Текст книги "Эта свирепая песня"
Автор книги: Виктория Шваб
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
В том здании, куда свозили детей, Августу дали упаковку печенья и пакет сока. Еда была для него совершенно безвкусной, поэтому он спрятал ее в карман кофты той женщины. Август достал печенье и сок и предложил все незнакомцу. Угощение понравилось мужчине: он жадно его проглотил и уставился в небо.
Август тоже посмотрел вверх. Наступали сумерки.
– Шел бы ты лучше домой, – буркнул мужчина. – В Южном городе небезопасно по ночам.
– У меня нет дома, – ответил Август.
– И у меня тоже, – пожаловался мужчина, выронив скрипку. Та упала с ужасным звуком, но не разбилась. – Я поступил дурно, – прошептал он, и тень судорожно задергалась. – Очень дурно.
Август присел, чтобы поднять инструмент.
– Все будет хорошо, – прошептал он, и его пальцы сомкнулись на деревянном грифе.
Он не помнил, что случилось дальше. Или, точнее, помнил, но не как череду событий, а как вереницу фотоснимков и пропуски между ними. Вот он держит скрипку, проводит большим пальцем по струнам. Свет. Тьма. Музыка. Умиротворение. И мертвое тело.
Спустя некоторое время его нашел Лео.
Август сидел, скрестив ноги, на том же самом ящике и теребил струны, а труп лежал у его ног с разинутым ртом и выжженными глазами. Августу потребовалось немало времени, чтобы осознать крайне важную вещь, произошедшую в промежутках между светом и тьмой.
– Мистер Осингер! – произнес он, заходя в квартиру 3Б.
Кейс скрипки зацепился за шаткую стопку бумаг, и те рассыпались. Альберт Осингер отчаянно пытался забраться по узкой лесенке наверх, но хлам на ступенях мешал ему набрать скорость. Август не стал утруждать себя погоней. Он открыл футляр и извлек оттуда скрипку с отработанной непринужденностью.
Положив ее на плечо, Август уперся в гладкое дерево подбородком. Его пальцы послушно легли на струны.
Он вздохнул, поднес смычок к скрипке и извлек первую ноту.
Стоило Августу начать играть, ему тотчас полегчало. Головная боль ослабела, жар улетучился, напряжение покинуло мышцы и звуки выстрелов, превратившиеся в непрестанный шум помех, прекратились. Мелодия сорвалась со струн и закружилась по комнате. Музыка была негромкой, но Август знал, что она настигнет свою жертву.
Август услышал шаги Осингера: мужчина уже спускался с лестницы.
Август продолжал играть. Осингер приближался к Августу размеренной поступью. Музыка притягивала его.
Песня нырнула, взмыла и закрутилась в спираль. Август отчетливо представлял себе людей, рассеянных по зданию – они замирали, а их души могли покинуть бренные тела в любую секунду. Большинство из них были яркими, но неприкосновенными. Август зажмурился. Теперь Осингер находился рядом с ним, но Августу не хотелось прекращать играть. Он хотел завершить песню – ему никогда не выпадало шанса ее закончить! – однако позволил мелодии оборваться. Ничего не поделаешь!
Когда Август открыл глаза, Альберт Осингер смотрел на скрипку. Его тень даже не шелохнулась. Его душа просвечивала сквозь кожу красными всполохами.
Август положил скрипку и смычок на кресло. Осингер уставился на Августа широко распахнутыми глазами.
– Когда это случилось впервые, я был на мели под кайфом, – внезапно признался он. – Я никогда прежде не держал оружия в руках. – Слова лились потоком, и Август не перебивал Осингера. – Я нуждался в деньгах. Я и не помню, как застрелил их. А второй раз… – Мужчина мрачно усмехнулся. – Да, я знал, что делал, судя по количеству пуль. Я нажимал на спусковой крючок, но дрожал, как ребенок. – Улыбка сделалась шире. В тусклом свете она выглядела тошнотворно. – Третий раз… мне понравилось. У нас же говорят: постепенно становится легче. Жить не становится, а вот убивать – да… И тогда меня понесло. Я не собирался останавливаться…
Осингер замолчал. Замер в ожидании.
