Текст книги "Звездная пыль"

Все еще долго сидели молча, и лишь с открытым ртом выслушавший всё это матрос Темной Лиги торопливо чертил в воздухе знаки против зла, сложенными рожками пальцами.

…А Михаилу Червню было уже всё равно. Может быть, будь он помоложе, он бы даже заплакал над своей разбитой мечтой, но ему почти девятнадцать лет, и плакать в таком возрасте стыдно.

Да, у него имелась заветная мечта – цель его короткой, но богатой приключениями жизни.

На планете Малая Арнаутская, где он родился и провел свои детские годы, ему частенько приходилось слышать в свой адрес: де чернявый и смуглый, и шустрый он, прямо как цыганчонок. Он как-то спросил, что это значит, но мать только отмахнулась, мол, бог знает, просто так принято говорить…

Потом, уже в школе, на Большой Арнаутской – в их системе к жизни были пригодны две планеты, – он внезапно заинтересовался: что же всё-таки может означать это слово?

Первые попытки толку не дали, но он проявил завидную настойчивость, уже тогда отличавшую его.

Обычные информационные сети не смогли ему в этом помочь, но к тому времени он стал высококвалифицированным хакером и мастером отыскивать в лабиринтах Галанета любую информацию.

И в каких-то забытых всеми архивах он раскопал короткую справку, что де жили когда-то на Старой Земле такие люди – цыгане. К файлу прилагался древний снимок, изображавший оных цыган.

С экрана монитора на него глядели умершие, может быть, десятки веков назад люди. Знойные огненноглазые красавицы в ярких платьях, с длинными черными косами-змеями, с золотыми монистами на соблазнительных шеях и рвущимися из декольте высокими грудями. Чернобородые широкоплечие мужчины в красных рубахах, белозубо улыбающиеся.

А один человек на снимке оказался вылитым Мишкой, разве что постаревшим и заматеревшим.

Наверное, в числе предков Червня действительно были представители этого сгинувшего бесследно тысячелетия назад племени.

И вот с того дня появилась у него мечта – возродить народ своих пращуров, чтобы вновь появился этот веселый люд, чтобы вновь начали они кочевать – на этот раз не на планете, но в космосе, среди звезд.

Но немедленно осуществить эту мечту никакой возможности не было.

Затея его требовала денег, и немалых. Нужно было отыскать и собрать по необъятному космосу других соплеменников (да при этом убедить их последовать за ним), разыскать и тщательно собрать все сохранившиеся сведения о цыганах. И конечно, купить для начала хотя бы плохонький корабль. Именно поэтому он, шестнадцатилетний мальчишка, связался с контрабандистами и начал странствовать по космосу, уходя всё дальше от своей родины.

Его мотало по разным концам освоенной Вселенной – от фронтира до фронтира.

Михаил переменил не одно судно и команду, несмотря на свою молодость, он был великолепным специалистом по компьютерам, стал довольно известной личностью в определенных кругах, а значит, всегда мог легко найти работу у лихих людей. Возил с Л'Тумамба орехи чмарры – незаменимое средство для укрепления потенции и вообще – прекрасный и безвредный стимулятор. С Артаньяна – настоящий армянский коньяк, в бочках из настоящего дуба, вывезенного еще со Старой Земли.

С планеты Кремль – драгоценный мех хвостатых медведей и превосходное оружие, которое обменивали у повстанцев с Корнишона на пятнистые алмазы и полосатые сапфиры. (Правда, три четверти самоцветов приходилось отдавать орбитальным патрулям: тиран Хурулдана, которому принадлежала планета, был весьма скуп, когда дело касалось жалованья своему войску.) Возил деликатесную колбасу с Баварии и живых летающих рептилий из болот Шпилберга.

И в конце концов, что естественно при таком образе жизни, Мишка угодил в тюрьму.

