Текст книги "Саракш: Тень Странников"

* * *

К немалому своему удивлению, Заар оказался не в просторном зале, каковым, по его мнению, надлежало быть помещению для официальной аудиенции с правителями Пандеи, а в небольшом кабинете: по всей видимости, принимающая сторона хотела провести встречу в приватной обстановке – «приходи один и без оружия». Кабинет был невелик, уютен и строг: никакой вычурной роскоши за исключением развешенных по стенным деревянным панелям картин и холодного оружия – клинков, копий и боевых топоров. Паркетный пол, высокое, под потолок, окно, наполовину задёрнутое тяжёлой гардиной, овальный стол резного дерева. За столом сидели двое (кроме них, в кабинете больше никого не было – ни секретарей, ни охраны), и ещё одно кресло – пустое, стоявшее спинкой к дверям, – ожидало гостя. Скорее всего, подумал Гай, защита от прослушивания здесь идеальная, иначе не стоило прибегать к такой предельной степени конфиденциальности.

Кто эти двое, он понял сразу, хотя никогда их раньше не видел. Во главе стола сидел, опустив сильные руки на столешницу, темноволосый молодой человек в серо-голубой форме «лесных войск» Пандеи. На взгляд он был ровесником Гая или чуть старше, но привычкой властвовать, которой дышал весь его облик, бывший студент вряд ли мог похвастаться. И ещё Гаю почудилось, что лицо этого молодого человека чем-то ему знакомо, как будто Заар уже видел его, причём не единожды. Что же касается женщины – а вторым человек за столом была женщина в тёмно-зелёном платье с серебряным узором, небрежно откинувшаяся на спинку кресла, – сначала она не показалась Гаю властительницей, но уже через пару секунд он понял, что ещё неизвестно, кто играет в этом пандейском дуэте первую скрипку. Лицо женщины было в тени (она сидела спиной к окну), однако Заар заметил, что она, несмотря на свой далеко не юный возраст, всё ещё красива – особенно выразительными были её глаза, внимательные и пронзительно-жгучие.

– Рад приветствовать великого кёнига и кёнигин-регентшу, – старательно проговорил Гай по-пандейски (он зубрил эту фразу чуть ли не всю ночь, и надеялся, что произнёс её без особых ошибок). – Меня зовут Гай Заар.

– Мы рады гостю, – отозвался молодой кёниг по-имперски, подняв раскрытую правую ладонь в приветственном жесте. – Моё имя – Кам Энгу, имя моей матери – Итана Энгу.

Регентша промолчала, но Гай чувствовал, что она пристально – очень пристально – его рассматривает, и что интерес её носит какой-то странный оттенок.

– С чем ты пришёл к нам, Гай Заар? – спросил кёниг, не тратя времени на вопросы о самочувствии и о том, как гости доехали до столицы.

– Я владею опасной тайной: речь идёт о жизни и смерти множества людей на всём материке, в том числе и людей вашей страны. И мне нужна ваша помощь, правители Пандеи, потому что…

– Ты сказал пограничным стражам, – не слишком вежливо перебил его Кам, – что ты «принёс слово Святого Мака». Что означали твои слова?

Итана по-прежнему молчала, однако Гаю было ясно, что она тоже ждёт ответа на этот вопрос. И он ответил:

– Святой Мак – мой отец. Я пришёл к вам, потому что у вас помнят, кем он был, и что он сделал.

Наступило молчание, а затем раздался низкий и слегка насмешливый голос Итаны:

– Смелое заявление. Проверь, сын.

Гай не понял, что означают слова кёнигин, но Кам Энгу широко улыбнулся и встал из-за стола. По фигуре молодого кёнига было видно, что он крепок и силён, и движения его были движениями уверенного в себе хищника.

– Такие вещи надо доказывать, гость, – сказал он холодно. – У нас в Пандее не любят самозванцев. Я вызываю тебя на поединок. Выбирай оружие, – он махнул рукой на клинки, висевшие на стене.

Гай ошарашено молчал: чего-чего, а такого он никак не ожидал. Но время шло, и надо было отвечать: молодой властитель Пандеи явно не шутил.

