы. Наверняка они всю ночь наблюдали за нами, а наши часовые их проглядели!

Торн с сомнением покачал головой:

– Чтобы мои парни просмотрели тех, кого заметил вышедший до ветру шут? Это вряд ли…

– И тем не менее следует поторопиться. Вели людям побыстрее заканчивать с завтраком – и в путь. Пора посмотреть, как там наше вчерашнее подношение.

– Будет исполнено, господин граф, – ответил Торн и, нахмурившись, добавил: – Хотя не по нраву мне это. Оставляем этим дикарям какую-то дань, как будто мы не солдаты, а беззащитные бродяги-торговцы!

– Не забывай, Торн, – мягко возразил ему Мартин, – что границу нашего королевства мы пересекли уже три дня назад, а до замка некроманта нам еще ох как далеко. И я не хочу терять людей понапрасну, если есть возможность уладить дело миром.

Капитан в ответ лишь пожал плечами и отправился выполнять приказание графа.

* * *

Чтобы свернуть лагерь, опытным солдатам потребовалось совсем немного времени. Умберто с дочерью уже успели привыкнуть к своей походной жизни, и они тоже были готовы выступать вместе со всеми. Только несколько священников, вошедших в отряд по решению Конклава, все еще боролись с неуклюжими тюками.

– А ну, хватит зубы скалить! – прикрикнул капитан Торн на солдат, которые наблюдали за святыми отцами, отпуская ехидные шуточки в их адрес. – В боевую колонну по трое становись!

– А что это за дары, о которых говорили граф с капитаном? – Клаудия легко взлетела в седло своей невысокой лошадки и с любопытством посмотрела на отца.

– Опять подслушивала? – погрозил ей пальцем Умберто.

– Конечно же, нет! – возмутилась девушка. – Только, извини, и уши тоже не закрывала. Голосок у нашего капитана сам знаешь какой – на другом конце лагеря слышно.

– Это верно. – Умберто, хотя и не так резво, как Клаудия, уселся верхом. – Если я правильно понял, это какая-то плата за проход через горы местным жителям.

– Совершенно верно, – раздался рядом голос Джосси. – Я сам вчера слышал, как его сиятельство разговаривал со старостой поселка, через который мы проезжали в полдень.

– Вот видишь, папа, не одна я подслушиваю! – лукаво подмигнула Клаудия.

– Любопытство не порок, а способ добычи информации, – назидательно сказал бард.

Умберто с некоторым раздражением посмотрел на Джосси, но промолчал. Лекарю по-прежнему казалось, что сладкоречивый менестрель слишком много времени крутится вокруг его дочки. Впрочем, восхищенные взгляды графа Мартина, направленные на Клаудию, беспокоили его не меньше.

– Так вот, – продолжал Джосси, – горы, через которые лежит наш путь, с незапамятных времен населяют дикие племена. Они никогда не слышали имен Создателя и Спасителя и поклоняются духам неба, воды, деревьев и, конечно же, гор. Земля здесь довольно скудная, да и дичи немного, так что живут они зачастую разбоем и грабежами. Жители предгорий, однако, заключили с ними некогда договор, который горцы свято выполняют. Путники, которым надо перейти через горы, ночуют в долине – как раз той, где мы разбили лагерь.

– Интересно, – пробормотал Умберто, – почему Торн так возмущался, когда граф велел остановиться здесь?

– Да потому, что наш доблестный капитан заподозрил старосту в мошенничестве, – усмехнулся Джосси. – Так как тот сказал, что неподалеку отсюда есть поляна, на которой стоит языческий алтарь. На него и нужно положить дары – или, вернее сказать, дань. Сколько – должны определить сами путники, которые идут через горы. Если горцы останутся довольны подношением, то наутро вместо него на алтаре появится ожерелье из медвежьих когтей. Его должен надеть на шею тот, кто едет впереди каравана – ну, или отряда, если говорить о нас. Тогда путники могут беспрепятственно проехать, их никто не тронет. После прохода через горы амулет нужно оставить точно на таком же алтаре на той их стороне. Капитан решил, что дары наверняка растащат жители того самого поселка, староста которого и рассказал об этом обычае.

– Неужели нельзя проехать другим путем? – Клаудия, внимательно слушавшая менестреля, нахмурилась.

