Текст книги "От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры"

Глава четвертая

11 января 1878 года премьер-министр Дизраэли принял решение об отправке эскадры к Константинополю. Решение не было единогласным. В знак протеста подали в отставку министр иностранных дел лорд Дерби и статс-секретарь по делам колоний лорд Карнарвон. Тем временем была получена телеграмма от посла Лейарда о том, что турки приняли русские условия, а Абдул Гамид просит либо отказаться от посылки эскадры, либо заявить, что эскадра послана против его, султана, воли. Тут же отменив свое решение, кабинет послал адмиралу Горнби приказ немедленно возвратиться в Эгейское море. После этого лорд Дерби вернулся на свой пост.

Казалось бы, дело идет на лад, но затем англичане начали новые интриги, пытаясь воздействовать на турецкого султана в подписании мира. Абдул Гамид начал артачиться, и Александр II разозлился:

– Ах так! Не хотят по-хорошему, будет по-плохому! Передайте Абдулу, что я решил захватить Константинополь!

После победы под Шейновом путь к Константинополю был для нас открыт. Казалось, вот-вот и многовековая мечта наших политиков осуществится – в древний Царьград вступят русские солдаты.

Однако захват Россией Константинополя значил фактическое поражение Англии в Большой Игре. В Лондоне этого допустить не могли. Кошмар русской гегемонии на Балканах и ее выхода на берега Средиземного моря заставил объединиться и консерваторов, и либералов. Королева Виктория откровенно шантажировала Дизраэли:

– Если русские достигнут Константинополя, я буду чувствовать себя настолько униженной, что предпочту отречься от престола!

В подтверждение серьезности намерений 1 февраля 1878 года к берегам Дарданелл подошла Средиземноморская эскадра адмирала Джеффри Горнби – четыре новейших броненосцев и вспомогательные суда.

В ответ посол Шувалов доходчиво объявил министру иностранных дел Дерби:

– Появление вашей эскадры под стенами Константинополя освободит Россию от всех прежних обещаний и неминуемо повлечет за собой занятие нами Босфора и Дарданелл.

– А что вы можете противопоставить орудиям наших броненосцев? – спросил Дерби.

– Немного! – усмехнулся Шувалов. – Всю турецкую береговую артиллерию с нашими артиллеристами и перевезенные по железной дороге тяжелые орудия из Кронштадта.

– А успеете? – сощурил глаза премьер-министр.

– Они уже погружены на железнодорожные платформы! – блефовал посол. – Так что за неделю управимся!

После этого воцарилось долгое молчание…

В результате английские броненосцы так и не вошли в Босфор, бросив якоря в Мраморном море. Но это не спасло англичан. Узнав, что английская эскадра все же прошла Дарданеллы, император Александр II снова заявил о захвате Константинополь, после этого в Лондоне последовала очередная паника.

Горчаков поручил Шувалову объявить лорду Дерби, что поскольку британская эскадра вошла в Дарданеллы против желания Турции, то оккупация Константинополя русскими войсками теперь неизбежна.

В подтверждение этих намерений Главная квартира русской армии была перенесена из Андриаполя в предместье Константинополя Сан-Стефано. Одновременно Александр II приказал брату – главнокомандующему русской армией великому князю Николаю Николаевичу начать укрепление Босфора, чтобы закрыть английским кораблям проход в Черное море. Что касается турецкого султана, то он был насмерть перепуган всем происходящим.

По мере того как Россия одерживала все новые победы, а ее войска неумолимо двигались в сторону Константинополя, английские газеты высказывали все большие симпатии Турции и требовали, чтобы Англия выступила в защиту последней. Консервативный кабинет Дизраэли чувствовал широкую поддержку своему политическому курсу. По словам посла Шувалова, «неистовство прессы достигло последних границ и если принять во внимание официозные связи многих газет, как раз наиболее увлекающихся, то можно усмотреть в этом предварительную подготовку для того, чтобы сплотить английскую публику…».

К этому времени королеву Виктория уже било в паранойе.

– Я уверена, что русские займут Константинополь, – кричала она, брызгая слюной. – А от Константинополя недалеко и до Калькутты! Наш ответ может быть только один – война! Как жаль, что у конституционного монарха нет возможности ее объявить!

– Какое счастье, что у ее величества нет такой возможности, – перекрестился Дизраэли, покидая королевские апартаменты.

