Текст книги "Последний из бледнолицых (сборник)"

По туннелю ползла движущаяся дорожка, но она ползла слишком медленно, и Тэг побежал, отчаянно надеясь, что его ещё не заметили и не опознали.

Тщетно. Он не добежал и до середины туннеля, когда увидел впереди две чёрные фигуры, идущие ему навстречу. Тэг оглянулся – двое других полицейских нагоняли его: не спеша, уверенные, что преступник всё равно никуда не денется. Тэг затравленно сжался, и тут в лицо ему пахнуло лёгким ветерком. Он поднял голову.

Прямо над ним, на высоте двух метров, там, где стенка туннеля закруглялась, плавно переходя в потолок, зияла узкая щель. Лист металлопластика, которым был обшит тоннель, отошёл: то ли здесь дрались, швыряясь тяжёлыми предметами, – такое случалось в Центре, – то ли обшивка была повреждена ударом снаружи. Тэг не стал ломать себе голову над тайной происхождения этой щели: он отчаянно прыгнул вверх и ухватился за край трещины.

Подтянувшись, он упёрся головой в упругий металлопластик и почувствовал, что лист подаётся, выгибаясь наружу. Извиваясь червяком и обдирая одежду вместе с кожей, Тэг протиснулся в расширившуюся щель и прижался щекой к холодной обшивке туннеля – уже снаружи.

Вокруг него бушевали огни города. Тэгу на миг почудилось, что в чёрной темноте таится злой тысячеглазый зверь, высматривающий человека, который осмелился задуматься. Лёжа ничком, Тэг вытянулся во весь рост, упёршись подошвами в край щели, осторожно привстал на колени, рискуя свалиться с пятидесятиметровой высоты, и дотянулся до троса, закреплённого на метровых металлических стойках на крыше туннеля по всей его длине, – за этот трос цеплялись карабинами рабочие-монтажники и ремонтники.

У него теперь оставалась единственная возможность уйти от погони: добраться до купола и съехать по его гладкой сферической поверхности вниз. Головоломный трюк – к концу спуска он наберёт бешеную скорость и разобьётся всмятку, попадись внизу какое-нибудь препятствие. Но должно же ему повезти хоть раз в жизни! Конечно, в покое его не оставят, но это уже следующая проблема. И проблема решаемая: изгои умудряются годами скрываться в трущобах от властей и даже образуют сообщества, живущие по своим законам. А пока бывшему правильному полуфабу по имени Тэг надо дойти до ближайшего купола – всего лишь. И он пошёл по округлой спине туннеля, крепко держась за трос.

* * *

Флаер вылетел из темноты ночным призраком, блеснув остеклением кабины – оно напоминало сросшиеся фасеточные глаза гигантской стрекозы, учуявшей добычу.

«Вот и всё, – обречённо подумал Тэг. – Сейчас они поймают меня «липучкой», а там – или «мозголомка», превращающая человека в амёбу, или штрафной батальон в «горячей точке», где потери солдат-полуфабов никто не считает. Будьте вы все прокляты!».

Флаер на секунду завис, развернулся, готовясь к атаке, и…

…Тэг разжал пальцы, намертво, казалось бы, вцепившиеся в страховочный трос.

И уже падая в гудящую тёмную пропасть, простреленную буйством разноцветных огней, он вдруг вспомнил, как звали того парня-пожарника, не хотевшего сжигать книги.

Его звали Монтэг.

Санкт-Петербург, 2009 год

ПОСЛЕДНИЙ РОБИНЗОН
Фантастическая новелла

«Красиво, – думала Хэннеси, глядя в дымчатое стекло. Стратоплан шёл на огромной высоте, в верхних слоях атмосферы, и с этой высоты было видно, что земная поверхность, подёрнутая тонким туманным флером, не плоская, а закруглённая. – Вот уж действительно «лучше один раз увидеть»… Все вроде знают, что Земля круглая, но знание это абстрактное: когда мчишься по хайвэю, асфальт под колёсами ровный как стол, и любая его кривизна – это просто недосмотр дорожных рабочих. А вот теперь я верю, что прожила тридцать пять лет на глобусе».

