Текст книги "Слотеры. Песнь крови"

«Мессир Слотер» – мысленно отметил я. Для Миндога ад’Галлада и Роберта Торкина я все это время был «лордом Слотером». Этот Калешти высокого о себе мнения…

Незаконнорожденный баронет церемонно раскланялся и вышел из комнаты. Милашка чуть задержался. Он открыл рот, чтобы выдать какую-то реплику, но, наткнувшись на прищуренный взгляд Кхандира Калешти, передумал.

– Мое почтение, господа, – только и пробормотал Торкин и исчез вслед за ад’Галладом.

Когда убийца притворил за собой дверь, я остался один на один с человеком, которого многие считали хозяином ночного Ура. Известно, когда его величество отходит ко сну, власть в Блистательном и Проклятом принимают Пальцы Ночных ангелов. Их пять – равных среди равных, но Кхандир Калешти смеет называть себя «указательным».

Сказать по правде, сейчас преступник не выглядел ни грозным, ни властным. Дожидаясь, пока нас оставят одних, Калешти подошел ближе к камину и, слегка присев, по-стариковски протянул руки к огню. Это выглядело несколько театрально, учитывая, что в помещении было хорошо натоплено.

Точно жаба: кровь холодна – вот и стынет.

– Мессир Слотер, прежде чем мы начнем разговор, вы должны понять: я ничуть не погрешил против истины, когда сказал своим товарищам, что намерен соблюсти интересы гильдии, – не поворачивая головы, проговорил Калешти. – Многого я рассказать не смогу и уж тем более не буду выдавать каких-то особых тайн и секретов. Давайте уговоримся, что наша беседа будет носить… хм… исключительно частный характер. Я расскажу вам кое-что известное мне о потайных делах Варры. Но известное не как Пальцу гильдии, а как… ну, скажем, хорошему знакомому, посвященному в некоторые личные тайны. Вы согласны на такие условия?

Я подошел к нему и встал рядом, вынуждая задирать голову, если Ночной ангел захочет посмотреть мне в глаза.

– Все будет зависеть от ответов, которые я получу.

– Вы на редкость неуступчивый человек, – чуть помедлив, улыбнулся Калешти. – Но даже мне, преступнику и негодяю, мало чем гнушающемуся на этом свете, прекрасно известно, что не всегда можно получить желаемое, загнав человека в угол и размахивая перед его носом кулаками или даже пыточным инструментом. Посмею дать вам совет, мессир Слотер: возьмите за труд обучиться искусству компромисса. Вы сможете с большим успехом достигать цели.

Я усмехнулся и процитировал:

 
Захочешь волка приручить —
Опасную затеешь штуку.
Волк не собака,
Пожелает и прикорм и руку.
 

– Наслышан, – бесстрастно проговорил душегуб. – У вашего племянника Джада разносторонние таланты. Но вор он все же лучший, чем поэт…

Я поднял кочергу и принялся шевелить угли в камине. Это заняло много времени – больше, чем требовалось на самом деле. Когда я закончил, наконечник кочерги раскалился и стал отсвечивать темно-бордовым, наводя на мысли о пресловутых пыточных инструментах, помянутых Калешти.

– Меня вполне устраивает мой метод, мессир преступник и негодяй, – тихо сказал я, поднимая кочергу и с преувеличенным вниманием рассматривая ее раскаленное острие. – Более того, он регулярно дает мне повод проявить… гм… нечеловеческую часть своего существа. А это в свою очередь помогает расслабиться. Сами ведь знаете, какой нервной может быть работа у Выродка.

Калешти отменно владел собой, так что и этот намек (куда уж жирнее!) не достиг своей цели. Или почти не достиг: на секунду мне показалось, будто глаза Ночного ангела коротко стрельнули в сторону дверей. Он словно прикинул, успеет ли выскочить наружу, если разговор вдруг перейдет в иную, зубодробительную ипостась.

– Хорошо, мессир Слотер. Мы могли бы еще долго ходить вокруг да около, играя друг у друга на нервах, но ваша взяла. Оставим расшаркивания и перейдем к разговору начистоту. Вас интересует Патрик Варра.