Лео, возможно, толкнул бы речь, но Август не любил проповедовать. Он сократил расстояние между ними, обошел груду книг и прижал руку к ключице Осингера – там, где полурасстегнутая рубашка расходилась, давая дорогу потрепанной плоти. Когда пальцы Августа встретились с натянутой кожей, красный свет хлынул наружу. Осингер разинул рот. Август втянул воздух ноздрями, ловя дыхание мужчины. Энергия хлынула в него, охлаждая плоть и питая изголодавшиеся вены. То была кровь и кислород, вода и жизнь. Август пил и чувствовал облегчение.
Мир. Безмятежность.
Великолепное окутывающее его ощущение спокойствия и гармонии. Равновесия.
А затем свет померк.
Рука Августа упала, а труп Альберта Осингера рухнул на пол. Оболочка. Пустая скорлупа, в которой не было ни света, ни тени. И черные дыры вместо глаз.
Август стоял неподвижно, пока энергия жертвы утрамбовывалась в нем. Она не переполняла возбуждением, не придавала сил. Пожалуй, она позволяла Августу почувствовать себя… реальным.
Неужели это и означает быть человеком?
Август посмотрел на труп мужчины, и тихая печаль пробрала его, будто озноб. Все нормальное почему-то показалось ему далеким и чуждым…
«Какая жестокая шутка мироздания», – подумал Август. Почему он ощущает себя человеком лишь после того, как совершит нечто омерзительное? А может, краткий промельк человеческой природы является иллюзией, эхом той жизни, которую он только что отобрал? Эмоциями самозванца?
В его сознании зазвучал твердый голос Лео: «В тебе бушует огонь, братец. Научись использовать свое пламя, а не пытаться затушить его».
А Ильза бы, наверное, добавила: «Найди в этом что-нибудь хорошее».
Август глубоко вздохнул и спрятал скрипку в футляр. Может, он и не человек, но он жив. Голод исчез. Лихорадка прекратилась, кожа стала прохладной, а голова – ясной. Он купил себе еще пару дней – и несколько меток.
Он свершил правосудие и сделал мир чуть-чуть лучше, или, по крайней мере, не дал ему сделаться хуже. Таково его предназначение. И его цель.
А труп кто-нибудь уберет.
Август уже собрался было уйти, но вдруг до него донесся слабый шорох в углу комнаты.
Коробка повалилась набок, консервная банка покатилась по полу. Август оглянулся – ничего. А затем он заметил два зеленых глаза, сверкнувших около старого кресла.
Это был кот. Совершенно черный, не считая белой звездочки на лбу.
Животное грациозно прошествовало по комнате и остановилось в нескольких футах от незваного гостя.
Август уставился на кота, а тот – на Августа.
– Извини, – произнес Август, покосившись на труп.
Кот мельком посмотрел на мертвого хозяина.
Августу доводилось видеть, как звери кидались на монстров – обычно такие схватки плохо заканчивались для животных, – но этот кот даже не шипел и не бросался на него. Он обогнул труп и потерся о ногу Августа. Юноша поправил ремень от футляра на плече и осторожно присел, чтобы погладить кота. К его изумлению, тот замурлыкал. Август недоумевал. Он встал и открыл окно у запасного выхода.
– Ступай, – сказал он вслух, но кот не пошевелился.
Он был явно не дурак. Уличных животных в городе осталось совсем немного. Об этом позаботились корсаи.
Август неохотно вернулся к двери. На сей раз кот последовал за ним.
– Прощай, – прошептал Август.
Он выскользнул на лестничную клетку и закрыл за собой дверь прежде, чем кот успел выскочить. Юноша двинулся прочь, но услышал жалобное мяуканье. Кот царапал обивку, пытаясь выбраться наружу. Август подождал, надеясь, что звуки прекратятся, но кот истошно мяукал. В конце концов Август не выдержал и решил вернуться.
Харрис стоял, прислонившись к мигающему уличному фонарю.
– Большие и малые монстры придут, – напевал он вполголоса.
Увидев приближающегося Августа, он резко умолк.
– Эй!
– Эгей! – отозвался Август.
– А что за кот? – спросил Харрис.
Август сунул его за пазуху еще в подъезде. Голова с зелеными глазами торчала снаружи.
