Текст книги "Ловушка для джентльмена"

Виктория Александер
Ловушка для джентльмена

Пролог

Радость, которую приносят дети мужеского пола, заключается в выполнении вашего долга и в том, чтобы они всегда стояли у вас на первом месте, потому что, к несчастью, в определенный момент они становятся мужчинами.

Герцогиня Роксборо

Весна 1820

– Итак, леди, я предлагаю что-то предпринять, а не просто сетовать и надеяться на будущее.

Герцогиня Роксборо одарила собравшихся в гостиной Эффингтон-Хауса дам своей самой веселой улыбкой.

Хелен, графиня Пеннингтон, задумчиво пила чай и оглядывала модно убранную гостиную, наблюдая реакцию дюжины или около того находящихся в ней женщин. Все они были подругами или по меньшей мере, знакомыми. Действительно, большинство она знала со своего первого сезона, который имел место столько лет назад, что теперь она могла вспомнить о нем без явной дрожи смятения. Кроме того, у каждой присутствующей леди был сын или дочь на выданье. И Хелен часто приходилось слышать, как то одна, то другая выражает отчаяние по поводу того, что означенное чадо не желает соглашаться на подходящую партию.

– Я немного смущена, ваша светлость. – И Мэриан, виконтесса Беркли, свела брови.

Сколько все знали Мэриан, она всегда пребывала в смущении, но была так очаровательна, что никто не возражал против этого. По правде говоря, Хелен сильно подозревала, что, когда Мэриан была очень молода, очень белокура и очень кокетлива, она изо всех сил старалась довести свое состояние невинного смущения до уровня искусства.

– Ваши сын и дочь оба состоят в браке, – сказала Мэриан. – И я не совсем понимаю, почему вы это предлагаете – как, бишь, вы это назвали?

– Дамское общество для улучшения будущего Британии. – Голос герцогини прозвенел на всю комнату, и Хелен была уверена, что бюст ее светлости зримо раздулся от гордости.

Среди собравшихся пробежал одобрительный шепоток. А почему бы и нет? Это на самом деле замечательное название. И гораздо лучше, чем если бы в нем были такие слова, как «вмешательство», или «препятствие», или, Боже упаси, «сватовство».

– И я предлагаю это, леди Беркли, именно потому, что мне больше не нужно беспокоиться о том, чтобы мои дети нашли себе подходящие пары, но я, как должно и всем нам, озабочена будущими поколениями. Право же, мы должны считать это нашим патриотическим долгом. Кроме того, кое-кто из молодых людей в моей семье не делает никаких попыток вступить в брак. Я нахожу это весьма огорчительным. К тому же… – она улыбнулась с плутовским видом, – мне кажется, это будет весьма забавно.

Леди засмеялись и одобрительно закивали.

– Я просто предлагаю, чтобы мы взяли судьбу наших детей в свои руки и сделали все, что в нашей власти, помогая друг другу, чтобы найти подходящие пары для них, хотят они этого или нет.

– Моему сыну давно пора жениться, – пробормотала леди где-то за спиной у Хелен.

Леди Хитон поджала губы.

– Еще один сезон – и моя дочь навсегда останется в старых девах. И я уже никогда от нее не избавлюсь.

– Вероятно, потому, что она ужасно похожа на свою матушку, – тихонько сказала Мэриан, обращаясь к Хелен.

– Ш-ш, – прошептала та, едва сдерживая улыбку.

– Мы здесь все умницы, – продолжала герцогиня, – и среди нас определенно найдутся те, кто сумеет при необходимости помочь другим разумными идеями…

– Замыслами, планами, – сказал кто-то.

– Стратегиями, интригами! – зазвучали взволнованные голоса.

– Вот именно. – Герцогиня просияла. – В некоторых случаях – я полагаю, это весьма возможно – членам нашего общества придется делать немного больше, чем просто оказывать друг другу моральную поддержку. А порой придется активно брать дело помощи в свои руки.

– Вы, разумеется, не предлагаете тем из нас, у кого есть дочери, заманивать джентльменов в ловушки, единственным достойным выходом из которых является брак? – с легким ужасом спросила леди Доусон.

