Текст книги "Граничник. Апокалипсис на Церере"

– Так не первый демон в нашей жизни, старик, верно? Чего он там любит – костный мозг? Давай посмотрим, как он умеет его добывать, а то языком трепать все горазды.

Сперва я хотел возразить. Считал, что нужен план, пусть даже бестолковый, в стиле: «Мы зайдем слева, задержим его, а ты ударишь». Вот только придумать я не мог ни одного. Все наши потуги бороться с существом, способным, если вспомнить того же Золотоголового, сокрушить нас одним только голосом, в принципе были обречены на провал. То есть, если бы Стеф обрел контроль над Даром, тогда…

Стоп, а не поэтому он такой спокойный? Это ведь не фатализм, да? Это уверенность, причем не пустая, как бывает у смелых, но не очень умных людей, а обоснованная!

Я выразительно взглянул на него, мол, да? Он в ответ кивнул, и я на радостях вознес молитву Всевышнему. Смог-таки, заср… воспитанник! И, главное, молчком все, молчком! Ох и выдам я ему, когда все закончится! В случае если кто-то из нас к тому времени еще живым будет.

Но как? Ничего же не получалось! Что изменилось? Или Дар пробуждается только в присутствии очень серьезных противников, с кем не справиться никаким иным образом? Или… Впрочем, так ли важно выяснять это прямо сейчас? Главное, у нас появился шанс разделаться с господствующей тут нечистью!

Отбросив сомнения, я быстро довел до подземников и катаров категорический приказ не вмешиваться в бой и ни в коем случае не приближаться к высшему демону – есть более простые и менее болезненные способы помереть, после чего двинул следом за Стефом вверх по лестнице. Внимательный Гринь, не пропустивший наши переглядки, со значением подмигнул мне, дождались, дескать.

Часовщик по-прежнему ждал нас, не отходя от портала. Первое, что он сделал, заметив нас, оскалил в нелюдской улыбке белые ровные зубы.

Вблизи он производил еще более пугающее впечатление. С камер я только фиксировал его размеры, а тут видел и осознавал. От фигуры Падшего просто веяло необоримой мощью, а в голове сама собой прорастала предательская мыслишка: «Ну на кого вы, людишки, замахнулись?»

– Окошко прикрой, – произнес граничник, останавливаясь в десяти шагах от демона и небрежной этой фразой разрушая зарождающуюся во мне неуверенность.

Понимая, что от меня в схватке будет мало толку, я сосредоточился на координации. Пусть я не могу давать целеуказания подопечному сразу в голову, как раньше, но справлюсь и голосом. Поэтому я развел дронов вокруг него таким образом, чтобы во время схватки для Стефа не оставалось мертвых зон. А сам встал в нескольких шагах за его спиной, как и Гринь, впрочем. Не из страха – чтобы не мешать. Часовщик не Сет, который за время людского забвения настолько ослаб, что мы его даже сперва спутали с сильным магом.

– Боишься бездны, смертный? – произнес высший с насмешкой.

Голос его больше не гремел, заставляя вжаться в землю и дрожать от ужаса.

– Дует, – страж передернул плечами, словно бы его и вправду донимал сквозняк из портала. – А еще не хочу, чтобы ты сбежал.

Я бросил в его сторону удивленный взгляд. У Стефа, при всей его неистребимой тяге к позерству, не было привычки трепаться с противником. Обычно он сразу нападал, стремясь навязать свой рисунок боя, заставить врага отвечать, а не доминировать. И тут вдруг – разговоры.

Но вмешиваться я не стал. Если страж обрел силу, то пускай он и ведет. Любой раздрай в команде на пользу только противнику. К тому же было что-то в интонациях подопечного не совсем улавливаемое, но сообщающее, что он вовсе не насмехается над демоном. Говорит, что думает.

На лице Часовщика за какую-то секунду промелькнули сразу несколько выражений: удивление, гнев, ирония, печаль и, наконец, безудержное веселье. Как у безумца, который не знает, как правильно реагировать на сказанное.

