Текст книги "Граничник. Апокалипсис на Церере"

Конечно, они расползлись по станции, как метастазы, выстроили свою агентурную сеть, имели доступ ко многим помещениям, но вряд ли при этом стали бы проводить важные совещания где-то за пределами контролируемой территории.

Помещение представляло собой переделанный в церковь ангар. Высокие потолки, терявшиеся где-то над головами собравшихся, завешенные тканью с рисунком катарского креста стены, укрытый пружинящим пластиком пол, на который Николас взошел, сняв обувь.

У дальней стены на массивном подиуме располагалась кафедра: три тяжелых даже на вид кресла, два из которых уже были заняты пожилыми мужчинами, а одно, предназначенное для Николаса, пока пустовало. Вдоль стен по правую и левую руку от кафедры находились длинные скамьи, заполненные двумя десятками «осознавших» не столь высокого ранга.

– Тебя настолько увлекла беседа с этим планетником, что ты решил заставить нас ждать? – произнес священник, занимавший центральное место на кафедре.

Как и все здешние служители, одет он был по католическому канону – черная сутана да колоратка на шее. Голову его покрывала классическая круглая шапочка белого цвета. Если мне не врали архивы, а они мне никогда не врали, данный цвет у католиков считался папским.

Отец. Верховный епископ «осознавших». Он был высок ростом, худощав и находился в таком возрасте, когда мужчину еще нельзя назвать стариком, но уже отчетливо понятно, что закат его начался. Клеймо креста на его лбу было вытатуировано – я уже успел узнать, что выжженные печати святого символа наносят только «осознавшим» из боевого крыла.

Значило ли это, что Отец происходит из «голубей»? Вовсе нет! У Николаса как раз знак был вытатуирован, а вот у старшего сына, пятидесятилетнего крепкого мужчины с весьма православной на вид бородой, напротив, выжжен.

– Да, Отец, – без тени смущения на лице произнес младший сын, проходя мимо лавок и усаживаясь на свое место. – Он действительно говорил удивительные вещи. Я считаю, мы должны…

– Еще и вопрос не поставлен перед советом, и голосования не было, а ты уже что-то считаешь, брат! – с упреком произнес старший сын. – Смирение – добродетель…

– Довольно! – Отец поднял руку, призывая собравшихся к молчанию. – Теперь, когда все мы собрались, начнем.

Рука его опустилась на подлокотник кресла, и в тот же миг изображение с камеры моего дрона погасло. Епископ сектантов включил электромагнитное поле, желая избежать прослушки.

20

Стефана разбудил шум за дверью. Строго говоря, в подземных коридорах станции всегда было много звуков, со временем он просто научился их фильтровать и на большую их часть внимания не обращал. Но это барахтанье и пыхтение, словно бы парочка животных устроила случку, раздавалось так близко и было настолько необычным, что внутренний сторож граничника сыграл тревогу.

Он поднялся беззвучно, смахивая ладонью с лица последние следы сна. Скользнул к двери, встав слева от закрытого дверного проема. Вынул нож, спрятав лезвие за предплечьем. Прислушался.

За тонкой, но прочной стенкой боролись два человека. Один пытался крикнуть, второй же всеми силами ему в этом мешал. Буквально через секунду после того, как страж встал за дверью, пыхтение было прервано едва слышным влажным шлепком. Этот звук он не спутал бы ни с чем – так погружается в живую плоть хорошо заточенный клинок.

Не прекращая посапывать, поднялся со своей лежанки Гринь. Опытный путешественник и воин, он тоже умел спать вполглаза и, похоже, вообще никогда и нигде не расслаблялся полностью. Продолжая издавать звуки мирно спящего человека, даже причмокнув пару раз, он очень медленно извлек из-под лежанки лук. Затем, мягко ступая, двинулся в дальний угол комнаты, где его нельзя было увидеть снаружи.

