Текст книги "Граничник. Апокалипсис на Церере"

– Что? – уточнил я осторожно.

– Прочти еще раз, – произнес Вим от лица всех «осознавших». – Пожалуйста.

Я еще раз прочел основную молитву христианина на все случаи жизни и только после этого спросил:

– Вы что же, «Отче наш» никогда не слышали?

– Слышали, конечно, брат Оливер, – Вим впервые при обращении ко мне использовал это слово. – Но не слышали, чтобы молились так.

– Как «так»?

– Правильно, – смутился старший в отряде катар, а остальные согласно закивали.

Я удержал на лице внимательное выражение, хотя больше всего хотелось рассмеяться. Причем не вполне понятно было, над кем смеяться: над сектантами, услышавшими «правильную» молитву, или над самим собой, который и сам эту правильность чувствовал. Ох, Оли-Оли, по краю ведь ходишь…

– Ты каждое словно произносишь так, будто знаешь, что оно – правда, – попытался объяснить сидящий рядом с Вимом боевик помоложе.

Приятное лицо, открытый взгляд, но это их клеймо на лбу! Сказано – сотворен человек по образу и подобию Божию, но я очень сильно сомневаюсь, что Творец всего сущего щеголяет такими вот украшениями на челе.

– Не так объясняешь, – Вим взмахом руки попросил товарища замолчать. – Ты, брат, когда произносишь «Отче», я слышу, что говоришь именно с отцом. С Богом, Творцом, но в первую очередь – отцом.

Я придавил вспыхнувшие эмоции, главной из которых была смущение. За несколько секунд проанализировал то, что говорил: частоту, тембр голоса, свои интонации и скрывающиеся в них эмоции. С некоторым недоумением я был вынужден признать правоту альбигойца.

Это даже пугало. Немного, но пугало. Я что же, и вправду себя человеком начал считать? Нет, когда другие такую ошибку совершают, это простительно, но я-то знал правду!

Но еще больше пугало не это, а реакция какой-то части меня на этот машинный анализ. Я словно слышал себя со стороны и снисходительно усмехался. Расщепление личности на основу и надстройку? Одна знает, что является лишь записью, а вторая хочет считать себя оригиналом. Похоже, ваш наставитель сломался…

Дотянуть бы до Земли, там уже не так страшно Стефа одного оставить.

Отогнав мысли, как стайку птиц, я поднялся, легонько хлопнул Вима по плечу и выдал одну из тех многозначительных улыбок пастыря, которую можно понять как угодно: одобрение, понимание, поддержка. Такими умели пользоваться наши иерархи, вот и я взял на вооружение.

Вим в ответ просветлел, будто я ему только что открыл истину, и невесть чему кивнул.

– А теперь за дело, братья. Все знают, что делать, – произнес я и направился к Стефу.

Тот как раз закончил шутить с подземниками и двинулся мне навстречу.

– Готов? – спросил у него.

Страж в ответ уверенно качнул головой, но стоило нам отойти в сторону, где его никто не мог услышать, выдал:

– Ох, Оли…

Я мгновенно понял, что он хотел сказать. И тут же переключил себя из режима доброго пастыря в требовательного наставника.

– Стоп! – холодным, но яростным шепотом прервал я его. – Лучше бы тебе закрыть рот и не говорить ту глупость, которую ты собрался сморозить!

Тот от неожиданности даже отступил от меня на полшага. М-да, когда голос в его голове звучал, это одно, а когда мулат с выпученными глазами на него шипит, да еще так, будто имеет на это право, – совсем другое.

– Ты не уверен, что у тебя получится, – произнес я по-прежнему холодно, но все же спокойнее. – Ты делал это уже дважды, но до сих пор не можешь это контролировать. Каждый раз ты стараешься, но как выходит, когда получается – ты не знаешь. И я знаю почему.

– Да неужто? – Страж немного пришел в себя от резкой моей отповеди и вернул самообладание, а вместе с ним и свойственную ему насмешливость.

– Все просто, воспитанник, – тебе мешает гордыня.

– Гордыня?.. Слушай, Оли, это-то здесь при чем?