Далеко внизу уплывал назад тёмный контур евразийского континента, уступая место бледной сини Тихого океана, тут и там заляпанной кляксами больших и малых островов. А в чёрном небе над головой горели яркие звёзды: стремительно несущийся стратоплан обгонял восход, неспешно ползущий с востока.

«Красиво, – снова подумала женщина. – Надо будет заказать себе такую игрушку: бело-голубой шар с разводами материков, окутанный облачной дымкой, а вокруг него – огни звёзд на чёрном бархате. И чтобы всё это медленно вращалось – можно под тихую музыку. Я поставлю эту штуку в своём будуаре – да, в будуаре, а не в спальне: у старинных королев, знавших толк в жизненных наслаждениях, были будуары, – в изголовье. Нет, лучше в ногах, чтобы видеть эту мини-Землю, не отрывая головы от подушки. Видеть – и чувствовать себя отдыхающей богиней-повелительницей, созерцающей принадлежащий ей мир. Да, это будет великолепно… Только надо поспешить, пока эта идея не пришла в голову кому-нибудь ещё – на стратопланах летают многие, и у всех, кто может позволить себе полёт на стратоплане, хватит денег на любые прихоти. Стратопланы – это транспорт хайлевелов, хозяев жизни».

Хэннеси Делюкс, киноактриса с мировым именем, чуть повернула голову и лениво посмотрела в салон. Двенадцатиместный VIP-салон был почти пуст: двое мужчин дремали в мягких креслах, повторявших форму тела садившихся в них людей, и ещё один – судя по внешнему виду, милитар – потягивал из высокого бокала золотистую жидкость, отрешённо глядя перед собой. Суперсониками стратосферного класса, «пожирателями расстояний», летали немногие – это было слишком дорогим удовольствием, доступным только хайлевелам и кое-кому из официалов, которые платят не из собственного кармана. Дорого – зато удобно: час полёта – и ты переносишься из Азии в Австралию, да ещё в то же самое время, в какое вылетел из аэропорта отправления.

Да, Азия, век бы её не видеть… По своей воле Хэннеси ни за какие коврижки не отправилась бы в Поднебесную Империю, в это гнездо тоталитаризма, гнойную язву на теле свободного мира. Но – контракт, а контракт – это святое. Его составители знали своё дело: стереофильмы с роскошной Хэннеси Делюкс в главной роли приносят сотни миллионов прибыли, а лицезрение звезды в реале оживляет денежный поток. Китайцы – они тоже люди со всеми их человеческими слабостями, и недаром её главный продюсер любит повторять: «Ханна, детка, по эффективности и разрушительной мощи ты превосходишь мегатонную боеголовку! Десяток таких девочек, как ты, – и Поднебесная сложит оружие и станет частью United Mankind! Ты умеешь себя подать – после твоего визита в Гонконг десятки миллионов азиатов потратят сотни миллионов энергобаксов на посещения твоего интимного сайта! Ты – наше ultimate weapon[19]19
  Ultimate weapon – абсолютное оружие (англ.)


[Закрыть], крошка!».

«Да, оружие, – подумала актриса, – примитивные создания, именуемые мужиками, не могут думать ни о чём другом, и умная женщина всегда добьётся от них чего угодно». Ханна имела основания так считать: её мать, побывав замужем за крупным оружейным магнатом, быстренько забеременела и проворно расторгла свой кратковременный брак, обвинив мужа в супружеской неверности. Дело техники: среди мидлов, не говоря уже о полуфабах, хватает смазливеньких шлюшек, готовых за деньги разыграть в нужное время и в нужном месте – перед скрытой видеокамерой, само собой, – акт пылкой любви. Слава политкорректности – вина похотливого самца была доказана, и несчастная жертва адюльтера получила миллиард энергоединиц отступных на воспитание дитяти, преданного своим блудливым папашей. И девочка выросла в полном достатке и даже в роскоши, впитав с молоком матери основные принципы борьбы за сосуществование, грамотно выбрала свою стезю и шла по ней уверенно, не обращая внимания на попадавшихся ей под ноги – недаром в шоу-бизнесе Ханну Дрессер называли «Беспощадная Хэн», хотя весь мир знал её как Хэннеси Делюкс.

