Текст книги "Обязан побеждать"

Глава 28

О записях Гальдера лейтенант Белухин знать, разумеется, не мог и не ведал, что на Московском направлении началась новая перетряска вражеских войск. А это значило, ввод в сражение всех резервных сил, пополняющихся и отдыхающих перед рывком Гудериана на восток. Ибо из дневника Гальдера видно, что Красная Армия, отступая, бежать не собирается, всюду навязывает бои и на эту дату перемолола 532 тысячи офицеров, унтер-офицеров и рядовых.

Обеспокоенные молчанием, диверсанты решили с высоты близ стоящей сосны осмотреть местность в бинокль, как это делали каратели, по словам сержанта. Взобравшись на сосну с помощью верёвки, Костя увидел густые заросли тальника, среди них различил долговязую фигуру Шелестова и одного подростка.

– Товарищ Степан, вижу Шелестова и подростка! – радостно воскликнул Константин. – Выходит, наши целы! Где же тогда немцы?

– Но-о! Слава Тебе, Господи! Ушли фрицы не позднее как нынче раненько. Вот вижу их многочисленные следы.

– Не будем терять бдительности, товарищ Степан, может быть, это хитрость фрицев. И нас ждёт внезапная атака? Я спускаюсь, и проведём разведку.

Командир спрыгнул на землю, подхватил пулемёт, и они оба, ведя на поводу лошадей, направились по свежему следу. Он уходил на восток. Пройдя с километр, диверсанты остановились.

– Армейская часть отозвана на передовую. Значит, наши армии хорошо перемалывают живую силу. Надо теперь ждать оккупационные войска? Место, где укрылись партизаны, врагу известно. Возвращаемся, и обсудим оперативную обстановку.

Они вернулись к первому броду, и Степан уверенно направлял своего мерина то вправо, то влево, по ему известным ориентирам, одновременно указывая и говоря о них лейтенанту. Вскоре с островка раздался выстрел в воздух и радостные приглушенные расстоянием и водой крики. Но разобрать, о чем кричат, можно.

– Наши, наши! Командир едет!

В ответ Костя выстрелил из винтовки. Встреча была горячая. Посыпались вопросы с обеих сторон.

– Товарищ командир, вам удалось грохнуть эшелон? – спросил Шелестов.

– Удалось!

– Поэтому немцы ушли? – спросил Иван.

– Не знаю.

– Как? – Шелестов недоумевал.

– Мы сами хотели спросить у вас: почему немцы утекли? – сказал Степан.

– Скорее всего, остатки армейцев отозвали, чтобы не просиживали штаны в тылу, и в месте с дивизией бросили на передовую? – высказал свою точку зрения сержант.

– Похоже, я тоже так подумал. Как у вас нога?

– Заживает. Но рано или поздно враг снова нагрянет.

– Не сомневаюсь, поэтому надо во всём разобраться. Как Люся?

– Рана запущенная, но Таня смогла сбить температуру, – сказал Иван.

– Ладно, раненого – на лошадь, здесь остаётся в секрете рядовой Шелестов и доброволец из гражданских до полудня. Остальные идут на второй остров, подкрепим силы, обсудим наши проблемы. Их накопилось много.

Подросток Дима вызвался остаться с Шелестовым. Парни быстро сдружились и расставаться не хотелось, тем более сам командир ждёт решения.

Сержанту помогли усесться на мерина впереди Степана, Иван подсадил к командиру Силантия, сам взял под уздцы кобылу и повёл отряд с острова.

– Даже жаль оставлять свою лежанку. Хорошая позиция меж валунами и прикрытая тальником, – сказал сержант Ботагов, – снайпера выслеживал. Хитёр гад, сам сидит за стволом дерева, винтовка только видна. Но все же можно было подкараулить. Ушли.

– Дай, Господь, не пригодилась бы позиция снова, – откликнулся Иван, заходя в воду по колено. – А-а, студёное стало Широкое! Скоро забереги начнутся. По шуге не шибко-то походишь. Плот бы срубить!

