Текст книги "Обязан побеждать"

Глава 20

Полувзвод разведчиков в армейской форме второй день двигался со стороны брянских лесов в поисках окруженцев, чтобы из них создать подвижной истребительный партизанский отряд, а также прощупать безопасный выход к железной дороге для совершения диверсий. Их очень интересовала станция Локоть. Ночь они провели на южной оконечности Топкого болота, обозначенного на карте как непроходимое. Утром, взвалив на плечи тяжёлые рюкзаки с боеприпасами, шли от него в сторону станции. В центре вереницы шагала с рацией белокурая девушка. Отряд замыкал капитан НКВД Дмитрий Николаевич Медведцев.

Осеннее солнце собиралось опалить вечерней зарей верхушки сосен, поблекших берёз, ольхи и осин, как впереди идущий боец вскинул руку – знак внимание, опасность! До него докатилась серия взрывов и следом интенсивная пулемётная и автоматная стрельба. Отряд остановился.

– Товарищ командир, впереди идёт бой. Сначала прогремели взрывы гранат, а теперь чую, бьёт наш «дегтярь», там же наши ППШ да немецкие пулемёты и автоматы.

– Слышу. Отряд продвигается прежним темпом, разведка – вперёд!

Разведчики вернулись быстро.

– Партизаны отбивают атаку карателей. Немцев не больше взвода.

– Что ж, поможем нашим братьям с тыла, кто бы там ни был. Развернуться в цепь и атаковать!

Отряд бесшумно подошёл с тыла атакующим немцам и ударил по врагу из пятнадцати стволов. Короткая и жаркая схватка с метким огнем профессионалов увенчалась успехом. Немцы, застигнутые врасплох, были все перебиты. Оставалась группа с западной стороны у левого дота. Но она активности не проявляла. Видимо, осталась без офицера.

– Партизаны, братья! – раздался зычный голос из лесу, когда стрельба смолкла. – Не стреляйте. Мы тоже партизаны.

– Выходите по одному, посмотрим на вас, – ответил лейтенант.

– Я командир отряда, – вышёл из лесу с пулемётом в руках выше среднего роста, средних лет военный без знаков различия. – Мы шли к Локтю и наткнулись на вас. О, да тут серьёзная оборона! И дот, и «дегтярь», и немецкие пулемёты в амбразурах!

– Проходите быстрее, товарищ командир, с западной стороны остался недобитый немецкий взвод. Может атаковать, пока мы тут знакомимся.

– Ты кто?

– Лейтенант Белухин из спецбазы, командир группы истребителей.

– Так в чём же дело, лейтенант. Веди нас в тыл фашистам, ударим с двух сторон.

– Хорошо, пусть выходят остальные. Вы – на прицеле пулемётчиков, если что. – Лейтенант Белухин вышёл из недостроенного дота навстречу незнакомцу с пулемётом в руках.

– Вот лейтенант, смотри, радистка-девчонка с нами. Верь – мы свои! – раздался зычный голос, и из лесу вышли сначала рослый военный с ППШ, стволом вниз, и девушка-радистка. Командир уж поравнялся с лейтенантом.

– Верю, за мной, пока эти гады не драпанули. Шелестов, Котомкина, идите к Степану, поддержите нас огнём с южной стороны, – сказал лейтенант и первый пошёл в сторону бывшей «музыкальной линии», чтобы зайти в тыл немцам.

– Ого! Да тут целое кладбище, лейтенант! – воскликнул командир-незнакомец.

– Готовился.

– Где же их оружие?

– Мои бойцы подобрали, вон у кромки озера лежит. Утопить хотел, да раздумал. Зайдём поглубже в лес, как бы на огонь не напороться.

Отряд быстро шёл меж деревьев. Вечерело. Полчаса – и в лесу стемнеет.

Немцы залегли и ударили первыми. Пули зацокали о деревья. Кто-то вскрикнул от боли, ранен. Отряд остановился, прижался к деревьям.