– Увы, ущелье, к которому мы вот-вот подъедем, – единственная дорога, которой можно пересечь горы с лошадьми. – Джосси пожал плечами. – Да и вообще-то горцы здесь везде как дома и знают все тропы, даже такие, где только горные козы пройти могут.

– А у самих-то горцев, случаем, ноги не козлиные? – с опаской спросил Умберто, вспоминая стародавние встречи с Кланами зверолюдей.

– Да нет, – успокоил его менестрель. – Правда, по слухам, воняет от них, словно от настоящих козлов. А так – люди как люди, только скуластые да волосатые очень. Говорят, что и не разберешь, где заканчивается козлиная шкура, из которой они делают одежду, и начинается их собственная.

Наконец все палатки были собраны, и отряд покинул поляну, где был разбит на ночь лагерь. Солдаты растянулись длинной колонной, по три в ряд. Впереди, на некотором расстоянии, ехали пятеро разведчиков. Еще дюжина воинов, держа оружие наготове и постоянно оглядываясь, двигалась в арьергарде. Священникам капитан Торн велел разместиться в середине отряда. Святые отцы не возражали, надеясь, что здесь им будет наиболее безопасно.

Умберто с Клаудией и не отстававший от них Джосси сначала ехали вместе с церковниками. Вскоре, однако, к ним подскакал Овиль, неуклюже цепляясь за седло и едва не сваливаясь с лошади, и передал, что граф будет признателен, если они составят ему компанию.

Лекарь собирался было сообщить, что они заняты важной беседой о способах лечения могильной лихорадки с братом Нибусом. Настоятель Обители Путеводной Звезды решил присоединиться к отряду графа Мартина, чему Умберто, так же как и сам граф, был весьма рад. Суровый северянин оказался весьма полезен даже не столько в качестве целителя, ибо пока до серьезных стычек дело не доходило, а как проводник. Но Клаудия, услышав приглашение, уже пришпорила свою лошадь и теперь быстро приближалась к первым рядам колонны. Следом за ней скакал Джосси. Умберто ничего не оставалось, как последовать за ними.

Пары минут, на которые он отстал от дочери и менестреля, оказалось вполне достаточно, чтобы бард успел затеять перебранку с капитаном Торном. Джосси посмеивался над солдатами, говоря, что, оставив горцам дань за право прохода через ущелье, они теперь ничем не отличаются от обычных купцов, трясущихся над каждым фартунгом. Капитан мрачно огрызался, но довольно вяло, так как в душе сам был недоволен решением графа.

– Довольно! – раздался внезапно твердый голос Мартина.

Умберто, вероятно, так же как и сам граф, догадался, что шуточки Джосси были нацелены прежде всего на его сиятельство.

– Для меня жизнь самого последнего солдата в моем отряде ценнее, чем несколько отрезов ткани, серебряная чаша и горсть золота, которые я велел оставить на алтаре, – продолжил граф и, не сдержавшись, добавил: – Даже если речь идет о каком-нибудь шуте.

Капитан Торн захохотал, Джосси же насупился, однако, к удивлению Умберто, ничего не ответил, а, развернув свою лошадь, вернулся в середину отряда.

– Я хотел бы спросить у уважаемого целителя, – между тем учтиво обратился граф к лекарю, – какие именно Слова против нежити знают он и его дочь?…

* * *

Горы преградили отряду путь внезапно, стоило только покинуть рощу у входа в долину, где был разбит лагерь. Даже на Умберто они произвели сильное впечатление, что уж говорить о Клаудии, которая не видела в жизни ничего выше холма, на котором стояло аббатство Святого Галаты. И хотя Мглистые горы были видны уже несколько дней, именно сейчас они предстали во всей мрачной красе своей неприступности.

Не было ни отлогих подъемов, ни заросших кустарником склонов. Отвесные скалы словно вырастали из земли, сразу же вздымаясь в небо на несколько сотен локтей. За ними громоздились еще более высокие пики, за ними – еще и еще. Целый лес из гигантских утесов простирался с одного края горизонта до другого. Горы подавляли и поражали своей неприступностью. Это было застывшее бурное море из камня, море хаоса и бесплодности. Именно такие мысли промелькнули в голове у Умберто, и судя по лицам многих его спутников – не у него одного.

