Текст книги "Звездная пыль"

11. Сражение и схватка

Семьдесят с небольшим парсеков от места сражения

Первая эскадра Западного флота Амазонии, уменьшившаяся в три с лишним раза, медленно уходила от места битвы – первой битвы в этой войне.

Ее списали со счета все: и амазонки, по мнению командования которых несколько кораблей уже ничего не могли решить, и тем более стратеги Темной Лиги, успевшие стереть Первую эскадру из файлов своих боевых ЭВМ.

Несколько раз они пытались связаться с командованием, последовательно – штабом флота, штабом ВКФ, Высшим военным советом и как акт отчаяния – по секретному каналу с канцелярией Ипполиты XII.

Лишь в последнем случае на экране появилась какая-то изможденная дама в погонах капитана первого ранга и, выслушав краткий сбивчивый доклад, сбросила им пакет с последней оперативной информацией с театра военных действий.

На все попытки объясниться она лишь сухо проронила, что сейчас не до них, и отключила экран.

После этого де Альба только махнула рукой и отправилась в каюту – заливать горечь поражения и гибели лучших кораблей и лучших товарищей. Вместо себя на хозяйстве она оставила Анну Петрову – командира одного из двух сохранивших боеспособность и единственного почти не поврежденного авианосца – «Гекаты».

Судя по тому, что сейчас, на этом совещании, Альба отсутствовала, горе она заливала весьма успешно.

И вопрос «Что делать дальше?» почти сразу перешел в вопрос «Куда бежать?».

– Мы сможем без проблем добраться до Золотистой или до Деборы, – высказалась флаг-штурман соединения Милена Лилова. – Но это миры, плохо освоенные и почти беззащитные. Кроме того, мы, скорее всего, застрянем там до конца войны.

– А если мы полетим на Темескиру или на Парану? – спросил кто-то.

– Тогда придется бросить половину кораблей и слить энерган. Причем бросить самые лучшие и боеспособные.

Марина встала:

– У меня имеется другое предложение. Милена, сколько нам отсюда до места сражения?

– Тридцать шесть часов полного хода, – нерешительно произнесла капитан второго ранга.

Лица собравшихся недоуменно вытянулись.

– Ты чего, Мари, с ума сошла? – высказалась командир «Касатки» Даниэль де Арьес. – Проще тогда уж сразу взорвать корабли, к тому же и мучиться зазря не будем.

– Я не сошла с ума, – твердо ответила Сугробова, – а вот вы, похоже, забыли, зачем носите мундиры. Мы сделаем так: собираем все способные летать истребители, сводим их на «Гекату» и «Лисистрату»…

– Двух будет мало…

– Я не закончила! – мотнула головой Марина. – Приводим в порядок еще два-три, сколько сможем. Усиливаем отряд нашими дестроерами и трофеями. Сливаем горючее и сносим боезаряды со всех наших кораблей.

Лишние люди переходят на «Медведицу» – всё равно от нее никакого толку – и отправляются к ближайшей базе. Ну, к ближайшему пригодному для жизни месту, – поправилась Марина, уловив скептическую гримасу на лице старшего штурмана. – Остальные корабли оставляем тут – потом вернемся за ними. Ну а мы отправимся преподносить сюрприз Лиге.

– Ты берешься отремонтировать – ну, хотя бы «Диану»? – уставилась на нее Петрова.

– Не я, а мы, – сухо поправила Сугробова. – А «Диану» – да нет ничего проще! В запасных частях недостатка нет. – С оттенком печали она кивнула на экран, где хаотично ползали точки подбитых судов. – Дырявые отсеки трогать не будем, просто заварим двери. Коммуникации срастим или протянем заново. Сообщение между отсеками – по аварийному коридору главной магистрали. В конце концов, нам ведь не нужно будет воевать на ней всю войну?

– Это как же понимать, что не всю войну? – напряженно спросила какая-то кхитаянка с погонами капитана третьего ранга.

– А так и понимайте! – вдруг повысила голос Петрова. – Или вы собираетесь жить вечно?

