Текст книги "Мой друг Бабах"

Байка пятнадцатая. Большой совет

Мысль о скорой гибели Земли вместе со всеми людьми не давала мне покоя.

Целыми днями я только тем и занимался, что думал, как спасти Землю. Пять миллиардов лет – это ведь так немного! Бабах, видя мои мучения, советовал:

– Придумай что-нибудь гениальное.

– Что именно? – спрашивал я.

– У тебя нет ни одной гениальной идеи? – удивлялся Бабах.

– У меня сто тысяч миллионов гениальных идей! – говорил я. – Я только не знаю, какую из них выбрать.

Гениальные идеи были не только у меня. Увалень, Капризуля, Мальчик-с-пальцем-в-носу, Девочка-с-тоненькими-косичками и даже Кареглазка тоже думали, как спасти Землю. Один только Спасибо-пожалуйста ни о чем не думал. Он посмеивался над нами, а потом сказал:

– Хотите услышать самую гениальную идею?

– Хотим! – хором закричали мы.

– Надо устроить звездную войну, – сказал Спасибо-пожалуйста.

– Умнее ты ничего не мог придумать? – спросила Девочка-с-тоненькими-косичками. – Война самое глупое изо всего, что только бывает на свете.

– Я, конечно, дико извиняюсь, – сказал на это Спасибо-пожалуйста, – но девчонки никогда не понимали, как это здóрово – устроить звездную войну. Не хотите воевать, я один устрою звездную войну и побежу.

– Побежишь, сам устроишь звездную войну, сам же первый и побежишь, – согласился с ним Увалень. – Вот только куда ты побежишь, когда Земля погибнет?

– Не побежу, а победю, – поправил себя Спасибо-пожалуйста. – А за Землю, пожалуйста, не беспокойся. Ни ты, ни остальные дети. Земля без того будет моей.

Разбираться в том, побежит в звездной войне Спасибо-пожалуйста или победит, никому не хотелось. Нам было важно узнать, как спасти Землю от неминуемой гибели. Как-то во время послеобеденного сна мы устроили большой совет. Решали, что можно придумать, чтобы спасти Землю. Советовались так громко и горячо, что в спальню вошла Марьванна. Спросила:

– Дети, почему вы не спите?

Увалень ответил за всех нас:

– Мы решаем, как спасти Землю.

– От чего вы собираетесь ее спасти? – удивилась Марьванна.

– От гибели, – сказала Девочка-с-тоненькими-косичками.

Марьванна ничего не поняла и потому спросила еще:

– Разве нашей Земле что-нибудь угрожает?

– Угрожает, – сказал Мальчик-с-пальцем-в-носу. – Скоро наша Земля исчезнет.

– Скоро? – переспросила Марьванна.

– Да, через пять миллиардов лет, – сказал я, повторив слова Бабаха.

– Ну, за это время люди что-нибудь придумают, – сказала Марьванна.

– Мы не можем ждать, когда за нас придумают это другие люди, – сказал Капризуля. – Мы должны сами придумать, как спасти Землю.

– Хорошо, – сказала Марьванна. – Придумывайте сами. А я постараюсь вам помочь. Договорились?

– Как вы нам поможете? – спросила Кареглазка.

– Я приглашу в детский сад какого-нибудь профессора, – сказала Марьванна.

– Я знаю профессора! – сказал я. – В нашем доме живет профессор Николай Федорович. – Говорить о том, что этот профессор нахулиганил, написав однажды ночью на стене напротив квартиры бабушки Ксюши нехорошие слова, я не стал. Не стал потому, что сделал это не он, а вселившийся в него Бабах.

– Вот и замечательно, – сказала Марьванна. – Пригласим к нам Николая Федоровича, а сейчас я прошу всех вас уснуть.

Вечером, возвратившись домой, я не удивился, увидев, что юла, которую подарила мне и моей сестричке Марьванна, вертелась сама собой, светясь бесчисленными искрами-звездыми. Из юлы опять раздавался дурашливый голос Бабаха, который играл в полюбившуюся ему игру самого-пресамого быстрого гонщика на свете:

– Эх-ма! Жизнь моя разлюли-малина!..

