Текст книги "Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь"

Глава 27

POV Горо Такэда, старший инспектор СКПУ

Этот город, словно огромная темная тварь, пожирал тех, кто имел смелость или глупость жить в нем. Город жрал их, давился, выплевывал, запихивал обратно и перемалывал гнилыми зубами. Так думал старший инспектор СКПУ, Горо Такэда.

И еще одна стереотипная фраза из дешевых нуарных детективов стучалась в голове, словно жирная муха об стекло, Горо отгонял ее в сторону, но она возвращалась снова и снова. В конце концов он вздохнул и принял эту мысль. Я слишком стар, я слишком устал для всего этого дерьма – подумал он. Слишком стар для того, чтобы на него рычал Танака-сан из главного управления: развели, мол, бардак у вас там в Сейтеки, совсем мышей не ловите, у вас под носом команда суперов появилась из ниоткуда, верно? Неверно, неверно, Горо-сан! Ниоткуда у вас только опечатки в рапорте могут появиться, а для всего остального есть основания! Ну не может такая команда из ниоткуда появиться, а тем более у вас и Нисимура уже в базе данных была. Как, почему и что произошло, что мне из Токио звонят и прогноз по суперам, где уровень угрозы до оранжевого подняли?

Слишком стар еще и для этого – Горо покосился на стажера, Киоко-тян, которая блестела очками рядом и всем своим видом выказывала энтузиазм и желание раскрывать, расследовать и преследовать преступность. И устранять угрозы, да.

Горо вздохнул и закурил. Отчеты и рапорты он заполнял исправно, с новыми суперами беседовал, как только это становилось возможно. Процент раскрытия паранормальных угроз в его отделе поднялся на три целых и восемь десятых, но Танаке все было мало. Мол, что это такое – что-то у вас там происходит, а в Токио департамент раньше вас знает? Никто от вас и не требует невозможного, что бы вы там предотвращали на самом деле – не предотвратите вы. Никто не просит, чтобы вы там на месте прогнозировали – вы там свою жопу найти не можете двумя руками, какие прогнозы. Я вас только об одном просил – будьте в курсе ситуации и, если там что-то такое, с чем справиться не можете – позвоните. Напишите.

Курьера, мать его, вышлите, но чтобы информация была. А у меня – здрасьте, из Токио звонят и такие: а вы знаете, Танака-сан. А я ни сном, ни духом, потому что у меня Горо-сан тоже ни сном, ни духом!

– Извините, пожалуйста, – говорит ему прозектор, молоденький еще парнишка, вчерашний интерн, – у нас не курят. – И указывает на табличку с перечеркнутой сигаретой. Горо молча гасит сигарету.

– Где ж еще и курить, как не у вас, – ворчит он, – хоть запах заглушить.

– Таковы правила, Горо-сан, – пожимает плечами прозектор, – может, мятную пасту?

Он протягивает коробочку с мятной пастой, больше похожую на большую таблетку аспирина. Горо хмыкает, открывает коробку, пальцем наносит белую пасту двумя дорожками прямо под носом. Сильный запах мяты отшибает запах хлорки и мертвечины. Вот, сколько бы тут ни мыли с дезрастворами и шампунями, а мертвечиной воняет. Нет, это не сладкий запах тления, который можно учуять на улице летом, когда рядом в кустах лежит дохлая собака или кошка. Это тяжелый, вышибающий дух запах мертвого тела. Может быть, это и не запах вовсе, а что-то на духовном уровне, подумал Горо, или скорее просто галлюцинация, мысленный триггер – зашел в мертвецкую, должно пахнуть мертвечиной. Горо передает мятную пасту Киоко-тян. Та повторяет процедуру и возвращает коробочку прозектору.

– Ну, что тут у нас? – говорит Горо, глядя на стол.

На столе, словно кусочки мозаики или головоломки для детей младше пяти лет, лежали части тела. Многое отсутствовало. Не было руки, большей части туловища, одной ноги от колена и выше. Была голова, или то, что от нее осталось. Левая нога была в отличном состоянии, словно бы и не побывала в эпицентре взрыва.