На планете Ататюрк, где это случилось, в одной камере с ним сидел бывший моторист с каботажной баржи, подравшийся с полицией на одной из местных лун. Отбыв неполный год, разгребая столичные помойки, они вместе вышли на свободу, на прощание обменявшись адресами. И вот каботажника этого и заприметили агенты Хушински, как раз тогда собиравшие экипаж для «Звездного черепа». А тот, в свою очередь, на вопрос, нет ли у него на примете толкового электронщика, сосватал им Червня.

И теперь он – пленник каких-то непонятных поклонников черта (чтоб им провалиться к нему!), ему, похоже, предстоит отправиться на эту ихнюю войну, о которой он еще вчера ни ухом ни рылом. А его заветная мечта куда более далека от исполнения, чем в начале пути… Неужели она так и не осуществится? И он так и останется последним цыганом и никогда больше не будет его народа? Ох, горе, горе!

12. Удачи и неприятности

«Адский сад», военный сектор, оперативный отдел штаба.

За несколько часов до описываемых выше событий

– И что прикажете с вами делать теперь? – желчно усмехнулся контр-адмирал Нерон Бредли, глядя на белого как полотно подполковника тыла с эмблемой ремонтников, стоявшего перед ним. – Почему это выяснилось только сейчас?

– Но, сэр, предварительные испытания… сокращенная программа… вы же понимаете – у нас было очень мало времени…

Офицер запнулся, опустив голову и явно покрывшись испариной. Говорить о чем-то, объяснять и просить снисхождения было бессмысленно. Идя сюда с только что сообщенным известием, инженер-двигателист 1-й бригады линкоров Шандор Махалов даже всерьез подумывал: а не застрелиться ли ему прямо сейчас, избавив себя от мучительного ожидания, а трибунал – от лишней работы?

Дело в том, что час назад при очередном прогоне стандартных подготовительных тестов выяснилось одно очень неприятное обстоятельство.

Второму – и последнему кораблю их бригады – «Молоту Люцифера», одной из козырных карт Лиги в разворачивавшейся войне, не хватало небольшого тягового импульса при работе боевых маневровых двигателей. При маневре он терял незначительный процент скорости. Всего лишь ничтожный процент, какие-то десятые светогода в час, но именно они были нужны для успешного преодоления вторичного светового барьера.

И это вынуждало тратить какое-то время на наверстывание упущенного.

Время, в течение которого огромная и мощная махина становилась уязвимой для намного слабейшего, но более быстроходного врага.

Адмирал еще раз оглядел дрожащего как осиновый лист офицера, явно уже попрощавшегося с жизнью.

Конечно, ответственного за моторную группу следует прямо сейчас расстрелять, но кто тогда исправит положение? Если, его, конечно, можно исправить…

В этот момент в голове полковника что-то прояснилось, и подстегнутая очередной порцией адреналина память выдала на-гора кое-что, что могло бы спасти его жизнь.

– Я тут кое-что набросал, пока шел к вам… сэр, – соврал он, стараясь говорить как можно тверже и спокойнее и чувствуя, как предательски дрожит голос и заплетается язык. – Вы, должно быть, в курсе: тут наши рейдеры из Двенадцатой ударной захватили одного корсара… кажется, «Звездный череп» или что-то в этом роде.

Нерон нахмурился: при чем тут это? Или этот ученый слизняк уже начал по-тихому свихиваться, что несет всякую чушь?

– Так вот, – заторопился Шандор, видя недовольство на лице старшего по званию, – на этом «Звездном черепе» есть дополнительный двигатель особой мощности. Его вроде бы легко снять, и тогда можно будет использовать для компенсации потерь. Мощности вполне хватит.

– Сколько вам нужно времени? – с непроницаемым видом вопросил Бредли.

– Час-полтора на демонтаж, столько же на установку… Ну и еще не больше часа на то, чтобы рассчитать таблицы поправок и разработать схему индивидуального ориентирования.

– Даю вам на всё три часа! – бросил адмирал.

В конце концов, расстрелять этого дубиноголового кретина никогда не поздно.

А если дредноуту удастся стартовать через три часа, всё прочее уже не будет иметь значения.