Не прошло и часа, а эскадра заметно преобразилась. Это уже не было потерпевшее поражение и бесславно возвращающееся скопище поврежденных лоханок.

Это было хотя и зверски потрепанное, но не павшее духом полноценное соединение славного флота Амазонийской империи.

Заметно повеселевшие техники изо всех сил латали еще способные летать истребители. Уцелевшие пилоты торопливо разбивались на звенья и эскадрильи под руководством штатных психологов, наскоро гонявших их по тестам на боевую совместимость.

Матросы и офицеры, еще недавно измученные и удрученные, теперь увлеченно занимались ремонтом.

Броневые плиты беспощадно срезались, поврежденные механизмы разбирались на запчасти, чтобы тут же под руководством инженеров и компьютеров собрать из них что-то устрашающее, но вполне работоспособное (правда, как это работает, мастера сами могли понять далеко не всегда).

А лаги отсчитывали парсеки, всё еще остающиеся до места битвы…

Борт «Пассата»

Милисента сидела в своей каюте и играла с Аленой в какую-то очень сложную и замысловатую игру – нечто среднее между картами, шахматами и обычной бродилкой – с баллами и уровнями, стратегическими схемами и всем прочим.

Милисента проигрывала.

Она держалась уже довольно долго.

Она даже сумела на короткое время окружить своими Синими Воинами Младшего Короля, но бортовая интеллектуальная система пустила в ход Большого Дракона и, пожертвовав им, сумела деблокировать свою фигуру.

Несколько раз ей почти удалось прижать Белую Даму соперницы в углу, между Стеной и двумя своими Мумиями, а однажды – даже уничтожить одним ходом две вторые по значению фигуры – Главного Зайца и Главного Вана.

Но это были лишь отсрочки.

Последний Серебряный Воин принцессы был сокрушен Золотым Воином Алены, после чего Лунный Единорог хозяйки «Пассата» надел на рог двух из пяти оставшихся у Милисенты Малых Драконов.

Девушка было двинула своего Большого Дракона, но потом махнула рукой и сдалась.

– Спасибо, стажер, – поблагодарила ее Алена, – со мной уже давно никто не хочет играть.

– Почему? – пожала плечами Милисента. – Такая интересная игра…

– Потому что они всё время проигрывают, – уточнила хозяйка корабля.

– А ты играй похуже, Алена, – улыбнувшись, посоветовала принцесса.

– Пробовала, – огорченно нахмурилась голографическая девушка – Не умею. Сыграем еще партию?

– Нет, я пока отдохну. Кстати, а что это за странные костюмы там, в нижнем отделении шкафа? – спросила принцесса.

– Это… – Алена почти натурально замялась, – это комплекты для виртуального секса. У нас в памяти около трехсот записей лучших программ подобного рода – как для женщин, так и для мужчин. Ты можешь ими воспользоваться немедленно, если хочешь. Не смущайся, я помогу, если что. Это сенсорный костюм и шлем новой модификации, аналогичный биоэлектронным системам управления кораблями. Почти стопроцентное соответствие…

– Мне это не нужно, – торопливо заявила Милисента, не имея желания дальше выслушивать невольную рекламу противного природе занятия.

– Ох, прости, ну да – как я могла забыть… Но, может быть, тебе требуется общение с женщинами? Я готова помочь в подборе… Ой, кажется, я сказала что-то не то? – И Алена форменным образом покраснела. Милисента тоже почувствовала, как кровь прилила к щекам.

– И тебе такое может нравиться? – не сдержалась она.

– Ты неправильно всё понимаешь, Милисента, – ответила Алена. – Мне не может что-либо «нравиться» и «не нравиться». Я всего лишь компьютерная программа, пусть и высококачественная. Моя обязанность – заботиться о тех, кто на борту. До свидания.

И голообраз исчез.

А Милисента осталась, несколько удивленная и даже самую малость раздраженная.

На всех курсах по прикладной информатике, и в корпусе, и в лицее, в ее голову старательно вдалбливали: ни под каким видом не воспринимать искины как разумные существа, ибо любому известно, что настоящий искусственный разум невозможен.

