Текст книги "Я выбрал путь смерти"

Отскочив от Дмитрия в сторону и уже перестав улыбаться, Аркадий без особого труда понял, что имеет дело не с новичком в карате, а с борцом, имеющим определённые навыки в этом виде спорта; какие, он пока не мог сказать, так как противник не нападал на него, а только защищался. На всякий случай Аркадий сменил тактику ведения боя. Теперь он не только нападал на Дмитрия, но и думал о своей защите.

Дмитрий не спешил нападать на Аркадия, а словно учитель, экзаменующий ученика, стремился узнать, какими приёмами карате владеет Аркадий и в какой степени.

Отразив первый натиск Аркадия, Дмитрий увидел, что его защиту Аркадий не может пробить; это ещё больше вселило в него уверенность, что победить противника ему не составит большого труда.

Если Дмитрий имел возможность холодно рассчитывать свои удары, спокойно вести защиту, то Аркадий такой возможности не имел. Собравшиеся у ринга студенты, его болельщики, кричали: «Аркадий, шайбу! Аркадий, шайбу!..» Такая поддержка не очень помогала Аркадию. Ему хотелось отличиться перед студентами и преподавателями, показать свой класс, однако выжидательная тактика противника не давала ему простора для фантазии и применения приёмов.

Несколько попыток Аркадия ударить противника по корпусу, по голове не увенчались успехом, наоборот, Дмитрию удалось сделать ему подсечку, присев на одной ноге и вытянув другую. Не ожидавший этого приёма Аркадий ягодицами упал на помост, вызвав у своих болельщиков громкий ропот недовольства.

Трехминутная схватка заставила Аркадия подумать, что ему не стоило так агрессивно вести себя с другом Татьяны, тем более вызывать его на поединок, но теперь он уже ничего не мог изменить. Надо было драться и побеждать.

Дмитрий видел по глазам Аркадия, что тот недоволен собой. Теперь уже и Дмитрий от защиты перешёл к нападению. Находящиеся в разных концах помоста бойцы ринулись навстречу друг другу, надеясь в прыжке нанести коварный удар, но летевший снарядом Аркадий почувствовал сильный удар ноги Дмитрия в свой корпус. От этого удара изменилась траектория его полёта, своё движение он уже не мог контролировать. Перевернувшись в воздухе, он упал на ковёр. Не успев подняться и принять защитную стойку, Аркадий увидел свою правую ногу в захвате Дмитрия, который, удерживая её между своими ногами, стал давить на излом.

Если бы Аркадий рукой не принялся ударять по помосту, тем самым подавая сигнал противнику, что он сдаётся, то наверняка не избежал бы перелома ноги.

Поднявшись с помоста вместе с побеждённым противником, Дмитрий заявил Аркадию:

– Если без основания будешь ко всем приставать, вызывать на поединок, можешь не поломанной ногой отделаться, а лишиться головы.

Поклонившись в восточном приветствии своему противнику, увидев такой же поклон Аркадия, Дмитрий покинул помост под громкие овации собравшихся. И сразу попал в объятия радостной Татьяны. Тогда как лишённый внимания недавних поклонников Аркадий, опустив голову, отправился в одиночестве в раздевалку.

У кумиров всегда много и поклонников, и недоброжелателей. Когда кумир в славе, то он окружён почитателями, когда же он развенчан и снят с пьедестала, то, как правило, поклонники куда-то исчезают и вперёд выходят недоброжелатели, которые получают возможность побеждённого ужалить, укусить, обидеть плохим словом.

На долю Татьяны пришлось столько поздравлений от её знакомых, как будто не Дмитрий, а она наконец-то смогла непобедимому чемпиону университета по карате Аркадию нанести поражение.

Она уже забыла проигрыш своей команды в волейбол третьекурсникам, находясь под впечатлением увиденного и пережитого.

После завершения спортивных соревнований в университете Дмитрий с большой неохотой поддался уговорам Татьяны поехать к ней домой на обед. Ему не помогла ссылка на то, что он не в парадном костюме, а всего лишь в спортивной одежде и что в таком виде ему перед родителями Татьяны неудобно появляться. В осуществлении своего намерения Татьяна была неумолима.