Я уже знал, что это была не просто юла-Вселенная, а легкие, которыми дышал Бабах. Ну, не совсем легкие, а как бы легкие. Макет. Вроде глобуса, который на самом деле не Земля, а макет Земли. Человек не может не дышать. Точно так же Бабах не мог обойтись без Вселенной. Юла с самого начала, как только я принёс ее домой, так понавилась Бабаху, что он целыми днями не вылезал из нее. Играл, как маленький, в разные игры. Жить не мог без своей Вселенной, как человек не может жить без воздуха.

Я остановил юлу, и голос Бабаха опять заверещал:

– Бабах-тарарах-трах-тах! Мировая катастрофа! Вселенная натолкнулась на непредвиденное препятствие! Самое-пресамое страшное препятствие!..

– Бабах, мне нужна твоя помощь, – сказал я.

– Об чём разговор? – живо откликнулся из юлы Бабах. – Всегда рад помочь лучшему другу! Проси о чем угодно.

– Я хочу, чтобы ты извинился перед Николаем Федоровичем, – сказал я.

– Перед каким таким Николаем Федоровичем? – спросил Бабах. И зачастил: – Знать не знаю никакого Николая Федоровича и не хочу знать! С какой стати я должен извиняться перед теми, кого не знаю? Это они должны извиниться за то, что я их не знаю!

– Ты знаешь его, – сказал я. – Николай Федорович живет в нашем подъезде над бабушкой Ксюшей.

– Ах, вот ты о ком? – сказал Бабах. – О старикашке профессоре, который вышел на пенсию и от скуки стал маяться дурью? Ну и как, по-твоему, я должен извиниться перед ним? Встать перед ним на колени?

– На колени вставать не нужно, – сказал я. – Сделай так, чтобы он завтра пришел в наш детский сад и помог нам придумать, как спасти Землю, – попросил я.

– А он знает, как спасти Землю? – спросил Бабах.

– Он же профессор, – сказал я. – А профессора знают всё.

– Я вовсе не уверен, – сказал Бабах, – что профессора знают всё. Но пусть будет по-твоему. Считай, что этот профессор кислых щей уже находится в твоем детском саду и ждет не дождется завтрашнего утра, чтобы понарассказать вам такое, о чем сам впервые узнает. Я лично приду послушать его лекцию.

– Заодно, – сказал еще я, – когда будешь приглашать в наш детский сад профессора Николая Федоровича, не забудь извиниться перед бабушкой Ксюшей.

– Какой-такой бабушкой Ксюшей? Не знаю никакую бабушку Ксюшу и не хочу знать, – опять зачастил Бабах. – Интересная опера получается! Кто-то свинячит в подъездах, обвиняет в этом всех подряд, а я должен перед ними извиняться? Я так не играю!

– Ладно, можешь не извиняться перед бабушкой Ксюшей, если считаешь, что тебя от этих извинений убудет, – сказал я. – Пригласи одного только профессора, а перед бабушкой Ксюшей извинюсь за тебя я.

Бабах фыркнул:

– Вот еще благородный друг выискался. – И стал дразнить меня: – Извинись перед профессором Николаем Федоровичем, извинись перед бабушкой Ксюшей! Может, мне заодно смотаться к попугайчику Кеше и извиниться перед ним?

– Перед попугайчиком Кешей можешь не извиняться.

– Почему нет? – сказал Бабах. – Я могу извиниться и перед попугайчиком Кешей, и перед кем угодно и за что угодно, меня от моих извинений не убудит. Хочешь, я и перед тобой извинюсь?

– За что ты хочешь извиниться передо мной? – спросил я.

– Это не я, это ты хочешь, чтобы я извинился перед всеми, – сказал Бабах. – Ах, извините меня профессор кислых щей, ах, извините меня свинячащая бабушка Ксюша, ах, извини меня попугайчик Кеша… – Судя по тону, каким заговорил Бабах, он серьезно на меня рассердился. Похоже, теперь я должен был извиниться перед Бабахом за то, что допёк его своими требованиями.

– Извини меня, Бабах, – сказал я. – Я не хотел сердить тебя. Можешь ни перед кем не извиняться. Сделай только так, чтобы в наш детский сад завтра утром пришел Николай Федорович.

– Да он уже сидит там, – пробурчал Бабах, – ждет не дождется, когда наступит завтра, чтобы понарасскать вам такое, о чем сам еще не знает.

