Текст книги "От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры"

– У меня не осталось выбора, кроме как начать войну с проклятыми англичанами и объявить им джихад!

Впрочем, как это часто бывает на Востоке, перебив весь дворцовый фарфор, властитель успокоился и занял выжидательную позицию, надеясь улучить момент, когда можно будет нанести неожиданный удар в спину.

В свою очередь, вопрос о войны с Афганистаном к этому времени уже был решен и в Лондоне. Еще в 1876 году англичане предусмотрительно заняли княжество Читрал, граничащее с Афганистаном с востока и открывающее путь в Бадахшан. Тогда же в Калькутте получили от властителя Калатского ханства, граничащего с Афганистаном, договор о признании им протектората Англии. В Калате зрел заговор недовольных ханом, и Литтон предложил тому помощь в усмирении подданных. В благодарность англичанам было позволено ввести свои войска на территорию Калата. Сразу же после подписания договора английский авангард занял город Кветту – важный пункт в случае войны с Афганистаном. Кветта обеспечивала господство над Боланским перевалом, через который шла дорога на Кандагар, а также являлась удобным местом для ведения интриг среди беков Западного Афганистана против Шир Али. Не теряя времени, англичане отремонтировали дороги, ведущие к афганской границе, и построили мост через Инд. Плацдарм для вторжения был готов.

Еще шли переговоры с Нур-Мухаммедом, когда вице-король Индии наложил эмбарго на ввоз в Афганистан оружия. Одновременно на горных проходах, ведущих в эту страну, началось сосредоточение англо-индийских войск. Ну а после смерти Нур-Мухаммеда были порваны вообще все отношения с Шир Али. В течение 1877 года англичане занимались захватом территорий пограничных племен, проложили там дороги, облегчавшие вторжение в Афганистан. В горном воздухе Гиндукуша запахло большой войной…

Продолжая активно готовиться к агрессии, английское правительство попросило турецкого султана Абдул Гамида II послать в Кабул посольство, попробовать еще раз уговорить Шир Али подчиниться Англии, и объединиться с ними «для общих действий против русских». В апреле 1877 года началась русско-турецкая война, и Дизраэли спланировал нанесение России удара в Средней Азии. Турецкое посольство, снаряженное на английские деньги, благополучно прибыло в Кабул. Султан, готовясь к войне с Россией и подстрекаемый Англией, предлагал эмиру союз для борьбы за ислам против христианской России и шиитской Персии. Но Шир Али отказался, прекрасно понимая, что союз с Англией против России и появление английских войск в его стране положат конец независимости Афганистана.

В июле 1876 года эмир отправил письмо Кауфману. В нем он выразил надежду на укрепление дружественных отношений между Афганистаном и Россией. 15 сентября, видя военные приготовления Англии, Шир Али вновь написал Кауфману о желательности установления политических связей с Россией. Туркестанский генерал-губернатор ответил ему в самом благожелательном тоне.

* * *

Что касается уже знакомого нам полковника Столетова, то он в Хивинском походе не участвовал. Однако сидеть без дела полковнику не пришлось. Еще в 1872 году на особом совещании в Петербурге была принята программа, направленная на дальнейшее политическое и торговое освоение Средней Азии. Едва Хивинское ханство признало вассальную зависимость от России и граница наших владений передвинулась за Амударью, встал вопрос о скорейшем освоении данного региона. Из докладной записки военного министерства того времени: «Скорейшее открытие и обеспечение безопасности Каспийско-Амударьинского пути составляет первейшую и безотлагательную необходимость, без которой невозможно будет удержать в своих руках Среднеазиатскую торговлю через Персию и Каспийское море», – считали в военном ведомстве. Программа экспедиции была составлена ветераном Большой Игры вице-президентом Русского географического общества Семеновым-Тян-Шанским. Помимо научной работы был намечен и большой объем разведывательных дел. Начальником военно-научной Амударьинской экспедиции «по высочайшему повелению» и по рекомендации военного министра в апреле 1874 года был утвержден Столетов. Когда встал вопрос о начальнике экспедиции, опытный Семенов первым предложил:

– Во главе столь трудного дела надо ставить только Столетова. Он сегодня лучший!

Сама экспедиция была проведена с апреля по ноябрь 1874 года. За это время Столетов положил на карты более трех тысяч квадратных верст, провел гидрологическое изучение Амударьи, доказав возможность судоходства, осуществил геологические исследования и разведку минеральных ресурсов Амударьинского края.