Нейтральный космос. Район 183908-63702-КФ

…Перед изумленным взором экипажа «Пассата» разворачивалась величественная панорама космической битвы – самой большой со времен «Цинхуайской заварухи». Закрытый защитными полями, невидимый для радаров и сканеров (только человеческий взор мог быть для него опасен), «Пассат» висел в каком-то полумиллионе километров от места сражения.

На черном фоне появлялись яркие вспышки взрывов и крошечные звездочки более слабых торпед малой мощности. Несколько раз качнулись стрелки гравиметров – это рвались нуль-торпеды, а может, стреляли особо дальнобойные гравипушки.

Время от времени в окружающем их пылевом облаке возникали бледные световые столбы – это долетали до них потерявшие силу лучи лазеров.

Иногда на пределе видимости мелькали светящиеся точки, стремительно скользившие и пропадавшие, – это крупные корабли, приблизившиеся к убежищу «Пассата», оказывались в поле их зрения.

– И что мы будем делать? Мы что, так и уйдем? – вдруг прозвучал в тишине напряженный юный голос. И как-то так сразу случилось, что Милисента оказалась в центре всеобщего внимания.

Александр очень серьезно посмотрел на нее, помолчал.

– Я понимаю тебя, Милли, – там твои соотечественницы. Но и ты пойми: мы не солдаты, а тем более не наемники, Пойми, мы – полицейские, стражи порядка. Космические мусора, если хочешь! Да и чем мы можем помочь? Тут только в нашем секторе семь сотен вымпелов со стороны Лиги!

– Ну, помочь мы бы смогли, предположим… – вступил в разговор Георг. – Как-никак у нас тут семь нуль-торпед. Правда, торпеды так себе…

Тут запищал коммуникатор у капитана в кармане.

Он приложил его к уху, выслушал торопливую скороговорку и невесело улыбнулся, затем лицо его вытянулось в недоумении.

– Поздно обсуждать. К нам летят. И, клянусь, я не знаю, что это такое, – сообщил он, отключив переговорное устройство.

Через считаные минуты Михайлов уже был в тесной рубке радарного поста, внимательно изучая экран, где отображались идущие прямо на них четыре эсминца и непонятная цель.

– Что там, телеметрия? – спросил Александр. – По-прежнему ничего не понимаешь?

– Не понимаю, Алекс, – покачал головой Льюис. – Убей бог, не пойму. Это похоже на линкор, но даже линкоры не бывают такими… Одним словом, не хотел бы я сразиться с этим.

– А всё-таки? Есть какие-нибудь соображения?

– Представь себе, есть. Мы тут уловили пару узконаправленных передач, естественно, зашифрованных.

Он протянул капитану распечатки с группами цифр.

– Посмотри, что это такое, как ты думаешь? С чего обычно начинаются такие послания?

– Ну, наверное, с позывного.

– Правильно, – кивнул Клайв. – Так вот, я тут просмотрел перехваченные сообщения с разных кораблей. У этого субчика самый короткий позывной

– Флагман… – ошалело пробормотал Александр. – Ну и дела…

«Последний удар» обходил район битвы по большой дуге со стороны центра Галактики. Маневр был давно знаком и тактикам, и стратегам космофлотов.

Причем оценивался он не слишком высоко. Это было теоретически возможно, когда битва уже разгорелась, когда основные силы втянуты в драку, Когда фланговые патрули отозваны или перебиты дестроерами и фрегатами, когда помехи от сотен и тысяч станций, взрывов, залпов забивают радары и сканеры. Когда целей на экранах мелькает куда больше, чем способен отследить самый толковый оператор, а логические блоки компов начинают безбожно глючить… Но и тогда обходной маневр мог совершить одиночка, ну два-три корабля. Что они могли решить в генеральном сражении? Но только не в этом случае.

Ибо этот корабль мог решить очень и очень многое. Может быть, даже все.

Именно с таким расчетом его и послали по личному приказу Гроссмейстера в глубокий рейд, чтобы обрушиться на тылы амазонок, так некстати ускользнувших от первого удара. И сидевший сейчас в рубке адмирал (уже без приставки унтер) Калигула Карабасов, рискнувший предложить эту идею сутки назад, имел основания гордиться собой.