– Я не мог его бросить, – сказал Август. – После того, как… – Он замешкался и оборвал себя на полуслове.
Харрис пожал плечами.
– Ладно. Но вообще-то я совсем другое имел в виду, когда предлагал тебе расширить параметры.
Август устало хохотнул.
– Домой?
Август кивнул.
– Да, – подтвердил он и посмотрел в небо – ему хотелось увидеть звезды.
Послышался топот ботинок Филлипса.
– Порядок?
– Дело сделано, – усмехнулся Харрис.
– Отлично, – произнес Филлипс. – По комму только что сообщили про обострение у Линии.
– Нам надо помочь? – подобравшись, спросил Август.
– Нет, – ответил Филлипс, скользнув взглядом по коту, сидящему у Августа за пазухой. Спрашивать он ничего не стал. – Мы должны доставить тебя обратно.
Август попытался протестовать, но без толку. У Филлипса с Харрисом был приказ, и если понадобится, парни потащат его в компаунд волоком. Поэтому Август застегнул куртку, окончательно спрятав кота, и зашагал к дому. Филлипс и Харрис – по бокам.
Когда Август вернулся, Генри сидел за кухонным столом и изучал какой-то чертеж. В кулаке Генри жужжал комм, где потрескивал голос Лео:
– Под контролем…
Генри поднес устройство ко рту.
– Потери?
– Двое… не могу игнорировать… признаки…
– Иди домой.
– Генри…
– Не сейчас.
Генри отключил комм и пригладил седеющие на висках волосы.
Август переступил с ноги на ногу, и Генри вскинул голову. На миг на его лице смешались удивление и гнев, раздражение и страх. Но затем все морщины разгладились, и тени нырнули обратно в глубину.
– Привет, – поздоровался Генри. – Тебе лучше, сынок?
– Намного, – ответил Август и направился к себе в комнату.
– И поэтому у тебя живот шевелится?
Август притормозил и посмотрел на свою застегнутую куртку. Та действительно дергалась и выпирала в разные стороны.
– А!..
Он расстегнул куртку, и в проем высунулась лохматая мордочка.
У Генри округлились глаза.
– Что это?
– Кот, – объяснил Август.
– Ясно, – пробормотал Генри, потирая шею. – Мне доводилось их видеть. Но что он делает здесь?
– Он жил у Осингера, – замямлил Август, извлекая кота наружу. – Я чувствовал себя ответственным… я и правда был… и не смог… Я хотел его оставить, но…
– Август!
Юноша сменил тактику.
– Ты набрал себе бездомных зверушек, – заявил он. – Я тоже хочу.
Генри смягчился.
– А кто будет о нем заботиться? – спросил он.
Вдруг послышалось нечто среднее между аханьем и восторженным взвизгом – и оказалось, что Ильза уже стоит возле Августа и держит кота на руках. Август кивнул Генри, дескать, теперь-то понятно, кто будет любить кота по-настоящему.
Генри лишь вздохнул, покачал головой, встал из-за стола и ушел.
Ильза поднесла кота к своему личику и посмотрела ему в глаза. Котяра вытянул черную лапу и положил ее девушке на переносицу. Ильза очаровала его. Она всех очаровывала. Почти.
– Как его зовут? – прошептала девушка.
– Не знаю, – сказал Август.
– Каждому нужно имя, – проворковала Ильза, усаживаясь со скрещенными ногами прямо на пол. – Каждый заслуживает имени.
– Тогда дай ему имя, – посоветовал Август.
Ильза задумчиво посмотрела на черного котика, после чего поднесла его к уху и провозгласила:
– Аллегро!
Август усмехнулся.
– Здорово, – произнес он, усевшись напротив нее, и почесал кота за ухом.
Тот громко заурчал.
– Ты ему понравился, – сообщила Ильза. – Понимаешь, они чувствуют разницу между добром и злом. Совсем как мы.
Аллегро захотел забраться к ней на голову, но девушка мягко вернула его на колени.
– Ты присмотришь за ним, когда я буду в школе?
Ильза обняла кота.
– Конечно, – тихо сказала она. – Мы присмотрим друг за дружкой.
