Текст книги "Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь"

Никто не смотрел друг на друга. Молчание затягивалось.

– Пойду, чай поставлю, – пробормотала Майко, встала и удалилась на кухню.

Читосе скользнула за ней, обронив что-то вроде «помочь бы надо». Через некоторое время встала и Акира. Удалилась туда же. Я вздохнул, проследовал за ней. На кухне было тихо. За столом сидели Акира и Читосе, Майко стояла возле чайника.

Чайник вскипел. Читосе молча встала и расставила перед каждым по чашке. Акира открыла заварник и сполоснула его горячей водой, вытерла полотенцем и поставила на стол. Я открыл жестяную красную банку с зеленым чаем и насыпал четверть заварника. Майко залила все кипятком, и мы сели ждать, пока чай заварится. Молча. Все смотрели на коричневый керамический чайник так, словно бы ждали от него откровения. Или пророчества. Чайник тоже молчал, поддавшись общей атмосфере, царившей в помещении.

– А я люблю зеленый чай, – неожиданно сказала Читосе, – в деревне еще когда жила, бабушка каждый день заваривала. Тогда таким горьким казался, я его не любила, а сейчас люблю. Наверное, потому, что по бабушке скучаю…

– Терпеть зеленый чай не могу, – сказала Майко тихо. – Это у меня подарок остался. Я больше по кофе. Или виски. Коньяк. Кола. Все что угодно, но не чай.

– Чай – это… – Акира подняла заварник и вылила первую заварку, снова налила кипяток и поставила настаиваться. – Чай – это не напиток даже. Это философия. Так мама говорила. Но я лично не верю. Это просто ферментированные сухие листья, которые мы заливаем кипятком.

– Для тебя, Акира, ничего святого нет, – попытался пошутить я. Акира только головой кивнула:

– Так и есть. Не должно быть для человека думающего ничего святого просто на веру. Чай – это лишь листья, любовь – это лишь гормоны, Деда Мороза не существует.

– Язычница, – вяло проворчала Майко.

– Варвар, – не осталась в долгу Акира, впрочем, тоже без особого энтузиазма.

– А почему я – варвар? – удивилась Майко.

– Потому что нет слова «варварица» или «варвариха». Ты – варвар.

– Ну хорошо. Я – варвар, – легко согласилась Майко.

– А я – язычница, – кивнула головой Акира.

– А я – барышня в беде, – сказала Читосе.

– Ну, а я, видимо – малолетний психопат, – продолжил я.

Мы помолчали. Акира разлила чай, и терпкий аромат заполнил кухню Майко. Акира отпила немного чая, взяв свою чашку двумя руками, так, словно бы замерзла и грела руки, откинулась в кресле и посмотрела в потолок. Помолчала.

– Майко, – сказала она.

– Угу, – откликнулась та.

– Это все еще мои трусы у тебя на люстре?

– Угу.

– А чего не снимаешь-то?

– Сперва лень было. А потом как-то привыкла уже, – сказала Майко.

Мы с Читосе тоже задрали головы наверх. Действительно, еще висят.

– Знаете что, – сказал я через некоторое время, – я – малолетний психопат, Читосе – девушка в беде, Акира – задавака и лицемерка, Майко – варвар и грубиянка. Но другой команды у нас нет. У нас есть только эта. И залезли мы в это все… гуано все вместе, вот все вместе и будем выбираться. Потому что по одному у нас точно не получится.

– Хм. – Майко потрепала меня по голове, растрепав волосы. – Шаришь, малой. Чего ты там говорил, трахнуть меня хочешь? И как именно? Есть предпочтения?

– А у Акиры есть пренебрежительные клички для нас всех, – тут же перевел стрелки я. Погибать, так всем вместе. Это и называется команда.

– И еще какие, – кивнула Акира, – вы мне никогда особо не нравились.

– Это взаимно.

– Варвар.

– Задавака.

– Предлагаю все-таки вернуться к нашей проблеме. Акира-сан, ты говорила что-то о двух вопросах?

– Да. – Акира встряхнулась и обвела всех нас взглядом. – Два вопроса и один вытекает из другого. Первый – старик дал нам карт-бланш. Можете забирать предприятия, говорит он, переманивать людей – делайте, что хотите. Говорит, что ограничений нет, мол, если потрясли и оно упало – так ему и надо. Но мне кажется, что лукавит старый хрен. У меня серьезные опасения, что, выполнив свои задачи с нашей помощью, он не будет больше нуждаться в наших услугах и нашем… существовании. Как ты там сказала, Майко, зажигалку себе купит, да?..