* * *

Наконец было заключено перемирие. Ну а чтобы англичанам нанести удар побольнее, в Адрианополь прибыл тяжеловес Большой Игры граф Николай Игнатьев, назначенный уполномоченным для переговоров о «предварительном» мире с Турцией. Едва начались переговоры, как стало известно, что английский адмирал вновь намеревается ввести свою эскадру в Дарданеллы, несмотря на отказ султана его пропустить. Великий князь, по совету Игнатьева, одобрил решение султана. Прибывшему на переговоры министру иностранных дел Турции Савфет-паше Игнатьев предложил немыслимое:

– А давайте действовать против англичан вместе! Мы, как ваши друзья, войдем в Царьград и, если англичане станут противиться, выступим против них рука в руку! Мы поставим свои орудия рядом с вашими и не оставим от английской эскадры даже щепок!

Вскоре Абдул Гамид телеграфировал, что обдумывает предложение графа Игнатьева.

А Игнатьев уже начал переговоры о заключении «предварительного» мира с турецкими представителями Савфет-пашой и Саадулах-беем. Представители Порты пытались тянуть время, но Игнатьев объявил, что, пока мир с ними не будет подписан, Россия не согласится на созыв международной конференции, на которой настаивали турки.

19 февраля 1878 года наконец-то состоялось подписание «предварительного» мира между Россией и Турцией. Сан-Стефанский мирный договор совершенно менял политическую картину Балканского полуострова. В Европе за Турцией оставались Константинополь, Адрианополь, Солунь, Эпир, Фессалия, Албания, Босния и Герцеговина. Болгария становилась княжеством, хоть и вассальным по отношению к Турции, но все же самостоятельным. Независимость получали Румыния и Черногории, а Сербия значительно увеличивала свою территорию. Сама Россия получала южную часть Бессарабии, а также кавказские крепости Ардаган, Карс и Батум. Турция обязывалась нам выплатить контрибуцию в размере полутора миллиардов рублей. Кроме того, Турция уступала нам несколько портов в Эгейском море. Последнее Англия восприняла как личную угрозу.

Сан-Стефанский мир вызвал истерику Англии, больше всего боявшейся выхода России в Средиземное море. В результате в английской печати снова поднялась шумиха о русской угрозе Индии.

На полках книжных лавок мгновенно появились русофобские работы Генри Роулинсона и ветерана Индийской армии Джона-Брюса Маллесона. Отдельно следует сказать о бывшем начальнике разведки Индийской армии и командующем Пенджабскими пограничными войсками Чарльзе Макгрегоре. Отставной генерал написал всего один труд – «Оборона Индии», который прославил его на всю Англию. В книге рассматривалось и анализировалось гипотетическое вторжение русской армии в Индию и меры возможного противодействия. Любопытно, что автор и издатели очень не хотели, чтобы об этой книге узнали в России, поэтому она вышла под грифом «конфиденциально», в продажу не пошла, а распространялась исключительно среди высшего руководства. Современный историк П. Хопкирк так оценивает эту работу: «Макгрегор, убежденный в том, что русские суть синоним неприятностей, решил встряхнуть своих соратников и разрушить их самодовольное спокойствие, продемонстрировав, как легко напасть на Индию». Современный российский историк А.В. Постников не без оснований оценил эту книгу как «Библию британских русофобов».

Сам Макгрегор заявлял о значении своего труда так:

– Я авторитетно заявляю, что русско-индийский вопрос не может быть решен, пока Россия не будет выбита из Кавказа и из Туркестана!

Посол Шувалов сообщал Горчакову: «Недовольство в Англии достигло своего апогея. Страна накалилась до предела. Протурецки настроенная пресса всячески пытается разжечь огонь… Англичане изменились: они перестали быть теми британцами, которые были заняты исключительно собственными интересами; теперь они готовы мстить ценою больших жертв за нанесенный нашими условиями (Сан-Стефанский мирный договор. – В.Ш.) удар по так называемым «британским интересам».