Так они и сидели на полу вместе с Аллегро, когда вернулся Лео с гавайской гитарой, заброшенной на спину, и пятном чужой крови на щеке. Он уставился на Аллегро и нахмурился. Аллегро прижал уши к голове. Ильза рассмеялась – смех ее был словно перезвон колокольчиков, – и лишь тогда Август уверился, что теперь у него есть кот.
Кейт сидела в спальне, пока музыка не перестала играть.
Когда она зажгла сигарету, ее руки дрожали. Кейт сильно затянулась, прислонилась головой к двери и огляделась. Ее комната, как и весь пентхаус, была глянцевой, с минимумом обстановки – сплошные острые углы и резкие линии. Здесь не сохранилось никаких следов ее детства: ни отметок с подписанным ростом на стене, ни мягких игрушек, ни старых нарядов, ни постеров.
Ни поля за окном.
Когда ей исполнилось двенадцать, собственная спальня казалась Кейт стерильной и холодной. Теперь она пыталась принять суровость комнаты. Вобрать ее в себя целиком.
Аскетичность, нерушимое спокойствие. То, что надо.
Одним из немногих украшений была складывающаяся рамочка с двумя фотографиями. Кейт взяла рамку с прикроватной тумбочки. На первом снимке пятилетняя Кейт обнимала одной рукой папу, а другой – маму. Над ее головой Келлум целовал жену в висок. Алиса Харкер была красавицей – не такой, какой все дети считают своих мам, – а настоящей, сногсшибательной женщиной с золотистыми волосами и светло-карими глазами. Когда она улыбалась, ее лицо сияло.
Фотография запечатлела их за два месяца до Феномена.
А второй снимок был сделан в тот день, когда они вернулись в И-Сити после подписания договора. Снова вместе. Семья воссоединилась. Кейт провела пальцем по бумаге. Одиннадцатилетняя Кейт опять обнимала родителей, встретившихся после долгой разлуки. Шесть лет хаоса и сражений. Шесть лет покоя и мира.
Они изменились. Кейт из круглолицей малышки превратилась в веснушчатого подростка. У матери появились крохотные морщинки – такие бывают у людей, которые часто смеются. А отец по-прежнему смотрел на Алису – так напряженно, как будто боялся, что стоит ему отвернуться – и она исчезнет.
Так и произошло.
– Вставай, Кейт. Нам пора.
Слоан ошибался. Кейт хотела остаться в И-Сити.
– Я хочу остаться дома, – повторяла она.
Но ее мать не смогла приспособиться. Она вытащила Кейт из постели посреди ночи. Опухшие веки, губная помада, размазанная на щеках.
– Тише, не шуми.
Мать запихнула ее в машину.
– Куда мы едем?
Это ее мать вывернула на встречную полосу, направила машину в бетонное ограждение – и умерла, уронив голову на руль.
После автокатастрофы отец не мог смотреть на нее. Погружаясь в сон и выныривая оттуда, Кейт часто видела Харкера, который маячил в дверном проеме – и понимала, что это не он, а монстр с темными костями, красными глазами и зубастой улыбкой.
Когда Кейт поправилась, отец отослал ее прочь. Он похоронил свою жену, а теперь хоронил саму Кейт. Не в земле, но в Фишере. В Дэллоувэе. В Лейтоне, и Пеннингтоне, и Вайлд-Приоре, и в Академии святой Агнессы.
Сперва Кейт заклинала отца, чтобы он забрал ее в И-Сити, но со временем перестала. Она просто поняла, что на Келлума Харкера мольбы не действуют. Это признак слабости.
Потому Кейт научилась тщательно скрывать свои чувства, которые делали ее столь похожей на мать.
Кейт поставила рамку на прикроватную тумбочку и посмотрела на свои руки. Ее легкие горели от дыма, но пальцы уже не дрожали. Заметив черную кровь под ногтями, она ощутила не ужас, но решимость.
Она – дочь своего отца. Она – Харкер.
И она сделает все, что потребуется, дабы доказать это.
Строфа вторая
Монстр увидел – монстр сделал
– Доблесть, Процветание, Стойкость, Истина, – перечислял названия преподаватель, мужчина средних лет, мистер Броуди, обводя указкой четыре центральные территории на карте. Вместе они занимали более половины пространства. Шесть оставшихся областей заполняли сушу по обе стороны от главных территорий. – Вот они – самые крупные из десяти территорий, с населением от двадцати трех до двадцати шести миллионов. Кто может назвать самую маленькую?
