Текст книги "Звездная пыль"

В данный момент этическо-правовые блоки, встроенные в базовые программы Алены, вошли в конфликт с теми, что обеспечивали повиновение капитану и личное к нему уважение.

– А если я поручусь за нее?

– Но всё же я бы рекомендовала еще раз хорошенько подумать…

– А если я попрошу тебя, Алена? – севшим вдруг голосом произнес Александр.

– Ладно, – последовал ответ, вновь через почти неуловимую паузу. – Но как вы это сделаете?

– Очень просто, Ленуся, – испытав вдруг громадное облегчение, продолжил Александр. – Ты зарегистрируешь брак между мной и Милисентой, с тем чтобы она приняла мою фамилию. Одновременно изготовишь запись свадебной церемонии. Вот и всё.

– Но судовой журнал, – последовал новый вопрос, – я имею в виду его бумажный вариант? Как быть с этим?

– Ну, – пожал плечами Александр, – в крайнем случае скажу, что на радостях забыл зафиксировать это радостное событие.

– Я сейчас же займусь этим.

– Спасибо, Алена.

– И еще одно, капитан, – вопрос настиг его уже у самой двери рубки.

– Да, я слушаю тебя.

– Скажите, – ему показалось, что голос искина слегка, но ощутимо дрогнул, – что теперь будет со мной? Ведь «Пассат», похоже, уже не будет летать…

Александр замер, пораженный одной странной мыслью.

Алена, что же, боится за свою судьбу? Боится, что ее просто деактивируют и сотрут, когда корабль пойдет на слом? Нет, иногда так и делалось – с теми искинами, которые не представляли ценности. Но такая сложная, самообучающаяся программа, как его Алена, имеющая такой опыт и память, стоящая дороже иного корабля, не должна бояться за свое будущее.

Кой черт, ведь программа вообще не может бояться! Что это – обычная стохастическая фишка из обширного арсенала личностного конструкта, как и всё прочее – искусная имитация… Или же… Или же и в самом деле те программисты, кто говорит о возможности превращении имитации в подлинник, не так уж не правы? В том ли дело, что сектор симуляции эмоций разбалансировался? Или… заработал лучше положенного?

– Тебе не о чем беспокоиться, Алена, – улыбнувшись (как можно непринужденнее), ответил Александр. – Просто тебя перекачают в мобильный блок и перенесут в новый корабль. В новый «Пассат».

– Тогда, если это возможно, пусть это будет блок не ниже седьмого класса мощности, – попросила собеседница. – В других мне будет не хватать ресурса для нормальной работы, а мне бы хотелось… мне бы не хотелось впадать в спячку.

– Ну, конечно же, мы так и сделаем.

Район 8238439-23727-ШЗ, на месте завершившейся битвы

…На «Александре Громовой» принимали пленных.

Уныло тащились мобилизованные и контрактники, привычно маршировали наемники, зло бросали взгляды исподлобья жрецы и легионеры, равнодушно шли немолодые, со страхом озирались юные…

Белые, черные, смуглые, бородатые, лысые… Люди с разбитых вдребезги и просто пришедших в негодность кораблей, снятые со шлюпок, выловленные среди обломков, где болтались в скафандрах, ожидая гибели от недостатка кислорода. Десантники, которые так и не сели в свои десантные баржи, пилоты, чьи машины зачастую были разбиты еще на флайдеках, канониры, так и не выстрелившие ни разу.

Все они поступали в распоряжение командира комендантского взвода, старшего лейтенанта Импалы де Орсини – отпрыска знаменитой фамилии, впрочем, всегда сторонившейся политики и предпочитавшей всему иному старый добрый скорчер. Она производила на пленных весьма сильное впечатление: высокая (чуть выше семи футов), могучая амазонка, взиравшая на мир сверху вниз сверкавшими на черном, как ночь, лице глазами, одним своим видом отбивала любую мысль о сопротивлении. А когда она улыбалась, её ослепительно белые зубы невольно вызывали воспоминания о том, что далекие предки этой дамы иногда грешили людоедством.