Байка шестнадцатая. Путешествие во Вселенную

Бабах сдержал свое обещание. Старенький профессор Николай Федорович с самого утра дожидался нас в детском саду. Глаза за стеклышками очков у него были воспалены. Похоже, он провел ночь без сна в нашем детском саду. В руках он держал точно такую же юлу, какую подарила моей сестричке и мне Марьванна. А может, это была та самая юла-Вселенная, из которой не вылезал Бабах.

Увидев Марьванну, Николай Федорович поцеловал ей руку, отчего наша воспитательница стала похожа на распутившийся мак, и сказал:

– Позвольте поблагодарить вас, уважаемая Марья Ивановна, за приглашение посетить ваш детский сад и прочитать вашим деткам лекцию о Вселенной. Для меня это огромная честь. Хотя я специалист не в области астрономии, а совсем даже наоборот, смею надеяться, что и для вас моя лекция окажется небезынтересной.

– Ой, – сказала Марьванна, светясь маковым цветом, – это не вы, а я должна благодарить вас за то, что такой великий ученый, как вы, нашли время посетить наш детский сад и раскрыть нашим детям и мне все тайны Вселенной.

Пока мы завтракали, Николай Федорович и Марьванна долго еще обменивались любезностями, так что оба облегченно вздохнули, когда мы вышли из-за столов, и профессор на пенсии, не выпуская из рук юлы-Вселенной, начал лекцию такими словами:

– Дорогие детки, вы, наверное, очень удивитесь, если узнаете, что не только все атомы Земли, но и каждый из вас в отдельности и все вместе, включая уважаемую Марью Ивановну и мальчика по имени Спасибо-пожалуйста, состоите из звездного вещества.

Марьванна заулыбалась и покраснела на этот раз так, что даже ее белоснежный халат стал макового цвета, а Спасибо-пожалуйста встал со своего стула и, показав пальцем себе на грудь сказал:

– Звездное вещество – это я.

А Николай Федорович продолжал:

– Давным-давно неведомая нам звезда, названия которой мы не знаем, взорвалась, разлетевшись на бесчисленное множество мелких осколков. Из осколков этих образовались наши Солнце, Земля и всеми уважаемая Марья Ивановна.

Марьванна превратилась в сплошной цветок мака и сказала:

– Ой, ну и скажете вы, профессор.

А Спасибо-пожалуйста снова встал со своего стула и добавил:

– И я.

– Солнце, как считают астрономы, засияло пять миллиардов лет назад, – продолжал рассказывать Николай Федорович. – С тех пор наше светило мало изменилось. Есть основание полагать, что оно не претерпит особых изменений и за последующие пять миллиардов лет. Однако к концу этого срока горючее в глубинах Солнца почти полностью выгорит и его оболочка начнет распухать и краснеть. В конце концов раздувшееся красное светило займет четверть земного неба. Его поперечник увеличится в сто, блеск в тысячи раз, а горячее дыхание расплавит ближайшие к Солнцу планеты Меркурий и Венеру. Земля превратится в безжизненный каменный шар, нагретый до температур, при которых плавится свинец. Океаны полностью выкипят. А земляне? Если они уцелеют, то лишь в случае, если сумеют перелететь на какой-нибудь из спутников Юпитера или, возможно, в другую, более гостеприимную часть нашей Галактики, которая называется Млечный путь.

Николай Федорович сделал паузу, посмотрел на юлу, которую продолжал держать в руках, и сказал:

– А теперь, детки и вы, уважаемая Марья Ивановна, если у вас не будет возражений, я приглашаю всех вас в увлекательное путешествие в глубины Вселенной, чтобы познакомиться с некоторыми ее тайнами.

В ту же секунду все мы, включая профессора Николая Федоровича и невесть откуда взявшейся бабушки Ксюши, стали совсем крошечными, меньше самого маленького атома, и оказались внутри юлы. Здесь нас дожидался космический корабль. Бабушка Ксюша со словами «Пропустите, у меня проездной», расталкала всех и первой взобралась по крутому трапу. Когда следом за бабушкой Ксюшей в космический корабль поднялись и мы, люк за нами закрылся, юла стала раскручиваться – вначале медленно, потом всё быстрей и быстрей, – и бабушка Ксюша, заняв место за центральным пультом управления кораблем, голосом Бабаха сказала: «Поехали!»