– Извини, – пробормотала Майко.

– Да все путем, – махнула рукой Акира, – так и есть. И цена мне в глазах у старика Джиро – сто иен в базарный день. Но не об этом сейчас. Если к тому моменту, как он соберется нас под ковер закатать, мы будем обладать достаточной силой… не бутафорской, как он предлагает, а реальной – то у нас есть шанс выжить. Стать силой, которая нужна ему, удобна для него, пусть даже он и будет хотеть, но не сможет нас грохнуть. А там может быть всякое… – Акира подняла глаза вверх и поморщилась, увидев свои трусы на кухонной люстре.

– Ты серьезно? Нет, ты серьезно сейчас? Ты хочешь замочить старика?! – переспросила Майко, глядя на Акиру не верящими глазами. – Я в деле!

Глава 29

Я – телекинетик. Или телекинезер? Телекинист? Короче, владею этим самым телекинезом, вот. Оказывается. Откуда узнал? Наблюдательная Майко заметила что-то странное еще в тот раз, когда мы сражались (сражались – гордое слово, скорее – выхватывали люлей, огребали по полной, только что не изнасиловали нас) с водяным магом. Кстати, разрешилась загадка, которая мучила меня по ночам: как там Майко попалась в щупальца этого самого мага? Она ж быстрая как детский понос и на ближней дистанции любому прикурить даст, это ее стихия – до пяти метров. А у нас вся квартира с Нанасэ-онээсан – метра четыре по диагонали.

Оказывается, тот водяной специализировался на ловушках, магических капканах, и рванувшая к нему Майко попала в такой вот капкан. Там чем быстрей ты двигаешься, тем крепче попадаешь. Вот как. Сколько опасных тварей тут по улицам ходит.

Но к вопросу о телекинезе – ударил же я мага в подбородок, ударил. А чем? Ручки-то они вот где – на полу валяются. Их потом СКПУшники себе забрали. Вот и получается, что ударить мне было нечем – я в голове прикинул, если даже предположить, что культей ударил (и забрызгал бы мага своей кровью, то-то весело было бы) – не достал бы. Да и стоял я далеко, это скорее жест отчаяния был – рукой взмахнул, пытаясь хоть что-то сделать. Достать его без рук я не мог, следовательно, я телекинетик. Круто. Теперь бы еще выяснить, как это все работает. Где тут кнопка-то? Должна быть кнопка.

– Да ты не парься… – улыбается довольная Майко, – если не поймем как, просто отрежем тебе руки. В прошлый раз сработало, а руки у тебя вырастут новые!

– Не, не, не. Вы, Майко-сама, лучше на кошках там тренируйтесь. Давайте сначала так попробуем. – Я поднимаю руку, прицеливаясь в стоящую на старой ржавой бочке бутылку из-под газировки. Ничего.

– Прицел сбился? – Майко сидит на капоте машины и качает ногами. Рядом с ней стоит недовольная чем-то Акира. И что-то мне не нравится, когда эти двое шепчутся. Вот нутром чую – ничего хорошего эти две заразы не придумают. Вот, все-таки надо перехватывать управление командой в свои руки, свергать Акиру, стихийного лидера, и доминировать над ней и Майко. В голове промелькнули картины доминации, но я отогнал их в сторону. Надо работать. Надо призывать духов Великого Телекинеза, или как их там…

– Попытайся сосредоточиться, – советует мне Акира. Да, хороший совет. Сосредоточиться. А я тут фигней маюсь и ворон считаю. Я снова поднимаю руку и смотрю на бутылку, мысленно представляя, как я сжимаю ее, толкаю, разбиваю. Ничего.

– Ты мысленно представь, что у тебя рука невидимая – и хватай! – помогает советом Майко. Она открывают банку с газировкой с неизменным «пш-шт!», с нескрываемым удовольствием пьет. Жажда после вчерашнего мучает. Я хмыкаю и перевожу взгляд на Акиру. Ей-богу, вот не моя кровушка, щеголяла бы сейчас наша Мэри Поппинс с фингалом под глазом. Бурная ночка выдалась, да…

– Ты даже не стараешься! – кричит Майко, прикончив газировку. – Напрягай свои мысленные мышцы. Мозговые.