– Конечно, нет, хотя я могла бы подумать о таком предположении в соответствующих обстоятельствах. – Герцогиня помолчала. – А сколько теперь лет вашей дочери?

– Почти двадцать два, ваша милость.

– Вот оно что, – пробормотала герцогиня.

С одной стороны, предложение герцогини было из ряда вон выходящим: вовлечь своих детей в проекты общества, намеренного видеть их вступившими в брак. И все же Хелен очень хорошо знала, что браки большинства присутствующих здесь женщин были устроены их родителями и большая часть их оказалась удачными. Право же, жаль, что такие вещи ныне оказались не в чести. И вот теперь общество, учреждаемое герцогиней, будет просто все устраивать должным образом, придерживаясь проверенных временем традиций, уважая наследие их страны. Кто же станет против этого возражать?

– Стоит ли говорить, что, коль скоро мы решим заняться этим, соблюдение тайны будет иметь решающее значение. – Голос ее светлости звучал твердо. – Если кто-то из детей узнает, что они являются объектом организованных усилий, это просто не сработает. – Она покачала головой. – Если они заподозрят во вмешательстве своих матерей, то окончательно заупрямятся. Полагаю, они унаследовали это свойство от отцов.

Послышался шепот всеобщего согласия.

У Хелен уже появлялись подобные идеи насчет того, как наилучшим образом заставить сына выполнить свои обязательства перед семьей и жениться. Но у нее просто не хватало духу довести дело до конца. И вот теперь, когда у нее будет по крайней мере моральная поддержка общества…

– Ваша светлость. – Хелен встала. – Я думаю, что Дамское общество для улучшения будущего Британии – замечательное предложение, и я с удовольствием буду делать все, что могу. – Она выпрямилась. – Поэтому я более чем охотно предлагаю своего сына в качестве первого проекта нашего общества.

– Великолепно, леди Пеннингтон. – Герцогиня одарила ее сияющей улыбкой. – Надеюсь, вы не будете об этом сожалеть. А теперь скажите, у вас есть какие-то намерения относительно его?

– У меня есть не только намерения, – усмехнулась Хелен. – У меня есть план.

Глава 1

Мужчины – это ненадежные, неверные свиньи, которым не интересно ничто, кроме собственных удовольствий и увековечения рода.

Гвендолин Таунсенд

Встречи со стряпчим никогда не приводят ни к чему хорошему.

Гвендолин Таунсенд еще сильнее выпрямила свою прямую, как шомпол, спину и подавила сильное желание начать теребить потертый край рукава пальто. Она – дочь виконта и, несмотря на свои теперешние обстоятельства, не даст какому-то стряпчему запугать себя. Более того, ей вовсе не нравится, что ее заставляют ждать. Тот факт, что, несмотря на свое происхождение, она была в настоящий момент всего лишь гувернанткой и к тому же неудачливой, она не принимала во внимание.

Встречи со стряпчим никогда не приводят ни к чему хорошему.

Значительно труднее было избавиться от этого давно забытого утверждения, которое всплыло у нее в голове и не желало оставлять в покое. Это началось с тех пор, как письмо от поверенного ее покойного отца, мистера Уайтинга, наконец-то дошло до нее в Нью-Йорке. Разве этоне так? В течение почти шестнадцати лет своей жизни она слышала, как служанки в учебном заведении мадам Шоссан для юных леди довольно часто повторяли эти слова.

Последний случай, когда Гвен пришлось иметь дело со стряпчим, произошел пять лет назад, когда мистер Уайтинг, унаследовавший дело своего дяди, сообщил ей, что у нее нет ни гроша. Она до сих пор помнит этот момент – смущение молодого человека, немногим старше ее самой, когда он сообщил ей об этом, и сочувствие в его карих глазах. Она помнила выражение его глаз так же ясно, как и его слова.

– Мисс Таунсенд, простите, что заставил вас ждать. – В комнату вошел джентльмен приличной наружности. Гвен знала его имя, но до сих пор они никогда еще не встречались. Она протянула ему руку, и он осторожно пожал ее. – Ваше появление меня несколько удивило. Я ждал вас немного позднее.