– Подумаем, – отозвался командир.

На берегу острова «Барин», так окрестили его новые постояльцы, отряд с нетерпением ожидали Таня, Валентина и дед Евграф. Дарье оторваться от приготовления завтрака некогда.

– Командир возвращается и ведёт всю ватагу, – сказал дед Евграф, – правда, не вижу Лёни и Димы. Видно остались в секрете.

Таня смахнула с глаз слезу. Что-то она перестала узнавать себя. Лечила, перевязывала Люсю, наблюдала за ней, а мысли с Костей. Как он там, заглядывая смерти в глаза? Будет ли снова удача? Она была убеждена: звезда Костиного везения негасимая. Ему покровительствует богиня Ника, но не только – его оберегает наша любовь!

Валентина видела слёзы подруги и по-хорошему завидовала. В столице у неё был любимый парень. Ушёл на фронт по призыву. Она получила от него треугольник незадолго до отправки в тыл врага. Ответ написала в тот же день. Получил ли он эту весточку? И жив ли? Сегодня утром был очередной сеанс связи. Тревожные вести, не попал ли под этот молох её Славик. Завтра она сообщит о результатах операции командира. Таня уже целует своего лейтенанта и первый вопрос: как он себя чувствует, удался ли рейд? Да-да! Удался. Враг потерял эшелон с продовольствием и медикаментами.

– Разрешите доложить, товарищ лейтенант? – козырнув, решительно шагнула Валентина навстречу командиру.

– Докладывайте.

– Центр сообщил о падении Орла и выхода Гудериана к Мценску. И вновь потребовал от диверсантов активности. Завтра снова сеанс связи. Что докладывать?

– Мы поговорим на эту тему позднее, – дрогнувшим голосом от столь шокирующей новости на фронте сказал Белухин. Он сжал зубы и кулаки. Валентина видела, как у него расширились зрачки, словно от боли. Но командир быстро взял себя в руки и несколько сухо предложил: – Сначала поздравьте нас с удачей: эшелон с продовольствием и медикаментами спущен под откос и сожжён.

– Поздравляю, товарищ лейтенант, – несколько смутилась Валентина.

– Спасибо, это наш вклад в оборону Москвы. А сейчас давайте, товарищ Таня, пройдём к Люсе. Я хочу подбодрить девушку. Как она?

– Люся – сильная натура, выкарабкается. Я как могла, прооперировала рану и извлекла пулю, которую впопыхах не заметил, перевязывая, сержант. Поднялась температура, день-два и девушку могли потерять. Сейчас она входит в норму.

– Молодец, Танюша, твоя практика операционной медсестры пригодилась! Ты и Осинина спасла! – Константин быстро прошёл в дом. В нём было тепло, топилась русская печь, и Дарья хлопотала возле неё, готовя завтрак отряду в трёх котелках. Командир сел на полати рядом с девушкой. Она лежала на правом боку, дремала. Почувствовав приближение человека, открыла глаза, и, увидев лейтенанта, Таню и деда, улыбнулась.

– Ну как ты себя чувствуешь, Люся? – спросил заботливо Константин.

– Спасибо Тане, гораздо лучше.

– Молодец, не сдавайся, нам вместе надо бить фашистов!

– Я сама виновата: упрямилась, не хотела уходить из окопа. Вот снайпер меня и высмотрел.

– Ладно, поправляйся, впредь будь умницей.

– Я буду стараться! Таня говорит: не битый – серебряный, битый – золотой.

Лейтенант качнул головой в знак согласия:

– Правильно, вижу, дух у тебя крепкий!

Белухин вышёл из дома, направился к людям. Подростки и Иван сушили на легком ветерке мокрую обувь, носки, портянки, брюки, наскоро переодевшись в сухое – немецкое. Партизаны сидели на земле, меж валунами курили махорочные самокрутки, обсуждали полученные тревожные известия с фронта. Тень от деревьев в этот час была довольно плотная, косые солнечные лучи почти не пробивались к дому. От воды тянуло сыростью, пахло прелой листвой и озерными водорослями. Лейтенант окинул взглядом своих товарищей, смолкнувших при его появлении.