– Нет у меня мысленных мышц. И мозговых тоже нет! – кричу я в ответ. Это только Майко может вырастить себе любые мышцы, хоть мозговые, хоть мысленные. У меня не получается и все тут. Чувствую себя крайне глупо. Понимаю, что способности надо изучать, что от того, насколько я понимаю и могу их применить, зависит жизнь команды и моя собственная. Пока у нас все просто… Акира – хрустальная пушка. С расстояния зажигает, что мама дорогая. Вблизи – пушечное мясо и хрустальная ваза. Не подпускать противника, гвоздить издалека и по площадям. Она у нас РСЗО, так сказать.

Майко – боец ближнего боя, когда она входит в режим «Майко, крушить!», она усиливает не только мышцы, она ускоряет восприятие, она фактически дублирует кровеносную и нервную системы, у нее два сердца и увеличенный в три раза объём легких. Поэтому попадание в нее даже пули из винтовки не убьет ее на месте. Она уязвима для дистанционных атак, поэтому ее задача – на максимальной скорости сблизиться с противником и навязать ближний бой. И оторвать ему все выступающие части тела, да. Наверное, она может отрастить когти – для увеличения поражающего фактора… ах, да, это же оборотни могут. Или все же?

Мое место в команде? Я не быстрый, не сильный и, как выяснилось – еще и не умный. Я – человек-аптечка. И это круто, не всем в передней линии когтями махать. Зато мое наличие в команде практически гарантирует возвращение с задания в относительно целом виде. Живыми по крайней мере. Границы и пределы своей способности в этом плане мы пока не проверяли и, если честно, то и не хочется. Больно и страшно. Да, я не только аптечка, но еще и бурст, кровушка дает плюс в карму (не проверенная информация), нехило так взбадривает и вставляет. Майко под шотом и Майко без шота – две большие разницы. Вон, в прошлый раз после того, как я ее за… хм, верхнюю область бедра полапал, так она этих местных героев в доли секунды раскидала, да. Акира говорит, что без моего бурста хрен бы она их вывезла, выхватила бы на орехи. Хотя, говорит Акира, тактику Майко выбрала верную.

– Файтин! – поднимает Майко кулак вверх. – У тебя еще две попытки есть.

– В смысле? – на этот раз прищуриваю глаза и прижимаю пальцы к вискам, устремив взгляд на бутылку, словно мистер Бласто, выжигающий мозги. Ничего.

– Может, бутылка тяжелая слишком. Может, там надо, не знаю, коробок спичечный поставить. Ну или карты игральные… – говорю я, чувствуя себя крайне глупо.

– Ладно. – Акира хлопает в ладоши. – Понятно, что не получается пока. Но у тебя это получалось, значит, можешь повторить.

– Угу. – кивнул я. Лишний козырь в рукаве никогда не помешает. Кроме того, я так и не изучил свою способность как следует. Все что я знаю на этот день – что у меня могут отрасти руки, что переломанные кости срастаются практически сразу, что я могу выдержать несколько выстрелов в упор из пистолета. Двести двадцать восьмой – это как минимум девять на девятнадцать парабеллум. Кроме того, после определенного предела я перестаю чувствовать боль, или это просто был шок?

Но до этого предела доходить очень неохота – больно. Да и еще кое-что – похоже, я могу управлять степенью и скоростью заживления. Например, порез на руке, для того, чтобы исцелять товарищей по команде – он же не затягивался до тех пор, пока я о нем не забыл. А пока он был мне нужен – он и не думал заживать, хотя у меня было опасение, что придется полосовать себя раз за разом. Много неизвестных, а с учетом нашего положения, невежество – это роскошь, которую я не могу себе позволить. Или, как сказал бы старикан Джиро – Феникс Удачи не садится в руку глупца. Вот.

– Думаю, что на сегодня хватит, – сказала Майко, – мне еще мебель в кухню купить надо. И старую выкинуть, которую вы мне разгромили на хрен.

– Мебель ты себе сама разбомбила. Думать надо сперва, а потом крушить, – буркнула Акира, смотря в сторону.

– Дамы! Леди! Прекрасные принцессы моего сердца! – воздел я руки вверх, напоминая себе жреца древнего племени, камлающего на скорый дождь, хороший сезон охоты и сиськастых амазонок. – Мы же договаривались! Договаривались?

– Хм… – сказала Майко, сложив руки на груди.

– Пф… – фыркнула Акира.