– Я предпочитаю голые руки («Не хватало мне ещё продырявить его мечом, да и не умею я фехтовать на этих железках»).

– Хорошо (кёниг быстро переглянулся с матерью, и та кивнула). Ты готов?

– Готов.

В следующую секунду Гаю показалось, что его подхватил ураган. Кам Энгу каким-то невероятным образом оказался рядом, и Гай Заар едва успел блокировать сильнейший удар в скулу. Время привычно растянулось, но пандейский кёниг почему-то оказался внутри этого растянутого времени: он двигался с той же стремительностью, что и сам Гай.

Если бы кто-то мог видеть этот поединок со стороны, он вряд ли смог бы разобрать детали. Посередине кабинета метался смутно различимый клубок из двух теней, издававших резкие выдохи и вскрики боли. Кёнигин Итана наблюдала за этим невероятным зрелищем, и на губах её играла странная улыбка. А спустя полминуты она вдруг подняла руку и властно произнесла:

– Довольно. Я видела – мне достаточно. Хватит увечить другу друга – обнимитесь, братья.

На этот раз в изумлённый ступор впали оба молодых человека. Они стояли, тяжело дыша – у Кама была рассечена бровь, Гай слизывал кровь с разбитой губы, – и недоумённо глядя то друг на друга, то на женщину в зелёном с серебром.

– Что это значит? – спросил Кам. – Братья? Какие братья?

– По отцу, – спокойно пояснила Итана. – Твой отец, сын, – Святой Мак, известный также как Мак Сим. Вы похожи – подойдите к зеркалу и посмотрите.

Так вот почему лицо молодого кёнига показалось мне знакомым, понял Гай. Ещё бы – своё собственное отражение я видел в зеркале, и не раз. Правда, у меня светлые волосы и серые глаза, а этот Кам Энгу черноволосый и темноглазый, но черты лица очень похожи. И поэтому-то Итана и смотрела на меня так странно… Вот это да – кто бы мог подумать?

– Твой отец, Кам, – невозмутимо повторила регентша, – Святой Мак. Я никогда не делала из этого тайны, а мой покойный супруг никогда не делал из этого трагедии – ты был рождён во исполнение древнего пророчества. И вы оба одной крови – это показал поединок: никто не смог бы выстоять против тебя, Кам, дольше нескольких секунд, только твой брат по крови. Я рада, Гай Заар, что ты жив, и что ты здесь: я вижу в этом перст судьбы.

А шустрый был у меня папаша, мелькнуло в голове Гая. Интересно, сколько ещё моих братишек и сестрёнок бегает по всему континенту?

– Ну, а теперь, – подытожила Итана, – поговорим о твоей опасной тайне, Гай. Что это за тайна, чем она грозит Пандее и всему Саракшу, и как мы можем тебе помочь?

* * *

Подземный арсенал был огромен. Пандейцы вбили в него массу труда, но результат получился впечатляющим. Здесь, в громадных залах и отсеках, прикрытых слоями металла, бетона и камня, за бронированными дверями располагалась техника, колёсная и гусеничная, стационарные и мобильные ракетные системы, тяжёлые и лёгкие, боеприпасы и оружие, от крупнокалиберных артиллерийских орудий до автоматов и винтовок, и наверняка здесь же хранились и атомные заряды – Пандея имела собственное ядерное оружие, хотя ни разу не пускала его в ход. Потомки лесных вождей оказались достаточно благоразумными, чтобы не играть с атомным огнём и не ввязываться в ядерную бойню, и только поэтому их страна избежала судьбы испепелённого Альянса и рухнувшей Старой Империи, сохранив в то же время независимость. И в который раз Гай Заар удивился, насколько органично переплетены в Пандее обычаи седой старины и сверхсовременные технологии – пандейцы сумели сохранить лучшие свои традиции, дополнив их требованиями времени и при этом не растеряв наследства предков. Слово «честь», основательно подзабытое в Республике, здесь, похоже, не пустой звук, думал Гай, глядя на лица пандейских солдат и офицеров и наблюдая за их поведением, – Хранящий Память знал, куда меня направить…

Братья, до сего дня не знавшие о существовании друг друга, шли по бесконечным галереям, коридорам и лестницам, освещённым мертвенным светом потолочных ламп, пока не достигли ангара – именно сюда молодой кёниг Кам Энгу вёл Заара. «Захватить дирижабль в воздухе… – задумчиво сказал он, выслушав Гая. – Что ж, кажется, у нас для этого есть кое-что подходящее».