Она вновь оглядела салон и почувствовала лёгкое раздражение: милитар сидел в той же дурацкой позе, присосавшись к своему бокалу, и, похоже, даже не замечал присутствия «несравненной Хэннеси». Можно подумать, он каждый день видит полубогинь в паре ярдов от своего носа и поэтому предпочитает хлебать виски – примитивное существо, что с него возьмёшь! Ханне не то чтобы хотелось общения, однако некий дискомфорт от выпадения из привычной атмосферы всеобщего почитания на грани преклонения она ощутила.

Она досадливо поморщилась (уверенная, что этого никто не видит), и тут же возле её кресла мягко и бесшумно появилась хорошенькая стюардесса в синей униформе.

– Чего желает госпожа? – на смуглом личике девушки застыло выражение готовности услужить. – Тоник, кофе, коньяк?

– Вина, – отрывисто бросила Ханна. – Красного, французского, урожая первой трети двадцатого века.

Стюардесса кивнула и исчезла. Хэннеси не сомневалась, что её заказ будет выполнен – в конце концов, она не заказала чего-то сверхэкстравагантного: вино столетней давности – это нормально для меню стратопланов. Другой вопрос, сколько это вино будет стоить, но это уже несущественно: на счетах Хэннеси Делюкс хватит энергобаксов даже если ей вздумается принимать ванны из коллекционных вин.

Не прошло и минуты, как стюардесса вернулась, грациозно неся небольшой поднос с открытой бутылкой, хрустальным бокалом и вазочкой с фруктами. Остановившись у кресла Хэннеси, она ловко наполнила бокал – красная струя напомнила Ханне кровь, хлынувшую из колотой раны. В этот момент стратоплан еле заметно повело в сторону. Девушка слегка покачнулась, и смуглое лицо её заметно побледнело: она прекрасно знала, что будет, если хоть капля вина капнет на светлый брючный костюм леди хайлевел, стоивший больше, чем зарабатывает – со всеми бонусами – стюардесса суперсоника за год безупречной работы.

Однако всё обошлось, и стюардесса даже сумела не выказать свой испуг слишком явно, хотя её смятение не укрылось от опытного глаза Беспощадной Хэн. «Хорошо вас здесь дрессируют, – подумала она, наслаждаясь испугом полуфабки и своей над ней властью. – Всё верно: слуга должен знать своё место и должен бояться своего господина – на этом стоит всё величественное здание United Mankind».

Это минутное наслаждение было острым и сравнимым с оргазмом – Хэннеси чуть прикрыла глаза, смакуя свои ощущения, и пригубила бокал, вдыхая аромат драгоценного вина, изготовленного за семьдесят лет до её рождения. Да, оргазм… Это приятно, да… И нет необходимости следовать древним рецептам под названиями «любовь», «брак», «семья». Прогресс отменил все эти архаичные рудименты: для сексуального наслаждения есть масса других способов, куда более удобных и практичных. Полуфабы, например, – и не только полуфабы, – оголтело предаются виртуальной любви, реализуя за жалкие гроши любые свои эротические фантазии (ну, или почти любые). Генитальный имитатор «унисекс», одинаково пригодный и для мужчин, и для женщин и совмещённый с персональным компьютером с выходом в Сеть – это величайшее изобретение человечества. Некоторые анахореты, правда, предпочитают реал, но это примитив, распространённый только где-нибудь среди дикарей Африки, Нового Халифата и в заснеженной России – цивилизованный мир его не приемлет. Человек должен прежде всего думать только о себе – и это правильно, – а реальный секс требует совпадения желаний в одно и то же время, что случается достаточно редко. Значит, кто-то должен подчиниться желанию партнёра, а это насилие над личностью, не говоря уже о том, что половой акт сам по себе унизителен для женщины, ощущающей себя сосудом для похоти.

Слава богу, что эта дикость уходит в прошлое. Сторонники традиционного секса так долго продержались только лишь потому, что бубнили о деторождении, но теперь новейшие методы искусственной репродукции выбили этот козырь из их блудливых лап. Женщина стала сегодня по-настоящему свободной, избавившись от своего вековечного сексуального рабства, и недалёк тот час, когда мужчины вообще будут не нужны – так, по крайней мере, считали многие.