«Благодать», – подумал Август. Он нарисовал в своей тетради грубый набросок карты и разделил ее на десять частей, скопировав деление с доски.
– Фортуна? – предположила какая-то девушка, указывая на северо-западный угол.
– Я имел в виду численность населения, а не площадь земли – поэтому ответ неправильный. В Фортуне проживает почти семнадцать миллионов человек.
А еще там есть горы. Август посмотрел в окно, пытаясь вообразить отдаленные синие пики. Не получилось.
– Милосердие? – предположил сидевший позади него парень и указал на юго-восточный угол, с двух сторон ограниченный океанами.
Горы. Океаны. Истина была сплошной равниной, кое-где перемежаемой холмами, по крайней мере, если верить топографической карте.
– Девять миллионов триста тысяч. Уже ближе.
– Благодать? – рискнула ученица с первого ряда, ткнув пальцем в северо-восточное побережье.
– Верно! А кто может сказать, сколько…
– Шесть миллионов триста пятнадцать тысяч, если судить по последней переписи, – выпалила Кейт, не поднимая руки.
Она сидела через ряд от Августа.
Парадоксально, что они встретились именно на истории. Ирония этого совпадения не ускользнула от Августа.
– Прекрасно, мисс Харкер, – произнес мистер Броуди c натянутой улыбкой – как будто дерьма наелся (этому выражению Август научился у Харриса). – К счастью для остальных, данный курс будет посвящен в основном нашей собственной выдающейся территории…
Август счел бы нынешнюю ситуацию невероятно забавной – сидеть в одном классе с дочерью своего врага и изучать баланс сил и политические расклады в Истине, – если бы ему не приходилось тратить все силы до капли на то, чтобы держать рот на замке.
А преподаватель принялся распространяться про их почитаемую столицу. Он даже не удосужился упомянуть ни про монстров, бегающих здесь при свете дня, ни про чудовищ, рыскающих по ночным улицам. Август, конечно, не ожидал от этого предмета объективности, однако его покоробило столь искаженное изложение событий. Вдобавок учитель прославлял только север, напрочь игнорируя другую половину города, как будто южнее Линии ничего не существовало. У Августа сжалось сердце. Не может быть, чтобы людей постоянно вводили в заблуждение!
Что тут вообще творится?
Содержание курса стало не единственным разочарованием.
Утром он подслушал разговор Генри и Лео, которые жарко спорили о последнем инциденте у Линии. Ватага корсаи нашла трещину в стене и проникла внутрь. Оставалось только гадать, послал ли их Харкер, или то были взбунтовавшиеся монстры, недовольные политикой своего «большого босса».
Август торчал под дверью кабинета, навострив уши.
– Ситуация накалилась, – бурчал Лео. – Сам посуди: если на такое осмелился Харкер, то он нарушил договор. А может, твари сами вышли из повиновения! В таком случае договор тоже утратил силу.
– Это уже чересчур, – произнес Генри. – Я не стану ввергать город в новую войну.
– Мы пообещали, – начал Лео.
– …пригрозили.
– …что если Харкер нарушит соглашение, его империя будет разрушена.
– Это ты сказал, а не я.
– Следует напомнить ему, какое оружие имеется в нашем распоряжении.
– Но люди… они погибнут! – возмутился Генри.
– Люди смертны.
От холодной отрешенности в голосе брата Августа передернуло.
Тем временем мистер Броуди продолжал нудить:
– …подписано сорок лет назад в связи с роспуском федерального правительства – этот факт вам, разумеется, известен, – в результате войны во… – Преподаватель сделал паузу, явно ожидая, что кто-нибудь подхватит его реплику.
– Во Вьетнаме, – возвестил какой-то парень.
– Верно, – согласился мистер Броуди. – Волнения в стране, экономические проблемы и падение морального духа привели к кризису Федерации и переустройству Соединенных Штатов. – Учитель постучал по центру карты. – Итак, кто скажет, сколько прежних штатов образовали Истину?
Август склонился над картой, нарисованной в тетради. В голове у него проплывало: «Кентукки. Миссури. Иллинойс. Айова». Названия казались полной бессмыслицей.