Они остановились у сплошной каменной стены, и Гай недоумённо посмотрел на брата – куда дальше-то? Кёниг усмехнулся, бросил пару слов офицеру внутренней охраны, и тот нажал на пульте несколько кнопок. Стена, выглядевшая монолитной, медленно поползла в сторону, открывая проход. Заар мысленно ахнул: ему показалось, что он попал в какое-то сказочное драконье гнездо.

Внутри просторного ангара рядами стояли крылатые машины, похожие на гигантских птиц со сложенными крыльями – впечатление усиливалось отделкой их корпусов, похожей на оперенье.

– Птеропланы, – пояснил Кам. – Наше, пандейское изобретение. Ни в твоей стране, братец, ни в Хонти, ни даже на Объединённых Островах нет ничего подобного. Эти машины бесшумны, они могут и планировать, и лететь по-птичьи – у них маховые крылья. Управлять птеропланами могут только специально подготовленные пилоты, это целое искусство. Вот на такой машине мы с тобой и полетим: посмотрим, что там за начинка у мирных дирижаблей, парящих над всеми крупными городами Республики.

– Мы с тобой? – переспросил Гай, подумал при этом «Ай да кёниг – вот тебе и тиран-правитель!».

– А кто же? – удивился кёниг. – Если эта ваша Ночная Смерть – излучение, то нужны люди, на которых оно не действует. А я знаю только двоих таких людей: это ты и я. И на борту атакованного дирижабля, скорее всего, придётся драться врукопашную – опять же, кто подойдёт для этого боя лучше, чем мы с тобой? Конечно, научиться управлять птеропланом за несколько дней ты не научишься, но держать в руках меч я тебя научу – не обижайся на ссадины, которыми я тебя обеспечу. Что-то ещё неясно?

– Хм… Но ты же правитель – на кого ты оставишь страну? И ты не боишься сделать сиротами всех своих многочисленных отпрысков? – Гай уже знал (вчерашняя аудиенция, начавшаяся с поединка, завершилась шумным пиршеством, в ходе которого единокровные братья много чего рассказали друг другу), что у Энгу около сотни жён и свыше ста детей.

– Не боюсь. Дети вырастут и без меня. Это тебе надо беспокоиться о том, чтобы кровь Святого Мака не пропала. У тебя ещё есть время, – Кам лукаво посмотрел на Гая, – возьми в жёны хотя бы с десяток лучших наших красавиц, любая пандейская девушка будет искренне рада продолжить исполнение древнего пророчества.

Гай промолчал. Если ночью в мёртвом бараке действительно были айкры, то может статься, что им с Энгу предстоит встретиться в воздушном бою с островитянами, и поэтому Заару не хотелось говорить брату об Айико.

– А что касается моей державы, – Кам посерьёзнел, между его бровей пролегла резкая складка, – есть ещё моя мать, и она сможет удерживать бразды правления до тех пор, пока не подрастёт мой старший сын («Да, – подумал Гай, – эта – сможет»). А я не только кёниг, я ещё и воин, который не бежит от битвы: есть у нас в Пандее такой обычай. Ладно, не будем терять время: пойдём, посмотришь наши летающие машины вблизи и внутри.

* * *

…Пять птеропланов летели сквозь ночь. Они скользили над самой землёй, набирали высоту и снова планировали, широко раскинув неподвижные крылья, омываемые потоками встречного ветра. Бесшумные и незримые, летающие машин Пандеи уверенно шли к цели – к городу, отстоявшему от границы на двести километров.