Мы едва устроились поудобней, как устраиваются космонавты внутри космического корабля, как наш космический корабль сорвался с места и помчался с такой скоростью, что у нас захватило дух.

– Потрясно! – сказала Кареглазка, любуясь в иллюминатор близкими и далекими звездами, которые светились вокруг нас.

– Как в мультяшке, – сказал Мальчик-с-пальцем-в-носу. – А куда мы летим?

– Сам всё увидишь, – сказала бабушка Ксюша, переключая рычажки на пульте управления, и вдруг запела: – Эх-ма! Жизнь моя разлюли-малина! Шаланды полные кефали в Одессу Костя привозил!..

Мы любовались огромным черным небом, сплошь усыпанным яркими, не очень яркими и едва видными звездами, созвездиями и какими-то светлыми пятнами-спиралями. Все это разлеталось во все стороны с такой скоростью, что у нас закружилась голова.

– А что это за спиральки? – спросила Девочка-с-тоненькими-косичками, и Николай Федорович, сидя в переднем кресле лицом к нам и спиной к поющей бабушке Ксюше, ответил:

– Это галактики.

– А что такое галактики? – спросил Капризуля.

– Это звездные системы вроде нашего Млечного пути, – сказал Николай Федорович и добавил, сердито оглянувшись на бабушку Ксюшу: – Я покажу вам места, где одно маленькое солнце сияет ярче, чем десять триллионов солнц, а чайная ложка вещества весит столько же, сколько весят двести миллионов слонов. Если такую ложку уронить на пол, она пробьет Землю насквозь, вылетит с противоположной стороны, затем вернется по пробитой дыре обратно и будет долго качаться взад-вперед, как качается маятник часов, пока не остановится в центре Земли.

– Не нужно показывать нам солнце и чайную ложку, – попросил Спасибо-пожалуйста. – Лучше покажите нам деньги, которых больше, чем двести миллионов слонов.

– Зачем тебе столько денег? – удивился Николай Федорович.

– Знаем, не проболтаемся, – сказал Спасибо-пожалуйста, а Кареглазка, сидевшая рядом с ним, ответила за него:

– Чтобы купить Землю и всех людей.

Тут даже бабушка Ксюша, управлявшая кораблем, перестала петь, удивленно посмотрела на Спасибо-пожалуйста и произнесла одно только слово, значение которого никто не понял:

– Фьюить!

А Николай Федорович, довольный тем, что бабушка Ксюша сосредоточила все свое внимание на приборах пульта управления, сказал:

– Перед вами Вселенная, какой она выглядит сегодня. Вы видите лишь малую ее часть. Включите воображение и представьте, что расстояние от Земли до Солнца – это толщина одного листа бумаги.

– Или одной денежки, – вставил Спасибо-пожалуйста, которого, похоже, ничто другое, кроме денег, не интересовало.

– Можно сказать и так, – согласился с ним Николай Федорович. – Тогда длину пути до ближайшей звезды, которая похожа на наше Солнце, можно будет представить в виде столба бумаги высотой с семиэтажный дом.

Спасибо-пожалуйста ахнул:

– Ух ты! Пачка денег высотой с семиэтажный дом! А больше бывает?

– Бывает и больше, – сказал Николай Федорович. – Во Вселенной еще и не такое бывает. Чтобы представить себе размеры всей Вселенной, понадобится построить дом высотой в двадцать миллионов этажей.

Спасибо-пожалуйста на время онемел, а когда пришел в себя, спросил:

– А сколько это будет, если дом этот мерить не этажами, а пачками денег?

У Николая Федоровича на все вопросы, даже самые глупые, находились ответы.

– Столб этих почек денег, сложенных одна на другую, – сказал он, – поднимется на высоту трети пути от Земли до Солнца. Но во Вселенной нет денег. Зато здесь можно увидеть массу другого интересного. В глубинах Вселенной можно встретить черные дыры, с которыми лучше не встречаться, потому что они засасывают не только всё, что оказывается вблизи них, но даже свет…

– Я, конечно, дико извиняюсь, – перебил Николая Федоровича Спасибо-пожалуйста, – но слушать про все эти чайные ложки со слонами, бумажные небоскребы высотой до солнца и черные дыры совсем неинтересно. Лучше скажите, пожалуйста, где находятся мои деньги, на которые можно купить всю Вселенную?

