Текст книги "Талая вода"

– Ты что, с ума сошла?

Вскоре каким-то образом узнала Наташа, она всегда знала все обо всех. И тут уж начались представления по очистке кармы, фокусы с зодиакальными картами, пируэты с гороскопами, советы по выбору имени и конечно же увещевания по поводу талой воды.

– Всем людям следует пить талую воду, – говорила Наташа, – А уж беременным – просто обязательно! Ты будешь замораживать воду? Кстати, а когда ваша свадьба?

– Я пока не знаю, – ответила Юля, пытаясь сосредоточиться на работе.

– Не знаешь, когда свадьба или будешь ли замораживать воду? – уточнила Наташа.

– И то, и другое, – Юля вздохнула.

Наташа, быстро подъехала к ней на кресле, сегодня в ярко-красном облегающем платье она выглядела еще более эффектно, чем обычно. Она продемонстрировала Юле, что у нее улучшилась кожа, волосы, ногти, фигура и даже увеличилась грудь. Как это возможно благодаря талой воде Юля не стала уточнять, но грудь Наташи и правда стала значительно больше, очевидно, та купила удачное белье или сделала операцию. В последние годы пластика входила в моду, и не только среди звезд эстрады.

– Кстати, завтра открывается выставка советского киноплаката, – сообщила Наташа. – Борис хочет, чтобы мы с тобой пошли туда. Приедут два перспективных голландских художника, надо бы с ними познакомиться, а в идеале – договориться о встрече. Возможно, получится представить их работы на аукционе в России. Или найти хорошего покупателя. Также потребуется написать критическую статью. Тебе всегда хорошо удавались такие дела!

– Тебе, мне кажется, не хуже, – заметила Юля вскользь.

– Но я не так хорошо знаю английский, – с прискорбием заметила Наташа, – Нет, если ты конечно плохо себя чувствуешь я пойду одна…

– Я чувствую себя отлично, – быстро ответила Юля. – И я люблю советские плакаты. Конечно, я бы предпочла китайскую акварель или фарфор, но и плакаты тоже сойдут. Обещаю, голландским художникам скрыться от нас не удастся! Надеюсь, среди них будет хотя бы один новый Вермеер.

– Мне не очень нравится Вермеер, – заметила Зоя Петровна, – Он почти ничего не написал.

Юля ничего не ответила, в конце концов – о вкусах не спорят. Обычно за Вермеера она могла бы убить и табуреткой, но сейчас все стало другим – все было подчинено тому новому существу, которое развивалось внутри нее. Физически Юля этого пока не чувствовала, но даже сознание зарождающейся жизни, делало каждую минуту какой-то значительной, ненапрасной. Мгновения больше не свистели, как пули у виска.

Юля возобновила поиски Матвея, чтобы сообщить ему новость, она хотела сказать это лично ему, не Валентине, не Ане, хотела, чтобы он узнал именно от нее. Однако, к большому сожалению, когда она приехала к нему на работу, сообщили, что Матвей на месяц отправился в командировку в Сингапур. Юля поспешила уйти, чтобы не столкнуться с Германом, хотя подозревала, что и тот тоже в Сингапуре.

Итак, Матвей пропал, зато объявился Дима. Он сиял от счастья как медный таз, узнав, что Юля рассталась с Матвеем и вернулась в свою старую квартирку. И в один из теплых октябрьских дней, когда уже немного пасмурно, но листва все еще золотая, а воздух теплый и влажный, пригласил ее на прогулку в ботанический сад.

К удивлению Юли он подъехал к ее дому на новенькой черной «десятке», лихо остановился перед подъездом и распахнул перед ней дверь.

– Прошу, – галантно предложил он.

– Здравствуй, Дима, – Юля подошла и чмокнула его в щеку, – Как твои дела?

Она ожидала услышать знакомое «нормально», но к ее удивлению он, как всегда смутившись от поцелуя, ответил:

– Вот, машину купил. А твои?

– Молодец, отличная машина, – Юля улыбнулась. – Мои… Мои – нормально. Поехали.

