Текст книги "Я выбрал путь смерти"

Главе 5
Допрос Ксении

Чтобы заранее не пугать Загорулько тем, что она подозревается в соучастии в тяжком преступлении – покушении на убийство Транквиллинова, Стукало стал её допрашивать не в качестве подозреваемой, а как свидетеля. К тому же как на подозреваемую на неё пока не было достаточных доказательств.

Отразив в протоколе допроса сведения, почерпнутые из паспортных данных Загорулько и с её слов, предупредив девушку об уголовной ответственности за отказ и за дачу ложных показаний, Стукало приступил к допросу:

– Ксения Тарасовна, вы в прошлом году в июне отдыхали в Сочи или нет?

– Нет, не отдыхала я там, – уверенно сказала Ксения.

– А где вы в это время находились?

– Я была в Питере.

– Л вообще вы в прошлом году были в Сочи? – настаивал на своём вопросе Стукало.

– Я там никогда не отдыхала.

– Тогда допрос будет очень короткий. Если вы в Сочи никогда не были, значит, вы в прошлом году не останавливались в санатории «Зелёная роща» под фамилией Агиловой Ксении Гордеевны?

– Конечно, нет, – растерявшись и уже не с прежней уверенностью, а скорее по инерции продолжала лгать Ксения.

– Если то, что вы говорите, верно, то, безусловно, вы в санатории «Зелёная роща» не знакомились и не дружили с генеральным директором питерского коммерческого «Евпорбанка» господином Транквиллиновым Тарасом Кондратьевичем, ну и, безусловно, с ним на его машине в Красную Поляну не ездили.

– Никакого Транквиллинова я не знаю, с ним не ездила ни в Красную Поляну, ни куда-либо ещё, – заверила она.

Завершив допрос Загорулько, Стукало дал ей возможность прочитать протокол, а потом подписать, после чего он как бы с удовлетворением, довольно произнёс:

– Вот видите, Ксения Тарасовна, как у нас все хорошо получается. На допрос у меня ушло всего лишь тридцать минут.

Поддавшись его благодушию, расслабившись, Загорулько с облегчением в голосе поинтересовалась:

– Алексей Михайлович, теперь мне можно уйти?

– Нет, Ксения Тарасовна, по-настоящему разговор между нами только сейчас начнётся.

– Вы же меня допросили, о чем ещё можно говорить?

– О том, что вы мне недавно дали ложные показания и тем самым совершили преступление. В связи с чем у меня возникли другие вопросы: почему вы обманули меня, кто вас натолкнул на такую глупость, и так далее…

– Почему вы так беспочвенно и бездоказательно пытаетесь обвинить меня во лжи? – возмутилась Ксеня.

– Сейчас будут почва и доказательства, – поднимаясь со стула и подходя к двери, заверил её Стукало.

Какой бы испорченной ни была Ксения Загорулько, она не могла на равных бороться с юристом-профессионалом, который, использовав её собственные показания, теперь намеревался с помощью будущей очной ставки изобличить её во лжи.

Открыв дверь своего кабинета и выглянув в коридор, Стукало произнёс:

– Тарас Кондратьевич, зайдите, пожалуйста, ко мне. Ксеня, к своему ужасу, увидела вошедшего в кабинет Транквиллинова. «Так вот из-за кого я попала в прокуратуру!» Она сразу вспомнила свои недавние показания и поняла, как теперь легко будет следователю доказать их ложность.

На очной ставке с Транквиллиновым она была вынуждена признаться в ложности ранее данных ею показаний, подтвердив все то, что сказал Транквиллинов.

Стукало отпустил Транквиллинова и вновь продолжил беседу с Загорулько:

– Ксения Тарасовна, у меня с тобой сейчас будет долгий разговор. Ты слушай меня очень внимательно. Если не разучилась думать и делать выводы из того, что услышишь, постарайся больше не лгать и найди умное решение, которое в процессе следствия не усугубило бы твоего положения. Мы оба должны быть откровенными. Ты такое условие беседы принимаешь?

– Не знаю теперь, что и сказать… Постараюсь быть откровенной, – не очень уверенно сказала она следователю.

– Мы с тобой установили, что ты в июне прошлого года отдыхала в санатории «Зелёная роща» вместе с Транквиллиновым. Этот факт ты подтвердила на очной ставке. Если бы ты не призналась, пришлось бы проводить очную ставку с телохранителем Транквиллинова, который видел тебя там. Кроме того, тебя по фотографии опознала уборщица твоего номера в санатории. Думаю, больше очных ставок делать не надо?