Я читал его лицо и видел каждую его мысль – зря, что ли, мы с ним так долго были одним целым? Знал, что он скажет, еще до того, как он сам это осознает. И бил на опережение. Жестоко, но сейчас нам всем был нужен воин Христов, а не молодой мужчина, впавший вдруг в неуверенность.

Вот сейчас, например, нужно сменить тон с наставительного на дружеский.

– Да при всем! Это единственное, что мешает тебе, как ты не понимаешь, Стеф? Ты прекрасный воин, не знавший ранее ни страха, ни сомнений в вере. Но вот тебе достался Дар, и ты тут же начал сомневаться. Достоин ли я? Почему мне, а не более подготовленному человеку Господь дал такую силу? Почему не ревнителю? Так ведь?

– Так, – воспитанник чуть опустил голову, глядя на меня исподлобья.

– Ты же не думаешь, что первый впал в сомнения? Люди посильнее тебя страдали недугом этим, но справились. И ты справишься. Все ведь просто: ты пытаешься применить Дар, но не уверен, что имеешь на него право. И оттого у тебя ничего не выходит. Ошибка в целеуказании.

– Так ошибка или гордыня? – попытался пошутить Стеф.

– Гордыня, естественно. Ты думаешь о себе – значит, она. Вспомни, каждый раз, когда у тебя получалось использовать Дар, ты переставал думать, получится ли у тебя. И получалось!

– Вопрос веры…

– Да, но с небольшим уточнением. Ты пытаешься верить в себя, а ты тут вообще ни при чем. Ты не награжден или избран, ты лишь точка фокуса. Канал, через который сила проявляется. Отринь эти свои «могу» или «не могу»! Задай один вопрос: Господу такое возможно?

– Оли…

– Да или нет, Стефан Дуров?

– Ты же знаешь, что да!

– Нет, Стеф, не так. Ты – знаешь?

Подопечный прикрыл глаза, после чего сделал такое лицо, по которому даже я не мог определить, ругается он сейчас или молится.

– Вспомни деяния апостолов, отмеченные в Писании. Никто из них, изгоняя бесов или воскрешая мертвых, не проводил ритуалов, не сидел на коленях по восемь часов, чтобы добиться результата. Апостолы не приглашали хор, не разбрызгивали святую воду и не читали одобренные Ассамблеей тексты на греческом или латыни. Они говорили бесам: «Выйди», а больным – «поднимись». И этого было достаточно!

Тут, кажется, я немного громче, чем собирался, крикнул. Заметил, что наши союзники обернулись на мой голос, и мысленно дал себе затрещину. Осторожнее надо, незачем еще и их пугать.

Но, главное, Стеф ожил. Лицо его разгладилось, взгляд сделался таким, каким я его знал: спокойным, чуть ироничным и самую капельку хитрым.

– Иди уже… проповедник. Займись периметром.

Он легонько толкнул меня в плечо, и я впервые, наверное, с начала это безумного приключения поверил, что оно может закончиться успешно.

Шагая к «осознавшим», которым было поручено разобраться с лифтами, я еще некоторое время продолжал наблюдать за воспитанником. Смотрел, как он садится у стены, как его губы шепчут чин изгнания, и думал о том, что советовать всегда легко. Вот с реализацией советов не все так гладко.

– Как с лифтами? – спросил я у Вима, когда приблизился.

– Заблокировали двери, но узел энергоснабжения не обнаружили, – доложил катар. – Может, взорвать?

– Может, и взорвать. Но пока давай погодим, Вим. Если они вверх или вниз пойдут, мы хотя бы знать будем, какой путь избрали корпы.

– Не нравится мне это затишье.

И тут я с катаром был согласен. По всем правилам, после столкновения в холле, точнее, после резни, что мы устроили демонам, сюда должны ломиться толпы либо демонов, либо корпов. А я вот наблюдаю через камеры дронов за лестничными пролетами и не вижу никаких попыток местных попытаться нас вышвырнуть. Это неправильно.

– Рама, что с улицей? – спросил я приблизившегося командира гвардейцев.

– Чисто. Ни людей, ни демонов.