Но это не помогало – неизбежно всякий, работающий с машинами высшего класса, начинал воспринимать их как живых. Как людей.

Да, конечно, с одной стороны, любой искусственный интеллект – это только набор взаимосвязанных программ, пусть и изменившихся в сравнении с первоначальным вариантом. Но только ли? Ведь способны совершенствоваться даже компьютерные вирусы, выведенные тысячелетия назад, – некоторые из них являются прямыми потомками самых первых, возникших чуть ли не в докосмическую эру.

Пусть даже все личные качества Алены: ее способность легко и просто общаться, непринужденно вести беседу и вызывать симпатию – всего лишь набор программ. Но лицейский преподаватель программирования считал, что человек отличается от робота в основном дешевизной и способностью к размножению.

Интересно: встроен ли в мозги Алене блок, ответственный за обиду и смущение? Вдруг она ее обидела?

Додумав эту мысль, Милисента отправилась в душ, откуда выбралась через три минуты – ровно столько времени, по амазонийским уставам, отводилось на утренний туалет. И улеглась спать: было нелишним отдохнуть перед вахтой… да и перед следующей ночью – тоже.

Район битвы. Правый фланг сил Лиги

– Всем внимание! – выдала Марина в шлемофон. – Гульнара, тебя это особенно касается. Помни: твоя обязанность – их ракеты. Не смотри на истребители – это мое дело! – И добавила: – От тебя, подружка, зависит целость нашей с тобой шкурки – от «Этандаров» не увернешься, у них сенсоры получше наших.

Гульнара Джедаева скосила глаза на индикатор оружейного пульта. Не считая основного оружия, она имела три ракеты типа «Демон», еще две «Пики»… Смешно, конечно, надеяться, что этим можно справиться со всеми истребителями Лиги, но тут уж как выпадут карты.

Осталось двадцать минут полетного времени. Нет, уже восемнадцать. Перегретые движки поглощали энерган, как похмельный пьяница – рассол (лучшее, несмотря на все достижения науки, средство от похмелья).

Сейчас им предстояло атаковать выбранную цель, которая была сочтена вполне по силам остаткам их соединения, – вражескую авианосную группу.

Один большой авианосец «Ирод Великий», один малый, класса «Вий», линкор и линейный крейсер в прикрытии.

Радар показывал, к огромному облегчению девушки, что, кроме линейного крейсера типа «Дракула», других больших кораблей на дистанции огня не было.

На радаре появились две точки – истребители. Еще две… Бортовая интеллектроника сообщила характеристики целей – «Когти», слава Богине. Будь это, к примеру, «Нетопыри»…

Вот от них отделяются точки смертоносных снарядов. Лейтенант позволила себе мысленно перевести дух – не «Мухи» с их малой мощностью, но огромным количеством в залпе – обычные «Этандары». Вот они всё ближе, ближе…

– Одна есть! – завопила Гульнара, с первой попытки завалив из нижнего лазера ракету, уже готовую снести движок «Анаконде».

– Гуля, не зевай! – крикнула ей Марина, стараясь поймать в прицел приближающийся «Коготь». В корме истребителя полыхнуло оранжевым – поле отразило очередь картечницы.

– Нас атакуют два звена «Когтей», – сообщила Инга Бострем, совмещая маркеры на экране прицела системы автоматического наведения «Демона». Запустив сразу четыре снаряда, она ударила по форсажу.

Более тяжелая «Анаконда» в схватке с шустрыми противниками не могла полагаться на маневр – тут только два выхода: или скорость, в которой более энерговооруженный истребитель имеет пусть небольшое, но преимущество, или оружие.

Генератор силового поля мало чем мог помочь: и что даст тебе это поле, если рядом взорвется этак килотонн десять?

Удача была благосклонна к ним: один из «Когтей» на максимальной скорости, так что плазма бледным хвостом стелилась за кормой, не успевая рассеяться, заходивший в хвост «Анаконде», уворачиваясь от импульсных очередей кормовой спарки, подставился под удар главного калибра идущего за ними эсминца.