Впереди его ждали блестящая победа, десятки, если не сотни уничтоженных кораблей, слава, почет, богатство, карьера…

А разве столь блестящий флотоводец, как он, не сможет в будущем стать достойным кандидатом на пост командующего ВКФ Темной Лиги?

Даже мелькнула отдающая ересью мыслишка, ведь несколько предшественников нынешнего Великого Гроссмейстера именно с этого начинали…

Район космоса 12783673-28988 ЖЖ, примерно триста килопарсеков от места событий. Станция «Рубин»

Станция «Рубин», точнее, «Свободная интеркосмическая республика Рубиновая», или еще иначе – «Свободный порт Рубин», была объектом весьма примечательным.

Когда-то она являлась одной из заправочно-снабженческих станций Демократической коалиции – самой дальней из принадлежащих ей объектов.

Когда Коалиция накрылась медным тазом, комендант станции, недолго думая, провозгласил независимость.

Не все согласились с ним, правда, резни против ожидания не произошло: просто несогласных посадили в старый корвет и позволили улететь куда глаза глядят.

За прошедший век с небольшим станция, много раз чиненная, одряхлевшая, с замененными не по одному разу частями и латаным корпусом, превратилась в что-то среднее между перевалочной базой, притоном средней крутизны и гнездом контрабандистов. Среди миллиона с лишним населявших ее людей были выходцы со всех концов Ойкумены и представители самых разных профессий. На десятке бирж, несчетном количестве базаров и базарчиков, в супермаркетах и темных подозрительных лавчонках можно было купить буквально любой товар – от самого убойного оружия до произведений искусства со Старой Земли и от акций всех возможных фирм до дворянских титулов и даже целых планет.

На полную мощность трудились одиннадцать похоронных бюро, а в забегаловках подавали блюда самых разных кухонь вплоть до эльфийской. Двенадцать улиц были сплошь укомплектованы разнокалиберными публичными домами, предоставлявшими услуги на любой вкус (имелись даже звероферма и весьма уютный скотный двор).

Именно тут, на шестом уровне, на маленькой улочке, что приткнулась на перекрестке Долларовой авеню и проспекта Бетельгейзе, между конторой по продаже экзотических растений и штаб-квартирой секты «Фиолетовые братья», и обреталась компания «Сукки и сыновья».

Две комнатки, облицованные дешевым пластиком, маленькая приемная, недорогой, хотя и «навороченный» киберсекретарь.

Сейчас двери офиса были закрыты, и на них висела скромная табличка на интергала: «Продается».

Прежние хозяева компании, старые знакомые господина Хушински, отсутствовали.

Где они сейчас и что делают – бог весть…

На следующий день после того, как иссякла надежда на появление в условленном месте «Звездного черепа», двое компаньонов, известных на «Рубине» как Джон Немо и Ян Нихиль, продали дело одному из агентств по недвижимости, сели в свой кораблик и покинули станцию.

Но офису суждено пустовать недолго. Завтра, послезавтра, через неделю появятся новые хозяева – какой-нибудь Иван Безымянный или Хуан Ноньес.

И снова будут обделывать в старом офисе под старой вывеской «Сукки и сыновья» дела, о которых посторонним лучше не иметь представления.

И те, кому требуются специфические услуги, будут всегда знать, куда им обратиться: «Свободная интеркосмическая республика Рубиновая, свободный порт Рубин, шестой уровень, одиннадцатый сектор, Лунная-стрит, 3, компания „Сукки и сыновья“.

«Пассат», десять минут спустя

Картинка была еще та: стажер, без году неделя принятый в экипаж, держала речь перед своими товарищами.

Уговаривала, убеждала, стыдила… И что удивительно, девушку слушали, как будто в ее голосе таилась некая магическая сила.