– Ах ты наглец! – расхохотался он наконец. Могучая его грудь заходила ходуном. – Ты что же, всерьез рассчитываешь победить?

Повинуясь едва заметному движению его руки, разлом истаял в воздухе.

– Все в руке Божьей, – ответил ему Стеф. – Но даже слепец заметит: ты хочешь, чтобы тебя победили.

– Вот как? – демон, не прекращая скалиться, совершенно человеческим жестом поднял бровь.

На этом разговор оборвался. Часовщик сорвался с места так быстро, что его практически невозможно было отследить. Словно исчез в одном месте и мгновенно появился в другом. За долю секунды преодолел несколько метров и обрушил один из своих клинков на стража.

Тот не увернулся, хотя граничников учат именно этому, а не бою лоб в лоб. Даже низшие демоны во много раз сильнее людей, а уж о высших и говорить нечего. В бою с ними воин должен всегда двигаться, уходить от чужих ударов и, только дождавшись удобного момента, наносить свой.

Стеф же поступил совершенно иным образом. Левой рукой, в которой обратным хватом был зажат нож, он заблокировал выпад Падшего. Металл скрежетнул о металл. Демона отбросило на шаг.

Я протер глаза. Нехристь открыл рот да так и замер.

– Именно так, – как ни в чем не бывало продолжил беседу подопечный. – Зачем бы еще ты затеял этот дурацкий вызов? Ты тяготишься своим существованием. Уже давно, наверное, многие сотни лет. Ты силен, бессмертен, но вечная твоя жизнь лишена смысла. Вот и пришел умереть, как жил – в бою.

На лице демона застыло изумление. Не вполне понимая, что делает, он шаг за шагом отступал от граничника, неверяще переводя взгляд с него на свой слегка изогнутый по внутренней кромке лезвия клинок. Я вполне его понимал. В то же время я обратил внимание, что после первого столкновения с Падшим Стеф совсем немного, но изменился. Черты лица стали чуть острее, но при этом выражение – мягче. Похоже, Дар трансформировал его. Или даже брал плату.

– Ты хотел сразиться со мной, чтобы доказать, что Он ошибся.

Страж словно бы вел ученую дискуссию на лужайке перед детинцем. Спокойный, расслабленный, он стоял к демону вполоборота и, казалось, больше был занят тем, чтобы подобрать нужные слова, чем поединком. Но, как выяснилось, отслеживал все, что происходило вокруг него. Например, жестом попросил Гриня опустить лук – тот как раз целился в Падшего.

– Доказать? – Часовщик, видать, не вполне отошел от шока, поэтому вопрос его прозвучал слегка рассеянно.

– Верно. Вы, бедолаги, только и делаете, что ищете доказательства несовершенства Творца. Смотреть на это больно.

Это он его из себя так выводит, что ли? Довольно дешевый трюк, такой разве что в трактирной драке сгодится. С другой стороны, голос Стефа, без сомнения, обладал над противником какой-то властью. Бедолаги, ну надо же! Так на моей памяти к демонам еще ни один страж не обращался.

Часовщик, видимо, тоже об этом подумал. Совершенное его лицо смялось, будто было вылеплено из сырой глины. Заревев то ли от ярости, то ли от боли, которую ему причиняли слова, он рванул вперед, выбрасывая перед собой оба клинка.

На этот раз вместо обороны Стеф сам бросился в атаку. Скользнул вперед, пропустив над головой острый, похожий на начищенную медь металл, и, оказавшись вплотную к противнику, чиркнул ножом вдоль его бедра. Ему даже нагибаться сильно не пришлось – разница в росте помогла.

Пролетев мимо друг друга, поединщики развернулись и замерли. Стеф точно не пострадал, я с трех дронов внимательнейшим образом изучил каждый дюйм его тела, а вот Часовщик получил первую рану. Будь на его месте человек, на этом бой можно было считать законченным. В этом месте на ноге проходит целая куча нервных окончаний, парочка важных артерий и сухожилие.