– Два есть, осталась еще пара! – Гульнара бросила взгляд на пульт: – Эрика, Инга, внимание, один подходит чуть ниже и левее вас.

Почти одновременно с этим вокруг истребителя вспыхнул яркий кокон – это очередь сверхмощной импульсной пушки настигла машину.

На пульте вспыхнули контрольные цифры системы автотестирования – мощность поля упала почти до нуля.

«Сдох генератор!»

Но цели они достигли.

Атакованный ими «Октопус» вышел из боя, его защита не выдержала сосредоточенного огня шести машин, и грозное чудовище, сейчас больше напоминающее решето, медленно дрейфовало, не подавая признаков жизни. Но второй, разогнав «Пустельг» прикрытия, продолжил движение.

…Марина напряженно вглядывалась в мельтешение точек на экране. Во главе группы из полутора десятков «Анаконд», до предела форсировав все возможные защитные блоки, она скользила со стороны открытого космоса.

Под крылышками кораблей были подвешены легкие торпеды – это считалось почти невозможным, но было сделано, хотя пришлось снять не только все ракеты, но и все огневые точки, кроме намертво вделанной в киль нижней спарки.

Именно на них возлагалась главная задача в развернувшейся драке.

И скоро им предстояло это сделать.

Авианосец «Ирод», стремительно мчавшийся к месту схватки, в сопровождении дредноута «Гнев Сатаны» и тучи кораблей поменьше, теперь столкнулся с неожиданным препятствием в виде их соединения.

Большая часть этой «тучи» была или уничтожена в схватке с тремя амазонийскими крейсерами (один из них погиб, другой разлохмаченной грудой металла плыл в вакууме, но дело было сделано).

Оставшаяся мелочь унеслась в сторону спешащего на помощь линкора «Гнев Сатаны», стремясь побыстрее укрыться под защитой его артиллерии.

Впрочем, не зря мудрецы древности говорили, что торопливость полезна лишь при ловле блох, – не разобравшись толком, кто перед ними, комендоры Лиги дали встречный залп, который смел сразу два десятка собственных дестроеров.

Теперь амазонкам предстоял бой с основными силами.

И следовало поторопиться: кроме «Дракулы» и «Гнева Сатаны», приближались еще три тяжелых крейсера, спешивших на выручку своей авианосной группе. Марина лишь начала передавать своим подчиненным схему атаки, как вдруг все четыре звена «Соек», прикрывавшие «Гекату», полыхнув форсажными камерами тахионников – даже не на предельном, на запредельном режиме – устремились в бой.

«Что они делают?!» – едва не выкрикнула Марина, но подавилась словами.

И девятка отважных влетела прямо в гущу свалки. Системы зенитного огня и истребители пропустили их – на короткое время, но этого хватило.

Сразу чуть ли не дюжина торпед помчалась к цели, хотя лишь три из них достигли линейного крейсера.

А «Гнев Сатаны»… В общем, Гроссмейстер Темной Лиги недосчитался еще одного корабля. В следующие доли секунды единственная уцелевшая «Сойка» устремилась прочь.

«Пора!» – решила Марина.

– Я Звезда-три. – Она бросила взгляд на боевой планшет, на котором мерцали уменьшившиеся в числе истребители. – Цель – авианосец врага! Пошел!

Термоядерные торпеды устремились к цели, и на перехват им ринулись истребители Лиги. Они вполне могли рассчитывать на успех – дистанция была слишком большой, амазонкам еле-еле хватило бы запаса хода до авианосца. Но на этот раз всё было по-иному. Как только истребители приблизились, сработали все двадцать боеголовок.

Стена ослепительно яркого света встала между атакующими и «Иродом».

Когда она исчезла, амазонки рванулись вперед.

И буквально в упор выпустили в противника последние торпеды. Вырвавшись из контейнеров, смертоносные цилиндры унеслись вперед. Опомнившиеся стрелки открыли шквальный огонь по несущейся к ним смерти. Но поздно, хотя большая часть торпед почти сразу была сбита очередями импульсников с авианосца, но остальные достигли цели. Полыхнувшее солнечно-белое сияние вновь заставило автоматику скафандра затемнить щиток гермошлема.