– Быт у нас ни к чёрту. Так можно потерять боевую активность, а нам надо безостановочно бить врага. Это не только зов сердца, но и приказ Центра. Будем устраиваться здесь на зимовку, хотя Бобровое удобнее. Иван заикнулся о плоте. На нём можно проходить воду, заготовить дрова. Что вы на это скажите?

– Плот срубим, дрова из сухостоя заготовим, – сказал Иван, – лошадей скоро кормить будет нечем.

– Я привез из колхоза две косы, успел с парнишками заготовить на Бобровом одну копну сена, – сказал дед Евграф. – Везти её оттуда не резон. Здесь надо подыскать опушки с травой, коль такое решение принял командир.

– Мне товарищ Степан говорил, что лёд вокруг островов не встаёт почти до Нового года. Это хорошо. Можно рыбу брать, и от немца – оборона крепче. Но забота у нас – дети на кордоне. Детьми заниматься некогда. Отправим их в тыл самолётом, если на это даст добро Центр. Нет – надо думать, как быть? Следующая диверсия на шоссе – бить живую силу врага. Чтобы быть мобильнее – надо добыть пару лошадей и фураж. Поэтому отряд разобьём на две группы – боевую и хозяйственную. Ивана назначаю командиром хозгруппы, к нему отходят дед Евграф, Силантий, Дарья и подростки. Остальные – боевая группа. Товарища Степана Сёмкина назначаю своим заместителем. Что скажут старшие товарищи?

– Враги покуда не обобрали колхозников. Там всё можно взять: лошадей, фураж и сети рыбацкие, – сказал дед Евграф. – Только надо не мешкать.

– Ладно, хозгруппа с дедом Евграфом делает рейд в колхоз после того, как срубите плот. Боевая группа после отдыха и подготовки идёт в рейд к шоссе. Валентине передать в Центр просьбу о детях. На руках у группы десять детей и трое воспитателей. Квадрат приёма самолета прежний.

– Есть!

– Сохатого надо добыть, товарищ лейтенант, коль знаем его лёжку. Это четверть тонны говядины. Можно и ближе найти, но на это нет времени, – сказал Степан, – попутно привезём заготовленную кукурузу, сгодится как фураж и самим кормиться. Это на будущее, а сейчас разрешите мне сходить в колхоз. Я многих мужиков там знаю из тех, кто остался в деревне. Конюх, он же завхоз, мой приятель, охотничали вместе. Тимофей – золотой человек. Он и седла нам справит, и лошадей и сети.

Лейтенант Белухин задумался. Сильно связывают руки дети. В лагере на этот счёт инструкций не давали. Он же не представлял партизанскую жизнь. Готовился командовать мобильной обстрелянной группой бойцов. На худой конец навык борьбы будет обретён в ходе операций. Тогда, в первые дни, он не думал обрастать гражданскими людьми, особенно женщинами и стариками. Реальность внесла свои страшные коррективы. Он намерен по-прежнему следовать сберегающей тактике, в основе которой внезапный удар и манёвр. События на фронте заставляют думать о затяжной упорной и кровопролитной войне, и надо строить базу, возможно, на колёсах. Широкое с его скрытым от глаз островом придётся оберегать от карателей – раненых не бросишь, а манёвр срочный с ними провести сложно. На помощь Центра в критическом положении на фронте сильно рассчитывать нельзя. Удалось бы вывезти детей! Он постоянно о них думает.

– Ваше предложение, товарищ Степан, правильное. Тогда придётся отложить рейд к шоссе до вашего возвращения.

– Мы пойдём на конях. Дорога мне известная. Обернёмся быстро. И к шоссе на конях. Пусть Иван, Силантий с вами готовят плот, дрова.

– Дорогу в колхоз отсюда не знаю, но стреляю не хуже Степана, – возразил Иван. – Хотел бы состоять в боевой группе. А хозяйственные заботы деду Евграфу передать. К шоссе не втроём, а вчетвером бы пошли.

