Текст книги "О Главном. IT-роман"

Глава 34
Арлингтон, США

– Джим, привет. Парень, объясни-ка мне попроще, что у нас за проблема с GPS? Чего мне звонит из твоей службы какой-то незнакомый мне сотрудник?

Начальник дневной дежурной оперативной смены Центра Джеймс Гринфилд поморщился, услышав в трубке голос шефа, нового начальника Центра. По мнению Джеймса, называть его «парень» могли бы люди, близкие по возрасту. А этот молокосос был почти втрое моложе Джима, одного из самых опытных сотрудников Центра.

Джимми Гринфилд пришел в контору молодым специалистом, еще при президенте Рейгане. Именно Рейган в 1984 году, в разгар очередного острого военно-политического противостояния США и СССР, подписал указ о создании Национальной системы связи США. Родившись на бумаге, сегодня эта мощная сеть объединяет ведомственные системы связи всех основных ветвей исполнительной власти, включая Министерство обороны, ЦРУ, ФБР, НАСА и т. д. и т. п.

Джим прошел все ступени служебной лестницы, не пропуская ни одной, дослужившись до самой престижной и ответственной позиции в Центре – начальник дневной смены. Он имел удовольствие лично докладывать о проблемах трем президентам страны. За время его службы сменилось восемь начальников Центра. А этот сосунок, не работавший ранее в конторе ни одного дня, свалился пару месяцев назад из нового президентского окружения. Он даже не удосужился выучить регламент и, похоже, совершенно не представляет, что такое «проблема первого приоритета» и как следует ему, начальнику Центра национальной сети связи, при этом себя вести.

– Шеф, разрешите доложить, – подчеркнуто вежливо начал свой ответ Джеймс, – у нас проблема первого приоритета. В сети инициирован режим принудительной коррекции пятна покрытия GPS. И мы не имеем подтверждения источника инициации.

– Джим, скажи еще раз то же самое, но попроще. Ты же знаешь, я профессиональный менеджер, а не инженер.

– Да, сэр. Прошу прощения. Режим принудительной коррекции – это когда на некоторую небольшую территорию, а еще точнее, на один или группу подвижных объектов, распространяется принудительно искаженная картина глобальной навигации. Режим является совершенно секретным, создан с большим трудом после событий 11 сентября.

Грубо говоря, он позволяет увести любое подвижное средство, использующее GPS, в любом наперед заданном направлении. Задача была разработана под захват самолета, планируемый эффект – довести до полной выработки топлива в наименее населенном месте. Ну, чтобы минимизировать возможные жертвы.

– Да, вспомнил, мне это кто-то рассказывал при посещении нашего центра мониторинга.

– Так точно, сэр, это я вас сопровождал тогда. Мы даже вам тогда показывали на имитаторе, как и куда сегодня были бы уведены самолеты, врезавшиеся в первое и второе здание Мирового торгового центра.

Ну вот, стало быть, если помните, существует строгий порядок инициации такого режима. Право инициации имеют конкретные должностные лица известных организаций. Текущий перечень авторизованных лиц – это тот самый перечень Си, что лежит под стеклом на вашем рабочем столе.

– Понятно. И сегодня кто-то инициировал этот особый режим. Нехорошо. Значит, где-то террористическая угроза. Однако, судя по твоему спокойствию, Джим, этот режим сейчас применен не на территории Штатов?

– Конечно нет, сэр, иначе это была бы проблема нулевого приоритета. Пятно появилось в Средиземном море, в территориальных водах Греции, и движется в направлении Ближнего Востока. Рискну предположить, что отводится какой-то самолет от Бейрута, Тель-Авива или Иерусалима.

– Ну и хорошо. Значит, кто-то из этого самого списка Си активировал антитеррористический режим GPS навигации в некотором месте, далеко от наших границ. Соединенные Штаты, как гарант мира во всем мире, помогают устранить очередную террористическую угрозу в известном своей взрывоопасностью регионе. В чем же проблема, Джим? Чего из-за этого мне звонить в неурочное время?

– Звонит вам дежурный специалист, сообразно существующему регламенту эскалации проблемы. Сугубо в силу вашей высокой должностной позиции, сэр. А проблема, как я доложил в самом начале, заключается в том, что нами не идентифицирован источник инициации.