– Не надо. Факт своего проживания летом прошлого года в санатории «Зелёная роща» под фиктивной фамилией «Агилова» я подтверждаю, – подавленная массой неопровержимых доказательств, была вынуждена признаться Ксеня. – То, что я отдыхала на море, не является преступлением, – заметила она между прочим.

– Но ты все же сочла для себя необходимым данную информацию от меня скрыть. Спрашивается: почему?

– Я не люблю ни с кем, даже со следователем прокуратуры, делиться воспоминаниями о своей личной жизни.

– Я тоже в жизни придерживаюсь таких правил, – согласился Стукало. – Но я сейчас не пытаюсь копаться в чьём-то нижнем бельё, а выясняю обстоятельства, при которых было совершено несколько покушений на жизнь Транквиллинова. У меня есть основания подозревать тебя в одном таком преступлении.

– Чушь какая-то, я к этому совершенно не причастна!

– Тогда поясни мне, почему ты в санатории жила по подложному паспорту и где он теперь находится? – Видя, что Загорулько растерялась и, не зная, что ответить на поставленный вопрос, ничего не придумала и решила промолчать, Стукало подкинул ей для размышления ещё несколько каверзных вопросов: – Кто тебе поручил выманить Транквиллинова из Сочи? Зачем ты организовала с ним поездку в Красную Поляну? Как ты познакомилась с Валентиновым Сергеем Гавриловичем?

– Кто такой Валентинов? Такую фамилию я слышу впервые, – прервав молчание, поинтересовалась Ксения.

– Это тот Сергей, которого ты предпочла в Красной Поляне Тарасу Кондратьевичу. Между прочим, именно твой Сергей в поезде пытался убить Транквиллинова. Уж случайно не из ревности ли он пошёл на такой шаг?

Группа, которой было поручено убить Транквиллинова и в которую входила Ксения, в Сочи действовала по заранее разработанной инструкции. Так как проститутка в преступной среде находится на самой низшей ступени масти, то, безусловно, руководивший операцией Щербатый не нашёл нужным полностью посвящать Ксению в свой план. В этом плане ей была отведена определённая роль, и она её выполнила. В её отдельном эпизоде план для Ксении не казался таким уж страшным и опасным. Теперь же, когда Стукало соединил отдельные эпизоды в целую, законченную картину, Ксения поняла, какую опасную роль в операции бандитов ей пришлось сыграть.

Это открытие Ксению ошеломило, напугало, заставило на многое взглянуть по-новому. Стукало видел, что в душе девушки идёт борьба: продолжать дальше запираться или чистосердечно рассказать всю правду? Он решил Ксению не подгонять и дождаться, когда она пожелает с ним говорить.

И она заговорила:

– Руководитель нашей группы не сказал мне, что нам поручено сделать в Сочи. Я не знала, что парни приехали из Питера в Сочи, чтобы убить Транквиллинова.

– Если ты не знала, что они хотели Тараса Кондратьевича убить, то зачем выманивала его из Сочи? Зачем оставила его в Красной Поляне на съедение Сергею и его дружкам? Если бы ты не была причастна к покушению на убийство своего нового знакомого, то ты без боязни продолжала бы жить в санатории, а ты в течение часа после покушения на Транквиллинова покинула санаторий, боясь, что тебя задержат работники милиции.

– Так мне было приказано поступить, – тихо произнесла Загорулько.

– Кто тебе дал команду покинуть санаторий?

– Сергей Валентинов.

– Он что, в вашей группе был старший?

– Нет.

– Кто же в ней был старшим, руководителем?

– Щербатый, – промолвила Ксения.

– Кто он такой, ты его знаешь?

– Я его не видела ни разу и не знаю, – покачала головой Ксения.

– Тогда откуда тебе известно, что Щербатый был руководителем вашей группы?

– От Валентинова.

– Что он тебе говорил о Щербатом?

– Когда я своё задание выполнила, то Валентинов забрал у меня паспорт на имя Агиловой и по нему купил железнодорожный билет до Питера. Он меня провожал на вокзале и сообщил мне буквально следующее: «Щербатый сказал, что нам подстилка, то есть ты больше не нужна и чтобы я отправил тебя немедленно в Питер».

– Почему между вами состоялся такой откровенный разговор? Как ты смогла его побудить на откровенность?