– Ты хотел купить только Землю и всех нас, – напомнила Спасибо-пожалуйста Кареглазка.

– Раньше хотел, а теперь расхотел, – сказал Спасибо-пожалуйста. – Мне нужна вся Вселенная, а не какая-то задрипанная Земля с ее людишками.

Неизвестно, чем бы закончился этот торг, затеянный жадным Спасибо-пожалуйста, если бы не Марьванна.

– Дети, мы находимся с вами во Вселенной, – сказала она. – Николай Федорович, будьте добры, покажите нам, пожалуйста, что станется с нашей Землей через пять миллиардов лет, чтобы мы своими глазами увидели то, о чем вы нам рассказали.

Но Спасибо-пожалуйста не дал Николаю Федоровичу и рта раскрыть. Он вдруг вскочил со своего космического кресла и направился к выходу.

– Жулики, – заявил он, – вы все здесь психованные жулики! – Проходя мимо меня, погрозил мне кулаком. – А самый главные жулик здесь ты. Вот скажу брату, он так расквасит твою сопатку, пожалеешь тогда, что на свет родился. – И ушел.

Мы долго молча сидели в своих космических креслах, глядя в иллюминаторы, за которыми ничего не было видно. Молчание нарушила Марьванна. Она сказала:

– Ну что же, дети, давайте поблагодарим уважаемого профессора за увлекательную экскурсию, которую он нам устроил, и нашего уважаемого командира космического корабля… – Марьванна не договорила. Ни Николая Федоровича, ни бабушки Ксюши в салоне корабля не было. Они куда-то исчезли. Как, впрочем, исчезли космический корабль, а вместе с кораблем и Вселенная. Мы снова оказались в своей группе в детском саду.

Я огляделся по сторонам, силясь понять, на самом ли деле мы только что побывали во Вселенной или мне это только почудилось.

По-видимому, почудилось, подумал я. Потому что дети как ни в чем не бывало играли, как играют они обыкновенно после завтрака, Марьванна в своем обычном белом, а не красном, халате помогала Девочке-с-тоненькими-косичками рисовать картинку, исчезла и юла-Вселенная, которую подарила моей сестричке и мне Марьванна и которая так полюбилась моему другу Бабаху.

Не было видно в комнате и Спасибо-пожалуйста – виновника нашего прерванного путешествия во Вселенную. Но, в отличие от юлы, он вскоре появился, на ходу застегивая ширинку на штанах. Эта ширинка подсказала мне, что Спасибо-пожалуйста был в туалете. Выходит, мне и вправду померещилось, что мы побывали во Вселенной? Нет, не померещилось. Потому что Спасибо-пожалуйста, справившись, наконец, со своей ширинкой, снова погрозил мне кулаком и повторил то, что я уже слышал от него на борту космического корабля:

– Ты самый главный психованный жулик! Вот скажу брату, он так расквасит твою сопатку, пожалеешь тогда, что на свет родился.

Я тихо позвал:

– Бабах, ты где?

– Здесь, – отозвался Бабах. – Сколько можно повторять одно и то же: я всегда здесь и повсюду. Неужели это так трудно запомнить?

– А где юла? – спросил я.

– Какая юла?

– Юла-Вселенная, – сказал я. И напомнил Бабаху его же слова: – Эх-ма, жизнь моя разлюли-малина.

– Ах, вот о какой юле ты спрашиваешь, – сказал Бабах. – Где ж ей еще быть, как не в твоей комнате? Я ведь не улитка, чтобы таскать всюду свой дом. Больше вопросов нет? А то мне страшно некогда.

– Есть вопрос. Скажи, Бабах, что такое деньги?

– Ты никогда не видел деньги? – удивился друг.

– Я видел деньги, но не знаю, зачем они нужны, – признался я.

– Ну, ты даёшь! – изумился Бабах. – Да деньги самое-пресамое важное, что только есть на Земле. Слыхал такую песню? – И неожиданно запел: – «Ах, вы деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа, а без денег жизнь такая – не годится никуда». Или вот еще другая: «Мани, мани, мани…» Я знаю сто тысяч миллионов песен про деньги, и каждая лучше другой. Не понимаю, почему человечество до сих пор не додумалось сделать одну из песен про деньги гимном всей земли! Представляешь, какой заряд бабаха получали бы люди, если бы на всей планете каждое утро начиналось бы с исполнения такого гимна? Все как один вставали бы по стойке смирно, прикладывали руку к сердцу и, закатив от восторга глаза, хором пели гимн про деньги! Удовольствие на минуту, зато бодрости на весь день…

Байка семнадцатая. Расквашенные сопатки

«Деньги не решают ни одной серьезной проблемы, – сказал папа. – Они создают проблемы».