Милисента говорила, уже мало понимая, что именно. Говорила о зле, о людях, которых нужно спасти, о том, что они ведь не трусы, а настоящие бойцы…

Но в груди ее и в мыслях бешено металась одна мысль: она должна была быть там, среди соплеменниц, которые сейчас, быть может, уже из последних сил сражаются, пытаясь сдержать рвущийся к их мирам поток техносмерти!

Кем угодно: пилотом, пусть даже «Сойки», штурманом, канониром, хотя бы рядовым штрафной роты, из которых комплектовались аварийные команды!

Там, где сейчас ее мама, ибо нигде, кроме как на поле решающей битвы, она быть не могла!

Там, где сейчас была бы она, если бы не сбежала, не зная, что фактически дезертирует…

(По молодости и политической наивности Милисенте не пришло в голову, что уж ее бы там как раз и не было – наследницу наверняка отправили бы в глубокий тыл, под надежную защиту. Но это так, к слову.)

И теперь она должна сделать всё, чтобы помочь им.

С непонятным замиранием сердца, словно под каким-то гипнозом, члены экипажа «Пассата» слушали ее речь.

Что-то было в ней сейчас: в этой вроде бы самой обычной девушке. Что-то, что словно давало ей право командовать, что-то, придававшее ее словам особую значимость и силу…

– Ну, что решим? – подвел итог Александр, когда она закончила говорить.

Ответом было молчание.

– А чего решать? Надо помочь женщинам! Или мы уже не мужики? – вдруг высказался Клайв. – Тем более что и выхода-то особого нет. Разве что бежать, только ведь не по-нашему это, да и успеем ли? Линкор-то прет прямо на нас.

– Кто-нибудь еще что-нибудь хочет сказать? – сухо произнес капитан.

– Устав Космопола… Мы нейтральные… – слабо выдавил из себя старпом.

– Ты что, Джейк, – меморандум Ямбурга не читал? Насчет делишек Темной Лиги? – бросила Эвелина 1-я. – Или, может, испугался?

– Ну, как знаете, – пробормотал старпом, пожимая плечами. Как показалось девушке, не слишком уверенно…

Борт «Пассата» 56 минут спустя

– Ну как? – напряженно спросила Милисента, уже, наверное, в третий раз.

– Вроде всё нормально, только ведь это ж какого качества изделие! – пробурчал оружейник «Пассата», вынимая щуп нанотестера из последнего контрольного гнезда. – У базовых элементов разнобой в показателях на три единицы выше стандартного, формуляров на сердечники и индукторы нет. Да, еще не забудь: в движках половина стержней выгорела. Не знаю, что тут вообще можно сказать?

– Но есть хотя бы надежда, что она сработает? – Девушка чуть ли не с отчаянием посмотрела в лицо Георгу.

– Не больше пятнадцати процентов, – процедил он.

Печально вздохнув, Милисента вытащила штекер источника питания контрольных цепей из разъема и закрыла лючок.

– Кстати, – вдруг встрепенулась она, – а как насчет внешнего возбуждения? Передатчики-то остались у пиратов!

– Не волнуйся, – успокоил ее Георг. – Раз капитан сказал, значит, полетят как миленькие!

В малом катерном ангаре, кроме них, не было никого. Лишь семь угольно-черных веретенообразных тел длиной метра два с небольшим каждое – боеголовки самого мощного из изобретенного людьми оружия – нуль-торпед.

Их моторные отделения находились рядом, за стенкой, в тамбуре, и даже тут давали знать о себе четырехкратно повышенным уровнем радиации, несмотря на то, что были упакованы в защитные пеналы.

И Милисента, и Георг когда-то обучались обращению с этим оружием и их подготовке к использованию. Естественно, на муляжах.

Но никто не думал, что его придется применять всерьез.

…Давно уже человеческий ум пытался найти достойное космических боев оружие. Давно и тщетно.

Гравитационные пушки били не так далеко, и мощность их была не очень высокой. Лазеры – от обычных до рентгеновских – были почти бессильны перед зеркальной броней. Древние, но по-прежнему не забытые ракеты и торпеды пасовали перед импульсными орудиями. Сами же импульсные орудия тоже мало что могли при столкновении с силовой защитой.