– Ладно, ваше желание, товарищ Иван, принимаю. В боевые рейды вы будете ходить, но от хозяйственных забот не освобождаю. Сегодня идите вместе со Степаном, а вернётесь – посмотрим.

– Мальчишек надо готовить к борьбе, товарищ лейтенант, – сказал сержант Ботагов. – Уроки по стрельбе давал по возможности. На лету схватывают. Особенно Дима. Он на полгода старше своих дружков.

– Согласен, продолжайте с ними заниматься, пока не в строю. Встанете, я обещал вас вернуть капитану как переводчика.

– Жалко такого стрелка терять, – сказал Иван.

– Итак, приказываю после часа дня товарищам Степану, Ивану, Евграфу выступить в колхоз. Добыть двух лошадей, телегу, фураж, четыре седла, сети, муки. По возможности телогрейки, шапки, брюки, сапоги, ботинки. Перед деревней затаиться, провести разведку, выяснить, есть ли полицаи, немцы. Операцию провести скрытно, оружие применять в крайнем случае. Вопросы есть? Нет, выполнять!

Таня слушала Костю и любовалась им. Каков командир, без амбиций, прислушивается к мнению старших, тут же поправляет себя. Не каждый на это способен. Он умничка! Да, но, похоже, на операцию на дороге он собирается, по словам Ивана, идти вчетвером. Кто четвертый – она или Лёня? И это когда в отряде есть готовый снайпер! Да, на лошади ездить не приходилось. Но и Шелестов навряд ли садился в седло? Отговорка – на руках Люся. В отряде дед, Валентина. Есть кому за ней ухаживать. Поэтому вопрос!

– Товарищ лейтенант, кого вы берете драться у шоссе?

– Пока окончательно не решил. Скорее всего, мужская часть группы.

– Вам не нужен второй снайпер и санинструктор? – Таня пытается говорить спокойно, но волнение прёт из неё фонтаном.

– Очень нужен. Подойдёт время – посмотрим.

– Хорошо, я буду надеяться.

– Но ты не умеешь ездить на лошади.

– А Шелестов – умеет?

– Товарищ Таня, прекратить пререкания. Учись седеть в седле. Кстати, Валентине тоже надо учиться. И парням на будущее. А сейчас пора подкрепиться. Вон и Дарья предлагает. Всем принимать пищу.

Константин улыбнулся Тане, взял девушку под руку и повёл к дому, где у входа раскинуты брезентовые накидки вместо стола.

– Почему не разбита палатка? Не привезли с Кривого? – спросил командир Ивана.

– Палатка в схроне на Бобровом. Не успели всё взять. Когда теперь туда наведаемся?

– Видите сколько дел. Людям спать негде. Благо, что дождей нет. Надо как можно быстрее сходить и на Бобровое, и на Кривое да привезти припасы сюда. Скрытно будем тут жить, скрытно. Иначе загоняют нас фрицы, как зайцев по первому снегу.

– Сюда может привести только знающий человек, – сказал Степан, – а таких я что-то не припомню.

– Ну как же не припомнишь. Твой приятель завхоз знает про этот островок и про дом.

– Мы с ним бывали тут. Но он не полицай, – заверил Степан.

– Я о нём плохо не скажу, напомнил тебе о знающем, только и всего. Может, он кому рассказывал о богатой рыбалке и охоте. Расспросим.

– Нет, он молчун, как Силантий. Слово порой из него не вытянешь. Давай пожуём плотно, да в дорогу собираться. Засветло надо подойти и понаблюдать.

– Надо бы хоть Силантия на берег свезти, – подсказал Иван, да и нам мокнуть ни к чему.

– Разумно, принимаю подсказку, – улыбаясь, сказал командир. – Вот ещё что. Где мы находимся – никому не говорить.

– Мой приятель башковитый, догадается, коль сети будем просить, – сказал Степан.