Не помню, в какой связи сказал папа эти слова. Кажется, у них с мамой зашел разговор о Китае. Точно о Китае. Мама прочитала в журнале какую-то статью об этой стране и сказала папе, что, если верить автору статьи, все самое интересное и полезное в мире придумали китайцы. Порох, фарфор, компас, шелк, бумагу, книгопечатание и многое другое, вплоть до зубной щетки, которой мы чистим по утрам и вечерам зубы. Папа подтвердил, что это на самом деле так. И добавил, что первые на земле деньги тоже придумали китайцы. После чего сказал: «Деньги самое нелепое изо всего, что они придумали. Нелепое и опасное. Природа прекрасно обходится без денег. Они ей не нужны. Всё зло в мире связано с деньгами. Их можно сравнить с колючей проволокой. Деньги, как и калючая проволока, разделяют людей на свободных и несвободных, опутывают их, толкают на преступления».

Ты спросишь, мой юный друг, к чему я заговорил вдруг о деньгах? А вот к чему.

Нянечка в нашем детском саду, убираясь в раздевалке, обнаружила в шкафчике Спасибо-пожалуйста деньги. Много денег. Они едва уместились в его мешочке для сменной обуви. Нянечка тут же рассказала о своей находке Марьванне. Марьванна заглянула в мешочек и ахнула. Сказала, что никогда в жизни не видела столько денег сразу. Отвела в сторону Спасибо-пожалуйста и показала ему мешочек, битком набитый деньгами. Спросила:

– Твой?

Спасибо-пожалуйста нахохлился и потянулся к мешочку:

– Отдайте.

Марьванна отвела его руку.

– Вначале скажи, откуда у тебя столько денег?

– Не скажу. – Спасибо-пожалуйста стал заметно бледным.

– Это не твои деньги? – спросила Марьванна.

– Мои, – сказал Спасибо-пожалуйста и стал белым, как халат Марванны.

– Расскажи, как они оказались в твоем шкафчике? – потребовала Марьванна.

– Не ваше дело. – Спасибо-пожалуйста, слывший с некоторых пор самым вежливым мальчиком во всем детском саду, снова стал грубым.

Марьванну такой ответ не устроил.

– Нет, это моё дело, – сказала она. – Меня касается всё, что происходит в нашей группе. Рассказывай.

– Не буду я ничего вам рассказывать! – вдруг сорвался на крик Спасибо-пожалуйста и стал тянуть Марьванну за руку, в которой она держала его мешочек с деньгами. – Отдайте!

– Я отдам эти деньги твоей маме, – сказала Марьванна.

Спасибо-пожалуйста, отчаявшись дотянуться до своего мешочка, набитого деньгами, набросился на Марьванну.

– Не нужно отдавать деньги маме! – еще громче закричал он. – Это мои деньги! И я вам ничего не скажу! Лучше верните мне мои деньги!

– Я хочу знать, откуда у тебя взялись эти деньги? – говорила Марьванна, крепко держа мешочек так, что Спасибо-пожалуйста не мог до него дотянуться.. – Ты их украл?

Спасибо-пожалуйста разревелся.

– Ничего я не украл! Это ваша нянечка воровка! Лезет, куда не надо! Отдайте мне мои деньги!

Мы, дети, привлеченные возней, затеянной Марьванной и все еще набрасывающимся на нее Спасибо-пожалуйста, забыли о наших играх и собрались вокруг них.

– Дети, продолжайте заниматься своими играми, – сказала нам Марьванна. – Мы разберемся без вас.

Спасибо-пожалуйста не оставлял попытки отобрать у Марьванны свой мешочек. Марьванна рассердилась и крепко схватила руку Спасибо-пожалуйста.

– Идем к зведующей, – сказала она. – Там разберемся, откуда у тебя столько денег.

