Текст книги "Ловушка для джентльмена"

– Похоже, вы уже полюбили его.

– Неужели так быстро?! – оживилась мадам Френо.

– Ошибаетесь, я не полюбила его. Ведь мы только познакомилась… – Немного помолчав, Гвен продолжала: – И в дальнейшем у меня нет намерения любить его. Любовь для женщины – ужасная ловушка, и я сделаю все возможное, чтобы избежать ее. Но я действительно думаю, что у нас могут сложиться прекрасные отношения, основанные на уважении и той привязанности, которую испытываешь к доброму другу.

– Вы еще очень молоды. – Колетт засмеялась. – И очень наивны.

– Я не наивна! – возмутилась Гвен. – Я… я практична.

Мадам Френо усмехнулась:

– Что ж, желаю вам удачи, дорогая. Но предупреждаю: любви нельзя избежать. И приманить ее тоже не получится. Она налетает на тебя совершенно неожиданно.

– И хватает мертвой хваткой, – добавила Колетт. – Любовь наполняет сердце чувствами, которые вам и не снились.

– Наполняет радостью, порой – печалью, – проговорила мадам Френо с мечтательным выражением. – Но печаль – небольшая цена за то, чтобы стать одним целым с другим человеком. За то, чтобы разделять его мысли и чувства. За то, чтобы знать, что вы с ним – одно целое, что он – недостающая частица вашей души.

– Любовь заставляет нас жить. – Выражение лица Колетт стало таким же, как у подруги. – – Человек чувствует себя живым, лишь когда любит.

– И когда ты знаешь, что не можешь жить без него, – прошептала мадам Френо. – И еще ты знаешь, что с радостью умерла бы вместе с ним. Или за него.

Гвен внимательно смотрела на женщин, погруженных в свои мысли. Причем одна из них явно вспоминала то, что потеряла, другая – то, чем еще обладала.

Тут раздался стук в дверь, и она тут же отворилась. На пороге появилась Хоуп.

– Вы уже проснулись?

– Наконец-то. – Гвен улыбнулась.

– О… как чудесно! – Хоуп влетела в комнату, а сразу же за ней – Пейшенс. Чарити неохотно шла следом. – Знаете, что мы вам принесли? – Подойдя к кровати, Хоуп протянула Гвен открытую бутылку, которую до этого прятала за спиной.

– Шампанское? – удивилась мадам Френо. Колетт посмотрела на бутылку.

– И превосходное шампанское. – Она бросила на девочек укоризненный взгляд. – Кстати, мое шампанское.

Девочки пропустили эти слова мимо ушей.

Хоуп уселась на кровать рядом с Колетт. Пейшенс же примостилась на ручке кресла, в котором сидела мадам Френо.

– Папа говорил, что если человек перепил накануне, то с утра нет ничего лучшего, чем выпить шампанского, – сказала Пейшенс. Она взяла бутылку, наполнила стакан и протянула его Гвен.

Гвен невольно улыбнулась:

– А почему вы думаете, что я перепила? Чарити фыркнула:

– Мы видели, как вы приехали вчера вечером.

– Мы смотрели из гостиной, – добавила Пейшенс. – Мы видели, как какой-то джентльмен нес вас на руках. Очень любезно с его стороны.

– Да, наверное, – пробормотала Гвен.

– А он кто? Он такой красивый… – Хоуп усмехнулась. – К тому же франт.

Гвен посмотрела на мадам Френо, потом на Колетт. Но дамы молчали, – очевидно, они полагали, что их подопечная сама должна ответить.

Немного помедлив, Гвен проговорила:

– Это лорд Пеннингтон, мой… – Она судорожно сглотнула. – Он мой жених.

– Как мило… – Пейшенс просияла. – А он богатый? Мне кажется, что очень.

Гвен кивнула:

– Он весьма состоятельный.

– Зн ачит, мы будем жить все вместе? – спросила Хоуп.

Гвен снова посмотрела на своих старших подруг, но те по-прежнему молчали. Сделав глоток шампанского, Гвен заставила себя улыбнуться и проговорила:

– Лорд Пеннингтон очень славный, но пока что он не готов принять нас всех.

– Не готов? – Личико Хоуп вытянулось.

– О Господи, – прошептала Пейшенс.