* * *

Надо сказать, что очередная английская истерия не осталась без ответа России. В те дни у нас, как никогда ранее, возненавидели англичан. Теперь старую сентенцию: «Англичанка всегда гадит» – можно было услышать на каждом шагу от великих князей до ломовых извозчиков. Разумеется, на волне англофобии, как и всегда в таких случаях ранее, в военное министерство сплошным потоком начали поступать прожекты о покорении Индии. Чего там только не было – подземные тоннели из Ташкента в Калькутту и воздушные шары, на которых можно было перевозить солдат. Впрочем, в потоке ахинеи попадались и дельные предложения. Особенно любопытными оказались разработки известного исламиста барона Н.Е. Торнау, генерал-лейтенанта и ветерана Большой Игры А.К. Гейнца, генерала от инфантерии Д.И. Святополк-Мирского и генерал-майора М.Д. Скобелева.

Если Средиземноморская эскадра Англии по-прежнему стояла у входа в Дарданеллы, то в мае 1878 года в портах Англии началось сколачивание еще более мощной «особой эскадры» для войны с Россией, укомплектованной новейшими броненосцами. Командовать ею был назначен адмирал Купер Кей. «Особая эскадра» должна была войти в Балтийское море и атаковать Кронштадт.

Произошли изменения и в высшем политическом эшелоне Англии – ушел в отставку не желавший войны с Россией министр иностранных дел лорд Дерби. Его заменили на более решительного лорда Солсбери.

Россия в свою очередь готовилась встретить англичан на Балтике модернизированными фортами Кронштадта и Свеаборга с большим количеством тяжелых орудий. Кроме того, в случае появления английской эскадры на Балтике Финский залив в районе Кронштадта готовились перегородить рядами минных и ряжевых заграждений. Взвесив все за и против, лорды Адмиралтейства всерьез нападать на Кронштадт передумали. «Особая эскадра» осталась очередным английским блефом.

Надо сказать, что Россия готовилась не только обороняться на Балтике, но к атаке английских морских коммуникаций. Русские крейсеры, корветы и клиперы были отправлены в Атлантику и Тихий океан, где рассредоточились в ожидании сигнала о начале охоты.

Посланный в США капитан-лейтенант Семечкин закупил несколько океанских пароходов, которые там же переоборудовали во вспомогательные крейсеры и укомплектовали военными командами. Выйдя в океан, рейдеры должны были также начать истребление английского торгового флота.

И Англия, и Россия продемонстрировали друг другу мускулы. Теперь обе стороны ждали лишь результатов международного конгресса.

Конечно, наши дипломаты внимательно следили за расстановкой сил на английской политической арене, анализировали результаты парламентских слушаний. В своих донесениях они постоянно писали об умеренности английских либералов. Но либералы оставались сами собой. С одной стороны, они не желали вовлечения Англии в прямую войну с Россией, с другой – дружно голосовали за дополнительные военные кредиты.

В итоге Сан-Стефанское соглашение, полностью перекраивающее карту Балкан, не устроило Англию и Австро-Венгрию. Чтобы выйти из политического тупика, в качестве посредника предложила себя Германия.

* * *

К радости Виктории, ее кабинет министров наконец-то начал действовать. Пока сама королева инспектировала военные корабли на Спитхедском рейде, министр иностранных дел Дерби начал тайные переговоры с Турцией. В обмен на присутствие англичан на Кипре Англия гарантировала Турции защиту в случае нового нападения России.

В июне 1878 году начался Берлинский конгресс европейских держав. Задачей конгресса был пересмотр Сан-Стефанского мира и урезание новых балканских стран.

Инициатива созыва конгресса исходила, разумеется, от Англии, которая была недовольной перспективами усиления российского влияния на Балканах. Кроме того, Лондон хотел хоть как-то уязвить Петербург за его среднеазиатские успехи. Именно поэтому английская делегация на Берлинском конгрессе была самой многочисленной, насчитывая четыре десятка дипломатов, военных советников, секретарей и разведчиков. Уполномоченными представителями Англии на заседаниях были глава делегации премьер-министр Бенджамин Дизраэли, новый министр иностранных дел лорд Солсбери и английский посол в Берлине Одо Рассел.

Дизраэли был настроен решительно. Перед началом конгресса он объявил своим коллегам:

– Наша цель – цель максимальное укрепление престижа Англии не только в Европе, но и в Азии. От Атлантики до Тихого океана все обязаны признать нашу главенствующую роль в регулировании миропорядка.

– Не слишком ли замахиваемся? – поднял бровь лорд Солсбери. – Нельзя сбрасывать с весов Францию с Пруссией и Австрию с Россией!