– Буч?

– Внутри периметра тоже, – включился в доклад командир боевиков Манты. – Парни поднялись до третьего этажа, но не обнаружили ни души.

– Что же они задумали?

С каждой минутой этого затишья мне становилось все тревожнее и тревожнее. Продолжая делить свое внимание между Стефом, который совершенно отрешился от происходящего, и всеми возможными путями наступления корпов, я никак не мог избавиться от чувства, будто упустил что-то из виду. Гринь на позиции, подземники готовы, равно как и «осознавшие». Каждое из направлений контролируется, демонопоклонники не могут появиться неожиданно…

В этот момент что-то загрохотало у нас над головами. Еще далеко, но ощутимо, будто в стену ударил снаряд. Даже пол под ногами завибрировал. Потом одним из дронов я засек, как коридор на третьем этаже заполняется пылью.

– К выходу! – еще не понимая, что происходит, рявкнул я, толкая стоящих рядом людей в указанном направлении.

Потолок шагах в десяти от нас вдруг вспучился и взорвался кусками металла и пластика, а сквозь образовавшуюся дыру ударил поток яркого пламени. Помещение заволокло пылью, но я смог разглядеть, как в холл спрыгнули четыре человека.

Вот так, без затей. Мы ждали их с лестниц, у лифтов, я даже предполагал, что они попытаются спуститься по фасаду (не надо спрашивать как) и ударят по нам с улицы. Казалось, я предусмотрел все возможные направления атаки. Но не этот. Колдуны банально пробили магией несколько потолочных перекрытий и спрыгнули вниз. Непритязательно, но эффективно.

И эффектно. Перепуганные взрывом подземники даже стрелять не стали – прыснули во все стороны, как тараканы. «Осознавшие» оказались более дисциплинированными и обученными. Едва пламя опало, их винтовки защелкали, отправляя в облако пыли длинные очереди бронебойных игл.

26

Пыль начала оседать, внутри нее разгорались багровые сполохи. Щелчки выстрелов слились в беспрерывный гул, но было непонятно, поражают ли иглы хоть кого-то в этой штормовой туче. Вот что-то гортанно выкрикнул один из колдунов, то ли от боли, то ли скандируя заклинание. Вслед за этим раздался треск, словно кто-то рвал руками саму материю мироздания.

Гринь медленно потянул тетиву с наложенной на нее стрелой к уху, но не выстрелил, не видя цели. Стефан, укрытый ото всех стойкой ресепшена, читал молитву. Подземники лупили длинными очередями, что-то даже азартно крича, «осознавшие» стреляли короткими очередями и вели себя куда как хладнокровнее. А я стоял во второй линии построения и смотрел. Без движения, словно бы выпав из времени. Самое большое – секунду, но растянутую настолько, что в нее можно было уместить полноценное служение.

Что-то было не так. Зудело на самом краю сознания, противно, как комар, летающий в темноте спальни возле уха. Вроде уже случилось все, что же меня беспокоит? Корпы кинули на нас тяжелую артиллерию в виде своих жрецов, решив, что проклятый Дар будет эффективнее безумной злобы и тупой силы гончих. Они прошли не там, где мы их ждали, но это уже произошло. Почему тогда я смотрю на них и не могу сообразить, что не так?

И тут вспышкой пришло: до того, как пыль скрыла колдунов, я видел четверых! Четверых, а в каждой корпорации лишь трое магов – так говорили и подземники, и «осознавшие». Кто четвертый? «Гость» из другой корпы? Демон? Обычный человек?

Время вдруг прекратило тянуться сладкой карамелью, из которой на ярмарках умельцы складывают фигурки животных, а потом по грошу продают малышне. Застыло, взорвалось крошечными острыми кристалликами, и я рванул за ближайшую колонну. Заметив, как иглы стрелков уже не просто исчезают в облаке, но сгорают в крохотных вспышках, столкнувшись с невидимым барьером мага-защитника.

Пылевая завеса редела. Вскоре, присев за толстой колонной из сверкающего ярче золота металла, я смог разглядеть каждого из пришельцев.