– Что же теперь с нами будет? – спросила Чарити. – Вы ведь обещали…

– Чарити! – проговорила мадам Френо голосом воспитательницы.

Девочка покраснела и, потупившись, пробормотала:

– Я не хотела… Прошу прощения.

– Ничего страшного, – сказала Гвен. – Я понимаю, что у вас была очень нелегкая жизнь. А теперь я привезла вас сюда…

– Нам здесь нравится, – перебила Пейшенс. – Кормят очень вкусно, а мадам Френо и мадам де Шабо очень веселые.

Хоуп улыбнулась и доверительно сообщила:

– Хотя в карты они играют не очень хорошо. Колетт рассмеялась, однако промолчала.

– Значит, вы согласны пожить здесь какое-то время? – Гвен посмотрела на Хоуп. – Надеюсь, это ненадолго. – Она повернулась к Пейшенс. – Думаю, я скоро приучу лорда Пеннингтона к мысли о… о семье. – Она взглянула на Чарити. – Я вас не оставлю, обещаю.

Старшая из сестер нахмурилась.

– Правда обещаете? Гвен кивнула:

– Да, обещаю.

– Поклянитесь, – сказала Чарити.

Гвен покосилась на дам и громко сказала:

– Клянусь!

– Тогда нужно скрепить клятву кровью, – заявила Пейшенс. – Кровь крепко свяжет нас, и тот, кто нарушит клятву, непременно попадет в ад.

Мадам Френо с удивлением взглянула на девочку.

– Да, непременно попадет, – повторила Пейшенс.

– Кровавая клятва? – поморщилась Гвен. – Не уверена, что готова…

– Ах, да мы обойдемся и без крови. – Хоуп закатила глаза, всем своим видом говоря, что нельзя же быть такой глупой и полагать, что для кровавой клятвы непременно нужна кровь. – Это ведь очень больно.

– Тогда чем же воспользуемся? – Гвен ждала ответа едва ли не со страхом.

– Слюной. После крови это самое лучшее. – Пейшенс послюнявила указательный палец и подняла его вверх. Ее сестры проделали то же самое. – Видите?

– Вряд ли это можно не увидеть, – пробормотала Колетт.

– Теперь ваша очередь. – Чарити с вызовом взглянула на Гвен.

– Что ж, прекрасно. – Гвен послюнявила указательный палец и тоже подняла его вверх. – А что дальше?

Теперь мы должны соединить пальцы. – Хоуп выразительно посмотрела на Колетт. – Все должны…

Мадам Френо улыбнулась и тут же послюнявила свой палец.

– А я не стану давать никаких клятвенных обещаний, – заявила Колетт. Она скрестила на груди руки. – Не понимаю, с какой это стати я должна… что-то слюнявить.

Тут Хоуп что-то прошептала ей на ухо, и Колетт с облегчением вздохнула.

– Тогда согласна. – Она кивнула, послюнявила палец и продемонстрировала его. – Надеюсь, теперь все довольны.

– Теперь нужно, чтобы каждая прикоснулась пальцем к пальцам других. – Пейшенс прикоснулась к пальцу Гвен, потом повернулась к Колетт. – Пока каждая не прикоснется к пальцам всех остальных, наша кровь не смешается. И повторяйте за мной. – Пейшенс драматически понизила голос: – «Обещаю всей кровью в моих жилах, что я никогда не нарушу эту клятву, а иначе буду страдать от страшных и ужасных последствий. Вечно».

Все повторили клятву и провели церемонию с соответствующей словам торжественностью, пока «кровь» каждой не смешалась с «кровью» остальных.

Потом Колетт вытерла руку носовым платком, передала его мадам Френо и пробормотала;

– Да, действительно необычное переживание…

– Это нужно отпраздновать, – сказала мадам Френо. – Мне кажется, кухарка готовит что-то особенное. Полагаю, уже можно посмотреть, что именно.

Пейшенс и Хоуп тотчас же устремились к двери. Чарити пошла за ними, но затем остановилась.

– Я не думала, что вы это сделаете. Я думала, вы чересчур… чопорная, чтобы дурачиться.

– Если говорить честно, я тоже не думала. Я всегда была ужасно чопорной. – Гвен усмехнулась. – Но я подозреваю, что в будущем мы все сделаем такое, чего никак не ждем от себя.

Чарити молча кивнула и вышла из комнаты.