– Части тела принадлежат женщине, азиатке, возраст около двадцати лет, не девственница, – сухо говорит прозектор и зевает. Не выспался. Этот город переварил и его, думает Горо, превратил в циника, который равнодушно смотрит на тело молодой девушки и думает о том, как он не выспался прошлой ночью. Или не заплатил страховку за автомобиль.

Горо смотрит на эту чудовищную мозаику на столе, задумчиво потирает подбородок. Двадцать лет. Не девственница. Конечно, кто может остаться девственницей в этом городе в двадцать лет.

– Причиной расчленения являлся взрыв, – продолжил прозектор, прозевавшись, – однако причиной смерти указанный взрыв не является.

– Да? А что является? – его стажер, его головная боль, Киоко-тян подалась вперед, держа наготове блокнот и карандаш. – Декапитация?

– Хм. – Прозектор посмотрел на девушку и смерил ее взглядом: – Странгуляционная борозда, идущая от правого уха и вниз по шее, говорит нам, что причиной смерти является так называемая странгуляционная асфиксия. Проще говоря, она повесилась.

– Или ее повесили, желая скрыть улики! – не скрывая своего восторга, пискнула Киоко-тян и что-то записала в свой блокнот.

– Согласно статистике, – скучным голосом дополнил прозектор, – девяносто девять процентов таких вот смертей – суицид.

– Но не сто! И потом, что она делала на пустыре завода? Почему ее взорвали? Где оставшиеся части тела? – взорвалась вопросами Киоко-тян.

Горо только вздохнул. Да, когда-то и он верил в справедливое возмездие и бесстрастную, неподкупную руку закона. Когда только-только выпустился из академии. Чертов город прожевал его, переварил и выплюнул со всеми его потрохами. Город сожрет и эту девчонку-стажера с восторженными и наивными глазами за стеклами очков. Сожрет и выплюнет.

– Спасибо, – говорит он и кивком головы прощается с прозектором. Он выходит на улицу, за ним семенит Киоко.

– Горо-сан, Горо-сан, а сейчас мы куда? – спрашивает она.

– Сейчас, Киоко-тян, мы будем дергать тигра за усы, – говорит Горо и морщится. Дергать тигра за усы не хотелось. Иногда ему казалось, что лимит раздражения Джиро-сама уже выбран подчистую, и сегодня был один из таких дней. Но нанести визит боссу местной семьи было необходимо. В этом городе ничто не происходит без его ведома, а значит, он либо сэкономит время, либо получит черную метку. А может быть, и то и другое.

– Садись. – Он открывает дверь своего старенького «чероки», и Киоко удобно устраивается на переднем сиденье, тотчас достает свой блокнот и делает заметку. И чего она там пишет, – подумал Горо, что тут можно писать. Просто город сожрал еще одну наивную девчонку, а уж повесилась она сама или ее повесили – не имеет значения. Этот город всегда найдет свою жертву.

Через двадцать минут Горо и Киоко сидели у старого босса семьи, Джиро-сама. Киоко таращилась по сторонам, Горо сидел, опустив голову. Старый босс задумчиво смотрел на них. Сбоку бесшумно отодвинулась дверь, и красивая девушка в темно-синем кимоно, сидя на коленях в сэйдза, перенесла через порог поднос с маленьким чайником, тремя чашками и прочими предметами для церемонии. Плавно перетекла по эту сторону двери, закрыла дверь и взяла поднос. Все было сделано бесшумно, плавно и довольно быстро. Вот только что открылась дверь, а вот девушка уже расставляет чашки перед гостями. Расставив приборы и поклонившись, девушка исчезла, так же как и появилась. Старик Джиро прокашлялся, очищая горло, и занес руку над столиком, придерживая рукав кимоно.

– И что привело тебя в мой дом, Горо-кун? Да еще и вместе с такой очаровательной спутницей? – прищурился он, наливая кипяток в чайник, для первой заварки. Такое могло быть истолковано и как неуважение, будь Горо равным, но так как статус у него был намного ниже, чем у босса семьи, то и Джиро-сама мог позволить себе говорить прямо во время заварки. Первой заварки. Или это все-таки неуважение?

– Происшествие, Джиро-сан, – сказал Горо, – взрыв на пустыре цементного завода и инцидент с нападением на юниорский состав «Воинов Сейтеки».