Первым медленно шел вперед худощавый блондин в темно-синем костюме. Высокий лоб, прямой взгляд и тяжелая челюсть, надменно выдвинутая вперед. Вероятно, это был адепт протекции или, как его называли сами корпы, глава департамента безопасности. Защитник, мы с его коллегой сталкивались при нападении на Фокса, так и не смогли пробить его щиты.

Вытянутыми вперед руками он словно бы толкал вперед воздух, невидимый, но плотный, в котором и сгорали снаряды наших союзников. Он же разгонял оседающую пыль, что даже не запорошила роскошного его платья и тщательно уложенной – волосок к волоску – прически.

За ним, в паре шагов поодаль и слева, шел смуглый азиат. На непропорционально большой относительно тощего тела голове черные редкие волосы были прилизаны до состояния какого-то шлема. Вокруг чуть разведенных и поднятых на уровень пояса руках гудели горящие искры. Разрушитель.

Самый первый убитый демонопоклонник на Церере тоже был из этого племени, Гринь, помню, здорово удивился, когда убил его обычной стрелой, мол, как же такой сильный боевой маг совсем на защиту сил не бросил. Но так у корпов заведено, Дар распределен на троих. Один защищает, второй атакует, а третий…

Мастер проклятий, он же глава корпорации, сидел на полу, скрестив ноги. Глаза он закрыл, а руки задрал к потолку в молитвенном жесте. Воздух вокруг него странным образом дрожал, будто плавился от высокой температуры, не давая ни лица его разглядеть, ни фигуры. То мелькнет образ совершенно непримечательного мужчины среднего возраста с козлиной бородкой, то зверообразного здоровяка с руками толщиной с мое бедро.

Четвертый стоял за спиной мастера проклятий и выглядел так, словно оказался тут случайно. Простенький костюм из самой что ни на есть дешевой ткани, затертая по вороту сорочка, какая-то нелепая удавка-галстук, перекрученная в несколько раз, блестящие туфли с острым мыском. Чуть ниже среднего роста, лет тридцати пяти, с жирными черными волосами и неухоженным прыщавым лицом.

Он совершенно не вписывался в компанию колдунов, пробивших перекрытия и спрыгнувших с высоты нескольких этажей, если бы не черные, лишенные белка и радужки глаза и лицо, на котором застыло выражение холодного любопытства. Демон. Точнее, человек, одержимый демоном. Адская тварь из высших, напялившая тело адепта, как тот надевал свой костюм.

С рук разрушителя спорхнул рой искр. На вид не опасные, похожие на крошечных насекомых, они тем не менее уже через секунду собрались в огненное облако размером с двух взрослых людей и ринулись на ближайших к колдуну подземников. Миг – и первый наш союзник вспыхнул живым факелом. За ним еще двое выскочили из укрытий, принявшись метаться по помещению, пытаясь сбить с себя пламя и истошно крича.

А защитник продолжал медленно двигаться вперед, толкая магический щит, сжигающий выпущенные в него снаряды. По плану Гринь должен был убить его первым. Всадить стрелу до того, как тот поставит непробиваемые свои щиты. Или, если не успеет, ударить по нему магией: по словам нехристя, любая колдовская защита имеет свои пределы прочности.

Но Гринь не стрелял – Бог знает отчего. Вместо этого он спрятался за стойкой ресепшена и как будто оцепенел, сжимая в руках лук со стрелой.

В атаку включился мастер проклятий. Он ударил руками в пол, и тотчас в руках ближайшего «осознавшего» взорвалась винтовка. Бедняга даже вскрикнуть не успел, взрывом ему разворотило лицо и грудную клетку. Еще один хлопок, и у второго союзника, на этот раз подземника, рванул боекомплект на разгрузочном жилете. На пол упало разорванное пополам тело.

Я встретился глазами со жрецом и понял, что третий хлопок сделает что-то уже с моим носимым боезапасом. Бросился прочь, не стреляя и пытаясь сбросить с себя диски с иглами, но тут пол под ногами сделался скользким, как лед, и я, не успев среагировать, врезался на всей скорости в стену.

«Ну хоть так!» – мелькнула мысль.