– Надо напомнить, о чем мы договорились? – и я начал вспоминать, как мы посидели на кухне у Майко.

Флэшбэк

– Успокойся! Да успокойся уже ты! – мы с Читосе изо всех сил пытаемся удерживать Акиру, которая бьется в наших руках, вырываясь.

– Да я ей! Дура ты, Майко, и за языком не следишь! – Акира обмякла и опустила руки вниз. – Хорошо, я спокойна. Но ты – ты в своем уме, вообще?!

– А что я? Ты ж сама этого хочешь, я же вижу, – пожала плечами Майко, даже не сдвинувшаяся с места, пока Акира пыталась выцарапать ей глаза, – чего скрывать-то?

– Вот именно в этом, между прочим, и есть разница между цивилизованным человеком и варваром – и тот и другой справляют нужду, но только варвар делает это на всеобщее обозрение, – выдала тираду Акира. – Но ты в своем уме?!

– Да что я такого сказала-то?! Старикан хочет нас всех грохнуть – давайте грохнем его первым! Это ж… как ты там сказал, Син? Логично.

– Этот старикан, между прочим, тебя из дерьма поднял, ты вообще помнишь, кто ты была и чем зарабатывала, пока к нему не прибилась? Напомнить?!

– Да ты сама говорила, что он нас хочет замочить! Ты сама треплешься своим языком, Зажигалка!

– Я сказала – следи за губами, Майко! Я сказала – возможно, не будет нуждаться в нашем существовании, Майко. И это не значит, что его нужно убивать, это значит, что нам нужно просто стать ему нужными. Такими, чтобы и мысли такой не было. Надо быть нужными! Надо быть полезными! Надо быть… не такой, как ты! Из-за тебя, кстати, нас и грохнут, вот из-за таких вот мыслей! Грохнем старикана! Я в деле! – передразнила Акира, пытаясь изобразить голос Майко.

– Ты на меня не ори! – встала с места Майко и набычилась.

Я прикинул, что меня и Читосе удержать Майко не хватит. Она нас всех тут может в узел завязать, разве что я развяжусь потом, ну так завяжет еще разок, за ней не заржавеет. Пора брать дело в свои руки, иначе мы тут друг друга раньше поубиваем, чем все остальные до нас доберутся.

– Дамы! Леди! – поднял руки я. – Стоп! Пожалуйста, остановитесь.

– Син! Помолчи! – рявкнула Майко.

– Заткнись, пожалуйста! – синхронно отозвалась Акира. Ну, по крайней мере, в чем-то они согласны, подумал я.

– Не заткнусь. Я достаточно слушал.

– Син, помолчи! – снова Майко.

Акира молчит, закрыла глаза, выдыхает. Есть у нее какая-то дыхательная техника, умеет она успокоиться в нужный момент. Надо бы научиться, думаю я мимоходом. Встаю. Расправляю свои невеликие пока плечи. Поднимаю голову и смотрю Майко прямо в глаза.

– А если не буду молчать, то что?

– То я тебе руку оторву и ей же под стол забью! – сужает глаза Майко. Страшновато, конечно. Если бы я не знал Майко, не видел ее в деле, я бы мог испытывать иллюзии, что смогу что-то сделать. Но я знаю Майко. Я видел ее в деле. Она неостановима. По крайней мере мне не остановить ее. Я не умею ставить водяные ловушки, не умею изрыгать огонь из кончиков пальцев, не умею замораживать людей. Но это не значит, что сейчас я могу отступить. К сожалению – нет.

– Майко, – говорю я, сокращая дистанцию между нами, – я тебя люблю. Ты – классная, смелая, у тебя большое сердце и ты заботишься о своих друзьях. Думаю, что будь я постарше, я бы обязательно сделал тебе предложение. Но иногда, Майко, иногда мне хочется взять тебя за голову и вбить в тебя то, что ты на самом деле не «Майко, крушить!», что не все окружающие тебя люди хотят тебя прогнуть и унизить, что для работы в команде и даже просто дружбы надо уважать тех людей, которые рядом с тобой.

– Да ну? – наклоняет голову набок Майко, беря меня в фокус своих глаз. – И что же ты сделаешь, Син-кун?

– Обычно я не бью девушек, Майко-чан, – грустно говорю я, – обычно. Но ты – особый случай. Боюсь, что мне придется вколотить это в тебя.

– Что?! – глаза у Майко расширяются. Комично, да. Как будто котенок пришел угрожать тигру. Она улыбается.