– И каковы последствия тех бурных лет?
Август уже наполовину подписал карту и неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Спустя секунду он выяснил, что Кейт уставилась в его тетрадь.
Август не стал перевирать названия территорий. Вместо этого он стал составлять в углу листа список более подходящих названий.
Алчность. Злоба. Ненасытность. Насилие.
Кейт чуть нахмурилась. Август затаил дыхание. Вокруг гудел класс, но для Августа сейчас все исчезло, и остались только они двое.
– Штаты объединились для создания новых, независимых территорий, – вымолвила девица с первого ряда.
– Прекрасно! – провозгласил мистер Броуди и повернулся к доске.
Кейт потянулась через проход. Август напрягся, не понимая, что она намеревается сделать. Кейт своей ручкой приписала к Истине еще одну «И» спереди. Сбитый с толку Август пожал плечами.
Но когда учитель вновь переключился на класс, Кейт уже сидела, чинно сложив руки на парте.
– Что еще?
– Штаты получили самоуправление, – добавил парень.
– И объединились в десять территорий.
– Власть сосредоточилась в столицах.
– И население – тоже.
Каждый раз, когда очередной ученик что-то говорил, преподаватель возвращался к доске, а Кейт опять протягивала руку и что-то дорисовывала в тетради Августа: ломаную зазубренную линию, жирные точки, короткие черточки…
Августу потребовалась добрая половина урока, дабы понять, что она делает. Наконец, картинка сложилась воедино.
Туловище. Челюсти. Когти.
Кейт превратила Истину в монстра.
Август посмотрел на Кейт – и не сдержался.
Он улыбнулся.
Кейт нравились промежутки между уроками, те пять минут, которые Колтон предоставлял учащимся, чтобы добраться из пункта А в пункт Б. Уроки утомляли. Половина преподавателей относились к ней словно к заряженному пистолету, а половина – как к коронованной особе. Лишь на переменах можно было нормально дышать, и потому Кейт изрядно разозлилась, когда одна из девчонок, посещающих вместе с ней уроки истории, подхватила ее под руку, когда Кейт шла в спортзал.
– Привет, – прощебетала девица слишком бодрым для десяти утра голоском. – Я – Рэйчел.
Кейт не сбилась с шага и ничего не ответила.
– Я слышала, что ты сделала с Шарлоттой Чэпел.
– Ничего я с ней не сделала.
Мысленно Кейт добавила: «Пока что».
– По-моему, это здорово, – весело пропела Рэйчел. – Стерва заслужила хорошую взбучку.
Кейт вздохнула.
– Чего тебе надо?
Девушка включила улыбку на полную мощность.
– Я просто хотела помочь, – сообщила она. – Ты у нас новенькая, и я подумала, что тебе может пригодиться друг.
Кейт выгнула светлую бровь. Нравиться – это бонус, а не необходимость. Она могла бы сделать иной выбор: мимикрировать, слиться с толпой, выбиться в местные королевы, завоевать более традиционную форму популярности – но подобные уловки казались Кейт такими наивными и детскими!..
Она до сих пор ощущала кровь у себя под ногтями. Как можно переживать из-за того, кто за какой партой сидит, когда в красной зоне малхаи рвут людям глотки? Хотя, впрочем, именно поэтому они и живут в Северном городе. Их родители платят Харкеру за неведение.
– Ты не захочешь быть моим другом, Рэйчел.
Улыбка девушки сделалась прохладной и расчетливой.
– Кэти…
– Кейт.
– Союзники нужны каждому. Ты можешь строить из себя неукротимую. Но готова поспорить, когда ты нравишься другим – это куда лучше.
– Неужели? – сухо полюбопытствовала Кейт.
Рэйчел торжественно кивнула.
– Мы в курсе, кто твой отец, но тебе не обязательно быть такой, как он. – Рэйчел взяла Кейт за плечи и посмотрела на нее в упор. – Ты – не твой отец.
Кейт напружинилась и зло усмехнулась.
– Тебе можно доверить секрет?
– Конечно! – отозвалась Рэйчел.
Кейт наклонилась к самому ее уху:
– Я – гораздо хуже.