Вот ее взгляд привлек некий тип, выделявшийся даже в этой пестрой толпе, – очень малорослый, какой-то облезлый, в древних очках, на котором сутана жреца высокого посвящения болталась, как на палке.

– А это кто такой? – сверху вниз посмотрела на него командир комендантского взвода.

Человечек вздрогнул, сжавшись в комок.

– Кто ты такой, я спрашиваю?! – рявкнула Импала. Тот что-то жалобно пропищал.

– Громче говори!

– Главный историограф Козлов, – заплетающимся языком сообщил тот.

– Не поняла, – уставилась на него лейтенант, – чей ты главный историограф?

Ее слова потонули в хохоте окружающих. Смеялся даже кто-то из пленных.

Там же. Тогда же

– Значит, они не успели его уничтожить?

– Так точно.

– Знатный трофей, что я еще могу сказать!

Вопрос был задан генерал-майором тыловой службы, со знаками Управления денежно-вещевого довольствия на рукаве, а отвечала на него ничем не примечательная на вид капитан второго ранга.

Только вот речь шла не о каком-нибудь складе консервов или парадной формы Темной Лиги. Нет, о вещах совсем других.

– И вы уже что-нибудь накопали?

– Разумеется. Вообще-то, я вам скажу, этот полевой архив ОСБ – вещь весьма интересная. Вот хотя бы, нами обнаружены любопытные материалы на одного важного типа в Икарийской конфедерации. Очень большая шишка, с большими связями и даже собственной агентурой. Компромата – выше головы! Тут и контрабанда запрещенного оружия, и даже пиратство. Прошу добро на его немедленную разработку. Материалы я вам предоставлю в ближайшее время. Кстати говоря…

– Нечего нам больше делать?! – фыркнула генерал. – Забыли, что ли, сейчас война! Вот когда закончим с Лигой, тогда и займемся… Икарийской конфедерацией. Что-то есть еще?

– Да еще одна мелочь. Мы тут выловили шлюпку – черт ее знает, какое старье! А внутри оказался забавный мужик – утверждает, что он – бывший пленник со «Звездного черепа». Слышали про такой?

– Проверить бы его надо, – озабоченно протянула собеседница кавторанга. – Может быть, кто-то из деятелей Лиги решил улизнуть таким способом?

– Доставь-ка его ко мне: у меня тут, – она похлопала рукой по ноутбуку, – данные почти на всех ихних деятелей с портретами.

– Ладно, представлю его вам, только сперва его надо будет отмыть как следует, да еще, наверное, надушить лучшими духами.

– Это еще почему?

– Да как вам сказать… – замялась младшая по званию. – Дело в том, что в этой шлюпке почему-то не оказалось гальюна, так что можете себе представить, что там творилось…

– Тогда не надо допрашивать! – усмехнулась генерал. – Не стал бы сатанист летать на шлюпке без сортира – они любят комфорт. Выходит, говорит правду.

Район 128676– 12367-КС, головное подразделение флота Амазонии

…К борту «Ипполиты Великой» медленно подходил тяжело раненный корабль.

С первого же взгляда было ясно, что «Пассат» больше не будет ни воевать, ни даже, скорее всего, летать. Пожалуй, любой бы сказал, что его команде очень повезло, если она жива и в основном невредима.

Вот они сблизились почти вплотную. Из глухого черного борта дредноута выдвинулась телескопическая штанга, толщиной вполне сопоставимая с охотником. Ничего похожего на гибкие стыковочные металлопластиковые рукава гражданских судов или выносные причальные плошадки тут и близко не было – всё создавалось на высшем техническом уровне.

На конце штанги разомкнули губы громадные щипцы.

Вот они осторожно перехватили «Пассат» поперек корпуса аккурат в середине – примерно как гуляка держит банку с пивом (соотношение массы и размера было как раз соответствующее). Затем на конце штанги возник выдвижной шлюз и сомкнулся с переходным тамбуром космополовцев.

Вошли в гнезда разъемы энерговодов, патрубки водо– и воздухопроводов, энерганных магистралей и связи… Маленький фрегат и линкор стали на время единым целым.