– Интересно. А почему это, Горо-кун, ты считаешь, что я что-то знаю об этом… достойном сожаления инциденте? – Джиро-сама прикрыл чайник крышкой и оставил настаиваться.

Да потому, старый хрыч, что в этом прогнившем городе ты – главный паук, захотел выкрикнуть ему в лицо Горо, потому что за каждым трупом в подворотне, за каждой дозой наркотика, за каждой бутылкой нелегального алкоголя можно увидеть твое лицо! Но ты глупец, старый Джиро, если думаешь, что это ты тут кукловод, если ты думаешь, что это ты тут крупная рыба. Город съест и тебя. Ты всего лишь закуска на его гнилых зубах, но, когда ты это поймешь, будет уже поздно, старик. Может быть уже поздно.

– Джиро-сама, я надеюсь, что такой осведомленный и уважаемый человек, как вы, могли что-то об этом слышать, – произнес вслух Горо.

– Хм… – хмыкнул Джиро. Задумался.

– Когда армия Цинь подошла к границе государства Янь, наследный принц Янь очень испугался и задумал убить правителя государства Цинь, чтобы защитить своё владение от завоевания, – произнес Джиро нараспев, закрыв глаза. Помолчал. Открыл один глаз и смерил Горо взглядом. Горо молчал в ответ. Вечно старый хрен загадками говорит, подумал он.

– Ой, – услышал он вдруг. Его головная боль, Киоко-тян сидела, испуганно прижав ладонь ко рту, как будто хотела удержать вырвавшееся слово.

– Хм? – старый Джиро подобрался и наклонил голову, изучая стажершу, так, словно она была предметом мебели, который вдруг заговорил. – Ты что-то хочешь сказать, дитя?

Горо стиснул зубы, молчи, подумал он, молчи, дурочка, куда ты лезешь, зачем я взял тебя с собой, молчи, заклинаю тебя.

– Это же… когда карту развернули, обнаружился кинжал, да? – робко произнесла Киоко, и Горо нахмурился. Стажер что-то знала об этом птичьем языке, на котором общался старый босс?

– Хм, хм. Удивительно. – Джиро повернул голову к Горо и слегка улыбнулся – едва-едва, кончиками губ: – А твоя спутница, несмотря на столь юный возраст, знает больше, чем ты, Горо-кун. Да, Киоко-тян… – повернулся Джиро к его стажеру, а Горо только руками мысленно всплеснул. Куда она лезет? И откуда старик Джиро знает ее имя?

– Как здоровье твоей уважаемой матушки, Киоко-тян? Слышал, что в последнее время не очень.

– Д-да, а откуда вы знаете? У нее миому обнаружили, а страховка не покрывает операцию, мы на бесплатную в очереди стоим… – захлопала глазами Киоко.

– Не переживай ты так, сделают твоей маме операцию. Сегодня и сделают. А как твой младший брат, Кэйтаро-кун? У него были проблемы в институте?

– …нууу, его выгнали из института, Джиро-сама, мы с мамой очень расстроились.

– За что? – В уголках глаз старого босса семьи собрались морщинки, и он стал похож на доброго дедушку, который живет в доме по соседству.

– Да подрался он, но он не виноват, Джиро-сама! На него там напали два парня, а у них и родители богатые, и связи есть, а его виноватым выставили! – выпалила Киоко.

– Ай-яй-яй, – покачал головой Джиро, – ну надо же, какие безобразия сейчас происходят. Знаешь что, вы не торопитесь. Я уверен, что в институте разберутся в ситуации и все поймут. Тэкихико-кун – справедливый человек, и я уверен, что он просто не знал об этом. Я позвоню ему сегодня.

– Ну что вы, не стоит, Джиро-сама, – засмущалась Киоко. Горо стиснул зубы. Опять. Город тянул в рот все, что еще было живым. Молодым. Неиспорченным.

– Джиро-сама… – начал он, но босс даже не взглянул в его сторону.

– А, скажи-ка мне, Киоко-тян, что тебе надо от старого Джиро? Зачем ты пришла вместе с Горо-куном?