На военном совете было решено воздержаться от рейда на столицу бывшей Империи – далеко, и высока вероятность противодействия: столица Республики оставалась столицей, несмотря на Единение и на сокращение вооружённых сил. Однако серебристые дирижабли парили и над другими городами бывшей Страны Неизвестных Отцов, и они наверняка были заняты тем же самым: вспышки эпидемий Ночной Смерти отмечались повсеместно. Целью рейда был выбран ближайший к границе крупный город Республики (разведка подтвердила, что два-три дирижабля висели над ним почти постоянно), и состав ударного отряда был минимальным: вторжение воздушной армады не прошло бы незамеченным. Расчёт делался на внезапность: пандейцы отнюдь не собирались ввязываться в полномасштабную войну со своей бывшей метрополией – далеко не факт, что именно дирижабли обрушивают на спящих людей Ночную Смерть, и не факт, что это бедствие угрожает самой Пандее.

…Лейтенант службы противовоздушной обороны со скучающим видом посмотрел на экран локатора. Радар фиксировал несколько отметок, движущихся от пандейской границы вглубь территории Республики, но это не обеспокоило офицера ПВО. Никаких конфликтов в приграничье не было уже лет пятнадцать – хвала эпохе Покоя-и-Благоденствия, – а в Пандее водились очень крупные птицы, не считавшиеся с границами, установленными людьми. Да, сказал себе лейтенант, это птички – ведь шумопеленгаторы не засекли характерного звука работающих двигателей. Птички-птички, у них, наверно, брачный период – они ищут себе пару, а потом будут вить гнёзда и откладывать яйца. Вот и нам неплохо бы заняться тем же самым: скоро должен появиться мой добрый приятель с поста визуального наблюдения – чего зря пялиться в ночное небо? – и притащить кое-чего согревающего. А затем дежурство будет скрашено двумя симпатичными девчонками-связистками (предварительное согласие получено), тем более что гнездо для «брачного периода» вить не надо, оно уже готово. И не стоит опасаться внезапной проверки: смазливая, хорошо осведомленная, любвеобильная и корыстолюбивая секретарша из штаба округа сообщила в интимной беседе, что полковник Агу Шоор отправился «в инспекционную поездку по дальним гарнизонам». А судя по тому, что бравый полковник взял с собой не штабных офицеров, а весьма аппетитную певицу из ночного клуба, «всесторонняя проверка» будет проходить где-нибудь в уединённом лесном домике со всеми удобствами, и продлится она не меньше недели.

Ага, вот и гости, подумал лейтенант, услышав, как открылась дверь бункера. И он не ошибся: на пороге символом грядущего веселья возник приятель, нежно баюкающий в руках внушительную ёмкость с хонтийским забористым пойлом, а из-за его спины выглядывали улыбчивые мордашки девушек-связисток. Лейтенант широко улыбнулся в ответ и выключил радар – не стоит отвлекаться на всякие пустяки, «живи легко».

* * *

Братец выглядит абсолютно невозмутимым, подумал Гай, искоса посмотрев на Кама. Или у него вообще нет нервов, или он владеет ими так, как мне и снилось: у меня по хребту то и дело скатываются капли холодного пота, и пальцы дрожат – приходится держать ладонь на рукояти меча, чтобы скрыть эту предательскую дрожь.

Братья сидели рядом в тесной кабине флагманского птероплана, плечом к плечу. Оба молчали: всё уже было сказано ещё на земле, перед вылетом. Пилот, сидевший впереди них в носовой части кабины, тоже молчал – говорить, как и нервничать, ему было просто некогда: управление птеропланом требовало полной сосредоточенности. Одного умения здесь мало, говорил Энгу: чтобы слиться с летающей машиной в одно целое, нужен ещё и талант. Это тебе не грубая механическая колымага, именуемая летающей платформой, – птероплан надо чувствовать, и тогда он будет творить чудеса, словно преданное тебе живое существо. Гай скептически отнёсся к словам кёнига, но сейчас, наблюдая за движениями рук пилота, едва заметно перемещавшего рычаги управления крыльями и «мышцами» летательного аппарата, он поневоле признавал правоту Кама: пандейский лётчик напоминал музыканта-виртуоза, исполняющего сложнейший этюд на замысловатом музыкальном инструменте. Пандейцы близки к природе, они ощущают её дыхание и ритм, подумал Заар, иначе они никогда бы не создали такие удивительные машины.