В 1875 году в Париже был созван Международный географический конгресс, где Столетов выступил с блестящим докладом. После этого на него обратили внимание уже не только английские географы, но и английские разведчики.

Вернувшись с конгресса в Англию, глава Королевского географического общества Роулинсон приказал завести на Столетова отдельное дело.

– Этот полковник еще доставит нам хлопот! – заявил озабоченный Роулинсон. – Что по мне, то его лучше всего было бы сразу в Париже и отравить!

Что ж, в данном случае чутье ветерана Большой Игры не подвело. Столетов действительно создаст англичанам такие проблемы, которые перевернут верх тормашками весь ход Большой Игры…

По возвращении из Парижа Столетов был произведен в генерал-майоры и назначен командиром пехотной бригады. Александр II, приняв Столетова по случаю присвоения генеральского чина, выразил ему особую благодарность, признав:

– Ты вполне оправдал надежды, и я рад, что на должность начальника Амударьинской экспедиции выбрал именно тебя. Буду рассчитывать и впредь пользоваться твоей опытностью и знаниями. Спасибо и от души благодарю.

Затем, поинтересовавшись деталями экспедиции, император добавил:

– Кстати, мне было давно известно о твоем проекте похода на Хиву. Ты еще три года назад угадал мое желание и мысли. Но, увы, князь Горчаков при одном намеке на завоевание Хивы пришел тогда столь в неописуемый ужас, что я испугался за его рассудок. Пришлось Хиву отложить в долгий ящик, но в итоге правым оказался ты!

* * *

Вступив в командование бригадой, Столетов, несмотря на большую занятость, начал зондировать почву для своей будущей поездки в Индию. Так как столь серьезном вопросе нельзя было обойтись без влиятельных союзников, он обратился за поддержкой к знаменитому разведчику и дипломату генерал-адъютанту графу Николаю Игнатьеву. Тому идея понравилась, но ветеран Большой Игры сразу предостерег Столетова:

– Серьезную экспедицию в Индию англичане никогда не пустят. Тут нужна хитрость и дерзость!

– Если нельзя организовать полноценную экспедицию, то пока никто не запретил поездки одиноким путешественникам! – передернул плечами Столетов. – Кто помешает мне водрузить на голову пробковый шлем, взять в руки марлевый сачок и поехать в тамошние джунгли ловить бабочек!

– Браво, Столетов! – захлопал в ладоши Игнатьев. – Поверь мне, если бы не мои эполеты да аксельбанты, я бы напросился в напарники! Уж мы бы вдвоем всех бабочек там переловили, ну а заодно и все остальное выведали. Увы, англичане меня знают, как облупленного, поэтому пристрелят у ближайшего пограничного столба. Но я готов помочь всем, чем могу, так как твоя задумка имеет более значение.

После чего опытный Игнатьев дал Столетову несколько практических советов.

В августе 1876 года Столетов обратился к военному министру Милютину с частным письмом, в котором изложил программу своей поездки в Индию. Прочитав письмо, Милютин вызвал Столетова к себе на ковер.

– Все написанное весьма толково и нужно, однако политические обстоятельства сейчас не на нашей стороне! – сказал он своему любимцу, поздоровавшись.

– А когда они были на нашей? – искренне удивился Столетов, поправив, сползшие на нос очки.

– Тем не менее с решением вопроса придется повременить, – покачал головой Милютин. – Только повременить! Пока же у меня на тебя иные планы…

В те дни Милютину было совершенно не до индийских авантюр. В воздухе пахло новой большой войной с турками за освобождение Болгарии.

Разумеется, и здесь англичане не могли остаться в стороне.

Осенью в Ялту прибыл английский посол лорд Огастес Лофтус и был принят в Орианде канцлером Горчаковым. Затем в Ливадии состоялась конфиденциальная беседа с Лофтусом и Александра II. Император был откровенен:

– В Англии традиционно подозрительны по отношению к русской политике и испытывают постоянный страх перед приписываемыми нам завоевательными замыслами. Я устал заявлять, что не хочу никаких завоеваний, не стремлюсь к увеличению своих владений и не имею намерения овладеть Константинополем. Все, что говорилось или писалась о видах Петра Великого или помыслах Екатерины II, – это иллюзии и призраки, никогда не существовавшие в действительности. Что касается меня, то я бы считал приобретение Константинополя несчастьем для России.