В эту минуту заработали автоматы Степана, Леонида, Фёдора и Ивана, зашедших с южной стороны.

– Немецкие солдаты, – крикнул Константин на немецком языке, – вы окружены, ваш обер и его взвод уничтожены! Сдавайтесь!

В ответ редкий вражеский огонь. Не хотят фрицы считать себя побежденными. Но судя по тому, что огонь редок, или немцев осталось немного, или стреляли оставшиеся низовые командиры.

– Что ж, придётся по-пластунски, пока бьют наши автоматчики, и – в рукопашную да из пистолетов, – предложил командир-незнакомец.

– Годится, – ответил лейтенант.

– Вперёд на сближение с врагом, – приказал командир отряда, – передать по цепи.

Немцы не ожидали такой дерзости, увидев перед собой в полумраке русских, которые захлопали прицельно из пистолетов, затем бросились в рукопашную с обнаженными кинжалами. Подготовленные к рукопашному бою, бойцы без потерь ломили растерявшихся фашистов, среди которых были полицаи. Скоротечный бой остывал, как разбросанные угли костра: то там, то здесь вспыхивали короткие автоматные очереди и глохли в вечернем сумраке.

– Товарищ лейтенант, – раздался голос Тани, – можно идти в лагерь?

– Да, тут боец ранен, требуется твоя срочная помощь.

– Иду, – ответила Таня.

Раненного в ногу сержанта Ботагова подхватили и вынесли из лесу к разбитой палатке. Тут же стали разводить костер. Капитан дождался Тани, она сняла с себя автомат, пристроила к дереву, присела к раненому, с которого уже сняли окровавленный сапог.

Таня при свете костра осмотрела рану.

– Что там у него? – нетерпеливо спросил капитан. – Угораздило же достаться нашему переводчику. Студент иняза.

– Сквозное ранение мышцы, но пуля зацепила кость. Это говорит о кривом выходе пули. Насколько повреждена кость – судить не берусь. Сейчас остановлю кровь и основательно обработаю, чтобы не случилось воспаление. Дело знакомое, товарищ капитан. Но боец выбыл из строя надолго. Вырубите ему крепкую рогатину под мышку, чтобы мог сам ходить до ветру.

Приказывать не пришлось. Старшина, слыша разговор, взялся за дело, и пока Таня работала с раной, он приготовил рогатину.

– Вот тебе, Ваня, третья нога.

– До утра ему надо лежать. Занесите его в палатку, – распорядилась Таня.

Капитан увлёк Белухина к столу, где расположилась радистка Катерина, ожидая сеанс связи с Центром.

– Чем же ты так насолил фашистам, лейтенант, что они на тебя облаву устроили? – с нескрываемым интересом спросил капитан.

– Вторую облаву! За два уничтоженных эшелона. Первый – с горючим, второй – с боеприпасами. Бомбы для самолётов так рванули, что нас за триста метров волной горячей обдало, и лес качало полчаса, пока рвались снаряды.

– Неужели аэродром рядом?

– Да, в тридцати километрах отсюда. Мимо уходили. Штаб дивизии в Локте в железнодорожном клубе. Вот бы наводку дать, да ранним утром, пока все на месте, бомбануть!

– Это мысль. Расскажешь подробно – как да что? Будем радировать в Центр о твоих подвигах.

– Я не один, начинали с санинструктором товарищем Таней. «Фоккера» на её глазах завалил из «дегтяря». Останки нашли, у пилота карту взял. Я ж без компаса, без карты, без бинокля в незнакомой местности оказался.

– А снайперская откуда?

– С грузовика, на котором с товарищем Таней добирались в полк, а его «фоккер» обстрелял. Шофёра убил. Мы выскочили из кузова, вот оттуда у нас и тол, и оружие, и патроны с харчами. Длинный это рассказ.

– Ничего, я послушаю. Люблю слушать и делать выводы: оставить ли тебя здесь в качестве командира диверсионного отряда или с собой взять. Я капитан НКВД Дмитрий Николаевич Медведцев – задание Центра выполняю, создаю и поддерживаю партизанские отряды. Словом, я внимательно слушаю.