Наконец, пшикнув напоследок уравнивающимся давлением, открылись двери шлюз-камер.

Стоящий с амазонской стороны часовой – широкоплечая и плотная девчонка, козырнула стоявшему с другой стороны Клайву Льюису, как велит обычай.

Милисента неподвижно сидела в каюте, обреченно сложив руки на коленях. Всё случившееся окончательно лишило ее сил. Почти трое суток с момента достопамятного боя она провела как в тумане.

Сначала бестолково отгоняя других, лично тащила Александра на себе в медотсек. Затем целый день и почти всю ночь сидела у его койки (той самой, где лежала за несколько дней до этого), хотя он и говорил, что с ним всё будет хорошо и уговаривал идти отдохнуть и наконец просто приказал идти спать – это был первый приказ в ее жизни, которому она не подчинилась. При этом она еще присматривала за двумя другими пациентами – Эвелиной 2-й и Клайвом Льюисом – единственными, кроме Александра, кто заметно пострадал.

В конце концов она уснула здесь же, сидя на стуле.

Затем были отчаянные попытки прилететь хоть куда-нибудь, чередуя короткие прыжки – на большее двигателей не хватало, с долгими полетами на тахионнике, выжимавшем едва ли не половину мощности, когда пилоты сменяли друг друга в рубке один за другим: машинная корректировка курса почти сдохла.

Она даже пыталась запустить бортовой комп «Бабочки», но, как оказалось, деликатное изделие не перенесло всего случившегося. А в довершение всего начали сбоить процессоры, управляющие излучателями двигателей, и корабль то рыскал на курсе, то пытался развернуться на месте, а временами полз буквально по-черепашьи.

И вот теперь – встреча с амазонийской эскадрой.

Всё кончено. Скоро она вернется в Амазонию, ибо что есть палуба боевого корабля, как не часть территории страны? Сегодня или завтра, но ее опознают. (К своему счастью, иначе наверняка с ней случился бы приступ истерики, она не узнала Снежнецкую: та была в шлеме боевой связи.)

И что с ней будет? По имперским законам беглецу полагается наказание в двойном размере. Так что ей дадут не пятьдесят, а сто плетей, разжалуют дважды и сошлют на два года.

В старые времена в таких случаях, как говорят, казнили два раза. Оживляли свежеубитого, а потом убивали вновь, даже если перед этим приходилось лечить его несколько месяцев.

Когда Александр вошел, она подняла на него полные тоски и боли глаза.

– Милли, девочка моя, успокойся… – начал он, и тут по трансляции прозвучал мягкий и доброжелательный женский голос:

– Внимание, говорит центральный пост флагманского судна «Ипполита Великая». По воле императрицы Ипполиты XII на борт флагмана срочно приглашаются командир корабля «Пассат» Александр Михайлов и стажер Милисента Михайлова. Повторяю: императрица Ипполита XII приглашает на борт флагмана командира «Пассата» Александра Михайлова и стажера Милисенту Михайлову…

Принцесса подняла на Александра глаза, в которых откровенный испуг смешивался с недоумением.

– Милли, успокойся, – торопливо пояснил он, – теперь ты моя жена по закону. Ну успокойся, кто тебя будет всерьез искать: ты ведь никого не убила? Тем более сейчас…

(«Ты не понимаешь, милый – если бы я кого-то убила, то было бы лучше!»)

Вслух она этого, конечно не произнесла.

– Ну, идем, – он улыбнулся, – не съедят же они тебя?

«Будь что будет!» – вдруг обреченно подумала принцесса. Она сделала всё, что могла, но неумолимая судьба и в самом деле, похоже, была против нее. Что ей остается делать – разве попытаться спрятаться где-нибудь в мусоросборнике в надежде, что ее не будут там искать?

Он шагнул к ней, обняв за плечи.

– Не бойся, всё будет хорошо… любимая.

Она обняла его в ответ, прижавшись к нему, словно ища защиты.