Дорога же бежала прямо к этим утесам, к едва различимой издали трещине в гигантской стене, преградившей дорогу путникам.

– Эланта, Теснина Севера, – пробормотал менестрель, устремив взгляд к узкой расщелине в скалах.

Чем ближе подъезжал отряд к ущелью, тем тише становились разговоры. Умберто заметил, что большинство солдат подвинули перевязи мечей так, чтобы было удобно выхватить их в случае опасности.

Алтарь, на который велел вчера вечером положить дары граф, находился рядом с дорогой, шагах в десяти от нее. Пять высоких, в два человеческих роста камня были вкопаны полукругом вокруг толстой, грубо обтесанной гранитной плиты. На каждом из валунов проступали силуэты вставших на задние лапы медведей.

Умберто и Клаудия чуть поотстали от авангарда отряда. Граф оказался весьма любознателен и, к немалому удивлению лекаря, достаточно сведущ как в заклинаниях Силы, так и в целебных молитвах. Однако когда они приблизились к горам, он сам попросил Умберто с дочерью вернуться в середину отряда – там было безопаснее.

Внезапно впереди раздались испуганный вопль Овиля и нарастающий гомон солдатских голосов. Мешок с дарами не исчез – он по-прежнему лежал посреди алтарной плиты. Но теперь из него торчали древки десятка стрел. Похоже, что дань показалась горцам не просто недостаточной – они полностью отвергли ее, запретив пришельцам приближаться к ущелью.

– Я с самого начала предупреждал, что незачем торговаться с этими дикарями! – раздался громкий голос Торна. – Оружие к бою!

– Подождите, – выступил вперед брат Нибус. – Почтеннейший капитан, вам приходилось когда-нибудь сражаться в горах?

– Да я дрался больше, чем ты, святой отец, прочел молитв! – возмутился воин. – Какая разница, где это было – в лесу, на море или в горах?

– И все-таки сражаться среди теснин совсем не то же самое, что в поле или даже в лесу, – спокойно продолжал священник. – Там никто не сможет обрушить вам на голову камнепад. Кроме всего прочего, мы впервые в этих местах – самому мне никогда не приходилось пересекать горы этим путем. Нам ясно дали понять, что идти дальше нельзя.

– Что же вы предлагаете? – Голос графа был внешне спокоен, но по руке, судорожно сжимавшей рукоять меча, было видно, что спокойствие это дается ему нелегко.

– Неподалеку от моей Обители есть несколько перевалов, через которые мы сможем пересечь горы. Разбойников в тех местах нет, поэтому нам ничего не будет угрожать.

– Святой отец прав, – вмешался один из офицеров. – До того как наняться к вам, ваше сиятельство, я служил у одного из баронов в этих краях. Хотя каждый из наших солдат стоит пяти горцев в открытом бою, но эти дикари всегда нападают из засады.

– Совершенно справедливо! – вмешался Овиль. – Надо вернуться – может быть, уже и никакие мертвецы из могил не вылезают!

– Заткнись, – рявкнул Торн. – Иначе мы предложим этим разбойникам вместо мешка с подарками твою шкуру!

Графский слуга что-то испуганно пробормотал и поспешил спрятаться за спинами солдат.

– Боюсь, что вы, отец Нибус, правы. – Граф Мартин медленно обвел взглядом собравшихся вокруг него офицеров и священников.

Лицо капитана при этих словах выразило крайнее возмущение, которое тут же исчезло, когда граф твердо продолжил:

– Но у нас нет времени идти в обход. Через неделю-другую может выпасть снег, и тогда многие перевалы станут просто непроходимы. Кроме того, сколько деревень сожгут, сколько невинных жителей поубивают эти слуги Вечного Мертвеца, пока мы спасаем свои шкуры, выискивая безопасный путь? Капитан!

– Да, ваше сиятельство! – бодро ответил Торн.

– Прикажи удвоить разведку. В арьергарде на каждую лошадь посади второго всадника, пусть едут лицом назад и смотрят во все глаза.

– Будет исполнено! Я сам поеду впереди, уж от меня-то ни одна мышь не укроется!

– Овиль! – прикрикнул внезапно граф на своего слугу. – Что ты там делаешь?