– Надежных людей нам надо заводить всюду. Это опора. Если вы считаете его таковым, скажите, но прежде пусть даст клятву о не разглашении. Кстати, вернетесь, каждый даст клятву в боевом служении Родины перед строем.

– Он надежный, но сдается мне, будет проситься в отряд. Он постарше меня, немного хромоног с Гражданской, потому в армию не призван. Но сыны его в армии. Жена токмо может на месте сдержать, – подытожил Степан.

– Я против хорошего стрелка возражать не стану. Боевую группу надо укреплять, – ответил командир. – Ну, что за дела, коль подкрепили силы и вопросы исчерпаны. Шелестова с Димой надо накормить, пока лошади свободны.

– Товарищ лейтенант, пусть Таня посмотрит рану, перевяжет своими целебными руками, и свезите меня на остров с запасом консервов.

– А если миномёт? Как уходить будешь?

– Диму со мной оставьте. Он уж изучил брод, уйдём с ним. Фрицев и миномёт в прицел снайперский высмотрю, сниму, если подфартит. Шелестов пусть с вами работает. Засиделся боец. Люсю навестит.

– Ладно. Иван, выполните просьбу сержанта. Горячей каши и чаю в немецком термосе отвезите Диме, а Шелестова сюда. Пусть с Люсей пообщается.

– Есть! – по-военному козырнул Иван.

Степан, глядя на него, улыбнулся. Кум Иван был старше на три года, ждал призыв в армию, но не дождался и решил идти добровольцем. Сын у него кадровый военный, служит на Севере. Забраковали Ивана из-за майской операции аппендицита. Сейчас он говорит, что заросло, как на собаке. Была стойкая вера, что фашист до Локтя не дойдёт, потому в эвакуацию не ушёл. Под пятку немцев попал по наводке полицая, что грозился его закопать живьём, как отца сына-офицера и активиста на станции. Иван работал машинистом паровоза на маневровом. Начальник станции частенько использовал его в роли обходчика. Пришли оккупанты, взяли всех железнодорожников на учёт. Иван боялся попасть в команду машинистов. И попал же. Вот там-то его узрел полицай и доложил через переводчика о его неблагонадежности. Ивана выдернули из команды в тот день, когда собирали гражданских для захоронения погибших карателей. Как же он не будет козырять лейтенанту, если Константин спас ему жизнь и теперь видит в нём своего сына. Иван с рвением выполнил приказ командира.

Едва рядовой Шелестов ступил на остров, как был в мокрых штанах и ботинках, которые умудрился замочить, сидя с Иваном на лошади, преодолевая брод, так и вошёл торопливо в дом, присел на топчане. Здесь было тепло, оно исходило от русской печи, в которой Дарья готовила еду, грела воду для чая. Люся, увидев парня, искристо заулыбалась. Протянула правую руку, Лёня подхватил её, легонько сжал, боясь причинить девушке боль.

– Люся, как ты, выздоравливаешь?

– Скажи спасибо Тане, она меня спасает. Первый раз ты спас с командиром, второй раз – она! А ты весь мокрый.

– Успею, высушусь. – Он жадно смотрел на девушку, не выпуская руку из своих, огрубевших от воды и ветра, но горячих, как его чувства.

– Люся, Люся! – шептали его губы. Он готов был вот так сидеть с ней до бесконечности, отправляя девушке свой пеленг любви. Она принимала его, и улыбка не исчезала с губ влюбленных.

– А ты как, не простудился, воюешь?

– Отбили атаку немцев. Трупы до сих пор в воде.

– Небось проголодался, Дарья придёт, накормит. Она и меня кормит, славная, заботливая.

С извиняющейся миной на лице вошла Дарья.

– Командир велел накормить Лёню и идти ему на работу, – сказала Дарья и загремела заслонкой печи, доставая из нее котелок с кашей. – Сиди, сиди возле Люси, я подам.

Лёня смутился, принял котелок с добавленной порцией. Люся подбадривала его взглядом, и он принялся быстро утолять голод.