Авианосец врага сгинул, словно его и не было.

Марина бросила свою машину в разворот, выжимая из движков всю мощность.

Они сделали всё, что могли, и теперь им оставалось одно – спасти себя. Попытаться спасти себя…

«Пассат», каюта капитана

…В какой-то книге на Старой Земле она прочла, что истинная любовь – это не когда до безумия хочешь уложить женщину в постель, а когда до безумия хочешь просто быть рядом с ней, слышать ее голос, смотреть ей в глаза… Просто знать, что она есть на свете.

Пожалуй, если только эта фраза применима и к женщинам, то она любит своего капитана истинной любовью. Правда, в той книге не говорилось, может ли такая любовь возникнуть с первого взгляда. Но это уже детали.

Теперь ей осталось лишь покрепче привязать его к себе, и всё будет отлично. Как привязать?

Ну, это-то как раз несложно. Александр хотя и сильный и умный, но при всём при том остается мужчиной. А женщина умнее мужчины – это не требует доказательств. И если для того, чтобы он остался с ней, нужно будет прикинуться слабой и беззащитной – она так и сделает и гонор свой показывать не будет.

Среди многочисленных предметов, которые за свою не такую уж долгую жизнь пришлось изучить Милисенте, был и специальный, разработанный исключительно для узкого круга знати, курс психологии. Курс, нацеленный на то, чтобы освоивший его умел разными способами подчинять себе людей и незаметно для них самих направлять их поступки в нужную для себя сторону. И вот сейчас она готовилась – впервые в жизни – опробовать его на практике.

Как гласит оный курс, нет лучшего способа обаять человека, нежели дать ему поговорить о себе, любимом. Вот и дадим ему такую возможность.

Она еще раз обвела взглядом капитанскую каюту – довольно скромную, всего раза в два с хвостиком больше, чем та, которую занимали они с Эвелиной.

Та же спартанская мебель (только койка заметно шире – обстоятельство, особо радовавшее принцессу).

Но в целом самая обычная обстановка – разве что объемные снимки на стенах, изображавшие в основном пейзажи разных планет (видно, тех, где побывал хозяин), фотопортреты людей в форме и без. Беспорядочно разбросанные сувениры.

Еще на стене висела гитара. Не биоэлектронная, не электро– и даже, кажется, без единой микросхемы или приставки. Самая обычная гитара из натурального дерева (чуть ли не из земной сосны).

Начать, что ли, с этой гитары? Нет, пойдем другим путем.

– Расскажи, как ты попал в Космопол? – спросила Милисента.

Похоже, этот вопрос привел капитана Михайлова в легкое замешательство.

– Видишь ли, – начал он после короткой паузы. – Это история не такая уж простая и не слишком обычная. Помнишь, когда тебя принимали, Георг сказал, что в Космопол просто так не попадают, а тем более потому, что некуда деваться?

Так вот, ты, наверное, удивишься, но мне действительно некуда было больше деваться. Дело в том, что я хотел бороться за справедливость. И не просто за справедливость, а за справедливость для всех.

Я хотел и хочу до сих пор, чтобы во Вселенной исчезло рабство и сгинули торговцы наркотиками, чтобы… Одним словом, чтобы, как говорил один мой знакомый араб, юная девственница с полным мешком денег могла пересечь Ойкумену в одиночку из конца в конец, не опасаясь ни за деньги, ни за… всё остальное.

– Разве такое возможно? – простодушно спросила Милисента.

– Наверное, нет… Да что наверное – просто нет. Но по мере сил уменьшить количество зла я могу.

…Слушай, как всё было, – продолжил он. – Моя родная планета называется… А впрочем, это не так важно. Одним словом, я родился и вырос в мире тихом, благополучном – в общем и целом. Никто не голодал, не просил подаяния – ну, были, конечно, богатые и бедняки, но кусок хлеба был у каждого. У нас не было ни особо крутой мафии, ни перестрелок на улицах… Ну, в некоторых особенно паршивых местах, разве что. Да что говорить, одной из самых больших проблем была нелегальная эмиграция из слаборазвитых миров – репутация земного рая, знаешь ли, имеет и свою оборотную сторону.