– Ладно, начну с моего предписания в 117-й стрелковый полк. Вот оно. – Лейтенант Белухин вынул из кармана гимнастёрки документ и передал капитану Медведцеву. – И сразу выражаю своё желание остаться здесь – за мной же десяток гражданских! Затем рассчитываю через вас получить из Центра рацию, карты, бинокли, пополнение боеприпасами и буду дальше громить врага, вести разведку. Меня этому учили, и уже выработалась сберегающая эффективная тактика. Я её не хочу менять.

– Хорошо, так и сообщим в Центр о твоей группе. Ты уже хорошо оперился, орёл что надо. Бей нечисть своей группой. Только мала она.

– Найду добровольцев в поселке Клиновом, на станции. Оттуда у меня уже есть толковые люди. У мобильной группы меньше риска.

– Товарищ капитан, – раздался взволнованный голос радистки. – Получила секретную шифровку.

– Что в ней?

– Но это секретно!

– Мы – два командира. Докладывайте, – сказал Медведцев.

– Войска Гудериана крупными силами прорвали нашу оборону и выходят на оперативный простор на Орловском направлении. Центр приказывает активизировать диверсионную борьбу в тылу врага.

Новость шокировала командиров. Это случилось 30 сентября 1941 года.

Глава 21

Прохладная звёздная ночь опустилась на лес, на лагерь, но диверсантам не было холодно. Сердца их горели жаждой борьбы и ненависти к лютому врагу. Каждый на некоторое время унесся к себе на родину, в свой город, поселок, дом. У кого он стоял на пути фашистов, представил разбой, какой учинит зверьё в облике человека с засученными рукавами да в касках, с автоматами на груди. И желваки на щеках у бойцов окаменели, взгляд глаз потемнел от представленной картины, горького плача родных и знакомых, детей, жён, стариков. Как помочь? Только мощный удар их группы с немалой силой, хорошо тренированной и выносливой. Вот уж и выкурены цигарки, жгут пальцы последние затяжки. Тяжело на сердце. В голове мешанина мыслей, словно черти перепутали, переплели их, а то стоял просто звон и пустота.

Первым очнулся от задумчивости лейтенант Белухин.

– Центр требует усилить диверсии. Есть предложение, товарищ капитан.

– Выкладывай! – встрепенулся Медведцев.

– Локоть – узловая базовая станция. Там спешно построены дополнительные пути, склады для боеприпасов, продовольствия. Горючее держат под навесом в бочках и цистернах. Достаточно определить точный координат складов, передать его в Центр и ночью авиацией разбомбить к чертям собачьим!

– Вряд ли в такой критический момент сюда направят самолёты. Тем более что рядом немецкий аэродром. О нём обязаны сообщить в первую очередь. Центр нам приказывает веселее драться.

– В таком случае, давайте ударим одновременно по складам станции и поселка Клинового.

Медведцев развернул карту, командиры подсели к костру, при его неустойчивом свете стали всматриваться в интересующие их объекты.

– Есть ли в Клиновом солидные склады, ты же там глубокую разведку не проводил?

– Я оттуда, товарищ капитан. Там были склады районного подчинения, кирпичные. Немцы их восстановили, используют. Завозили горючее, боеприпасы в ящиках. Хорошая точка для наблюдения и огневой атаки – отвалы карьера. Всего в полукилометре от окраины. Улица там узкая, но длинная.

– Предлагаю лейтенанту Белухину тщательно разведать станцию. Мы же, с товарищем Степаном, пощупаем склады Клинового. О результатах разведки сообщат посыльные старшине. Он останется здесь для координации действий.

– Я видел эти склады. Кирпич, его бронебойной пулей не прошьёшь.

– Крыша под шифером, а потолков нет, – сказал Степан. – На работу нас туда гоняли – крышу зашивать. Пригляделся.