– Патрик Варра и его дела с некрой, – уточнил я.

– Да. Дела с некрой… коих гильдия, как известно, не имеет. Вы, должно быть, в курсе, что после ряда инцидентов, связанных с вампирским елеем, приведших четыре года назад к специальному совместному расследованию Второго Департамента и Квартала Склепов, гильдия сжала кулак и постановила прекратить любое распространение некры в Уре. Мы сами выдали Палатам правосудия почти три дюжины торговцев и производителей елея.

– И получили при этом по двести золотых марок в качестве награды за голову каждого, кого сдали, – не удержавшись, припомнил я. – Это известно даже мальчишкам, продающим на улице газеты.

Кхандир Калешти выразительно посмотрел на меня и слегка вздохнул:

– Полученные средства пошли на покрытие издержек гильдии… Позволите?

Я передал ему кочергу, и Ночной ангел принялся орудовать ею в камине.

– Я знаю, ваша семья неплохо зарабатывает на поставках магического оружия для нужд королевских войск и городской гвардии. Но вот вы – лично вы, мессир Слотер, – имеете ли представление о законах рынка и принципах, которыми рынок руководствуется?

– Если снижается спрос, растет предложение и наоборот, – блеснул я фразой, которую как-то слышал от Джанса Слотера, сенешаля нашего родового Замка.

– Вот именно. Некру перестали продавать, но потребность в ней не исчезла. Богатые нобили, давно подсевшие на вампирскую кровь, были готовы на все, чтобы унять мучавшую их жажду, а другими наркотиками тягу к некре перебить практически невозможно. Цены взлетели до небес. Таким образом, появление новых торговцев, готовых бросить вызов не только Магистрату и Кварталу Склепов, но и нашей гильдии, было неизбежным. Это, знаете ли, вопрос времени.

С момента ухода двух других Пальцев Калешти сбросил маску беспристрастности и начал оживать. В его монотонном голосе прорезались эмоции и полутона, а речь запестрела оборотами.

– Они и начали появляться как грибы после дождя. Везли свою дрянь из княжеств Фронтира и Арбории, от тамошних диких вампиров. В итоге мы вновь столкнулись с проблемой, которую пришлось решать четыре года назад: как быть, если с одной стороны – большие деньги, а с другой – товар, настолько опасный, что неизбежно привлекает внимание ко всей… ммм… непростой деятельности нашей организации? Запрет не решил проблем. Надлежало поступить более тонко. И мы поступили. Была создана полностью независимая система производства и торговли некрой, существовавшая как бы параллельно гильдии. Если случится так, что ее накроют, ни одна ниточка не приведет к Ночным ангелам.

– В таком случае ужасно «умно» было назначить курировать эту параллельную структуру одного из Пальцев.

– Гильдия ничего не знает. Вернее, она знает, что не знает. У всех хватает ума держаться подальше. Даже я не позволил себе лезть в тонкости организации новой системы. Всем занимался Варра – на свой страх и риск и под свою ответственность. Для пущего спокойствия при ближайшем сжатии кулака его надлежало заменить на посту Пальца и вывести за пределы гильдии.

– А деньги с продажи некры полагались только Варре или всем, кто «знал, что ничего не знает»? – язвительно поинтересовался я.

– Это вопрос, не имеющий никакого отношения к вашему расследованию, – сухо произнес Ночной ангел.

– Как знать. Большие деньги – мотив большинства преступлений. Полагаю, и вы имели свой процент от продажи некры, торговлю которой в Уре сами же и запрещали?

Калешти снова взялся за кочергу, ткнул ею в дальнее полено, полыхавшее в камине, и подтащил его поближе к каминной решетке. После чего повернул ко мне бородавчатое лицо, расцвеченное малиновыми отблесками пламени, и твердо проговорил:

– Мессир Слотер, мне казалось, рамки вашего кругозора в данной ситуации должны быть ограничены особенностями дичи, на которую вы охотитесь. Если такое положение дел вас не устраивает, мы можем вновь вернуться к обмену колкостями, а также прямыми и завуалированными угрозами. Но в этом случае я не уверен, что нам удастся далеко продвинуться, прежде чем нас… прервут.