– Никуда я с вами не пойду! – упирался Спасибо-пожалуйста, растирая свободной рукой по бледному лицу слезы. – Отдайте мои деньги!

– Не отдам, пока не выясню, каким образом в твоем шкафчике оказались деньги, – говорила Марьванна.

В разговор Марьванны и Спасибо-пожалуйста вмешалась Кареглазка. Она сказала:

– Марьванна, я знаю, откуда у Спасибо-пожалуйста взялись деньги. Он собирается купить наш детский сад.

Марьванна рассердилась. На этот раз на Кареглазку.

– Что за глупости ты порешь? – возмущенно спросила она. – С чего ты взяла, что наш детский сад продается? И почему ты решила, что какой-то мальчишка от горшка два вершка собирается купить наш детский сад?

– Не только детский сад, – ответила Кареглазка. – Ему нужны деньги, чтобы купить всех людей на земле вместе со всей Землей. Я думаю, будет справедливо, если вы вернете ему его деньги.

– Ну, знаешь!.. – начала было Марьванна, но не договорила и силой уволокла Спасибо-пожалуйста из группы.

Оставшись под присмотром одной только нянечки, которая обнаружила в шкафчике Спасибо-пожалуйста мешочек с деньгами, мы с Увальнем отошли к горке.

– Ты всё понял? – спросил Увалень.

– Пока ничего, – признался я.

– Тебе Спасибо-пожалуйста что-нибудь говорил? – снова спросил Увалень.

– Грозился пожаловаться на меня своему брату, – ответил я, – чтобы тот расквасил мою сопатку.

– И что?

– И ничего, – сказал я. – Как видишь, моя сопатка цела.

К нам подошел Капризуля.

– Ну, сейчас такое начнется! – сказал он. – Театр поинтересней, чем «Ромео и Джульетта». Слыхали, что сказала Кареглазка?

– Похоже на то, что сопатку брату Спасибо-пожалуйста расквасил его папа, – предположил Увалень.

– С чего ты взял? – спросил я.

– А ты не догадался? – сказал Увалень. – Его папа думает, что деньги украл брат Спасибо-пожалуйста.

– Думаешь, деньги, которые нашла нянечка, украдены? – снова спросил я. – Может, Спасибо-пожалуйста их нашел.

– Если бы нашел, то так бы и сказал Марьванне, – резонно заметил Увалень. – А что сделал Спасибо-пожалуйста? Ты обратил внимание, как он испугался, когда Марьванна сказала, что отдаст деньги его маме?

– Обратил, – сказал я. – Стал белый, как халат Марьванны.

– Вот! – сказал Увалень. – Какой из этого следует вывод?

– Какой?

– Деньги украл Спасибо-пожалуйста, – пояснил Увалень. – А чтобы никто на него не подумал, он спрятал эти деньги в своем шкафчике. Папа Спасибо-пожалуйста обнаружил пропажу денег и решил, что их украл его старший брат. Ну и накостылял ему по сопатке.

– Почему брату, а не Спасибо-пожалуйста? – спросил я.

– Потому что Спасибо-пожалуйста еще маленький, – сказал Увалень. – Зачем маленьким деньги, когда они без того живут на всём готовом? А вот старшему брату они могут понадобится. Спасибо-пожалуйста хвастал, что его брат уже курит. Тайком от родителей, конечно. И папа его наверняка об этом знает. По запаху догадывается.

– Дела-а! – протянул Капризуля. – Это что же получается? Один брат, маленький, украл, а старшему досталось?

– Получается так, – подытожил Увалень.

– Надо что-то придумать, чтобы восстановить справедливость, – сказал я.

– Что именно? – спросил Увалень.

– Ты у нас мастер по части чудес, – обратился ко мне Капризуля. – Вот ты и придумай.

– Кто из вас двоих знает брата Спасибо-пожалуйста? – спросил я.

Капризуля пожал плечами, а Увалень сказал:

– Я знаю только, что он учится в школе и зовут его Витька.

– Витька? – Брови Капризули поползли вверх и было видно, как он побледнел. Точь-в-точь, как побледнел до него Спасибо-пожалуйста, когда увидел в руках у Марьванны свой мешочек для обуви, битком набитый деньгами.

– Витька или не Витька, а спасти человека от несправедливого наказания надо, – сказал я. – Айда к Спасибо-пожалуйста домой.