– Я могу передать в Лондон ваши слова о нежелании захвата Константинополя в случае войны с турками? – был настырен посол.

Александр II кивнул:

– Даю вам священное честное слово, что не имею намерения приобрести Константинополь, о чем можете написать министру иностранных дел и премьер-министру. Если обстоятельства вынудят его занять часть Болгарии, то это я сделаю только на время, пока не будут обеспечены мир и безопасность христианского населения!

– В свою очередь я уполномочен заявить вам, что королева и правительство гарантируют вам наш нейтралитет! – ответил лорд Лофтус.

– Почему бы не подписать между нами соглашения, основанного на политике мира, одинаково выгодной нашим обоюдным интересам и вообще интересам всей Европы? России приписывают намерение покорить в Индию и завладеть Константинополем. Есть ли что нелепее этих предложений? Первое из них – совершенно неосуществимо, а что касается до второго, то я снова подтверждаю самым торжественным образом, что не имею ни этого желания, ни намерения.

Посол Лофтус лишь кивал и запоминал сказанное.

Обе стороны расстались довольными друг другом. Император – гарантией невмешательства Англии в войну с турками, а посол – гарантией безопасности для турецкой столицы.

В тот же вечер Лофтус срочно отослал шифрованное письмо в Лондон.

Глава третья

Вскоре консерватору Дизраэли вновь представилась возможность проявить чудеса дипломатии. Когда в 1876 году было жестоко подавлено турками восстание в Болгарии, по всей Европе разнеслись вести о кровожадных башибузуках, вырезавших целые деревни. Донеслись новости и до Англии. Дизраэли скептически отнесся к сообщениям о резне в Болгарии, списав все эти ужасы на неуемное воображение журналистов. Им только дай раздуть сенсацию на пустом месте.

Зато либерал Гладстон упрекал англичан в том, что те отказывают в поддержке болгарским христианам. Как можно не вступиться за единоверцев? Несмотря на мучительные боли в спине, он взялся за перо и не прекращал работу, пока не излил ярость на бумагу. Результатом его труда стал памфлет «Болгарские ужасы, или Восточный вопрос».

Подобно ветхозаветным пророкам, Гладстон разразился упреками в адрес власть имущих. Если правительство поддерживает Турцию, оно тоже несет ответственность за убийства христиан. «Это не миролюбивые магометане Индии, не галантные саладины из Сирии, не утонченные мавры Испании. С того самого черного дня, как они проникли в Европу, они были и остаются самым бесчеловечным образчиком человечества, – отзывался он о турках. – Нужен ли Британии такой союзник? И не лучше ли будет договориться с Россией?»

Лондонцы сметали памфлет с прилавков – меньше чем за месяц было продано более 200 тысяч экземпляров. По столице прокатилась волна демонстраций в защиту угнетаемых болгар. Когда 9 сентября Гладстон выступил перед своими сторонниками в Блэкхите, толпа ревела: «Вот какой лидер нам нужен!» А ведь Виктория и Дизраэли уже списали старика со счетов.

Хотя королева сама не питала теплых чувств к туркам, такой выпад исподтишка показался ей предательством, едва ли не изменой. Какими только словами она не поносила недруга! Гладстон казался ей «полупомешанным», «подстрекателем и интриганом», чьи действия были «постыдными и достойными порицания». Тогда шутили, что Виктория встанет на сторону самого дьявола, если только его раскритикует Гладстон.

* * *

В конце сентября 1876 года в России началась частичная мобилизация. Численность русской армии возросла до полумиллиона человек. 15 января 1877 года в Будапеште была подписана секретная конвенция, которая обеспечивала России в войне против Турции нейтралитет Австро-Венгрии. В обмен Австро-Венгрии предоставлялось право оккупировать Боснию и Герцеговину.

18 марта 1877 года была подписана дополнительная конвенция, которая зафиксировала возможные результаты предстоящей войны. Так территориальные приобретения для Австро-Венгрии ограничивались Боснией и Герцеговиной, исключая Ново-Базарский санджак, то есть территорию, отделяющую Сербию от Черногории, о которой должно было последовать особое соглашение. Для России – возвращением Юго-Западной Бессарабии. Таким образом, Россия уступила в вопросе о Боснии и Герцеговине.