– Подлетаем, – негромко произнёс Энгу, – видишь огни? Это город.

Гай заметил впереди и внизу россыпь бледных огоньков – любой город Республики не погружён в полный мрак даже глубокой ночью, – и кивнул, чувствуя во рту неприятный металлический привкус (трушу я, что ли?). Так, и где же тут эти серебристые сигары?

– Вижу цель, – ровным голосом доложил пилот. – Прямо по курсу и чуть выше.

Заар тоже увидел светлое пятно, выделявшееся на фоне серого ночного неба, и страх его ушёл, уступая место собранности и холодной бойцовской злости: Гай вспомнил барак, заваленный мертвецами, и тёмный ужас перед Ночной Смертью, терзавший всю Республику по меньшей мере десять лет. Сейчас мы всё узнаем, сказал он сам себе, погодите…

– Веер! – отрывисто бросил Кам в коммуникатор, висевший у него на шее, и четыре птероплана, шедшие следом за флагманом, разделились на пары и взмыли вверх, набирая высоту. Их задача была простой: прикрывать машину кёнига от возможной атаки винтолётов и при этом не соваться под брюхо дирижаблю, в предполагаемый сектор поражения. А вот флагманскому птероплану предстояло войти в эту зону, иначе к гондоле не подобраться.

Экипаж дирижабля беспечностью не отличался. Воздушный корабль разворачивался: на нём заметили приближавшуюся крылатую тень, и даже если не сочли её враждебным летательным аппаратом, то на всякий случай решили уклониться – столкновение в воздухе с таким крупным объектом не сулило оболочке дирижабля (какой бы прочной она не была) ничего хорошего.

– Не стрелять, – процедил кёниг сквозь стиснутые зубы. – Зайди сзади, и постарайся не попасть под винты. Атака!

Пилоту наставления не требовались: он был истинным асом (для ночного рейда были отобраны лучшие из лучших) и знал, что и как надо делать. Белёсый силуэт дирижабля занял почти полнеба – птицелёт быстро настигал неуклюжий аэростат. Разогнавшийся птероплан отвёл назад крылья и стал похож на охотничьего ястреба, падающего на добычу, – с той только разницей, что добыча эта располагалась не снизу, а выше его. Гай ожидал выстрелов с борта дирижабля, но выстрелы так и не раздались: вместо этого брюхо воздушного корабля и гондолу окутало мерцающее голубое сияние, и птероплан с разгону влетел в это свечение.

У Гая вдруг резко заболела голова. Боковым зрением он заметил, что Кам сморщился, и понял: брат испытывает то же самое. Однако больше никаких вредных ощущений не было, да и головная боль быстро прошла – если на борту атакованного дирижабля запустили пси-излучатель, то на потомков Святого Мака он не действовал. Случайностей не бывает – и Гай, и Кам были неуязвимыми для Ночной Смерти, но пилот-пандеец бессильно обмяк в своём кресле: для него лучевой удар оказался смертельным. Птероплан дрогнул и покачнулся; Гаю показалось, что машина вот-вот рухнет на землю, однако мёртвый лётчик до конца выполнил долг воина: он вывел птицелет на линию атаки, направил его на цель, и даже после смерти сведённые судорогой мышцы пилота не прервали выверенного движения птероплана.

Птицеподобный пандейский аппарат врезался в гондолу, сокрушая её хрупкие стенки, вошёл внутрь, словно наконечник гигантской стрелы, вонзившейся в тело врага, и застрял, разворотив внутренности и смяв переборки гондолы. На лобовое стекло плеснуло чем-то тёмным, и секунду спустя Гай понял, что это кровь: птероплан размазал в кашу кого-то из членов экипажа протараненного дирижабля, на свою беду оказавшегося между «клювом» пандейской машины и внутренними конструкциями кабины воздушного корабля.