Но демон человеком не был. Он, кажется, даже не заметил сперва, что его зацепили. Да и порез смотрелся не очень серьезно – просто тонкая черточка на мраморно-белой коже, из нее даже кровь не текла. Но стоило Падшему шевельнуться, как она стала расти. С каждой секундой она становилась все шире и шире, пока, наконец, из нее не посыпался… песок? Нет, не песок, какая-то грязно-серая субстанция, ближе к пыли или даже засохшей грязи, чем к песку. Крупицы «крови» демона негромко шуршали, осыпаясь на пол.

Рана не была серьезной, однако демона она деморализовала. У него и до этого были проблемы с контролем, но когда граничник играючи «пустил ему кровь», он и вовсе с катушек слетел.

Стеф опять немного изменился, и не в лучшую сторону. На вид он стал меньше ростом, тоньше и… старше. Вон и волосы поредели, и кожа на руках и лице стала как будто тоньше. Кроме меня этого, кажется, никто и не заметил, я и сам-то обратил внимание на изменения только потому, что знал граничника лучше самого себя.

Демон между тем немного очухался и проревел, используя голос подобно оружию:

– ТЫ-Ы! КАК?

Я ждал, что сейчас наши кости раскрошатся от этой вибрации, но ничего не произошло. Короткий взгляд на Стефа – я уже научился замечать закономерности, и верно – лоб его стал выше из-за отступивших волос. С каждым использованием силы мой подопечный старел.

– Я ведь понимаю, – мягко и как-то участливо произнес страж, не замечая происходящих с ним изменений. – Сам такого не испытывал, врать не буду, но угрызения совести и чувство, будто Бог от тебя отворачивается, знакомо каждому человеку. А если это длится тысячелетиями…

Демон обрушил на мужчину сдвоенный удар клинков. Мне послышалось или он и вправду всхлипнул? Стеф не стал вновь его блокировать, просто увернулся.

– Одна ошибка. Один неверный выбор. И невозможность ничего изменить.

Снова удар, еще более беспомощный, чем предыдущий. Клинок прошел в волоске от лица граничника, но тот вновь уклонился.

В оглушительном реве Часовщика не осталось ни капли от той гордыни, с которой он вышел из разлома. Только гнев, густо замешанный на страхе и боли. Пусть нанесенная ему рана была невелика, пусть он вроде бы не лишился своих сил, но, кажется, понял, что поединок уже проигран.

– Почему Он готов прощать раз за разом несовершенных созданий, вроде людей, а подобным вам достаточно один раз оступиться?

Большую часть ран высшему наносили слова стража. Он даже отмахивался от них клинками, бестолково пластая воздух вокруг себя, будто это могло остановить говорившего.

– Я ВОИН! – заорал Часовщик, окончательно утратив контроль. – Я СОЗДАН ТАКИМ! Я СЛУЖИЛ ЕМУ!

– Я знаю, – молвил Стеф.

Его бросок я едва разглядел. Вроде бы Импульс Стеф не активировал, однако в воздухе его буквально размыло. Вот он стоит, обличая противника, и вот уже делает шаг в сторону, оставив один из своих ножей в середине могучей груди Падшего. И шепотом, едва слышно добавляет:

– И мне жаль.

Я точно знал, что ножи у воспитанника совершенно обычные. Они, строго говоря, даже оружием не были, утилитарные хозяйственные предметы, щепы для костра настрогать, зверя освежевать, рыбу выпотрошить. Их даже виртуальная таможенница разрешила оставить, хотя от всего остального нас «освободила». Граничник-то и пользовался ими только потому, что привычного снаряжения лишился.

И они точно не были освящены – кому бы пришло в голову освящать засапожный нож? Но сейчас, торчащий из груди Часовщика, он выглядел настоящей священной реликвией. Рукоять раскалилась добела, отбрасывая в стороны слепящие блики. От нее по телу Падшего сперва медленно, потом все быстрее и быстрее поползли горящие огнем трещины. За две секунды они покрыли сетью всего демона. После чего он сморщился и песком пополам с комьями засохшей грязи осыпался на пол.