Но Хэннеси не придерживалась столь радикальной точки зрения. Она тоже любила реал, но такой, в котором она была полновластной хозяйкой – так же, как и в жизни. Кое-кто из хайлевелок маскировались и посещали Центры Веселья, где резвились полуфабы, но Ханна не любила экстрим: в Центре могут и покалечить, а тело и внешность актрисы – это её капитал и основа её благосостояния. Она пользовалась услугами VIP-интим-департамента концерна «Health, Life & Pleasure», специализировавшегося на обслуживании хайлевелов и состоятельных мидлов: выбирала по каталогу приглянувшуюся ей особь мужского пола, оговаривала детали – время, место, антураж, – и вносила задаток. И ещё не было случая, чтобы капризная звезда экрана осталась недовольной.

На недостаток воображения Хэннеси не жаловалась: актриса была изобретательна в оформлении своих сексуальных игрищ. Она наслаждалась партнёрами, игравшими роли первобытных вождей и пиратов, королей и жрецов древних культов, воинов и проходимцев, монахов и робких юношей, впервые познающих любовь. И всё это в мрачной келье или на качающейся палубе разбойничьего брига, в густом лесу у тлеющего костра или среди руин горящего города, только что взятого штурмом, когда ещё стонут раненые и не остыли тела убитых, – техника виртуальной реальности позволяла превратить её апартаменты во что угодно. Она была царицей и рабыней, жертвой насилия и желанной невестой, амазонкой, пользующейся пленником перед тем, как перерезать ему горло, и впервые соблазнённой девственницей, робко и стыдливо раздвигавшей колени. И при этом она оставалась самой собой – всё той же Беспощадной Хэн, способной в любую минуту прервать игру, как только она ей надоест. Её партнёры были реальными мужчинами из плоти и крови, следовавшими всем её желаниям, – это вам не копеечный виртуал. Реал стоил дорого, но Хэннеси Делюкс, хозяйка жизни, могла за него платить – зачем зарабатывать деньги, если не тратить их на драгоценную себя?

Она была довольна «живыми манекенами» «Health, Life & Pleasure»: все заказанные ею самцы фирмы, искушённые в технике секса и накачанные стимуляторами, оставили после себя приятное послевкусие. И никаких проблем – ни финансовых, ни этических, ни физико-биологических. Все «секс-сервис-бойз» были красивы, здоровы, и всем им на генетическом уровне была привита некроспермия: беременность богатой заказчицы после сеанса – это несмываемое пятно на репутации VIP-интим-департамента и очень ощутимый материальный ущерб. И зачем это нужно, когда в трущобах полно здоровых парней-полуфабов, готовых пожертвовать способностью в будущем стать отцом ради безбедной жизни в настоящем? Всё должно быть рационально – на том стоит великая империя United Mankind.

О браке Хэннеси пока не задумывалась – вернее, подумывала, но абстрактно. У неё впереди ещё много лет молодости – хвала медицине цивилизованного мира и образу жизни высшей касты, – а потом, когда её счёт ещё больше разбухнет, можно будет совершить этот чисто юридический акт с кем-нибудь из хайлевелов во исполнение принципа «деньги идут к деньгам». Однако до этого, полагала Ханна, ещё далеко: ей вполне достаточно «сеансов любви», после которых у неё появляется дьявольская работоспособность, изумляющая всех её продюсеров. Нет, жизнь – это прекрасная штука, особенно когда ты молода, красива, у тебя много денег, и ты никому ничем не обязана (разве что точным выполнением требований контрактов). Так что пусть живут самцы, только пусть знают своё место: место рабочих домашних животных. К тому же от них есть и другая польза: в мире неспокойно, и должен же кто-то стрелять в «новых бедуинов» и «новых чингизидов», чтобы Хэннеси Делюкс и ей подобные могли спокойно наслаждаться жизнью.

* * *

Стратоплан вздрогнул, словно споткнулся на бегу.