– То есть ты хочешь сказать, что кто-то, не входящий в список Си, смог включить сверхсекретный режим преднамеренного искажения направляющих сигналов спутниковой навигационной группировки США? И вы не можете понять, кто это сделал?

– Именно так, сэр.

– Как же вы все там плохо работаете, если не можете этого сделать? Немедленно разберитесь и доложите мне.

– Разбираемся, сэр, строго сообразно утвержденному регламенту. Пока ничего сделать не можем. Есть некоторые мысли.

– Мне нужны не мысли, а результат. И сделай что-нибудь с вашим дурацким регламентом. Чтобы мне не звонили, пока не разберетесь, – начальник Центра в раздражении бросил трубку.

«Какой же он все-таки тупой. Парень ведь совсем ничего не понимает. Поскольку такой случай никакими инструкциями не предусмотрен, мы сейчас просто сидим и ждем.

А вот если бы он меня внимательно выслушал, то можно было и попытаться решить проблему. Например, взять и принудительно отменить к черту этот самый спецрежим. Мы все-таки в списке «Би», так что имеем право.

При попытке восстановления режима затребовать дополнительную авторизацию по второму независимому каналу связи, как делается по проблемам нулевого приоритета. Когда, например, спецрежим вводится на территории нашей страны. При этом, что очень важно, автоматом обновляется с нашей стороны паролирование вторых каналов. Так, на всякий пожарный случай.

Соответственно, если кто-то действительно из разрешенного списка этот самый режим сегодня инициировал, то у них ведь есть вынесенное рабочее место. Тут же обнаруживается отмена, перезапускается задачка. Получат дополнительный запрос, подтвердят по второму каналу, и все дела. Это же все автоматически делается. Ну, если кто-то и заметит, так извинимся потом, что дернули на несколько секунд.

А вот если инициатор не из разрешенного списка, в смысле вообще хрен-те кто (все может быть в этой жизни), то он вряд ли еще раз полезет. Если и полезет, то без второго нашего закрытого канала не пройдет. Чудес не бывает.

Получается, мы практически моментально восстановили бы нормальный режим GPS или определили бы источник инициации. Стало быть, проблема первого приоритета закрылась бы в заданные по регламенту сроки. После могли бы не спеша разбираться, как и что было».

Отправляясь назад в зал мониторинга (надо лично оставаться на месте до решения проблемы или ее самоликвидации), Джим продолжал про себя рассуждать:

«Но вот принять такое ответственное решение, в смысле отменить некорректно запущенный спецрежим, имеет право только начальник Центра. А раз наш молодой гений менеджмента решил меня поучить, как надо хорошо работать, то тогда пусть сам и наестся дерьма по самое горло.

Не нужны ему, видите ли, мои мысли. И звонить ему больше не надо. Как скажете, сэр. Разговоры наши все записываются. Так что не вопрос. Начальник Центра имеет право отменить звонки себе, любимому.

Только ведь он наверняка не помнит, что есть следующий уровень эскалации. На этом уровне, между прочим, руководители ЦРУ, ФСБ и Министерства обороны. Более того, глядим на часы – так и есть, уже десять минут назад он должен был им лично доложить о происшествии. И далее по регламенту обязан докладывать каждые полчаса, если проблема не будет закрыта.

Наш гордый сопляк им ничего не доложит. Но они и без него, сами узнают, причем завтра же утром. Их референтам уже ночью придет из Центра (ну, фактически, конечно, от меня, как начальника смены) оперативная справка по проблемам высшего приоритета.

И тогда будет серьезный разбор полетов. Вот на правительстве нашего сосунка и полечат».

– Рассказывайте, что происходит, девочки, – Джим, наконец, добрался до зала мониторинга. Девочки, в своем большинстве ровесницы Джима, дружно кивнули на основной экран. Старшая группы по спутниковым группировкам кратко доложила:

– Пятно коррекции навигационных сигналов проделало гладкую кривую по бассейну Средиземного моря. Я сохраняю ее на экране. В настоящее время пятно приближается к Средиземноморскому побережью Синайского полуострова. Судя по скорости перемещения и траектории, можно почти уверенно утверждать, что какой-то тихоходный, предположительно гражданский самолет кем-то отводится от Израильской территории.

