Текст книги "Слотеры. Песнь крови"
Автор книги: Виталий Обедин
Жанр: Детективная фантастика, Фантастика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
– Хватит!
Прозвучало, пожалуй, излишне резко. Ликвидатор Коу тут же распустил кожаные завязки, удерживавшие бичи в свернутом положении, и отступил на шаг, выбирая дистанцию для удара. Алистер Кроуфорд, напротив, не двинулся с места. Улыбочка его (изрядно доставшая меня за время разговора) тоже никуда не делась, но в глазах начал разгораться рубиновый отблеск.
«Крысиный волк», – напомнил я себе.
– Я занимаюсь охотой, а не вымогательством и шантажом, мессир Алистер, – сказал я и ввернул свою любимую метафору: – А если случается, что на меня валятся скелеты из шкафов, хуже становится тем, кто их туда запихнул.
– Как мне следует это понимать? – осторожно поинтересовался барон.
– Буквально! – отрезал я. – Мне плевать на ваши шашни с законом и теми, кто его охраняет. Я обещал своим заказчикам голову Ренегата, а не подробности того, как она слетит с его плеч. Но если случится, что в результате моих действий история все же всплывет, пенять вам останется только на себя.
– Довольно! – потеряв терпение, рявкнул Коу. – Простите, милорд Кроуфорд, но подобным тоном не позволено говорить с бароном крови.
Тонкогубый рот распахнулся, обнажив частокол мелких тонких зубов. Оскаленная пасть нежити впечатляла куда сильнее, чем изящно-аристократические клыки обычных вампиров, будь они хоть трижды баронами. Не удивительно, что его боялись в Квартале Склепов не меньше, чем дневных погромов.
Но я-то был не из Квартала.
Шесть шагов, отделявших меня от ликвидатора гетто, я покрыл в два прыжка.
Коу успел отшатнуться в сторону, хватаясь за рукоятки плетей; кожаные кольца распустились, легли длинными змеями на брусчатку.
Быстрый! Даже по сравнению с прочими вампирами.
Вот только не боец. Коу – истязатель. Палач. Ликвидатор. А палачи не бьют, пока не дождутся приказа от того, кто командует экзекуцией. Два Кнута, конечно, нарывался на драку, но не рассчитывал ее получить всерьез. Иначе мой порыв едва ли застал бы его врасплох. Да и барон крови Кроуфорд не ожидал такого поворота в нашей почти куртуазной беседе. Они оба замешкались, и их заминки мне вполне достало, чтобы тыльной стороной кола, выхваченного из-за пояса, садануть Коу прямо в пасть, вышибая из нее целую россыпь костяных зубов-иголок.
На вампира утрата клыков действует не хуже, чем на смертного хороший удар промеж ног. Коу взвыл и попятился, отпустив бичи и хватаясь за расквашенную физиономию. Бросив кол, я обхватил его рукой за шею, мощным рывком развернул к себе, прикрываясь от Алистера Кроуфорда словно щитом, и приставил «единорог» к виску. Простреленное плечо и изрезанная рука напомнили о себе вспышками боли, но я загнал эти ощущения поглубже.
– Только шелохнись, скотина, – и твои прогнившие мозги расплещет по всей улице. В ствол пистолета забита освященная четка. Ты чувствуешь ее? Чувствуешь, дрянь?
– Шу-ука! – шепеляво взвыл Коу.
Опешивший Кроуфорд наконец опомнился. Плащ вампира распахнулся; под ним оказалась только белая щегольская рубашка с воротом и манжетами из нориборских кружев. Ее тонкий шелк трещал и расползался под натиском взбугрившихся мускулов. Глаза нежити зажглись дьявольским пламенем, он с шипением выпустил клыки и когти.
Не первый раз такое вижу, но зрелище всякий раз впечатляет. Разъяренный барон крови будет похуже демона. Он немногим уступит даже палачу любого из кланов. И то сказать, уступит ли?
– Оставайтесь на месте, барон! – свирепо выкрикнул я. – То, что вы сейчас видели, лишь малая демонстрация моих талантов. Мне потребовалось не больше двух секунд, чтобы вывести из строя лучшего убийцу Квартала Склепов. Видите?! Я хочу, чтобы вы крепко запомнили это! И если вашу голову вдруг посетит мысль помешать мне довести дело Ренегата до конца – вспомните этот момент.