Следом свалился страж. Резко, будто у него все кости исчезли, а мышцы превратились в желе. Гринь, не веря своим глазам, стоял столбом, забыв про полунатянутый лук в руках. Я бросился к воспитаннику.

Он был жив. Дышал. И даже находился в сознании, правда, я не был уверен, что в полном. Лицо его посерело, кожа натянулась на скулах и носе, а под глазами, напротив, собралась в складки. Если во время поединка за каждое применение силы он платил годами, то сейчас разом постарел на пару десятилетий. Но остался живым.

Увидев мое лицо над собой, он растянул губы в безжизненной улыбке и что-то попытался сказать.

– Что? – я приблизил ухо к его губам.

– Бедолага… – не голос, а треск хрустящих под ногами опавших листьев. – Желал… только… забвения…

До меня не сразу дошло, что говорит он о Часовщике. Жалеет его, вон даже слеза набухла в уголке глаза и скатилась по обтянутой сухим пергаментом виску.

Я ушам своим не поверил. Демона – жаль? Ту самоуверенную тварь, сотнями, если не тысячами лет несущую только боль и смерть? Да подопечный умом повредился!

А потом я в глаза его заглянул и увидел, как он изменился. В том смысле – не только внешне. На меня смотрел кто-то другой. Одновременно Стеф и какой-то незнакомец. И этот второй сейчас отступал понемногу в глубину.

«Савл, что ты гонишь меня?»

Собственная мысль будто бы прозвучала вслух, рядом с ухом. Словно Стеф ее и прошептал, но не этим своим беспомощным умирающим голосом, а полным силы. Шанс каждому. Может быть, не прощение и не искупление, но что я понимаю в этих делах? Я просто… человек.

– Полежи пока, парень, – я огладил его шершавый лоб. – Передохни.

Бой Стефа с высшим выглядел не слишком зрелищно и создавал обманчивое впечатление легкой победы. Но теперь стало понятно, что заплатить за эту легкость ему пришлось изрядно.

Невольно я вспомнил картины, на которых были запечатлены первые Святые воины, бросившие вызов воцарившемуся в нашей реальности аду. Не знаю, видел ли художник героев или рисовал, опираясь на рассказы, но на всех они выглядели крепкими старцами с морщинистыми лицами. Раньше я считал этот прием данью традиции. А оказывается, что все гораздо проще. Человеческое тело не способно выдерживать Дар, ему приходится за это расплачиваться. И чем сильнее противник, тем больше.

– Полежи, парень.

По другую сторону от Стефа опустился на колени Гринь. Ошеломленным он больше не был, но следы сильного удивления все еще можно было разглядеть в его глазах. Голос, однако, звучал ровно, по-деловому.

– Выкарабкается? – кивнул он на граничника.

– Даст Бог.

– Обычная магия как-то побезопаснее выглядит, – хмыкнул он. – В смысле, для мага.

– Она бы не помогла.

– Тут я и не спорю. Слушай, Оли. Давай отволочем его этажом ниже. Там хоть местные прикроют, случись чего. А то торчим тут, как чирей на носу. Того и гляди, расстроится сейчас Астерот да лично заявится.

– Очень сомневаюсь, – отозвался я. – Местный владыка осторожен, если не сказать – труслив. После такой расправы над своим клевретом он вряд ли полезет. Но ты прав. Давай к подземникам.

30

Человеческое тело плохо держало его сущность. Быстро выходило из строя: отказывали внутренние органы, лопались кровеносные сосуды, умирал мозг. Этому осталось минут двадцать, глаза впустившего в себя Астерота адепта уже начали сочиться кровавыми слезами, а конечности распухли, словно их накачали водой. Но пока еще оно функционировало. Когда распад перейдет в неконтролируемую стадию, он перейдет в другого носителя.

За безопасность приходилось платить удобством, с этим Падший даже не думал спорить. Лучше уж раз в полтора часа менять оболочку, чем подвергать себя риску окончательного уничтожения. Парочка недальновидных из его племени уже отнеслись к этому смертному высокомерно, и их больше нет ни в одном из планов. Пока возможности противника не изучены досконально, чрезмерной осторожности быть не может – этому Астерота научило Низвержение.