– Понятно, – Джим недовольно скривился. – Гражданский. Если так, тогда нам ждать восстановления штатного режима осталось недолго. В пределах часа узнаем из новостей.

Выведите-ка на правый крайний монитор новостную ленту. Как упадет в горах Синая чей-то самолет – так у нас все и восстановится.

Хуже всего, если это не грузовой самолет, а пассажирский лайнер. Но ничего не поделаешь. Посижу пока у вас, девочки, если не возражаете.

Глава 35
Зальцбург

Доктор Бирман готовился зайти в главный зал лаборатории. Даже ему, неисправимому оптимисту, приходилось теперь настраиваться, чтобы его лицо не выдавало внутренней тревоги и боли.

Первой не выдержала дона Исабель, едва не разрыдавшаяся прямо в зале, где лежали вдоль стен 10 умирающих Близнецов. Доктор увидел ее глаза, когда она вышла из зала, и тут же отстранил всех женщин от работы с Близнецами.

Зрелище действительно было тяжелое. Ребята выглядели просто ужасно. Даже сквозь природную смуглость кожи просвечивала ужасающая желтизна – неизбежный свидетель отказа функций печени. Ребята были очень волевыми, но никто не может себя контролировать 24 часа в сутки. Кто был во сне или в забытьи – стонали от сильной боли, не компенсирующейся никакими препаратами, нередко бредили.

Обстановку отягощали утробные звуки аппаратов искусственного жизнеобеспечения. Все это железо похрюкивало, постукивало, позванивало и было, в конечном счете, бесполезно. Близнецы мужественно держались, но всем было ясно – они мучительно доживали последние дни и оставался только один шанс – перенос.

Доктор еще раз внутренне собрался и с обычной улыбкой на губах не вошел, а почти вбежал в зал.

Медбрат, в своем новом обличье не растерявший профессиональных навыков, успевал крутиться между всеми в зале. Когда доктор вошел, Медбрат как раз закончил делать всем очередные необходимые инъекции и громко рассказывал, насколько легко дался ему последний переход.

– Ну, значит, старшего нашего лаборанта в девушку Он перенес так же, как нас переносил в первый раз. Посмотрел ему в глаза, ну и дальше все помнят, как это было. А со мной было в этот раз по-другому. Пока доктор с Бразильцем подключали к Сети вот это мое, тогда еще будущее, тело, Учитель ушел.

Дальше на самом деле произошло все быстро. Я просто лежал и смотрел в эту штуку, коммутатор. Со мной разговаривал Бразилец, но я чувствовал, что Он был прямо со мной рядом. Когда доктор сказал мне, что все готово, я постарался настроиться и услышал Его голос. А дальше все было как в первый раз. Быстро и безболезненно. Вот и все.

Доктор решил, что теперь ему самое время вступить в разговор.

– Ну, что, голубчики, у меня есть хорошие новости. Все закрутилось с бешеной скоростью. И не деньги это делают, хотя и они, конечно, подкручивают сильно.

Во всех аэропортах обеспечивают зеленый свет, люди отказываются от заранее купленных мест, чтобы обеспечить доставку. Еще несколько часов, ну, максимум, сутки работы – и все ваши новые, извините, носители будут на месте. Те комнатки, в которых ваши сегодняшние тела провели долгие годы, опять работают на полную мощность. Сегодня всех подготовить не успеем, а завтра к ночи устроим большой конвейер. Так что держитесь, хорошие мои, крепитесь.

– От нас уже мало что зависит, доктор. Лежим тут, беспомощные, и тихо помираем, совсем как в прошлый раз. Мы, кстати, попросили Медбрата наши кровати расставить так же, как тогда мы лежали, в гостинице. Легче всем ориентироваться.

Дело не в нас. За Него страшно. А потом уже за себя. Доктор, вы человек мудрый, как вы думаете, что же за скоты такие нас отравили и охотятся на нашего Учителя? – скорее прохрипел, чем сказал один из Близнецов.

– Ты знаешь, голубчик, – ответил доктор, – делают это, конечно, вполне конкретные поганые люди. Ими всеми, понятно, движет некая сила. Люди, к сожалению, не всегда осознают, что кем движет на самом деле.

Почему это происходит, ты спрашиваешь? Я много об этом думаю последние дни. Кое-что у меня в голове сложилось. Делюсь.