Она отстранилась, мгновение полюбовалась выражением лица Рэйчел и ушла.
Предполагалось, что в первую неделю на физкультуре им будут преподавать самооборону. Но у Кейт имелось свое собственное мнение по данному вопросу. Во-первых, на уроках не использовалось никакого оружия. Кейт не могла представить себе дурака, который отправился бы на прогулку по И-Сити, не имея при себе хотя бы ножа.
Тем не менее в Колтоне настаивали на «абсолютно безопасной окружающей среде». Кейт уже начала ненавидеть эти словечки.
Она могла бы прогулять физкультуру, но ученики, которые пытались неумело защищаться против воображаемых противников, весьма позабавили Кейт, и в итоге она осталась.
Теперь она сидела на скамейке и еле заметно ухмылялась.
– Кто может мне сказать, что такое СПНП?
– СПНП? – предположила какая-то девушка, не вынимая жвачку изо рта.
Некоторые рассмеялись. Кейт надеялась, что девица пошутила, но опасалась, что та говорила всерьез.
– Я имел в виду – что означают эти буквы, – поправился учитель.
Солнечное сплетение. Подъем стопы. Нос. Пах.
Руку поднял дюжий парень:
– Солнечное сплетение, подъем стопы, нос, пах?
– Точно!
Кейт хотелось указать, что у корсаи нет ни солнечного сплетения, ни паха, а если ты подпустишь малхаи на расстояние удара, он запросто вырвет тебе глотку. Но она промолчала и сосредоточилась на второй из самых бесящих вещей в так называемом курсе самообороны: а именно на том факте, что учитель и его помощники все делали неправильно.
Движения, которые они демонстрировали, не остановили бы даже человека, не то что монстра! Как будто они вовсе не хотели научить учеников драться. Это было представление, шоу, направленное на то, чтобы подростки – или, скорее, их родители – почувствовали себя в безопасности.
В пяти из шести школ Кейт – Академия святой Агнессы стала исключением – вели занятия по самообороне, поскольку многие тамошние ученики являлись отпрысками влиятельных персон. Среди них, к примеру, были послы соседних территорий, а также крупные бизнесмены старых и новых династий – в общем, люди, чьи дети частенько становятся лакомой добычей. Сама же Кейт извлекла из этого выгоду и в результате собрала неплохую коллекцию разнообразных боевых приемов.
Ну а нынешняя демонстрация нелепостей действительно выводила ее из себя!
Когда преподаватель показал, как разоружить нападающего, он проявил такую неуклюжесть, что Кейт расхохоталась. Не очень громко, но в спортзале была отличная акустика, и голос Кейт разнесся повсюду, многократно усиленный эхом.
– И что вас так насмешило? – осведомился преподаватель, оглядывая учеников.
Он бы и не догадался, что это Кейт виновата, если бы ее соседи не уставились на нее.
Кейт вздохнула.
– Ничего, – сказала она. – Но вы все делаете неверно.
– В таком случае, мисс, – заявил учитель, – почему бы вам не выйти сюда и не показать нам правильную тактику?
По рядам учеников побежали шепотки. Преподаватель явно не знал, кто она такая.
Два инструктора за спиной учителя выразительно переглянулись между собой.
Кейт улыбнулась и встала.
Десять минут спустя Кейт сидела в кабинете школьного психолога. Не за то, что насмехалась над преподавателем, а за то, что сломала ему ключицу. Но она не хотела навредить ему – по крайней мере, не столь сильно.
К сожалению, ему не хватило ловкости и равновесия.
– Мисс Харкер, – изрек психолог, кругленький дядечка по имени доктор Ландри, в очках и с намечающейся лысиной. – Здесь, в Колтоне, мы стараемся создать безопасную среду обучения.
Опять они за свое!
– Мы не терпим никаких проявлений насилия.
Кейт подавила смешок. Ландри поджал губы. Кейт кашлянула.
– Я посетила урок самообороны согласно расписанию, – парировала она. – И преподаватель сам пригласил меня поучаствовать.
– Вас попросили продемонстрировать оборонительный прием, и вы случайно сломали ему ключицу?
– Именно так.
Ландри вздохнул.
– Я изучил ваше личное дело, мисс Харкер. Это не единственный инцидент.