Они шли по золотому от листвы парку, вокруг царило удивительное спокойствие, как если бы они были не в городе, а в ее родной деревне, там тоже осенью лес покрывался позолотой. На встречу мирно шествовали одна за другой молодые мамы, катившие коляску, когда стайками, когда поодиночке, и Юля мечтательно думала, что вот-вот и она к ним присоединится, будет также гулять целыми днями по тенистым аллеям парка. Дима сосредоточенно молчал и не прерывал ее размышлений довольно долго, а потом вдруг произнес:

– На самом деле, я пригласил тебя сюда для того, чтобы…

Он прервался и замолчал, и Юле пришлось закончить за него:

– Сообщить, что к нам едет ревизор?

– Нет, – Дима не понял шутки и покачал головой. – Я просто столько лет ждал и чуть не упустил шанс. А теперь подумал, что раз такое дело – надо брать быка за рога!

Он остановился и серьезно посмотрел ей в глаза:

– Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. И я подумал… Выходи за меня замуж? Раз уж ты теперь снова одна… Я не думал, что ты расстанешься с этим парнем, не надеялся даже. Но раз так получилось, чего тебе отказываться?

Юля растерянно молчала, она опустила глаза, разглядывая свои ботинки, на которые упал желтый лист, как это красиво – желтое на черном, будто хохлома! А Дима продолжал ждать, глядя на ее длинные ресницы, тень от которых упала на порозовевшие щеки девушки. Ей всегда говорили, что щеки у нее, как у ребенка и обязательно находился кто-нибудь, кто пытался ее потрепать или ущипнуть за щечку. Пару раз, к неудовольствию Вики, это делал даже Борис Стебко. Вероятно, он не имел при этом никакого мужского интереса, просто пухлые щеки Юли, про которые мать говорила «видно из-за спины» выглядели умилительно.

– На самом деле, я очень волнуюсь, – ответила Юля, наконец. – Мне еще ни разу не делали предложение. Только в детском саду и на курорте. Ты говорил пару раз. Но это было несерьезно…

– А этот твой?

– Нет, мы не говорили о свадьбе, – она покачала головой. – Дима, ты понимаешь… Я рассталась с Матвеем. И я знаю, как ты ко мне относишься. Но я не могу выйти за тебя. Просто хотя бы потому… даже не понимаю, как это сказать, с другой стороны, ты все равно скоро узнаешь! Все узнают… Я жду ребенка. Пока еще по мне не видно, но еще месяц-другой, и будет заметно. Поэтому я не та жена, которая тебе нужна… извини. Я очень ценю тебя и твои чувства, но жизнь распорядилась иначе.

Дима ошарашено молчал, а потом спросил:

– И что ты будешь делать?

– Матвей сейчас в Сингапуре в длительной командировке. Я дождусь его возвращения и поговорю с ним. Возможно, узнав о ребенке, он снова захочет, чтобы мы были вместе. Я догадываюсь, что тебе он не нравился, но я уверена, что он любил меня и не бросил бы, если бы не было важной причины.

– И в чем эта причина?

– Понятия не имею. Но она точно есть.

Дима пожал плечами, он казался растерянным, его обычная невозмутимость испарилась, все планы, которые он вынашивал долгие годы, все тщательно сконструированные хрустальные замки в одночасье рухнули, ведь любому понятно, что ребенок должен жить со своим отцом, настоящим отцом. А значит, Юле и правда следует вернуться к Матвею. Дима был неправдоподобно правильным, и ни на секунду не отклонялся от своего идеального пути.

– Понятно, – сказал он, наконец. Это было второе слово после «нормально», которое он использовал, и по возвращению к обычным реакциям, Юля поняла, что он сумел справиться с обрушившимся на него несчастьем и жить будет.

– А кто у тебя? – спросил он, когда вез Юлю обратно.

– Девочка, – ответила она.

– Врачи сказали?

– Нет, на таких ранних сроках пол не определяют. Просто я знаю. В нашей семье всегда рождались девочки. Надька первая из всех родила мальчика. Но я не Надька, и у меня будет девочка.

– Понятно, – снова сказал Дима. Всю оставшуюся дорогу они молчали, Дима включил радио, чтобы нарушить пугающую тишину.