– Очень даже неплохое начало. – Мадам Френо улыбнулась. – Вы сказали, что были плохой гувернанткой, но что-то не верится. Полагаю, вы сумеете расположить к себе девочек.

– Эти девочки – совсем другое дело. – Гвен ненадолго задумалась. – Пожалуй, Чарити права. Я всегда была слишком чопорной и никогда не могла понять детей. Но с племянницами… Мне кажется, мы как-то связаны.

– Это в вас говорит кровь. – Колетт с отвращением уставилась на свой палец. – Кровь – весьма крепкие узы.

– И любовь, – добавила мадам Френо.

– Любовь? – «Неужели я действительно люблю этих девочек?» – подумала Гвен. Она сомневалась, что могла бы полюбить вообще кого-либо. Ведь любовь – страшная вещь. И она не гарантировала ни верности, ни безопасности.

– Кстати, о любви, – бодро проговорила Колетт. – Мы должны вернуться к серьезным вопросам. Завтра вам предстоит выйти замуж, и нужно к этому как следует подготовиться.

Допив шампанское, Гвен признала, что вино и впрямь пошло ей на пользу. И все же тема разговора вызывала у нее почти такое же головокружение, как и бренди. Но она понимала: этой беседы все равно не избежать. К тому же, наверное, неплохо было бы узнать, чего ей следует ожидать от супруга.

А он? Чего бы ему хотелось от нее?

Внезапно ей вспомнилось необыкновенное ощущение от его поцелуя. И удивительное тепло, исходившее от его тела. В тот момент ей казалось, что она растаяла от близости Маркуса. Да, в тот момент она забыла обо всем на свете, и ей хотелось лишь одного – прижаться к нему покрепче.

Тут Гвен поняла, что именно пытались объяснить ей Колетт и мадам Френо, когда говорили о наслаждении и об интимных отношениях супругов.

– Гвендолин, вы слушаете?

– Да-да… – Она кивнула. – И мне кажется, у меня множество вопросов. – Гвен улыбнулась, вспомнив, как приятны были прикосновения Маркуса. – Полагаю, что мне еще многому нужно научиться.

Глава 7

Не имеет значения, каким умным и искушенным кажется мужчина. Он всего лишь глина, которая ждет, чтобы ей придали форму руки высшего существа – женщины. Но ему об этом лучше не знать.

Хелен Пеннингтон

– Вы очаровательны, моя дорогая. – Леди Пеннингтон просияла при виде своей невестки. – Должна сказать вам еще раз, что я рада приветствовать вас в нашем доме.

– Благодарю вас, леди Пеннингтон, – в смущении пробормотала Гвен; ей казалось, что все происходящее вокруг нее просто-напросто сон, который в любой момент может прерваться.

Прошло едва ли больше двух часов после того, как утренняя служба в Пеннингтон-Хаусе навсегда превратила мисс Таунсенд в леди Пеннингтон. Пока Гвен не была официально объявлена его женой, Маркус, казалось, нервничал не меньше, чем она. Потом он встретился с ней взглядом, едва заметно улыбнулся и, коснувшись губами ее щеки, прошептал ей на ухо:

– Теперь уже поздно давать задний ход… мисс Таунсенд.

Гвен на мгновение затаила дыхание; эти слова Маркуса почему-то необыкновенно ее взволновали.

С тех пор она едва обменялась с ним несколькими фразами. Хотя венчание происходило в узком кругу – присутствовали только мадам Френо, мадам де Шабо, леди Пеннингтон и лорд Беркли, – вскоре после церемонии в дом устремился поток гостей; они прибывали по одному или парами – поначалу только для того, чтобы поздравить новобрачных. Но теперь все приезжавшие оставались, и вскоре главная гостиная Пеннингтон-Хауса была переполнена.

Даже Маркус удивлялся количеству гостей. Многие из них были, очевидно, друзьями леди Пеннингтон, и Гвен подозревала, что эта леди заблаговременно пригласила их познакомиться с молодой женой Маркуса. В большинстве своем они казались весьма приятными людьми. Ее представили матери лорда Беркли, а также герцогине Роксборо и лорду и леди Хемсли. Остальные тоже были симпатичны, хотя даже не старались скрыть свое любопытство.

Да и с какой стати? Граф Пеннингтон был завидным женихом, и вполне естественно, что появление незнакомой девицы, вышедшей замуж за этого закоренелого холостяка, вызвало множество толков.