– Пожалуй, план годится. Зажигательных патронов к «дегтярю» у меня осталось шесть дисков. Разделим по-братски.

– У нас свои есть для двух «дегтярей».

– Такая ноша – как золотая находка.

Командиры отпустили на отдых бойцов, а сами долго обсуждали предстоящую операцию, подбрасывая в костёр сушняк. Ночь холодила им спины и велела тоже укладываться на покой.

Вдруг оттуда, где устроился на лапнике Степан, раздался тихий собачий визг. Офицеры вскочили, хватаясь за оружие.

– Милая моя, Ласка, нашла хозяина, – раздался радостный возглас Степана. И он появился у костра. – Моя лайка объявилась. Обычно на лето охотники своих собак во дворе не держат, отпускают на волю, чтоб нюх не теряли. И вот нашлась. Сколько же ты обежала лесов да пажитей?

– Собака в отряде – хорошая примета, – сказал капитан.

– Она чужого человека за версту облает, – с гордостью сказал Степан, – сторож надежный. Пошли, милая, спать вместе. Бок больной мне греть будешь, как бывало на охоте в ночлег.

Степан ушёл, засобирались ложиться спать и командиры.

Назавтра лагерь без всякой побудки – на ногах. Дед Силантий и Иван костёр запалили готовить пищу – в поход военные собрались, их надо накормить плотно. Идти лесом не один час, да и придут не до еды, а за врагом следить в оба глаза, рассуждали старики.

У командиров на уме своё: отобрали в группы самых ловких и опытных бойцов, амуницию проверили, не бренчит ли что, оружие осмотрели, фляжки водой наполнили.

– Пока мы в разведке, оставшимся стаскать трупы в ложбины, подальше от лагеря, закидать землей, ветками, не то через пару дней дышать тут нечем будет, – сказал капитан, обращаясь к старшине.

– Есть, товарищ капитан.

– Бойцы, строиться!

Две группы встали у левого дота в полной экипировке. Одеты разношерстно. Люди медведцева в брезентовых маскхалатах с капюшонами. Белухин в немецком кителе, Степан в своей телогрейке. В строю Осинин, как более выносливый боец, против Шелестова.

– Итак, задание каждая группа получила. Вопросы есть? Нет. Выступаем!

Над Кривым озером устойчиво держится туман, он медленно ползёт на юг, поскольку как лес не плотен, а с севера тянет неслышный хиус, свежит. Группа во главе с лейтенантом Белухиным уходит на север, на груди у Кости бинокль от капитана. Группа Медведцева скрылась в лесу с той стороны, откуда впервые пришла с атакой – на северо-восток. Головной здесь – Степан. Он идёт размеренно, твердой поступью опытного пешехода.

Группа Белухина покрыла расстояние за пять часов с одним коротким привалом. Приближаясь к станции, к взлобку, откуда Костя вёл огонь, шли осторожно, прислушиваясь к звукам леса. Впереди лейтенанту показались какие-то изменения, он поднял руку. Группа остановилась, рассредоточилась за деревьями. Лейтенант поднёс к глазам бинокль, напряженно всматриваясь в просвет между деревьев.

– Впереди знакомый взлобок, дальше станция, но вижу, на нём нет леса. Вырублен. По кромке леса – колючая проволока в несколько рядов, – тихо сообщил он стоящему рядом Осинину.

– Обезопасили подход к станции?

– Похоже, не исключаю вышку с часовыми. Так и есть! Вот она, трехметровая, и солдат с пулемётом.

– Выходит, Локоть точно базовая станция, – сказал боец Анатолий Вербин.

– Я в этом не сомневался. Обожглись на молоке – дуют на воду.

– Накрутило начальство хвоста за наши удары! Не зря спохватились, – с усмешкой сказал Осинин.

– Не зря, не зря. Задача усложняется. Думаю, в Клиновом – такая же петрушка, – сказал Константин, не отнимая от глаз бинокля.