– Мне не хотелось уезжать из Сочи. Я согласна была жить там на частной квартире и отдыхать на море, согласна была, чтобы на это время Валентинов стал моим покровителем. Он не возражал против такого решения, но все упиралось в указание Щербатого. Вот Валентинов и сообщил мне о нем. Из этого разговора я поняла, что Сергей, как и я, зависим от Щербатого.

– Кого ещё ты знаешь из группы, которой было поручено ликвидировать Транквиллинова?

– Никого не знаю.

– Как это – никого не знаю, если ты с ними общалась?

– Те, с кем я общалась в Сочи, все убиты…

Стараясь доказать свою второстепенную роль в случившемся преступлении, Ксения уже не обманывала Стукало. Её признание стало вершиной откровения. Так она надеялась добиться расположения следователя, получить шанс, что он до суда не станет её задерживать.

Не надо было быть гением, чтобы разгадать её стратегию. Поняв желание Ксении, Стукало попытался как можно выгоднее им воспользоваться:

– Оставим-ка, Ксения, мы с тобой солнечный Сочи и вернёмся в Питер. Я так и не понял из твоего рассказа, как ты оказалась в этой преступной компании? Давай просвети меня.

Его вопрос не просто насторожил – он напугал Ксеню. Стукало понял это по её широко распахнутым синим глазам.

Душевное состояние девушки нетрудно было понять. Она желала в глазах Стукало выглядеть искренней, раскаявшейся, но вместе с тем боялась говорить правду о своей прошлой жизни. Она понимала, что на основании её показаний с командой, которой руководили воровские авторитеты типа Могилы и Спицы, правоохранительным органам одним махом справиться не удастся. Зная коррумпированность многих сотрудников милиции, она не сомневалась, что людям из команды Спицы станет известно, кто их выдал. Тогда получится, что она, одна, беззащитная, вынуждена будет ждать расправы банды, при этом никто, даже допрашивающий сейчас следователь, не станет её защищать, её отдадут на растерзание кровожадным зверям. Погибать в расцвете лет ей не хотелось. И она решила так: «Не стану ничего говорить о Спице, о его подпольном бизнесе и команде. Чем идти на такой риск, уж лучше пусть следователь меня посадит за то, что я уже натворила. Так мне дешевле обойдётся».

– На ваш вопрос я отвечать не стану, – категорично заявила она.

– Почему? – удивился Стукало внезапной перемене в поведении Ксении.

– Потому что хочу жить. Уголовники преступной «семьи», куда я по глупости угодила, не задумываясь лишат меня жизни за длинный язык.

– Ты кого-то сильно боишься?

– Да, – подтвердила Ксения.

– Я знаю очень многое о тебе, даже то, что ты кого-то боишься.

– И что же вы знаете обо мне?

– Я знаю, что ты работала в подпольном доме терпимости. Знаю, кому принадлежит это заведение. Знаю, кто и за какую сумму продал тебя твоему новому хозяину. И ещё многое другое мне известно. Моя информация верна?

– Верно, – вынуждена была согласиться девушка.

– Ты боишься того, кто тебя продал Тавурдинову и отправил со своими парнями в Сочи. Так я говорю? – пытаясь побудить Ксеню к откровенности с ним, поинтересовался Стукало.

– Не знаю, – чувствуя себя загнанным в угол зверьком, ответила она.

– Ты, Ксеня, глупости не говори. Ты же призналась, что не по своей воле поехала в Сочи. Мы оба знаем, кто был на тот период твоим хозяином. Поэтому, кроме него, никто другой не мог тогда тобой распоряжаться.

– Я боюсь называть его имя, но вы и без меня знаете, кто он такой, кто всеми нами руководил.

– Да, я знаю, кто он такой, но не я, а ты должна мне назвать его имя.

– Я вам его не назову.

Как потом Стукало ни пытался разговорить Ксеню, она Спицу не выдала. Так сильно была запугана девушка своим бывшим хозяином, что назвать его имя она категорически отказалась.

Стукало пришёл к выводу, что все дальнейшие его попытки склонить девушку к признанию останутся безуспешными, а поэтому их прекратил. Теперь у него оказалось достаточно оснований для того, чтобы задержать Загорулько в качестве соучастницы в подготовке и покушении на жизнь Транквиллинова, но что это ему давало, если руководители преступной группы в настоящее время для него оставались недосягаемыми и у него на них, кроме как через Ксению, не было выхода. Правда, у него был Щербатый, которого, однако, предстояло ещё найти, расколоть, и только тогда можно было надеяться, что появится новый выход на руководителей преступного сообщества.