Тот пытался забраться на алтарь, и это ему почти удалось. Но, вздрогнув от неожиданного окрика, Овиль сорвался и упал вниз.

– Так, ваше сиятельство, ведь подарочки наши не по вкусу пришлись. Чего же добру-то пропадать? Заберу я их обратно, а?

– Оставь здесь, – коротко велел граф. – Пусть все видят… и будут настороже.

С тяжелым сердцем проезжали один за другим солдаты мимо алтаря, глядя на утыканный стрелами мешок. Но страха в глазах не было ни у кого – только твердая решимость биться при необходимости до победы или пасть в бою. Капитан Торн умело подобрал бойцов в свой отряд.

У самого входа в ущелье отряд замедлил ход – капитан Торн отдавал приказания разведчикам. Клаудия же и Умберто вместе с несколькими священниками отъехали чуть в сторону. В полусотне шагов от того места, где узкая щель теснины раскалывала горный кряж, виднелись остатки древней башни. Все, что от нее осталось, – высокая куча камней да несколько расколотых плит. Но, судя по диаметру, башня, стоявшая когда-то у входа в долину, была циклопических размеров. Небольшая насыпь с разбросанными тут и там булыжниками указывала на то, что здесь некогда тянулась стена, доходившая, возможно, до самой горной гряды.

Разглядывая развалины крепостных сооружений, Умберто и не заметил, как сзади подъехал Джосси. Увидев, что все внимание путников приковано к руинам, менестрель произнес:

– Некогда, более тысячи лет назад, границы королевства, которое тогда называлось совсем не так, как сейчас, простирались до самых Мглистых гор, и даже за них. Но наступили Темные века, прислужники Черных Владык захватывали все больше и больше земель. Элантара, крепость, издревле хранившая эти границы, пала одной из последних. Воинство Баала, старшего из Черной Троицы, сравняло ее с землей… Позже, когда Спаситель уничтожил Черную Троицу и наступила Новая Эпоха, государства людей возродились, но до сих пор не набрали той силы, что была до Темных веков.

Клаудия хотела было что-то спросить у менестреля, но ее прервал звук рога – отряд продолжал свой путь.

Стоило отряду войти в горный проход, как сразу же мир вокруг изменился. Вместо солнечного осеннего утра словно бы наступили ранние зимние сумерки. Скалы, отвесными стенами уходившие куда-то в неоглядную высь, готовы были раздавить путников. Они нависали над головами, и проход шириной в несколько десятков шагов казался узкой щелью среди бесконечного сумеречного мира нагроможденных камней. И лишь тонкая полоска голубого неба над головами с изредка мелькающими лохмотьями туч напоминали всем о том, что путь отряда проходит не по гигантской пещере.

И всадники, и даже лошади, стоило им попасть в горный проход, притихли. Даже переговаривались люди вполголоса, как будто боясь потревожить это древнее и чуждое им место. Только тихий и протяжный свист ветра нарушал тишину ущелья, нагоняя своим мерным звуком на путников еще большую оторопь. Да негромко цокали по камням копыта.

– И сколько же нам пробираться по этому колодцу? – тихо вздохнула Клаудия.

– Я слышал, – ответил Умберто, – что сама теснина тянется на пятнадцать лиг, после чего заметно расширяется, переходя в перевал. Так что если Небеса будут милостивы к нам, к ночи мы должны будем выйти из этого мрачного коридора. Не жалеешь еще, дочка, что отправилась с нами?

– Нет! – упрямо тряхнула головой Клаудия, хотя мгновение назад на ее лице отражались совсем иные чувства.

Чем дальше продвигался отряд, тем выше вздымались скалы по сторонам и тем уже становилась дорога. Скоро разговоры смолкли совсем, так как даже шепот многократно усиливался эхом. Лишь стук копыт, редкое всхрапывание лошадей да позвякивание сбруи и оружия нарушали тишину.

Внезапно впереди раздались крики. Капитан поднял руку, приказывая отряду остановиться. Все замерли, взяв оружие на изготовку. Голоса приближались, и вот из-за поворота показались два солдата из числа тех, кто ехал в авангарде. Лица разведчиков были озабоченными.

– Дальше дороги нет! – крикнул один из них, подъехав ближе.