Наконец октябрь подошел к концу. Юля чувствовала себя превосходно, ни обмороки, ни тошнота, ни головокружения ее не мучили, напротив, она никогда прежде не ощущала подобной легкости, словно ребенок придавал ей сил, а не отнимал их. Она почти смирилась с тем, что так давно не видела Матвея, и даже не огорчилась, когда ей сообщили, что он на неделю задерживается в командировке. Юля привыкла ждать. Ни Аня, ни Валентина не звонили ей, очевидно, они считали, что эта страница в жизни Матвея уже перевернута, и теперь Юля вряд ли вернется в их жизнь. Однако она собиралась вернуться так же твердо, как железный Арни в «Терминаторе». Юля полностью сосредоточилась на работе, подготовила несколько замечательных лотов, заключила для НАДа пару выгодных контрактов и написала отчет о работах тех самых молодых голландцев. Вермеера среди них не оказалось.

В середине ноября она снова приехала в офис к Матвею, но опять не застала, потом они с Сашкой несколько раз устраивали засады возле его дома, однако тот словно сквозь землю провалился.

На улице между тем похолодало, выпал первый снег, стремительно приближался новый год, а Юле так и не удавалось сообщить своему мужчине, что он скоро станет отцом. Дима иногда звонил, узнавал, как ее здоровье, но никаких личных вопросов не задавал.

Пару раз Юля ездила домой в деревню, однако теперь она старалась сократить визиты, потому что мать настаивала на знакомстве с женихом дочери, постоянно спрашивала про свадьбу, и как долго Юля сможет убедительно врать, что тот все еще не вернулся из Сингапура? Она уже начинала нервничать, Матвей был неуловим, словно синяя птица удачи, как он умудряется так ловко заметать следы?

Но больше всего Юлю пугало то, что интуиция и волшебный дар, в кои-то веки подвели ее, а ведь прежде она не ошибалась! Она не раз прикасалась к Матвею, и не почувствовала сомнений, желания уйти, оставить ее. Он казался спокойным и счастливым, может быть, немного взволнованным, но ведь всем влюбленным свойственно нервничать, реагировать эмоционально. Юля никогда бы не подумала, что его волнение связано с чем-то иным.

Когда в конце ноября Юля снова появилась в офисе, где работал Матвей, ее фигура все еще сохраняла стройность и беременность была совершенно незаметна. Может быть, только лицо стало чуть шире, но в целом, разглядывая себя в зеркале, особых перемен она не видела. Юля тщательно готовилась к встрече, старалась выглядеть как можно лучше, надеялась, что увидев ее красивой, он захочет вернуться, а потому надела платье, красное, с вырезом, которое ему очень нравилось. Она как-то ходила в нем в ресторан вместе с Матвеем.

Молодая секретарша, едва взглянув на Юлю, всплеснула руками:

– А вы снова к Вишнякову? Он сегодня пораньше уехал. Сказал, что приболел, и ему нужно домой! Примерно час назад. Может быть, мы можем вам чем-то помочь? У вас рабочий вопрос?

Юля огорченно покачала головой.

– Мне очень нужно с ним встретиться по личному вопросу. Я не могу поймать его уже три месяца! Дома он, по-видимому, тоже не бывает. Я разговаривала с его сестрой… – она огорченно прислонилась к стойке. – Но это правда очень важно! Просто вопрос жизни и смерти!

В этот момент дверь позади распахнулась, и красивая высокая девица с короткими светлыми волосами, стильной стрижкой и чуть буратинистым носом, одетая в дорогой брючный костюм, появилась из кабинета, подошла к кофейному автомату, нажала кнопку, а потом обернулась к Юле.

– Мы чем-то можем помочь? – деловым тоном спросила она.

– Полечка, девушка разыскивает Матвея Вишнякова, говорит ни дома его нет, ни на работе, – пояснила секретарша. – Уже три месяца дома не появлялся.

Девица вскинула тонко выщипанные брови и отхлебнула кофе из пластикового стаканчика.

– Что значит три месяца? Я два дня назад его там видела, отвозила ему заказ, – сказала она с недоумением.

– А его сестра говорит, что его давно не было дома… – растерянно сказала Юля.

– Про сестру не знаю, он же отдельно от них живет, может к семье и не заходит. Не знаю, какие у него отношения с сестрой.