– Пойдем, – мягко подтолкнул он ее. – Держи хвост морковкой, моя славная!

Через считаные минуты они уже были в роскошном холле дредноута – на боевых кораблях, где бывал Михайлов, видеть такую роскошь ему не приходилось.

И вот в широком арочном проходе возникли два герольда – сановитые пожилые мужчины¹ [Должность герольда – единственная придворная должность в Амазонии, которую, по давней традиции, обычно занимают мужчины.] в пышных одеяниях цвета амазонийского флага, а за ними в окружении людей, одетых в боевые скафандры, явно мощнее стандартных, появилась… Он даже вздрогнул: эта женщина, чей сугубо штатский и вовсе не роскошный костюм так дико смотрелся на фоне силовой брони и мощных излучателей, была незнакома ему, и он мог бы поклясться, что прежде не видел ее – ни в жизни, ни на экране. Но кого же так мучительно она ему напоминает?!

Александр, конечно, понял, вернее, догадался, кто это такая.

Императрица подошла поближе и бросила на него взгляд. Странный и неожиданный взгляд, внимательный и оценивающий.

В этом взгляде было много: и раздражение, и волнение, и любопытство, и что-то похожее на ревность(?), и даже оттенок того специфического интереса, с каким опытные и незакомплексованные женщины изучают приглянувшегося мужчину.

Он скосил глаза на подругу: та стояла буквально ни жива ни мертва.

…Милисента не понимала: почему ее мать так себя ведет?

Почему она не приказывает ее арестовать, не кричит, даже почти не смотрит на нее? Почему она смотрит на капитана? Так смотрит, как будто знает…

Тут она замерла вся от жуткой мысли, словно получив удар в солнечное сплетение. Как могла она забыть?! Александр! Что будет теперь с ее возлюбленным?!

Конечно, ее матушке наверняка было бы глубоко наплевать с высокого дерева, даже переспи она со всей командой «Пассата», включая обеих женщин и даже, прости Богиня, Алену (выдумают же такое – виртуальный секс?!). Но вот то, что он стал ее мужем – без монаршего позволения, без положенных формальностей, без всего, что требуется в таких случаях (даже, между прочим, без ее собственного согласия)…

«Только бы он не вступился за меня!» Ей ли не знать, что хуже нет, когда кто-то становится на пути императрицы!

Милисенте уже было безразлично всё, даже собственная судьба. Но если что-то случится с ним… Нет, пусть с ней делают что хотят, но ни один волос не должен упасть с головы Александра!

Хотя капитану показалось, что прошло минуты две, на самом деле прошло секунд тридцать.

А потом со странным напряжением, прорвавшимся в ее голосе, женщина заявила:

– Вы, достопочтенный, пока подождите и подумайте, какую награду хотите попросить у меня. Хорошо подумайте. А я пока хотела бы переговорить со… со стажером наедине. Адъютант, проводите ее.

И монархиня покинула их.

Одновременно шеренга бойцов в тяжелых скафандрах ненавязчиво отделила Милисенту от Александра.

«Вот и всё», – подумала принцесса, обреченно меряя шагами коридор.

– Ты прикинь, сестренка?! – прошептала ей тем временем на ухо молоденькая адъютант штаба. – Ты оцени: тебе дает аудиенцию сама императрица!

Адъютант происходила из какого-то провинциального семейства и наследную принцессу видела только в нечастой придворной хронике, которую недолюбливала.

И уж подавно ей не могло прийти в голову, что эта худощавая девушка в комбинезоне без знаков различия, с осунувшимся лицом и синими кругами под глазами имеет какое-то отношение к той румяной юной леди в церемониальном платье, которую она когда-то наблюдала на экранах.

– Говорю тебе, подружка, – не стесняйся: проси баронский титул! Не меньше! Ты учти: сейчас появится до Лилит свободных земель – вся Лига скоро станет нашей! За то, что вы сделали, этого еще мало будет!

Милисента при этих словах, несмотря на всю драматичность ситуации, не смогла не усмехнуться.

Надо же: ей, что бы там ни было, а единственной наследнице престола империи предлагают просить у своей матери какое-то там баронство?!