Нужно лишь ждать и изучать. Вот-вот должен был вернуться Манхигим. Возможно, его второй контакт с незваными гостями поставит точку в этой затянувшейся истории. Пришельцы с Земли оказались опаснее, чем он думал сначала. Они справились и с низшими, и даже с одаренными его милостью адептами. Но против низвергнутого в чине арелима у них не было ни шанса. А значит, вскоре он сможет сбросить опостылевшую шкуру смертного.

Жаль, что верный его соратник отказался от частичного слияния, тогда бы Астерот мог видеть происходящее его глазами. Арелимы! Одна лишь гордость и сила, ни капли здравого смысла! Ему, видите ли, не по чину было пускать в себя того, кого он сам называл господином. А о том, что этот самый господин будет в неведении ждать его возвращения, воитель, естественно, не подумал!

Однако Манхигим задерживался. Слишком задерживался. Неоправданно. Сколько времени нужно тому, кто способен сжечь дотла город со всеми его обитателями, для того, чтобы справиться с троицей пришельцев? Секунда? Две? Он отсутствовал уже почти шесть минут. И это беспокоило.

Подняв раздутую уже до совершенно безобразного вида руку, Падший поманил фурию. Терпеливо дождался окончания ее поклона, после чего движением пальца, тоже опухшего и уродливого, начертил в воздухе окно разлома.

– Ступай. Посмотри, что происходит внизу. Не устраивай охоту на людей, просто собери сведения и сразу назад.

– Слушаюсь, Господин! – миниатюрная женщина с лисьим личиком, обрамленным копной рыжих кудряшек, снова склонилась в поклоне.

Астерот подавил внутренний вздох нетерпения – как же утомляет порой эта их почтительность! – и рыкнул:

– Ступай уже.

Дождался, пока фурия шагнет в провал разлома и окажется на нужном этаже здания корпорации «Нова Медикал», после чего закрыл глаза и стал использовать ее зрение.

На всякий случай он открыл портал тремя уровнями выше места, где в последний раз были пришельцы. И с удивлением увидел группу вооруженных смертных, идущих по коридору в сторону его посланницы. Три-четыре секунды, и они заметят ее.

«Убей их!» – приказал он фурии.

Та дернулась было отвесить очередной поклон, но сообразила, что Господина нет рядом, и прервала движение. Затем раскинула руки и стала стремительно меняться.

Сами фурии называли эту дарованную способность Ликом Зверя. На самом деле – небольшие изменения в генотипе. Ничего такого, с чем не справился бы элохим, чьим служением до Низвержения был контроль за движением небесных тел. Астероту пришлось лишь немного повозиться с источником материи при превращении, а также с ее отводом при обратной метаморфозе.

Две с половиной секунды, и вместо молодой женщины в коридоре возник полуторатонный зверь. При его создании Падший вдохновлялся волком и медведем, соорудив некий гибрид, обладающий стремительностью первого и мощью второго. Получилось, как он считал, очень неплохо.

Зверь бросился на людей стремительно, те даже сообразить не успели. Пара взмахов передними лапами, и по стенам веером разлетается кровь, а на пол летят оторванные конечности. На несколько секунд Астерот разорвал связь с фурией. Конструкт, при всей его эффективности, действовал крайне грязно, а его, в отличие от некоторых его низвергнутых братьев, вид человеческих внутренностей никогда не возбуждал.

Вернулся он, когда фурия произвела обратную трансформацию и вместо чудовища снова приняла человеческий вид. Стала абсолютно нагой, как в первый день творения – внезапное превращение заставило одежду распасться в клочья.

«Вниз, – приказал он. – Ищи Манхигима».

Женщина послушно побежала к лестнице.

Астерот уже был практически уверен, что его верного соратника больше нет. Иначе бы «осознавшие» – так назывались люди из секты, которой он позволил существовать, – не ходили бы по коридорам «Нова Медикал» так вольно. Но требовалось убедиться.