Около минуты за дверью ничего не происходило. Звуковой фон вернулся к норме: едва слышное гудение рециркуляторов воздуха, далекий многоголосый гул людских голосов, лязг останавливающегося и вновь начинающего двигаться подъемника. Только чуткое, уже настроенное на поиск посторонних шумов ухо граничника слышало мерное дыхание человека за стеной. Затем дверь с легким шипением поползла вниз.

Добрых намерений тот, кто приходит ранним утром и убивает дежурного охранника ножом, иметь не должен – так рассудил Стефан. То есть он мог и не желать смерти двум находящимся внутри землянам. В теории. Но страж был практиком. И поэтому, когда крадущийся человек шагнул внутрь, он не размышлял над мотивами пришельца, а просто рванул его на себя, одновременно всаживая под подбородок лезвие ножа.

Гринь шагнул вправо из своего укрытия, оказавшись на прямой линии с дверным проемом, и выпустил стрелу в коридор. С глухим стуком она ударила в тело второго ночного визитера, а нехристь моментально отступил в тень.

Стефан быстро выглянул и снова спрятался за стеной. Успел разглядеть падающего незнакомца со стрелой в открытом рту, зарезанного охранника из людей Фокса и еще парочку темных фигур в дальнем конце коридора. Перевел взгляд на убитого им пришельца.

– Негр? – шепотом уточнил Гринь.

Страж отрицательно крутнул головой. У его ног лежал белокожий мужчина с татуировкой креста, заключенного в круг на лбу. Да и снаряжен он был не так, как местные боевики: черно-серый комбинезон с капюшоном, разгрузочный жилет с пластиковыми креплениями, на одном из которых держался короткоствольный игольник.

– «Осознавший».

Кем еще мог быть пришелец, если имел древнее оружие, был белокож, а напал ровно через сутки после пропажи ушедшего на встречу с осознавшими Оливером? Наставитель пропал, будто в воду канул. Через несколько часов после его ухода Стефан прошел весь путь по оставленным им «хлебным крошкам». Добрался до квартиры пожилого негра, бывшего связным обструкторов, добился от него желания говорить, но узнал лишь об ангаре для встреч, а там след уже обрывался.

Страж понимал, что его старый напарник – опытный воин, проживающий уже третью по счету жизнь. Даже попав в плен, он сможет о себе позаботиться. Понимал, но все равно переживал. Не мог отделаться от мысли, что тело его друга и наставника уже плавает за бортом станции в ледяной мгле безвоздушного пространства.

Он обследовал все помещения, ища следы Оливера, и спустя пару часов обнаружил под потолком нишу, в которой находился примитивный ручной подъемник. За ним он нашел несколько связанных между собой комнат, в одной из которых увидел клочок одежды, принадлежавшей наставителю. Должно быть, тот специально оставил его для Стефана, понимая, что рано или поздно товарищ отправится на поиски.

Но дальше след обрывался. Комнаты выводили в технический коридор, который уже через двадцать метров разбегался в пяти разных направлениях. Изучив каждое из них на несколько сотен шагов, страж не обнаружил никаких знаков, что могло значить только одно – напарника пронесли по одному из коридоров в бессознательном состоянии.

Но живым – теперь он точно это знал. Во-первых, он не нашел следов крови, даже замытых. Во-вторых, как бы это ни было странно – Стеф чувствовал, что старикан жив. Непонятно как, но чувствовал, точнее даже, знал. Жаль только, что уверенность эта не могла указать направление, в котором утащили напарника.

Оставалось только ждать. И надеяться, что переживший множество переделок Оливер сможет выбраться из еще одной. Однако час тянулся за часом, незаметно складываясь в сутки, а от того по-прежнему не было вестей. И вот – пожалуйста! Дождался. По меньшей мере четверо нападавших, пришедших именно по его душу.

Стефан не знал, как «осознавшие» смогли заставить напарника говорить, но понимал, что на допросе человек – а Оли теперь именно человек – рано или поздно начнет «сотрудничать». За это у него не было претензий к старику, а вот к тем, кто сделал это с его другом, появилось множество неприятных вопросов. Из тех, что задают, уже сидя над искалеченным телом.