– А давай, Синдзи-кун. Попробуй. Я даже тебе фору дам. Первый удар. Ну?

– Спасибо, Майко-чан, я этого не забуду.

Мы стоим друг напротив друга и смотрим друг другу прямо в глаза. Майко в бешенстве, ее ноздри раздуваются. Я медленно поднимаю руку и прикасаюсь к ее лицу, даже не ударяя – обозначая пощёчину. Бамц! Мир потемнел и на мгновение исчез, вспыхнув болью в груди! Я открыл глаза и обнаружил себя на полу, лежащим в обломках какой-то мебели. Надо мной стояла Майко, сжимая кулаки. Я посмотрел вниз. Рубашка порвана. Кровоподтек.

– Ох-ох, – говорю я, вставая.

Майко следит за мной своими, налившимися кровью глазами. Ее плечи становятся заметно шире, мышцы вздуваются узлами. Я встал, схватившись за ручку двери холодильника. Читосе рванулась было ко мне на помощь, но Акира перехватила ее и усадила на место. Я подошел к Майко и посмотрел ей прямо в глаза.

– Не смей, – прошипела она и ее мышцы вздулись сытыми удавами, – даже не думай…

И я снова поднял руку. Майко как в замедленном кино смотрела на нее расширенными глазами, но моя рука не успела коснуться ее щеки. Бамц! – снова мир гаснет в моих глазах, снова я на полу, во рту явственный привкус крови. В голове шумит.

– Ага. Хороший удар, Майко, – говорю я. Некоторое время сижу на полу.

– Просто не вставай, – рычит Майко, – просто лежи…

– Ну… кхе… – выплевываю красный сгусток на пол, – как я же могу оставить тебя без внимания, Майко. – Я едва успеваю встать, как вдруг на меня обрушивается град ударов – слева, справа, сверху. С противным хрустом ломаются ребра, и рот снова наполняют какие-то сгустки, выворачивается локоть в обратную сторону, и в конце концов Майко бросает меня через всю комнату прямо в кухонные шкафы. Шкафы разлетаются в щепки, я сползаю на пол. Убьет же, дурочка здоровая, думаю я, надо бы полежать чуток, с силами собраться. Но я встаю, отплевываясь кровью и мотая головой.

– Синдзи! – кричит Читосе, она плачет. – За что ты его так?!

– И ты молчи тоже! – рычит Майко.

– Ай-яй-яй, Майко-чан… – говорю я, встав наконец на ноги и пытаясь удержать равновесие и не держаться за стенку, – нельзя так говорить со своими друзьями. Мы же все тут накама.

– А ты, мля, просто ляг и лежи! – Майко поворачивается ко мне. Я смотрю на нее. Она в бешенстве, тяжело дышит. Ее кухня разгромлена к чертям, целым остались только лавочка у стены, на которой сидят Читосе и Акира. Повсюду разбросаны щепки от мебели, какие-то бутылки, что-то разлито на полу.

– Ну нет. Как я могу лежать, если моим друзьям нужна помощь, – говорю я и подхожу к Майко. Та качает головой.

– Прекрати, Син. Клянусь Аматэрасу, в этот раз ты не встанешь… только попробуй.

– Попробую. – Я снова поднимаю руку. На этот раз я даже поднять ее не успел до конца. БАМЦ! – мир гаснет. Открываю глаза и встаю. Иду к Майко. Поднимаю руку. БАМЦ! – снова темнота. Встаю. Майко. Удар. БАМЦ! БАМЦ! БАМЦ! БАМЦ!

Я стою напротив Майко, качаясь из стороны в сторону. С поднятой рукой. Она смотрит на меня. Ее зрачки расширены. Руки опущены. Я опускаю руку и касаюсь ее щеки. Она опускает взгляд. По ее щеке катится слеза.

– Доволен? – глухо говорит она. – Доволен?

– Моим друзьям…

– Нужна помощь, я слышала! Да вот они – сидят, ничего им не нужно! – прокричала мне в лицо Майко, слезы катились у нее из глаз. – Все с ними нормально!

– Я говорил и о тебе, Майко, – сказал я. – Всем моим друзьям тут была нужна помощь.

Ее глаза расширились, и она отвела взгляд.

– Все в порядке, – сказал я и обнял ее. Она замерла в моих объятиях. Потом обняла меня в ответ – сперва неуверенно и слабо.

