Текст книги "Мятежные сердца"

Глава 19

Алисия Линделл сжала руку дочери:

– Только посмотри, – прошептала она, – сколько здесь графов и герцогов… Даже баронетство в обществе этих людей теряет свое значение.

Огорченная реакцией матери на великолепно обставленную гостиную и собравшуюся здесь публику, Анжела прошептала:

– А нетитулованный банкир играет здесь еще меньшую роль. Мать нахмурилась:

– Не дерзи. Неужели это общество не произвело на тебя никакого впечатления?

Конечно, девушка испытывала определенную робость. Где еще, как не в Лондоне, в одной зале можно собрать столько драгоценностей и аристократов? Витиеватые позолоченные колонны и обои с изображенными на них летящими птицами являлись прекрасным фоном для роскошно одетых гостей, танцующих под пятью… нет, шестью огромными хрустальными люстрами, в которых горело несколько сотен свечей. Это все производило впечатление. Анжела цинично заметила, что так и должно быть, если герцог преуспевает не только в политике, но и в деньгах.

За те два месяца, что она находилась в Лондоне, ей довольно часто приходилось слышать о Тремейне. Современный, мягкий, умный, хитрый, он, однако, являлся загадкой, как и его прошлое. Слухи ходили о многих знатных людях, но Тремейн всегда оставался в центре внимания. Говорили, что его первая жена умерла при невыясненных обстоятельствах, а вторую свела в могилу лихорадка. Однако ни одну из жен нельзя было назвать хорошей, то были настоящие ведьмы во плоти.

Слухи не оставили в стороне и единственного сына наследника. Говорили, между отцом и сыном произошла ужасная ссора, и герцог убил наследника. Причиной тому послужила женщина. Никто не видел наследника и ничего не слышал о нем в течение многих лет. Все его портреты были сняты со стен, и если кто-то упоминал о нем или спрашивал, герцог отказывался отвечать. Он старался вести себя так, будто у него никогда не имелось сына. Только немногие могли вспомнить его имя. Похоже, сын Тремейна навсегда исчез с лица земли.

– Очень таинственно, – согласился Джон Линделл, когда она поделилась с ним этой информацией. – Но ничего зловещего. Если малыш умер, то это должно было угнетающе подействовать на Тремейна. Поэтому, чего удивляться, что он не выносит даже упоминания о нем?

Попытки Анжелы разузнать о деле, связывающем отца и аристократа, оказались тщетными. Линделл будто воды в рот набрал, как сказал бы Дилан.

– Послушай, дорогая, – возбужденно зашептала Алисия, – сюда идет герцог с твоим отцом. О, Боже! Он собирается представить нас…

Повернувшись, девушка увидела высокого красивого аристократа с темными волосами с проседью, идущего рядом с отцом. Он выглядел так, как и должен выглядеть настоящий герцог, – спокойный, уверенный в себе, благородный. Держался Тремейн, как человек, знающий себе цену. Анжеле еще не приходилось видеть таких людей. Герцоги не так часто встречались среди ее знакомых. И все же было в аристократе что-то неуловимо знакомое.

Он не отрывал от нее глаз, и девушка затрепетала. Но когда отец представил ее и матушку, она, собрав все свое мужество, грациозно присела.

– Ваша светлость, – начал Линделл, – позвольте вам представить мою жену и дочь. – Банкир, казалось, вот-вот лопнет от самодовольства и счастья, представляя семью, а Анжела, опустив глаза, ждала, пока герцог не заговорит с матерью.

– Полагаю, мы связаны с вами родственными узами, миссис Линделл. Моя мать приходилась четвертой кузиной вашей матери. Так ли это?

Прижав руку к горлу, Алисия, запинаясь, проговорила:

– Я… я ничего не знала об этом, ваша светлость.

– Конечно, весьма отдаленное родство, но все-таки…

Затем Чарльз Шеридан склонился над ручкой Анжелы и низким, хорошо поставленным голосом, произнес:

– Я испытываю огромное удовольствие от встречи с вами, мисс Линделл. Теперь я вижу, что слухи о вашей красоте ничуть не преувеличены.

– Вы очень добры, ваша светлость, – пробормотала она и несмело заглянула в его изумленные ярко-голубые, обрамленные густыми ресницами глаза, чей взгляд проникал, казалось, до самого мозга.