«Как же не хватает его подсказок! – подумал он, выкатываясь в коридор и резко сокращая расстояние до двух засевших за стеной противников. – Никто не подсветит цель, никто не присмотрит за тылом. Не то чтобы прямо нужно, но привык…»

Потом стало не до мыслей, поскольку тени, прятавшиеся за изгибом узкого коридора, выскочили ему навстречу.

Широкий замах руки первого «осознавшего» он пропустил над головой, опустившись на колено. Отметил лишь, что в руке той был зажат парализатор – хотят взять живым? Выпрямляясь, впечатал противнику кулак в пах, подсечкой сбил с ног и тут же откатился в сторону, уходя от тычка парализатора его товарища. Оттолкнулся от стены локтем, выбросил вверх ногу, блокируя второй взмах мерцающей на конце дубинки, другой пнул в лицо.

Противник сумел уйти от удара, но и атаковать дальше не смог – пришлось разорвать дистанцию. Страж этим воспользовался, вскочил на ноги и с точно отмеренной силой ударил поверженного врага носком сапога в висок. После чего крутнул клинок в руке и, неприятно улыбаясь, пошел на второго напавшего, оставшегося в сознании, крикнув через плечо для нехристя:

– Не стреляй.

Человек с татуировкой креста на лбу отступил на несколько шагов. Нерешительно поднял дубинку, после чего потянулся рукой к груди, где в пластиковом зажиме висел игольник.

– Мы не враги, – зачем-то сообщил он.

Стефан оскалился еще сильнее, фразу он понял и без перевода. Только вот вступать в разговор не собирался.

– Поздновато для подобных заявлений, не думаешь? – лишь буркнул он и одним скользящим шагом сократил дистанцию до предельно короткой. Дальше все произошло так, как и должно случиться, когда сталкиваются охотник и добыча. «Осознавший» потратил лишнее мгновение, чтобы попытаться схватить пистолет, оттого поздновато отмахнулся от граничника дубинкой. Тот без труда заблокировал удар, пнул противника в голень, вырвал у него шокер, а руку, так и лежащую на рукояти игольника, прижал к корпусу. И, прежде чем нападавший сумел что-то сделать, ударил его лбом прямо под татуировкой – в переносицу.

Убедившись, что оба противника повержены, но живы, а за поворотом не прячется еще с десяток убийц, страж ухватил оба бессознательных тела за ноги и с натугой поволок их внутрь комнаты. Там, заблокировав дверь на случай, если кто-то еще вознамерится прийти к ним в гости, хлопнул по коммуникатору и протянул его Гриню – разговоры, мол, по твоей части.

– Да? – без выражения произнес начальник охраны президента, появляясь на экране.

– На нас напали «осознавшие», – сообщил ему нехристь. – Четверо. Твой человек мертв.

– Плохо, – откликнулся тот. – Отправил к вам группу.

Пока «подмога» спешила на помощь, земляне обыскали трупы и пленных, забрали и спрятали все оружие – делиться добычей с президентской гвардией они не собирались. Затем оттащили мертвецов от двери, а живых «осознавших» привязали пластиковыми наручниками, найденными у них же, к стульям. Вот только привести их в чувство и допросить не успели. Не прошло и пяти минут, как в дверь их комнаты забарабанили кулаками.

– Пароль? – спросил Гринь, встав у входа и нажимая клавишу переговорника.

– What the fuck? – донеслось из динамика удивленное.

– Наши, – махнул рукой граничник. – Открывай.

Два вооруженных нейродеструкторами боевика – за последние дни почти все люди Фокса сменили привычные станнеры на смертельное оружие – ворвались в комнату с такой скоростью, будто демоны уже штурмовали подземный уровень.

На миг зависли, недоуменно взирая на мертвецов и пленников, но довольно быстро взяли себя в руки.

– Фокс вызывает вас к себе! – выпалил один из них.