Этот договор, заключенный в Будапеште между Россией и Австро-Венгрией, можно было рассматривать как договор о разделе Турции.

В договоре подтверждалось недопущение создания большого славянского государства на Балканах. Болгария, Албания и «оставшаяся часть Румелии могли бы стать независимыми государствами». О Константинополе было постановлено, что он «мог бы стать вольным городом».

Конвенция была подписана русским послом в Вене Новиковым. Теперь Россия могла воевать, но результаты ее возможной победы были заранее урезаны до минимума. За нейтралитет Австро-Венгрии мы заплатили очень дорого…

В сложной и противоречивой ситуации попытался «половить рыбку в мутной воде» и Бисмарк. Он неоднократно говорил с английским послом лордом Росселем о выгоде, которую представляет для Англии овладение Египтом. Бисмарк надеялся, что эта акция Англии надолго поссорит ее с Францией.

В конце января 1877 года Бисмарк обратился к Росселю с еще более рискованным предложением. Канцлер уверял, что Франция готовится к вторжению в Германию. Для предотвращения этого Германии необходимо принять меры предосторожности. Возможно, последует война. Поэтому канцлер просил у Англии дать обязательство соблюдать «благожелательный нейтралитет», предлагая в обмен сотрудничество в турецких делах.

В феврале Бисмарк предложил Англии заключить оборонительный и наступательный союз. Цель этого союза была понятна – втянуть Россию в войну с Турцией, чтобы тем временем окончательно сокрушить Францию.

В английском кабинете возникла паника. Министры советовали Дизраэли заключить компромиссное соглашение с Россией. Ведь в случае нового разгрома Франции германские войска выйдут на побережье Ла-Манша и Англии будет уже не до Константинополя. Однако Дизраэли продолжал хладнокровно блефовать в отношениях с Россией.

24 апреля 1877 года император Александр II в Кишиневе подписал манифест об объявлении войны Турции.

* * *

Начавшаяся в апреле 1877 года русско-турецкая война усилила раскол общественного мнения в Англии. Премьер-министр Англии Дизраэли оказался в щекотливом положении. Несмотря на все зверства турок, Дизраэли понимал, что ослабление Турции на руку России и, следовательно, невыгодно Англии. Турция, цепляясь из последних сил за свои владения, являлась традиционной преградой российскому влиянию в Индии. Поэтому победы русских на Балканах премьера не радовали. Но и ввязываться из-за турок в новую войну с Россией он не хотел.

Что касается королевы Виктории, то она была готова воевать с русскими хоть сегодня! На обеде у Дизраэли в его поместье в Букингемшире, перебрав с вином, королева вообще рассвирепела:

– О, будь я мужчиной, я задала бы такую трепку этим лживым русским, как и в дни Крымской войны! Я завидую своему свату царю Александру, который никак не ущемлён в полномочиях и волен делать все, что захочет.

Слушая крики королевы, министр иностранных дел лорд Дерби нервно кромсал ножом свой кровавый ростбиф.

Русская армия еще только форсировала Дунай, когда министр иностранных дел Англии лорд Дерби отправил ноту канцлеру Горчакову: «Начав действовать против Турции за свой собственный счет и прибегнув к оружию без предварительного совета со своими союзниками, русский император отделился от европейского соглашения, которое поддерживалось доселе, и в то же время отступил от правила, на которое сам торжественно изъявил согласие. Невозможно предвидеть все последствия такого поступка».

Выслушав английского посла, канцлер пожал плечами:

– В данном случае, желая избежать раздражающей полемики, которая не может привести к добру, я оставляю вашу ноту без ответа!

Еще одна нота была вручена нашему послу в Лондоне графу Шувалову. Одновременно графу дали понять, что нота необходима. Чтобы успокоить общественное мнение.

– Тогда передайте общественности, что, получив сию грозную ноту, русский посол схватился за голову! – с юмором ответил Шувалов.

Но Горчакову было не до шуток. В английской ноте англичане грозились вступить в войну с Россией. Если будут затронуты их национальные интересы. Далее шел перечень этих «интересов»: Суэцкий канал и Египет, Константинополь и Босфор, Дарданеллы и Персидский залив.

– Удивляюсь, почему еще Оренбург с Астраханью не приписали! – раздраженно буркнул Александр II, прочитав английскую бумагу.