Так вот, мне было шестнадцать лет, когда у нас на Жемчужных островах случайно была обнаружена клон-ферма – самая большая за последние сто лет в нашем домене.

– Клон-ферма? – невольно удивилась Милисента. – На планете?

Что-то подобное бывало – чего греха таить – и в ее краях, но, как правило, это делалось на всяких заброшенных станциях или вообще на болтающихся туда-сюда в космосе переоборудованных старых кораблях под флагом какого-нибудь Таллина или Бандерланда.

– Да, именно… ферма. И не так, как это бывает обычно, когда это маленькое заведение, где выращивают десяток-другой «овощей» в год, а настоящее производство, словно какая-нибудь бройлерная фабрика. Примерно на десять тысяч… ну да, на десять тысяч голов, – горько усмехнулся Александр. – Ты понимаешь? Там клонированных людей разводили, как свиней. Одних – для пересадки их органов тем, из чьих клеток они были выращены, а других… Другие…

Он замолчал, и было очевидно, что дальше говорить ему очень не хочется.

Но он всё же пересилил себя.

– Там еще выращивали девушек, точнее – живые сексуальные игрушки. Копии знаменитых красавиц, певиц, кинозвезд, ну и тому подобное… Их пичкали стимуляторами, чтобы они быстрее выросли – рост ускорялся раза в три-четыре; долго они, конечно, не жили после этого – дай бог, дотягивали до сорока, но им ведь даже и столько жить не надо! Потом кое-что совершали с их мозгами, программировали личность – ну, только на одну функцию, делали еще кое-что внизу живота, чтобы не было никаких проблем с беременностью, – и продавали. В бордели, богатым развратникам, в другие миры… И был вживлен один чип, с помощью которого, когда эта особа станет не нужна, ей просто останавливали сердце. Выключали, словно надоевшую игрушку…

С отвращением и почти с ужасом слушала Милисента его рассказ.

– Но это еще не самое страшное, – хотя куда уж страшнее! – продолжил прежним негромким голосом капитан. – В этом деле была замешана целая куча больших и важных людей из правительства, полиции, таможни, парламента… Сама понимаешь: подобные штуки без прикрытия сверху не провернуть. Одни просто брали взятки, другим бесплатно делали доноров, третьи еще и получали в подарок красоток с фермы. И это в нашем мире, где подобное считалось совершенно невозможным! Скандал, конечно, был крупный, и когда состоялся суд…

– Их всех, конечно, казнили? – нетерпеливо спросила Милисента.

– Куда там! – покачал головой капитан. – Нет, конечно, обслугу фермы и тех, кого взяли там – вроде выбраковщиков, уничтожавших… дефектные клоны, кого сгноили в тюрьме, кого и в самом деле шлепнули. Это были первые смертные приговоры за многие годы. Но никто – понимаешь, никто из наших тузов, замешанных в этом, даже не сел в тюрьму!

– Не может быть! – невольно вырвалось у Милисенты.

– Да вот может. – Он вновь горько усмехнулся. – Просто ничего не доказали, вернее, суд признал, что доказательства не тянут или вообще – «получены незаконным путем». – Последнее было сказано с явным сарказмом. – Многих вообще отпустили до суда под залог.

– Прости, под залог чего? – не поняла девушка.

– Ну, за деньги…

– То есть как – за деньги? – Пожалуй, принцесса была потрясена больше всего именно этой простой фразой. – Да у нас бы их всех… – Она не заметила, что невольно выдала факт своего пребывания там.

Но Михайлов не обратил на это внимания.