– Я же тебя покалечить могла, – сказала она, всхлипывая, – ненормальный.

– Хотела бы – покалечила бы, – пожал плечами я. Что-то хрустнуло, и ключица встала на место. Я отстранился и посмотрел Майко в заплаканное лицо.

– Пойми, пожалуйста, Майко-чан.

– Мы же без суффиксов.

– Майко. Пойми – мы все здесь хотим одного и того же. У нас сейчас одни проблемы, одни враги и друзья. И друзей сейчас у нас намного меньше, чем врагов. Поэтому мы должны научиться работать в команде. Доверять друг другу. Поддерживать. И если шутить, то не обидно. И не обижаться на правду. Только если каждый член команды выложится на все сто процентов – тогда мы сможем преодолеть эту… ситуацию. Черт, да мы тогда сможем преодолеть все на свете.

– Ладно, – сказала Майко, вытирая слезы, – я поняла. Я все поняла… Сумераги-тайчо.

Глава 30

Утром я сижу за чашкой зеленого чая. Как оказывается, Нанасэ выяснила, что я пью кофе, и реквизировала банку – ибо подросткам вредно. Аргумент, что я не подросток, был отметен в сторону как несущественный, по причине отсутствия доказательств. Придумал себе чего-то и сидит тут, кофе клянчит. Нет уж, пока не подрастешь, никакого кофе. Видимо также никакого алкоголя, рок-н-ролла и оргий на яхте. Жаль. Пью чай. Разговариваем с Нанасэ.

У нее дела идут хорошо, повысили ей зарплату и наняли помощницу. Говорит, теперь будет дома чаще и дольше. Вот, сегодня с утра вскочила и завтрак мне сообразила. Заодно и банку с кофе спрятала, да.

– Как дела в школе? – спрашивает она у меня. Традиционный утренний вопрос, от которого так и веет домашним теплом и уютом. Такой вопрос не подразумевает иного ответа, чем «хорошо». Тоже традиция. Освященная Поно-куном и зеленым чаем.

– Хорошо, онээсан, – говорю я, отпивая чай. – Сегодня пойдем одноклассницу навестим.

– Это ту, которая под автомобиль попала? – качает головой Нанасэ. – Бедняжка. Видишь, Синдзи, как опасно по улицам на велосипеде ездить, а ты вот просил у меня велосипед.

Велосипед я не просил, но аргумент железобетонный.

– Угу. Ее Юки зовут, она председатель Литературного клуба, – говорю я и ставлю чашку на стол. – очень красивая девочка.

– Это хорошо, – говорит Нанасэ, – что вокруг тебя красивые девочки появляться стали. А то ты все с этой Майко и Акирой целыми днями. Они ж тебя старше лет на десять!

– И ничего не на десять, – отрицаю я.

Нанасэ вообще считает, что «эти девушки» дурно на меня влияют, и она недалека от истины. Думаю, что крайним аргументом был тот факт, что однажды я приехал после посиделок в нашей теплой компании одетый в другую рубашку. И брюки. Нанасэ что-то заподозрила, но что именно – не говорит. Ибо уважает чужое личное пространство. Старательно делает вид, что не замечает ничего странного. Но – осуждает. Она хочет, чтобы у Синдзи все было как положено – беззаботное детство, весна юности и конечно же долгие лета жизни. С ровесницей, тихой и скромной девушкой, которую Нанасэ сама лично выберет и приведет за ручку.

– Все равно лучше будет, если ты будешь общаться со сверстницами. Вот, например, Ая-чан. Такая славная девочка. Тебе следует приглашать ее чаще.

– Обязательно. Она, кстати, тоже в Литературном клубе состоит, – киваю я.

– Тебе же надо в клуб вступить? – спрашивает Нанасэ. – Почему бы не к ним? Хороший клуб, хорошие девочки.

– Да я и сам только рад.

Литературный клуб – это ж круто! Уголок уюта в школе, можно и подремать и поучиться и в компьютере позависать. Чай попить. Со Снежной Королевой подружиться. От ее парня опять какие-нибудь глупые претензии типа «ты смеешь дышать с ней одним воздухом» получить.

– Вот и хорошо, – радуется Нанасэ, что у непутевого Сина наконец-то все идет как надо. Насчет «идет как надо» я лично сомневаюсь, тут у меня три дурно влияющие на меня девицы развели активную деятельность, а у меня контрольная по математике и вообще занятая школьная жизнь и весна Юности.