– Я решила, что лучше сразу вернуться в Англию.

– Разумеется. – Он кивнул в сторону двери. – Вы помните моего племянника, Альберта?

Только теперь она заметила поодаль стоявшего в некотором смущении молодого человека. На этот раз в глазах было не сочувствие, а нечто другое.

– Конечно. – Гвендолин любезно улыбнулась и выжидательно замолчала. Если она и научилась чему-то за семь лет своей работы по найму, это как изобразить терпение.

Мистер Уайтинг занял свое место за конторкой и кивнул племяннику, отпуская его. Альберт направился к двери, потом резко обернулся:

– Мисс Таунсенд, прошу вас принять мои самые искренние извинения.

И она тут же поняла, что взгляд его выражает вину. Он подошел к ней.

– Это полностью моя вина, и я не могу выразить вам, каким ужасом я был охвачен, когда обнаружилась эта оплошность. Я очень беспокоился о вас…

– Этого достаточно, Альберт, – твердо сказал мистер Уайтинг.

Оплошность? Гвен перевела взгляд с Альберта на его дядю и снова посмотрела на Альберта.

– Какая оплошность? – медленно спросила она.

– Это была ошибка. – Альберт покачал головой. – Совершенно непростительная, и я никогда не прощу…

Ошибка?

– Альберт, – раздался голос Уайтинга. Альберт не обратил на него внимания.

– Мисс Таунсенд, пожалуйста, поймите, что с этого момента я всегда к вашим услугам. Если вам понадобится что-то, вплоть до преимуществ, которые могут быть обретены только через замужество, я сочту за честь предложить мои…

– Альберт! – взорвался Уайтинг. – Я все это беру на себя. У тебя, конечно же, есть еще и другие дела.

Альберт помешкал, а потом добавил:

– Разумеется, дядя. – Он расправил плечи и посмотрел Гвен в глаза. – Еще раз приношу мои извинения, мисс Таунсенд. – И вышел.

Гвен смотрела ему вслед. Мириады мыслей крутились у нее в голове.

Уайтинг откашлялся.

– Мисс Таунсенд, я…

– Что это за ошибка? – Она быстро взглянула на него. Уайтинг медлил, словно обдумывал, что сказать. Ему явно было не по себе, и впервые после смерти отца проблеск надежды возник перед девушкой.

Когда она получила письмо Уайтинга, ей, конечно, стало интересно, поскольку к письму прилагался уже оплаченный проезд до Англии. Но больше ничего важного из того, что касалось ее семьи, что требовало ее немедленного возвращения, в письме сказано не было. Она только очень обрадовалась возможности распрощаться со своими работодателями и их несносными отпрысками и отбыла домой на первом же судне.

– Мистер Уайтинг!

Она предполагала, что эта встреча связана с необходимостью подписать какие-то документы, имеющие отношение к состоянию отца или передаче во владение его собственности, но все эти дела считала давно уже улаженными. Видимо, это было настолько важно для Уайтинга, что он оплатил ее проезд в Англию.

Теперь, видя очевидное смущение стряпчего вкупе с подобострастными извинениями его племянника и странным предложением замужества, Гвен поняла, что «важное дело» гораздо важнее, чем она предполагала.

– Мисс Таунсенд. – Уайтинг сложил руки перед собой на конторке. – Мой племянник ни в коем случае не должен был сообщать вам в такой форме о состоянии ваших финансов. Равно как вообще ничего не должен был сообщать вам сразу после кончины вашего отца. – Сердце у Гвен замерло. – Это было с его стороны совершенное легкомыслие и…

– Мистер Уайтинг, я весьма ценю ваши откровенные, хотя и затянутые извинения по адресу вашего племянника, но вряд ли для этого мне стоило плыть через океан. Но и в таком случае я весьма признательна вам за билет до дома. Полагаю, вы оплатили поездку, чтобы облегчить свои угрызения совести из-за того, что ваш племянник так внезапно открыл мне мое финансовое положение на следующий день после смерти моего отца. Но все равно это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Я бы хотела возместить вам убытки, – продолжала Гвен, – но такое предложение бессмысленно, поскольку мое финансовое положение на настоящий момент ничем не лучше, чем пять лет назад. Я принимаю и ваши извинения, и вашу оплату моего возвращения в Англию. Можете передать Альберту, что я также ценю его предложение замужества. А теперь, – она поднялась, – если это все…

Уайтинг тоже встал.