– Как отдельно?! – воскликнула Юля, с изумлением, даже если бы перед ней разверзлись небеса и появились ангелы Господни, она не могла бы удивиться больше, – А разве…

– Матвей живет рядом с Трубной площадью, в новом доме, у него чудесная квартира, должна заметить. Ее снимает компания. Где живет его сестра, я понятия не имею.

– Компания снимает ему квартиру? – озадаченно переспросила Юля. – Он никогда не говорил! И давно?

– Уже пару лет, – девица небрежно пожала плечами. – Если хотите, могу поискать адрес. Вы же разыскиваете не для того, чтобы убить, я так понимаю?

– Если только он умрет от счастья, увидев меня, хотя, полагаю, вряд ли. Нет, у меня к нему личное дело.

– Я сейчас, – девица понимающе кивнула, вероятно, ей была свойственна женская солидарность и она догадалась, что речь идет о чем-то очень важном, скрылась в кабинете, а потом снова появилась с листком бумаги, который протянула Юле. На нем был записан адрес.

– Вы даже не представляете, как я вам благодарна, – от всей души произнесла Юля, сжимая драгоценную бумажку. Она тут же спрятала ее в кошелек, попрощалась и почти бегом бросилась к метро. Скоро она будет все знать! Матвей будет все знать! Она нашла его! Сердце билось от счастья и волнения.

Юля чувствовала себя совсем как Герда, которая нашла своего потерянного Кая: сначала потому, что радовалась, как Герда, а потом – потому что с удивлением взирала на чертоги Снежной королевы, таким великолепным показался ей этот дом. У Юли заняло минут двадцать только чтобы обойти его и добраться до нужного подъезда. Она поднялась по высоким ступенькам, толкнула массивную дверь, обитую кованым железом, и вошла в просторный светлый подъезд, где ее остановил консьерж. Юля растерянно сообщила, в какую квартиру она идет, прошла к лифтам, коснулась стены и поняла, что она отделана отличным мрамором, вероятно, квартиры стоили здесь баснословно дорого! Что же за люди живут в таком доме? Зачем компания поселила сюда Матвея? Неужели, он такой ценный сотрудник? Хотя, его знаниям позавидовали бы многие… Но что-то ей Борис квартиру не снимает, даже совсем простенькую, а ведь как специалист она не хуже! Двери лифта закрылись за ней, и Юля почувствовала, как бьется сердце. Сейчас она увидит его! Что он ей скажет? Как это будет? А что если он больше не хочет ее видеть? Что если его чувства исчезли? Вдруг у него появилась другая? Или все просто – он не любит ее, только и всего?

Лифт поднялся, двери бесшумно открылись, Юля вышла и направилась к квартире, прислушиваясь к стуку своих каблучков по каменному полу. У двери она помедлила, а потом нажала кнопку звонка. Только бы он был дома! Скорее бы уже все это закончилось! Какие здесь прочные двери… Прямо как в бункере!

Ожидание казалось невыносимо-долгим, тоскливым, и даже устрашающим. Она позвонила снова, испугавшись, что его здесь нет, и никогда не было. А потом раздался звук открывающихся замков.

Глава восьмая. Зеркало Снежной королевы

Дверь отворилась. На пороге стоял Матвей с мокрыми волосами, вокруг пояса обернуто белое полотенце. Больше на нем ничего не было. Очевидно, настойчивый звонок застал его в душе.

– Юля?! – он изумленно уставился на нее, не в силах выговорить ни слова. Если бы перед ним появилась тень отца Гамлета, вероятно, он и то изумился бы меньше. Сейчас он просто обратился в соляной столп и застыл, продолжая сжимать ручку двери. В его глазах проносились тысячи оттенков чувств, от смущения, до непонимания, но главенствующими все же были растерянность и страх. Неужели, он боится ее? Но почему?!

– Привет, – сказала она, чувствуя, что готова рухнуть на пол от волнения. Ноги подкашивались, стали ватными, – Можно войти?

– Как ты меня нашла?!

– Честно говоря – с трудом. Ты потрудился сделать все, чтобы мы больше не увиделись. Поменял номер телефона. Сбежал тайком. Тебе не стыдно?

Он опустил голову, и они долго молчали.

– Ты прям как Герда, – произнес он.

– Так я войду?