Оглушенный столкновением, я все же нашел силы откатиться в сторону, а потом убраться за стоящий неподалеку диван. Проанализировал поступающую с дронов информацию и пришел к выводу, что столкновение с магом может стать для нас фатальным.

Разрушитель за это время успел сжечь семерых союзников, мастер проклятий взорвал еще двоих, а вот наш огонь нисколько им не навредил. С момента начала сражения прошло хорошо если секунд двадцать. Такими темпами минут за пять от нашей армии не останется ничего!

И у Стефа все плохо. Вижу, он продолжает пытаться, но толку от этого чуть. Хотя, может, и получается – десанта демонов, по крайней мере, нет. И нехристь, наше секретное, мать его, оружие, продолжает сидеть сиднем! Испугался? На него не похоже. При всех его недостатках, Гринь был воином и труса на моей памяти не праздновал ни разу. Защитник магию «откачал»? Вряд ли, разрушитель вон лупит по людям. Насколько я в этих колдовских вопросах понимаю, если «отключать» доступ к Дару, то у всех.

Видимо, придется все опять делать самому. Не очень, правда, понятно, что именно, но и сидеть, ожидая взрыва БК или жара пламени, мне тоже не хотелось.

Перекатом покинув укрытие, я решил попробовать пройти во фланг, а оттуда в тыл колдунам. Вряд ли щит, которым адепт протекции сдерживает все направленные на него снаряды, действует со всех сторон. Простая логика – тогда бы ему лучше было в центре построения держаться, окружая товарищей сферой. А он на острие атаки стоит, значит, защита его максимум на переднюю часть полусферы распространяется.

Но сделать ничего я не успел. С камеры дрона я вдруг увидел этот самый щит. До этого момента он был невидимым, просто неким участком воздуха перед колдунами, обозначенным уже куда более редким огнем наших стрелков. А тут он вдруг проявился. И именно в той форме, что я и предполагал, как матовая, искажающая свет полусфера. Вздрагивающая от каждого попадания и мерцающая, словно намеревается вот-вот лопнуть.

Гринь только этого и ждал. Не знаю, как он мог увидеть то же, что и я, не глядя на происходящее с дронов, но факт остается фактом. В миг, когда защита колдунов стала видимой, он выпрямился во весь рост и начал стрелять.

Раньше я видел, с какой скоростью нехристь может выпускать стрелы, но сегодня он превзошел самого себя. Каждая следующая стрела ложилась на тетиву и слетала с нее еще до того, как предыдущая добиралась до цели. И каждая была напоена магией, причем разной. Одна била привычным нам светом, другая горела огнем, третья переливалась из черного в зеленый спектр цвета. Похоже, наш маг задействовал все свои возможности.

«Просаживает щит! – понял я. – Дождался, пока союзники его ослабят винтовочным огнем, выведя своими выстрелами на пиковую нагрузку, а потом начал пробивать. Вот ведь хладнокровный сукин сын!»

На пятой стреле защитник обеспокоенно крикнул что-то своим товарищам, но те не успели никак отреагировать. На шестой его щит мигнул в последний раз, после чего исчез, а сам колдун всем телом провалился вперед так, будто пропала опора, которую он держал руками. Седьмая стрела беспрепятственно прошила воздух, что до этого сдерживал все снаряды, и ударила «руководителя департамента безопасности» в горло.

Я вывалился из укрытия и короткой очередью прошил разрушителя насквозь. Он вздрогнул от попаданий, но не упал, а взмахнул рукой и направил ко мне облако горящих искр, которые, не долетев до меня каких-то полтора метра, вдруг осыпались пеплом на пол. Нехристь навел стрелу на мастера проклятий, но тут тетива на его луке лопнула, ударив его по лицу, выбивая кровяную пыль с щеки и лба. Он закричал, уронив лук, и упал на колени, закрывая лицо руками.

Мастер проклятий хлопнул в ладоши, и часть потолка обрушилась, пылью закрывая от наших глаз фигуры колдунов и того четвертого, что стоял позади всех.