– Прошу вас, мисс Таунсенд, будьте снисходительны. Это еще далеко не все. Однако это необычайно неловко и в высшей степени трудно. Во многих отношениях я чувствую, что мой племянник и я… мы… ну как бы сломали вам жизнь.

– Сломали мне жизнь? Вряд ли такое возможно. – Она открыто встретила его взгляд. – Вам, как никому другому, прекрасно известно все, что касается состояния моего отца. Его титул, дом, земли – это майоратные владения, и по закону они перешли к его единственному здравствующему родственнику мужского пола – какому-то кузену, которого я никогда в глаза не видела. Поскольку я не родилась мужчиной… – она с трудом подавила горечь, охватившую ее при этих словах, – я не могла унаследовать его дом, то есть мой дом. Это факт, мистер Уайтинг, который я всегда знала. Сообщение вашего племянника не вызвало у меня удивления, хотя он выбрал для этого время и слова, не столь подходящие, как это следовало бы.

И девушка впервые улыбнулась, хотя и невесело.

– Обстоятельства природного характера и законы, созданные мужчинами, разрушили мою жизнь, хотя я, осмелюсь заметить, в общем-то не чувствую себя погибшей. У меня осталось мое имя и репутация, и я найду способ содержать себя.

– Ну, знаете ли, – хриплым голосом проговорил Уайтинг, – это может не понадобиться.

– Да?

– Прошу вас. – Он указал ей на стул, и она снова села.

Уайтинг тоже сел и глубоко вздохнул.

– Когда мой племянник сообщил вам о вашем финансовом положении, он не был так опытен в подобных делах, как теперь.

Она отмахнулась от него:

– Мне больше не нужно извинений.

– Но позвольте же мне продолжать, мисс Таунсенд. Это вовсе не извинения. – Он начал раздражаться. – Я пытаюсь объяснить вам, что неопытность Альберта пять дет назад заставила его сделать некие предположения, основываясь на том, что он уже знал о делах вашего отца. Альберт все сделал правильно, но только в той области, в которую был посвящен. Он не знал, как знал я, что ваш отец оставил определенное обеспечение вашего будущего.

– Обеспечение? – Она затаила дыхание. – Какое обеспечение?

– Он не оставил вас без гроша.

На мгновение все завертелось у нее перед глазами. Она прислонилась к спинке стула, чувствуя себя совсем как парус, потерявший ветер.

– Вам нехорошо, мисс Таунсенд? – Уайтинг вскочил и, обогнув конторку, подбежал к ней.

«Он не оставил вас без гроша».

– Нет, что вы. – Она тряхнула головой, чтобы собраться с мыслями, и жестом отстранила стряпчего. – Продолжайте.

– Прекрасно. – Уайтинг внимательно посмотрел на нее, потом вернулся на место. Там он бросил взгляд на разложенные перед собой бумаги. – При рождении каждой своей дочери ваш отец открывал счет, чтобы обеспечить детей доходом на тот случай, если вы не вступите в брак. Когда ваша сестра вышла замуж против его воли, он ликвидировал ее счет.

– Разумеется, – пробормотала Гвен.

Она не помнила, когда s последний раз думала о сестре. Луиза была тринадцатью годами старше, влюбилась в дерзкого, франтоватого авантюриста, когда Гвен была совсем еще маленькой. Луиза вышла замуж вопреки желанию отца и отправилась с мужем странствовать по свету, порвав все связи с семьей. Так по крайней мере поняла Гвен из того немногого, что слышала за все эти годы. Временами она вспоминала о своей сестре, которую почти не помнила. Где она и чем занимается? И думает ли когда-нибудь о младшей сестре, которую едва знала?