Я выругался про себя и сделал шаг назад: Калешти готов говорить – заедаться с ним по пустякам глупо.

– Хорошо. Я готов принести вам свои извинения.

– Они не требуются, – дипломатично ответствовал Ангел. – С моей стороны тоже было не самым разумным разглагольствовать на темы вокруг да около того, что вас интересует. Спрашивайте напрямую.

– Тогда позвольте, я предельно точно сформулирую, что именно мне интересно узнать. И даже обозначу почему. Так вам будет проще понять, что я не покушаюсь на интересы гильдии, защищать которые вы обещали мессирам Торкину и ад’Галладу. Начнем с очевидного. Я профессиональный охотник на нечисть. В городе буйствует вампир-убийца, чью голову мне заказали. Этот вампир обладает рядом определенных физиологических особенностей, которые мне не совсем понятны, хотя на своем веку я вскрыл не один десяток нежитей. Посему мне нужно пообщаться с человеком, который бы разбирался в данном вопросе. Если точнее, с человеком, хорошо знакомым с кровью вампиров и искусством ее дистилляции. Чисто научный интерес к данному вопросу в последние годы никто не проявлял – кроме подпольных алхимиков, производящих вампирский елей. Продать подобный товар можно только на черном рынке Ура, а все, что связано с наркотиками на этом рынке, так или иначе контролирует гильдия Ночных ангелов. Конкретно – человек по имени Патрик Варра, известный также как Душистые Ручки. Я прихожу сюда, чтобы встретиться с Варрой и получить от него нужные мне сведения. И что я слышу? Варра убит! Убит буквально минувшей ночью в собственном доме, а гильдия, оказывается, «знает, что ничего не знает» о торговле некрой. Ответьте же мне прямо, мессир Калешти: значит ли это, что я должен впасть в раздраженное состояние?

Кхандир Калешти прошел в угол комнаты, налил в два бокала вина и, вернувшись к камину, протянул один мне:

– Это молодое сантагийское. В Уре предпочитают тарнские вина, но, уверяю, сантагийские виноделы тоже не зря переводят виноград. Прошу… Вы доходчиво обрисовали ситуацию, и я понимаю, что должен помочь вам. Более того, сделать это в моих интересах. Чем быстрее закончится шумиха, поднятая вокруг Ренегата, тем быстрее на улицах восстановится порядок, который устраивает всех: горожан, стражу и нас… Ну и конечно же наш непутевый брат Патрик будет отомщен. Это тоже важно. Я не в курсе подробностей того, как обустраивал свое дело Варра, но кое-какими слухами готов поделиться.

Я из вежливости отпил глоток и поставил бокал на каминную полку. Не то чтобы я боялся, будто меня могут отравить, – просто не люблю сантагийские вина. На мой вкус, они слишком уж сухие.

– Я предпочел бы не слухи, а имена и фамилии.

– Увы, лорд Слотер. – вздохнул Калешти. – В моем положении называть посторонним людям имена крайне предосудительно. Гильдия очень плохо относится к доносительству…

– Но при этом хорошо платит уличным осведомителям! – начиная злиться, рявкнул я, – Ближе к делу! Патрик Варра организовал распространение некры. Но кто ее делал? И, что не менее важно, кто был донором? Кто поставлял ему кровь?

– Относительно донорства я вам ничем не помогу, – невозмутимо заявил Ночной ангел. – Варра держал это в строжайшем секрете. У меня же не было никакого желания выжимать из него подобные тайны. Сами понимаете, вампиры с их извечными дневными страхами буквально помешаны на конспирации. Почище любого преступника. И, повторюсь, сеть, которую создавал наш покойный друг, не должна была пересекаться с интересами гильдии.

– Ладно, черт с вами! Продолжайте корчить из себя невинность и далее. Но вы обещали мне по крайней мере слухи. Я готов их слушать!