– Завал, – добавил второй. – Не очень большой, но на лошадях там не проехать.

– Сколько нужно времени, чтобы его разобрать? – Граф выехал вперед.

– Изрядно, – покачал головой второй. – Камней не слишком много, но уж очень они здоровые.

– Это наверняка дело рук горцев. – Нибус встревоженно оглянулся. – Значит, они следят за нами. Нужно возвращаться. Может быть, мы успеем пройти в обход до начала зимы.

– Отступать? Ни за что! – возмутился Торн. – Лучше уж разобьем у завала лагерь. Пока одна половина отряда растаскивает камни, вторая будет ее прикрывать.

– У нас с собой еды в обрез, – задумчиво сказал граф. – И если впереди будут еще…

Договорить он не успел – его прервал оглушительный грохот, раздавшийся сзади. Оба разведчика переглянулись и, пришпорив лошадей, поскакали мимо расступившихся солдат назад по ущелью.

– Прикажите готовиться к бою, капитан, – мрачно посоветовал Нибус. – Я уверен, что и сзади теперь тоже…

– Там тоже завал! – Разведчикам потребовалось всего пара минут, чтобы обнаружить, что путь назад перекрыт.

В сотне шагов от отряда возвышалась свежая груда камней, раза в три выше, чем впереди, надежно перекрывая ущелье и запирая людей в каменной ловушке.

Не дожидаясь приказа, солдаты начали вытаскивать мечи. Заскрипели пружины арбалетов. Взгляды всех устремились вверх, однако там никого не было видно – лишь изредка в просветах меж скал видны были пролетающие над ущельем птицы, скорее всего орлы.

– Кажется, нам не оставили выбора, – усмехнулся Мартин. – Торн, как ты и предложил, делим отряд пополам и начинаем расчищать дорогу вперед.

Камни, преградившие путь, образовали стену высотой примерно в два человеческих роста. Но что это были за камни! Настоящие глыбы, скорее даже куски скал. Повинуясь приказам капитана и графа, часть солдат стала раскатывать завал, начав с камней поменьше, которые лежали на его вершине. Остальные, а также священники отошли подальше, чтобы ненароком не попасть под катящийся валун. Однако они стояли не без дела – солдаты внимательно осматривались вокруг, взяв на изготовку заряженные арбалеты. Церковники же стали погружаться в молитвенный транс, чтобы ощутить, есть ли рядом враги.

Враги рядом были. Но, увы, обнаружить это удалось слишком поздно. Чтобы сосредоточиться, священникам потребовалось время, а град камней со скал, нависавших над завалом, обрушился почти сразу же. К счастью для путников, в стенах теснины можно было отыскать небольшие ниши и расселины, где они смогли найти хоть какое-то укрытие. Несколько солдат все же были ранены. Лошадей укрыть было куда труднее. Почти половина животных, обезумев от полученных ударов, вырвалась и поскакала назад по ущелью.

– Всем спешиться! Арбалетчики, бить только в цель! – скомандовал Мартин.

– Если бы только эту цель увидеть, – зло пробормотал один из сержантов, укрывшийся в расщелине вместе с Умберто с Клаудией.

Действительно, горцы старались не показываться на глаза. Но несколько болтов, выбившие искры из каменных стен ущелья, хотя и не поразили никого из врагов, заставили их быть осторожнее. Град камней стал немного реже.

– Ну и вонища же здесь, – продолжил, брезгливо скривившись, сержант. Приглядевшись, Умберто узнал его – это был Нокт, он вместе с еще несколькими солдатами помог добраться от ворот Хоггарда спасенному аббату Акатусу до подворья Святого Ольгера. – Интересно, откуда? Словно сдох кто-то, и уже этак с недельку.

Умберто огляделся. Расщелина, в которой они укрылись, была не только широкой, но и уходила в глубь стены. Темный ход был достаточно большим, чтобы по нему мог, не сгибаясь, проехать всадник. Но несмотря на это, края скалы были гладкими, словно кто-то стер их, не единожды протискиваясь через этот лаз.

Обратившись к святому Эльме, Умберто зажег небольшой огонек и пошел вперед. Через несколько шагов ход стал еще шире, а своды ушли вверх – целитель оказался в огромной пещере.