– Огонь! – заорал я союзникам, сам тоже всаживая в клубы пыли одну очередь за другой. – Они хотят скрыться! Не жалей боеприпаса!

Не сразу сообразив, что кричу на русском, а значит, воины меня вряд ли понимают, я проорал тот же текст на английском, и притихшие в последнее время церерцы обрушили на то место, где полагалось быть колдунам, настоящий шквал из игл.

Остановились мы, только когда защелкали, становясь на задержку, спусковые механизмы винтовок, выпустивших весь магазин. Перезарядились и, подождав, пока пыль осядет, двинулись вперед. Никто нас не атаковал, что было хорошим знаком. Но когда я увидел только два мертвых тела, понял, что мастеру проклятий со спутником удалось уйти. Вероятно, через тот же пролом в потолке, сквозь который они проникли сюда.

Стеф стоял рядом со мной, напряженно сжимая в руках ножи, и старательно смотрел куда угодно, но не на меня. Я не стал спрашивать его об успехах – очевидно же, что ничего у моего воспитанника не получилось. Да и соль на рану сыпать не входило в мои привычки. Вместо этого я похлопал его по плечу и стал отдавать приказы.

– Командирам отрядов доложить о потерях. Выставить оцепление у дыры. Всем остальным отойти в сторону. Наблюдать за периметром.

Послушались меня не все и далеко не сразу. Негры, воодушевленные победой и озлобленные потерями товарищей, еще с минуту стояли под проломом в потолке, без устали стреляя вверх, скорее вымещая страх и ярость, нежели желая в кого-то там попасть.

Итогом странного этого столкновения с колдунами для нас стала потеря пяти «осознавших», считай, половины их отряда, и двенадцати подземников из группировок Манты и Фокса. Еще был раненный собственной тетивой Гринь, жутко ругающийся, пока я пытался остановить ему кровь. И все это – за неполные две минуты! Что было бы, не случись в наших рядах мага, даже представлять не хотелось. Триада колдунов не зря считалась серьезной силой, с которой на равных могли сражаться только такие же, как они.

Но при всем этом – нападение их было странным. Ввалились через дыру в потолке, атаковали в лоб и, потеряв двоих, отступили. Словно не уничтожить нас приходили, а прощупывали. Только цену за это заплатили, как по мне, непомерную.

В моей памяти хранилось множество знаний. Какие-то, практические, принадлежали мне, точнее, Оливеру Тревору, когда тот еще был стражем, а не оцифрованной копией. Другие были теоретическими – многочасовые записи с разбором крупных конфликтов и локальных столкновений из времен до Темных веков. И весь этот обобщенный опыт утверждал: то, что сделали колдуны, было либо ошибкой, либо глупостью.

И пусть я уже привык к не всегда адекватному поведению церерцев, верилось как в первый вариант, так и во второй слабо.

– Идем наверх? – уточнил Стеф.

– Я против, – опередил меня с ответом нехристь, кривясь, когда приходилось говорить. Удар тетивы оставил на правой его щеке и виске глубокую рану, которую я только закончил зашивать. – Наше главное оружие не работает, так какой смысл и дальше следовать первоначальному плану?

Граничник не то чтобы смутился, но взгляд отвел. Насколько я его знал, ему сейчас было не по себе: задачу не выполнил, в бою не поучаствовал, все сделали за него. Балластом он себя считал – не нужно по-прежнему сидеть у него в голове, чтобы это понять.

Говорили мы на русском, чтобы наши союзники не поняли, что мы такое обсуждаем. Незачем им понимать, что в рядах «командования» произошел небольшой раскол.

– Не согласен, – проговорил я. – Если отступим сейчас, считай, проиграем. Второй раз подземников мы сюда не затащим, да и «осознавшие», уже второй раз по зубам получив в этом здании, вряд ли решатся на третью попытку.

– Но мы не можем освятить землю! – воскликнул Гринь и тут же схватился за щеку.

– А у них нет больше двух колдунов из трех! – парировал я. – Мастер проклятий без прикрытия не так опасен, справимся. И с демонами тоже, если они снова из разломов полезут.