И вот совсем недавно, казалось, появилось долгожданное абсолютное оружие – нуль-торпеда, в просторечии – коллапсарка.

Изобретение это было сделано случайно, совершенно случайно.

В один прекрасный день в орбитальной гравифизической лаборатории второразрядного университета города Куликово Поле, что не на самой развитой планете Московия, произошел маленький взрыв. Ничего, в общем-то, особенного: наука по-прежнему требует жертв. Но вот только лаборатория исчезла бесследно, а все гравитационные телескопы Московии зашкалило.

Никто ничего подобного не ожидал: в тот момент там проходил безобидный эксперимент по сугубо теоретической проблеме. (Что-то вроде «Тензорные эффекты при взаимодействии конгруэнтных спин-полей в условиях малой силы тяготения и их взаимосвязь с колебаниями третьей составляющей субквантовых частиц…».)

Неудивительно, что началось тщательное расследование, почти мгновенно засекреченное всеми возможными способами, – все сообразили, чем дело пахнет.

Хотя станция разлетелась на элементарные частицы, но тем не менее, используя данные телеметрии, до последнего мгновения передававшей информацию, спустя полгода удалось воспроизвести эксперимент на другой орбитальной лаборатории с тем же результатом.

Еще через год первые нуль-торпеды появились на вооружении чрезвычайно гордого этим московитского флота, а еще через пять все уважающие себя ВКФ Ойкумены имели их в своих арсеналах. Новое оружие, естественно, вызвало ажиотаж.

Заговорили было об опасности, грозящей Вселенной, а фантасты и киношники уже начали пугать публику эффектными картинами гибели в коллапс-взрывах планет и даже звезд. Но всё это оказалось напрасными надеждами и напрасными страхами.

Во-первых, нуль-торпеды были машинами очень и очень дорогими. Во-вторых, сложными и капризными в изготовлении и сборке. В-третьих, ненадежными: даже тщательно отлаженные, собранные из ювелирно подогнанных, выбранных одна из десяти деталей, они срабатывали далеко не всегда.

В-четвертых, эти гравитационные боеголовки, развивавшие невероятную силу тяжести, сами оказались очень чувствительными к гравитации.

Случалось, что подлетевшая слишком близко к цели торпеда выводилась из строя ее гравитационным полем. (Зато потом вдруг неожиданно вновь активировалась, и на ней подрывался корабль, выпустивший ее.)

Поэтому не то что на поверхности планеты, а даже вблизи нее или астероида нуль-боеголовка взорваться не могла.

Сбить настройку торпеды мог даже пролетевший мимо метеорит.

В-пятых, управление ими требовало специальной аппаратуры: управляющий боеголовкой активатор блокировался полем двигателя разгоняющейся торпеды. Пришлось выносить его за ее пределы, связав с торпедой особой внепространственной связью, жутко дорогой и капризной.

В итоге даже весьма мощные флоты имели от силы несколько сотен таких торпед.

…Спустя совсем немного времени после того, как последняя представительница этого жуткого семейства была подхвачена манипуляторами погрузчика и вставлена в старт-контейнер, а принцесса и Георг покинули резервный шлюз, Милисента убедилась в том, что беспокоиться об аппаратуре наведения нечего. Поняла, когда увидела работающий в развернутом боевом режиме корабельный комплекс связи.

Именно им и должны были управляться пресловутые торпеды.

Она только взглянула на контрольные дисплеи и осциллографы: они показывали настроечные таблицы и шкалы, которые заставили ее удивленно поднять брови. Техники с такими характеристиками Милисента не только никогда не видела, но даже не думала, что такая вообще может существовать.

Мезонные эмиттеры, нейтринные модуляторы с почти нулевым коэффициентом искажений, устройства обратного сканирования… С такой штукой и в самом деле можно управлять и нуль-торпедой, и вообще – чем угодно.