– Спасибо за завтрак! – вскакиваю на ноги, обнимаю сестренку и несусь в прихожую, подхватив на ходу портфель.

Утренний воздух встречает меня прохладой. Днем бывает тепло, почти жарко уже, но по утрам прохладно, ветер с моря веет свежестью. Где-то далеко кричат чайки, гудят автомобили в утренних пробках, а мне до школы двадцать минут неспешным шагом. И десять – если поторопиться. По дороге в школу прохожу мимо магазинчика Тамагавы. Он еще не работает, но двери открыты, и в дверном проеме суетится Иноэ-сан, раскладывая товар по полкам.

– Доброе утро, Иноэ-сан! – кричу я и машу рукой.

– И тебе утречка, Синдзи-кун. – Выпрямляется Иноэ и вытирает лоб рукой. – Хороший денек сегодня будет.

– А можно у вас баночку кофе купить? – Магазин формально еще закрыт, но мы ж соседи, а кофеина с утра мне сегодня не перепало из-за бдительной Нанасэ.

– Да, конечно, заходи. – Иноэ сделала приглашающий жест рукой и посторонилась, пропуская меня. В магазинчике у самой кассы стояла небольшая витрина с баночками кофе, который здесь продается как газировка – в маленьких жестяных баночках. Эта витрина еще и подогревает баночки, так что покупаешь, и у тебя в руках баночка горячего кофе. Не сильно горячего, правда, но тут уж жаловаться не приходится. Я выбрал себе латтэ с карамельным вкусом, полез в карман за кошельком. Расплатился.

– Спасибо, Иноэ-сан.

– Ой, да пожалуйста, Синдзи-кун. Заходи почаще, без тебя скучно, – улыбнулась Иноэ. На кассе, прямо на кассовом аппарате виднелась наклейка с каким-то паучком. Что-то новое, решил я.

– Слышал я, вы таки нашли свою любовь, Иноэ-сан, – сказал я, припомнив, что Нанасэ говорила что-то об этом.

– Ах, ты об этом. Арара, Синдзи-кун, такой молодой, а уже ревнуешь. Увы, но мне нужен зрелый мужчина, ты слишком молод для меня. – Иноэ-сан продолжила троллить меня: – Но не теряй надежду, он же офисный служащий, и у него наверняка не найдется достаточно времени и сил для темпераментной молодой жены. Кроме того, я еще не замужем и у тебя еще есть шанс, – подмигивает она.

– Опять вы за свое, Иноэ-сан, – вздыхаю я, – я вам эти слова еще припомню лет через пять.

– А… угрожаешь мне, Синдзи-кун? – подбоченилась Иноэ, показывая, что угроз не боится и готова вывезти меня и через пять лет.

– Интересный паучок у вас на кассе нарисован, – перевожу тему я, дабы Иноэ-сан не решила доказать, что она действительно может и умеет. Я ей верю на слово.

– Паучок? А, ты про Сумераги-тайчо! – говорит Иноэ, и я давлюсь только что купленным кофе.

– Сумераги-тайчо?

– Так ты еще не знаешь? Это ж городская легенда! Она выступает против эксплуатации простых людей корпорациями. Говорят, что в детстве она была выращена в автоклавах промышленных корпораций, они растили идеальных солдат, но из сотни детей-клонов выжила только она одна, – сказала Иноэ, и глаза у нее так и блестели. – Она сумела выжить, а когда бежала, уничтожила лабораторию и всех ученых. Она скиталась по улицам, и сперва ее приютила якудза, и она работала на них, выполняя кровавые задания, а потом босс мафии продал ее на порностудию.

– Да что вы говорите?! – офигел я от таких подробностей.

– Да, и ее пытались там убить, но она вырвалась и с тех пор мстит корпорациям, правительству, мафии, а особенно – порностудиям, где насилуют девушек. Говорят, таких студий полно, а полиция у них на поводке. Поэтому она враждует и с полицией.

– Класс, – выдавил я. – Короче, она враждует со всеми.

– Именно! – не замечает моего сарказма Иноэ-сан. – Защищает нас, простых людей. Интересная девушка. И команда у нее интересная… – она наклоняется ко мне и понижает голос: – Говорят, что она дернула этого старого хрыча Джиро прямо за бороду! А еще у нее гарем!

– Да ну! – у меня начинает дергаться левый глаз.