Коу дрожал в бессильной ярости.
По правде, я немного лукавил. Сейчас я не столько одолел вампирского ликвидатора, сколько захватил его врасплох. Но моя ли в том вина? Историю пишут победители.
Хлоп-хлоп.
Два негромких сухих хлопка.
– Весьма… наглядный пример, – опуская руки, произнес Алистер Кроуфорд. – Мой бедный Коу, ты попал под горячую и очень тяжелую руку. Должно быть, твои таланты до сих пор ценились в гетто слишком высоко.
– Я пушшу ему кроффф! – униженно взвыл потрошитель, пока пуская ее только из своего разбитого рта.
– В твоем положении это будет нелегко сделать, – шепнул я на ухо ликвидатору.
– У тебя был шанс! – с презрением бросил барон крови. – Уберите пистолет и отпустите этого шута, лорд Слотер. Он не посмеет поднять на вас руку.
«Наглядный пример» не прошел даром: Алистер Кроуфорд впервые обратился ко мне с подобающим титулом. Не «мессир Сет», но «лорд Слотер».
– А ты не вздумай показать норов, Коу, – барон перевел горящий презрением взгляд на потрошителя. – Я разочарован. Подбирай свои бичи и убирайся. Мы закончим эту беседу с глазу на глаз.
– Аы-и-и…
Я оттолкнул ликвидатора от себя и придал ему ускорения, наподдав тяжеленным ботинком пониже пояса.
Кровь и пепел, как же хорошо!
Вот чего мне хотелось на протяжении всей охоты за Ренегатом. Последние несколько дней каждый считал своим долгом если не перечить мне, то по крайней мере торговаться, выдвигать условия, играть в слова и набивать себе цену. Наконец-то можно убрать дипломатию в дальний карман и выпустить наружу то, что делало Сета Слотера достойным имени Ублюдок.
Свою ублюдочную сущность.
Ликвидатор повернулся, окровавленный и страшный, трясущийся от бешенства словно припадочный. В его искаженное лицо тут же уставился ствол «единорога». На какое-то мгновение мне показалось, что в своей безумной ярости Коу не выдержит и бросится в атаку, презрев и приказ и пулю, но этого не случилось.
– Пшел прочь!
Крик Алистера Кроуфорда стеганул нежить точно кнут.
Подхватив своих кожаных любимцев, Два Кнута метнулся прочь, роняя на брусчатку капли крови и подвывая от истовой злобы. Концы бичей волочились за ним, подпрыгивая по мостовой точно крысиные хвосты.
Провожая взглядом убегающего потрошителя, я подумал, что длинный список моих кровных врагов сегодня пополнился еще одним именем. Причем не из тех, что принято ставить в конец списка. Что ж, может, так оно и к лучшему. Если Ирвин Коу решит выкинуть какой-нибудь фортель, я избавлю Ур еще от одного обитателя, не в меру пакостного даже по меркам Блистательного и Проклятого.
– И что теперь, лорд Слотер? – напомнил о себе Кроуфорд.
– Теперь? – Я не торопился убирать пистолет. – Теперь ничего. Как я уже говорил, я всего лишь хотел показать, что может случиться, если вы попытаетесь ставить мне палки в колеса.
– Да. А я признал, что это выглядело достаточно впечатляюще, – не без раздражения напомнил Алистер Кроуфорд. – Но к чему мы пришли?
– Полагаю, на этом мы можем расстаться.
Вампир нервно облизнул губы.
– Знаете, я тут вдруг вспомнил кое-что, о чем вы не спросили, а я не сказал. Возможно, это сущая ерунда. Кто знает? А может, вы своим наметанным глазом углядите в этом некий смысл.
– Я весь внимание.
– Это воспоминание имеет цену. Вы не в настроении торговаться, поэтому я даже не буду начинать. Все, чего я хочу, это чтобы вы подтвердили сказанное раньше: без крайней необходимости вы не обмолвитесь и словом о том, как производство некры связано с появлением Ренегата. Никому.
– Я не произносил слов «без крайней необходимости», – заметил я.