Кейт выпрямилась, ожидая, что сейчас он зачитает список ее прегрешений, как прокуроры делают в кино, но доктор Ландри поступил по-другому. Он снял очки и принялся их протирать.
– Как вы думаете, в чем источник вашей агрессии? – спросил он.
Кейт прищурилась.
– Вы шутите?
Но Ландри не походил на шутника. Психолог казался болезненно искренним. Он открыл ящик стола и вытащил из него флакон с белыми таблетками.
Кейт прикусила губу.
– От чего они?
– От тревожности.
Кейт подобралась. Может, она ссутулилась или на миг скривилась?
– Я не страдаю тревожностью, – чопорно произнесла она.
Ландри бросил на нее понимающий взгляд.
– Мисс Харкер, вы барабаните пальцами по колену с того самого момента, как сели на стул. – Кейт прижала пальцы к ноге. – Вы напряжены. Раздражительны. Вы всегда настороже и держитесь на расстоянии от учеников и преподавателей.
Кейт улыбнулась доктору Ландри ледяной улыбкой.
– Я живу в мире, где у теней есть острые клыки. В такой среде нельзя расслабляться.
– Я знаю, кто ваш отец…
– Это известно всем и каждому.
– …и я читал про вашу мать. Про тот несчастный случай.
В памяти Кейт всплыло лицо матери, освещенное фарами надвигающегося автомобиля, огромные карие глаза, визг шин, скрежет металла… Кейт вогнала ногти в ткань брюк, борясь с искушением подставить доктору глухое ухо – пусть талдычит в него.
– И что?
– Вам очень трудно. Вы пережили такую потерю и находитесь в так называемой стадии отчуждения. Вы замкнулись, а новая школа только усилила ваш душевный дискомфорт. Я полагаю, вы испытываете просто невероятный стресс. – Он кивнул на таблетки. – Вы не обязаны их принимать, но возьмите их с собой. Они менее вредоносны, чем сигареты… вдруг они вам пригодятся?
Кейт посмотрела на флакон. Кстати, сколько учеников сидят на таблетках? А сколько жителей Северного города? Может, медикаментозное спокойствие удерживает их от вспышек насилия и помогает им притворяться, будто мир безопасен? Сладко ли они спят в своих кроватях?
Кейт нахмурилась и взяла флакон со стола. Она сомневалась в эффективности препарата, но если благодаря этому жесту добряк Ландри от нее отцепится, а инцидент не попадет в протокол школьного делопроизводства (а значит, отцовский радар его не засечет), оно того стоит.
– Я свободна? – спросила она.
Ландри кивнул, и Кейт выскользнула в коридор.
Она потрясла флакон в руке, потом посмотрела на таблетки и заколебалась.
«Где ты?» – спросила она себя.
Вдалеке. Цельная. В здравом уме. Счастливая. Десяток различных Кейт с десятком различных жизней, но ни одной из них она не живет. Она должна находиться в И-Сити. Она должна быть сильной. А если доктор Ландри обнаружил ее слабые места, их может углядеть и отец.
Кейт открутила крышку флакона, кинула в рот таблетку и проглотила ее, не запивая водой.
Она стояла в пустом коридоре. Возвращаться на урок уже поздно. Скоро звонок. Может, прогуляться?
Коридор купался в солнечных лучах. Кейт спрятала флакон в карман и решила подышать свежим воздухом.
Август услышал, как она идет.
Люди много из чего состоят: вид и запах – да, но есть еще и звуки. Эмилия Флинн во всем была стаккато, а Генри являлся сплошной плавностью. Шаги Лео были размеренными, как пульс. Розовые пряди Ильзы вечно шуршали, будто одеяло.
А Кейт? Ее звуком стали накрашенные ногти, отбивающие такт.
Август прислонился к теплой спинке металлического сиденья и задрал лицо к солнцу. Кейт села на нижний ряд. Стальная скамья загудела от внезапного веса, и Август решил, что даже если бы Кейт не издала ни звука, он все равно бы угадал, что это она.
Кейт как-то по-особенному заполняла пространство. Август чувствовал давление ее взгляда, но не стал открывать глаза. Ветерок запустил пальцы в его волосы, и Август позволил себе легкую непринужденную улыбку.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?