Для начала вспомним историю. В тот, первый раз, две тысячи лет назад, когда Он приходил в этот мир, именно Его ученики понесли миру новое откровение, благую весть. Тогда ведь главное было в этом откровении то, что Он доказал – существует жизнь вечная. Ну, мне лично так кажется.

Все человечество сильно изменилось после этого. Хотя многие так и не верили тому, что это было на самом деле. Включая меня, между прочим.

Но после Его недавнего возвращения таких неверующих осталось, я думаю, немного.

Когда Он вновь пришел и выбрал вас, двенадцать, я подумал, что у людей появился шанс через вас узнать следующее новое откровение, новую благую весть.

– Круто вы завернули, доктор, – не выдержал Медбрат.

– Ну, не я все это завернул. И не говорите мне, что у вас таких мыслей не возникало. Не поверю. Сейчас дело не в том, понимали вы до конца это или не понимали.

Сейчас дело в том, что на сей момент времени, как мне кажется, вы, Его ученики, еще совсем не знаете, что должны нести миру. Кто знает – пусть сейчас всем расскажет.

– Откуда нам, да что вы, – раздались голоса сразу с нескольких коек.

– Ну, вот. Поэтому мне кажется, что дело сейчас в следующем. Кто-то, весьма могущественный, совсем не хочет, чтобы это новое знание до вас дошло. И через вас пошло в мир.

И еще. Не забывайте, Он ведь, получается, всегда на самом краю, можно сказать, на передовой линии, где идет война с темной силой. Самой могущественной темной силой на свете. А у этой силы, к сожалению, всегда есть на кого опереться здесь, на земле. Вот, наверное, и ответ…

– Ребят, а мне кажется, я понял, о чем речь, – вдруг сказал Медбрат.

– Ну, тебе в самый раз. У тебя-то голова соображает, а у меня только болит, сволочь, – попробовал пошутить Индус, – давай, брат, говори, пока мы еще чего-то соображаем.

– Смотрите сами. С чем мы к Нему пришли после того, как обжились немного в новом теле? С вопросом о смысле жизни. Он нам сказал, что мы сами должны разобраться, и дал нам в помощь опытного наставника. Мы вроде действительно кое до чего дошли. Но не до конца.

Однако в любом случае прояснилось, что ищем-то мы на самом деле некую большую Цель. Ту самую Цель, которую мы все, люди планеты Земля, должны вроде как в обозримое время достичь с Божьей помощью.

Может быть, в этом и есть все дело. Мы пытаемся найти ответ, в чем есть эта Цель, а кому-то это очень не нужно.

Значит, наоборот, наперекор всему нам надо постараться найти эту Цель.

Кстати, давайте-ка я расскажу всем о нашей с Бразильцем последней встрече с этим человеком, ну, которого мы называем Наставник.

Свиделись мы с ним в какой-то большой спальне. Он лежал на кровати и неважно выглядел, по правде говоря. В общем, немного поговорили, он очень обрадовался, что произошла такая революция в информационных технологиях. И спросил, а что такое, на наш взгляд, заметное и необычное открыли люди в последние годы.

Ну, мы ему и рассказали про клонирование. Так он тут чуть с кровати не спрыгнул. У вас, говорит, ответ под самым носом.

Только на этом мы расстались, нам пришлось срочно сюда возвращаться.

– Ребята, теперь вот и до меня, кажется, кое-что дошло, – раздался чей-то слабый голос. – Нам-то с вами сейчас чего больше всего хочется? Правильно, жить нам хочется, а вот умирать совсем не хочется. И этого же самого рано или поздно ведь всем людям хочется… Получается, что же может быть лучшей Целью…

Дверь в зал резко отворилась, и на пороге показался Бразилец. Доктор вздрогнул – ему на миг показалось, что тот тоже отравлен, таким серо-желтым было лицо Близнеца.

– Доктор, извините, пожалуйста, можно вас срочно на минутку.

– Ладно, ребята, вы, главное, держитесь, а мы пойдем готовиться дальше, – доктор махнул всем рукой и быстро вышел за Бразильцем. Плотно прикрыв дверь, Бирман поднял вопросительно глаза.

– Что случилось, сынок?

– Док, я следил в Сети за табло прилета в Иерусалим. Самолету уже пора было сесть. Но он не приземлился. Только что на табло вывесили информацию, что рейс из Афин задерживается, и ориентировочное время прибытия будет указано позднее.