– Нет, вовсе нет, – проговорил мужчина, и в его бархатном баритоне послышались нотки изумления. – Обо мне можно многое сказать, но понятие «добрый» не имеет никакого отношения к моему характеру. Воспитанный – может быть, но никак не добрый.

Лихорадочно ища подходящий ответ, Анжела была спасена вмешательством матери:

– Ваша светлость, мы очень рады, что вы удостоили нас приглашением на сегодняшний вечер. Он просто чудесен.

Слегка поклонившись Алисии, герцог, на– конец, отпустил затянутую в перчатку руку Анжелы.

– Мне приятно слышать, что вам нравится этот прием. Частенько такие вещи вызывают откровенную зевоту, – бросив на девушку испытующий взгляд, он вновь повернулся к компаньону. – Не расстроит ли вас, Джон, если я попрошу вашу дочь удостоить меня чести станцевать со мной первый танец?

Донельзя изумившись, Анжела несколько мгновений слышала лишь звон в ушах, затем последовало согласие отца, и герцог взял ее РУКУ:

– Мисс Линделл, сочту за честь, если вы согласитесь станцевать со мной. Обычно начинают с менуэта.

– С радостью, ваша светлость, – запинаясь, проговорила она. Боже, ей не приходилось танцевать уже несколько месяцев. Что, если она споткнется или забудет какую-нибудь фигуру?

Но опять ей на помощь пришли годы тренировок и мучений, весьма болезненные уроки балетмейстера, нанятого матерью в детстве. И когда музыканты взяли первые аккорды, девушка с удивлением обнаружила, что находится в центре зала под руку с герцогом Тремейнским. Другие пары грациозно двигались рядом с ними в ритме старинного французского танца. Их откровенно рассматривали. Большинство гостей, как думала Анжела, ломали голову над тем, кто она такая. Джона Линделла хорошо знали в деловых кругах, но не в среде аристократов.

Когда танец закончился, герцог подвел ее к матери, а затем с поклоном и восхищенным бормотанием удалился.

Анжела чувствовала, что мать просто трепещет от возбуждения.

– Он подтвердил, что тебя приняли в их круг, – прошептала Алисия на ухо дочери. – Не могу поверить в нашу удачу. Посмотри, как люди смотрят на тебя и шепчутся.

– Это же смешно, – проворчала Анжела. – Я чувствую себя фарфоровой куклой на маскараде. Интересно, можем ли мы испить пунша, а потом незаметно ускользнуть?

Изумленно оглядев дочь с ног до головы, Алисия спросила:

– С какой же стати мы должны так поступить? Ты только что была принята в высшее общество.

– Да потому, что этот вечер обещает быть скучным до смерти. Я почти никого здесь не знаю, а те, кого знаю, – ужасные зануды.

Алисия быстро-быстро начала обмахиваться своим красивым, из слоновой кости и кружев, веером, чтобы скрыть нахмуренное лицо.

– Ты только что танцевала с герцогом, – ее голос понизился до шепота. – Он вдовец. Это может быть началом твоей новой жизни, Анжела, вступлением в мир элиты. Ты разве не можешь заглянуть в будущее?

– Мама…

Женщина с треском захлопнула веер:

– Мне всегда казалось, что ты достойна лучшей жизни. Почему ты все время ставишь палки мне в колеса? Конечно, ты могла бы провести вечер с Артуром, а не приезжать сюда, где аристократия уже шепчется о тебе.

Артур был не кем иным, как занудным бароном Ван Гозден-Лиаром, который неделю назад вежливо предложил немного повременить со свадьбой. Мать его решение повергло в отчаяние – барон предпочел не связываться узами брака с юной женщиной, на репутации которой имелось небольшое пятнышко. Объяснение того, чем девушка столь длительное время занималась вдали от дома, не очень-то нравилось человеку, собиравшемуся жениться на ней. Анжелу его решение как нельзя лучше устраивало, но Алисию нет.

– Очень хорошо, мама. Я постараюсь найти себе развлечение.

– Вот-вот! – резко ответила женщина. – Лучше найди себе подходящего мужа.

– В Лондоне нет ни одного приличного человека, которого я хотела бы в мужья, – пробормотала девушка и вздохнула, когда веер матери раскрылся и с треском захлопнулся. Очевидно, по этому вопросу они так и не придут к согласию. Надо было свои горести держать при себе, но теперь поздно.

Очень энергичный джентльмен в желтом сюртуке приблизился к ним и, прижав руку к внушительному животу, склонился в поклоне:

– Миссис Линделл, не правда ли? – произнес он, расплываясь в улыбке. – А это прекрасная мисс Линделл. Не думаю, что вы помните меня…

– Конечно, помню… – перебила его Алисия, наградив мужчину радостной улыбкой. —

Как же можно забыть такого очаровательного джентльмена, как вы, лорд Бромнтон. Мы впервые встретились на балу у леди Джерси, не так ли?

– О, у вас отличная память, миссис Линделл. Я думал, ваша дочь еще за границей, – он перевел взгляд на девушку. – Как прошло ваше путешествие, мисс Линделл, успешно?

Подумав и решив не говорить правды, Анжела улыбнулась и кивнула. Но удовлетворить любопытство лорда Бромнтона оказалось не так уж легко.

– О, мисс Линделл, конечно, вы можете сказать пару слов о вашей поездке, не стесняйтесь. – Мужчина расплылся в улыбке, от которой по его мясистому лицу поползли морщинки.

– Она оказалась… довольно длинной, – проговорила девушка, мысленно браня себя за отсутствие воображения, – и… волнительной, освежающей. Но больше всего меня обрадовало возвращение в Англию. – Вот и другая ложь. – А теперь расскажите нам, лорд Бромнтон, о вашем посещении… Греции, не так ли?

Она молила Бога, чтобы страна, упомянутая ею, и в действительности оказалась Грецией, но мать вновь пришла на помощь, начав безостановочно болтать об общих знакомых, об их разговорах. К счастью, лорд действительно был в Греции и позабавил их рассказами об этой замечательной стране. Анжела вежливо слушала его, и когда мужчина на мгновение замолчал, чтобы перевести дыхание, она извинилась и упорхнула.

Облегченно вздохнув, девушка направилась к столику, стоящему недалеко от окон, выходящих на открытую веранду. Шагнув в укрытие развесистых ветвей, мисс Линделл прислонилась к стене. Это место являлось хорошим наблюдательным пунктом, ей было видно всех собравшихся, а вот ее увидеть было довольно затруднительно. Она удивлялась, почему столь удачная мысль сразу не пришла ей в голову. Мама любит такие вечеринки, а на нее они навевали тоску. Алисия Линделл помешалась на пустых беседах, ведущихся в гостиных, где толпится самая разнообразная публика, а вот ее дочь старалась избегать их. Даже до своего злосчастного путешествия девушка стремилась увильнуть от таких вечеринок, предпочитая им прогулки в Гайд-парке или посещение друзей, или чтение в саду. Теперь, по возвращении в Лондон, великосветские визиты превратились в настоящую пытку.

Нахмурившись и поправив длинную, по локоть, белую перчатку, Анжела размышляла над тем, почему такой важный и влиятельный человек, как герцог Тремейнский, выделил ее из толпы и показал половине Лондона. То, что аристократ такого ранга позволил себе танец с дочерью банкира, явилось для нее полной неожиданностью. Тут не принимался в расчет тот факт, что банкир очень богат и могуществен. У герцогов свои связи и власть, а Джон Линделл – лишь маленькая спица в большом колесе предприятий.

Здесь крылась какая-то другая причина, Анжела была в этом уверена.

Рассеянно похлопывая по висящей перед глазами грозди винограда, Кит Сейбр, ничуть не удивляясь, слушал рассказ шпиона, нанятого им несколько дней назад. Габриэль – его фамилия так никогда и не была упомянута – приближался к концу своего повествования.

Прижав ногу к груди, Дилан сидел на песке и внимательно слушал. Он в последнее время замкнулся в себе, забирался в самые отдаленные уголки пляжа. Вот и сейчас юноша выбрал тихое, укромное местечко, где тишину нарушали лишь крики морских птиц, шелест прибоя и шум находившейся вдалеке греческой деревушки.

Турк стоял, скрестив руки на груди, и полуденное солнце сверкало на его черной коже, высвечивая татуировку на щеках. Позади четверых мужчин, у подножия гор, окаймляющих Эгейское море, теснились оштукатуренные домики, плавящиеся от жары. Однако на рынке Лименоса на острове Тассос морской бриз, дующий из гавани, был прохладен и напорист.

– Итак, – произнес Кит, когда Габриэль, наконец, замолчал, – она с головой окунулась в светскую жизнь. Если это все, что произошло, то этого вполне достаточно. – Он посмотрел на сосны, растущие за небольшим поселением, сквозь которые виднелись зубцы скал, блестевшие на солнце.

Кашлянув, Габриэль пробормотал:

– И у меня также есть новости о юной леди, недавно, в течение некоторого времени, составлявшей вам компанию.

Напрягшись, Кит холодно посмотрел на него:

– Да ну? Я разве спрашивал про нее?

– Нет, нет, – поспешно проговорил шпион. – Но мне показалось, вам может понравиться новость, что она в безопасности. Ее похищение и жизнь вдали от дома не причинили, кажется, ей вреда. Она произвела… как бы это сказать… настоящий фурор в обществе. Это произошло благодаря огромному интересу, проявленному герцогом Тремейнским к ее особе.

Сейбр застыл. Черт возьми. В Лондо не столько мужчин. Почему же именно он? Судьба, казалось, смеялась над ним. Боже… Внезапно вскочив, невзирая на спокойствие окружающей природы. Кит с решимостью, удивившей даже его самого, заявил:

– Настала пора возвращаться в Англию. Габриэль кивнул:

– Это самое благоприятное время для возвращения. Верю, что вам удастся достичь успеха, к которому вы так стремились.

Сейбр повернулся, глядя на него, в его темные, внимательные, таящие много тайн, глаза:

– Почему ты так думаешь?

Пожав плечами, Габриэль улыбнулся:

– Да потому, что та, которую вы ждете, хочет, чтобы вы нашли ее, мой дорогой.

Вот так. Он уже долго подозревал, что эта игра мышки с кошкой – ее каприз, а не его старания и настойчивость. Турк уже несколько раз пытался завести разговор на эту тему, но капитан даже не желал слушать. Не в его характере было подчиняться другим и прислушиваться к их мнению, но судьба неумолимо подводила его к мысли, что порой следует сдать свои позиции неизбежному.

Когда Габриэль принял плату в золотых монетах и удалился. Кит повернулся к Турку. Ветер теребил свободную белую рубашку гиганта.

Медленно кивнув, чернокожий великан проговорил:

– Вы правы. Настало время лицом к лицу встретить то, что должны встретить.

Кит набрал полные легкие воздуха, и грудь заболела от соленого привкуса, которым была наполнена окружающая их природа.

– Конечно, понимаю. Ты что, думаешь, я сам этого не знаю?

– Напротив, я уверен в этом.

– Я тоже.

Повисло тяжелое молчание, нарушенное Диланом, который заявил, что возвращается на корабль:

– Я устал от хлеба, пропитанного оливковым маслом, и сладких орехов. Неужели у них ничего больше нет на этом острове?

На лице Турка показалось изумление:

– Глупый мальчишка. Мед и оливковое масло являются основными продуктами экспорта жителей Тассоса. Это сравнимо с производством вина во Франции.

Дилан с кислой миной взглянул на говорившего:

– Лучше уж пить вино…

– Нечего беспокоиться, – вмешался Кит. – Мы и так долго болтаемся здесь. Со следующим приливом мы отплываем. – Он посмотрел на залив, где из воды выглядывали огромные мраморные плиты, оставшиеся еще со времен Древнего Рима. Капитан потерял слишком много времени, зато теперь, приняв решение, он был готов его выполнить.

Глава 20

– Еще одно приглашение?! – Анжела едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Она повернулась к матери, которая держала в руке злополучный пригласительный листок, задумчиво похлопывая им по щеке. – Я не хочу постоянно быть с герцогом, – добавила девушка, прекрасно зная, что ее слова не переубедят мать.

– Неужели у тебя совсем нет ума, дочь моя? – раздраженно произнесла Алисия. Листок с приглашением был брошен на серебряный поднос, лежащий на столе из красного дерева в прихожей. Не собираясь заканчивать дискуссию, женщина прошла следом за дочерью. – Он делает тебе честь своим вниманием. Любая другая девушка рыдала бы от восторга, если бы ей хотя бы один раз довелось пройтись рядом с ним.

Усевшись в уютное кресло, девушка устало возразила:

– Ну и что.

Нервы у Алисии не выдержали, и она взорвалась:

– Почему тебе не нравится его компания? Анжела выпрямилась в кресле:

– Нет, мне нравится его компания. Почему же она должна мне не нравиться? Он красив, умен, современен, остроумен, мягок… Все ли его качества я перечислила? О да, он еще безумно богат.

– Тогда почему, – простонала мать, – ты не хочешь принять его приглашение?

– Да потому, что у меня такое чувство, что его интерес ко мне неспроста. Кроме того, герцог годится мне в отцы. – Анжела встретила изумленный взгляд матери и почувствовала нарастающее раздражение. Этому трудно найти объяснение, но когда она находилась с Тремейном, у нее создавалось впечатление, что его внимание к ней поверхностное. О да, он настоящий джентльмен. На каждой вечеринке или светском рауте, куда он ее приглашал, манеры Чарльза Шеридана были безупречны. Мужчина уделял ей довольно много внимания, вызывая пересуды и шепоток, однако до сплетен дело еще не дошло. Очень часто ее сопровождали родители, но их видели и вместе, в Гайд-парке. Порой герцог наносил утренние визиты в дом банкира, вселяя в Алисию надежду, что перед ней ее будущий зять.

Герцог оставался для девушки большой загадкой. Больше ни один мужчина не осмеливался приблизиться к ней – наступать на пятки такому могущественному и влиятельному красавцу богачу весьма неразумно.

– Анжела, – умоляла мать, – если ты считаешь, что его интерес к тебе поверхностен, сделай так, чтобы он стал глубоким. Подумай – ты можешь стать герцогиней.

Девушка язвительно посмотрела на нее:

– Да, действительно, а еще, бросившись к его ногам, я могу стать всеобщим посмешищем. Не могу поверить, что ты хочешь, чтобы я сделала это.

– Нет, конечно, нет. Но тебе не принесет никакого вреда, если ты будешь с ним мила.

– Что именно, – тщательно подбирая слова, проговорила Анжела, – ты подразумеваешь под словом «милая»? Я не оскорбила его слух произнесением скверных слов, не обернула чашку с чаем на него и не проявила видимого равнодушия к его ухаживаниям. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Воздев руки к небу, Алисия обреченно сказала:

– Ты самая упрямая девчонка в мире!

– Мама, – девушка наклонилась вперед и устремила на мать взгляд своих помутневших глаз. – Я не девочка, а взрослая женщина, и знаю себя. И пожалуйста, больше не обращайся со мной, как с ребенком. – Поднявшись, она постаралась загладить ту обиду, которую ее слова нанесли матери, Алисия застыла, открыв рот, не веря своим ушам. – Позволь мне самой заняться своей жизнью и не вмешивайся, ладно?

Миссис Линделл некоторое время молчала, затем вздохнула:

– Ты очень изменилась, Анжела. Что с тобой случилось за время твоего путешествия?

Что ей следовало сказать? Что она встретила пирата, влюбилась в него и отдалась ему? Нет, это невозможно. Потому что Алисия будет не только шокирована, но и оскорблена. К тому же все ее старания напрасны. Миссис Линделл никогда не поймет, почему, когда ее дочь просыпается, частенько ее подушка мокра от слез.

Вместо этого Анжела как можно мягче проговорила:

– Я выросла. Путешествия часто помогают повзрослеть, мадам.

– Да, даже Эмили изменилась. Теперь она часто впадает в молчание, а раньше никто не мог заставить ее прекратить пустую болтовню, – внезапно женщина остановилась. – Анжела, дорогая, я желаю тебе только добра. Честное слово. Когда-нибудь я умру, и хочу сойти в могилу, зная, что ты не будешь ни в чем нуждаться. Пожалуйста, сделай это для меня.

Через несколько минут дочь ответила:

– Хорошо, я приму приглашение герцога, если это тебя обрадует.

Только радость, показавшаяся на лице Алисии, облегчила уныние девушки, которое она испытала от такой капитуляции. Она едва слышала, как мать щебетала о платьях, перчатках и драгоценностях для бала. Там обязательно должен присутствовать принц, поэтому внешность девушки будет иметь первостепенное значение, и, кто знает, может, ее представят наследнику престола?

Мисс Линделл односложно отвечала на вопросы матери и жалела, что у нее отсутствует надлежащая сила воли. Прием вновь обещает быть скучным, придется выслушивать бесконечные пустые разговоры и намеки. Кроме того, ее вряд ли можно было считать равноправным членом высшего общества, и, конечно же, находились те, кто не упускал случая напомнить ей об этом. Естественно так, чтобы не слышал герцог. Нет, для этого они слишком умны. Это будет стоить им исключения из числа гостей Чарльза Шеридана, "да и остальные будут считать их персонами нон-грата.

Слава Богу, впереди еще целых две недели. За это время у нее будет возможность собраться с духом, чтобы пойти на этот скучнейший ужин.

Вдоль дороги, ведущей к особняку из серого камня, выстроились экипажи. Пешеходы терпеливо ждали, пока возницы займут очередь в медленно движущейся колонне. Впереди сверкали огни. Похоже, все звезды упали с неба, чтобы осветить дом.

– Ты прекрасна, Анжела, – заметила мать, сидя напротив дочери. – Пурпурный цвет тебе очень идет. Я так и знала. А рубиновое бабушкино ожерелье и сережки смотрятся на твоем одеянии розовыми пятнышками.

– Может, к такому наряду мне надеть еще и корону? – Анжела не могла удержаться от язвительного вопроса и увидела, как улыбнулся отец.

– Не надо дерзить, – Алисия с упреком взглянула на дочь, но слишком хорошее расположение духа не позволило ей рассердиться. – Будь осторожна и не помни шлейф. Ты случайно не сидишь на нем?

– Нет, мама. Не могу понять, как тебе удалось уговорить меня надеть платье со шлейфом. Это так неудобно.

Джон Линделл критическим взглядом осмотрел дочь:

– Разве вырез должен быть так глубок? – наконец спросил он, и девушка подавила смех.

– О, не будь таким глупым, Джон, – хлопнув веером по руке мужа, ворчливо заметила Алисия. – Вырезы должны быть как можно глубже. Ты же никогда не жаловался насчет моих декольте.

– Но ведь Анжела моложе и соблазнительнее, – буркнул тот и замолчал, когда дочь, не выдержав, рассмеялась.

Взглянув на мужа, дама решила не обращать внимания на его слова, и остаток пути они провели в гробовом молчании.

– Впечатляюще! – воскликнула Анжела, когда они подъехали ко входной двери и лакей помог ей выбраться из экипажа. В отчаянии она обозревала собравшуюся толпу. – Господи, какое столпотворение!

– Ну разве это не чудесно? – щебетала Алисия, и девушка обменялась взглядами с отцом.

Только миссис Линделл искренне радовалась таким сборищам. Джон Линделл являлся сюда только ради того, чтобы доставить удовольствие жене и наладить нужные контакты. Анжеле, по ее собственному мнению, там абсолютно нечего было делать, и обычно она откровенно скучала.

Поднявшись по лестнице, ведущей в большой зал, они подошли ко входу, и слуга торжественно объявил об их приходе. Присутствующие сразу же обратили на Линделлов внимание, повернув лица, но для Анжелы все они показались одним расплывчатым пятном. Несколько гостей заговорили с ней, и девушка с удивлением обнаружила, что автоматически кивает и улыбается знакомым.

Эта зала оказалась намного больше, чем обычные помещения для всевозможных светских раутов. Анжела не сомневалась, что весь их трехэтажный особняк без труда здесь уместится. Двадцать хрустальных люстр свисали с высокого сводчатого потолка. Группы музыкантов расположились в нишах или на маленьких балкончиках, разбросанных по всей зале. Помещение хоть и казалось огромным, но воздух там уже был горячим и спертым, в нем перемешались ароматы сотен духов и табака.

Вокруг толпилось столько гостей, что уследить за тем, чтобы кто-нибудь не наступил на шлейф платья, оказалось практически невозможно. Девушка в отчаянии подумала, что она уйдет отсюда без него, если не будет внимательна и не станет его подбирать. Но для этого у нее не хватало терпения, и даже если шлейф набросить на руку, такое хождение скоро надоест.

Невзирая на отчаянные попытки матери удержать ее в центре толпы, Анжела попыталась пробиться к нише.

– Скоро появится герцог, – шепнула Алисия и схватила ее за руку. – Постой здесь хотя бы до его прихода.

– Если герцог захочет, то сам найдет меня, – твердо ответила Анжела. – Если я останусь здесь еще несколько минут, то Тремейн обнаружит меня на полу в глубоком обмороке… Ты этого хочешь?

Не дожидаясь ответа, она начала пробираться сквозь толпу и вскоре достигла желанной цели, которая оказалась не столь отдаленной, как хотелось. Ниша располагалась довольно близко от музыкантов, но это все же было лучше, чем толкаться среди людей. И почему матери так нравятся эти сборища? Иногда полчаса уходит на то, чтобы выслушать человека, который выпил слишком много, или на попытки убедить девушку, что все это не для людей ее круга.

Стоя возле посаженного в кадку папоротника, опустившего свои развесистые ветви до пола, мисс Линделл вспомнила остров Святого Томаса. Там росло огромное количество папоротников, чьи кружевные пряди спускались со склонов окрестных гор. Под ними алели прекрасные цветы или рос мягкий, пушистый мох. Воздух пах морем, водорослями, солью, ветром и ароматами экзотических тропических цветов. На мгновение она закрыла глаза, а открыв их, печально вздохнула. Все уже позади, и ее поймали в ловушку в том мире, о котором, как ей раньше казалось, она мечтала. Жизнь, которой человек живет, не всегда совпадает с той, которую он планирует.

Прислонившись спиной к стене, Анжела из своего укрытия рассматривала толпу. Музыканты справа от нее начали настраивать инструменты. Сделать это было довольно затруднительно – им мешала музыка, лившаяся откуда-то сверху, с одного из балконов. Несогласованные аккорды очень раздражали слух, и вскоре девушка почувствовала головную боль.

Анжела страстно захотела выйти на свежий воздух, где царила тишина. В дальнем конце залы находились огромные застекленные двери, ведущие на балкон, где – по крайней мере она надеялась на это – можно будет сделать глоток свежего воздуха. Мисс Линделл решительно направилась туда, но быстро добраться до цели ей не удалось. Что скажет мать, когда попытается найти дочь, Анжела не имела понятия. Единственное, что сейчас ее интересовало – достичь балкона.

Девушке уже почти удалось пройти через залу, когда по толпе прокатилась волна возбуждения. Громкие голоса, оживленно что-то обсуждавшие, мгновенно замолчали. Анжеле стало любопытно, что породило такой беспорядок, и она, остановившись, посмотрела на источник повышенного интереса толпы.

Чарльз Шеридан, такой элегантный и великолепный, славился военной выправкой, стоял в центре небольшой группки людей и представлял одного из своих гостей. Удивленная, кто это мог привлечь столько внимания и напряженного интереса, девушка вспомнила, что должен прибыть принц. Только его появление могло объяснить такую реакцию зала. Но у нее вовсе не было желания знакомиться с членами королевской семьи. По рассказам очевидцев, наследник престола являлся напыщенным, нудным глупцом. Единственным ценным его качеством была принадлежность к королевскому роду.

Не успев повернуться к балконным дверям, Анжела услышала свое имя, произнесенное герцогом, и застонала. Конечно, Чарльз будет настаивать, чтобы она была представлена принцу, и с этим ничего нельзя поделать. Ее поймали, как рыбку в сети.

Намереваясь предстать в лучшем свете, мисс Линделл с улыбкой обернулась, грациозно подхватила свой шлейф и направилась в сторону герцога. Сосредоточившись на Тремейне, она попыталась вспомнить, как нужно обращаться к принцу, но Чарльз Шеридан выручил ее, произнеся:

– Мисс Линделл, хочу вам представить лорда Весткотта. Кристиан, это мисс Линделл, дочь моего делового партнера и приятеля.

«Господи, слава тебе, что это не принц», – облегченно подумала девушка, но когда она перевела глаза на шагнувшего вперед мужчину, у нее перехватило дыхание, сердце подпрыгнуло, а внутри все перевернулось.

На нее смотрели до боли знакомые яростные голубые глаза, и Анжеле понадобилась вся ее выдержка, чтобы не закричать.

Перед ней стоял Кит Сейбр…