Это было настолько неожиданно, что Хэннеси подумала даже, что это ей показалось. Однако затем суперсоник задрожал гораздо ощутимее – долгий трепет прошёл по всему его длинному телу, от скошенного хищного «клюва» до хвоста, – и провалился. Еле слышный мерный гул мощных двигателей, скрадываемый превосходной звукоизоляцией VIP-салона, но ощущаемый на пределе слуха, затих. Невероятно, невозможно, но все четыре реактивных мотора «абсолютно надёжного» самолёта заглохли – одновременно! Стратоплан падал вниз, и женщина физически ощутила четырнадцать миль разверзшейся под её ногами пустоты, отделявшей её уютное мягкое кресло от волн Тихого океана.

Милитар поперхнулся своим виски и бестолково закрутил головой, не понимая, что происходит; один из дремавших проснулся и растеряно хлопал глазами, ещё не перейдя грань между сном и явью; освещение в салоне мигнуло и погасло.

Суперсоник завалился набок. Вспыхнуло аварийное освещение, скудное и зловещее, и Ханна увидела, как стюардесса, четверть часа назад подававшая ей вино, упала в пустое переднее кресло, беспомощно и жалко сверкнув коленками, выскочившими из-под её синей форменной юбки; что-то неразборчивое прохрипела бортовая трансляция и умолкла, как будто испустила последний вздох. Стратоплан падал камнем, брошенным в пропасть.

И тогда Хэннеси Делюкс стало страшно – так страшно, как никогда в жизни. Это был не страх даже, а ужас: тёмный пещерный ужас перед небытиём, неотвратимо надвигавшимся на маленькую слабую женщину, привыкшую считать себя повелительницей всего и вся. Она хотела закричать – и не закричать даже, а завизжать на одной ноте, тонко и пронзительно, – но подкатившая к горлу тошнота, выжимаемая из желудка стремительным падением, забила ей дыхание.

Самолёт падал. Экипаж боролся, пытаясь превратить его беспорядочное падение в управляемое планирование – краем глаза Хэннеси видела, как шевелятся крылья, изменяя стреловидность и силясь уцепиться за сгущавшийся воздух. Пару раз взрыкивали двигатели, возвращаясь к жизни, выравнивая стратоплан и давая обезумевшим людям искру надежды, но тут же замолкали снова, и погребальная тишина наотмашь била по нервам пассажиров.

А Хэннеси Делюкс, обезумев от ужаса, где-то в глубине сознания не могла поверить, что всё это происходит с ней, и что это не спецэффект очередного блокбастера-катастрофы. Корка бесчувствия, наросшая на душах людей двадцать первого века, привыкших видеть на экранах затейливо раскрашенные чужие муки и чужую смерть, сопротивлялась очевидному: это может случиться с тобой самим, и это будет совсем не так приятно и зрелищно, особенно если ты сам будешь исполнять главную роль в этом реалти-шоу – роль жертвы. И Хэннеси не могла поверить, что через какие-то минуты её роскошное и ухоженное тело, над которым заботливо трудились визажисты и косметологи, медики и специалисты по шейпингу, вот так вот просто возьмёт и разлетится вдруг мелкими кровавыми брызгами, сгорит в жарком огне взрыва и растворится в океане, миллионы лет равнодушно катящем свои волны.

За дымчатым стеклом иллюминатора мелькнула водная гладь, подсвеченная лучами восходящего солнца. Стратоплан пробил редкие облака и приближался к поверхности воды: четырнадцать миль – это, оказывается, не так уж много.

Двигатели снова взревели. Пилоты всё-таки сумели перевести стратоплан в пологое планирование, дали реверс и выпустили закрылки, гася скорость воздушного лайнера. Вода, взлохмаченная белыми гребнями волн, приближалась, но Хэннеси этого уже не видела, уйдя в спасительное беспамятство.

А потом был удар.

* * *

В уши заползал вкрадчивый и монотонный шуршащий шум.

По лицу плавал тёплый пятнистый свет, лаская кожу невесомыми прикосновениями.

«Я жива? – тихо прошептала острожная мысль, вылезшая из потайных закоулков ещё сонного сознания. – Или это уже загробный мир? А где же тогда ангелы?».

Она лежала на чём-то мягком – Хэннеси чувствовала это мягкое затылком и шеей, всего своего тела она почему-то не ощущала. «Неужели от меня осталась одна голова?».