– Ах нет, это никуда не годится. Вы не должны называть меня леди Пеннингтон. Это слишком официально. К тому же вы теперь тоже леди Пеннингтон. – Мать Маркуса ненадолго задумалась. – Вы могли бы называть меня по имени – Хелен, но и это как-то нехорошо, да? А можно… Да, вы могли бы называть меня… маман.

– Маман? – Гвен произнесла это слово на французский манер, как и леди Пеннингтон. – Что ж, я с удовольствием буду называть вас маман.

– Вот и хорошо. – Леди Пеннингтон просияла. – Знаете, у меня ведь нет дочери, поэтому мне не терпится обзавестись ею. Мне кажется, мы с вами прекрасно поладим. – Она взяла Гвен под руку и повела ее к гостям, стоявшим у окон в дальнем конце гостиной. – Внучкам я тоже буду очень рада.

– Кажется, лорду Пеннингтону не очень-то хочется иметь дочерей. – Гвен скорчила гримаску. – Однако мысль о сыновьях вызывает у него огромный энтузиазм.

– Разумеется, дорогая. Как и у всякого мужчины в его положении. Но я думаю, что он будет любить дочерей ничуть не меньше. Он у меня единственный ребенок, и я всегда сожалела об этом. Когда на семейных праздниках его окружают дети, на него приятно смотреть. Он и сам-то не более чем большой ребенок.

Гвен рассмеялась:

– Неужели мы говорим об одном и том же лорде Пеннингтоне?

Пожилая графиня тоже рассмеялась:

– Я знаю, в это трудно поверить, но по какой-то причине мой сын усвоил излишне холодный и несколько надменный взгляд, видимо, для того, чтобы держать всех на расстоянии… – Графиня внезапно умолкла, потом вновь заговорила: – Однако его поведение в обществе сильно отличается от поведения дома. Я очень надеюсь, что вам достанется… домашний Маркус, если можно так выразиться.

Гвен улыбнулась и кивнула. Ей вспомнился тот вечер, когда Маркус сделал ей предложение; он тогда сказал, что друзья считают его слишком сдержанным и высокомерным. Но ведь и она, Гвен, на людях вела себя совсем не так, как дома.

Графиня между тем продолжала:

– Должна предупредить вас, Гвендолин, что сыновья вырастают и идут своей дорогой, пренебрегая вашими советами и пожеланиями. Но я слышала, что дочери навсегда остаются дочерьми. Поэтому я искренне рада, что теперь у меня есть дочь.

– Я тоже рада, миледи. – Гвен изобразила любезную улыбку и пожалела, что чувствует себя так неловко. Увы, кроме мадам Френо и Колетт, ей никто еще не предлагал любовь так открыто. Любовь, ничего не просившую взамен. Это очень сбивало с толку.

Мать Маркуса какое-то время внимательно смотрела на нее. Потом улыбнулась и сказала:

– Господи, я вижу, у вас и у моего сына очень много общего. Вы с ним замечательная пара.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, матушка, но уверен, что мне это не понравилось бы. – К ним с улыбкой подошел Маркус. – Однако мне хотелось бы похитить мою жену, если вы не возражаете. Разумеется, ненадолго.

Леди Пеннингтон нахмурилась.

– Но, Маркус, здесь есть люди, которые хотят с ней познакомиться. Ведь теперь, когда все уже сказано и сделано, она стала молодой графиней Пеннингтон.

– Теперь, когда все сказано и сделано, она стала моей женой, – заявил Маркус и взял Гвен под руку. – Мне сказали, что в саду все цветет, и мне хочется, чтобы вы это увидели. – Он повел ее к двери.

– Это, конечно, очень мило, но ведь вас никогда не интересовали сады, – пробормотала Гвен. – Я не понимаю…

– Постарайтесь не задерживаться очень долго! – прокричала им вслед пожилая графиня.

Маркус поморщился и тихо проговорил:

– Это мое личное дело.

Граф вывел жену из гостиной, провел по длинному коридору, затем – через галерею, увешанную портретами предков, и лишь после этого они вышли в сад. Гвен знала, что без мужа наверняка заблудилась бы в этом огромном доме. К тому же они шли слишком быстро, и она не могла запомнить дорогу.

– Вы действительно хотите показать мне сад? – спросила Гвен, покосившись на мужа.