Наконец, он опомнился, посторонился, и Юля вошла в квартиру. Она миновала просторный холл и оказалась в большой комнате, жалюзи были опущены, но и так понятно, что здесь панорамные окна, чудесный ремонт: Юля никогда еще не видела таких современных квартир! Если бы ей показали фотографию этой комнаты, она бы подумала, что это отель или холл ресторана!

– Элитное жилье у Снежной королевы, я смотрю, – произнесла она, а потом опустилась на черный кожаный диван, тоже дорогой и новый на ощупь. Квартира представляла собой однокомнатную студию, к кухне вел невысокий подсвеченный подиум, от основной комнаты ее отделяла изящная барная стойка. – Да, старая лапландка помогла мне тебя найти.

– Я всегда знал, что нельзя доверять старым лапландкам, – словно эхо откликнулся Матвей, но голос звучал безжизненно, он поддержал ее шутку скорее машинально. Просто так они делали всегда.

– И коллекция вин впечатляет, – продолжила Юля, разглядывая бар. – Как эксперт могу сказать, что…

– Ты пришла, чтобы обсудить вино? – прервал вдруг он. От Юлиного взгляда не укрылось, что он почему-то нервничал, словно хотел поскорее избавиться от ее присутствия.

– Я пришла, чтобы ты объяснил мне почему?! – она посмотрела ему прямо в глаза. – Если ты никогда не любил меня, или разлюбил потом, я хочу услышать это от тебя! Если я сделала что-то не так, надоела, разочаровала – я хочу услышать это от тебя! Если я непривлекательная, нудная, глупая – я тоже хочу услышать это от тебя! Если ты не видел перспектив, захотел свободы, испугался злого рока, чтобы там ни было, но скажи, не заставляй меня гадать! Почему ты ушел? Ты ведь бросил меня, Матвей! Говорил, что через две недели мы поедет в деревню и сбежал!

– А что чудо-карты твоей сестры не определили ничего? – усмехнулся он, странно искривив рот, – Ты же говорила, она знает ответ на любой вопрос!

– Карты сказали, что я пролью из-за тебя много слез, они не соврали.

Матвей вздохнул, он выглядел огорченным, раздосадованным, напряженным, но в то же время несчастным, очень несчастным. Юля увидела, что в его глазах заблестели слезы, ее и раньше умиляла и даже волновала эта чувствительность, настолько сильно она контрастировала с его общим мужественным обликом. И сейчас она снова почувствовала, что ей непереносимо жаль его, ее сердце вдруг смягчилось, готовое растаять.

– Ты ведь не обманывал меня? Я же не могла ошибиться? – с надеждой спросила она. – Ведь не могла!

– Смотря в чем. Когда я говорил, что люблю тебя – нет, не обманывал. Когда говорил, что мы похожи, что мы должны быть вместе – не обманывал. Но в остальном… Юля, мне сложно тебе это объяснить. Просто пойми, я не могу вернуться. Я ведь не хотел сначала быть с тобой, ты же помнишь. И тогда в Лондоне я сомневался. Ты видела, что я сомневаюсь! Я это заметил, поверь, заметил. А потом… Я подумал, что смогу, когда мы встретились в том отеле. Подумал, что таких совпадений не бывает, мы одновременно оказались в Лондоне. Ты была одна. Я был один. Я поверил, что ты моя судьба. Что так решено свыше, написано кем-то за нас, понимаешь? Но я ошибся. Ничего там не написано…

– Есть какая-то причина, которая мешает тебе быть со мной?

Он мрачно кивнул.

– Другая женщина?

– Нет. Что ты. Конечно, нет.

– Тогда какая? Матвей, пойми, я должна знать! Может быть, ее можно устранить…

– К сожалению, нельзя. Прости. Я не хочу говорить об этом. Я не могу быть с тобой, но по-прежнему считаю тебя лучшей девушкой на свете. Ты замечательная. Это я не в порядке. Не сомневаюсь, ты еще встретишь свою настоящую любовь. И все у тебя будет хорошо.

Юля грустно улыбнулась.