Пока Стефан пытался понять, почему ему так не нравится тон негра, в комнату вбежало еще двое гвардейцев, и в ней сразу же сделалось тесно. Один из вновь прибывших потянулся к пленным, за что сразу же получил по рукам от нехристя.

– Сами допросим.

– Вас Фокс вызывает! – с нажимом повторил начальник группы.

И страж сообразил – само слово «вызывает» его корябнуло. И то, как оно было произнесено, словно они с нехристем служили местному диктатору и обязаны были являться пред выпученные его очи по первому требованию.

«Хотя если совсем без эмоций – как это Оли делает? – то так и есть. Служим», – подумал граничник, поднимаясь с лежака.

– Идем, – вслух произнес он, взмахом руки обрывая возмущение Гриня, которому тоже не понравилось, что его кто-то там куда-то «вызывает». Поравнявшись с боевиком, страж уточнил негромко: – К Фоксу-то зачем?

– I don’t fucking know, dude! – отозвался тот.

Английский язык не был особенно сложным, всяко попроще латыни или греческого. Но встречались в нем идиомы, смысл которых страж не мог понять. Вот как сейчас: если бы боевик не дернул плечами, жестом, а не словами донося смысл, он и не сообразил бы, что негр сам не в курсе, с чего президенту подземников самостоятельно разбираться с нападением на двух его гостей.

– Идем, – повторил он для Гриня тоном, который исключал возражения. – Там все и узнаем.

До апартаментов Фокса добрались быстро, минут за пятнадцать. Стефана, уже неплохо изучившего подземный мир станции, восхищала организованная логистика в жилых ульях. Если при проектировании технических коридоров логика не всегда улавливалась, то там, где предполагалось жить людям, все обстояло наоборот. Короткий переход по коридору, подъемник, еще один коридор – и земляне уперлись в поднятую переборку охраняемого жилого блока президента. Такие были почти в каждом улье, чтобы «глава государства» мог где-то бросить шляпу.

Тот встретил их с таким же выражением лица, которое граничник уже видел у его посланцев – напряженно-испуганным. Понятно, что жизнь владетеля полна стрессов, но прежде Фокса страж таким не видел.

«Да что происходит-то? На него что, тоже напали?» – успел подумать он, но вслух озвучить вопрос не успел, президент сам начал говорить. Точнее, с обвинительными и отчетливо истеричными интонациями кричать.

– Ваших рук дело? – он подскочил к Гриню, который по-прежнему изображал из себя главу группы.

– Нет, – демонстративно спокойно ответил нехристь и выразительно посмотрел на руки Фокса, которыми тот успел ухватиться за воротник его куртки. – В чем бы нас ни обвиняли, мы будем все отрицать.

Пальцы президента разжались, а сам он машинально сделал шаг назад, услышав скрытую угрозу в голосе землянина. Некоторое время пристально буравил его взглядом, пока Стефану это все не надоело, и он не спросил:

– Что произошло?

Слова чужого языка ворочались во рту, как нагретая солнцем галька. Он не был уверен, что даже простой вопрос он озвучил правильно с точки зрения грамматики, скажем, не произнес «что произойти». Но президент его понял.

Переведя взгляд с нехристя на стража, он будто бы выплюнул в его сторону одно слово, понятное безо всякого перевода.

– Демоны!

– Это были «осознавшие», – отмел предположение президента Гринь. – Демонопоклонники вряд ли набили бы себе на лбу татуировку креста.

А Стефан неизвестно с чего подумал про Оливера. Безо всякого понимания «как» и «при чем тут», он уже знал, что его потерянный напарник к этому как-то причастен.

– Ваш человек ушел к «осознавшим», а спустя сутки те напали на корпов! – подтвердил президент опасения граничника.

«Вот тебе раз, – мелькнула мысль у стража, полностью лишенная даже оттенка удивления. – Не только, значит, на нас».

– К тебе тоже приходили? – спросил он у Фокса.

– Ко мне-то зачем? – даже опешил президент.