– Ну… мы спросить, что вы знаете про происшествие… и нападение на героев…

– А. Хорошо. – Джиро взял чайник и вылил первую заварку через деревянную решетку подноса. Киоко как-то оказалась рядом и завладела заварником, ловко перехватив его у старого босса. Горо только глазом успел дернуть, глядя, как Киоко заваривает вторую заварку уверенными, отточенными движениями.

– Знаешь, Горо-кун, – обратился к нему хозяин дома, по-прежнему смотря на то, как Киоко управляется с чайными принадлежностями, – а все же зря мы ворчим на молодежь. Вон, какие среди них бывают… Жалко, что не все.

– Джиро-сама… – снова попытался обратиться Горо, но старый босс даже ухом не повел.

– Киоко-тян, – сказал он, когда заварной чайник был поставлен на поднос – завариваться, и девушка выпрямила спину, – ты понравилась старику, поэтому я скажу вам, что знаю. И, Горо-кун… – взгляд старого Джиро наконец упал на него, и Горо мгновенно покрылся холодным потом, увидев в его зрачках пасть голодного Города.

– Выдайте этой девушке премию, что ли. Видит Аматэ-расу, она более достойна своего значка, чем ты – своего.

Горо хотел сказать, что Киоко – всего лишь стажер, а стажерам не выдают значков, но слова застряли у него в горле.

– Итак, Киоко-тян, что же ты хочешь знать? – снова повернулся к девушке старый босс.

– Я… о происшествии на заводе, – робко уточнила Киоко.

– Да. Как ты уже ранее сказала, кое-кто спрятал кинжал в карту. Ударил меня в спину. Эх, молодежь. Они не знают, куда деть свои руки и ноги.

– Период Весны и Осени Царства Вэй…

– А ты умная девочка. Ладно, я боюсь, что твой старший не понимает, о чем мы тут говорим, поэтому мне придется ему объяснить. Налей мне чаю, доченька. – Киоко поднимает чайник, а старый Джиро поворачивается к инспектору СКПУ.

– Ушел бы ты отсюда несолоно хлебавши, Горо-кун, да порадовала меня твоя девочка. Не переживай, Киоко, и маме твоей операцию сегодня сделают, и братика в институте восстановят. А ты… – тяжелый взгляд уперся в Горо, – слушай.

– Конечно, Джиро-сама, – опустил голову инспектор.

– Слушай внимательно, Горо-кун, понимай правильно и запоминай надолго. Семья Кодзима не имеет, не имела и не будет иметь никакого отношения к команде наемников «Черная Вдова» и лично к Сумераги Сумико, – отчеканил Джиро, глядя ему прямо в глаза. – И если кто-нибудь, будь то ты или кто-то из твоих людей, будете располагать информацией о местонахождении, методах работы или отношениях внутри этой команды, семья Кодзима вознаградит за предоставление этой информации. Тебе понятно, Горо-кун?

– Да. – Конечно, понятно. Что тут непонятного. Город таки пережевал старого Джиро, пережевал его своими молочными зубами, выросшими на месте старых. И зубы эти – молодая, никому не известная команда. «Черная Вдова». Но кто такая Сумераги Сумико?

– Извините, что побеспокоили, Джиро-сама. – Инспектор встал из-за чайного столика и низко поклонился. – Пойдем, Киоко.

У города не было ничего святого, и его собственные аватары, его приспешники, его слуги тоже будут сожраны, раздавлены и уничтожены в его необъятном желудке.

– Горо-сан, – стажер Киоко отвлекла его от мрачных мыслей, – я знаю, о чем говорил Джиро-сама. Идиома «когда развернули карту, обнаружился кинжал» означает, что проявились истинные намерения человека. Кто-то предал его, подставил или перебежал к конкуренту.

– Нисимура… – процедил Горо. Подошел к магнитной доске и отодвинул магнитик в сторону, освобождая фото молодой девушки. Взял его в руки.

– Нисимура Акира. Маг огня. Альфа-альфа-браво. Правая рука Джиро-сама. Была.

– Из Токио сказали, что в команде три человека.