Погибший пилот нацеливал птероплан точно по продольной оси пассажирской гондолы, но смерть внесла свои коррективы: удар пришёлся немного левее и не проткнул гондолу, а вскрыл её на протяжении добрых двадцати метров, как исполинский консервный нож. Посыпались обломки и куски обшивки; приняв дополнительный груз, аэростат пошёл вниз, но тут со скрежетом отломилась левая мотогондола – один из двух моторов дирижабля оторвался. Равновесие восстановилось – повреждённый дирижабль дрейфовал по воле ветра, поскольку уцелевший мотор воздушного корабля заглох. Но Гаю было не до размышлений о законах физики: время растянулось, и надо было драться.

Оба полуземлянина одновременно выпрыгнули из кабины птероплана, причём Гай едва не сорвался в чёрную пустоту за бортом дирижабля – с его стороны обшивка гондолы была снесена начисто. Что бы не упасть вниз, Заару пришлось ухватиться за распахнутую дверцу птероплана, задавить страх высоты и рывком послать вперёд своё послушное гибкое тело. Про меч Гай забыл – он так и остался в ножнах, – однако Заару хватило и голых рук, тем более что несколько уроков фехтования всё равно не сделали из него мастера боя на холодном оружии. Прямо перед ним возникла человеческая фигура с занесённым клинком (как и предполагалось, экипаж корабля не стал стрелять, опасаясь пробить газовые баллоны), но движения её были безнадёжно медленными по сравнению со сверхчеловеческой быстротой движений сына Святого Мака. Удар локтем ниже подбородка, хлюпающий звук сминаемой плоти, и обмякшее тело падает, а секунду спустя к нему присоединятся второе.

Обдирая руки об острые края развороченной обшивки гондолы, Гай обогнул нос птероплана – как раз вовремя, чтобы крикнуть Каму Энгу «Стой! Нам нужны пленные, а не трупы!». Молодой пандейский кёниг вошёл в раж: на рифлёной палубе дирижабля валялись уже три изрубленных мертвеца, и к ним вот-вот должен был добавиться четвёртый. Возглас брата отрезвил молодого властителя Пандеи: Кам не снёс голову очередному противнику, а только оглушил его ударом рукояти меча.

Продираясь через покорёженные конструкции гондолы (хотя со стороны казалось, что оба движутся со скоростью ветра), братья прорубались к ходовой рубке дирижабля. Экипаж воздушного корабля оказался невелик – на борту было десятка полтора людей, не больше, и в рукопашной они не имели против Энгу и Заара никаких шансов, но братья опасались, что кто-то успеет дать по радио сигнал бедствия, и тогда события могут принять нежелательный оборот.

Они успели: человек в рулевой рубке только подносил ко рту микрофон – медленно, очень медленно! – когда Гай прыгнул вперёд, пролетел по воздуху несколько метров и сшиб его ударом в ухо. Человек тихо всхлипнул и повалился на пульт. Заар наклонился над ним и разглядел – света в ходовой рубке было достаточно, – что это уроженец материка. Странно, подумал Гай, все остальные, кого мы тут поубивали и пооглушали, были айкрами (значит, я не ошибся, и тогда в бараке действительно разговаривали между собой айкры), а этот… Эге, а ведь я его знаю! Это же не кто иной, как сам господин начальник столичной полиции, честь и слава, блюститель нравов и депутат парламента, – его фотографии появлялись в газетах, и по телевидению он выступал, вещая о нравственном долге человека и гражданина. А полгода назад было сообщено, что господин начальник отправился в длительную командировку на Объединённые Острова – по обмену опытом, – и его обязанности временно исполняет его первый заместитель. Интересная получается командировка…

Повернувшись к стоявшему рядом брату, Гай в двух словах изложил ему суть дела. Кам понял его с полуслова.

– Дай-ка мне, – сказал он, сдёргивая с пульта бессильное тело чиновника и усаживая его в ближайшее кресло. – Пленных нужно потрошить сразу, пока они не пришли в себя. Да и времени у нас мало: эта летающая колбаса летит неизвестно куда, и нам как-то надо с неё выбираться.

Несколько нажатий в чувствительные точки тела, известные пандейской медицине, привели пленника в себя – он открыл глаза, пытаясь понять, где он, и что с ним происходит.