Она даже подумала: как это будет выглядеть, если она вдруг решит доиграть в этом театре абсурда свою роль до конца и, делая вид, что не узнает мать и что она – это вовсе не она, старательно измененным голосом начнет плести всякую чушь насчет того, что недурно бы ее вознаградить, пожаловав в баронессы, а лучше в графини, в крайнем случае в маркизы?

…Милисента переступила порог императорских апартаментов флагмана. Тут она уже была – раза три за всю жизнь.

Адъютант аккуратно закрыла за ней двустворчатую дверь и сделала шаг назад, в коридор.

Они остались вдвоем. Императрица и наследница. Мать и дочь. Владычица великой державы и беглянка из ее пределов.

Если верить романам и фильмам, в таких случаях им полагалось кинуться друг другу в объятия, со слезами начать просить друг у друга прощения…

Но они просто молча стояли друг против друга и молчали.

«Я согласна на всё, но пусть не трогают Александра!» – хотела сказать Милисента, но промолчала.

Заговорила ее мать. И вовсе не о том, о чем думала принцесса:

– Ты знаешь, девочка моя, я хочу сказать… Тот указ – это была ошибка, я не то хотела сделать… Понимаешь…

Тут же Ипполита, ощутив острую боль в душе, запнулась. Как объяснить единственной дочери (и в самом деле – как?), что бумага, из-за которой та решилась на отчаянный побег, была написана ее родной матерью в состоянии приятной рассеянности в мыслях о свеженьком мужике?

– Ты и в самом деле так его любишь? – спросила она минуту спустя.

– Да, я люблю его, мама, – твердо ответила Милисента. – Люблю, и мне больше не нужно ничего.

– Ну, не нужен тебе гарем – не заводи, живите вдвоем. Вот у Ипполиты Великой тоже был один муж… – в явной растерянности невпопад произнесла императрица и вновь запнулась. Хотела сказать еще что-то, но слова так и не слетели с ее губ.

Они долго смотрели друг другу в глаза – молча, но вместе с тем говоря без слов так много… Каждая чувствовала, как рвется что-то в душе. Каждая понимала: по-другому быть уже не может… В этот момент сердце Ипполиты мучительно сжалось в преддверии неизбежной скорой разлуки. Она вдруг словно впервые осознала, как, в сущности, мало уделяла внимания своей единственной дочери, как редко находилось у нее доброе слово и время, чтобы разобраться в том, чем живет и чего хочет Милисента.

Воистину – месть судьбы… Или просто так было суждено? Где-то в глубине сознания промелькнуло: «Задержать… Посадить под арест… обоих…»

– Ты всё твердо решила, дочка? – печально спросила Ипполита.

– Да, мама, – так же твердо ответила принцесса.

– Ну хорошо, – про себя ей бы полагалось подивиться бесчувственности и эгоизму дочери – или собственной бесчувственности. Но она и этого не сделала.

– Ирина, пусть к шестому шлюзу подгонят мою походную яхту… – поручила она кому-то, тронув клавишу селектора.

…Они обе появились в дверях одновременно, заставив Александра совершенно автоматически вскочить, вытянувшись по стойке «смирно».

Невысокая женщина средних лет с короткой стрижкой и в неуместном на боевом корабле штатском костюме менеджера средней руки, и стройная, ладная девушка в обычном милитарном комбинезоне – в таких сейчас кое-где ходит чуть не половина населения.

На появившуюся следом за ними красотку в форме с какими-то высокими знаками различия он даже не обратил внимания. При чем тут она?!

Господи-Вседержитель и все духи космоса! Как можно сомневаться в том, что это мать и дочь! Как он мог не понять – он, так тщательно изучивший всё, включая лидеров местных государств, на кого похожа выловленная им в космосе особа?

И это с его памятью на лица! Идиот!

Вот, значит, кто такая Милисента… Вот, значит, кого он полюбил.

Вот кого он будет любить, наверное, всю жизнь.