Эта мысль пронзила её горячей острой иглой, и женщина поспешно открыла глаза, с трудом разомкнув непослушные вялые веки. Над её головой шевелились зелёные глянцевые листья, широкие и продолговатые. В них путались солнечные лучи, силясь пробраться сквозь преграду; когда это им удавалось, они радостно вспыхивали, рассыпаясь яркими золотыми брызгами.

Возвращалось ощущение тела – кажется, все его составные части были на месте, – и Ханна поняла, что она лежит, укрытая чем-то вроде одеяла, но вот где – это было пока не ясно. Она попыталась приподнять голову и услышала:

– Как вы себя чувствуете, леди?

На фоне неба и пальмовых листьев появилось мужское лицо. Хэннеси сфокусировала взгляд, пытаясь рассмотреть обитателя загробного мира. Получилось, однако результат её заметно разочаровал: на ангела обладатель мужской физиономии походил очень отдалённо. Средних лет мужчина, светлокожий и светловолосый; черты лица не то чтобы корявые, но какие-то неизысканные. Незнакомец не только не был ангелом, но и явно не принадлежал к высшим слоям общества – это намётанный глаз Хэннеси Делюкс определил сразу, невзирая на её полуобморочное состояние. Волосы взлохмачены, лицо основательно ободрано, большая кровоточащая царапина – судя по всему, совсем свежая, – тянулась по всей левой щеке, от уголка глаза до подбородка. Мужчина был одет в форменную голубую рубашку, помятую и порванную на плече, а над карманом рубашки Хэннеси разглядела золотистые крылышки. Это была пилотская эмблема – у ангелов, насколько помнила Ханна, крылья (причём гораздо большего размера) растут на спине. Значит, это не рай – но и не ад, что уже можно считать плюсом. А лежит она на мягком пледе – из тех, которые выдают пассажирам в полёте, – заботливо укутанная другим таким же пледом.

– Как вы себя чувствуете? – повторил поцарапано-взлохмаченный и, не дожидаясь ответа, приподнял левой ладонью (ладонь была сильной) голову Хэннеси и поднёс к её губам что-то округлое и тёмное.

Прохладная жидкость омыла пересохший рот актрисы. Это было кокосовое молоко – Ханне уже доводилось его пробовать. Сознание прояснилось. Она сделала несколько жадных глотков и закашлялась.

– Спасибо, – проговорила она слабым голосом и попыталась сесть.

Попытка удалась – при помощи пилота, осторожно поддержавшего Ханну за плечи.

Перед ней расстилалась синяя океанская гладь. Она уходила вдаль до горизонта, а начиналась ярдах в пятидесяти от её ног. Океан был величественно спокоен, но на берег набегали волны прибоя. Они негромко шуршали в такт шороху листьев, и Хэннеси поняла, из чего складывался тот фоновый шум, который она слышала, приходя в сознание. А налево и направо тянулся белый песчаный пляж, изгибавшийся плавной дугой. Плед соскользнул с груди Ханны, и она вдруг заметила, что на ней нет ничего, кроме кружевного нижнего белья.

Хэннеси Делюкс, закалённая двадцатью годами волчьей жизни в шоу-бизнесе, была далека от того, чтобы покраснеть или хотя бы ощутить неловкость. «Хм, а этот красавец, часом, не отымел меня, пока я пребывала в беспамятстве? – подумала она, добавив парочку сочных нецензурных идиом. – Чего ещё можно ждать от мужчины?».

Вероятно, мысли Ханны каким-то образом отразились на её лице, но пилот понял их по-своему.

– Простите меня, леди, – сказал он поспешно. – Мне пришлось снять с вас одежду, чтобы проверить, нет ли у вас травм – прибой был очень сильным. К счастью, вы отделались лёгкими царапинами. Нас учили оказывать первую помощь, и я сделал вам тонизирующий, обеззараживающий и профилактический уколы. Хорошо, что аптечку выбросило волнами, и мне не пришлось за ней нырять.

Из всей его тирады Хэннеси выхватила слова «прибой», «травмы» и «нырять», после чего пришла к логическому выводу, что раем это пляжное местечко не является – скорее всего, это какой-то остров, возле которого рухнул в море злосчастный стратоплан. Ну что ж, остаться в живых – тоже неплохо, и к тому же на основе этого приключения можно сделать роскошную пиар-акцию, которая поднимет и без того высокий рейтинг Хэннеси Делюкс: кто ещё из звёзд может похвастаться тем, что выжила в страшной авиакатастрофе?