Завершив допрос Загорулько, Стукало задумался: «Задерживать, предъявлять обвинение, а потом арестовывать Загорулько опасно, так как без привлечения к уголовной ответственности за соучастие в покушении на жизнь Транквиллинова руководителей преступной группы дело в суде не будет иметь перспективы и окажется прекращённым. Вместе с тем отпускать преступницу под расписку о невыезде тоже рискованно. Ведь она может сбежать к себе домой, на Украину, откуда без достаточных доказательств вины в совершении преступления власти не выдадут её. И так плохо, и иначе выходит не лучше». Однако после долгого размышления он пришёл к следующему выводу: «Чем перегибать палку, пока она не поломается, лучше её недогнуть».

Ксеня хорошо понимала, что так сильно озаботило следователя и почему он так долго молчит. Опустив повинно голову, тоже молча, она ожидала своей участи.

– Ксеня, я могу тебя задержать, а впоследствии арестовать и дело направить в суд.

– Я знаю это, но прошу вас не сажать меня в камеру, – умоляюще попросила она.

– Могу отпустить тебя домой под денежный залог.

– На залог у меня больших денег нет. Если вы знаете, чем я зарабатываю деньги на пропитание, то вам, думаю, понятно, что в городе не найдётся такого человека, который согласился бы за меня поручиться крупным денежным залогом.

– Я в этом не сомневаюсь, – согласился с ней Стукало. – Мне остаётся только один выход – отпустить тебя домой под подписку о невыезде. Такое решение тебя устроит?

– Спрашиваете ещё, – со слезами на глазах и промелькнувшей улыбкой на лице обрадованно ответила она.

– Значит, так. Я тебе, Ксения Тарасовна, поверю, что ты от явки ко мне по моим повесткам уклоняться не будешь. Ты должна знать, что без моего разрешения ты не имеешь права выезжать за пределы Питера. Ты даёшь мне честное слово быть дисциплинированной?

– Конечно! Я вас, Алексей Михайлович, не подведу, – заверила его Загорулько.

Перед тем как покинуть кабинет Стукало, Загорулько, набравшись решимости, сообщила следователю:

– Алексей Михайлович, скажу вам не для протокола. Меня в Сочи со своими парнями послал на известное вам дело Кернов Сергей Трофимович по кличке Спица. Он хотел убить Транквиллинова не по собственной инициативе, он исполнял чей-то заказ. За исполнением заказа следил человек по кличке Щербатый.

– Откуда тебе это стало известно?

– Это я узнала из разговора между парнями, когда мы ехали в Сочи на дело. Теперь хоть убейте меня, но я о Спице ничего больше не знаю.

– И на этом спасибо, – поблагодарил её Стукало, понимая, как трудно далось девушке признание.

Перед концом рабочего дня в дверь кабинета следователя постучали. В кабинет заглянул сорокалетний, одетый со вкусом в дорогую одежду, высокого роста брюнет.

– К вам можно? – поинтересовался он.

– Заходите! – разрешил Стукало. Поздоровавшись, посетитель представился:

– Я Тавурдинов Август Петрович. У вас сегодня была моя служащая, Загорулько Ксения Тарасовна. Как она мне рассказала, вы её допросили и избрали мерой пресечения подписку о невыезде.

– Было такое дело, – подтвердил Стукало. Видя, чторазговор с посетителем двумя фразами не завершится, он промолвил: – Стоя беседовать неприлично. Вы присаживайтесь, Август Петрович. – Он показал рукой на стул.

Тавурдинов охотно присел к столу следователя, видя, что разговор начинается налаживаться, а раз так, то ему легче будет с ним договориться по интересующей его проблеме.

– Я не буду у вас спрашивать, за что и по какому делу вы её привлекаете к уголовной ответственности, так как знаю, что это является тайной следствия. Хотя в общих чертах Загорулько мне рассказала, чем был вызван ваш интерес к её личности. Я владелец крупного универсама. Мне приходится много разъезжать по разным регионам России, посещать другие страны, где я покупаю товар для своего предприятия. Я стараюсь, чтобы в моем магазине всегда был разнообразный ассортимент товаров. Во всех этих поездках меня в качестве товароведа сопровождала Загорулько. Её помощь в выборе товара и в заключении договоров с клиентами мне необходима. В связи с тем, что вы для неё избрали меру пресечения в виде подписки о невыезде, я уже не могу брать её в поездки за пределы Питера. Я верно вас понял?