– О, слухи! Они мало кого оставляют равнодушными, не так ли?.. Кажется, до меня доходили обрывки разговоров о том, что Варра неоднократно посещал некое строение в Аптечном переулке. Если память не подводит меня, то узнать его можно по вывеске с названием «Лавка таинств и зелий магистров оккультных наук Эймара Гамона и Филиппе Сукко».

Итак, имена все-таки прозвучали, а бородавчатый мерзавец ухитрился не перешагнуть через свои принципы. Он ведь не виноват, что у некоторых не хватает фантазии на нормальную вывеску и они вписывают в нее свои фамилии.

– Вы лично знакомы с этими господами? С Эймаром Гамоном и Филиппе Сукко?

– Я? Упаси святые. Я на здоровье не жалуюсь, а потому в лекарствах не нуждаюсь. – В уголках глаз бородавчатого негодяя затеплилась улыбка.

Я криво улыбнулся в ответ. Мы оба прекрасно знали, лекарства далеко не самый ходовой товар из тех, что продают в Аптечном переулке.

По тону Калешти я понял: ничего более путного от него услышать уже не удастся. Свой максимум из встречи с Ночными ангелами я выжал – получил новую зацепку. Целых два имени, адрес и, собственно, сведения о гибели Патрика Варры в ночь, последовавшую сразу за покушением на меня. Не так уж мало.

Можно ли считать два последних события (убийство и покушение) связанными друг с другом? Если бы иберриец прирезал Ублюдка Слотера, сохранило бы это жизнь Душистым Ручкам?

Вопросы, вопросы… но теперь по крайней мере появились люди, из которых можно выколотить какие-никакие, но ответы. Посмотрим, что скажут магистры Гамон и Сукко. А уж они что-нибудь да скажут, будьте покойны.

– На этом мы можем считать беседу завершенной? – вежливо спросил «указательный» Палец.

– Пожалуй. Но прежде чем я уйду, хотелось бы задать последний вопрос, мессир Калешти. Помимо посещений сомнительных лавок в Аптечном переулке не имелось ли у Патрика Варры привычки водить знакомство с выходцами из Иберрии? Людьми серьезными, но не состоящими в гильдии? Не доносилось до вас таких слухов?

В глазах преступника мелькнул огонек интереса, но ответ прозвучал вполне ожидаемый.

– Нет, ни о чем таком я не слышал, – покачал головой, словно покатал арбуз по блюду, Кхандир Калешти. – Впрочем, вы же понимаете, что некоторые знакомства полезно держать в полной тайне. Особенно для нашего брата.

Я чутко вслушивался в интонации его голоса и следил за мельчайшей мимикой, но предъявлять было нечего.

– В таком случае не могу больше отнимать ваше время, мессир преступник и негодяй. Полагаю, оно должно быть всецело посвящено высасыванию крови из этого славного города.

– О, – со значением произнес Калешти, – в этом отношении мне еще есть чему поучиться у вашего почтенного семейства.

Мы обменялись сдержанными поклонами, и я удалился, сопровождаемый мрачной свитой во главе со щербатым молодцем. Головорезы гильдии оставили меня только у самого экипажа.

– Как все прошло? – не скрывая возбуждения, спросил Джад, стоило мне забраться внутрь.

– Твои знакомцы продемонстрировали дружелюбие и оказали любезность, о которой я просил.

– Неужели? Интересно, как это у тебя получилось? – недоверчиво спросил племянник. – Я что-то не слышал выстрелов и не видел вылетающих из окон тел. Ты в кои-то веки отказался от своих испытанных методов: угроз пополам с пинками и зуботычинами?

За его беззаботными словами я почувствовал напряжение, если не сказать больше – нешуточную тревогу. Джад, похоже, искренне верил, что, будучи задетыми за живое, Пальцы Ночных ангелов могли доставить неприятности даже Древней крови.

Не желая накручивать племянника, я похлопал его по плечу:

– Нет, Джад. Ни одного пинка, ни одной зуботычины. Я был мил, как котенок.

– И хорошо, Сет, – не скрывая своего облегчения, улыбнулся Джад.