– Тогда произнесите их сейчас. – Барон натянуто улыбнулся. – Не такой уж большой довесок к прочим словам. Он почти ни к чему не обязывает.
– Хорошо. Без лишней необходимости никто не узнает о вашей роли в производстве и распространении некры и о том, как это связано с Ренегатом.
Алистер Кроуфорд поморщился, но кивнул:
– Вы несколько перефразировали мой текст, но, видимо, это большее, на что я вправе рассчитывать в сложившихся обстоятельствах. Быть по сему!
– Aue. И что же вы вспомнили, барон?
– Сущую безделицу. Я вспомнил, кто предложил мне и мессиру Варре услуги магистра Гамона.
Я изобразил на лице интерес. В свете всего, что мне стало известно за последние ночи, едва ли Кроуфорд сможет сообщить что-то новое. Однако его слова могут прибить наконец червячка сомнений, подтачивающего выстроенную мной версию.
Узел стянется окончательно.
– Имя, барон.
– Да, имя… Это был сам Мак-Кини, – веско проговорил Алистер Кроуфорд. – Ренегат собственной персоной. Улавливаете, лорд Слотер? Он знал Эймара Гамона до того, как начал сдавать кровь для некры. А Гамон знал его. И, похоже, боялся не меньше нас с Варрой – причем даже до того, как Итон подхватил Кровавую лихорадку. Вас это наводит на какие-то мысли?
Еще бы, топчи меня Бегемот!
«Какие-то мысли»? Теперь я железно знаю, кто сотворил клыкастого ублюдка.
Чей он киндред.
Глава XXVII
Все против одного
После встречи с Алистером Кроуфордом прошел самое большее час.
Остановив нанятый экипаж у самого начала улицы Бомон-Тизис, более известной в народе как улица Пьяных Горшечников, я строго-настрого велел перепуганному вознице никуда не трогаться, никого не подбирать и дожидаться моего возвращения. В ответ раздалось торопливо-жалостливое нытье-бормотание:
– Ну как же так, ваш-светлость? Ить с вечера вас уже вожу. В прошлый раз на улице Оттона больше часа просидел, вас дожидаючись, ужасов натерпелся… Нельзя больше так судьбу искушать. Увольте! Нынче ж по ночам никто не работает! Оно ведь как… чудище это богопротивное, Ренегатом прозываемое, жрет людей, что бабка семечки. В наказание его послали за грехи наши… Не извольте гневаться, государь мой, а только все, отработал я на сегодня. Надо таперича немедленно вертаться, лошадок в конюшню ставить… Раз, конечно, нам с вами свезло, никого не встретили, а вот другой…
Я оборвал тираду, поднеся к носу возницы, потерявшемуся в зарослях бороды и усов, кулак. Мужик он был не мелкий – и ростом повыше среднего, и в плечах не узок, но кулак все одно оказался почти с его голову. Исследовав сей аргумент съехавшимися к переносице глазами, извозчик тоскливо вздохнул:
– Ы-и! Вот так и пропадешь ни за грош! А у меня жена, трое по лавкам… Деньгами-то хоть не обидите, ваш-светлость? Я ж, можно сказать, натурально жизнью рискую, здесь оставаючись. Другой-то добычи этому кровожаду на улицах и нету. Вон все по домам попрятались, даже шлюхи носа не кажут…
– Светлость? Я не герцог, приятель, но можешь не волноваться – не обижу. Жди здесь. Исчезнешь – пеняй на себя. Сыщу. Выродки слов на ветер не бросают.
Возница издал новый вздох, на сей раз такой тоскливый, что больше походил на стон. Потом шевельнул губами, произнося про себя непотребство, и полез под козлы, где крепилась обрезанная фитильная аркебуза – старая, должно быть видавшая еще осаду Рамбурга. Шею мужик с вечера обмотал вместо шарфа гирляндой из чесночных головок.
Конечно, проще было оставить его под окнами постоялого двора «Мясник и дева», принадлежащего разбитной бабенке, известной как Луха-Арбузиха, и расположенного примерно посередине улицы, но мне хотелось немного пройтись. Надлежало привести в порядок великое количество дум, теснившихся в голове, а на ходу мне всегда думалось лучше. Кроме того, я точно знал, что со стороны Ренегата моему извозчику ничего не грозило, а всех прочих злоумышленников жуткая слава взбесившегося носферату разогнала по темным углам.