– Вы рассуждаете, как настоящий юрист, – отметил Стукало.

– Перед визитом к вам я проконсультировался у моего юриста, – пояснил Тавурдинов причину своей осведомлённости в юридических вопросах по конкретному уголовному делу.

– У вас грамотный и компетентный юрист.

– Его работой я доволен, – вскользь заметил Тавурдинов. – Алексей Михайлович, вы бы не могли разрешить Загорулько иногда выезжать в командировки вместе со мной за пределы Питера?

– Куда и как далеко?

– По разным регионам России, в СНГ и в другие страны.

– Не могу, – отказал Стукало.

– А если я попрошу очень убедительно – конечно, не безвозмездно, – то, может быть, мы сумеем с вами договориться?

– Все равно, Август Петрович, никакой сделки между нами не получится.

– Жаль, что мы не поняли друг друга.

– Я работаю в таком учреждении, где посетители должны понимать нас, требования к нам закона. Если этого не происходит, то между сторонами не получается взаимопонимания.

– Значит, каждый из нас остаётся при своих интересах?

– Выходит, так, – подтвердил Стукало.

– Ну что ж. На нет и суда нет. До свидания, – недовольно процедил сквозь зубы Тавурдинов, покидая кабинет.

Глава 6
Любитель одиночества

Члены преступной «семьи» Спицы знали, что их главарь, находясь в ресторане «Аделина», не любил тех авторитетов из своего близкого окружения, кто от безделья подходил к его столу, садился рядом и начинал чесать языком обо всем и, как правило, ни о чем. Отчитав одних, а кое-кого сняв из бригадиров и переведя в рядовых быков, он отбил охоту у членов «семьи» беспокоить его в ресторане по пустякам.

Другое дело, если он в ресторан приходил с кем-то из нужных людей. Тогда, отдыхая с Таким человеком за одним столом, он мог быть интересным собеседником, отдыхающему с ним не было скучно.

Никто не знал, когда и почему у Спицы родилась такая привычка, лишь позже стала понятна причина её появления.

Спица приходил в ресторан отдохнуть от мирских забот. Если его по делам беспокоили члены «семьи» с просьбами решить ту или иную проблему, он от своей обязанности не устранялся и в меру сил и возможностей помогал им. Безу словно, он к ним никаких претензий не предъявлял.

Если шестёрки по делам не беспокоят его в ресторане, значит, дела в его команде идут не так уж плохо, считал он.

Если сидящего в ресторане Спицу никто не имел права по пустякам беспокоить, то он, когда ему одному становилось скучно, мог подсесть к любой знакомой компании своей масти и в кругу её расслабиться и отдохнуть.

В ресторане он чувствовал себя не посетителем, а коршуном, высматривающим добычу. Он поднимался со своего насиженного места и опускался там, где видел корм и добычу для себя.

Когда Спица в один из вечеров в ресторане таким своеобразным образом отдыхал, к его столу подсел Бычок, бригадир наиболее интеллектуальных воров. В обязанности его бригады входил сбор интересующей «семью» информации, поиски объектов для нападения: через людей Бычка поддерживались контакты с воровскими группировками города, а если надо, то и с бандами других населённых пунктов. Выполняя роль посланников, при необходимости они могли осуществлять и карательные функции. Если они обнаруживали, что где-то что-то плохо лежит, то не раздумывая эту собственность присваивали. Как это у Бычка и его бригады получалось, читатели уже знают.

Бычок ещё не успел и слова сказать Спице, но уже одним своим появлением испортил ему настроение. Там, где появлялся Бычок, там всегда были новости, и не обязательно приятные, но в любом случае выдвигаемые Бычком проблемы приходилось решать Спице. Если бы можно было ликвидацией Бычка избавиться от всех проблем, которые Спице приходилось решать, то участь бригадира давно была бы решена, но Спица понимал, что не Бычок виновен в той огромной массе новостей, которыми он делился с ним, а поле их общей деятельности.

– Что за новость у тебя, Юрий Филиппович? – отцепив от кисти винограда крупную ягоду и не спеша отправив её в рот, поинтересовался у Бычка Спица.

– Сегодня неприятная.

– До твоего появления такое у меня настроение хорошее было! Может, ты мне её завтра с утра расскажешь?