– Как я уже сказал, годовой доход не очень велик, но он позволит вам жить, хотя и скромно. К тому же по завещанию отца к вам переходит маленький дом в деревне, неподалеку от городка Пеннингтон.

– Дом и доход. – Она долго смотрела на стряпчего, не веря своим ушам. – Дом и доход?

– Не только это. Продолжать? Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

– Не знаю. – Она покачала головой. Дом и доход? – Вряд ли. – И вдруг нелепость всего происходящего потрясла ее, и она рассмеялась.

– Мисс Таунсенд!

– Ах, да не смотрите же на меня так, мистер Уайтинг, я не схожу с ума. Просто… – Она прижала пальцы к вискам, пытаясь полностью усвоить важность его слов.

Она вряд ли может объяснить этому малознакомому ей стряпчему облегчение, нет, радость, которую испытывает человек, найдя выход там, где вовсе его не видел. Эта мысль поразила ее, и вдруг ей расхотелось смеяться.

– Почему мне до сих пор не сообщили об этом?

– Мисс Таунсенд, как я уже объяснил, Альберт…

– К черту Альберта. – Внезапный неудержимый гнев заставил ее вскочить на ноги. – Мой отец доверил вести свои дела вам, а не вашему племяннику. Виноваты во всем вы, мистер Уайтинг, и никто другой!

– Воистину так. Совершенно согласен. Именно поэтому я оплатил ваш проезд домой. – Он тоже встал. – Ошибка моя была в том, что я послал неопытного мальчишку разбираться в тонкостях наследства вашего отца. Я никак не думал, что он с таким рвением возьмется за дело. Он вовсе не должен был что-либо вам сообщать. В действительности я послал его в Таунсенд-Парк упредить мой приезд и не делать ничего, а просто начать разбирать бумаги вашего отца под мою ответственность, что вполне законно, поскольку я был душеприказчиком виконта. Я присоединился к Альберту на другой день, но вы, моя дорогая юная леди, уже уехали.

– А чего же вы ожидали? Отец умер. – Она заходила взад-вперед перед конторкой, говоря скорее для себя, чем для него. – Да, я провела большую часть своей жизни вне дома, в школе, и я едва знала этого человека, но все же он всегда существовал. Я всегда знала, что он есть – там. И он обращался со мной ласково, хотя и без особой любви. У меня не было оснований полагать, что он ничего ко мне не испытывает, и я тоже любила его. И я не понимала, как сильно я его люблю, пока он не умер. Его кончина стала для меня настоящим горем. К тому же, – продолжала она, – меня должны были тут же выгнать из дома. По словам вашего племянника, я осталась нищей сиротой без всякого будущего, разве что отдаться на милость доселе мне неведомого родственника. – Она помолчала и встретилась с ним глазами. – Я уже задолго до того решила, что в этом мире можно рассчитывать только на себя. Мои родители умерли, сестра давно исчезла; в Таунсенд-Парке меня ничто не удерживало. Вряд ли вы можете упрекать меня за то, что я уехала. – Она шагнула к нему. – Каждый день моей жизни я сознавала, что, умри мой отец до моего замужества, у меня не останется ничего и никого и полагаться я смогу только на себя. Именно так, мистер Уайтинг, я и сделала.

– Чем крайне затруднили возможность отыскать вас, – бросил Уайтинг. – Я старался; видит Бог, сколько усилий я приложил. Потребовалось несколько месяцев, чтобы проследить ваш путь от Таунсенд-Парка до этого проклятого дома француженки в Лондоне… – Он прищурился. – Как вам удалось это, будучи сиротой без гроша в кармане?

– У меня были кое-какие сбережения, – надменно сказала она. Несколько лет Гвендолин откладывала свои карманные деньги.

Он фыркнул.