Фурия бегом спустилась на один этаж ниже. Исследовала коридор и ничего не нашла. А вот на следующем уровне обнаружила горстку праха и ком оплавленного металла, в котором с трудом можно было опознать нож. Останки Манхигима и оружие, которое убило его.

Обостренный нюх конструкта обозначил, что искомый враг находится ниже на один этаж в компании с еще двумя пришельцами. А вот прочего местного сброда с ними не было. Что ж, здесь все было ясно.

«Уходи», – приказал он женщине.

Одновременно с разломом для фурии он стал рисовать в воздухе проемы еще нескольких порталов. Каждый из них вел в офисы корпораций из других секторов станции. Поднявшие бунт людишки могли сколько угодно блокировать проходы между секторами, для него это ничего не значило.

Это не был план «Б», как любят говорить смертные, когда их действия заходят в тупик. Астерот мог в любой момент покончить с землянами, но ему не хотелось доводить ситуацию до уничтожения станции. Она была жемчужиной в его владениях, идеальным механизмом, который он создал, в то время как его братья ввергали реальность в хаос.

Он уважал порядок. В конце концов, элохимы до Низвержения были теми, кто следил за порядком. А собственную суть изменить невозможно, даже если примыкаешь к другому лагерю и оказываешься изгнанным от престола Творца.

Поэтому Астерот всеми силами желал сохранить Цереру в том виде, который он сам ей и придал. Наблюдение за живущими здесь людьми, что поклонялись ему, а не Создателю, помогало бороться со скукой. Но он без колебаний пожертвует этим владением, если другого пути не останется.

– Ко мне, – приказал он, когда порталы открылись. – Враг на пороге, настало время дать ему отпор. Я буду следить за вашими успехами в борьбе с пришельцами. Возвышу достойных и покараю неверных.

Четыре из пяти разломов связывали башню «Нова Медикал» с другими зданиями станции. Из них стали выходить его местные служители: четыре тройки одаренных адептов и две фурии. Последние были механизмом контроля для одаренных, поэтому их он создавал в меньшем количестве. Из пятого портала вышел только один смертный, вызванный из другого владения. Астерот называл его чемпионом – человек был подготовлен к длительному использованию в качестве носителя. Он вырастил его в небольшой колонии, последнем парящем городе Венеры, серьезно поработав с генотипом.

Все, кроме венерианца, упали на колени. Астерот велел им подняться. Положил обе руки на плечи чемпиону и перенесся в него. Тело церерского адепта упало на пол безжизненным, почти сразу же начавшим разлагаться кулем.

– Унесите это в утилизатор, – приказал он слугам из местных.

В чемпионе было куда комфортнее. Тело было сильным, способным быстро восстанавливать повреждения и с развитыми энергетическими каналами, позволяющими использовать некоторую часть сил истинного облика. Далеко не всем арсеналом, конечно, но зато Астерот мог покинуть его в любой момент. Безопасность и еще раз безопасность. Манхигим доказал, что осторожности много не бывает.

– Идем вниз, – приказал он слугам. И, подавая пример, двинулся к лестнице.

Астерот никогда, в отличие от своих низверженных братьев, не ненавидел людей. Не испытывал ревности, мол, ах, Создатель дал им свободу выбора и возможность искупления, а нас, совершенные свои творения, лишил подобного. Да, он не понимал, зачем нужны подобные твари, и не мог догадаться, какое место они занимали в Его замысле. Но не ненавидел, нет.

Скорее, он считал их забавными. Непоследовательными, полными противоречий, слабыми и непредсказуемыми. Они метались с одного полюса эмоций на другой, порой совершая поступки, которые никак не увязывались с их предыдущим поведением. Наблюдение за ними делало его долгое существование не таким скучным.