Шагая по Бомон-Тизис, я кутался в плащ, подбитый волчьим мехом, и мрачно дивился: совсем не узнаю свой город. Метастазы страха, вызванного бесчинствами Ренегата, пронизали Ур сверху донизу, заставив сжаться и замереть. Правы были и бессмертный Алистер Кроуфорд, и смертный возница, чье имя я не удосужился узнать, – вампир-отступник ухитрился добиться того, о чем и не мечтала городская стража.
Он утихомирил ночные улицы Блистательного и Проклятого.
В кои-то веки после заката Ур прекратил бурлить своей яркой и порочной жизнью, расплескивающей равно вино и кровь, деньги и долги, удовольствия и боль. Древний мегаполис стал выглядеть как… даже не знаю… наверное, как полагается выглядеть ночному городу, на улицах которого вдруг, взяли и навели порядок. Ни тебе распутных девок, привлекающих тугими формами; ни темных личностей, зазывающих в еще более темные уголки; ни даже бандитов с лицами, скрытыми шляпами, а ножами, напротив, выставленными на обозрение. Нынче все ночные обитатели Ура предпочитают заканчивать свой промысел до темноты, с наступлением сумерек отправляясь отсиживаться по тавернам да постоялым дворам.
Что же до прочих, более законопослушных обитателей, то они и вовсе уподобились мышам. Мужья не колотят жен, до бровей налившись дешевым пойлом после тяжелого дня. Дети не кричат, не желая укладываться спать. Любовники не оскверняют стонами страсти супружеские спальни. Любой шум – признак жизни. А потому он если не придушен, то максимально приглушен, дабы (упаси святые угодники!) не привлечь, не соблазнить, не заинтересовать кровожадное чудище, шастающее в ночи.
Разговоры и молитвы – шепотом. По скрипучим половицам – на цыпочках. Всякий сверчок схоронился за свой шесток.
Город оцепенел.
Темные туши домов Бомон-Тизис, погруженные во мрак, проплывали мимо и оставались за спиной. Из окон не пробивается и лучика света, все ставни наглухо задраены. Мой путь освещали лишь редкие, далеко отстоящие друг от друга фонари, у которых недоставало сил, чтобы в одиночку и порознь сражаться с ночной темнотой. Каждый выхватывал из мрака лишь небольшое пятно света, в котором черными точками мелькали редкие хлопья мокрого снега.
А внутри домов небось с каждого оконного проема свисает по низанке чеснока, двери заперты на все засовы, да еще и подперты для надежности лавками. И все домашнее серебро (у кого оно было) давно переплавлено на пули для пистолетов и аркебуз или наконечники для арбалетных болтов. А уж сколько осин в окрестностях Блистательного и Проклятого изведено под корень!
На ходу я покачал головой.
Все-таки человеческая природа невероятно сложна и полна причуд. Взять хоть страх смертных – предмет, в изучении коего мы, Древняя кровь, преуспели больше всего. Формы, которые он обретает, невозможно предугадать. Страх избирателен и зачастую иррационален. Я знал людей, бесстрашно ходивших на оборотней с парой серебряных пуль и простой рогатиной, но впадавших в панику, обнаружив ползущего по рукаву паука… Вот если подумать – так ли страшен Ренегат для города в целом? Да ничуть! Улицы Блистательного и Проклятого видели чудовищ, способных заткнуть за пояс любого вампира, сколь бы нескромными аппетитами он ни обладал.
Чего стоил один канализационный риккер, разжиревший, питаясь кровью, смываемой со скотобоен, и в один прекрасный день выбравшийся наружу? Кровь и пепел! Да пока я добрался до его глаза, а за ним и до мозга, пришлось чуть не целый переулок завалить обрубками щупальцев.
Предки нынешних горожан пережили (пусть и не все) три Бунта нечисти, когда орды живых мертвецов и инфернальных тварей, вырвавшиеся из-под контроля Колдовского Ковена, крушили все на своем пути. И не только пережили – выстояли, отбились! Огнем и железом дали отпор взбунтовавшимся магиматам и спонтанно восставшей нечисти. А кого не расчленили и не испепелили, защищая свои дома и семьи, тех снова загнали в рабские ошейники, поставили себе на службу. Их ли потомкам бояться вампира-одиночки?