– Ах, о чем вы говорите! – отмахнулся своей артритной рукой премьер-министр. – Франция еще зализывает прусские раны, а пруссаки заняты аннексией германских княжеств. Австрию вообще можно не брать в расчет. Главный антагонист на сегодня – Россия. Поэтому успех нашей миссии я связываю именно с серьезном ограничением параграфов Сан-Стефанского мира.

– Каковы наши шансы в этом нелегком деле, если взять в союзники Бисмарка? – с тревогой спросил посол Рассел.

– Если тактическая ставка на сближение с Бисмарком удастся, мы внесем разлад в союз трех императоров, а также воздействуем на русских через прусского канцлера.

Уже через час после приезда в Берлин, поздним вечером 11 июня, английский премьер-министр отправился на частную беседу с канцлером Бисмарком, поджидавшим его с большим нетерпением.

Состоявшейся беседой оба остались довольны. При этом каждый остался уверен, что оставил в дураках собеседника.

Канцлер Бисмарк был впечатлен харизмой Дизраэли.

– Этот старый еврей – великий человек! – сказал он своим приближенным.

Надо признать, в ходе дальнейших переговоров Дизраэли добился максимального преимущества для Англии, Россия снова сражалась в одиночестве и вынуждена была пойти на уступки. В соответствии с новыми соглашениями Македонская республика и восточная область Румынии возвращались Турции, а Англия… получала Кипр, кроме того, часть земель Черногории досталась… Германии.

Основные споры шли по поводу границ Болгарии и объеме прав султана в южной части Болгарии, расположенной к югу от Балканских гор. Здесь было решено создать автономную провинцию Османской империи – Восточная Румелия. Выход к Эгейскому морю она не получила. Вскоре после открытия конгресса сведения об англо-русском соглашении попали в печать. Это вызвало скандал. Английское общество упрекало правительство в излишней «уступчивости». В результате Англия заняла еще более непримиримую позицию. Из-за разногласий по поводу судьбы Восточной Румелии, Варны и Софийского санджака Дизраэли даже угрожал покинуть конгресс.

В конце концов при посредничестве Бисмарка спорные вопросы были решены: британцы дали согласие на передачу Варны и Софийского санджака Болгарии; русские уступили, дав право султану держать войска в Восточной Румелии. Срок пребывания русских войск в Болгарии был установлен в девять месяцев. Россия получила право организовать государственную власть в Болгарском княжестве, но при участии консулов других держав.

Вопрос об оккупации Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины прошел сравнительно гладко.

Новый кризис едва не вызвал вопрос о русских приобретениях на Кавказе. Дизраэли заявил, что Англия не давала России санкции на присоединение Батума, а согласна лишь на его оккупацию. В обмен на уступку в этом вопросе англичане требовали права прохода через Проливы в Черное море для своего флота. Мы, разумеется, были категорически против. В итоге Батум отдали России, объявив его свободным портом, а англичан в Черное море не пустили. Россия также получила Карс и Ардаган. Но Баязет оставили за турками. Также конгресс оставил без изменений пункты Сан-Стефанского договора о Бессарабии, Добрудже, о независимости Сербии, Черногории и Румынии. Попытка Турции сохранить в какой-то форме зависимость Сербии и Румынии (право взимать дань) была поддержана Англией, но без успеха. Режим Проливов остался без изменений. Кроме того, мы добились разрешение на возрождение Черноморского флота. 13 июля 1878 года конгресс завершил работу подписанием Берлинского трактата, отменившего Сан-Стефанский договор.

Надо признать, что Англии все же удалось лишил Россию значительной части плодов победы. В самой России это хорошо понимали. Канцлер Горчаков писал императору Александру II: «Берлинский трактат – самая черная страница в моей служебной карьере». Александр II приписал на этом письме: «И в моей тоже…»

Увы, Петербург поддался на давление Лондона и Вены и не смог защитить свои национальные интересы, решить стратегическую задачу по захвату Константинополя и проливной зоны, что полностью переломило бы характер всей Большой Игры, так как захват Константинополя, Босфора и Дарданелл обеспечил бы устойчивость нашего южного направления и создал нам мощный стратегический плацдарм на Средиземном море и Ближнем Востоке. В Лондоне это также отлично понимали, поэтому приложили все усилия, чтобы, испугав Петербург новой войной, заставить Александра II пойти на берлинские договоренности.