Астерот понимал, что все это происходит из-за их крайне недолгой жизни. А еще от обрезанного восприятия многопланового мира. Люди в большинстве своем пребывали в уверенности, что существуют лишь на одном плане бытия и со смертью физических тел все заканчивается. И потому порой – вот как сейчас – вели себя так, будто и вправду могли победить. Убили десяток низших, группку одаренных, развоплотили арелима и решили, что их никто не остановит. Они даже не думали о том, что существуют до сих пор лишь потому, что ему не хочется уничтожать станцию. Пока не хочется.

– Я хочу, чтобы вы обрушили на них всю дарованную вам мощь, – произнес он, когда до противников осталось два этажа. – Первыми идут фурии, за ними адепты. Не считайтесь с потерями, каждый погибший воссядет рядом со мной в новом мире.

А еще люди были потрясающе легковерными.

31

– Ты когда сказал: «Не он», у меня будто шоры с глаз упали. Подумал еще: вот я точно «не он». Не ревнитель. Поэтому не дается мне этот чин изгнания. Я ведь просто граничник.

Пока мы спускали Стефа на этаж ниже, он разговорился. Сперва произносил по одному слову, каждый раз отдыхая, выталкивая его. Потом короткими связками. К моменту, когда мы преодолели второй лестничный проем, речь лилась уже вполне связно, да и сила понемногу в тело возвращалась. Он даже порывался освободиться от нашей помощи и пойти самостоятельно. Ни я, ни Гринь этого позволять ему не собирались.

– Понимаешь, Оли? Я страж. А все это время пытался выдавать себя за кого-то другого. Ты еще над душой стоял: «Надо верить, надо верить!» А я верил, всегда верил, старик. Только не в то. Стоило это понять – все сразу же встало на места. И Дар я буквально каждой клеткой кожи, каждой косточкой почувствовал. К моменту, как мы к Часовщику поднялись, я уже знал, что ни один Падший, какого бы ранга он ни был, мне вреда причинить не сможет. Потому что я саму суть их вижу.

Подземники с «осознавшими» встретили нас хмурыми лицами. Ну да, они ведь боя не видели, только слышали, как что-то происходило наверху. А теперь вот наблюдают, как двое землян тащат обессилевшего третьего. Явно поражение – у них это большими буквами на лбах написано было.

– Часовщик мертв, – сообщил я.

Потухшие взгляды сменились удивленными. Нас тут же накрыло гомоном вопросов, каждый церерец желал знать, правда ли это, как нам это удалось и что мы будем делать дальше. Пришлось рявкнуть на них. Сообразив, что мешают нам пройти, местные расступились.

Мы положили Стефа у стены. Мягко, но непреклонно я надавил ему на грудь, запрещая вставать. Отогнал чувство жалости, в очередной раз ударившее под дых при взгляде на постаревшего воспитанника. Повернулся к толпе чернокожих, в которой мелькали белые лица с выжженными на лбах крестами.

– Еще раз, для тех, кто не слышал. Часовщик мертв. Верхушка корпорации выбита, остался только мастер проклятий, но он без прикрытия мало что может сделать. Обычные корпы разбежались. Им больше некого против нас выставить, а Астерот лично разбираться не явится.

По последнему утверждению полной уверенности я не испытывал, скорее, это было обоснованное предположение, основанное на прежнем поведении демона. Но нужно было взбодрить людей, дать им понять, что мы только что одержали победу. Пусть и не окончательную.

Негры тут же перестали меня слушать, принялись радостно орать, прыгать, хлопать друг друга по плечам, будто это они покончили с высшим. Только что стояли со скорбными минами, глядели на то, как мы «раненого» вносим, а уже через минуту забыли про того, благодаря кому живы остались. Совсем как наши общинники из тех, что на фронтире живут. Простоят на стенах, встретят вернувшихся стражей и ну орать, поздравляя друг друга с победой.

Хотя… Зря я так на них. Они выжили – имеют право радоваться. А вот тебе, Оливер Тревор, не стоит трансформировать переживания за подопечного в злость на местных. Не по-христиански это.