– Да, конечно, – ответил Маркус. – Там очень красиво.

– А может, вам так сказали? Мне показалось, что вас не очень-то интересуют красоты природы.

– Я обожаю красоты природы, – проговорил он с усмешкой. – И я очень люблю находиться на свежем воздухе.

– Я тоже, – сказала Гвен.

– Мне кажется, что дышится свободнее, если у тебя над головой небо, а под ногами – земля. Я провожу много времени в городе, но предпочитаю жизнь на природе. А вы? – Он неожиданно остановился. – Вам что, нехорошо?

– Нет-нет, я прекрасно себя чувствую, – проговорила Гвен, с трудом переводя дыхание. – Я понимаю, что ваша потребность дышать свободно может преобладать над всеми прочими соображениями, но вы не можете тащить меня с головокружительной скоростью и ожидать, что я не почувствую при этом некоторого напряжения. Вы гораздо выше меня и ходите значительно быстрее, и…

Он громко рассмеялся.

– Господи, ну что здесь смешного? – Она подбоченилась. – Мне вовсе не кажется забавным, когда меня тащат через весь ваш дом…

– А теперь и ваш также, – сказал он с улыбкой.

– Мне от этого не легче, – проворчала Гвен.

– Прошу прощения, что был слишком нетерпелив в своем стремлении убежать от толпы, которая окружала нас.

Слуга, которого Гвен до этого не замечала, вышел из темноты и открыл дверь, которую Гвен также не заметила.

Маркус повел ее к выходу.

– Мне просто показалось, что вам тоже нужно уйти на некоторое время. Прошу вас…

Она прошла на широкую террасу, и муж последовал за ней. «Он позаботился обо мне. Просто я этого не поняла», – промелькнуло у Гвен. Повернувшись к Маркусу она проговорила:

– Ужасно много гостей, да? Признаюсь, я была несколько удивлена и даже отчасти…

– Ошеломлена? – Он снова улыбнулся и взял ее под руку.

– Да, пожалуй. – Она кивнула. – Немного.

– Ну, признаюсь, я и сам был немного ошеломлен. Подозреваю, что этот наплыв гостей – заслуга моей матушки. Большинство из них – ее друзья. – Маркус повел жену к краю террасы и ступеням, ведущим в сад. – Не оборачивайтесь.

– Почему? За нами кто-то следит?

– Разумеется. – Маркус оглянулся на дом. – Многие из гостей во главе с моей матушкой тайком смотрят на нас из окон гостиной.

– Неужели? – Ей захотелось проверить это. – Но почему?

Он усмехнулся, и Гвен потупилась. Краска бросилась ей в лицо.

– О Боже… – пробормотала она.

– Тем не менее… – Граф покосился на нее и снова усмехнулся. – Видите ли, сад не очень-то большой, но он распланирован таким образом, что можно спуститься по лестнице и пройти по дорожке к укромной нише, охраняемой мраморными сторожами. Эта ниша очень удобна для тайных встреч во время бала или званого вечера.

– И о ней знаете только вы?

Он кивнул и пробормотал:

– Во всяком случае, мне хочется так думать.

– Итак, мы ищем уединения, милорд? – проговорила она с кокетливой улыбкой и тут же с удивлением подумала: «Откуда это у меня?»

– Да, ищем, – ответил он без колебаний, и они начали спускаться по лестнице. – Ищем, потому что нам нужно о многом поговорить.

– Понятно. Значит, уединение, которое вы ищете в саду… оно только для бесед?

Граф не ответил на вопрос.

– А вы заметили, что почти никто из гостей не выразил удивления, узнав о нашем венчании?

Она кивнула.

– А те, кто выразил, не казались особенно искренними.

– Все они никудышные актеры, – пробормотал он, нахмурившись. – Это, наверное, не имеет значения, но все же… Казалось бы, мы обвенчались совершенно неожиданно, однако никто не удивился. Очень странно, не правда ли? – Гвен молчала, и Маркус добавил: – Причем заметьте, почти все гости – друзья моей матери. Друзья или хорошие знакомые.

Они дошли до подножия лестницы и зашагали по дорожке.

– А это важно? Он пожал плечами.

– Возможно, не очень.

Какое-то время они шли вдоль стены, потом дорожка увела их в сторону, и вскоре Гвен увидела круглый альков, укрытый высокой живой изгородью.