Берлинский конгресс принес Англии серьезный политический успех. Осенью 1878 года в английском парламенте прошли слушания, посвященные Берлинскому конгрессу. Выступая, лидер либералов лорд Хартингтон неожиданно потряс кулаками:

– Я осуждаю правительства за принятие на себя чрезмерных обязательств по безопасности Турции от нападения России. Вы хотите второго Севастополя? Поверьте, на этот раз придется умыться кровью куда больше!

Впрочем, на волне несомненного политического успеха либералы были посрамлены.

Успех Берлинского конгресса окончательно убедил королеву и Дизраэли в несокрушимой мощи Англии, которая была вправе диктовать условия всей Европе.

– Рев британского льва должен быть слышен не только в Европе, но и на всех континентах! – повторяли тогда в столичных пабах ее слова.

Глава пятая

Разумеется, Англия не была бы Англией, если бы на фоне Русско-турецкой войны 1877–1878 годов не воспользовалась трудностями России. Несмотря на официальный нейтралитет, Лондон предпринял ряд демонстративных шагов в Азии, переместив целый армейский корпус в северные провинции Индии, открыто демонстрируя, против кого произведена эта передислокация. В ответ Россия в силу тяжелого финансового состояния страны была вынуждена признать невозможность «большого военного движения к Индии». Однако как средство давления «для предупреждения возможных замыслов английского правительства относительно нас в Средней Азии и для угрозы собственным его интересам в Ост-Индии» было решено начать продвижение войск Туркестанского военного округа в сторону вероятного противника.

В начале 1878 года Кауфман выдвинул часть войска на южные границы. Главные силы были сосредоточены у Джама – 48 пехотных рот, более двадцати казачьих сотен, 40 орудий и 8 ракетных станков. В Маргелане расположились шесть рот, три казачьи сотни и 6 орудий и в Петро-Александровске еще шесть рот и две казачьи сотни. В результате в районе Самарканда и Петро-Александровска были сосредоточены три колонны общей численностью двадцать тысяч человек. Цель действий выдвинутого корпуса была определена военным министром Милютиным как «прикрытие наших пределов и демонстрации», при этом было рекомендовано «не предпринимать дальних рискованных движений». После этого войска остановились в назначенных районах, за исключением отряда генерал-майора Абрамова, который двинулся в поход к таинственному Памиру, дабы обозначить наши дальнейшие интересы в Центральной Азии, а заодно лишний раз пощекотать нервы англичанам.

За полтора месяца до заключения Сан-Стефанского мира Скобелев вновь предложил осуществить военный поход на Индию, детализировав свой старый сценарий.

…Броненосцы Горнби еще дымили у Дарданелл, а в Петербурге собралось особое совещание, где был рассмотрен вопрос нанесения Англии ответного стратегического удара в Средней Азии.

Генералы высказывались за решительное движение в сторону Индии.

– Когда займете гиндукушские перевалы, тогда и начнем разговаривать с англичанами, а они понимают единственный язык – язык пушек!

Измученные сан-стефанскими и берлинскими переговорами дипломаты были против:

– Наше военное движение к Индии с целью поколебать там английское владычество в настоящее время неудобно и нежелательно, потому что большинство военных сил империи необходимо иметь в готовности для европейских потребностей. С другой стороны, это ведет к перенапряжению военных и финансовых средств государства, которых после только что оконченной войны и так не хватает!

Правда, полностью от плана вторжения не отказались. Было решено предпринять «некоторые военные меры, служащие как для военного обеспечения спокойствия в наших среднеазиатских областях и предохранения их от внешнего покушения, так и для того, чтобы военными приготовлениями нашими и высылкой отрядов к известным пунктам сделать такое впечатление на Англию, чтобы она могла опасаться за спокойствие своих владений в Индии и тем парализовать военные силы ее в этой стране». Иными словами, предполагалось не воевать, а создать видимость угрозы нападения. Своего рода средство давления для предупреждения возможных замыслов английского правительства в Средней Азии и для «угрозы собственным его интересам в Ост-Индии».

8 апреля 1878 года военный министр представил Александру II «Доклад по Главному штабу о мерах, принимаемых на среднеазиатских границах на случай разрыва с Англией». Через два дня решение было принято, и подготовка к операции началась.