Сегодня понятно, что тогда англичане отчаянно блефовали. Дело в том, что в Берлине только и ждали, когда Россия схлестнется с Англией, чтобы обрушить мощь германских полков на Францию. В том, что немцы разнесут французов в клочья, ни у кого сомнений не было. А Бисмарк во главе покоренной Европы был бы кошмаром для Лондона. Поэтому нападать на Россию для англичан было чистым безумием.

Однако Горчаков воспринял все серьезно.

На всякий случай он передал через Шувалову лорду Дерби, что Россия не намерена ни блокировать, ни заграждать Суэцкий канал, ни угрожать Египту, напомнил, что по Константинополю и проливам все заверения уже были даны ранее, а Персидский залив просто не представляет для России никакого интереса. После этого англичане немного успокоились.

Что касается генерал-майора Столетова, он был откомандирован в распоряжение главнокомандующего армией на Дунай и назначен начальником Болгарского ополчения. Собственно, никакого ополчения еще не было, Николаю Григорьевичу предстояло создать его практически с нуля. В ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 годов Столетов в очередной раз доказал свой профессионализм. Болгарская дружина Столетова вошла в состав передового отряда генерала Гурко, отличилась в сражении при Эски-Загре и при обороне Шипки. Держа оборону на Шипкинском перевале, Столетов не раз признавался своему начальнику штаба подполковнику Рынкевичу:

– Порой представляю себя сражающимся ни с турками на Шипке, а где-нибудь на Гиндукушском перевале с англичанами!

– Ваши слова, Николай Григорьевич, да Богу в уши! – смеялся в ответ начальник штаба, осведомленный о мечтах своего командира.

Затем Столетов командовал авангардом колонны генерала Скобелева при переходе через Балканы и в бою за Шейново. За отличие в сражениях при освобождении Болгарии Столетов был награжден орденами Георгия 4-й степени, Владимира 2-й степени и Святой Анны 1-й степени с мечами.

* * *

Переход русскими Балканских гор зимой 1878 года произвел ошеломляющее впечатление не только на турок, но и на англичан. Турки не успели собрать серьезную армию у Адрианополя. Поэтому теперь надеялись только на помощь англичан.

Тем временем авангард генерала Гурко разгромил турок у Филиппополя (ныне Пловдив), а главные силы нашей армии пожинали плоды победы при Шейнове. Одновременно отряд генерала Скобелева двинулся в глубокий конный рейд на Адрианополь. Этот блистательный рейд и решил кампанию. 2 января наши драгуны захватили важнейший железнодорожный узел Семенли, отрезав остатки последней армии Сулейман-паши от Адрианополя и предрешив тем самым ее разгром. Конница Скобелева громила тылы противника, захватывал обозы и склады. 8 января пал без боя Адрианополь. Теперь самым насущным был вопрос: захватывать или нет Константинополь, а следовательно, и Черноморские проливы?

27 декабря 1877 года турки запросили перемирия для переговоров о мире. Александр II ответил, что не менее султана желает мира, но он не может остановить военных действий до тех пор, пока Турция не примет предварительных условий, которые будут сообщены ей главнокомандующим русской армией.

А английский посол Уильям Спенсер в Петербурге уже потребовал от Горчакова очередного обещания не занимать Галлипольский полуостров, то есть Дарданелл, как ранее обещал российский император.

– Успокойтесь, сэр Уильям, военные операции нашей армии не будут распространяться на Галлиполи, если Англия не высадит там свои войска.

– Что вы, что вы! – замахал руками багроволицый Спенсер. – В нынешних обстоятельствах мы не думаем о занятии Галлиполи!

Вскоре началась и подготовка статей будущего мирного договора.

В те дни, когда британский кабинет с утра до вечера обсуждал ситуацию на Балканах, королева Виктория, впадая в истерику, кричала премьер-министру Дизраэли:

– Будь я мужчиной, я немедленно отправилась бы бить русских!

– Ваше величество, выпейте на ночь успокоительной микстуры и, засыпая, думайте о чем-то хорошем! – посоветовал ей премьер-министр.

Английский посол в Турции Лейард советовал султану официально попросить Лондон прислать эскадру в Босфор, но Абдул Гамид не решался:

– Скажу откровенно, я боюсь разозлить русских, Англия за морями, а русские уже стучат в ворота моей столицы!