Нет, подобного совершенства ей не приходилось встречать прежде! Положительно, этот корабль намного превосходил аналогичные и амазонского флота, да и любого другого. Только ради того, чтобы попасть на такой, право же, стоило совершить побег.

Милисента с завистью покосилась на универсальную станцию.

– Эх, нам бы такую, на флот, – произнесла она мечтательно.

– Еще чего! – довольно зло буркнул Клайв. – Чтобы вам друг друга ловчее убивать было? Нет уж, такое оборудование – только у Космопола, и воякам его нипочем не получить! Лучше иди-ка ты отдыхать – вон аж глаза ввалились!

– В самом деле, – поддержал подчиненного капитан. – Сейчас у нас боевая операция, и все свободные от вахт члены экипажа должны занять свои каюты.

Милисента хотела было возмутиться, мол, хотят, чтобы она пропустила самое интересное, но тут же спохватилась: она ведь не безмозглая девчонка, а солдат!

…Проводив ее взглядом, Александр пожал плечами. Сказать по правде, он и до сих пор не был уверен, поступают ли они правильно, ввязываясь в чужую войну.

Строго говоря, в дальнейшем они ни на дюйм не отступили от духа и буквы Устава Космопола. В самом деле, их задача, как сотрудников Космопола, в соответствии с пунктом первым Устава – всемерно поддерживать правопорядок во Вселенной имеющимися в их распоряжении средствами. Но разве летящий в их направлении корабль Темной Лиги (как и всё с ней связанное) нельзя рассматривать в качестве угрозы правопорядку, жизни и имуществу мирных граждан?

И риск тоже не казался чрезмерным: в компьютеры был уже заложен довольно надежный маршрут отхода. Но всё же…

Впрочем, похоже, отступать было поздно.

Еще через семь минут

…Это случилось внезапно. «Последний удар» только-только начал маневр, который должен был вывести его на курс, по которому он выйдет аккурат в тыл левого фланга амазонок.

И вдруг боевую рубку наполнило зловещее курлыканье тревожных сирен.

Да не простых, а предупреждающих об атаке самым мощным оружием, имевшимся в арсеналах человеческой расы.

Должно быть, те, кто услышал эти сирены, ощутили подлинное дыхание кошмара.

И неудивительно: семь нуль-торпед в одном залпе – такого, наверное, не бывало еще в истории космических войн,

Это дорогое, сложное и небезопасное оружие старались беречь до последней крайности. Над ними буквально тряслись, обставляя их применение кучей инструкций, ограничений, специальных приказов (вроде «не меньше чем по линейному крейсеру» и «не больше чем по одной на стычку») и всего прочего.

Они и хранились в особых опломбированных и охраняемых боксах, отдельно от всего прочего оружия.

И случалось, что на погибшем в неравном бою, взятом на абордаж или разгромленном гравипушками корабле, превращенном в летающие руины, с мертвым экипажем и начисто расстрелянным боезапасом, находили эти хранилища с так и не вскрытыми дверями.

…Одна – самая первая – торпеда была случайно подбита эсминцем охранения.

Две другие сгорели из-за пошедших вразнос генераторов накачки, оставив за собой только короткие хвосты плазмы.

Еще одна, не сработав, унеслась в пространство.

Одна взорвалась, разнеся на атомы два взявших ее в клеши эсминца, за миг до того, как «черные» успели накрыть ее двойным залпом.

Одна фукнула желтым сиянием и полетела дальше – уже безвредная.

И, наконец, последняя сработала когда надо, как надо и где надо.

Розовое сияние ее поля сменилось синим, а потом на его месте на кратчайший миг возник сгусток мрака, куда более темного, нежели окружающий космос.

…Но команда «Пассата» не видела этого, ибо расстояние было слишком большим для оптических телескопов. Зато случившееся во всех подробностях показал телескоп нейтринный, и взгляды всех, кто находился в боевой рубке, были прикованы к главному экрану. На нем беззвучно вращался бесформенный комок, похожий на смятый великанской ладонью лист бумаги, секунду назад называвшийся «Последним ударом».