– Не сомневаюсь. Со временем я нашел ваших мадам Френо и де Шабо – и мне по некоторым причинам хотелось бы получить подробное обоснование, каким образом вы узнали женщину с такой сомнительной репутацией…

– Мистер Уайтинг, мадам де Шабо – невестка мадам Френо. Мадам Френо была моей учительницей и остается моей любимой подругой. Обе леди были необычайно добры ко мне. – Поскольку мистер Уайтинг относился к мадам де Шабо с явным неодобрением, вряд ли было необходимо упоминать, что Гвен остановилась у этих женщин по возвращении в Лондон два дня назад. Ведь этот человек управляет ее финансами. И все же… – Я никому не обязана давать отчет, вам меньше всего. Я не заблудшее дитя, только что вышедшее из учебного заведения…

– Ага! – Он пристально посмотрел на нее. – Но именно такой вы были, когда умер ваш отец. Вам едва исполнилось шестнадцать лет, и я был назначен вашим опекуном и душеприказчиком вашего отца. И должен подчеркнуть – управляющим вашим доходом до вашего вступления в брак.

– Теперь я не нуждаюсь в опекуне. Я совершеннолетняя.

– Тем не менее я по-прежнему управляю вашим доходом и буду делать это до вашего замужества или до моей смерти. А теперь, – он нагнулся к ней с явно угрожающим видом, – сядьте, мисс Таунсенд.

Она хотела было возразить, но передумала и села.

– К тому времени как мне удалось обнаружить ваше местопребывание в Лондоне, вы уже уехали в Америку. – Он снова прищурился. – Вообразите мое удивление, когда я понял, что ищу уже не шестнадцатилетнюю дочь британского лорда, но двадцатилетнюю гувернантку. Некую мисс… – он бросил взгляд на лежащие перед ним бумаги, – нет, мадемуазель… Фромаж. Фромаж? – Он поднял брови. – То есть сыр?

– Не говорите нелепостей, – пробормотала она. – Фрумаж.

– Ясно, Тем не менее, вам удавалось всегда обгонять меня на один шаг в моих попытках обнаружить вас. – Он снова заглянул в свои бумаги. – На вашем первом месте, в Филадельфии, вы продержались всего два месяца. После этого вы устроились на новое место в Бостоне, и снова ваша работа продолжалась недолго, как и последующие в Балтиморе, Трентоне, снова в Филадельфии до вашего последнего места в Нью-Йорке, где вы уже оставались достаточно долго, чтобы мои агенты вас нашли. – Он пристально посмотрел на нее. – Это было бы легче, если бы вы не меняли постоянно имя. Последним было… какое?

– Пикар, – пробормотала она.

– Полагаю, это делалось, чтобы избежать плохих характеристик?

Она раздраженно вздохнула и с невинным видом устремила взгляд в никуда, стараясь не встречаться с ним глазами.

– Мой характер не очень приспособлен к положению гувернантки. Этот недостаток только усиливался от склонности американцев производить на свет удивительно невоспитанных и испорченных отпрысков.

И вдруг ее поразила мысль, что ей никогда больше не придется оказаться в таком положении. Она бросила взгляд на Уайтинга, и в голосе ее прозвучала странная нотка ужаса:

– Мне ведь больше не придется заниматься этим, не так ли?

– Как я уже сказал, мисс Таунсенд, доход ваш необычайно скромен, он обеспечит ваши потребности незамужней женщины, но не более того. Вы не сможете жить так, как жили в Таунсенд-Парке, но, – он улыбнулся, – вам никогда больше не придется искать себе место.

Некоторое время Гвен наслаждалась звучанием этих слов. Каких бы надежд ни вызвало у нее получение письма от стряпчего, такого она даже не могла себе представить. Негодование ее улеглось, она постепенно начала понимать, как изменились ее обстоятельства. Последние пять лет были результатом ее собственной импульсивности не меньше, чем ошибки Альберта.

– Ну хорошо, мистер Уайтинг, – она сердечно улыбнулась ему и встала, – где же мои деньги?

Он тоже встал и посмотрел на нее не без удовольствия.

– Я еще не закончил, мисс Таунсенд. Есть еще кое-что.