Не успел я произнести эти слова, как мы трое – Увалень, Капризуля и я – оказались у двери квартиры, в которой живет Спасибо-пожалуйста со своими родителями и старшим братом. Ты, мой юный друг, уже догадался, что оказались мы там не без помощи Бабаха, который всегда находится рядом со мной и повсюду. У запертой двери, привлеченные шумом из квартиры, толпились соседи Спасибо-пожалуйста.

– Убью, мерзавец! – гремел мужской голос. – Говори, скотина, куда дел деньги? Небось, промотал со своими дружками?

– Не трогал я твои деньги, – отвечал ему плачущий подростковый голос. – Клянусь мамой, не трогал!

– Ты мать свою сюда не приплетай, ворюга! – орал мужчина. – Пока не вернешь на место все деньги, буду бить тебя, выродок!

Раздался грохот чего-то тяжелого и тут же звон разбитого стекла. Видимо, отец Спасибо-пожалуйста сломал стул и метнул им в старшего сына, но попал не в него, а по окну. Соседи у запертой двери заволновались. Голоса их наслаивались один на другой, так что невозможно было разобраться, кто из соседей что говорит:

– Это что же такое творится? Смертоубийство какое-то!

– Та еще семейка! Один другого стóит.

– Мать-то где?

– Известное дело, на работе. А отец вернулся с ночной.

Из-за двери раздался душераздирающий крик подростка.

– Да ведь он убьет сына! – сказал кто-то. – Полицию надо вызвать.

– И правильно сделает, что убьет, – сказал другой сосед. – Если б мой сын украл деньги, я бы собственными руками его укокошил.

– Много хоть украл?

– Все деньги, чтобы были в доме, спёр подчистую. А денег у этого жулья немеряно!

– Постыдитесь говорить такое! Вы-то откуда знаете, сколько у них денег? Сами мерили?

– Сам не сам, а вам, небось, такие деньги и не снились.

Надо ли говорить, что нас, я имею в виду Увальня, Капризулю и меня, никто не видел, потому что мы оказались у завертой двери квартиры Спасибо-пожалуйста невидимками? Я шепнул друзьям:

– Пора.

Уже в следующую секунду мы оказались внутри квартиры. То, что предстало нашему взору, было похоже на что угодно, только не на квартиру, где живут люди. На поле боя, какое можно увидеть в кино, на бурелом в лесу, на всё, что только может представить себе жуткая фантазия. Мебель была поломана, стекло балконной двери выбито, на полу валялись черепки разбитой посуды вперемешку с разорванными школьными учебниками и тетрадками. Но самое страшное было не это и даже не огромного роста разъяренный мужчина с ножкой стула в руках, которой он размахивал, как хоккеист клюшкой. Самое страшное являл собой зареванный подросток с избитым лицом, измазанным кровью, ручьем льющейся из разбитого носа. Из «сопатки», как сказал бы Спасибо-пожалуйста, окажись он сейчас рядом с нами. Из-за этого окровавленного лица с разбитым носом я не сразу признал в нем уже знакомого мне Витьку-хулигана, которого, как и его приятелей, до смерти напугал на детской площадке Капризуля, превратившись в грозного рычащего тигра, скалящего огромные острые клыки. Подросток этот до такой степени был изуродован родным отцом, что не признал в нем своего давнего обидчика и Капризуля.

Не сговариваясь, Увалень, Капризуля и я превратились в скачущие по разгромленной квартире теннисные мячи. Упругие, вёрткие, мы прыгали по квартире, отскакивали от пола, стен и потолка и наносили точечные удары по отцу Спасибо-пожалуйста. Поначалу он никак не мог взять в толк, откуда в его квартире взялись мячи, и отмахивался от нас ножкой стула. Но всякий раз промахивался, пропуская один меткий удар за другим. Первый удар пришелся по животу отца Спасибо-пожалуйста, второй по лбу, третий мяч выбил из его рук ножку стула. А мячи прыгали все быстрей и быстрей, нанося отцу Спасибо-пожалуйста все новые и новые чувствительные удары, от которых он вскоре устал отмахиваться, так что беспомошно опустился на пол, с хрустом раздавив задом последний чудом уцелевший в этом побоище хрустальный бокал.

– Возвращаемся в детский сад! – скомандовал я, и мы снова превратились в невидимок.