Текст книги "Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь"

– Ай, неважно. Я же сперва ночью тоже в панику ударилась, а потом и думаю, а что мешает мне его – того? Прислушалась к себе. Да ничего. Только – неохота. Это же Син, он деликатный иногда, что жуть берет. Иногда хамло хамлом, но в этих вопросах – очень щепетилен. Вот ты скажи, Акира, сколько раз он у тебя вчера спрашивал, точно ли ты хочешь с ним? Раза два так я точно слышала. Да какой парень в этом возрасте так себя вести будет?

– Три, – буркнула Акира, – три раза…

– Ну тем более. И ты серьезно думаешь, что дай ему волю и он насиловать нас будет? Ты на него взгляни, да если сейчас кто из нас к нему с сексом подвалит, придется на коленях уверять, что это от глубины души, а не из-за импринтинга. И то не даст. – Майко сделала передышку и затянулась забытой было в руке сигаретой. – Так что я пока проблем не вижу. Со своим либидо справлюсь как-нибудь. А ты… вон, дилдо свое используй. У меня все. – Она села.

– Но вдруг это все-таки имеет влияние на волевую сферу? На механизм принятия решений? На критичность и способность познавать мир?! – возопила Акира с места, но Читосе подняла руку.

– Дайте и мне уж высказаться. Что я думаю. А я думаю, что, если бы не Син, так многих бы тут не сидело. За этим столом. Почему-то мы все забываем, что эта способность – не наркотик, а панацея. Лекарство, которое излечивает практически все. Сквозь меня лезвие прошло, вот тут. – Она потрогала свою грудь, бережным жестом. – Знаете, это неправда, что когда умираешь, то боли не чувствуешь. Или когда… быстро все. Я все-все чувствовала. Как входил этот клинок в меня, как что-то там внутри хрустело и рвалось, а он все двигался и двигался… а когда достиг сердца… мне так больно никогда в жизни не было.

А не кричала я от боли, потому что не могла даже чуть-чуть вздохнуть. Хоть капельку. И вот тогда я бы все отдала, чтобы так болеть перестало. Даже не жить. А потом рядом оказался Син, и все прошло. Понимаете? – Она обвела всех взглядом. – Не понимаете? Так я прямо скажу. Если бы мне в тот момент сказали, что для того, чтобы выжить, чтобы перестать испытывать эту боль, мне придется снова через этот кошмар пройти, с этими потными мужиками, – я и то бы согласилась. А тут наш Син. Он уважает нас, заботится, хотя намного младше. Он же вас всех спас. Некоторых – и по нескольку раз. А вы тут – менталист, маг крови, давайте отрежем ему голову. Хорошенькая благодарность, Акира-сан. А еще в университете учились. Напомнить вам, кому принадлежит жизнь спасенного, по Конфуцию. Спасителю. И не вам, Акира-сан, принимать такие решения. Вот, клянусь, вы бы меня ночью разбудили, я бы вам обеим пинков надавала и спать отправила. Надумали тут себе. Идиотки. Две… – Читосе подняла голову, подумала о чем-то и кивнула.

– А вы не думали, чего это в последнее время у нас все легко так получается? Хиханьки да хаханьки. И с героями мы легко бортами разошлись, только потому, что Син всех там вылечил. Иначе это была бы не дружеская беседа у тебя, Майко, дома, а вендетта, трагедия и никаких переговоров. Так вот. Все у нас легко получается только потому, что Син нас всех лечит. А вы хотели, чтобы такая вот штука и бесплатно? Я за себя скажу – мне и нужды себя сдерживать нет, я девушка в глазах общества испорченная, пусть Син обо мне позаботится. – И она села. Наступила тишина.

– Так, – сказала Акира, разминая себе переносицу, – я так полагаю, в Токио ты не поедешь?

Эпилог

Если и есть на этой земле уголок спокойствия и стабильности, то это вот тут. Крайняя парта справа, почему-то не у окна, а вовсе даже у стены. Но сзади, что хорошо. Это позволяет мне делать достаточно умный вид, чтобы Сатоми-сенсей не увидела, что конкретный ученик мается дурью вместо того, чтобы записывать тему урока.