– Тогда чего ты кипятишься так? – спросил Гринь. – На нас напали «осознавшие», они же ударили по корпам. И при чем тут демоны? И почему ты орешь на нас?

Внезапно президент рассмеялся. Коротко и неожиданно, с совершенно пустым выражением лица. Стеф было решил, что у их собеседника с головой что-то случилось, но тот оборвал смех так же резко, как его начал.

– Ты что, успокаиваешь меня? – спросил он. Повернулся к одному из боевиков, так и замерших в дверях и повторил: – Он что, успокаивает меня?

Громила неуверенно пожал плечами, но Фокс на него уже не смотрел. Его настроение снова поменялось, и он яростно заорал:

– Да в жопу себе засунь это дерьмо, снежок! Этого не было в плане, мы об этом не договаривались! Какого хрена вы вообще это сделали!

Стеф понял не все слова, но о смысле большей их части догадался по интонациям президента. А еще он понял, что Фокс по какой-то неведомой им причине считает, будто случившееся произошло по их вине. Он шагнул вперед, успокаивающе вытянул руку ладонь вниз, видя, что Фокс напрягся, попросил:

– Расскажи. Шаг за шагом. Спокойно. Медленно. Мы не понимаем.

Некоторое время местный владыка стоял не шевелясь, раздираемый противоречивыми желаниями. Граничник понимал, сейчас он в равной степени раздумывает над карой для пришельцев и возможностью дальше с ними сотрудничать. Вскоре политик в нем одержал победу, и он, словно бы и не орал истерично пару минут назад, гостеприимным жестом указал рукой на кресла.

– Это началось сегодня на рассвете, – говорить Фокс начал, когда и Стефан, и Гринь уселись вокруг небольшого столика, а боевики вышли за дверь. – Как я понимаю, за час до нападения на вас.

Станция жила по земному времени, хотя никак от него не зависела. Много лет назад ее создатели посчитали, что людям будет комфортнее жить в космосе, если сохранить какие-то привычные для них вещи. Гравитацию, например. Или двадцатичетырехчасовой цикл с дневной и ночной фазой. И хотя уже несколько поколений местных жителей не видело рассвета или заката, они по-прежнему оперировали этими понятиями.

Нападение «осознавших» на верхние уровни произошло на рассвете, около пяти часов утра, когда работают только санитарные службы и бригады утилизаторов бродят по коридорам. Несколько отрядов, небольших, но прекрасно вооруженных, поднялись на поверхность сразу в десятке мест и ударили по лидерам корпораций.

Слаженно, быстро, безжалостно. «Осознавшие», в отличие от Фокса, не проворачивали интригу, не пытались нанести «приемлемого урона» или кого-то напугать. Они пришли взять все и даже не пытались этого скрывать. Целый сектор, территория двенадцати корпораций, пал меньше чем за час.

Почти всех колдунов убили во сне: и мастеров проклятий, и адептов атаки и защиты, а также их охрану из обычных людей. С кем-то, кто бодрствовал, пришлось повозиться. Одна корпорация, именно в это время проводящая ритуал Благодарного Подношения, вообще встретила осознавших во всеоружии, буквально размазав их отряд по переборкам.

Но большинство целей, по которым осознавшие нанесли удар, пали быстро, не оказав никакого сопротивления. А утром, когда служащие корпораций пришли на свои рабочие места, власть уже принадлежала не демонопоклонникам.

– В некоторых местах у нас есть камеры, которые до сих пор работают. Мы имеем к ним доступ, – говорил Фокс, изредка прикладываясь к стакану с алкоголем. – Большую часть демоны уничтожили еще в начале, но кое-какие остались. И вот с них мы обо всем и узнали.

Он замолчал на некоторое время, приложившись к стакану и катая во рту жидкость. Словно бы взял время на размышление таким нехитрым приемом. Вскоре, решив что-то, продолжил говорить.