– Ваш костюм пострадал, леди, – продолжал между тем её скромный спаситель. – По правде сказать, от него остались одни лохмотья. Я приготовил вам вот это, – он показал на аккуратно свёрнутый лёгкий комбинезон, лежавший на песке. – Конечно, для вас эта одежда убога, но больше ничего нет. Может быть, позже я сумею найти вам что-нибудь получше – из багажа, если он уцелел.

– Ладно, не переживай, – придерживая одной рукой прикрывавший её плед, актриса другой рукой дотянулась до комбинезона и встряхнула его, разворачивая. – Сойдёт. А теперь отвернись и быстренько расскажи мне, как всё произошло – ну, это, как мы здесь очутились.

Пилот послушно отвернулся, и пока Хэннеси осматривала свои синяки и ссадины – а, пустяки! – залезала в комбинезон и бегло приводила себя в относительный порядок, коротко изложил либретто драмы «Суперсоник падает в море».

Слушая его, Ханна вновь почувствовала леденящий смертельный ужас, но этот ужас был уже в прошлом, и поэтому одновременно она испытала ни с чем не сравнимое чувство ликования: она жива, жива, жива! Ей – точнее, им обоим, – несказанно повезло. Стратоплан воткнулся в воду под острым углом, но на большой скорости, и удар оказался роковым для всех людей на его борту. Корпус суперсоника лопнул на стыке VIP-салона и пилотской кабины, однако в эту щель выбросило только двоих: Хэннеси и этого парня – только они оказались баловнями судьбы. Они упали в воду неподалёку друг от друга, метрах в трёхстах от полосы прибоя, а стратоплан, разваливаясь на куски, врезался в коралловый атолл и взорвался. Пылающие обломки машины перелетели через пляж и упали в лагуну, а пилот ухватил за волосы тонувшую женщину и сумел выбраться вместе с ней на берег, вырвав у бурлившего океана часть его добычи. Убедившись, что спасённая жива, пилот уложил её под пальмой и занялся поисками других уцелевших, попутно подбирая всё, что могло бы им пригодиться. Людей он не нашёл, зато выловил из воды целёхонькую водонепроницаемую аптечку и подобрал на берегу пледы, кое-что из одежды и несколько вакуумных упаковок с едой. Пока Хэннеси лежала без сознания, он залез на дерево, сорвал пару кокосовых орехов, а заодно понял, что они попали на остров: небольшой и, похоже, необитаемый.

– А потом вы пришли в себя, – закончил он свой рассказ и добавил, вытащив из кармана рубашки маленький пластмассовый цилиндрик: – И ещё у меня есть зажигалка. Она работает: значит, у нас будет огонь.

– Можешь повернуться, – разрешила Хэннеси. – Огонь? А зачем? Как я понимаю, нас должны очень скоро найти, даже если твоя летающая жестянка не передала сигнал бедствия. Наши чипы, – она тронула висевший у неё на шее золотой медальон, выполненный в форме монеты с вычеканенным на её аверсе профилем Ханны в одеждах античной императрицы, – детектируются за сотни миль. Нас будут искать, и любой флаер…

– Тут вот какое дело, леди, – остановил её пилот. – Наши чипы сдохли: и мой, и ваш. То есть идентификация-то работает, а вот маячки… Наши стратопланы действительно очень надёжны – всех их основные системы дублированы. Это была не случайная авария, а теракт: нас атаковали.

– Атаковали?

– Ну да. В нас попал очень мощный узконаправленный электромагнитный импульс, и вся бортовая электроника, в том числе и командный управляющий компьютер, сошла с ума. А заодно отшибло мозги и у всей прочей бижутерии. Ваш коммуникатор, – он кивнул на изящный браслет на запястье актрисы, – тоже скис, посмотрите сами.

Ханна коснулась браслета, пытаясь его активировать. Тщетно: её дорогостоящий VIP-коммуникатор, способный нащупать любого провайдера в радиусе нескольких тысяч миль, стал всего лишь красивой безделушкой, перестав быть средством связи.

– И что теперь? – растерянно спросила она.