– Моё сообщение не терпит отлагательства, – настаивал Бычок.

– Давай хвались, послушаю, – обречённо вздохнув, разрешил Спица.

– Вчера в Транспортную прокуратуру вызвали одну бывшую нашу биксу. Её очень долго допрашивал следователь Стукало.

– Кто такая и почему это нас должно волновать?

– Это та бикса, которую ты продал Тавурдинову в прошлом году.

– Помню такой факт. Чем она могла заинтересовать сапог?

– Ты её в прошлом году, до продажи, посылал в Сочи по какому-то делу.

Благодаря подсказке Бычка Спица быстро вспомнил, о ком идёт речь.

– Помню я эту шмару, красивая стерва.

– Потому-то за неё лох больших бабок не пожалел, – подтвердил мнение Спицы Бычок.

– Что ты хотел ещё о ней сказать?

– По-моему, она с сапогом спелась.

– С чего ты это взял? – нахмурился Спица.

– Сапог её в ментовку не посадил на якорь, а отпустил под подписку о невыезде. То есть он установил, что она совершила какое-то преступление, но почему-то не стал задерживать, а счёл возможным отпустить домой, разрешил подышать свежим воздухом.

– Твоя информация без булды? – поинтересовался Спица.

– Сам проверял, все точно, как есть.

– Тогда нет никакого сомнения – сапог спелся с биксой. Если так, то биксу надо немедленно мочить.

– Я того же мнения.

– Ты со своей кодлой не возьмёшься её ликвидировать? – спокойно поинтересовался Спица.

– Как скажешь, так и будет, – ответил Бычок так, будто речь шла о ликвидации прыща на заднице.

Подумав, Спица принял иное решение:

– Я, пожалуй, эту работу поручу другим.

– Кому? – удивился Бычок.

– Есть у меня зажравшаяся группа «моржей». Пусть на шмаре начнут опыта набираться, – уклонился от прямого ответа Спица. – Больше ты мне ничего нового не хочешь сказать?

– Что нужно было сказать, я уже стравил.

– Хорошо работаешь, можешь сегодня со своей братвой гулять в ресторане за мой счёт, – позволил Спица.

– Благодарствую, – довольно улыбнувшись, сказал Бычок.

– Только без базара и мата. Пусть братва помнит, что находится не в причале, а в серьёзном ресторане. За бардак за твоим столом спрошу с тебя.

– Не впервой гулять в «Аделине», правилам приличия обучены, – заверил его Бычок.

Бычок ушёл. Спица, не спеша поклевывая виноград и попивая шампанское, думал: «Я с этой биксой лично не общался. Моя команда поступила к ней через третьи лица.

Прямо на меня она бочку катить не может, но мало ли что ей могли наболтать мои парни? Правда, все эти парни погибли. Возникает резонный вопрос: чем она лучше их? Пусть следует за ними. Все веселее им будет вместе».

Так, быстро и легко, была решена судьба Ксении. Подозвав к себе Чукмека, Спица поинтересовался у него:

– Ты сюда на своей тачке приехал?

– Да, – подтвердил Чукмек.

– Смотайся в спортзал и привези ко мне Таракана. Получив задание, Чукмек удалился.

Когда в ресторане в сопровождении Чукмека появился Таракан, Спица поманил его к себе рукой.

Введя Таракана в суть возникшей проблемы, он потребовал:

– Чтобы завтра этой профуры не было в живых, но перед тем как её ликвидировать, допроси с пристрастием, узнай, что она напела сапогу на допросе. Потом мне подробно все доложишь.

– А вдруг она куда-то уедет и её дома не будет, где тогда её искать?

– Ни о каких «вдруг» не может быть речи. У неё подписка о невыезде, поэтому большую часть своего времени она проводит у себя дома.

– Теперь ещё один вопрос: как мы должны её ликвидировать? Убить, утопить, под машину бросить?

– Придумай какой-нибудь способ, чтобы её смерть походила не на убийство, а на самоубийство. Чтобы никто за неё не отвечал и менты не всполошились. А теперь можешь отваливать восвояси.

Таракан ушёл, и Спица остался за столом один. «Если сейчас ко мне подойдёт ещё какой-нибудь бык и преподнесёт новость, подобную той, которой меня обрадовал Бычок, я ему морду набью. Что я им сделал плохого, за что они вдруг начали валить на меня одну поганую новость за другой?! – сердито думал он.