– Я бы даже тревогу не бил, если бы «осознавшие» сделали все, что хотел сделать я сам. Какая разница, кто нанесет удар, если цель достигнута? Я бы даже их нападение смог повернуть к своей выгоде, но эти чертовы фанатики устроили резню!

«Осознавшие» захватили один кластер поверхности. Имея доступ к кодам управления, опустили аварийные переборки, полностью блокировав его от остальных помещений станции. Фокс сначала думал, что после этого они примутся развивать успех, пойдут на другие кластеры. Но те начали новый день с того, что стали приводить к присяге жителей захваченной территории.

– Они безумны! Полностью безумны, хуже даже сраных корпов! – горячась, говорил президент. – Те хотя бы режут, чтобы получить магию, а эти – если человек отказывается целовать какой-то железный крест. Я все понимаю: война, жертвы, но не так! Они за час вырезали больше, чем погибло при военной операции. А к исходу часа в заблокированном кластере открылись первые разломы, и из них полезли демоны!

Теперь Стефан понял причину такого поведения президента. Но все еще не мог уяснить, почему тот обвинял в нападении землян? Задав этот вопрос, он услышал то, о чем уже подспудно догадывался.

– В смысле почему? Потому что с «осознавшими» был мой клон, снежок! В смысле, твой nastavitel, как ты его называешь.

21

На миг я утратил контроль над дыханием. До сих пор еще случалось такое – забывал дышать, особенно когда всерьез задумывался над полученной информацией. А над той, что сообщил старший сын, задуматься стоило. Она просто не укладывалась в голове. Пришлось даже переспросить, чего я обычно не делал – со слухом и анализом раньше у меня проблем не имелось.

– Что он сделал?

– Послал группу захватить твоих соратников, – терпеливо повторил «осознавший».

Значит, не послышалось. Все еще хуже, чем я думал.

– Силой?

– Да.

– Моих соратников и ваших потенциальных союзников?

– Да, – терпение старший сын все-таки начал терять.

– И у них ничего не вышло?

Потому как, если бы вышло, я бы сейчас не разговаривал с визитером, а рассказывал новости своему подопечному и ставшему членом нашей команды нехристю. А этого не произошло. Вывод очевиден.

Гость молча кивнул, но потом подумал и решил дать более развернутый ответ.

– Как я понимаю, нет. Группа должна была вернуться уже, но от них до сих пор нет известий. Вероятно, их перехватили подземники, информаторы сообщают, что возле места содержания пленников крутится множество гвардейцев президента.

Откинувшись на жесткую спинку пластикового стула, я с шумом втянул воздух и так же громко выпустил его из легких наружу. Гипервентиляция – первое дело при стрессах. Недаром роженицам повитухи все время повторяют – «дыши». Правда, они еще и про «тужься» упоминают, но ко мне такой совет неприменим.

Помогло. Три глубоких вдоха и столь же протяжных, до полного опустошения легких, выдоха помогли справиться с организмом, пошедшим вразнос от полученных известий.

– Идиоты, – сказал я, вернув утраченное спокойствие. – Боже, какие же вы идиоты.

Говорил я на русском, языка этого старший сын не мог знать, но смысл произнесенных слов понял по интонации и моему выражению лица. Я не видел смысла скрывать от него свое истинное отношение к происходящему.

– Согласен, – быстро отреагировал он. – Не стоило так торопиться. Нужно было все взвесить…

– Да при чем тут это, Жерар, – отмахнулся я. – Вы послали боевиков к воину. К человеку, которого с раннего детства готовили сражаться с демонами. С демонами, Жерар! С настоящими выходцами из ада, а не с исполнительными, но – ты уж меня прости за правду – туповатыми адептами. Он отреагировал соответственно. Ваши люди были мертвы с того момента, как попытались проявить в отношении него агрессию. Это точно не заслуга гвардейцев Фокса, я тебя уверяю, им осталось только с последствиями разбираться. Господи, я же просил, по-человечески просил отпустить меня к нему!