У дальней стены алькова стояла каменная скамья, скрытая за мраморной группой, изображавшей трех женщин со сплетенными руками. Скульптуры – судя по всему, мифологические грации – стояли на высоком овальном постаменте и казались необычайно красивыми; во всяком случае, Гвен они очень понравились. Залюбовавшись ими, она с улыбкой подумала: «Интересно, какого они мнения о тех, кто уединяется здесь?» Взглянув на мужа, Гвен пробормотала:

– Ах, здесь действительно очень уютно. – Заглянув за статую, она добавила: – Тут нас, конечно же, никто не увидит, верно?

Маркус кивнул и с улыбкой спросил:

– Так вы не против? Не возражаете, если мы здесь побеседуем?

– Нет-нет, не против. – Гвен шагнула к ближайшей статуе с таким видом, словно ей сейчас больше всего на свете хотелось рассмотреть ее. Словно у нее не было ни малейшего желания отходить от мужа. Словно она не чувствовала каждый его вдох. – Полагаю, в будущем мы станем проводить много времени наедине, не так ли?

– Да, без сомнения.

Граф тоже подошел к скульптурной группе; казалось, и ему очень хотелось получше рассмотреть древнегреческих дам в мраморных одеяниях.

Покосившись на жену, он спросил:

– Вам нравится? Она встрепенулась.

– Быть наедине с вами?

– Я говорю о статуе, – ответил Маркус, и Гвен залилась краской.

Не желая смутить супругу, граф даже не взглянул на нее, и она была признательна ему за это. По-прежнему рассматривая статую, он проговорил:

– Так вам нравится?

– Да, конечно. – Гвен прикоснулась к ближайшей фигуре. – Скажите, это ведь оригинал? То есть она действительно древнегреческая?

– Вряд ли. Но может, и так. – Маркус пожал плечами, – Скульптуры стоят здесь, сколько я себя помню.

– А вам почти тридцать. Какая древность… – Гвен улыбнулась, но тотчас же сказала себе: «Что это с тобой? Ведь ты же решила не выказывать ничего, кроме любезности, а теперь вдруг кокетничаешь с ним».

Вспомнив о поцелуе Маркуса, она украдкой взглянула на него. Но он все еще смотрел на статую, и Гвен с трудом подавила вздох разочарования.

– Да, действительно древность… – пробормотал он в задумчивости. Потом вдруг с любопытством посмотрел на нее и спросил: – Так каковы же были ваши намерения?

«Я намеревалась позволить вам поцеловать меня», – промелькнуло у Гвен, но она тут же отогнала эту мысль.

– Что вы имеете в виду?

– Я говорю о ваших планах. Если бы вы не вышли замуж, чем бы вы занимались?

– Чем занималась бы?

– Вы же не могли не думать о будущем, верно? Как вы собирались жить?

Она взглянула на него с удивлением:

– Вы знаете, мне кажется, я об этом не думала.

– Неужели? – На сей раз удивился граф.

– Ах, Маркус, да не смотрите же на меня так… – Она начинала сердиться. – Как ни трудно поверить в такое человеку с вашим характером, но после смерти отца я почти не загадывала дальше завтрашнего дня или нового места. Я практически не думала о будущем – мне просто была недоступна такая роскошь, как свободное время. Да и какое могло у меня быть будущее?

Он скрестил на груди руки и прислонился к статуе.

– Что вы имели в виду, когда сказали «человеку с вашим характером»?

Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, но Гвен сдержалась. Стараясь не смотреть на мужа, она ответила:

– Я имела в виду только одно: человек, уверенный в себе и сдержанный.

Граф хотел что-то сказать, но Гвен остановила его:

– Ах, я и забыла… Позавчера вы что-то сказали насчет вашей сентиментальности. Но знаете… – Она пристально посмотрела на него. – Знаете, я представить не могу, чтобы вы всерьез переживали по какому-либо поводу. Мне кажется, вы просчитываете каждый свой шаг, то есть планируете все до мельчайших деталей.

Он пристально посмотрел на нее и проговорил:

– Полагаю, что вы меня оскорбили.

– Я не собиралась этого делать.

– Что ж, и за это спасибо. Значит, до мельчайших деталей?

– Да, до мельчайших. Он внезапно рассмеялся:

– В таком случае я и нашу с вами встречу запланировал, не так ли?