– Так всегда говорят, когда чувства остыли. Когда девушку не хотят больше видеть. Но я чувствую, что ты говоришь одно, но думаешь другое! Ты рад меня видеть, Матвей, я знаю! И знаю, что ты меня любишь! – она вскочила и сделала шаг к нему, но он отступил, Юля остановилась, ее рука, потянувшаяся было к нему, застыла в воздухе. – Карты сказали, что я оставлю тебя из-за другого мужчины. Но это неправда. Мне не нужен другой мужчина! Я люблю тебя и только тебя! И всегда буду любить, только тебя! Я же рассказывала, женщины в моей семье не умеют иначе. Карты все врут! Какой другой мужчина может встать между нами! Разве это возможно? Совершенно невозможно! И я пришла, потому что должна сказать тебе кое-что, важное, ты услышишь и поймешь, что…

Матвей поднял руку, прерывая ее, он хотел ответить, но не успел, потому что раздался громкий звук хлопающей двери, потом шлепки босых ног по паркету, и перед изумленной Юлей, которая только сейчас поняла, что все это время они были не одни, возник Герман Шульц. Совершенно обнаженный.

– Где мое полоте… – начал он и осекся, услышав, как взвизгнула Юля.

– Что это?! – крикнули они одновременно, Юля, ахнув, резко отвернулась, а Герман, поначалу застывший в растерянности, быстро пришел в себя, и нисколько не смущаясь своим положением, скрестил руки на груди.

– А! Это снова наша назойливая барышня-эксперт? – произнес он резко. – Надеюсь теперь, она уберется и оставит тебя в покое? Или ты предпочтешь остаться с нами? Я в целом возражений не имею. Ты весьма ничего. Ростом немного маловата, но в целом – ничего.

– Прекрати! – оборвал его Матвей, – Не говори так с ней! И оденься! Юля, я объясню! – Не нужно, я ухожу, – Юля стремительно повернулась и бегом помчалась к двери по бесконечно длинному коридору. Матвей догнал ее у выхода.

– Подожди две минуты. Я оденусь и довезу тебя до метро.

– Не нужно, я могу дойти сама.

– Нет уж, – он сжал ее руку и твердо посмотрел ей в глаза, – Ты же хотела объяснений? Будут тебе объяснения. Подожди в подъезде! Я мигом.

Когда двери лифта закрылись за ней, Юля приложила ладони к пылающим щекам, она не знала куда деваться от клубка смешанных чувств, которые поднялись внутри – стыд, изумление, досада, из-за шока она пока не чувствовала, что ее надежды пошли прахом, что теперь мечты об идеальной семье рухнули как карточный домик. Надо же! Совсем недавно она сама разрушила мечты Димы!

Матвей спустился через минуту, не сказав друг другу ни слова, они дошли до машины, он открыл дверь, Юля села и отвернулась к стеклу. Он остался снаружи, принялся чистить окна и зеркала, автомобильной щеткой сметая с них снег, потом, когда двигатель согрелся, сел, захлопнул дверь, и они тронулись.

– Метро в другой стороне, – первой нарушила молчание Юля.

– Я тебя домой отвезу, ты опять с девочками живешь?

– Да.

Снова повисло молчание.

– Юля, не думай, что я трус, что я сбежал от девушки без объяснений, потому что испугался. Я не трус, – сказал он, наконец. – Просто… Ну, а как я бы объяснил тебе такое?

– Да уж, воистину, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – Юля саркастически усмехнулась. – Ничего у тебя Снежная королева. Симпатичная. И фигура отличная.

– Чувство юмора спасает нас в трудные минуты, – откликнулся Матвей.

– Но зачем ты это сделал? – она повернулась и посмотрела на него. – Ты это хоть можешь объяснить? Решил, что это смешно? Захотелось разнообразить свою жизнь? Или ты хотел узнать мои секреты? Понять, как я работаю? Чего тебе от меня было нужно? Мне казалось, что я не ошибаюсь, что для тебя все по-настоящему, но я никак не ожидала такого чудовищного финала! Это похуже фантазий Кафки…

– Если ты наконец замолчишь и дашь мне сказать, я постараюсь объяснить. Хотя, понимаю, это непросто. Возможно, я таким родился. А может быть, это из-за школы. Была там девочка Маша, она очень нравилась мне. Но она весьма жестоко обошлась со мной, не хочу вдаваться в подробности. Как знать, вероятно, эта травма дала о себе знать, но однажды я поймал себя на мысли, что не хочу больше даже приближаться к девушкам. Потом я попал в одну компанию… вот так все и началось. Поначалу это было как шутка, как игра. Полагаю, подробности тебя не интересуют?