– Товарищ лейтенант, разрешите провести разведку вашего взлобка – я ж разведчик и в маскхалате, – сказал Вербин. Был он выше среднего роста, фигура плотная, атлетическая, в ней чувствовалась упругая нерастраченная сила и жажда действий, в серых глазах плескалось нетерпение.

– Давай, – сказал Белухин, передавая бинокль бойцу. – Обернись в течение получаса. Обрати внимание на саму станцию, на склады, засеки огневые точки, чтобы потом нанести на карту капитану. Группе залечь.

Потянулись минуты ожидания. Лейтенант ничего утешительного от разведчика не ожидал. Враг укрепился основательно. Низко пригибаясь, вернулся Толик.

– Станция кишит солдатами-снабженцами. Они грузят машины, которых насчитал два десятка. Много часовых, два пулемётных гнезда. Одно на платформе рядом со складами, второе возле вокзала. Там же караульная рота. Видел развод. Вышек понатыркано через каждые двести-триста метров по периметру. За складами тоже вышки. Видел три штуки. Словом, оборона серьёзная.

– Пятерым тут делать нечего. Надо всем отрядом ударить, тогда толк будет. Ошеломить. Зажечь склады! – подтвердил лейтенант свои размышления. – Иначе фрицы нам начистят хрюшку, да так, что ноги не унесём.

– Я такого же мнения, – поддержал разведчик лейтенанта. – Только бить надо с двух сторон. Отсюда и с севера, со стороны складов.

– Правильно! Бить так, чтобы немцу продыху не было, постараться сразу зажечь бочки с бензином. Большой огонь всегда действует на солдата панически. Давайте с Осининым в расположение, доложите старшине наши соображения. Мы тут ещё понаблюдаем, посчитаем, что к чему, сходим на север, а к ночи будем в лагере. Выполняйте.

– Есть! – козырнул Толик. Пожав руки остающимся парням, он и Осинин немедленно двинулись в путь.

Лейтенант почти час, забравшись на дуб с помощью веревки, наблюдал в бинокль жизнь на станции, выискивая огневые точки, запоминал их расположение, прикидывал, откуда лучше начать атаку, передавал парням бинокль, чтобы и они изучили расположение гитлеровского гнезда, да тоже подумали, как его лучше разорить. Обменивались мнениями. Выходило, прежде всего надо убирать часовых с вышек и стремительным броском, здесь, на взлобке, занимать их места и бить, бить оттуда фашистов прицельно, чтобы каждая пуля нашла цель. А ребята, кроме Осинина, по заверению капитана, стрелки отменные, владеют любым оружием, как писарь ручкой. Меткая стрельба давала надежду на успех, как и внезапность огня из засады. Поражения терпеть и получить ранения категорически нельзя. Здесь нет подкрепления, нет санбатов. Спасёт, если что, всё тот же манёвр.

Основательно изучив знакомое расположение станции, группа лейтенанта снялась со взлобка и ушла к складам. Пришлось давать кругаля, обходя мост через речку, на что ушло не меньше часа. С северной стороны такого удобного для наблюдения взлобка нет. Правда, лес вековой близко подступил к вышкам, стоящим на приличном расстоянии от складов, и деревья послужили прекрасной опорой. Меж вышками и складами тянулась старая брошенная грунтовая дорога. Насыпь высокая, а глубокие кюветы заросли дурниной. Это лейтенант сразу взял на прицел. С вышки бронебойной пулей бочки не достанешь. Она хорошо зажигает на расстоянии трехсот метров. Ну, чуть подальше, особенно толстые шланги, через которые качают горючее из цистерн. Именно так действовал Константин в своей первой операции. Снайпера снимут часовых, и – на вышки, а с «дегтерями», с автоматами и немецкими пулемётами совершать короткий бросок к дороге и оттуда жарить по бочкам и бензовозам. Они ходят небольшими колоннами с внутренней стороны складов, а за вокзалом по переезду поворачивают на восток. Машины сопровождают мотоциклисты. Хорошо бы сразу поджечь бензовоз, а то и два. Создать пробку. Как получится – выжидать не придётся.