– Конечно, нет. Это была…

– Вы хотели сказать, судьба? Да, я тоже так думаю. Думаю, что нам с вами было предначертано встретиться.

– Какой вздор, милорд. Неужели вы действительно так считаете?

– Дорогая, можно вспомнить хотя бы вашу историю. Ошибка неопытного стряпчего – и вы уезжаете в неведомые края, где живете совсем не так, как вам следовало бы. И в результате ваше появление в свете не состоялось, и вы не познакомились с тем, за кого вполне могли бы выйти замуж задолго до нашей встречи.

– Но у меня не было никакого желания выходить замуж, – возразила Гвен. – И следовательно…

– Могу я продолжить? – перебил Маркус. Она вздохнула:

– Да, пожалуйста.

– У меня же, моя дорогая, было множество возможностей жениться, но я этого не сделал. Почему?

– Потому что вы считаете обычную процедуру выбора жены слишком скучной? – спросила Гвен.

Маркус усмехнулся:

– Ах, как приятно иметь жену, которая слушает, что говорит муж. И еще лучше иметь жену, обладающую чувством юмора. Полагаю, меня ждет веселая жизнь.

– Благодарю вас, милорд. Вы очень любезны.

– Да, вы верно заметили, я считал, что обычные… процедуры мне не по вкусу. К тому же я внимательно наблюдал за моим другом лордом Беркли и старался не допускать его ошибок. Когда же мне открылся замысел моего отца, я понял, что должен жениться на вас. – Граф самодовольно улыбнулся. – Именно поэтому я и сказал, что наша встреча – судьба.

Она весело рассмеялась:

– Мне не кажется, что последовательность случайных событий можно приравнять к судьбе.

– Судьба и есть последовательность случайных событий. Вернее, событий, которые только кажутся случайными. Уверяю вас, нам суждено было встретиться и обвенчаться, и мы при всем желании не могли бы этого избежать.

Она покачала головой:

– А я считаю…

– И еще кое-что. Не соблаговолите ли дослушать?

– Все это весьма забавно, хотя и совершенно нелепо. – Она пренебрежительно пожала плечами, не желая показывать, как ее заинтриговали слова мужа. – Что ж, продолжайте.

– Превосходно. – Маркус отошел от статуи и прошелся по нише. – Когда вы сказали мне, что никогда не собирались выходить замуж, я подумал: «Какие же у вас были планы?» Теперь же, когда вы признались, что не думали о своем будущем, мне стало ясно: наш брак – самый лучший для нас выход. И наши отцы определенно так считали. Возможно, именно для этого мы и были предназначены.

– Вот как?

– Да, именно так. Однако оставим судьбу. Я не так глуп, чтобы верить, будто бы то, что случится в дальнейшем, так же предопределено, как предопределены те события, которые свели нас с вами. Полагаю, что наше будущее зависит от нас самих.

– Неужели? Значит, судьба свела нас, но вот удержит ли она нас вместе – неизвестно?

– Что-то в этом роде. – Как необычно…

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Уверяю вас, когда это впервые пришло мне в голову, мне показалось… что все очень логично.

Она едва удержалась от улыбки.

– Не сомневаюсь.

– Как бы то ни было, это подвело меня к следующему выводу…

– Продолжайте, пожалуйста.

Он по-прежнему смотрел ей в глаза.

– У меня к вам предложение.

– Предложение? – Она взглянула на него с любопытством. – Но мы ведь уже обвенчались. Представить не могу, какое предложение вы можете мне сделать.

– Все очень просто. Я предлагаю, чтобы вы… чтобы мы сделали наш брак удачным. Обещаю, я постараюсь сделать все возможное… Постараюсь быть внимательным и заботливым мужем.

– А я?

– Вы с таким же пылом постараетесь быть хорошей женой и исполнять обязанности моей супруги. А если мы со временем увидим, что совершенно не подходим друг другу, то можно будет и разойтись.

У нее перехватило дыхание.

– Развод?

– Нет-нет, моя дорогая, я никогда не соглашусь на развод. Скандал губителен как для нашего будущего, так и для будущего наших, – он откашлялся, – детей.

– Наших сыновей? – Она усмехнулась.

Маркус кивнул.