Наконец, по этим улицам ходили Выродки, которых почитают за демонов в человеческом обличье и боятся почище клыкастых вампиров, волосатых оборотней и когтистых демонов, вместе взятых! Что против этого один-единственный носферату, пусть и трижды безумный?
Он несет смерть? Побои и болезни за сутки перечеркивают больше жизней, чем Ренегат забрал за всю свою кровавую «карьеру»…
И тем не менее столько страху на город нагнал именно Ренегат. Не припомню, чтобы раньше Блистательный и Проклятый так затихал по ночам, походя на забулдыгу, допившегося до жутких видений и прячущегося от них же под столом.
Почему?
Я искал ответ и не мог его нащупать.
Может, потому что за триста лет люди слишком свыклись с обществом вампиров, а теперь пришли в ужас, осознав, как жалко и ненадежно выглядит союз свирепого льва и трепетной лани, стоит льву по-настоящему проголодаться? Или причина в полной хаотичности действий Ренегата? Его нападения лишены какого-либо мотива и логики: он убьет богатого и бедного, плохого и хорошего, праведника и малефикара… любой может стать жертвой. Надо только обладать чуть меньшей удачей, чем у прочих.
Подняв руку, я с ожесточением потер висок: неуместные вопросы распаляли мозг, а сосредоточиться сейчас следовало на других вещах…
Дверь «Мясника и девы» не была закрыта.
В прочих заведениях Блистательного и Проклятого с недавних пор после наступления темноты посетители и хозяева принимались вести себя точно гарнизон осажденной крепости. Наглухо запирали ставни, вешали на двери все замки и запоры, какие могли найти, а на стук норовили ткнуть в тебя из едва приоткрытой щели стволом мушкета или аркебузы, угрожая всадить унцию чистейшего серебра. Но здесь люди явно чувствовали себя в безопасности. Они даже не трудились таиться и говорить шепотом: вопили и горланили как ни в чем не бывало.
Оно и понятно, почти все столы и лавки «Мясника и девы» оккупировали особые постояльцы. Бравые молодцы из ордена Очищающего Пламени.
Три десятка рыцарей-экзекуторов, увешанных оружием и серебром от пят до макушки – три десятка профессиональных головорезов, поднаторевших в истреблении как вампиров, так и созданий куда более мерзких (в том числе иных человеков), – это внушительная сила. Даже Ренегат со всеми его сверхспособностями перед такой должен спасовать.
Вопреки устоявшемуся образу постояльцы Лухи-Арбузихи мало напоминали прекрасных витязей в сверкающих латах, какими представляли их менестрели. В песнях и сказаниях герои всегда высоки, стройны, изящны и до невозможного благородны. В реальности нечисть закусит такими с особым удовольствием. Поэтому здесь сидели герои иного склада – битые волки, тертые калачи, крепкие орешки. Да с такими физиономиями, посеченными шрамами вкривь и вкось, что встреть их добропорядочный горожанин в темном переулке – задаст стрекача быстрее чем от нечисти.
Малая дружина, приведенная Кастором ди Туллом в Ур, больше всего напоминала отряд наемников. Опытные рубаки, отточившие ремесло в бесчисленных поединках; убийцы, туго знающие свое дело и сами не раз заглядывавшие в глаза Костяному Жнецу, – они не пытались произвести впечатление ни выправкой, ни экипировкой. За них говорили дела и репутация.
Облаченные кто во что, вооруженные кому как удобнее, рыцари и вели себя соответствующе. Горланили песни и сыпали божбой, перекидывались шуточками и травили сальные анекдоты, галлонами заливали в себя пиво и щедро расплескивали по столешницам дешевое вино. И ни один из них, азартно трескаясь кружкой с товарищем, не заморачивался по поводу несоответствия выспренним виршам, им посвященным.
Нелучший выбор для дипломатической миссии, но так ведь магистр Ван Дарен и посылал своих молодцев не столько на переговоры, сколько на охоту.
При моем появлении в заведении Лухи воцарилась тишина.