Рассеянно пропуская то, что объясняет Сатоми-сенсей, я рисую на листке бумаги «огурцы», заполняю их словами и черчу ломаные линии, пытаясь как-то понять, как я дошел до жизни такой и что дальше делать.

После откровения в онсэне общим собранием команды было решено. А – Синдзи не убивать и вообще не трогать, потому как не виноват, пусть, гад, и воспользовался. Тут, я так понимаю, возражений не было ни у кого. В – ситуацию принять к сведению и сдерживать «души прекрасные порывы» вплоть до изучения феномена. А то, как говорит Акира, превратимся в овощи еще. Тут, правда, Читосе не согласилась, говорит, а где вы субъектов для испытания найдете? А? Давайте, говорит, Син пока на мне попрактикуется, от меня не убудет, зато поймем, что к чему. Высокое собрание, кстати, большинством голосов эту вот авантюрную практику не одобрило. Тремя голосами против одного. И «цэ» – все-таки выразить Синдзи-куну благодарность, а Акире-сан порицание, потому как первый молодец и всех тут вылечил, а вторая панику на пустом месте поднимает. Майко мне шепнула, что у Акиры травма моральная – ее в юности маг-менталист использовал, а она и знать не знала, пока того за незаконный оборот не посадили – в тюрьме и выяснилось, что менталист. Долго он там не прожил, понятное дело, но травма у Акиры на всю жизнь теперь. То-то она на менталистов зла.

На сем высокое собрание было закрыто, и пьянка продолжилась, но на этот раз уже без былого энтузиазма. В город возвращались немного подавленные, и только Майко делала вид, что ей все нипочем, и похабные анекдоты всю дорогу травила.

Уже дома, лежа в постели и прислушиваясь к мерному дыханию Нанасэ-онээсан, я думал, как мне повезло, что я не полез со своей способностью к ней, а ведь была у меня такая мыслишка, да она уже практически выздоровела, и раскрывать свои способности как-то не хотелось. Думал незаметно ее за руку там подержать, но пока думал, она уже и сама поправилась. А там закрутилось. Повезло или нет – трудно сказать. В моей сегодняшней жизни вообще мало определенности.

Но вот что можно сказать с абсолютной степенью достоверности, так это то, что моя попытка прожить в новом мире спокойную и обычную жизнь – провалилась. Не удалась по всем фронтам. И где я лажанул, с какого момента жизнь понеслась кувырком под откос, словно снежный ком? Наверное, с самого начала, ведь как именно ты проживаешь жизнь – от тебя не зависит. От тебя зависит только твое отношение к этому. Поэтому, раз не удалось прожить спокойно, будем жить так, как получается. И радоваться этому. А что? У меня есть семья, есть друзья, есть Читосе, которая, несмотря ни на что, готова быть рядом, есть Майко, которая всегда скажет правду прямо в лицо и за подзатыльником не постоит, но все-таки не раз закрывала меня своим телом. И есть Акира-сан, которая, несмотря на всю свою серьезность и отстраненность, все-таки тоже член команды. Я знаю много людей, и люди тоже знают меня: и хохотушка Иноэ-сан из магазинчика Тамагавы, и цветастая девушка Камико, и мои одноклассницы, близняшки Ая и Мико, их повелительница и героиня ночного Сейтеки – Юки-Крио, ассасин братства и президент спортивного клуба Иошико, отшельник Изуми, которого я так и не сподобился научить боксу (он иногда косится, но уважает мое время), Бешеная Черемуха, которая на поверку оказалась очень тихой и неприметной девушкой, капитан Воинов – на удивление здравый мужик по имени Питер, и даже старый крокодил Джиро-сама. Они знают меня, а я знаю их. И, наверное, именно это и называется жизнь – тот след, который ты оставляешь в душе других людей. И тот след, который они оставляют в твоей душе.

Я не знаю, что и как будет в моей жизни дальше. Но точно знаю одно: спокойной жизни у меня уже не будет. И это хорошо!