– Ты же понимаешь, что мы еще не вполне доверяем тебе…

– А теперь достаточно? Теперь, когда потеряли – сколько там бойцов вы отправили на заклание, четверых? – теперь вы доверяете мне достаточно?

Меня даже потряхивать начало, до того я завелся. Ну идиоты же! Ладно, недоверие – это естественно в сложившихся обстоятельствах. Но пытаться похитить стража силой после того, как я прямым текстом сказал, что это затея, обреченная на провал, – это уже за гранью здравого смысла!

Впрочем, тут на станции все в равной степени безумны. И корпы, и подземники, и внезапно обретенные «братья по вере». В воздухе что-то, раз они все с ума сходят, я, кажется, уже выдвигал такое предположение.

Вчера, когда альбигойцы собрались на Отцовский совет, попутно угробив ЭМ-импульсом моих единственных дронов, я и предположить не мог, что договорятся они до такого. И это я не про попытку похищения стража говорю, нет – хотя тоже бесит! Эти идиоты, прости Господи, решили начать войну! Николас, младший сын и лидер «военной» ветви секты, все-таки смог этого добиться.

Рассказал мне об этом Жерар. Тот самый старший сын, который сейчас стоял у входа и не знал, садиться ему для продолжения разговора или ретироваться за дверь, спасаясь от разъяренного пленника. Единственный сторонник взвешенного подхода к решению проблем среди «осознавших», как оказалось. А теперь еще и парламентер, видимо…

– Вы поможете нам? – спросил он вчера после совета. – Брат Николас утверждает, что твой друг может провести ритуал, который запретит демонам появляться на станции. Это правда?

– Да, – ответил я ему тогда, скривившись от слова «ритуал». – Стефан может это сделать. Я должен отправиться к нему прямо сейчас, вас он слушать не станет.

Но я и предположить не мог, что, выйдя за дверь, Жерар кивнет Николасу, а тот отправит своих людей за моим воспитанником. Чтобы попытаться – Творец милосердный! – взять его живым и заставить сотрудничать!

А теперь второе лицо секты «осознавших» стоял, мял рукава сутаны да тянулся пальцами к колоратке, словно белый, вырезанный из мягкого пластика воротничок мешал ему дышать. Он рассказывал, что час назад штурмовые отряды катаров вышли на «поверхность», атаковав сразу несколько корпораций демонопоклонников. Фактически развязав войну. Видимо, ожидая, что Стефана удастся притащить как раз к моменту победоносного завершения первой фазы военной операции, чтобы тот закрыл демонам путь.

Он еще много чего говорил, этот Жерар. Что «осознавшие» и так слишком долго ждали. Что искра, которой стало наше появление, упала на сухой мох. И откуда у него вообще взялись такие метафоры, если они тут никогда открытого огня не разводили, да еще таким устаревшим способом? Также старший сын утверждал, что планы вторжения были давно готовы, согласованы и многократно отработаны. Не хватало только уверенности, что на захваченные ими территории не придет десант из низших демонов. И я эту уверенность им подарил. Мы, в смысле.

Аббатство! Да младшему сыну оставалось только рукой махнуть, чтобы все завертелось!

– Ладно, Жерар. Я тебя услышал, хотя и не понимаю, зачем тебе приходить в камеру к пленнику, которому ты не доверяешь, и рассказывать все это, – произнес я после недолгого молчания. – Разве что затем, чтобы о чем-то попросить. Я прав?

Старший сын хмуро кивнул. Ему не нравилось, что в разговоре доминирует не он, второй человек в иерархии, а какой-то пришлый чужак. Но сдерживал гордыню, понимая, что чужак этот все еще может быть полезен.

– Стучите, и откроют вам, – подбодрил я его фразой из Писания. – Чем узник может помочь?

Ну правда, убивать его теперь, что ли? Надо как-то расхлебывать кашу, которую эти фанатики заварили.

– Ты демонов изгонять умеешь или только тот, кого ты зовешь воспитанником?