– Если хочешь жить, – вежливо произнёс Кам, приставив к его кадыку остриё меча, – отвечай быстро и правдиво, или я вскрою тебе горло, а потом сброшу тебя вниз. Что вы здесь делали, что такое Ночная Смерть, и зачем вы напускали её на ничего не подозревавших?

Ужас, плеснувший в глазах начальника столичной полиции, изумил Гая. Заар уже понял (испытывая при этом чувство гадливости), что «честь и слава» редкостный негодяй (иначе он не оказался бы на борту воздушного «корабля смерти», причём явно при деле), но проявления такой откровенной трусости не ожидал. Пленный заговорил, он говорил быстро, взахлёб, как будто боялся, что стоит ему только запнуться, и холодное лезвие клинка тут же вспорет ему гортань.

– Я всё скажу, только не убивайте меня, – пролепетал пленник.

– Хорошо, – ответил Кам, чуть помедлив. – Если скажешь правду, останешься жить – даю слово воина.

– Там, в отсеке, – чиновник выпучил глаза, силясь показать, где именно, – стоит «высасыватель душ». Я не знаю принципа действия излучения, но оно убивает. Это и есть «Ночная Смерть».

– Зачем вы убиваете людей? Для чего все эти массовые убийства?

– Субстанция разума… – пленник судорожно сглотнул. – Она изымается, её можно аккумулировать, а потом использовать для омоложения избранных… Технология отработана, айкры занимаются этим уже много лет. И мне тоже… обещали омоложение… я не устоял…

Гай почувствовал, как у него темнеет в глазах. Он испытывал острое желание порвать «честь и совесть» на куски, порвать голыми руками, а потом смести ошмётки этого поганца за борт. Разве это люди, думал он, разве люди могут быть способны на такое? Оказывается, могут…

А пленник всё говорил, говорил, говорил, и чудовищность того, что происходило в Республике и на всём Саракше со времён пресловутого Единения и наступления эры Покоя-и-Благоденствия, представала перед братьями во всей своей неприглядности.

– И много среди вождей нашей Республики таких, как ты? – спросил Гай, не узнавая собственный голос.

– Н-нет, – с готовностью отозвался пленник. – Утончённые, люди Внутреннего Круга, очень скупы – он неохотно делятся с нами добычей. Они вообще оставили бы нас ни с чем, но без нас им не обойтись, и только поэтому…

Чиновник хотел сказать что-то ещё, но не успел. Раздался хруст, и изо рта и ноздрей пленника выплеснулась кровь: горло его насквозь пробил метательный нож, вошедший по рукоять. Увлечённые допросом, братья не заметили офицера, лежавшего между сидениями, – по всей видимости, айкр ударился обо что-то головой при таране дирижабля птеропланом, а затем пришёл в себя и метким броском ножа заставил замолчать предателя, раскрывавшего врагу самую хранимую тайну островитян. Воин бывшей Островной Империи сделал это, но большего сделать уже не смог: Кам Энгу метнулся к нему и отключил его точным ударом.

– Жаль, – произнёс он, глядя на мёртвое тело бывшего начальника полиции столицы Республики. – Если хотя бы десятая часть того, что я знаю об айкрах, правда, то разговорить их будет не так-то просто. Нам помогли бы ментоскопы, но у нас такой аппаратуры нет: она была только у имперцев.

– На этот счёт не беспокойся, – успокоил его Гай, – найдем способ. Но для начала нам надо выбраться отсюда, да ещё взять с собой пленных. Сдаётся мне, что наш птероплан своё отлетал, и пилота у нас больше нет, да примет его душу Мировой Свет.

– Самое лучшее, – Кам бросил взгляд на панель управления, – это угнать дирижабль на территорию Пандеи: хотя бы для того, чтобы не оставлять следов. Если имперцы, то есть республиканцы, узнают, что «корабль смерти» был атакован, и что их тайна больше уже не тайна, их реакция будет непредсказуемой… Убивать других ради собственного бессмертия – за такое, знаешь ли, мало не будет, тем более что «бессмертных» этих – тысячи, не более, а «доноров» – многие миллионы. И война между ними будет беспощадной. Слушай, братец, ты же у нас вроде без пяти минут технический инженер – сможешь разобраться с этим чудом техники? Покажи, чему тебя научили в твоём престижном университете. Мы пока что летим и не падаем, однако хотелось бы лететь не куда дует ветер, а куда нам надо. Посмотри, что тут к чему, а я покамест осмотрю гондолу и на всякий случай свяжу пленных, чтобы они не кидались кинжалами.