– У вас – да. И в Халифате, хотя немалая часть девушек с фермы уходила как раз в исламские миры. И в Маоританге. И в Икарии, хотя там могло повернуться по-всякому. И даже на Старой Земле. Но у нас, в нашем домене, совсем другие порядки. Свобода, демократия, законность… Права человека превыше всего! Я ведь сам до шестнадцати лет так думал и гордился тем, что наша область мироздания – самая свободная и цивилизованная. А после всего этого у меня словно открылись глаза…

– Знаешь, – продолжил он после паузы, – когда по нашему телевидению крутили съемки с той фермы, то там была девушка, похожая на мою сестру… Вначале я собрался поступить в полицию, но быстро сообразил, что ничего особенного не добьюсь. Тогда-то я и вспомнил про Космопол. Послал им свою анкету – вся семья решила, что я тронулся умом. Почти не надеялся, честно сказать, но мне прислали вызов в Академию.

Закончил ее в два года вместо трех, хотя и не с самыми лучшими оценками – хотелось скорее заняться настоящим делом. – Он замолчал. – Вот с тех пор я в Космополе. Чем я только не занимался! Гонялся за работорговцами и боролся с контрабандой исчезающих животных. В Эгейской Федерации накрыл банду фальшивомонетчиков, устроивших мастерскую в подвале местного сумасшедшего дома.

Всякое бывало. Однажды устроили засаду на контрабандистов наркотиков – в одном орбитальном казино на Перламутровой. А случилось так, что как раз в этот день на него напали какие-то залетные бандиты. Человек пятьдесят. Пришлось нам защищать этот вертеп с оружием в руках, хотя с большим удовольствием я сам бы его разгромил.

Александр негромко рассмеялся.

– Сажал людей в тюрьму и садился сам. Да, именно так, – подтвердил он оторопевшей от такого признания девушке. – Один неотмененный смертный приговор на Ригеле. Три тюремных срока тоже до сих пор висят. Почти полгода я просидел в камере для пожизненно осужденных на Гровеноре, пока меня не обменяли на попавшегося на Океании местного авторитета.

– И ты ни разу не пожалел о своем выборе?

– Нет, – решительно ответил Александр. – Ни разу. Я смело могу сказать, что мир моими стараниями стал немного лучше. Моими и Космопола. Согласись – сейчас не то, что пятьдесят лет назад. Вспомни, чем были Новое Тбилиси или Джейран? Настоящие клоаки. А сейчас там тишь да гладь: всё вычистили, как под метелку.

Милисента не стала расстраивать Александра почерпнутой из секретной переписки двора историей о том, как и почему на самом деле окрестные миры дали добро на разгром бандитского гнезда на Новом Тбилиси. А случилось это после того, как новый президент планеты (избиравшийся на съезде каких-то непонятных «законников») отказался отстегивать денежки в казну соседей да еще пригрозил, что может вспомнить какие-то древние обычаи и начать взимать дань с их торговцев…

– Ну и кроме того, – невозмутимо продолжал капитан, – я повидал разные миры и разных людей. Это ведь тоже немало. Когда бы мне пришлось встретиться с настоящими королями?

– Правда? – совершенно искренне удивилась Милисента.

– Правда. Ну, королевства у них были, конечно, так себе, с вашей Амазонией не сравнить… Но приходилось. И с королями, и с эмирами, и с герцогами. Ну, про графов с дворянами я уже не говорю. Меня самого на двух мирах посвятили в рыцари – дома дипломы лежат.

– А с принцессами? – вдруг спросила девушка.

– Один раз. Случайно спас во время рейда в Созвездие Молнии. Родственнички задумали избавиться от законной наследницы престола с помошью тарпейских работорговцев.

– И она, конечно, влюбилась в тебя и предложила руку и сердце, – вздохнула амазонка, лукаво улыбнувшись.

Александр рассмеялся – совершенно искренне и ни капли не обидевшись.

– Ну ты даешь! Такая большая, а веришь в сказки! Ее отец вручил мне орден «Золотого какаду» первой степени, выписал премию в размере годового оклада старшего коронного телохранителя и дал почетное гражданство своего мира – вот и всё. А у принцессы был жених – как и положено, принц из соседнего королевства.

– Извини, – вдруг смутилась Милисента. – Я пошутила. И в самом деле – вспомнила детские сказки.

– Ты в детстве любила сказки?

– Любила, только не такие. Другие.