– Да уж, избавь, пожалуйста.

– Герман и я…

– И этого я не желаю слышать! Я хочу знать только про себя. Только про себя! Это все.

Матвей вздохнул, потом замолчал, видимо подбирая слова, а потом начал говорить медленно, взвешенно и осторожно.

– Когда ты живешь и понимаешь, что не такой, как все, принимаешь определенные правила игры. Например, я знал, что должен скрывать свою жизнь от матери. От Ани. От друзей. Это нелегко, двойная жизнь очень мешает…

– И ты подумал о хорошем прикрытии?

– Нет, совсем нет! Ты дослушаешь меня? Или будешь дальше перебивать! Сколько же можно, дай мне сказать! – он резко затормозил неподалеку от ее дома. – Когда я встретил тебя, я не мог не удивиться нашей общности взглядов, этому пониманию с полуслова, с полумысли, которое возникло между нами. Какое-то родство душ… никогда прежде у меня не было подобного. Когда я сказал, что мы словно созданы друг для друга – я не обманывал тебя, я в это верил. Я долго колебался, но потом понял, что если я хочу вернуться в обычную жизнь, перестать скрывать правду, стать таким же человеком как все, создать нормальную семью, а я всегда мечтал о нормальной семье, то вот он – мой шанс! Вот та единственная девушка, которая может вытянуть меня из этого кошмара, потому что это был кошмар. И я пошел за тобой. Юля, я правда любил тебя, и сейчас люблю. Я верил, что у меня получится. Но ничего не вышло. Прости, что доставил тебе столько неприятностей, но мне и самому нелегко.

– Неприятностей? А что именно ты называешь неприятностями? Я не спала столько ночей, я дрожала от страха за тебя, потому что ты даже не потрудился сказать, что с тобой все в порядке! Я думала, вдруг тебя похитили, убили! Я запустила работу, потеряла интерес к жизни, мне теперь ничего не надо… Я приходила к тебе в офис, я звонила тебе беспрерывно, каждый день! Потому что искала тебя! Я выгляжу полной идиоткой в глазах своих родных, потому что неделю за неделей говорила, что ты приедешь познакомиться с ними! И что я должна сказать теперь? Я была счастлива, как никогда в жизни, а теперь – такой финал! И это – неприятности?! – Юля почувствовала, что сейчас заплачет и резко замолчала.

– Прости. Я, правда, хотел как лучше.

Юля сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоится, а потом замерла и вцепилась в дверную ручку, настолько сильно внезапное озарение поразило ее.

– Надька сказала, что мы расстанемся из-за короля мечей… И клянусь, я не знаю никого, кто был бы больше похож на короля мечей, чем он… – прошептала она.

Матвей не ответил и взглянул на нее печальным, каким-то щенячьим взглядом.

– Но почему? – вдруг прямо спросила она. – Чем он лучше меня?

– Ничем. Просто я не могу себя изменить. Я как-то спрашивал одного психотерапевта, можно ли мне помочь. Он сказал, что вероятно потребуется хирургическое исправление мозга, но нет гарантии, что я не превращусь в овощ. Ты хочешь, чтобы я попробовал?

Юля отрицательно покачала головой.

– Если бы ты только знала все… если бы я только мог объяснить… ты никогда не поймешь, тебе нужно прожить мою жизнь, чтобы понять…

– То, что произошло, как-то относится к тем твоим рисункам? – спросила Юля. – Тебя что-то беспокоит? Что-то не дает жить нормально?

Он кивнул.

– Ты расскажешь мне?

– Не вижу смысла, – он вздохнул, положил руки на руль и посмотрел на нее. – Ничего уже не исправить. Анечка думает, что у нее много проблем и прыгает с моста… а на самом деле это мне бы надо прыгнуть. Тогда все это бы наконец закончилось…

– Но ведь со мной ты был счастлив, мне так казалось? – Юля вопросительно посмотрела на него. – Если бы ты не разрушил это, все могло быть хорошо!