Привычная дурашливость на время оставила его, и племянник совершенно серьезным тоном продолжил:

– В противном случае мне пришлось бы потратить кучу времени и средств, чтобы нейтрализовать последствия. Гильдия печется о своей репутации.

– Кровь и пепел. Ты еще напомни мне историю Эрлика, – недовольно проворчал я.

– А чего ее напоминать? – откликнулся Джад. – Ты и сам все прекрасно знаешь. Тело Эрлика нашли в канаве…

Глава XVIII
Сожженные нити

Остановите на улице первого встречного, задайте ему вопрос, и он подтвердит: да, конечно, Аптечный переулок может с полным правом претендовать на звание достопримечательности Ура. Ну то есть одной из его бесчисленных достопримечательностей… Если говорить на чистоту, в Блистательном и Проклятом в какую улицу, переулок или даже тупичок ни ткни пальцем – непременно попадешь в ту или иную достопримечательность. Такой уж замечательный и во всех отношениях примечательный у нас город.

Но надо понимать, что всегда есть достопримечательности и достопримечательности.

Аптечный переулок однозначно относился ко вторым.

Свою известность данный район заслужил уже тем, что, несмотря на свое, хм, целебно звучащее название, не так много горожан в трезвом уме отправились бы сюда в поисках средств для поправки здоровья. Уж больно велика вероятность получить обратный результат – оторванные конечности, разбитую голову или еще какое увечье.

То есть в Аптечном переулке и в самом деле готовят все, что можно найти у хорошего аптекаря: медицинские зелья, целебные припарки и врачебные микстуры и тэ дэ. Однако покупать их все-таки лучше в других местах. Да и сами пресловутые аптекари стараются открывать свои заведения подальше от здешних алхимических лабораторий, провонявших карболовой кислотой, мочевиной, серой и прочими гадостными запахами. При этом, поверьте, могучая вонь, окутывающая переулок, лишь меньшая из причин, к тому побуждающих.

Чтобы заподозрить что-то неладное, достаточно обратить внимание на застройку переулка. Во всем Уре (за исключением фешенебельных районов, отгородившихся от прочего города рукотворной рекой – каналом Веспина) дома теснятся как выводок лис в норе. Они интимно слипаются стенами и нагло наползают друг на друга. Те, что покрупнее, тяжело наваливаются на крыши тех, что поменьше, норовя придавить их сверху балконами и нависающими чердаками. А бедные хибары и вовсе лепятся друг к другу гроздьями, образуя настоящие лабиринты трущоб.

И только в Аптечном переулке появляется непривычное чувство простора.

Одно здание, пусть даже хлипкое и неприметное на вид, вальяжно отстоит от другого аж на несколько десятков шагов. Это должно обеспечивать некоторое подобие безопасности на случай пожара или взрыва у соседа, хотя всем известно, что никаких гарантий в Аптечном переулке нет и быть не может. Пламя – вечный спутник, помощник и враг любого алхимика, – вырвавшись из одной лавки, всегда способно дотянуться до другой. А случаи, когда тело экспериментатора, выброшенное взрывом в одно окно, влетало в другое, здесь могут припомнить даже новички-подмастерья.

Дело-то привычное…

Несмотря на вышесказанное, должен отметить, что покупатели в Аптечном переулке все-таки тоже бывают. Правда, они вовсе не напоминают нарочных, посланных с рецептом к аптекарю страждущим пациентом или его родными и близкими. У большинства этих покупателей воровато бегают глаза, а движения либо суетливые и резкие, точно у насекомых, либо неуклюже-плавные, как у нагрузившихся выпивох. Встреча с ними поздним вечерком запросто может привести к самым разнообразным увечьям – без всякой алхимии. Одурманенные наркотиками люди вечно нуждаются в деньгах и служат источником многих неприятностей, а половина всех запрещенных зелий в Уре готовится именно здесь.