– Я тоже за то, чтобы идти дальше, – сообщил Стеф. – Будем действовать как стражи, раз не выходит как у ревнителей. Просто перебьем всех врагов в этой башне, а что дальше делать – будем думать, когда в секторе никого из демонопоклонников не останется.

– Ну уж об этом «осознавшие» позаботятся! – ввернул нехристь.

Я выразительно поднял бровь, мол, что это ты имеешь в виду?

– А ты ему не рассказывал, Стеф? – спросил тот. – Нам Фокс показал, чем твои катары занялись, как только захватили сектор. Резню они устроили! Сейчас, пока мы тут пытаемся последнее здание взять, они ходят по домам и заставляют корпов крест свой целовать! Кто отказывается, того сразу под нож. Нахрен таких союзников, вот что я на это скажу! Ничем не лучше демонопоклонников – те же жертвы, только во имя другого бога!

– Это правда? – я бросил взгляд на граничника. Тот медленно и как-то неохотно кивнул.

– Говорю вам, мы этим обезьянам ничего не должны! – продолжил меж тем Гринь. – Раз выход на «осознавших» есть, надо брать коды доступа и валить домой! Пусть сами разбираются со своими проблемами. Режут друг друга, жертвы приносят, в выборы играются – мне вот похрен вообще! Я согласен бороться с демонами, даже здесь, но ради кого? Там, на Земле, мы защищали людей, освобождали их, а тут…

– А тут то же самое! – рявкнул я, не желая больше его слушать. – Или ты думаешь, люди, которых освободили из-под власти демонов первые Святые воины, были какими-то другими? Или у вас в Сибири иначе было? Все они триста лет под адом ходили! Все! Церковь лет двадцать еще боролась уже на освобожденных землях с культами и сектами, которые по привычке демонам требы приносили! Наш долг не в том, чтобы нынешнее поколение спасти, а дать возможность их потомкам людьми стать. Моисей, если Писание вспомнить, не просто так евреев по пустыне водил, а для того, чтобы в дороге умерли все, кто был рабом в Египте. Так что если хочешь уходить, Гринь, иди! Мы со Стефом остаемся. И будем делать все, чтобы у потомков церерцев была возможность когда-нибудь войти в землю обетованную!

Тот только фыркнул и отвернулся. Но уходить не спешил. Вместо этого положил на колени лук и стал ладить к нему новую тетиву. Я же знаком руки подозвал Вима.

– Связь с кем-то из Отцовского совета есть?

– Со старшим сыном, – кивнул он. – Уже доложил ему о столкновении с корпами. Брат Жерар велел передать тебе, что рассчитывает на дальнейшее столь же успешное продвижение.

Ну вот, для меня результат двух схваток в здании «Нова Медикал» был, скорее, отрицательным, а для старшего сына «осознавших» – вполне себе успешными действиями. Как по-разному все-таки люди могут смотреть на один и тот же предмет!

– Тогда уж и ты ему передай, Вим, от меня весточку. Точнее, две. Первое, напомни, что я хочу получить коды к транспортной системе станции. Сейчас, до того, как мы продолжим. И второе. Я и мои люди с места не двинемся до тех пор, пока «осознавшие» не прекратят резню на захваченной территории. Никаких приведений к присяге, ясно? А если Жерар будет спорить или пытаться на меня как-то надавить, напомни ему, что без нас он башню уже штурмовал. Может еще разок попробовать. Колдунов мы, конечно, проредили, но демоны никуда пока не делись.

Катар выслушал меня, ни разу не перебив, кивнул, как мне показалось, с одобрением и отправился на повторный сеанс связи с начальством.

– Как коды получим, – сказал я после этого Гриню, – можешь валить на Землю. А пока посидим и подождем.

27

В итоге нехристь остался с нами. Шагал, бурчал что-то себе под нос, наверное, что-то вроде: «Что ты делаешь, Гринь? Зачем тебе эта война, ты же можешь свалить отсюда в любой момент!» Бурчал, но шел, оставляя за собой этаж за этажом. Я не сомневался, что он так и поступит. Несмотря на все его показное равнодушие к проблемам жителей Цереры, человеком он был неплохим.