Так вот оно что! Разломы все-таки открылись! Сектанты ворвались на верхний уровень, устроили корпам день Божьего гнева, но столкнулись с открывшимися разломами! Вот почему старший сын поспешил к пленнику – они понятия не имели, что делать дальше.

Я мог бы сказать, что не могу освящать землю так, чтобы на ней больше никогда не открылся ни один адский портал. Закрыть, сбить, предотвратить появление уже зарождающегося разлома – это пожалуйста. В конце концов, стражей обучали именно этому, ну, плюс еще уничтожению выползающей из щели между мирами нечисти. А вот дальнейшая работа находилась в руках ревнителей, к числу которых с недавнего времени относился и мой воспитанник. Неофициально, так сказать.

А еще мог вообще отказаться – сыграть обиду. Но что бы это дало? Продолжение пребывания в камере, полная изоляция и отсутствие возможности хоть как-то повлиять на процесс, вот что. А в это время свихнувшиеся сектанты и демонопоклонники будут резать друг друга, уничтожая последнюю нашу надежду вернуться домой? Нет уж, я, конечно, давно не практиковался, но развеять молитвой пяток разломов все еще смогу!

– А теперь ты достаточно мне доверяешь? – уточнил я у «осознавшего», даже не пытаясь скрывать иронию в голосе. И, прежде чем он успел ответить, сказал: – Да, я могу закрывать разломы. Но мне понадобится кое-какое оружие и оборудование.

Ну, и потом – Стеф, узнав о прорывах реальности, однозначно полезет в самое пекло. Он же граничник, как и я… снова. Там и встретимся, раз по-другому не получается.

Нельзя не признать, что принимать решения и реализовывать их катары умеют быстро. Да, решения эти не всегда взвешенные и продуманные, но тут уж что есть. Спустя несколько минут после разговора с Жераром я уже был свободен, вооружен и направлялся к скоростному лифту, который должен был доставить меня на поверхность.

В отличие от подземников, у катаров имелся доступ к большинству транспортных систем станции, из тех, что еще работали. В то время как первым приходилось часами блуждать по коридорам, ну разве что избранные ездили в вагоне метро, то вторые путешествовали быстро и с комфортом.

Десять человек – мое сопровождение, – снаряженные как лучшие стражи на Земле, вошли вместе со мной в круглую кабину, освещенную белыми матовыми светильниками в потолке, ввели код доступа и уже через пару минут вышли на «поверхность». С момента моего последнего посещения она одновременно изменилась и осталась прежней.

Попробую объяснить. На территорию, где идет война, верхний уровень нисколько не походил. Те же упирающиеся в «небеса» высотки, широкие проспекты и узкие улочки, магазины, кофейни и парки. Ничего не горело, не взрывалось – только люди пропали, и царила неестественная, а оттого пугающая тишина.

В первый наш визит сюда от толп корпов было не протолкнуться. Конечно, были места, где людей было поменьше, но вот улицы вдоль зданий были буквально заполнены живой рекой. Кто-то гулял, кто-то спешил по делам или выполнял поручение вышестоящего начальства. Множество местных просто стояло группками по три-пять человек, держа в руках высокие стаканы с крышками, и разговаривали.

Сейчас же улицы словно вымерли. Видимо, люди спрятались в своих домах-муравейниках и боялись нос наружу высунуть, дожидаясь исхода сражения правящей верхушки с вооруженными сектантами.

Изредка встречались мертвые тела. Как по мне, совсем немного для вооруженного захвата территории – по дороге к цели я насчитал всего шесть трупов. Они лежали на дороге, будто сброшенные впопыхах одежды, такие же смятые и ненужные. Насколько я мог судить после осмотра парочки мертвецов, убили их из игольников – значит, это были жертвы сектантов. Все равно немного.

Самих «победителей» не было видно. Не знаю, чего я ожидал, может быть, патрулей хотя бы. А тут – вымершие улицы: ни людей, ни демонов, да и разломов я тоже пока не заметил. Они могут появиться и позже, но сейчас ничто не указывало, что ад высадил на станцию десант из низших.