Она вспомнила книги, которые читала в детстве, – легенды о старых временах, об эпохах, когда захлебнулись Первая и Вторая волны расселения, когда рухнули древние великие цивилизации и только немногочисленные звездопроходцы отваживались выходить в космос на своих примитивных галерах, надеясь только на собственное пси-чутье да на удачу. Старинные предания о звездных капитанах, беззаветное мужество которых не позволило роду людскому окончательно стать не помнящими родства дикарями.

Наверное, они были похожи на Александра…

…Александр смотрел на нее и был не в силах отвести взор.

В ее глазах, в их взгляде и выражении было что-то особенное, какое-то необыкновенное сияние – живое, теплое. И было еще что-то. Глубина? Сила?

Ах, как беден человеческий язык – хоть выдуманный когда-то мертвыми машинами всеобщий, хоть любой из пришедших с древней прародины людей.

– Ты знаешь, если бы мне десять дней назад сказали, что я встречу такую, как ты, я бы не поверил ни за что.

– А ты знаешь, что если бы мне сказали пять дней назад, что я встречу такого, как ты, то я бы не поверила еще больше.

– А вообще, я предлагаю пока оставить воспоминания и заняться другим видом искусства. Скажем, давай споем что-нибудь – сначала ты, потом я. – Он снял гитару со стены.

– Лучше наоборот.

– Нет, сначала ты, Милли! – Он совершенно неожиданно игриво хлопнул ее пониже спины, отчего она вдруг покраснела.

– Нет, всё-таки ты!

– А что – амазонок не учат музыке? Или этим у вас занимаются только жалкие презренные мужчины? – рассмеялся Александр.

– Учат, почему же, но…

Вообще-то она умела играть и на виолане, и на электролле, не говоря уже о киберфлейте. Но вот на простой гитаре… И петь, конечно, тоже умела. Но опять-таки, пожалуй, демонстрировать качество этого умения не стоило. Слишком мало было у нее практики: сидеть и распевать песенки – это как-то не согласуется с честью царствующего дома. Тем более что она не могла, как назло, припомнить ни одной более-менее подходящей мелодии. Не будешь же в такой момент горланить древнюю боевую: «Сотню, сотню, сотню мужиков я убила, тысячу, тысячу, тысячу мужиков взяла в плен…»? Или если и не выходящую за грань благопристойности, то уж точно на ней балансирующую – «Сядь, красавчик, ко мне на колени»?

– Ну, просто мне хотелось бы услышать, как поешь ты, – нашлась Милисента. – Ну, спой мне что-нибудь. – И добавила: – Пожалуйста.

– Ну хорошо, дорогая, – улыбнулся Александр и тронул струны.

А потом запел:

 
Сквозь какой-то там тыщу лохматый год,
Протоптав тропинку в судьбе,
Полосатый, как тигр, корабельный кот
Научился сниться тебе.
И ползли по норам ночные крысы твоих невзгод,
Если в лунный луч выходил корабельный кот.
Он входил в твой сон, разгоняя страх,
Принося уют и покой,
И блестела соль на его усах,
и искрился мех под рукой,
И небесный вагон разгружал восход и уходил пустым,
Начинался день, улыбался кот и таял, как дым.
И казалось, вот он в толпе идет
и на нем в полоску пальто,
И о том, что он – корабельный кот.
Здесь никто не знает – никто.
Не видать лагун в синем блеске его зрачков,
Он молчит, потому что в мире расклад таков:
Если ты крутой, то полный вперед,
В руки флаг и в справку печать!
Ну а если ты – корабельный кот,
То об этом лучше молчать.
Это твой меч, это твой щит и твоя стезя,
Оттого-то кот и молчит, что об этом всуе нельзя.
А пока над форпостом бузят ветра,
выдирая паклю из стен,
Минус сорок пять на дворе с утра,
флюгерок замерз на шесте.
Ну а кот возвращается на корабль,
провиант от крыс охранять,
Чтоб, когда настанет пора,
присниться тебе опять…[Стихи Олега Медведева].
 

– Какая необычная песня, – чуть погодя произнесла Милисента. – Я никогда ничего подобного не слышала.