– Мгм. Маг – брут, быстрая, физически выносливая и сильная. Может быть, оборотень с частичной трансформацией. Вервольф. И третья – некая Сумераги-тайчо, командир и предводитель группы. Та, которая по показаниям «Воинов Сейтеки» забрала из машины чью-то руку. Отрубленную по локоть. С автомобилем все ясно – принадлежит охранному агентству «Тора», которое специализируется на охране жирных шишек и важных объектов. И позавчера люди из «Тора» написали заявление об угоне этого автомобиля. Так. Понятно, люди из «Тора» поцапались с командой Сумераги, был бой. Но почему на месте боя взорвался фургон с мертвой девушкой? И при чем тут эта рука?

– Горо-сан! – Киоко оторвалась от компьютера. – Я кое-что нашла! Эта самая «Тора», помимо всего прочего, охраняет студию «Черная Бабочка»! Я знаю, что случилось! – и она начинает сумбурно, путаясь в словах, выкладывать свою теорию. Студия эта, оказывается, уже имела проблемы с законом, когда в восемьдесят пятом одна девушка написала заявление о том, что ее изнасиловали в помещении студии под камеры, а потом запугивали и предлагали деньги. Девушка добралась до полицейского участка, успела позвонить родственникам, а потом вдруг скончалась прямо там же от сердечного приступа. Ее родители, как оказалось, обладали какими-то связями в министерстве, и тут закрутилось.

Выяснилось, что ее в нарушение закона зачем-то заперли в камере, что в дыхательных путях есть следы рвоты, что ее заявление попытались уничтожить, но бдительный прокурор решил разобрать содержимое мусорной корзины. Крайними оказались двое патрульных, которых сперва уволили, а потом попытались посадить. Но не вышло, прямых доказательств не было, полицейские стояли друг за друга горой. Так что все, что удалось доказать – это нарушение процедуры принятия заявления и факт незаконного удержания.

Потом была проведена пиар-кампания студии, которая открещивалась от обвинений, потратила кучу денег на благотворительность и «решительно осудила насилие в индустрии».

– Ага, – нахмурился Горо. Дело начинало ощутимо так пованивать.

– Именно… – продолжила Киоко, – а значит, я могу точно обрисовать, что произошло. Первое – мёртвая девушка была на месте встречи охраны студии и новой команды. Могу предположить, что бедняга сама повесилась после того, как ее изнасиловали на студии. Каким-то образом это заинтересовало новую команду, и они прибыли туда, где было тело девушки и охранники из «Тора». А вот что им надо было, Горо-сан? Зачем они схлестнулись с наемниками только из-за тела мертвой девушки? Тут есть только один ответ – личный мотив. Какой же может быть личный мотив у новой команды, какой зуб они могут держать против студии, где насилуют девушек?

– Погоди… – сказал Горо, – ты же не хочешь сказать…

Но Киоко не дала продолжить.

– Именно, да, Горо-сан. Кто-то из этой троицы побывал на этой студии. И не в качестве почетного гостя. Да, Горо-сан, именно – охренеть. И вот, узнав о том, что охрана студии вывозит тело повесившейся девушки, их решили наказать. Из Токио уже пришло сообщение о том, что все сотрудники агентства и студии живы и здоровы. Но я взглянула на список командированных, которые были отправлены в командировку за день до происшествия и не вернулись до сих пор. Там ровно четыре человека и двое из них находятся за границей, а вот двое других… думаю, что их уже нет в живых.

– Как-то ты быстро выводы делаешь, Киоко-тян, – сказал Горо, – это все за уши притянуто…

– Это только начало! – и Киоко, сверкая стеклами очков, продолжила: – Они надавали этим уродам по заднице, и те смылись на служебном «мерседесе», но новички не дали им уйти. Они врезались в них на полном ходу… и…

– И?..

– А вот тут у меня нестыковка, – призналась Киоко, разведя руками. – Зачем ей была эта рука? Из сентиментальных побуждений? Вряд ли, если бы им была дорога эта девушка, они бы постарались собрать останки целиком, а не гнались бы за одной рукой.

– Может, это они хотели догнать и добить одного из нападавших, а эта рука всего лишь отвлечение внимания? – предположил Горо, но Киоко его не слушала, она раскладывала по своему столу старые газетные вырезки и копии рапортов.

– Или не знаю… ритуальные цели? Показать, что никто не может забрать ничего… да и вообще, а зачем этим, которые со студии, забирать руку… ах, да… – Горо вдруг почувствовал себя старым и глупым. Конечно же, исполнителям нужно было что-то представить своим начальникам в качестве доказательства исполнения заказа.