Двадцать девять пар и один настороженный глаз обернулись ко мне. Три десятка рук заученно легли на рукояти мечей и сабель, пистолетов и магических самопалов.
– Заставляете ждать себя… лорд Слотер.
Лейтенант-экзекутор Кастор ди Тулл поднялся на ноги и вместо приветствия сделал приглашающий жест. Он не поздоровался – видать, наслышан про проклятие Слотеров.
Бывший корсар сидел отдельно от своих людей, за маленьким столом, посреди которого торчала толстая, медленно оплывающая свеча. Рядом лежали массивный черный пистолет и небольшие щипцы для удаления нагара (свечи Луха использовала самые дешевые). Длинный и тонкий меч ди Тулла висел на перевязи, переброшенной через спинку стула. В руках рыцарь держал небольшой томик. К моему удивлению, это оказался не какой-нибудь оккультный труд или малый гримуар, изучение каковых крайне полезно для любого охотника на нечисть, но сборник сонетов Эмиля Траута, лирика, пару лет назад крайне популярного в Уре.
Беднягу Траута случайно приколол на дуэли мой племянник Джад, и поговаривали, что размолвка меж ними вышла исключительно из-за конфликта муз. Обласканный вниманием молодой аристократической поросли, удостоенный прозвища Уранийский Соловей, поэт позволил себе прилюдно изложить некую аллегорию, имеющую отношение к стихам Джада. Суть аллегории сводилась к тому, что-де стихами слова становятся благодаря не слогу, но содержанию, ибо даже моча, налитая в пузырек для духов, способна принять правильную форму, да только благоухать все одно не станет.
В ответ Джад предложил проверить, насколько соответствует содержанию стихов Траута содержание самого Траута. И проверил, наглядно доказав, что шпага разит надежнее пера, что бы там ни рифмовали себе зарвавшиеся поэты.
Правда, меня племянник уверял, будто убивать Траута не собирался. По его словам, он намеревался проткнуть Соловью плечо, а не сердечную мышцу, но бедолага так некстати поскользнулся на мокрой от утренней росы траве…
– А у вас были планы на ночь, мессир ди Тулл? – спросил я, снимая шляпу и принимаясь отряхивать с плаща налипшую снежную слякоть.
В теплом воздухе от одежды немедленно повалил пар.
– Представьте себе, – фыркнул бывший корсар. – Я намеревался разбить моих парней на пятерки и прочесать улицы, где были обнаружены последние жертвы вампира, покрываемого вашими правителями.
– Оставьте этот тон, ди Тулл. Я не политик и не чиновник, чтобы пытаться меня уязвить, а такой же охотник, как вы.
Закончив с плащом, я повесил его в углу, поближе к очагу, и вернулся за стол. Притихшие рыцари позабыли свои разговоры-пересуды и во все глаза наблюдали за нами. К моему возвращению их лидер успел придумать достойный, как ему казалось, ответ. Гордо скрестив руки на груди, лейтенант-экзекутор заявил:
– Вы ошибаетесь, лорд Слотер. Мы с вами непохожи. Мы делаем свое дело не ради денег.
– Да что вы говорите! На что вы тогда купили сию книжку? И кто оплачивает сегодняшнюю трапезу?
– Орден… – начал было ди Тулл, но я перебил его:
– Что орден? Научился варить золото из ртути? Вытаскивает монеты из носов? Достает серебряные слитки из волшебной шляпы? Братство торгует своими мечами, как любая другая военизированная организация. Просто вы больше вкладываетесь в вывеску…
Лицо рыцаря осталось бесстрастным, но кровь бросилась в него так сильно, что оно потемнело, а шрамы на нем, напротив, стали белыми, словно нарисованные.
– Говорите, что вам угодно, мессир Выродок, и убирайтесь отсюда.
Все-таки сразу видно человека приезжего, не прожившего в Уре и пару месяцев. За Выродка, сказанного в лицо, мои родичи, случалось, убивали. Думаю, я успел бы дважды расколоть пнедорийцу череп, прежде чем его свора поспела бы на помощь.