Через несколько мгновений он рассыпался облаком сверкающей пыли – сама структура металла не выдержала гравитационной бури.

Борт «Адского сада», административный сектор

…Флинт проснулся от того, что кто-то грубым тычком сбросил его с койки.

Оказавшись на карачках, он уставился снизу вверх на огромного амбала – того самого, который сначала посадил его в судовой карцер «Звездного черепа» (его «Звездного черепа»!), а затем в этот крысятник.

– Ты кто? – все еще не отойдя ото сна, спросил он. – Что тебе надо?

– Меня зовут Арш, Доппель Арш, – равнодушно бросил тот, поднимая Флинта за шкирку и встряхивая перед тем, как поставить на ноги. – Тебя требует его мрачнейшество.

Флинта привели в большой салон. За столом восседал тощий, какой-то весь облезлый тип в тяжелом черном балахоне, на шее болтались разнообразные регалии, выдававшие в нем важную птицу.

Флинт про себя усмехнулся: ситуация, в которой он прежде бывал не раз: апартаменты высокого начальства, огромный стол, заставленный терминалами и заваленный распечатками, несколько папок с надписью на интергала: «Совершенно секретно, для служебного пользования».

Правда, в прежние времена он или сам сидел в таком вот кабинете, или приходил туда совершенно добровольно. Не под конвоем, во всяком случае.

– Затребованный вами субъект доставлен, ваше мрачнейшество, – угодливо поклонился дежурный офицер и исчез.

Перед черным человеком лежали кипа распечаток и толстая книга, в которой Флинт опознал бортовой журнал «Звездного черепа». Должно быть, именно их он изучал перед появлением бывшего капитана.

– Вы согласны служить слову и делу милостивого Дьявола? – в лоб спросил его хозяин. Видимо, он решил взять быка за рога, не тратя времени на всякие вступления и экивоки.

– Так точно! – не колеблясь ни доли секунды, рявкнул пират.

– Отлично, я и не сомневался. Вы, насколько я понимаю, – нервно забарабанил пальцами субгроссмейстер Лиги (а это был именно он), – довольно опытный в своем деле человек.

– Восемь лет состоял в команде самого Мерлина, грозы Малого скопления! – отчеканил Флинт, по-офицерски щелкнув каблуками.

Выдал он это не без сомнения, но и без особой тревоги. И в центре Галактики то Малое скопление считалось таким далеким захолустьем, что известия оттуда были величайшей редкостью и изначально считались не заслуживающими доверия, что уж говорить об этих краях?

– Отлично, милейший, – хрюкнул архижрец. – Такие люди нам нужны! А посему прошу у вас прощения за не очень ласковый прием: сами понимаете, шпионы коварных амазонок не дремлют, и назначаю вас…

Тревожно запищал оперативный коммуникатор. Субгроссмейстер раздраженно хлопнул по клавише.

– Так что предлагаю вам иметь честь, то есть имею предложить вам честь…

Коммуникатор опять запищал. Вновь хлопок ладони.

– Так о чем я там хотел сказать… – Коммуникатор не унимался.

Сатанист помотал головой, скорчив злобную гримасу.

– Короче, милейший, вот вам тамга. Отныне присваиваю вам, милостью Дьявола, временный чин гауптман-лейтенанта с зачислением в состав 1-й специальной разведывательной эскадры, – раздраженно бросил он, порывшись в складках мантии и швырнув Флинту какую-то пластинку на цепочке. – Возвращайтесь на свой «Звездный череп» и готовьтесь к старту. Нас интересуют данные о перемещении сил амазонок вот в этом и этом районах. – Он ткнул в экран, где высвечивалась карта галактического домена. – Полетное задание вот тут. – Он протянул Флинту, всё еще хлопавшему глазами от радости, магнитную карточку с большим черным кругом, со зловещего вида рунами внутри. Будь Флинт уроженцем Лиги, он бы знал, что это не что иное, как Большая Круглая Печать Архистратига Князя Мира Сего, которой скрепляют наиболее важные документы в армии бесопоклонников.