По полудню группа Степана Сёмкина ушла в колхоз имени Сталина, а командир с Силантием, Шелестовым и с двумя подростками, взяв пилу, два топора, отыскали на берегу две сухостойные под небо лесины, свалили их, обрубили ветки, распилили каждое на равные части, принесли к мыску, который указал Степан. Он был песчаный и вдавался в озеро метров на сто. На нём густо стояли стройные сосны. Работали, чутко прислушиваясь к звукам леса, держа оружие при себе. Лейтенант дважды отправлял Шелестова в дозор, приказывая ему углубиться в лес, полагаясь на отличный слух и чутьё бойца.

Из жердей Силантий вытесал призмаобразные прожилины. По их размеру в бревнах выпилили наискосок пазы в носу и в хвосте будущего плота. С помощью командира, мальчишек Коли и Вити плотник вогнал в пазы прожилины, расклинил их, заострил нос плота. Общими усилиями спихнули посудину на воду. Получился на удивление всех крепкий и устойчивый на воде плот.

– Готово, – сказал Силантий, – можно носить дрова. Я вырублю два шеста.

– Надо встать всем на плот, выдержит?

– Пробуйте, – ответил плотник, смеясь одними глазами.

Встали вчетвером. Плот слегка осел и только.

– Где науку такую обрели, товарищ Силантий?

– В молодости плоты по Днепру водил.

– Вот как! Вам и управлять посудиной! Я с шестом по воде не ходил.

– Покажу. Вдвоём груз сподручней гнать.

– Ладно, теперь по дрова.

– Пусть парни все ветки стаскают, а мы сухостой пошукаем.

К вечеру наготовили дров кубометра два. Лесины распилили по ширине и по длине плота.

– Становитесь, товарищ командир, слева, а я – справа. Шестом надо плавно толкать и вынимать его из воды придерживая, вместо руля.

– Товарищ лейтенант, разрешите мне поучиться, – высказал просьбу Лёня. – Вы и так все умеете.

– Не возражаю.

Встали на плот, Силантий показал, как надо отталкиваться и вести шест по воде. У Леонида получалось неплохо. Коля и Витя, одетые в форменки железнодорожного училища, из-под которых видны свитера, выданные командиром, с завистью смотрели на Шелестова.

– В следующий раз товарищ Силантий обучит и вас этому искусству, – сказал Константин, поглядывая на парней с веселой искоркой в глазах.

– Парень хваткий, – похвалил Силантий Лёню, причалив к берегу. – Можно грузить дрова поленницей. Время будет – прирублю поручни по бокам.

Поленница получилась солидная. Белухин достал из рюкзака свою незаменимую веревку, увязали верхний поперечный настил.

– Похоже, все не уместимся, – сказал Силантий, оглядывая осадку плота, – до сумерек успеем сходить дважды.

– Ладно, остаёмся втроём. Разгрузить помогут девчата.

Силантий быстро скрылся за стеной рогоза и камыша. Где-то впереди загагачили гуси. Константин окинул взглядом небо и увидел, как табун крякв садится на воду.

– Утки! – воскликнул Витя. – Гуси тут кругом табунятся. Только мы их распугали стрельбой.

– Пролёт пернатых! На юга, в теплые края подались, – удовлетворенно сказал Константин, – будем добывать, пополнять запасы на зиму.

Силантий с Леонидом вернулись скоро. Вот-вот наплывут сумерки, вода в озере потемнела, отдавая свинцовой тяжестью. С запада тянул свежий ветер, поднимая легкую волну, которая глохла в зарослях, наполняя воздух озерными запахами.

– Товарищ лейтенант, видели, как гуси на воду плюхнулись, а за ними утки недалеко от нас? – возбужденным голосом спросил Шелестов.

– Гусей не видели, но слышали, а табун уток не пропустили. Будем охотиться.

– Приварок нам нужен. Подъели запасы.

Не мешкая, командир и парни встали на плот, Силантий развернул его, и плотогоны в такт друг другу заработали шестами, роняя с них капли.