– Ну, ну, ну, Синдзи-кун, не надо так сильно завидовать. Я знала, конечно, что ты хочешь завести своей гарем, но чтобы настолько сильно! И на твоей улице будет праздник, – утешает меня Иноэ-сан. – Не переживай ты так.

– Я… пожалуй, пойду, Иноэ-сан. В школу опаздываю, – говорю я, потихоньку пятясь к двери.

– Да, ступай, Синдзи-кун. Хорошего дня!

– И вам, Иноэ-сан, – прощаюсь я и выхожу на улицу под тихое «динь-динь» дверного колокольчика. Иду к школе, допиваю кофе и думаю. Думаю о том, что это не иначе самодеятельность нашей Мэри Поппинс, нашей умницы Акиры-сан. Небось решила, что образ у нашей команды мрачный, надо бы привлечь общественное мнение, и запустила вот это все. Наклейка на кассе была явно фабричного производства, кто-то же сделал этих паучков, заказал их и распространил. Я остановился возле небольшой закусочной, рядом с перекрестком. Так и есть. На пластиковом щите с рекламой якисобы и зеленого чая, в верхнем правом углу красовался паучок. Ну, Акира, ну… затейница. Почему? Да потому что Майко такое и в голову не придет, а у Читосе (ей-то такая идея как раз на здрасьте) – у нее нет ресурсов. А у Акиры и ресурсы есть, и головой она достаточно развитая, но вот работать в команде не умеет. Надо же предупреждать о таких вещах.

У ворот в школу стояла троица девушек с повязками. Одна из них держала в руке большой журнал, а другая – деревянный метр. Комитетчики. Ну, мне-то бояться нечего, юбки у меня нет (слава богу, думаю, что юбка Сумераги-тайчо однозначно не прошла бы проверку), пуговицы на месте, ботинки начищены – достойный и высокоморальный ученик.

– Учащийся! – глава комитета, высокая девушка с резкими чертами лица обращается ко мне, и я замираю. Что не так? Недостаточно духовное лицо сделал? Мысли похотливые на лбу высветились?

– Имя, фамилия, класс!

– Э-э-э… а что случилось-то? – я попытался уточнить степень своей вины перед высокими моральными устоями нашей славной школы.

– Ты опоздал на две минуты! Имя! Фамилия! Класс! – отчеканила высокая девушка.

– Эй. Это какие-то две минуты. Нашли из-за чего тут панику разводить, – пожал плечами я, – чем дольше мы тут стоим, тем больше я опаздываю.

– Да ты знаешь, кто я такая? – высокая надменно вздернула подбородок. – Я Хаяси Кэзуко! Председатель дисциплинарного комитета школы!

– Э… а ты знаешь, кто я такой? – я встал в такую же позу, готовясь дать стрекача.

– Не знаю! – отрубила Хаяси, председатель дисциплинарного комитета.

– Вот и хорошо! – крикнул я, срываясь в бег. Позади что-то закричали, но я уже вбежал в школу и резво завернул в коридор. Школа у нас большая, внешность моя неприметная и вообще. Пусть ищут.

– Ты чего по коридору бегаешь? Ну-ка в класс, урок скоро начнется. – Сатоми-сенсей попалась мне навстречу.

– Хай, сенсей. – Быстрым шагом в класс, кивнуть головой всем, кто кивнул мне, и наконец-то усесться на свое место. Сижу, а что-то в голове не дает покоя, зудит где-то на грани подсознания, что-то же я видел, что показалось мне странным.

– Класс, встать! – голос старосты.

Мы встаем, и в класс заходит Сатоми-сенсей, обводит всех взглядом, отдельно обозначив меня – нечего бегать по коридорам, я взяла тебя на заметку, кивает, произносит слова приветствия. Мы хором отвечаем, поклон и садимся. Сатоми-сенсей берет классный журнал, открывает его для переклички, и тут я буквально примерзаю взглядом к ней. На обложке журнала красуется наклейка с паучком. Сумераги-тайчо.

Перемена. Все галдят и ходят по классу, общаются группками и обсуждают последние новости, перемывают косточки ближним, распространяют сплетни. На моей парте сидит Иошико и болтает ногами в опасной близости. Во всех смыслах. Иошико-тян хвастается новым брелоком в ее коллекции. Она поднимает сумочку, в которую не то что учебник – тетрадка не поместится, вертит ее и находит среди вороха брелоков маленького паучка.