– И почему они взяли только левую руку? – проворчал Горо вслух.

– Боже мой… – прошептала Киоко и прижала ладони к щекам. – Я знаю, почему они взяли только левую руку. Потому что правая у них уже есть! – и она положила перед Горо газетную вырезку годичной давности. Заголовок гласил, что прилив выбросил на берег труп человека. У человека отсутствовала правая рука, по версии газеты ее съели акулы.

– Что?

– И… не только рука. У Сумераги-тайчо уже есть… вот – еще газетные вырезки и рапорты: – Глаз, челюсть, нога, скальп и даже… вот!

– Аматэрасу… – прошептал Горо, глядя на вырезки и фото из рапортов, – да что она собирает?!

Глава 28

Жадность – это очень плохое качество. А коготок завяз – всей птичке пропасть. Вот как-то так я и думал, глядя на высокое собрание в гостиной у Майко. Акира заехала за мной в школу сразу после уроков, потому что «дело важное». Вот. Только-только договорился о встрече в клубной комнате (на этот раз точно приду, Ая-чан, ну правда, клянусь своей треуголкой. Что такое треуголка?), перекинулся несколькими словами с Иошико Кин (что, Син, не надумал к нам в клуб, а? будет тебе возможность переодеваться вместе с девчонками), поболтал с Изуми о боксе – он, оказывается, даже книгу купил, а тут Акира со своим лимузином на школьной парковке. Посадив меня в лимузин, Акира приказала шоферу ехать к Майко, импровизированная штаб-квартира нашей «команды» временно находилась у нее в гостиной.

– Я знаю, что обещала не трогать тебя без необходимости, – упредила мои возмущённые возгласы Акира, поднимая руку. – Знаю. Но вопрос серьезный, и надо было всем собраться. Даже два вопроса.

– Кто виноват и что делать? – буркнул я в пространство. Понятно, что взял деньги – будь добр отрабатывать. Что-то мне это начало не нравиться, да и Акира, я смотрю, не в восторге.

– Виновата Майко, – не моргнув глазом констатировала Акира, – а делать – мы…

– Эй! Чего это Майко всегда виновата? – возмутилась та с дивана. – Как что, так сразу Майко. Это дискриминация.

– Это констатация факта. – Акира посмотрела на нас, словно строгая учительница – поверх очков. Кстати, они ей очень идут, к образу подходят. Юбка-карандаш, белая блузка, очки эти, ей бы еще линейку в руки и… «Синдзи-кун, к доске! Я буду тебя наказывать…», и… дальше я еще не придумал, потому что Майко вскочила с места и мгновенно преобразилась в… Акиру! Только в намного более легкомысленном наряде – и юбка покороче, и блузка на две пуговицы расстегнута, и в разрезе видны спелые плоды…

– Ты… чего это? Ну-ка, прекрати! – сказала Акира.

– Сама прекрати! – ответила ей вторая Акира.

– Девочки! Давайте не будем ругаться! – встряла с места Читосе, но на нее никто даже внимания не обратил, две Акиры стояли напротив друг друга, набычась.

– Однажды… – сказала Акира, которая оригинальная Акира, – однажды, ты у меня нарвешься, Майко-чан.

– И чего же ты ждешь, зануда-чан? – пропела мягким голосом вторая Акира, которая на самом деле Майко. – Чего ты ждешь? Попробуй, если не боишься!

– Майко. Прекрати немедленно. У нас серьезные вопросы, и, если ты… – оригинальная Акира закрыла глаза, несколько раз вдохнула и выдохнула. Открыла глаза. – Хорошо, – сказала она. – Пусть. Просто сядь на место, Майко-чан, и мы продолжим.

– Это, между прочим, мой дом, и не тебе указывать, что мне делать, – проворчала Майко, но села на диван, рядом со мной и Читосе, все еще находясь в образе Акиры.