За основу Константин Петрович взял проект Скобелева, который тот обрисовал в письме к туркестанскому генерал-губернатору, отправляясь на поля сражений на Балканах. План этот предусматривал высадку на юго-восточном берегу Каспия 30-тысячного десанта, затем совместно с 20-тысячным Туркестанским корпусом нанесение совместного удара по английским владениям в Индии.

Короче говоря, решено было англичан хорошо припугнуть.

* * *

И военная демонстрация началась – Средняя Азия ощетинилась русскими штыками. Из Петро-Александровска на Амударье под командованием генерала Гротенгельма выступил 20-тысячный корпус на Мерв и Герат. В 60 верстах от Самарканда, в урочище Джам, стоял готовый к броску на юг 14-тысячный корпус генерал-майора Троцкого. Из Ферганы отряд генерал-майора Абрамова, состоящий из шести стрелковых рот, трех сотен казаков, шести горных орудий и ракетной батареи, готовился пробиться в Индию через Памир на Читрал и Кашмир. В отряд Абрамова была определена большая научная группа во главе со знаменитым исследователем Северцовым. Это тоже был определенный вызов. Петербург демонстрировал начало нового этапа Большой Игры – Памирского, резко повышая свои ставки.

Еще одна ударная группировка была сосредоточена на восточном побережье Каспийского моря. И хотя она была дальше других от границ Индии, но благодаря Каспийской флотилии имела отличное снабжение.

Было еще одно любопытное обстоятельство. Дело в том, что в Самарканде же одиннадцать лет прятался свергнутый Шир Али-ханом его племянник Абдуррахман-хан. Беглец вел себя тихо, но на него положили глаз англичане, чтобы запугать Шир Али возможным возвращением на трон беглеца. Ситуация получилась крайне запутанная. Тяготеющего к России афганского эмира англичане пытались шантажировать соперником, который, в свою очередь, находился у нас в руках. Теперь же вспомнив о Абдуррахмане, Кауфман начал готовить его к борьбе за афганский престол. При этом в Ташкенте специально сделали утечку информации, после чего в Калькутте и в Лондоне призадумались…

Но и это еще не все! В Петербурге решили направить и дипломатическую миссию в Кабул. Главой ее определили генерал-майора Столетова. Впоследствии в Европе расценят эту миссию как «шахматный ход русских в Афганистане». Посылка делегации в Кабул, как и выдвижение армии к границам Афганистана, как посылка отряда Абрамова к Памиру, являлась деталями единого плана. А план этот предусматривал провоцирование Лондона на необдуманные военно-политические шаги в Центральной Азии, которые бы привели к потере английского влияния в Афганистане, а может, и в Северной Индии. И в этой многоходовой политической интриге центральная роль отводилась Столетову.

Итак, Россия впервые приставила пистолет к виску Англии и даже взвела курок. Если дернешься – получишь удар по Индии. Это была откровенная месть за Константинополь, и в Лондоне все прекрасно понимали.

Надо сказать, что в Лондоне мгновенно все правильно поняли и тут же начали отрабатывать назад. Английские броненосцы стремительно убрались из Мраморного моря, помимо этого, Дизраэли легко отказался от требований о присутствии английского флота в Черном море и уже ничего не имел против возрождения там российского военного флота. Да и по Батуму англичане больше уже не скандалили…

19 июля по высочайшему повелению наша военная демонстрация в Средней Азии была прекращена. Каспийский и Джамский отряды, как пишет А.Е. Снесарев, «застыли в своих исходных районах». Фактически они в полной боевой готовности остановились на подступах к Афганистану, готовые в любой момент двинуться вперед. Но остановились! Пока!

* * *

Надо сказать, что генерал-майора Столетова мы посылали в Афганистан не просто так. Еще в июле 1876 года генерал-губернатор Туркестана Кауфман получил письмо от эмира Афганистана Шир Али-хана, в котором тот выражал надежду на укрепление дружественных отношений между Афганистаном и Россией. Пару месяцев спустя эмир, видя военные приготовления Англии, вновь написал Кауфману о желательности установления непосредственных политических связей с Россией.

После этого Кауфман и решил послать в Кабул специальную миссию Столетова. В состав ее вошли полковник Генерального штаба Александр Разгонов, топограф Николай Бендерский, врач Иван Яворский с фельдшером, переводчики и казаки охраны.