В памяти возник тот миг, когда он впервые увидел ее. Тогда он на руках нес ее в медотсек «Пассата», не зная, что несет на руках свою судьбу – пусть и обретенную, как теперь оказалось, совсем ненадолго. Может быть, они были созданы друг для друга, но случай всё решил иначе.

Если бы не эта встреча с эскадрой… Впрочем, как видно, и в самом деле так было суждено.

Кот снова уйдет ловить опасных серых крыс по глухим космическим углам, а принцесса останется тут, потому что такова ее судьба. И со временем эти несколько дней потускнеют в ее памяти, становясь как бы сном, сном из тех, что часто снятся в юности и хотя и не забываются до старости, но все равно остаются снами.

А он будет помнить ее всегда…

А потом Милисента вдруг поцеловала мать и, резко повернувшись, подошла к нему.

Ее глаза смотрели в его глаза – неотрывно и горячо. Он словно глядел в два живых темно-синих озера.

И Александр вдруг понял: нет, на этот раз он ошибся, и написанное в сказках и сентиментальных романах тоже иногда может сбыться.

– Ты не пожалеешь? – только спросил он.

Она молча улыбнулась, покачав головой. И от ее улыбки вдруг сжалось сердце у так много повидавшего и совсем не сентиментального капитана Космопола.

А потом она взяла его обеими руками за запястья и повела за собой, к двери.

Ирина невольно улыбнулась про себя: именно так – мягко, но настойчиво и непреклонно – уводили амазонки своих мужей со званых вечеров, когда те слишком увлекались флиртом с чужими женами.

И еще – так в принятом в империи свадебном обряде невеста вела жениха к алтарю.

– …А почему ты не сказала мне с самого начала, кто ты такая? – спросил вдруг Александр, когда они устроились в кабине яхты – увеличенной раз в пять копии стоящей сейчас в трюме «Пассата» «Бабочки». – Неужели ты думала, любимая, что я тут же брошу все дела и помчусь возвращать тебя матери, чтобы получить награду?

– Нет, мой хороший, – ответила Милисента. – Я хотела тебе сказать уже тогда, в первую же ночь… Но подумала… подумала, что ты не поверишь мне и решишь, будто я врунья или сумасшедшая.

Вместо ответа Александр молча прижал ее к себе.

…Проводив взглядом стремительно удаляющуюся яхту на обзорном экране, императрица вдруг расплакалась. Ирина дернулась было к ней, но тут же замерла, да так и стояла в нескольких шагах от своей повелительницы, на щеках которой слезы оставляли блестящие дорожки. Где-то на дне сознания у Ирины промелькнула мысль: скажи ей кто-нибудь еще сутки назад, что Ипполита может плакать, не поверила бы ни за что!

Прошло несколько минут, и рыдания смолкли как-то сразу и вдруг.

Секунда-другая – и перед ней уже была прежняя (ну, почти прежняя) владычица Амазонии.

– Значит, так. Надеюсь, Ира, объяснять вам, что это всё должно остаться в тайне, не нужно. Это раз.

Второе, позаботьтесь, чтобы яхту… моей дочери сопроводили до пункта назначения – разумеется, конфиденциально. Просто на всякий случай.

И, пожалуйста, передайте Норе, чтобы в мои личные покои доставили новенького… как его там – ну, одним словом, она знает, – сухо произнесла Ипполита XII, вытирая слезы.

– Простите, государыня, уместно ли сейчас?… – начала было герцогиня.

– Именно сейчас это наиболее уместно, – отрезала императрица. – Как вы знаете, – кивнула она в сторону дверей шлюза, – отныне у Амазонии нет больше наследницы престола. И кому, как не мне, позаботиться о том, чтобы это положение было поскорее исправлено. Действуйте! – И покинула палубу.

Ирина Снежнецкая оглянулась на экран, где еще светилась точка яхты, уносящей бывшую принцессу и ее избранника. Вот она стала еле заметной и наконец погасла.

«Ну надо же, – огорченно пробормотала герцогиня про себя, – что за невезение! В кои-то веки на трон могла сесть нормальная баба – и на тебе!»