Но вместо этого я по-хозяйски расселся за столом и, скопировав приглашающий жест, которым встретил меня ди Тулл, изрек:
– Мне угодно заручиться вашей помощью, мессир экзекутор. Хочу, чтобы вы все-таки поучаствовали в уничтожении твари, именуемой Ренегатом. Так ваш визит в Ур получит хоть какое-то оправдание.
– Да ну? – Лейтенант-экзекутор ощутимо напрягся, лихорадочно пытаясь сообразить, где кроется подвох. – А мне казалось, что вас наняли для того, чтобы такой помощи не потребовалось.
– Верьте ушам, а не суждениям. – Я слегка улыбнулся.
– Даже если это так, почему я должен вам помогать? Вы частное лицо. Наемник. На каком основании Орден должен помогать вам делать вашу работу?
– Тогда позвольте уточнить, что именно вы считаете своей работой, мессир?
Треугольный шрам на щеке Кастора ди Тулла дернулся, и экзекутор непроизвольно принялся потирать его. Заметив, что я пристально наблюдаю за ним, пнедориец смутился и отдернул руку.
– Орден Очищающего Пламени стоит на страже интересов человечества, – осторожно сказал он.
Я сделал прислуге знак принести вина и снова повернулся к ди Туллу:
– «Интересы человечества» – слишком широкое понятие. Сузьте его до размеров одного города. Вот этого. Ограничьте их во времени. Пусть это будет здесь и сейчас. На улицах этого города, здесь и сейчас буйствует помешанный вампир. Он неуправляем из-за неутолимого голода, который спровоцирован приступами Кровавой лихорадки. Люди умирают, мессир рыцарь. Каждую ночь…
– Причиной тому безрассудное поведение ваших властей! – горячо воскликнул ди Тулл. – Их противоестественный союз с живыми мертвецами сделал возможным появление такого чудовища. Люди доверились нежити, а те употребили доверие во зло!
– Полноте, рыцарь. Вы не проповедник, я не заблудшая душа, а Ренегат не один из тех вампиров, что согласился на сделку со смертными. Он никогда не носил в своей груди Скрижалей. Могу в этом поклясться.
– Клятва Выродка… – скривился ди Тулл.
– Дорогого стоит, – положив кулаки на стол, внушительно произнес я. – Обычно мы не утруждаем себя тем, чтобы что-то доказывать смертным. Цените.
Лейтенант-экзекутор хотел что-то съязвить, но в последний момент сдержался и промолчал, постукивая томиком Траута по внутренней стороне ладони.
– Не будем ходить вокруг да около, мессир ди Тулл. Я предлагаю вам определиться с приоритетами. Вы можете и дальше сидеть здесь, ждать развития событий и мечтать, что рано или поздно стараниями Ренегата наберется достаточно трупов, дабы вы могли наконец запалить Квартал Склепов со всех четырех сторон. Или вы можете помочь мне прекратить убийства. Сегодня. Сейчас.
Во взгляде рыцаря мне почудилось смятение, и я поспешил дожать:
– В ваших руках выбор, мессир экзекутор. Что предпочтете? Малое и верное добро сегодня или же перспективы большого и непременно кровавого хаоса завтра? А завтра крови быть неминуемо. Поверьте, Квартал не будет покорно ждать, пока его наводнят молодцы с осиновыми кольями в мозолистых лапах.
Кастор ди Тулл молчал, прикусив нижнюю губу и исподлобья поглядывая на меня. Я поставил его перед нелегким выбором – между интересами братства и личными принципами. Не знаю, какие мотивы привели бывшего корсара в братство, но они были серьезными…
– Послушайте, Кастор. Я дважды добирался до этого мерзавца. И оба раза он едва уносил ноги: избитый, изрезанный, обожженный, но до отвращения живой и прыткий. Теперь я знаю, где перехватить его в третий раз. Больше ошибок не будет. Вы и ваши люди можете подстраховать меня, оцепив район охоты. Если Ренегат снова вырвется, он наткнется на вас. Обещаю, к этому времени я снова измочалю его так, что живого места не останется. Ваши парни справятся…
– Почему вы обращаетесь ко мне? – В голосе ди Тулла звучали нотки неуверенности. – Насколько я понимаю, его светлость герцог Дортмунд готов предоставить в ваше распоряжение все ресурсы городской стражи, а то и всего Второго Департамента. Это много больше моей дружины.