– А вылет проверил?

– Конечно. Вылетел самолет точно по расписанию.

– Понятно. Хреново. В большой зал больше не заходи. Ребята, если на тебя внимательно посмотрят, то догадаются. Пусть пока ничего не знают. Все бывает. Может, еще обойдется. Подождем. Помолимся.

Глава 36
Борт самолета рейса Афины – Иерусалим

– Капитан, капитан, мне нужна ваша помощь, – второй пилот несколько раз легонько толкнул в плечо мирно дремавшего в соседнем кресле капитана. Не открывая глаз, спокойно и размеренно капитан произнес:

– Вас слышу, второй пилот. Доложите обстановку.

– Обстановка непонятная, капитан. Я вроде как уже два круга над аэропортом Иерусалима нарезал, а диспетчера на связь не выходят. Облачность низкая, метров четыреста-пятьсот, ничего не видно, ориентируюсь только по навигатору. Что делать?

Капитан приоткрыл правый глаз.

– Не выходят на связь диспетчера аэропорта? Это действительно странно. Очень странно. А основной центр слежения за полетами Израиля в последнее время не выходил на связь?

– Нет.

Капитан открыл второй глаз, сел в кресле прямо и внимательно посмотрел на экран навигатора.

– Ладно. Под нами аэропорт Иерусалима, я его хорошо знаю. Два круга, говоришь, нарезал? Однако.

Мог бы и после первого круга побеспокоить. У нас топлива, вообще-то, запас невелик. Когда вылетали, было не больше, чем на тридцать минут.

– Виноват.

– Ладно. Давай вместе спокойно подумаем. Если у них в аэропорту проблема, нам еще должно, по идее, хватить топлива до резервных вариантов. Они очевидны – Тель-Авив либо Эйлат.

Но тогда бы основной центр слежения за полетами Израиля нас давно перехватил и туда направил. Кстати, второй пилот, а когда мы вошли в их пространство, сеанс связи с ними был нормальный или как?

– Не помню. Нет, капитан. Что-то я вообще не помню, чтобы я им подтверждал наш борт и вообще…

– Ну, это ты уже совсем загнул. Небось тоже придремал, особо не задумывался и автоматически отбарарабанил все, что положено. Если бы ты не отозвался, то нас уже принудительно сажала бы куда-нибудь в пустыню пара истребителей. Это ведь все же Израиль. Ну, ладно. А в последнее время что-нибудь вообще есть в эфире?

– Ничего на английском нет. На арабском, если не ошибаюсь, кто-то время от времени переговаривается.

– Дурдом какой-то. Наверное, сошла с ума наша супер-пупер надежная радиостанция. Плохо дело. Больше кружить в воздухе смысла никакого не вижу. Своей очереди на штатную полосу так нам никогда не получить, а топливо заканчивается потихоньку.

Но у них, слава богу, аэропорт правильный. В смысле есть запасная полоса, как раз на случай всяких неприятностей. Видишь на навигаторе, слева вверху ее край появляется как раз?

Итак, принимаю ответственное решение. Быстро опускаемся чуть ниже уровня облаков, потом держим высоту, идем метров пятьсот слева сбоку от основной линии взлета – посадки. Так нас диспетчерская сразу увидит, не на локаторе, так хотя бы живьем. Разворачиваемся, естественно, левым поворотом, заходим на запасную полосу, садимся. Вопросы есть?

– Никак нет, капитан.

– Тогда снижайся по-шустрому, я подстрахую, не волнуйся.

– Есть, капитан.

Когда быстро снижающийся самолет прорвал пелену плотных облаков, второй пилот даже не успел сказать «мама», как капитан стремительно перехватил управление. Прямо по курсу, почти перед самым носом самолета оказалась вершина какой-то скалистой горы.

Капитан, не раздумывая, резко накренил самолет влево и одновременно рванул его вверх. Маневр был близок к предельному, но рука у капитана была тренирована не на штатских самолетах. В какой-то момент буквально несколько метров отделяли нижнюю поверхность фюзеляжа от скалистой горы. Затем самолет опять нырнул вверх в облака. Капитан мягко выровнял крылатую машину, включил громкую связь и спокойным голосом обратился к пассажирам:

– Уважаемые дамы и господа, это говорит капитан. Я приношу свои извинения за резкий маневр. Мы неожиданно попали в зону вертикальной турбулентности. К сожалению, в перспективе возможна еще некоторая нестабильность атмосферы, впереди нас грозовой фронт, поэтому прошу всех сохранять пристегнутыми привязные ремни. И мы, по-видимому, немного задержимся с посадкой. Спасибо.