– Хорошо. – Акира закрыла глаза и помассировала виски кончиками пальцев. – Так вот. Мы все тут не в восторге от того, что нас собрали в одну команду. Читосе. Ты у нас человек случайный и, положа руку на сердце – просто авантюристка. Тебя манят приключения и острые ощущения, только поэтому ты согласилась отыгрывать роль. Как только дело дойдет до настоящей опасности или трудностей, скорее всего ты потеряешь интерес и исчезнешь. Ты не способна держать фокус на цели достаточно долгое время, твоя карьера актрисы говорит сама за себя.

– Нет! – принялась было возражать Читосе, но Акира подняла руку, перебивая ее.

– Майко. Ты еще более адреналиновая наркоманка, чем Читосе. Ты вообще без дозы бесшабашного угара жить не можешь. И девиз у тебя: сперва врежем, а потом посмотрим. Ты наоборот – в нужный момент выйдешь из-под контроля и можешь напасть на своих же соратников или увлечься боем.

– Пф-ф… бла-бла-бла. – Майко в облике Акиры сделала вид, что говорит со своей рукой.

– И это – тоже показатель твоей незрелости, даже инфантильности. Ты живешь, пытаясь спрятаться от ответственности за своим «Майко, крушить!», но жизни не вырвать кадык и не сломать шею, Майко. Время идет, и кем ты продолжаешь быть? Громилой на побегушках у бандитов? Серьезно, Майко, ты способна на большее. – Акира отвернулась от Майко и повернулась ко мне. Я поежился.

– Синдзи-кун. Ты вообще непонятно кто. Твоя психика явно нарушена для ребенка твоего возраста. Ты рано повзрослел и тебе пришлось принимать нелегкие решения. Думаю, что жизнь с Нанасэ и общая неустроенность привели к тому, что ты перестал верить людям. Ты циничен и прагматичен, в состоянии действовать хладнокровно и обдуманно, но ты не доверяешь людям. Как результат – и люди не могут довериться тебе. Ты отдаешь себе отчет, что ты попросту пугаешь тех людей, которые знают тебя достаточно близко? Какой подросток смог бы пройти через то, что мы прошли все вместе, и не получить моральную травму, возможно даже посттравматический синдром. Ты должен был вскакивать по ночам и плакать. А я ни разу не видела твоих слез, Син. Даже когда я сама плакала. Ты хладнокровно орудовал молотком и топором, когда даже Майко сдерживалась, чтобы не наблевать на пол, Читосе рассказала, как вы тут труп уродовали. Тебя не смутило то, что это когда-то был живой человек? Нет? Видишь, ты – психопат.

– Э-э… – только и сказал я. Конечно, я благодарен Майко, что она не растрепала о моем… особом положении, но теперь Акира меня за психопата принимает.

– И я. – Акира посмотрела на нас. – Моя беда в том, что у меня очень завышенное самомнение. Я высокомерна и, как правило, склонна недооценивать других людей. Я нетерпелива и довольно склочна. У меня для каждого из вас есть пренебрежительные клички в голове. В критическую минуту я склонна переоценивать себя и действовать самостоятельно. – Она замолчала, глядя на нас.

– Ну да, – раздался голос Майко, – ты у нас та еще стерва.

– Пожалуйста, Майко-чан, теперь ты можешь выйти сюда и высказать все, что ты обо мне думаешь. – И Акира сделала шаг в сторону, села на стул.

– Хорошо. Хорошо! Я скажу. – Майко вышла в центр зала, приняв свой обычный облик. – Ты! Да ты просто задавака! Лицемерная и трусливая, только и можешь, что зад у старика подлизывать! У тебя всегда все было! Ты училась в элитной школе, у тебя были репетиторы, личные инструкторы, даже свой теннисный корт! Тодай! И что? Все, чего ты добилась – стоять за спиной у старика и только потому, что ты можешь дать ему закурить! Акира-зажигалка! Хах! А что до ситуации, то это просто дерьмо, а не ситуация, мы теперь у всего города на прицеле. Хоть кто может нам голову из-за угла прострелить, нам надо или первыми бить, или сваливать из города, а все потому, что какой-то умничке из Тодая захотелось поумничать с боссом и взять на себя обязательство поработать мишенью!

– Погоди, Майко, не надо так! – вскочила Читосе. – Она же как лучше хотела!