– У меня есть свои причины не прибегать к услугам людей герцога, – честно глядя на ди Тула, заявил я.
И добавил, толком не разобравшись, кому именно я вру – Кастору или себе самому:
– Пекусь о своей репутации. Как вы, наверное, успели понять, в таком городе, как Ур, она дорогого стоит. Если Витар Дортмунд сообразит, что мне известно, где искать Ренегата, то не успокоится, пока не снарядит в подмогу целую армию. Герцог – прагматик, он не станет рисковать, предоставляя нам с кровососом время для поединка. Охота же на одного, пусть и необычного, вампира с целой сворой Псов правосудия не прибавит мне харизмы.
– А я…
– А вы и ваши люди все равно скоро отсюда уберетесь. Чем раньше сдохнет Ренегат, тем быстрее уберетесь. Ваша помощь меня не обременит.
– Я бы не был так в этом уверен. Вопрос о постоянном присутствии эмиссаров ордена в Уре еще не решен…
– Зато я уверен. Этой ночью Ренегат будет мертв. Так или иначе. Если с ним не управлюсь я, дело довершат те, кого я приглашу на помощь. А ваша миссия на этом закончится – бессмысленно и бесславно. Поверьте, я знаю этот город, его политиков и его мертвецов. Ничего у вас не выйдет. Здесь даже Древняя кровь давно не вольничает… ну как когда-то… – Я выразительно посмотрел на рыцаря. – Вам решать, сыграете ли вы и ваши люди хоть какую-то роль в избавлении Ура от чудовища, или же выйдет так, что вы просто совершите увлекательный моцион из Башни в Блистательный и Проклятый и обратно.
Кастор ди Тулл сцепил пальцы в замок и принялся машинально постукивать ими по столу.
– Разве не вы сказали, что дважды упускали этого кровососа? Есть шанс, что упустите его и в третий раз. А раз не справились вы, могут не справиться и некие ваши помощники. И все вернется на круги своя… Мои люди – профессионалы высокого класса, превратившие истребление нечистых в ремесло. А кто есть у вас?
– Все можно допустить, мессир экзекутор. Я могу потерпеть неудачу – теоретически, а Ренегат – ускользнуть и в третий раз. Но в этом случае все те трупы, что он успеет оставить, прежде чем я снова упаду ему на хвост, будут на вашей совести. Запомните этот момент, ди Тулл. Если вдруг выйдет по-вашему, попробуйте заставить свою совесть не зудеть, вспоминая, как я, Выродок, предлагал рыцарям ордена Очищающего Пламени принять участие в истреблении самого опасного вампира, какого только Ур может припомнить за последние три века.
Я подался вперед, приблизив свое лицо к лицу лейтенант-экзекутора.
– Здесь нет Магистра вашего ордена. Вам, Кастор, и только вам, решать: играть в политику или спасать жизни. Что говорит по этому поводу Кодекс Брендона?
Ди Тулл расцепил побелевшие от напряжения пальцы, налил себе вина, несколькими неторопливыми глотками осушил кружку и, оттолкнув ее на дальний край стола, посмотрел мне в глаза. Брови его хмурились, но лицо разгладилось, обрело спокойствие и легкую отрешенность, свойственные человеку, принявшему тяжелое, однако же единственно верное решение.
– Политика – дерьмо, – с глубоким убеждением в голосе изрек рыцарь:
Я улыбнулся:
– То еще дерьмо, ди Тулл.
– Мне осточертел этот город, Слотер. – Он тоже отбросил всякие «лорд» и «мессир». – Думаю, чем скорее я уберусь отсюда, тем будет лучше. Я увидел здесь столько противоестественного и богомерзкого, что у меня нет ни малейших сомнений: так выглядит один из кругов ада, по ошибке вытолкнутый адскими Герцогами наружу. На палубе любого судна под флагом Красной Каракатицы я видел больше достойных людей, чем здесь. Орден не сможет спасти этот город, ибо истинная проблема Блистательного и Проклятого не прирученные черти и одомашненные зомби. Его проблема – люди, которые используют и тех и других. Чтобы спасти Ур от его жителей, потребуется стереть город с лица земли. А за последние тысячи лет это не удалось даже вашим родичам…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.