– Еще? – Она снова опустилась на стул и удивленно посмотрела на него. – Еще деньги? – Уайтинг засмеялся, и у нее хватило приличия покраснеть. – Простите меня за некоторую… корыстность, но, – она наклонилась вперед, – за несколько минут я нежданно-негаданно превратилась из не имеющей ничего в имеющую кое-что, пусть даже совсем немного. А мысль о том, что буду иметь еще больше, опьянила меня.

– Не сомневаюсь. – Уайтинг попытался скрыть удовольствие, но не смог сделать этого и снова вернулся на место. – Однако, хотя этот доход может обеспечить вас более высокими, – он откашлялся, – финансами, я не уверен… – Он замолчал и внимательно посмотрел на Гвен. – Сейчас вы обладаете доходом, который будете иметь до того момента, как выйдете замуж. Есть сумма, которая была отложена, чтобы обеспечить вам приличное приданое, равно как и существенная сумма для вас лично при вашем вступлении в брак. Вам никогда больше не придется беспокоиться относительно денег.

– Никогда больше не беспокоиться относительно денег? – Она покачала головой. – Это интересная мысль, хотя ее и довольно трудно уловить в данный момент. Однако, – она тщательно выбирала слова, – чтобы получить свободу от финансовой нужды, мне придется пожертвовать моей личной свободой.

– Моя дорогая леди, мы ведь говорим о замужестве, а не о тюрьме.

– А что, есть большая разница, мистер Уайтинг?

– Ну разумеется, – сказал он с возмущением, которое он приберегал для тех, кто осмеливается усомниться в принципах короны и государства и прочих почтенных институтов.

– Вот как? – Она внимательно смотрела на него. – Вы женаты?

– Сейчас не место и не время говорить об этом. Она подняла брови.

Он вздохнул:

– Нет.

– Вы были женаты?

– Нет. Тем не менее, – голос его звучал твердо, – это желательное состояние, особенно предпочитаемое женщинами.

– Но не мной. – И она решительно покачала головой.

– Мисс Таунсенд…

– Это очень просто, мистер Уайтинг. Те браки, которые я видела за свою жизнь, не сделали этот институт привлекательным для меня. – Она стойко выдержала его взгляд. – Для высших классов супружество имеет одну причину – добиться титула и состояния. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, пытаясь подарить моему отцу наследника мужского пола, который был единственной истинной причиной этого союза. Брак моей сестры разлучил ее с родными и друзьями. Я не знаю, где она находится, не знаю, делала ли она попытки связаться со мной.

На лице Уайтинга мелькнуло смущение.

– Мисс Таунсенд…

Она подняла руку, призывая его к молчанию.

– Мистер Уайтинг, позвольте мне закончить. Если бы даже то, что я видела в своей семье, не отвратило меня от священных уз, налагаемых браком, то меня, без сомнения, отвратило бы от них все, что я видела в домах моих нанимателей. – Она глубоко вздохнула. – Я вполне допускаю, что я не очень хорошая гувернантка. Честно говоря, за одним-двумя исключениями дети, бывшие на моем попечении, не очень-то любили меня, и признаюсь, я платила им тем же. Однако то была не единственная причина, вынуждавшая меня расставаться с моими нанимателями.

Она замолчала. У нее было и теперь, и с самого начала странное ощущение, что во всем случившемся с ней отчасти виновата она сама. Она недостаточно гладко причесывала свои темно-рыжие волосы, выбирала не настолько пристойно-скучные платья, чтобы скрыть свои роскошные, к ее огорчению, формы, была недостаточно раболепна, чтобы избегать внимания мужчин, которые смотрели на незамужнюю женщину в ее положении как на простую игрушку, объект своих похотливых преследований.

– Когда я делала только первые шаги на этом поприще, глава дома, отец моих подопечных, полагал, что в мои обязанности входит не только внимание к его детям, но также внимание и к его собственным, – она скривилась, – потребностям. Я, разумеется, отказалась и немедленно ушла с этого места.

– Проклятие, – пробормотал Уайтинг.