Эти мысли лейтенант прокручивал в голове, делился соображениями с ребятами. Те согласно кивали головами.

– Главное, силы распределить умно, чтоб каждый ствол работал без остановки и не в холостую.

– Только так. Мой рядовой Осинин зубоскалил, когда мы эшелон с ранеными увидели: они думали им тут халяву сладкую припасли – вышло кровавую.

– Мы добавим!

– Мама заплачет не по одному сынку.

Солнце стало клониться к кромке леса, лишь тогда лейтенант отдал команду возвращаться в лагерь. На душе тревожно: немцы исправно питают передовые войска, рвущиеся к Орлу и далее к Москве. Удастся ли завтра операция?

Группа капитана Медведцева через редколесье выходила к карьеру Клинового настороженно. Из поселка доносился гул тяжелой техники, знать, там базируется какая-то армейская часть. Скорее всего – резерв. Вскоре лес кончился, потянулись невысокие кустарники, характерные для каменистой почвы с близко залегающим гравием. Короткими перебежками бойцы оказались на краю карьера, залегли меж невысокими кучами отвала, поросшего бурьяном. Карьер кишкой протянулся с юга на север, и на западной его стороне земля бугрилась – следы вскрыши гравийного месторождения.

Капитан принялся внимательно изучать в бинокль местность. Присвистнул. Степан понял причину: там, откуда он рассчитывал устроить наблюдение за поселком, – торчала вышка с двумя часовыми, вооруженными крупнокалиберным пулемётом и автоматом.

– Вот с тех отвалов, товарищ капитан, Клиновой как на ладони. Но вижу, нас опередили: немцы поставили вышку с часовыми.

– Ты не ошибся. Вышка стандартная с пулемётчиками. Кроме того, сзади вышки колючая проволока. Не сунешься. Откуда можно понаблюдать за поселком?

– С южной стороны была мастерская. Здание кирпичное, где товарищ лейтенант двух врагов прищучил. Недалеко от моего дома. От мастерской тянется улица через весь посёлок. И в середке посёлка – склады. Полкилометра будет от нашего места.

– Посмотрим, но, думаю, и там вышка, коль там дрался лейтенант. Охрана складов, а они, видно, богатые. Что со стороны Локтя?

– Там лысо, шоссейка гравийная идёт к станции.

– Не зря Белухин торопился с ударами, пока фашисты не закрепились основательно. Не зря! Веди, Степан, к мастерской. Уходим прежним порядком.

Уходили, как и пришли, скрытно. Часовые на вышке, капитан заметил их опасливые взгляды через карьер, ничего подозрительного не обнаружили. Стоят, бодрятся, а в глазах страх. Бинокль у капитана флотский, фрицы у него как на ладони. В средних годах солдаты, тыловики, семейные мужики, боятся смерти, хотя вышка оберегает и колючая проволока, и геббелевской пропагандой напичканы о том, что для солдата вермахта по России будет почти прогулка. Кому умирать охота, если даже ты предан фюреру. Наслышаны небось о дерзких партизанах? Как не наслышаны, когда лейтенант два эшелона завалил, да каких! И облавы партизаны отбили. Сколько их? Не ударит ли гроза и по этой вышке?

Все это прочел капитан по лицам солдат, по вертящимся едва ли не все триста шестьдесят градусов их головам. Бить пуганых легче. Капитан который раз уж в душе хвалил Белухина, не отсиживался парень, а с первых дней дерётся, насколько позволяют силы. И как дерётся, себе на славу, врагам на страх!

На южной стороне посёлка такая же осечка. Несколько вышек у мастерской и на огородах жителей. Меж ними колючая проволока. Без тщательной подготовки и проникновения в поселок под видом переодетых солдат, минирования, успеха не будет. Надо возвращаться, посмотреть, какая форма немецкая есть в лагере, решить – где проводить операцию?

Об этом и объявил бойцам. Снялись с точек наблюдения, ушли в лес.