Старший сын выполнил мои требования – «осознавшие» прекратили резню, называемую ими «приведением к присяге». Доказательств, конечно, не предоставил, да и как бы он смог это сделать? Показать, что в данный момент его люди не убивают корпов, отказавшихся целовать катарский крест? С кодом же допуска к внешней логистической системе станции тоже все было непросто. С одной стороны, доступ Жерар выдал без вопросов и споров. Только вот кто мог поручиться, что набор букв и цифр был настоящим? Что он запустит систему и отправит нас, когда придет время, домой. Гринь мог бы это узнать, но он, как я уже говорил, предпочел отправиться с нами.

Так что приходилось верить на слово и выполнять взятые на себя обязательства. Но даже если бы их не было, мы со Стефом все равно закончим с этим делом. Или погибнем, пытаясь. Есть вещи, которые нельзя игнорировать, в противном случае просто перестаешь быть собой. А у меня и без того изрядные проблемы по части самоидентификации.

За час мы поднялись на сорок шесть этажей – две трети высоты башни, если верить схеме, висящей на каждом лестничном пролете. Могли бы и быстрее, но довольно много времени занимала предварительная разведка, пусть бы и осуществляемая дронами. Правда, пока мои разведчики лишь показывали пустые помещения, тихие коридоры и запертые безжизненные кабинеты. На нас никто не нападал, более того, складывалось впечатление, что все живые здание уж покинули. Обманчивое, естественно. На сорок восьмом нас ждали.

– Обычные люди, судя по виду, – сообщил я спутникам. – Около сотни. Стоят плотно, занимая площадку между лестницами, и дальше на этаже. Оружие есть, но не летальное и не у всех.

– Похоже на заслон, – высказался Стеф.

– Так и есть, – поддержал его Гринь. – Именно что заслон. Твари берегут силы, решили ослабить нас пушечным мясом. Зачем только ждали так долго?

– Игл на них хватит с избытком! – сообщил Буч, поднимая над головой винтовку. – Как это они нас ослабят?

– Очень просто, – ответил я, и командир гвардейцев Фокса сразу как-то пригорюнился. – Заблокируют лестницу телами, будут умирать, пока мы прорываемся вперед, потом позади откроются разломы, и нас возьмут в клещи. Мы будем заняты демонами, вы – корпами. Это один из вариантов.

Сказал и сразу понял – нет, не так будут действовать корпы! Понятия не имею как, но иначе. Заслон поставлен не столько чтобы нам путь преградить, сколько обозначить препятствие. Схватка если и планируется, то не с ними. Да и какая может быть схватка между полусотней вооруженных игольниками боевиков и почти безоружными клерками? Бойня это!

– Но почему именно сорок восьмой? – не сдавался страж.

– А это так важно? – отмахнулся нехристь. – Людей только сейчас нашли, системы безопасности на этаже самые мощные – да что угодно. Оливер, есть другие пути наверх?

Я кивнул.

– Лестниц в здании множество. Можно пройти по этажу и выйти на другую. А толку? Корпы заметят это и просто передвинут заслон.

– У нас есть гранаты! – это оживился Вим. – Забросаем их и пройдем без задержек.

Гринь неопределенно хмыкнул. Стефан скривился. Я покачал головой.

– Ты забыл, что мы на станции? Взрыв плазменной гранаты может повредить купол, или запустить цепную реакцию каких-нибудь встроенных в это здание систем. Как ты думаешь, почему ваши предки не оставили вам в наследство плазменного или тяжелого кинетического оружия? Кстати, они у вас?

«Осознавший» замотал головой.

– Не плазменные! Дымовые и светошумовые!

– И как нам это поможет? – наморщил лоб Рама. – Если лестница корпами забита так плотно.

– Мне вообще кажется, что заслон не препятствие, а способ привлечь внимание, – проговорил я.

Все дружно повернули головы в мою сторону. В глазах недоумение, мол, как это забитая толпой лестница не препятствие? Правильный вопрос, позволяющий с другой стороны взглянуть на происходящее. Ну и мне он давал возможность наконец озвучить то, что не давало покоя с момента появления первых разломов.