– Своего второго нанимателя я выбирала так же тщательно, как он выбирал меня. К несчастью, я не уделила столько же внимания его знакомым, и однажды поздним вечером произошел отвратительный случай, когда я отвергла посягательства некоего гостя, пробравшегося в мою комнату. – Она содрогнулась при воспоминании о том, как проснулась ночью, ощутив на себе шарящие руки и жадные губы. И страх. – Мне удалось образумить его при помощи ночного горшка.

– Господи! – Уайтинг в ужасе смотрел на нее. – С вами ничего не случилось?

– Я спаслась, не потеряв свою добродетель. Но свое место потеряла. – Она пожала плечами. – Были и другие случаи в других местах, и всегда джентльмены, о которых идет речь, состояли в браке, однако это не мешало им делать мне непристойные предложения. По крайней мере, я могла бы ожидать верности от мужа, – она покачала головой, – но я еще не встречала женатого мужчину, который был бы с этим согласен.

– Право же, мисс Таунсенд, – медленно проговорил Уайтинг, – ваш отец сделал распоряжения касательно определенного мужа.

– Неужели? – Некоторое время она недоверчиво смотрела на него. Потом рассмеялась. – Мистер Уайтинг, это весьма забавно. И приятно сознавать, что мой отец так заботился обо мне, что сделал подобные распоряжения. Прекрасно, – она усмехнулась, – кого же он имел в виду?

– Графа Пеннингтона. – Уайтинг пролистал бумаги на столе. – Ваш отец и старый граф были в молодости большими друзьями. Они договорились поженить вас и его сына, если вы оба не будете состоять в браке, когда молодому человеку исполнится тридцать лет. Все подробности обговорены в письме, подписанном ими обоими и переданном мне, поскольку я вел также и дела графа.

– И что же?

– Его тридцатилетие быстро приближается, а он не женат.

– Понятно. – Она на мгновение задумалась. – А скажите, мистер Уайтинг, если я не выйду за графа, я потеряю свой дом и доход?

Он покачал головой:

– Вы ничего не лишаетесь ни в коем случае. По крайней мере, из того, что у вас уже есть. Это крайне необычное соглашение. Старый граф решил, что будет справедливо разрешить сыну самому выбрать себе жену, и дал ему много времени на это.

– До его тридцатилетия.

– Вот именно, – кивнул Уайтинг. – Ваш отец в связи с нежелательным браком вашей сестры не хотел позволять вам выбрать себе мужа, но согласился с пожеланиями графа. Кроме того, когда сыну графа исполнится тридцать, вам будет двадцать один год, и если вы еще не вступите в брак…

– Мне также понадобится помощь, – сухо сказала она.

– Я рад, что вы все понимаете. – Он порылся в бумагах и нашел нужную. – Вот здесь и начинаются затруднения.

– Только здесь?

Он не обратил внимания на ее слова.

– Вы и молодой граф должны быть оповещены об этом соглашении не раньше чем за три месяца до его дня рождения. Поскольку вы уже оповещены, единственный способ получить наследство и сумму, о которых я упоминал выше, это выйти замуж в соответствии с пожеланиями вашего отца.

– Значит, – она старательно выбирала слова, – если бы я вышла замуж не далее как сегодня утром или если бы я приняла предложение Альберта, сделанное несколько минут тому назад, я бы получила эту значительную сумму. Но теперь единственным способом получить ее – это выйти замуж за этого тридцатилетнего господина, который не в состоянии сам найти себе жену?

Уайтинг нахмурился.

– Я бы не стал выражаться таким образом, но да, в сущности, все это именно так.

– Он что, толстый, мистер Уайтинг? Или безобразный? У него слишком большой живот или он лысый?

Стряпчий неодобрительно сжал губы.

– Будьте уверены, это не так. Граф хорош собой и считается весьма завидной партией.

– Не для меня. Придется мне обойтись без графа, который хорош собой и весьма завидная партия. Я буду счастлива жить на свой скромный доход, который гораздо выше того, на который я надеялась, в моем новом доме рядом с городом… – тут она насторожилась, – вы сказали – Пен-нингтоном? Имя то же, что у графа Пеннингтона?