– То, что я имею в виду… В общем, такие договоры заключает множество пар. Вы сохраняете титул и положение в обществе, но каждый из нас будет жить своей собственной жизнью.

– Понятно… – К горлу ее подкатил комок. – Таким образом мы действительно избежали бы скандала. Но сколько времени мы должны жить вместе?

– Я думаю, пять лет – подходящий срок.

– Пять лет? – пробормотала она. – Такой срок кажется и целой жизнью… и мгновением.

Он ласково ей улыбнулся:

– А десять лет? Устраивает?

– Целое десятилетие? Он нахмурился.

– Вы считаете, это слишком долго?

– Вероятно, семь с половиной лет будет лучше, – ответила она с улыбкой, хотя ей совершенно не хотелось улыбаться. Они еще и дня не состоят в браке, а он уже говорит о том, что каждый будет жить своей собственной жизнью. Дело не в том, что ей этого не хотелось. Просто он первый об этом заговорил.

– Компромисс? – Маркус усмехнулся. – Что ж, согласен.

– Вот и прекрасно. – Заложив руки за спину, Гвен медленно обошла вокруг статуи. Тяжко вздохнув, проговорила: – Интересно, могу ли я считать, что теперь оскорбили меня?

Маркус долго молчал.

– Я не собирался этого делать, – сказал он наконец.

– Верю, – кивнула Гвен. Она снова зашла за статую и остановилась. – И все же предложение, которое вы мне сделали, не относится к тем, которые даме хочется слышать в день свадьбы.

Он вполголоса выругался.

– Мисс Таунсенд…

– Вы назвали меня мисс Таунсенд? А вы знаете, как смешно это звучит?

Граф откашлялся и пробормотал:

– Вы же хотели, чтобы я называл вас именно так.

– Но я теперь… – Она судорожно сглотнула. – Я теперь леди Пеннингтон.

– Значит, вы хотите, чтобы я называл вас леди Пеннингтон? – проговорил он в смущении.

Она тоже смутилась.

– Нет, конечно, нет. Но вы… Теперь вы можете называть меня Гвендолин. Или Гвен. В конце концов, мы муж и жена.

– Гвендолин… – произнес он почти шепотом. – Красивое имя. И очень вам подходит. И все же я, пожалуй, предпочту мисс Таунсенд.

– Но, милорд… – Она нахмурилась и вышла из-за статуи. – Маркус… Маркус, где же вы?!

Он рассмеялся:

– Там, где вы только что были. Мы ходим по кругу. Пожалуй, это не лучший способ начать семейную жизнь. Дорогая, стойте там, где стоите. Мне будет легче объясняться с вами, если не придется смотреть в ваши прекрасные синие глаза.

– Прекрасные?

– Да, уверяю вас. Во всяком случае, я так считаю. – Он помолчал и добавил: – И еще считаю, что мне очень повезло.

– Неужели? – Сердце ее гулко забилось.

– Да, повезло. Более того, я думаю, что встреча с вами, – возможно, самое лучшее в моей жизни.

– И при этом вы рассуждаете о конце нашего брака? Довольно странно.

– Рассуждаю только потому, что нынешний договор выгоднее мне, чем вам. Я решил, что будет только справедливо, если у вас… если вы также… Черт бы все это побрал, мисс Таунсенд. Вернее, Гвен. Не могу объяснить.

– А вы все-таки попытайтесь. – Гвен невольно рассмеялась и тут же пожалела об этом – Маркус мог обидеться.

– Если мое предложение вам не по душе… – Его голос приблизился.

– Нет, стойте, не приближайтесь. Вы правы. Легче говорить о таких вещах, не глядя друг на друга. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Я думаю, что вы совершенно правы с вашим предложением. Этот брак никто из нас не планировал. Но лично я собираюсь сделать так, чтобы он оказался удачным.

– Вы уверены?

– Да, уверена. Абсолютно. Видите ли, в последние дни я очень много размышляла об этом. Не знаю, действительно ли все было предопределено, но полагаю, что наш брак может оказаться удачным. Для нас обоих. Во всяком случае, я приложу все силы, чтобы стать настоящей графиней и… образцовой женой.

– Значит, вы будете относиться ко мне с симпатией? – Голос Маркуса прозвучал прямо у нее за спиной.

Она вздрогнула и обернулась.

– Нет, если вы будете постоянно подкрадываться ко мне. Он взглянул на нее с улыбкой: