Текст книги "Витражи"

7

Аркхоффель стоял, прижавшись лбом к толстому оконному стеклу. Внизу, за крепостными стенами, полыхали зарева пожаров. Это был его город. Он гордился им. Анварр-Дертем, каменная песня, сердце мира… «Мирка, – холодно поправил он себя. – Мирка».

– Ваше величество, донесения.

– Читай, – буркнул, не оборачиваясь, Король.

– От эрла Тойбензауффа. Корабли бунтовщиков блокированы на траверзе порта. Рвутся к Куингме. Несу потери. Жду ваших распоряжений.

Аркхоффель скрипнул зубами. Мой народ, подгорное племя… моя кровь…

– Сжечь.

За спиной Короля на мгновение воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь гулом отдаленной кононады.

– Простите, ваше величество… я… недопонял…

– Я сказал, сжечь! – рявкнул король. – Что тут непонятного, эрл Свитц? Сжечь! По-моему, все предельно ясно. Эти люди предали меня, своего Короля. Мне они не нужны!

– Я передам эрлу Тойбензауффу, Ваше Величество. Разрешите продолжать?

Король перевел дыхание. Не надо было кричать. Глупо.

– Да, эрл Свитц, продолжайте.

– От эрла Дордоффена. Войска верны присяге.

– Неужели? – не удержался Аркхоффель. Старый служака деликатно не заметил реплики короля.

– Они движутся к столице. Эрл Дордоффен передает, что к рассвету будет в городе.

– Хорошо. А что у нас? Ваши люди смогут удержать крепость до подхода войск?

– Надеюсь, Ваше Величество. Пока нападающие не имеют мортир. А без осадной артилерии им не справиться. Но…

– Да?

– Отряды городской стражи примкнули к бунтовщикам. Они штурмуют арсенал. Я… по указанию эрла Дордоффена еще утром… послал туда усиленную бригаду гвардии…

– Очень интересно. А почему я узнаю об этом только сейчас?

– Спросите эрла Дордоффена, ваше величество.

Аркхоффель оторвался от стекла, резко обернулся. Эрл Свитц спокойно смотрел на короля. Аркхоффель разраженно махнул рукой, грузно плюхнулся в кресло.

– Ладно… Так что ваши гвардейцы?

– Их силы на исходе, Ваше Величество. Я… могу послать им подмогу, но… Во-первых, они могут и не добраться до арсенала, а во-вторых… тогда я оголю стены.

– На стены можно послать шэихов, – коротко заметил король. – В конце концов, мы собрали их со всего города… спасли, можно сказать.

– Это верно, ваше величество. Если бы не вы, во всем Анварр-Дертеме не осталось бы живого шэиха.

– Зато город был бы цел? Ты это хочешь сказать, да? Что я сам… что из-за этого начался бунт?

– Вы поступили благородно, ваше величество… по отношению к шэихам. А насчет стен… шэихи не могут убивать. Это их уничтожит. Вы же знаете…

– Знаю, знаю, – досадливо перебил его Аркхоффель. – Все я знаю. Ладно… передайте своим людям… пусть отходят. Арсенал – взорвать.

– Но… ваше величество…

– Все, эрл Стоц. Я не желаю слушать возражений. Если нас ждет война с теми… чужими, арсенал не поможет. Силы слишком не равны. Выполняйте.

Старый капитан молча поклонился.

– Да… и… передайте эрлу Тойбензауффу… насчет флота. Если есть возможность… Одним словом, жечь только в крайнем случае.

– Будет исполнено, ваше величество.

Аркхоффель сделал вид, что не разглядел лица старого солдата.

8

«Что ты наделал, Архе, что ты наделал…» – бормотал Сторронен, скорчившись на стуле, сжав голову руками. Рядом тихо ругался сквозь зубы капитан Цонгеровен. У него потухла трубка.

Беда сближает. Возвращаясь на Шестам, они коротко сошлись и теперь были неразлучны. Вот и сейчас Сторронен настоял, чтобы друг остался на эту ночь у него. По правде сказать, в присутствии старого моряка он чувствовал себя более спокойно. В багровом зареве пожаров лицо капитана казалось вырезанным из старого мореного дуба. Он сердито выколачивал трубку о каминную решетку, слушая шум и крики, доносившиеся из-за стен дворца.

Над городом прокатился грохот. Вздрогнула земля. Задребезжали стекла. Сторронен встрепенулся, испуганно посмотрел на друга. Капитан вздохнул.

– Арсенал. Наши взорвали. Видать, совсем дело швах. Эх, не ко времени все это, – он хмыкнул. – Этак мы и без всяких чужеземных Клуссов, сами… Хотя и то сказать, а когда война ко времени? Не бывает такого. Клянусь Двуединой сущностью Шэ.

– Что? – встрепенулся Сторронен.

– Что – «что»? – проворчал Цонгеровен.

– Ну, это… Ты сказал – сущность Шэ… Откуда оно? Где-то я уже слышал.

– А это… Шэихское присловье. Клусс тебе говорил, на пиру, помнишь? Поторгуем, говорит, клянусь Двуединой сущностью Шэ.

Сторронен задумался. Ему был знаком только один способ отдыха – напряженная работа ума. А его разум, измученный событиями последних суток, требовал разрядки.

– Но ведь должен быть в этом какой-то смысл? Что-то же она обозначает, эта сущность?

– Означает, а как же, – капитан вздохнул, поморщился, прислушиваясь. Из-за стен раздался залп, а за ним проклятия и стоны очередной группы штурмующих. – Эк тебя любопытство разобрало… Хорошо, ученый эрл, расскажу… Значит, так. В Бога шэихи веруют. Да-да, веруют. Все, до последнего. Только Бог у них… – это они сами.

Ученый заморгал. Ни о чем подобном учителя и не заикались. Капитан, довольный произведенным эффектом, усмехнулся.

– Вот-вот. И я рот раскрыл, как узнал. Плавал со мной один шэих. – Как брат мне был. Ты не удивляйся, благородный эрл, море – оно особое, там и не такое бывает. Спас он меня, понимаешь? От меня самого… В общем, не в этом соль. Он-то мне и рассказал. Людям они об этом своем Боге ни гу-гу, молчок. И я молчал. Поклялся. А тебе говорю, потому что верю. Голова у тебя светлая. Вдруг чего и надумаешь…

Сторронен заерзал на жестком сидении. «Да, я придумаю… – горько подумал он – вон, за окном мои придумки кровью исходят…»

Капитан продолжал:

– Оно не то чтобы каждый у них сам себе Бог. Нет, по другому как-то. Даже и не знаю, как объяснить… Вот у пчел: каждая пчела сама по себе, а вместе – улей. И у лысых вроде того. Все вместе они – Бог. А каждый сам по себе – так, ничего, трудовая пчелка. Он и называет себя шэ-их, то есть один-из-Шэ. Часть этого Шэ, значит. Понимаешь?

– Вот оно что… задумчиво прошептал Сторронен. – А почему двуединая сущность? Это мужчины и женщины, да? – догадался он.

– Бабы тут ни при чем, благородный эрл, – отмахнулся капитан. – А по их вере выходит, что был народ Шэ разделен на две части, ну за какие-то грехи… И были эти части разбросаны по миру. В одном месте – праведники, а в другом, получается, грешники… Иш ты, – внезапно поразился он, – выходит, не врет предание-то? Как раз две части получается. Чудно…

Капитан тряхнул головой и принялся вновь набивать трубку. Сторронен сидел на своем стуле ни жив ни мертв, боясь спугнуть мысль. Это была еще не идея, а тот особый, ведомый лишь ученым зуд, который предворял ее появление. Он еще не знал, как, но чувствовал, что двуединая сущность Шэ – то самое спасение, о котором он неистово молил тогда, посреди океана.

– Скажи, Цонгеровен, – дрожащим от возбуждения голосом спросил он, – ты уверен? В предании именно так говорится? Праведники в одном месте, грешники в другом? Это точно?

Капитан кивнул, выпыхнул дым, затянулся:

– Точно. Точней и не бывает.

Сторронен обхватил голову руками.

«В одном месте праведники… в другом месте грешники… Это важно… Именно так, в таком порядке. В одном… в другом… Здесь, там… Это же вопрос восприятия! – осенило его. – Каждый считает себя здесь, а других там. Тогда получается, что сородичи Клусса считают, будто они праведники… а наши шэихи точно так же считают праведниками себя. Тогда друг друга – тех, кто живет „там“, в другом месте, они будут считать закоренелыми грешниками. Ведь для наших – чужеземцы живут где-то далеко, „там“. А для Клусса – наши шэихи живут на краю света… Ну конечно, это же так просто! А если учесть невероятную чувствительность шэихов, их зависимость от ритуалов… Ведь тогда… А что случится тогда? А вот что: первая встреча шэихов закончится скандалом! Какое там скандалом, – поправил он себя, – войной! Они просто возненавидят друг друга! Каждый увидит в другом заносчивого грешника!»

Сторронен вскочил, заметался по комнате, обхватив тощие плечи руками.

– Ты что это… – начал было капитан.

– Молчи, – бросил сквозь зубы ученый.

Капитан усмехнулся, развернул кресло к камину, откинулся на спинку, стал глядеть на пляшущие языки пламени. Шум за окном совсем утих: видимо, взрыв арсеналов сломил волю нападавших, и единственными звуками в маленькой комнате осталось потрескивание поленьев в камине и суетливые, шаркающие шаги за спиной капитана.

«Так-так… Ведь сбил с мысли, дурак этакий… Что же у нас выходит? Ага! Если они встретятся на Куингме, то рано или поздно договорятся. Почувствуют друг друга. Все-таки один народ, одна семья, в семье чего не случается. Тем более что нет чужих глаз… Да, точно. Тогда они договорятся. А если провести первую встречу во дворце, на заседании Совета. В присутствии влиятельных людей. Тогда… – Мысли лихорадочно метались в голове маленького ученого, он ожесточенно вцепился в волосы. – Итак, наш главный аргумент – внезапность. И вот что тогда получается: взаимные оскорбления и полный разлад между шэихами – это раз; мы становимся защитниками своих шэихов перед лицом их обидчиков – это два… И это все? Нет, не все, – торжествующе закончил он внутренний монолог, – мы же станем тогда теми, кто сумеет примирить оба народа. А за это и те и другие будут нам благодарны. По гроб жизни! Вот это – третье и самое главное. Вот так».

Сторронен бесцеремонно пихнул кресло капитана.

– Друг Цонгеровен, хватит рассиживаться. Нам нужно срочно встретиться с Королем.

– Давно бы так, – усмехнулся старый моряк, бережно пряча старую деревянную трубку.

9

К визиту гостей город наскоро привели в порядок. И тем не менее на протяжении всего пути из свежевыкрашенной и выскобленной гавани до королевского дворца с лица Суэла-младшего, сына главы Торговой гильдии Шэй-хе, не сходило выражение вежливого недоумения. Город словно вымер. На многих домах виднелись черные отметины огня. В стенах некоторых домов зияли огромные дыры, словно пробитые гигантским тараном. Горький запах пожарища еще витал в воздухе, вызывая тревогу, заставляя сердце колотиться в ожидании несчастья. Война. Ее следы не заметил бы разве младенец.

Глава Шэй-хе что-то спросил у Клусса, почтительно ехавшего чуть позади, но тот лишь недоуменно пожал плечами, прошелестел что-то невразумительное. Сторронен, которому капитан переводил вопросы торгового посредника, говорил мало, отвечал уклончиво.

Появление кавалькады у ворот дворца было встречено звонкой песней фанфар. Расцвеченный флагами, сверкающий свежей позолотой, дворец казался чужим в этом сером, несчастном городе. Клусса не отпускало чувство большой неправды, обмана. Он в сотый раз подумал: «Правильно ли было отказаться от экскорта боевых кораблей, которые предложил союзный Вонтар?» И только неторопливая поступь невозмутимых туэльванов – личной охраны Главы Гильдии – вселяла в него некое подобие уверенности. Аура стражей была подобна стали клинка – сверкающая, грозная, чуждая сомнений и трепета. Красивая аура.

В зал Совета они смогли войти не пригибаясь. Наверное, по меркам гномов (с легкой руки Клусса название прижилось), это были величественные, огромные ворота в гигантский зал. По меркам обычного человека, это было единственное помещение дворца, где можно было распрямить спину, не опасаясь пробить головой межэтажное перекрытие. Окна были застеклены: гномы либо не знали, либо не любили витражей. На стенах висели гобелены, изображавшие какие-то битвы, сцены мирной жизни, охоты… Кое-где гобеленов не было. И не приглядываясь, можно было заметить светлые прямоугольники на стенах. Значит, часть гобеленов сняли совсем недавно. Случайное совпадение? Вряд ли. Так что же изображали исчезнувшие гобелены? Тревога в душе Клусса усилилась. Он пристально вглядывался в членов Королевского совета, ища разгадку в лицах, в тускло мерцающих, смазанных аурах. Делегацию Шэй-хе встречали более тридцати гномов, по видимому, родовая знать. На небольшом возвышении, на троне размером чуть побольше обычного стула, гордо восседал полноватый молодой человек с маленькой серебряной киркой, зажатой в пухлом кулачке. «Хотя – подумал про себя Клусс – может, он никакой и не молодой. Маленький рост сбивал, не позволял правильно оценивать ситуацию. Тем не менее Клусс был уверен, что перед ним – тот самый всесильный Король под Горой, о котором ему рассказывал Сторронен. Для этого даже не нужно читать ауру маленького человечка. Достаточно посмотреть ему в глаза. Этот человек не привык подчиняться. И не привык, когда другие отказывали в подчинении».

Неожиданно для посредника Суэл-младший воспользовался ритуалом второй степени Большого Приветствия. Он опустился перед монархом на одно колено, слегка склонив голову. «Ай да умница Младший, – подумал Клусс. – Тонко, ах как тонко. Конечно, поклон с пируэтом Приветственного Ритуала не произвел бы должного впечатления: шэих все равно возвышался бы над гномьим монархом. Это могло вызвать раздражение гномов и помешать ходу переговоров. Молодец, Младший. Прирожденный талант. Что может быть ценнее для торговца, чем готовность к импровизации?» Клусс немного завидовал ему, хотя новый ранг посредника второго разряда по-прежнему грел душу.

Переговоры шли на удивление легко, старый знакомец капитан исправно переводил все что говорилось обеими сторонами. Но все же почему так таинственно переглядываются король Аркхоффель и наш старый приятель Сторронен? Слишком многое недоговаривали гномы. Шэихи чувствовали это. Переговоры служили просто ширмой, главное действие еще не начиналось.

Это были другие шэихи. Аркхоффель, рассеянно слушая приветственную речь, разглядывал гостей, пытаясь понять, найти различия. «Непривычная одежда, светлая кожа… – это не главное. Лица», – внезапно понял Король. Такие лица он постоянно видел вокруг себя – у людей подгорного народа. И никогда – у шэихов Куингмы. Чужие шэихи никому не принадлежали. Они были свободны. Аркхоффель не боялся, что его чувства будут прочитаны гостями: бессонные ночи измотали короля, и теперь душа его подернулась пеплом… пеплом сожженного Анварр-Дертема. Он отстраненно слышал благие пожелания, которые высказывал ему и трону молодой гигант, улыбался, кивал. Из всех членов Совета он видел только Сторронена. Ученый, побледневший и осунувшийся, стоял в углу, обхватив тонкими руками узкие плечи. «Получится или нет? – думал король. – Орне, Орне. Теперь все зависит только от тебя. Судьба Шестама в твоих руках. В твоих хилых, слабых руках. Сумеешь ли ты удержать такую ношу?…» Посланец умолк. Следуя этикету, Архкхоффель произнес несколько общих фраз, дал высказаться Советникам, а затем пригласил делегацию Шэй-хе на трапезу. Ответ шэихов застал его врасплох.

– Наши гости говорят, что они с благодарностью примут приглашение. Только наперед… – капитан сбился, закряхтел смущенно. – Одним словом, они интересуются, чем это мы так встревожены. Этот, сынок их главного торговца, значит… Он говорит, нельзя с такими чувствами за стол садиться: еда во вред пойдет… Чего отвечать-то?

Аркхоффель растерялся. Неужели… поняли? Ну что ж, другого шанса не будет. Он скорее почувствовал, чем увидел умоляющее лицо Сторронена, услышал тихий шепот Дордоффена. Ему вдруг стало страшно. Сейчас он подаст знак – и все. Обратного пути не будет. И от него, Короля, несчастного Короля, которому выпало править в это злосчастное время, от него уже ничего не будет зависеть.

– Впустите их.

Начальник стражи поклонился и хлопнул в ладоши. Дальние двери Зала Совета распахнулись, и из-за них послышались шаги, такие широкие и раздольные, какие не смог бы произвести ни один человек подгорного племени. Аркхоффель подался вперед, впился взглядом в непроницаемое лицо Суэла. Вот оно. Сейчас или никогда. Пусть план продуман до мелочей, пусть логика Сторронена безупречна, – события последнего месяца заставили Аркхоффеля усомниться в непогрешимости суждений друга. Он уже ошибался, и все Королевство под Горой заплатило за эту ошибку высокую цену. Аркхоффель неотрывно смотрел на Шэихов, тревожно переминающихся с ноги на ногу, и поэтому пропустил момент, когда в зал вошли они, знакомые с детства лысые великаны… потомственные слуги подгорного народа, существа, давно смирившиеся со своей неволей. Преданные слуги своих маленьких господ. Шэихи Куингмы. Да, все-таки разница между ними была. Чужие шэихи носили иную, гораздо более замысловатую одежду, их кожа была светлее кожи островитян. И глаза у заморских гостей были светлые, медовые. Но не это приковывало взгляд монарха. Он ждал. Ждал слова, жеста, действия, – хоть кого-то признака надвигающейся бури.

Они встали лицом к лицу – молодой Суэл, посланец чужой земли, и старый Шеллей, глава кланов Куингмы. Время замерло. Даже стены словно подались вперед, пристально вглядываясь пустыми глазницами окон. А потом из уст членов Королевского совета Шестама вырвался потрясенный вздох. Оба великана преклонили колени. По щекам Шеллея струились слезы, Суэл растерянно улыбался, словно не веря происходящему. Вслед за ними как подрубленные молча рухнули на колени остальные шэихи. Аркхоффель изумленно наблюдал за происходящим. Лицо его было непроницаемо, но в душе… Орне, будь ты проклят, лучший друг! Где, где обещанная тобой война? Где обвинения, ссора, где плевки в лицо? Ты погубил нас. Ты погубил мое Королевство. Король отыскал взглядом тщедушную фигурку. Сторронен едва стоял, вцепившись скрюченными пальцами в плечо капитана. Он смотрел на Аркхоффеля, его бледные губы тряслись. Он что-то шептал, и в глазах его стыли слезы. Аркхоффелю стало стыдно. Он, Король, переложил судьбу страны на плечи друга, спрятался у него за спиной. Нет, это его страна, это он, и только он сам, в ответе за все. Аркхоффель вновь перевел взгляд на шэихов.

Они о чем-то негромко переговаривались, шелестели на своем языке, а капитан, с неожиданной для старого морского волка деликатностью, стоял в стороне. Казалось, прошла вечность. Шеллей что-то с жаром рассказывал гостю. Члены Королевского совета взволнованно перешептывались, растерянные, потрясенные. Позади о чем-то вполголоса ожесточенно спорили Дордоффен и Тойбензауфф.

Только Король в ответе за свою страну. Аркхоффель принял решение.

Когда Король встал, по залу пронесся шумок. Шэихи, почувствовав важность момента встали, выпрямились, безмолвно ожидая монаршьего слова.

Аркхоффель прокашлялся. Голос вновь изменил ему. Проклятие! Он несколько раз напряг и расслабил горло. Кажется прошло…

– Уважаемые гости. Я рад, что ваша встреча с сородичами прошла так… удачно.

Суэл радостно улыбался, старый Шеллей кивал головой.

– Простите мне эти… тайны, но у нас просто не было выбора.

Аркхоффель понимал, что балансирует на грани, что ложь скоее всего будет распознана сразу же. Он не любил и не умел лгать. Честно говоря, у него никогда не возникало такой необходимости. Аркхоффель мучительно подбирал слова, стараясь как можно меньше отклониться от истины и тем не менее отвратить нависшую над Шестамом беду.

– Мне было важно увидеть, как пройдет ваша первая встреча. Будет ли она радушной, или ее омрачит взаимное надоверие. Многие сотни лет жители Куингмы служили нам. Служили верой и правдой… Скажу честно, мы сроднились с вами. Да, Шеллей, это так.

– Ваше величество! – подал голос старый шэих. Эрлы осуждающе зароптали – слуга посмел перебить Короля, – но затихли, увидев сдвинутые брови эрла Дордоффена.

– Я слушаю тебя, Шеллей, – просто сказал Аркхоффель.

– Ваше величество… Не надо слов, поверьте старику, я же все чувствую… Нет, не так, как вы подумали, нет. Сердцем. – Старый гигант приложил узкую ладонь к груди. – И я не хочу, чтобы вы… Не надо. Все, что можно было сказать, я уже сказал за вас. Я прошу вас выслушать нашего гостя, моего соплеменника, – голос старика дрогнул, – послушайте его.

Аркхоффель в замешательстве кивнул. Стать спасителем страны у него не получилось. Опять у него вырвали инициативу. И что делать? Отказаться слушать? Глупо, совсем глупо. Остается делать вид, что именно это тебя и устраивает.

Суэл приблизился к трону. Он был настолько взволнован, что забыл о разнице в росте и теперь возвышался над Королем, как кедр возвышается над кустом можжевельника. Аркхоффелю, пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть лицо гиганта. Суэл начал говорить. Шеллей, стоя за ним громко, на весь зал переводил. Эрлы обратились в слух.

– Ваше величество, почтенные эрлы. Мы многого ждали от этой встречи. Но такого… наши ожидания были ожиданиями торговцев. Нас интересовал новый рынок, ваши товары, мы – раса прагматиков. Прежде всего нас интересует выгода. И вдруг… – Он перевел дыхание. – У нас… есть легенда, древняя легенда о Разбитом Народе. Я вижу, что вы не удивлены, ваше величество, – вы знаете ее. Тем лучше. Клянусь сущностью, меньше всего мы ожидали встретить здесь наших возлюбленных братьев. Мне было больно слышать, что почти тысячу лет они провели в рабстве. Мне рассказали, что это рабство не было добровольным. Восемьсот лет назад шэихи Куингмы проиграли войну за свою свободу. Шестьсот девяносто лет назад их восстание было потоплено в крови. С тех пор никто не смел даже думать о свободе. Такова правда. Мы – свободные люди. У нас никогда не было рабства, и нам горько и страшно узнать все это.

Аркхоффель собрался. «Ни единым движением не выдать своих чувств. Все погибло, – стучало у него в висках. – Сейчас он объявит нам войну. Неужели это конец, неужели мы будем вынуждены искупать вину давно истлевших пращуров?» Суэл с благодарностью принял от слуги бокал, отхлебнул. Рука его дрожала. «Волнуется, – подумал Аркхоффель. – Ему-то что волноваться? За его спиной целый мир. Целый материк гигантов».

– Ваше величество. Я не случайно напомнил вам историю Шестама. Шэихи Куингмы не были вашими добровольными помощниками, друзьями, союзниками. Они рабы, бесправные и бессильные. И поэтому… поэтому я преклоняю перед вами колени.

Аркхоффель, опешив от неожиданности, отшатнулся.

Суэл продолжал:

– Вы показали нам, что такое истинное великодушие, подлинная доброта и благородство.

– Шеллей, о чем он? Ты правильно переводишь? – простонал вконец сбитый с толку монарх.

Старый шэих таинственно улыбнулся в ответ и кивнул лысой, покрытой глубокими морщинами головой. Эрлы изумленно переглядывались, шепотом переспрашивали друг друга, пожимали плечами.

– Вы, ваше величество, не побоялись ввергнуть страну в братоубийственную войну. Мы видели ее страшные следы по дороге сюда. Вы принесли в жертву сотни ваших людей, рисковали своим троном и жизнью. И для чего? Для того чтобы спасти рабов. Это удивительно. Поверьте, мы хорошо знаем историю мира. Никогда, ни один монарх не поступил бы так. Ни один народ не стал бы отстаивать тех, кто им служит… В нашей легенде говорится о Народе Праведников. И я говорю вам: легенда не лжет. Потому что вы и есть, эти праведники. Ваш народ.

Суэл умолк, и долгая тишина повисла над залом Королевского совета Шестама.