Воздух внутри был тяжелый, спертый, наполненный удушливым запахом гниющей плоти, к которому примешивался какой-то звериный мускусный запах. Однако в пещере было тихо – неизвестный хозяин, по-видимому, отсутствовал.

– Нокт, – отойдя немного назад, крикнул Умберто. – Передай капитану и графу, что здесь можно укрыться! Мы с Клаудией пока осмотримся, безопасно ли здесь!

Пещера стала наполняться людьми и лошадьми. Теперь потеря половины животных оказалась почти кстати – если бы они не убежали, то всем места не хватило бы. Священники, присоединившись к молитве Умберто, зажгли еще несколько огней, но и их совместных усилий оказалось недостаточно, чтобы осветить все – дальние стены и своды тонули в темноте.

Зато ясно стали видны многочисленные кости и клочья шерсти, обильно устилавшие каменный пол. Овиль громко взвизгнул, увидев, что среди звериных останков тут и там валялось несколько треснувших человеческих черепов.

– Не лучше ли отсюда убраться, – пробормотал Торн, глядя на заржавленный меч, наполовину заваленный костями. – Уж очень мне это напоминает ловушку… По крайней мере снаружи понятно, с кем мы имеем дело. Да заткнись ты! – рявкнул он на продолжавшего поскуливать от страха графского слугу.

– Понятно, что снаружи нас ждут враги, – возразил граф. – Ну а здесь я никого пока не вижу, кто мог бы на нас напасть.

– А ну как эти косточки сейчас соберутся, схватят мечи да на нас и накинутся. – Торн на всякий случай поддел концом сапога меч и отшвырнул его в темноту, к дальней стене.

Раздался пронзительный писк, усиленный эхом, и из темноты на людей ринулось трепещущее облако. Сухо защелкали арбалеты, блеснула сталь.

– Летучие мыши. – Граф отмахнулся от крылатого животного. – Надеюсь, капитан, они тебя не пугают?

– Меня-то нет, а вот кое-кого еще как! – захохотал Торн, указывая на Овиля, который, прикрыв голову одной рукой и отмахиваясь от мышей другой, бросился бежать, не разбирая дороги.

– Надеюсь, он не разобьет свою голову о стены пещеры. – Граф посмотрел ему вслед. – Честно говоря, мне его будет не хватать.

– Вот уж невелика потеря, этот толстяк все равно…

Капитан не успел договорить. Дикий крик, даже скорее вопль, наполненный ужасом, раздался из темноты. Прозвучал он именно оттуда, куда убежал Овиль.

Выхватив меч, Торн, не раздумывая, бросился на шум. Умберто, который оказался неподалеку, последовал за капитаном, освещая ему огнем Эльмы дорогу. Смрад, наполняющий воздух, стал еще гуще.

В неверном свете блеснули желтые клыки и когти. Огромная мохнатая туша, размером с пару лошадей, лежала около стены пещеры. Горный медведь, хозяин этого логова, был мертв. Рядом с ним валялось бесчувственное тело Овиля. Он потерял сознание от страха, когда, спасаясь от летучих мышей, наткнулся на медведя.

Судя по тому, что некогда черная шерсть была седой, а зубы – сильно стесанными, медведь издох от старости. И, как верно подметил Нокт, случилось это, вероятно, самое большее с неделю назад.

– А ты был прав, Торн! – Граф внимательно осмотрел тушу. – Горцы действительно хотели заманить наш отряд в ловушку. Эта пещера, в которой мы должны были искать спасения, обернулась бы для многих из нас смертельной западней…

– Но о том, что старый медведь сдох, эти негодяи узнать еще не успели! – рассмеялся капитан.

– Не успели… – задумчиво повторил Мартин. – Капитан! Прикажи содрать с него шкуру! Как можно быстрее!

– А зачем? – Клаудия, которая вместе с еще несколькими церковниками помогала раненым, теперь подошла и с любопытством смотрела на чудовищное животное.

– Я думаю, мы сможем убедить этих дикарей в том, что их хитрый замысел удался. – Граф улыбнулся, но тут же нахмурился. – И я очень на это надеюсь…

– Готово. – Капитан подошел, утирая лоб. – А здесь становится жарко. Что теперь?

– Рычи.

– Что?!