Там, где растирают порошки, варят зелья и гонят вытяжку из хитрых реагентов, всенепременно найдутся светлые головы с темными мыслишками. Обладатели таких голов быстро смекают: выпаривать из пнедорийских древесных грибов основу для гаш-порошка гораздо выгоднее, чем варить амальгаму из ртути. За такое, конечно, всегда можно угодить на виселицу, но, как гласит городская мудрость: кто ни разу не преступал закон, в Блистательном и Проклятом не преуспеет.

На моей памяти городские власти пару раз закрывали Аптечный переулок, опечатывая все его лавки-конторки, заколачивая окна и двери досками, но проходило какое-то время – и все возвращалось на круги своя. Потребность в том, что производится в переулке, для Блистательного и Проклятого имеет куда большее значение, нежели десяток скандалов из-за побочных продуктов местного производства. Ибо скандалы имеют свойство забываться, а потребности – только расти.

Если поздним вечером вам попадется по дороге малый со зрачками, расширившимися до размеров медного ланса, и отсутствующим выражением лица, можно смело биться об заклад: зелье, лишившее его разума, было приобретено в конторах и конторках, лепящихся к лабораториям Аптечного переулка. А если не приобретено там, то там наверняка сварено. А если и не сварено, то исходные реагенты все равно покупались там, и никак иначе.

Переулок помимо прочего представлял собой своего рода небольшой узкоспециализированный рынок, где начинающие травники и умудренные опытом алхимики приобретали все потребное для своего сумасбродного мастерства. Зелья для возгонки и катаалы для магических основ. Концентрированные эссенции и тщательно очищенные дистилляты. Девственную кровь и волосы утопленников. Очищенную серу с проклятых болот Азры и селитру, собранную исключительно в нужниках аббатства Святого Петронима. Да мало ли что может пригодиться человеку, избравшему в качестве основного времяпрепровождения возню с колбами да пробирками!

Славное местечко!

Чем-то неуловимо напоминает Кэр-Кадазанг, родовой Замок Слотеров. Здесь тоже надо держать ухо востро, но так, чтобы это самое ухо тебе же и не оторвали. Вместе с головой.

Я попросил Джада отвезти меня в Аптечный переулок сразу после встречи с Ночными ангелами. Время просто утекало сквозь пальцы, и нельзя было терять лишние часы.

Когда экипаж племянника остановился в начале района, облюбованного алхимиками, грязно-серое небо уже принялось наливаться вечерней синевой. Отыскать среди коряво натыканных домишек нужную лавку оказалось не так просто: из-за буйства Ренегата улицы к ночи становились совершенно безлюдными, спрашивать дорогу было не у кого. Даже городские фонарщики, облаченные в свои приметные желтые форменные куртки, спешили покончить с работой до наступления темноты, наплевав на перерасход масла. Обитатели же многочисленных лабораторий, лавок и конторок блюли негласный кодекс Аптечного переулка, каковой состоял исключительно в том, чтобы на все вопросы о деятельности соседей-конкурентов надо божиться, будто ничего не знаешь.

В конечном счете я крепко рассердился, приподнял за шиворот мужичонку, сидевшего за стойкой «Надежнейших алхимических товаров Герберта Фекерта», и слегка постучал им о стену. Незатейливая процедура возымела действие, не сравнимое по силе ни с одним лечебным зельем, – дыры в прохудившейся памяти Герберта Фекерта (если это был владелец лавки собственной персоной) непостижимым способом затянулись. Болтая ногами в воздухе, он немедленно припомнил, будто бы почтенные мессиры Эймар Гамон и Филиппе Сукко строили свою лавку по западной стороне в окончании переулка.

Будучи опущенным обратно за стойку, хозяин «Надежнейших товаров» немедленно вернул себе душевное равновесие. Он последовательно почесал шею, поправил сюртук и принялся вопить мне в спину, что-де один факт столь неудобного размещения лавки упомянутыми мессирами свидетельствует о малом количестве их клиентов, чему причиной, несомненно, ненадлежащее, а сказать по чести, так и вовсе дрянное качество производимого товара. И что если у меня появится желание трясти не только людей, но и мошну, то делать это лучше не в лавке двух никому не известных прохиндеев, а здесь, в замечательнейшем заведении Герберта Фекерта, каковой дает не только гарантию качества, но и скидку своим постоянным покупателям.