– Попробую, – с сомнением отозвался Заар, рассматривая приборную панель. – Схема как будто несложная, но…

– Попробуй, – согласился Кам, – и будет лучше, если твои потуги будут успешными. Другого выхода я пока не вижу, потому что… Слушаю, – прервал он сам себя, взявшись за горошину коммуникатора.

– Кёниг, – донеслось сквозь шорох помех, – с юга на нас движется мощный грозовой фронт.

– Направление ветра?

– Благоприятное: ветер дует в сторону нашей границы.

– Понял. Ну вот, снизошла на нас благодать Мирового Света. Но ты, Гай, всё-таки постарайся запустить двигатель: с грозой не шутят. Как-то не очень хочется, чтобы ветер насадил нас на пики гор – они у нас высокие и острые, да и деревья проколют оболочку дирижабля, словно иглы дикобраза. Наши с тобой жизни мне дороги, и жизни пленных тоже: они ещё многое могут нам порассказать. И есть ещё трофей – излучатель, который неплохо бы разобрать по винтику, а не собирать из обломков.

…Иссиня-чёрный грозовой фронт накрыл спящий город. Ночное небо полосовали молнии, а затем хлынул ливень. Немногие бодрствовавшие горожане попрятались по домам, и никому из них было невдомёк, что свирепый ветер, гнавший лиловые тучи, гонит на север и покалеченный серебристый дирижабль с одним только работающим (и то с перебоями) двигателем и торчащим из развороченной гондолы хвостом пандейского боевого птероплана.

* * *

– Докладывайте, – исполреш Республики нервно дёрнул пальцами. – Прошла неделя: что удалось выяснить по исчезновению дирижабля специального назначения?

– К сожалению, – начальник Особого департамента изобразил виноватость, – точных сведений нет, есть только предположения той или иной степени достоверности, поскольку…

– Короче, – одернул его исполреш. – Избавьте меня от словоблудия, вы на заседании парламента.

– Вероятнее всего, – особист сменил тон на подчёркнуто-деловой, – корабль потерпел крушение из-за неблагоприятных погодных условий – в ночь его исчезновения была сильная гроза со штормовым ветром. В результат тщательного поиска в городе и на прилегающей территории были обнаружены фрагменты обшивки гондолы дирижабля, разбитый двигатель и труп одного из членов экипажа, погибшего в результате падения с большой высоты на твёрдую поверхность. Предполагаемая причина катастрофы – техническая авария на борту или удар молнии. Элементов оболочки не найдено, из чего можно сделать вывод, что корпус дирижабля был унесён ветром – вероятнее всего, на территорию сопредельного государства Пандеи. Однако ответ на наш запрос был отрицательным: пандейцы ответили, что никакие воздушные корабли не терпели крушение в их стране ни в указанную дату, ни в обозримом прошлом. Памятуя о натянутости отношений между Республикой и пандейской тиранией, можно предположить, что этот ответ был неискренним, но наша противовоздушная оборона, согласно её докладу, не фиксировала в ночь исчезновения дирижабля пересечений границы между Пандеей и Республикой – в обоих направлениях – воздушными объектами крупнее птиц. А дирижабль, согласитесь, объект крупный, и его металлизированная оболочка хорошо детектируется радиолокаторами.

– Но не мог же этот крупный объект бесследно растаять в воздухе! Надо исходить из худшего, – исполреш раздражённо почесал щёку, – повреждённый грозой дирижабль занесло в Пандею, там он рухнул, пандейцы его нашли и… очень заинтересовались содержимым его гондолы. Вы представляете себе последствия? Лично я боюсь даже представить, что будет, если они разберутся в специальной аппаратуре. А если кто-то из экипажа корабля уцелел и оказался чрезмерно словоохотливым…