В пилотской кабине, после отключения связи с салонами, наступила гробовая тишина. Затем капитан таким же спокойным голосом сказал:

– Похоже, зря мы грешили на радио. Все гораздо хуже. Накрылась наша GPS-навигация, и основная и резервная.

– А такое бывает?

– Как видишь, бывает.

– Шеф, можно вопрос.

– Давай.

– А кроме GPS, вроде должна быть на борту еще какая-то старая навигационная система. Нас учили, что на всех бортах есть еще старая система навигации, на основе каких-то там стоящих на земле маяков-дублеров?

– Молодец, второй пилот. Мне сразу, как только тебя дали, стало понятно, что ты хорошо учился. Однако вспомни, что на той высоте, на которой мы сейчас летим в никуда, эти маяки мы, скорее всего, не увидим. Засечь с нашей высоты такой маяк можно, только если он вблизи, километрах в пятидесяти, не более.

– Да, это я не учел.

– Ну, это бы еще ладно. Я без сомнения сейчас рискнул бы подняться повыше, чтобы зацепиться за какой-нибудь дальний маяк и определиться, где мы. Несмотря на то, что топливо почти на исходе.

Только вот есть одно мешающее «если». Если бы на нашей крылатой старушке эта система работала. Отключили эту фигню у нас еще года три назад. Как я помню, за полным износом и отсутствием запчастей. Вот такие, братец, дела.

– А что же мы делать будем, командир?

– Рация ведь у нас, стало быть, в порядке. Вот и начинаем подавать SOS. Нажми вон ту кнопочку. Небось первый раз в жизни ее жмешь? Давай, не стесняйся. Молодец. Может, кто с земли услышит, запеленгует, выйдет на связь и выведет к ближайшему аэропорту. Шансы, конечно, сильные на такой исход, почти как в государственной денежной лотерее. Никогда не играл?

– Нет, капитан, как-то не приходилось.

– И правильно. Не играй.

Дверь кабины открылась. Поскольку ее открыть могла только старшая стюардесса, капитан, не поворачивая головы, спросил:

– Что скажешь, Элина?

– Капитан, турбулентность пассажиры перенесли без травм, хотя нервничают сильно. Слава богу, мной была уже объявлена готовность к скорому приземлению и все были пристегнуты. Но я не по этому поводу. Стюард-стажер настойчиво просится с вами переговорить. Мне причину объяснить отказался. Судя по его круглым глазам, что-то очень серьезное. Я так понимаю, что у нас не все в порядке, капитан. Поэтому и решила вас побеспокоить.

– Ты права. У нас не все в порядке. Давай сюда этого стажера. Успокою паренька. Он небось в окошко успел взглянуть. Как только он выйдет от нас, зайди еще разок, только одна.

– Хорошо, капитан.

Теодорос впервые попал в кабину пилотов во время полета. Он старался, но никак не мог себя заставить говорить, так сильно у него от волнения перехватило горло. Капитан кивнул второму пилоту, чтобы тот взял управление, и повернулся к стажеру.

– Что скажешь, сынок? Увидел в иллюминаторе что-нибудь не то?

У стажера отпустило горло, и тут он без остановки затараторил:

– Нет, капитан, не в иллюминаторе. На навигаторе одного нашего пассажира. Я ведь знаю траекторию нашего полета, капитан. Мы не там, где надо, капитан. Под нами не Средиземное море и не Израиль, а Египет. Прямо по курсу горы Синайского полуострова. А ведь у них, похоже, высота повыше, чем та, на которой мы летим, капитан.

Капитан встал с кресла стремительно, совсем не по его возрасту и комплекции.

– Второй пилот, быстро поднять машину над уровнем облаков. А ты веди меня к тому пассажиру. И без паники, по салону не беги, но иди быстро. И всем по пути улыбайся. Так, как я сейчас тебе улыбаюсь. Искренне и радостно. Понял, сынок?

– Понял, капитан.