Столетову Кауфман поручил разъяснить Шир Али, что российское правительство «всегда смотрело на Афганистан как на оплот против посягательств английской политики на независимость среднеазиатских владетелей и что оно расположено оказывать со своей стороны поддержку стремлениям эмира противодействовать таким посягательствам». Официально главной целью Столетова являлось «поддержание в эмире недоверия к действиям англичан и поощрение к дальнейшему сопротивлению попыткам их утвердиться в Афганистане».

В мае 1878 года Кауфман в последний раз принял своего чрезвычайного посла в ташкентской резиденции на углу улицы Романовского и Воронцовского проспекта.

– Главная задача – установить с Шир Али-ханом дружественные отношения, объяснив ему все выгоды этого, и, если возможно, заключить военный союз на случай нашей войны с Англией, – сказал он.

– Задача, прямо скажем, не из легких, – покачал головой Столетов. – До сей поры этого еще никому не удавалось.

– Все это так, – вздохнул, уставший от бесконечных дел и забот Кауфман. – Но политическая ситуация такова, что мы просто вынуждены играть на обострение. К тому же эмир сейчас возмущен поведением Англии, которая нагло захватила афганские провинции Кветта и Калат и отторгнула от Кабула весь Белуджистан. Следует воспользоваться этим моментом, переманив Шир Али на нашу сторону, поощрить его к дальнейшему сопротивлению и убедить, что с нашей помощью он сможет не только изгнать англичан из Кветты и Калата, но и вернуть себе такую жемчужину, как Белуджистан.

– А как мне объяснить ему сосредоточение наших войск на Амударье?

– Наши войска – это именно та дружественная сила, которая поможет ему более не пускать англичан в афганские дела.

Разумеется, что помимо чисто дипломатических задач Столетов, как профессиональный разведчик, должен был решить и задачи разведки. Генерал-губернатор Туркестана остро нуждался в информации о военных возможностях Афганистана, необходима была подробная карта с дорогами от Амударьи до Кабула, сведения о численности и боеспособности афганской армии, а также все возможные сведения о расположение и количестве английских войск в Северной Индии. Ну а кроме этого, как любой серьезный разведчик, Столетов должен был заняться вербовкой местной агентуры.

В Самарканде, где миссия остановилась на отдых, со Столетовым попытались выйти на связь люди претендента на афганский престол Абдуррахман-хана, но генерал их предусмотрительно выгнал.

Сохранить в тайне отправку нашей миссии в Кабул от англичан не удалось. В телеграмме английского агента майора Луи Каваньяри вице-королю Индии лорду Литтону от 5 июня 1878 года значилось: «Получено донесение, что русский агент в Кабуле проинформировал эмира, что русский посланник-европеец, равный по положению генерал-губернатору Ташкента, вскоре посетит Кабул. Генерал-губернатор также написал об этом эмиру, присовокупив, что он должен быть принят как посол императора». Телеграмма извещала, что в Кабул отправлен посол с чрезвычайными полномочиями, что делаются лишь в чрезвычайных ситуациях. Получив телеграмму, вице-король Индии схватился за голову. Еще бы! Русская армия в полной боеготовности стоит на пороге Афганистана, а русский генерал уже едет к изменнику-эмиру, чтобы заключить с ним военный союз против Англии. В том, что все обстоит именно так, в Калькутте не сомневались!

К сожалению, Столетову быстро ехать не получилось. Восток есть Восток, и как представитель российской власти он должен был отвечать вниманием на внимание местных властей. Так, едва въехав в границы Бухарского эмирата, Столетов был встречен местными чиновниками. Посольский караван возглавили бухарские есаул-баши с золочеными жезлами в руках – символами высокого положения. Теперь именно есаул-баши определяли маршрут каравана и места ночевок. Сделав большой крюк, караван прибыл в город Чиракчи, где Столетова встретил сын эмира. Угостив членов посольств богатым обедом, переходящим в ужин, бек одарил Столетов и его спутников арабскими скакунами под парчовыми и бархатными попонами, с бирюзовыми уздечками, огромным количеством халатов и возом сладостей.

Так, медленно двигаясь от одного гостеприимного бека к другому, члены миссии добрались наконец до Карши, где их ожидал сам эмир Бухары Сеид Музаффар. Уклониться от визита к хану невозможности не было. Облачившись в парадный мундир, Столетов, сопровождаемый министром-мирахуром, отправился в Каршинскую крепость.