– Ну же, разве ты забыл, как мы охотились на оленей и как ты загонял их, подражая волкам?

– Так я тогда выл, а не рычал! – Торн недоумевающе посмотрел на графа. – И зачем это нужно?

– Я уверен, что рычать у тебя получится ничуть не хуже, чем выть. А остальные, – граф Мартин повернулся к столпившимся вокруг солдатам, – должны кричать. И как можно испуганнее.

– Кажется, я догадался! Здорово придумано, ваше сиятельство! – с восхищением посмотрел капитан на графа. – А вы уверены, что разбойники поверят, что это чудовище всех нас сожрало?

– Ты же их в этом и убедишь.

– Одним-то рычанием?

– Не только. Боюсь, тебе придется влезть в его шкуру.

Торн с отвращением на лице обернулся к ободранной туше. Шкура мохнатой горой лежала рядом. Пахла она так же мерзко, как и выглядела.

– Может быть, кого другого в нее нарядить?

– Нет, Торн, лишь тебе могу я доверить эту сложную задачу. Но одному с ней не справиться – шкура слишком велика для одного человека. Бери в помощь кого хочешь.

Большинство из подошедших солдат внезапно вспомнили о важных делах в другом конце пещеры. Нет, трусами они не были – иначе не оказались бы в графском отряде. Но влезать в свежесодранную шкуру сдохшего неделю назад медведя не хотел никто.

Торн мрачно обводил взглядом редкий круг оставшихся. Внезапно лицо его просветлело, и он радостно ткнул пальцем:

– Вот кто мне поможет! Ну, дружок, иди сюда!

Жертвой его стал Овиль, который только-только пришел в чувство и теперь вертел головой, пытаясь понять, где он и что происходит.

Убедить слугу помочь Торну смог только сам граф, пригрозив Овилю, что если тот откажется, то его направят парламентером к горцам. Воспоминания о пронзенном стрелами мешке с отвергнутыми дарами оказались еще свежи, и Овиль, причитая, влез на шею дюжему капитану. Слова, которые при этом говорил сам Торн, были куда цветастее. Смутившийся Умберто пообещал любопытной дочери, что объяснит смысл этих выражений несколько позже.

Наконец шкуру натянули на капитана со слугой. Конечно, вблизи подделку можно было различить сразу. Но сверху, где укрылись горцы, медведь должен был выглядеть вполне естественно. Торн испустил несколько раскатистых рычаний. Получилось это у него так похоже на звериный рев, что лошади стали испуганно ржать и бить копытами. По команде графа к шуму присоединились солдаты, испуганно вопя и гремя оружием.

– Теперь вам придется выглянуть из пещеры, – приказал Мартин. – Иначе разбойники могут засомневаться.

Он протянул Овилю кусок медвежатины, который только что отрубил мечом:

– На, возьми в пасть!

– Ну уж нет, – неожиданно решительным тоном заявил слуга. – Пусть тогда меня лучше стрелами истыкают.

– Идиот, – прорычал Торн, – протяни через пасть руку и возьми в нее. Потом засунешь обратно так, чтобы мясо торчало из пасти.

Солдаты, издав последний истошный крик, замолчали. Часть из них зажимала морды лошадям, затянув их ремнями. С трудом «медведь» протиснулся через выход из пещеры.

– Я боюсь, – прошептала Клаудия, – а вдруг в них станут стрелять или бросать камни?

– Нет. – Граф осторожно похлопал ее по плечу. – Вспомни алтарь перед ущельем! Горцы поклоняются медведю как хозяину гор и ни за что не поднимут на него руку. Слышишь?

Действительно, снаружи раздались радостные крики. Один из разведчиков, прокравшись к выходу, осторожно выглянул, прикрываясь за камнями.

– Повылазило их там наверху сотни три, не меньше. И это только с одной стороны. Стало быть, их, наверно, еще вдвое больше, – доложил он, вернувшись. – Прыгают как ненормальные, орут, копьями машут. А как наш капитан зарычал, они все оружие побросали и на колени попадали, мне так показалось. Снизу-то особо много не разглядишь.

– Возвращайся и дай капитану сигнал идти обратно в пещеру. Если они там будут слишком долго, их могут раскусить, – приказал Мартин. – Сам оставайся, будешь следить за разбойниками.