Да, это Аптечный переулок…

Быстрым шагом я прошел его насквозь и скоро действительно оказался у «Лавки таинств и зелий магистров оккультных наук Эймара Гамона и Филиппе Сукко». Точнее, у того, что от нее осталось.

Десяток обугленных балок торчали посреди черной кляксы пепелища точно обглоданные ребра. Огня и дыма уже не было, но по всем признакам пожар приключился недавно: золу не успел толком разметать ветер, а уголья не высохли и жирно мазали пальцы. От уцелевшего имущества (если пламя что-то и пощадило), правда, не осталось даже следа, но ведь мы говорим об Уре и его достопримечательных местах. Народ здесь на ходу подметки отрывает.

Не сдержавшись, я чертыхнулся.

Калешти, кромсай его Азазел, отправил меня по заведомо выжженному следу!

Оглядевшись по сторонам, я, на удачу, приметил ушастого разбитного молодца, спешившего убраться с улицы затемно. Под мышкой он нес новенькую ливрею с серебряными нашивками, небось снятую с разини-лакея, пытавшегося сократить путь через Аптечный переулок, либо заложенную здесь же ради дозы гаш-порошка, «мозгоеда» или чего похуже. Быстро догнав торопыгу, я схватил его за плечо, развернул к себе и спросил коротко, тыча пальцем в пожарище:

– Когда горело?

Разбитной молодец оказался из той породы, что не сумеет изобразить кротость, даже посули ему кошель, полный золота. Едва ощутив чужую ладонь на своем плече, он тут же напрягся, ловко вывернулся и скользнул в сторону, отработанно-хищным движением отводя руку за спину. Не знаю, чем он там намеревался блеснуть – ножом или пистолем, но, оценив мои габариты и количество навешанного оружия, благоразумно пересмотрел свои намерения. Вместо оружия молодец явил подобострастную улыбку и принялся мелко кланяться.

– Когда горело, говорю. Куда делись хозяева?

– Ны-ны… н-не знаю! – не переставая кланяться, выдавил ушастый.

– А кто может знать?

– Н-не знаю! Отпустите, добрый господин! – взвыл молодец, разворачивая ливрею и закрываясь ею от меня как щитом. – Я нездешний, мимо шел, знать ничего не знаю!

Малый явно демонстрировал больше страха, чем испытывал. Я с трудом подавил желание залепить затрещину по одному из его оттопыренных лопухов.

– Вас мастер Гамон интересует, милорд? – неожиданно раздался голос позади. – Так я, значит, могу все рассказать. Подкиньте пару флоринов, и все как на исповеди, значит, для вас выложу.

Обернувшись, я обнаружил неподалеку невысокого молодого парня в простой рубахе и штанах из толстого сукна, поверх которых был напялен грязный, засаленный фартук, сплошь покрытый пятнами от растворов и дырами, прожженными кислотой да щелоками. Выглядел он так, словно только что выскочил из соседней лавки: оттирал руки тряпкой и слегка ежился от холода. Подмастерье, не иначе.

Пользуясь тем, что мое внимание переключилось на нового персонажа, ушастый задал стрекача. Драгоценную ливрею он на бегу старался запихнуть за пазуху.

Опустив руку к поясу, я пару раз брякнул монетами в кошельке. Сочтя, что и такого задатка вполне достаточно, парень коротко просиял и доложил:

– Лавкой этой, значит, владел мастер Гамон, магистр алхимии. Но не далее как утром увезли его, лорд Выродок.

Смышленый паренек, однако, попался. Сразу смекнул, кто перед ним, но не испугался, а как раз наоборот – вышел, чтобы предложить свои услуги. И даже о награде не побоялся заикнуться. С таким запасом наглости далеко пойдет… если в начале пути ноги не переломают.

– Кто увез? Куда? И почему ты говоришь только про Гамона? Где второй? Как его… Филиппе де Сукко.