– Мне тоже так казалось. Но потом я выяснил, что ничего не может быть хорошо. Прости. Я не смогу тебе объяснить, я не знаю, как это сделать. Слишком поздно что-то исправлять, да и невозможно.

Он замолчал, постукивая пальцами по стеклу, Юля смотрела на кружащиеся за окном снежинки – выпал первый снег. Повисло долгое молчание.

– Ладно, – сказала она, наконец. – В конце концов, я узнала все, что хотела. Я прошу оставить меня в покое. Я больше никогда не хочу тебя видеть.

– Это я и сделал. Ты сама нашла меня.

– Больше искать не буду. Спасибо, что подвез, не надо к подъезду, я сама дойду, – не глядя на него, Юля вышла из машины и побрела к дому. Она знала, что он смотрит ей вслед, но ни разу не обернулась.

Юля вошла в квартиру, Саша и Мила вышли ей навстречу.

– Ну что? – спросила обеспокоенная Мила, – Встретилась? Узнала?

Юля хотела ответить, но вместо ответа вдруг прислонилась к дверному косяку и начала истерически хохотать, она давилась от смеха, задыхалась, уронила сумку и никак не могла остановиться. Ее положение вдруг показалось ей необыкновенно смешным, да оно и правда было смешным. Ее променяли на мужчину! Что может быть смешнее! Хотя, конечно, не так обидно, как если бы он изменил с другой женщиной.

Однако, когда она рассказала подругам в подробностях о своем объяснении с Матвеем, они почему-то не нашли в случившемся ничего смешного. Поначалу они просто не поверили.

– Да быть того не может! – воскликнула Мила, – Я ж видела его!

– Я тоже его видела, – вздохнула Юля, опускаясь на диван. – Неоднократно.

– Минуточку! Я сейчас! – Сашка с готовностью помчалась за бокалами, – Я купила вина, первым делом надо выпить. Иначе мой мозг такого не сможет переварить!

Она почти мгновенно расставила бокалы, принесла штопор и бутылку и принялась за отчаянные попытки вытащить пробку, в итоге раскрошила ее и протолкнула вниз по узкому стеклянному горлышку.

– А как же ребенок? – с ужасом выдохнула Мила, Юля пожала плечами. В конце концов, они с Надей тоже рано лишились отца. Не настолько рано, но все же.

Сашка наполнила бокалы вином, с плавающими в нем крошками, они сделали по глотку и долго сидели в задумчивости.

– Нет, я не понимаю, – наконец произнесла Сашка. – Ты ж полгода с ним прожила! Как ты могла не догадаться? У вас все нормально было?

Юля задумалась, теперь оглядываясь назад, она замечала некоторые странности, но тогда подобное просто не приходило в голову, и потом – она была ослеплена любовью.

– Ну… честно говоря, он немного отличался от других мужчин, – признала она. – Не было в нем какой-то заинтересованности, что ли… Никогда не замечала, чтобы его ко мне тянуло, другие были обычно куда активнее. Но я думала, что у него спокойный темперамент… Не все же должны демонстрировать африканские страсти. И он всегда, когда прикасался ко мне, делал это настолько осторожно, как если бы боялся разбить меня, как фарфоровую тарелку эпохи Минь… Мне иногда хотелось сказать: Эй, ты не на работе и я не антикварная ваза… Я связывала это с профессиональными особенностями, с темпераментом, с воспитанием. Я же никогда раньше не встречалась с парнем из такой семьи.

– А его внешний вид ты тоже связывала с профессиональными особенностями? – язвительно спросила Сашка, – Он всегда такой идеально-отглаженный и стильный!

– Мне это нравилось.

– А его дружба с Германом тебе тоже не казалась странной? И равнодушие Германа к Ане?

– Я думала, что Матвей просто карьерист, как Саша Балашов, вот и выслуживается перед начальником! Что до Ани… мне самой она не казалась привлекательной особой, просто назойливой взбалмошной девчонкой. Да что вы на меня набросились! Вы сами видели его не раз и не два, и вы видели нас вместе! Что вы говорили? Он смотрит на тебя как влюбленный! Он скоро сделает тебе предложение! Отрицать будете?