– А ты вообще сиди, барышня в беде! Ладно, попалась ты ногами в жир, но нашла к кому припереться за помощью – к якудзе! Тебя в детстве не учили, что якудза – это плохо?! Приперлась, вся такая беспомощная, помогите ей, а теперь кто расплачиваться будет? И чем? Что у тебя есть вообще, кроме мордочки смазливой? Вон, Син, хоть головой выдался, правда планы его не работают совсем, толку от него в команде – только за ляжки хватать, – выдала Майко, ее ноздри расширились, щеки покраснели, она сжимала кулаки, готовая драться.

– Да ты… Да ты сама-то! – выкрикнула Читосе, вскакивая на ноги. – Ты только и можешь, что над всеми издеваться, а сама ничего не делаешь, только крушить можешь! Да вместо тебя можно просто бульдозер взять! И приперлась я к якудзе, потому что тебя знала, а не знала бы – так и лучше было бы!

– Погоди, Читосе-тян, – сказала Акира, – сейчас очередь Майко. Пусть скажет все до конца.

– А чего тут говорить, – махнула рукой Майко, – мы все тут живые трупы. Не от местных героев или полиции и СКПУ, так от конкурентов старикана, а как все выполним, что надо – так и от самого старикана. Думаешь, нам дадут жить спокойно, сидеть там в шезлонге и пить коктейли с маленькими зонтиками? Да-да, как же. Все наемники попадают в рай. Закопает нас старикан, как необходимость отпадет. Решит все вопросы нашими руками и все. Что он потеряет-то? Купит себе зажигалку в магазине по сто иен, вот и вся твоя цена, Акира. – Майко выдохнула и схватилась за голову. – Господи, так хорошо было, пока я вас не знала. Все у меня. – Она села на диван и замолчала.

– Читосе? – сказала Акира. – Ты хотела сказать?

– Да. – Читосе встала и прошла в середину гостиной. – Я хотела сказать, что не напрашивалась в вашу веселую банду наемников, это вы мне предложили. И я понимаю почему – мы с Сином примерно одного роста. И я знаю о том, что Син – это Сумераги-тайчо. Вот только поэтому. Да только я не просила о такой чести! И когда я согласилась на это, то согласилась с полным осознанием опасности, которая может мне грозить! И не думай, Майко, что мне было легко. Да я только от одного… не отошла, а тут – вы. У меня просто не было сил сказать «нет» тем, кто только что спас меня! Поэтому я согласилась, Акира, а не потому, что я авантюристка и хочу легкие деньги. Господи, да после всего, что произошло, я хочу просто убраться куда-нибудь далеко-далеко, забиться в угол и не видеть никого еще лет пять! Так что, знаешь что, Майко, пошла ты на хрен! И ты, Акира, тоже пошла на хрен! А ты, Син, тебя я боюсь, даже не знаю, как себя с тобой вести, потому что только что ты подросток и ветер в голове, а через секунду – как старик какой-то. Поэтому, Синдзи-кун, тоже на хрен иди. – Читосе замолчала и села на диван, не глядя на нас.

– Синдзи-кун? – наклонила голову Акира.

Я встал и прошел на середину.

– Что сказать. Ну да, пошел я на хрен, ага. Только вот я так понимаю, что от того, что я на хрен пойду, ты на хрен пойдешь, все мы тут туда прогуляемся – проблема-то не решится. Мы не команда. У нас нет единоначалия, нет командного духа, кто в лес, кто по дрова. Ты, Читосе, продолжаешь вести себя как «девочка-девочка», а игры уже кончились. И ты права, будет опасно. И если ты не готова к этому, то вон в том направлении дверь. Майко, я разочарован. Ты всегда казалась мне стабильной и разумной, даже когда… перегибала палку. Но у тебя просто фетиш какой-то на Акиру, а нам работать вместе. Да в конце концов, оставь ты ее в покое! Акира, теперь ты… Ну что за рабские приемчики психологии? Мы что, кучка подопытных хомячков? И я сам – да я признаю, что… что трудно со мной. Я самовлюблённый, эгоистичный, большую часть времени хочу вас всех трахнуть, вместе и по очереди. Я, может, и ввязался во все это только потому, что хотел Майко понравиться, в надежде, что она даст мне… лет через пять. Довольны?! – я замолчал и сел на место.