– Просто Сукко, лорд Выродок, – словоохотливо откликнулся подмастерье, почесав рыжие вихры. – Из Сантагии он был, это правда, но не дворянского семени. Скорее купеческого – деньги-то у него водились. Лавку на средства мастера Сукко, значит, строили, и до пожара она хороша была. Три этажа, лаборатория, кабинеты, жилые комнаты. Даже навес, значит, для испытания големов. А не упоминаю я про него, потому что мастер Гамон, значит, уже год как этой лавкой единолично владел. Начинали-то они вместе, на паях с мастером Сукко, но в прошлую осень того удачно (для мастера Гамона) хватил удар. Родственников и близких в течение полугода так и не сыскалось, чтобы, значит, права наследования заявить, вот мастер Гамон и прибрал к рукам все дело. Да только, как видите, удачи ему это не принесло. И лавку не уберег, и сам, значит, не уберегся.

Мои надежды вновь подернулись пеплом. Похоже, еще одна ниточка, ведущая к Ренегату, не просто оборвалась, а вовсе даже обгорела.

– Не уберегся? – с трудом сдерживая досаду, переспросил я.

– Так точно, милорд! Не уберегся! – с неуместным энтузиазмом отрапортовал подмастерье. – Вот и увезли его. Эти, из Амбара для жмуров. Сгорел, значит, наш мастер Гамон вместе со своей лавкой. Как есть сгорел на работе.

– Хочешь сказать, доалхимичился твой мастер Гамон? – спросил я, стискивая кулаки, чтобы унять глухое раздражение.

– Он не мой! – важно поправил словоохотливый подмастерье. – Моего, милорд, мастер Боббер зовут. «Зелья тройной очистки магистра Боббера», может, слышали? А доалхмичился, значит, мастер Гамон или нет, судить никак не могу. Но только очень необычный пожар-то был. Лавка вспыхнула как от горючего масла да заполыхала, значит, сразу с четырех углов, так что если мастер Гамон и мог к тому времени на своих двоих ковылять, то все одно не выбрался бы.

Я перевел взгляд в сторону пожарища. В быстро сгущавшихся сумерках сходство обугленного остова «Лавки таинств и зелий» с обглоданными ребрами исполинского чудища только усилилось. Если когда-то здесь и можно было найти улики, то теперь не стоит даже пытаться. Огонь не только «очищает нечисть», как любят поговаривать рыцари из братства экзекуторов, но и прекрасно подчищает следы ее деятельности.

Сделав подмастерью знак оставаться на месте, я глубоко задумался, пытаясь привести мысли в порядок. Попробуем подвести промежуточный итог.

До того как весь город переполошили сначала убийства, совершенные вампиром-отступником, а затем и охота на него, в Аптечном переулке Блистательного и Проклятого, прекрасно работал союз неких, скажем так, негоциантов. Союз объединял в себе алхимиков, которые готовили вампирский елей, вампиров, которые жертвовали для него кровь, и бандитов, которые сбывали продукт покупателям, а также обеспечивали прикрытие всей преступной цепочки.

Связь ныне покойного мастера Гамона с не менее покойным Патриком Варрой выглядела достаточно очевидной. И нетрудно предположить, как она началась и с чего завязалась. Если бойкий подмастерье не врет (при этой мысли я запустил руку в кошелек, вынул из него монету и, не глядя, швырнул парню), единоличным владельцем лавки, выстроенной на деньги Филиппе Сукко, Эймар Гамон стал относительно недавно – благодаря несчастью, оборвавшему жизнь его партнера. Почему не предположить, что несчастье это приключилось вследствие небольшого «содействия» со стороны Ночных ангелов и лично одного из их Пальцев?

Уж больно удобно получается: выходец из Сантагии, не имеющий родственников и иных деловых партнеров, вкладывает в предприятие свои средства и тут же скоропостижно отправляется в мир иной, где материальные блага уже ничего не значат. Печальное стечение обстоятельств или несчастный случай конечно же… только не стоит забывать, что специалистов по организации «несчастных случаев» либо «печальных стечений обстоятельств» в Уре пруд пруди. А через какое-то время безутешному партнеру несчастного сантагийца напомнили, что долг – он платежом страшен.