Поликовав несколько минут, подземники вдруг начали деловито сбиваться в группы, снова разделившись на людей Манты и Фокса. Да и катары во главе с Вимом принялись готовиться к выходу. Я немного обомлел даже – они что же, решили, что все уже кончилось? Вскоре выяснилось, что именно так они и подумали – ко мне приблизились Буч, Рама и Вим.

– Надо закончить зачистку здания, – сообщил капитан катаров. – Если опасности появления демонов больше нет, у меня есть приказ старшего сына.

– У нас тоже есть приказы, – произнеся это, Буч с какой-то холодной подозрительностью взглянул на Раму с Вимом. Те ответили ему такими же взглядами.

– Вы, ребята, не собираетесь ли на радостях устроить небольшой междусобойчик? – вкрадчиво осведомился Гринь. – Пустить друг другу кровь, показать, кто тут главный?

– Этих, – «осознавший» мотнул головой в сторону подземников, – только мародерка интересует. Мы же должны окончательно зачистить сектор, а башня – последнее в нем здание.

– Друг в друга стрелять не будем, – заверил Рама не очень искренне. – Разойдемся по разным этажам – тут всем хватит.

– Ага, – так же фальшиво поддержал его Буч.

Идиоты! Нет, определенно, местные – идиоты! Только им сообщили о том, что враг повержен, а они уже готовы за добычу друг другу в глотки вцепиться. Или просто так, без повода в виде добычи. На одних только «политических» противоречиях.

– Тут еще полно корпов, да и мастер проклятий где-то прячется, – напомнил я им всем.

Они покивали, мол, приняли к сведению. Я почувствовал полное бессилие. С демонами бороться могу, а вот с бандитами… Ну не убивать же их всех теперь!

Положение спас Гринь. Точнее сказать, превратил неконтролируемый процесс в какое-то подобие порядка. Я почувствовал, как он кладет руку мне на плечо, вежливо, но твердо отодвигает в сторону.

– Здание огромное, – сказал он. – Вим со своими людьми пусть идет прямо вверх, Буч – левое крыло, Рама – правое. Добычи хватит всем и не будет искушения за нее драться.

Подземники переглянулись, пожали плечами и охотно кивнули. Не рвались они друг с другом воевать, когда можно было без помех заняться мародеркой.

– Мы будем за вами следить, – закончил нехристь и выразительно посмотрел на меня. Я кивнул – дронов хватит. – Если возникнут проблемы или Астерот все же решит лично заявиться – дадим знать. И постарайтесь без необходимости не убивать корпов, есть мнение, что, умирая, они становятся жертвой и усиливают своих хозяев.

Полная чушь, если честно, но – молодец! И командование вроде как сохранил, и даже приказ какой-то отдал. Вот уж правду говорят: «Не можешь остановить – возглавь!»

Спустя пять минут подземники разошлись по сторонам, с нами остались только «осознавшие». Да и те готовились к выходу, в последний раз проверяя оружие и снаряжение. Наконец, и они выдвинулись. Вим остановился в дверях, обернулся и, как мне показалось, с признательностью кивнул. Я ответил ему тем же – катар оставил для меня и Стефа по комплекту вооружения, оставшегося от павших товарищей.

Некоторое время мы хранили молчание. Недолго, минуту или две. Затем Стеф, невзирая на мои протесты, покряхтел, но все же поднялся на ноги.

– Мы не закончили. Надо еще с Астеротом разобраться, – сообщил он.

– А справишься? – без подначки, вполне искренне спросил нехристь.

– А чего мне? Полежал вроде, отдохнул.

Не отвечая, маг двинулся по коридору, заглядывая в каждую дверь. Вскоре вернулся, держа в руках снятую со стены полированную металлическую пластину в пластиковой оправе – зеркало. Без слов сунул его под нос Стефу. Тот с недоуменным видом взял предмет, поднял его на уровень глаз…

Ну, нехристь! Дипломатии, как у колуна! Страж не знал, как сейчас выглядит!

– Ну где-то так я и предполагал, – спокойно произнес мой подопечный. Голос его был ровным, да и лицо не дрогнуло. – За все надо платить. Но на Астерота, думаю, мне здоровья хватит.