– Теперь мы будем завтракать, – спокойно ответил её спаситель. – А потом вы будете отдыхать, а я буду искать «капсулу надежды». Это такой очень прочный и удароустойчивый небольшой контейнер, что-то вроде «черного ящика», в котором хранится то, что нам нужно: портативный компьютер с источником питания и беспроводным коммуникатором. Капсула хорошо заэкранирована, и я думаю, она не пострадала от этого чёртова импульса. Её нужно всего лишь найти, и я этим займусь.

– А… А кто мог запустить этот импульс?

– Кто? – пилот криво усмехнулся. – Арабы, например. Или китайцы. Да кто угодно – вы же знаете, как все эти неприсоединившиеся любят United Mankind. А мы с вами стали подопытными кроликами, на которых испытывают новое оружие – я прямо-таки всю жизнь мечтал о такой профессии!

– А… А как тебя зовут? – неожиданно для самой себя спросила Ханна.

– Стиг, – с готовностью отозвался мужчина. – Второй пилот Стиг Дэвис, с вашего позволения, леди хайлевел.

«Ага, – подумала Хэннеси, не удивившись такому обращению: экипажи суперсоников знали, кого возят, – имя как у полуфаба, но есть фамилия, значит, этот парень сумел выйти в мидлы, пусть даже в низы этой касты. Упорный – это хорошо, может далеко пойти. Правда, внешне он совсем не Аполлон… Впрочем, какое мне дело!».

– А вас я знаю, – сказал Стиг. Ханна уловила в его голосе привычную для неё нотку почтительного восхищения, но всё-таки переспросила с деланным удивлением:

– Знаешь? Откуда?

– Кто же не знает несравненную Хэннеси Делюкс, самую платиновую блондинку цивилизованного мира! – пылко произнёс второй пилот разбитого самолёта. – Ребята умрут от зависти, когда узнают, что я вытащил вас из воды! Хотя, признаться, тогда я не разобрал, кого спасаю. Мне было как-то не до того, и я сначала подумал даже, что это малышка Сью, наша стюардесса. Не повезло бедняжке: всего третий полёт, и такая незадача…

– Ты можешь звать меня просто Ханна, – милостиво разрешила женщина, хотя её и покоробило упоминание о какой-то стюардессе-полуфабке, которую этот парень готов был спасть с таким же рвением, как и звезду мирового экрана. В конце концов, он её всё-таки спас и заслужил награду: мало кто может похвастаться, что называл знаменитую на весь мир Хэннеси Делюкс «просто Ханна». – Только вот чтобы ты мог похвастаться перед ребятами своим подвигом, нам надо выбраться с этого дурацкого кораллового кольца. И ещё: ты вроде бы что-то там говорил о завтраке?

– Сейчас, леди, – Дэвис упруго вскочил на ноги и направился к невысокой кучке трофеев, собранных на месте самолётокрушения.

А Хэннеси Делюкс снова прилегла на мягкий плед. Она ещё слаба после пережитого – ей не стоит без необходимости напрягать свой организм. Да и зачем это делать, если она леди хайлевел (пусть даже из нижнего слоя этой касты), а рядом есть вчерашний полуфаб, ухмылкой судьбы ставший мидлом?

Она закрыла глаза, наслаждаясь теплом и покоем, и ей почему-то даже в голову не пришло сказать «спасибо» второму пилоту Стигу Дэвису за то, что он спас ей жизнь.

* * *

Завтрак не напоминал привычные Ханне утренние трапезы: он был предельно прост и состоял из холодного бекона, тонких ломтиков хлеба и консервированного салата. В меню не было изысканных вин – даже если бутылки не разбились, они остались на дне лагуны, среди искорёженных обломков стратоплана. Пришлось довольствоваться соком, хотя Хэннеси с удовольствием выпила бы чашечку горячего кофе. Но чего нет, того нет: сам по себе завтрак на коралловом атолле, под лучами тропического солнца, да ещё после катастрофы, в которой выжили только двое, – это уже экзотика. Не надо делать из еды культа – в юности Хэннеси доводилось питаться урывками, в коротких перерывах между съёмками, сессиями, а также иными, гм, мероприятиями, которыми была наполнена жизнь восходящей звезды.