Дмитрий был не против того, чтобы вкусно пообедать, но предстоящая перспектива знакомства с родителями Татьяны, безусловно, предупреждёнными дочерью, что она приведёт в дом жениха, смущала его, вселяла робость. Только осознание того, что ему все равно когда-то придётся знакомиться с родителями невесты, заставило его смириться с неизбежностью.

Татьяна, управляя автомобилем, порой внимательно поглядывала на унылого Дмитрия, не разделяя его настроения.

– В понедельник у нас на курсе только и будет разговоров о том, как ты Аркадия укротил, – довольно сказала она.

– Он сам виноват в случившемся.

– Аркадий неплохой парень, но в последнее время сильно зазнался. Все хвастался, что имеет чёрный пояс по карате. Теперь после урока воспитания станет себя вести скромнее, поймёт, что не один он такой сильный и смелый.

– Сильные и великие спортсмены никогда не кичатся своими достижениями, славой, стараются так себя вести, чтобы быть незаметными среди остальных. Я приведу тебе пример такой скромности. Жил в середине девятнадцатого века учитель карате. Его звали Мацумура. Когда он состарился, но был ещё физически здоровым, ему однажды пришлось идти через лес. Трое вооружённых копьями разбойников напали на него. Они хотели его ограбить, но у него при себе не было денег. Тогда разбойники потребовали, чтобы он отдал им свою одежду. Мацумура сказал, что его одежда очень ветхая и для продажи не годится. Обыскав его и не найдя ничего достойного своего внимания, разбойники забрали у него лепёшку и ушли в лес. Мацумура, в свою очередь, продолжил путь через лес. Он был доволен своим поведением с разбойниками, думая: «Как хорошо я поступил, что расстался с разбойниками мирно. Мне даже не пришлось их ни калечить, ни бить».

– Нравоучительная и красивая история, только, к сожалению, в настоящее время последователей Мацумуры среди спортсменов не так уж много.

– Ты по Аркадию не берись судить обо всех спортсменах, среди них немало великих, но скромных, достойных уважения людей, – возразил девушке Дмитрий.

Татьяне общаться с Дмитрием было не только приятно, как это бывает между женихом и невестой, но и познавательно, интересно. От него она узнавала для себя много такого, о чем раньше и не подозревала, что прежде не входило в круг её интересов.

По чистому, но не новому голубому халату Веры Владимировны и по спортивному костюму Анатолия Андреевича, родителей Татьяны, Дмитрий убедился, что дочь заранее их не предупреждала о его визите к ним в гости. Поэтому смущение и некоторая растерянность были присущи обеим сторонам. Однако после обеда, за которым Дмитрий с будущими тестем и тёщей выпили по две рюмки водки и поговорили, напряжение ушло, стороны расслабились и отношения между ними стали проще.

После обеда и обязательного кофе гостеприимные хозяева не сразу отпустили Дмитрия домой. Ему пришлось вместе со всеми посмотреть исторический художественный фильм по видеомагнитофону, затем сыграть с Анатолием Андреевичем партию в шахматы, которую гостю удалось свести вничью.

Дмитрий понимал, что родители Татьяны хотят изучить его как возможного жениха дочери, поэтому он не только охотно отвечал на вопросы Анатолия Андреевича, но и сам узнал о семье Татьяны многое. Например, то, что в свои пятьдесят лет Анатолий Андреевич уже академик, физик-атомщик, руководит НИИ закрытого типа. В этом институте вместе с ним работает его старший сын Александр – он женат и живёт со своей семьёй отдельно от родителей. По этой причине Дмитрий не смог познакомиться с братом невесты.

Татьяна вела себя дома очень скромно, практически её не было слышно. За столом, когда они обедали, девушка спиртного не пила, так как именно ей предстояло потом на машине везти Дмитрия домой. Поскольку Дмитрий все время активно общался с её родителями, девушке лишь удавалось перебрасываться с ним короткими фразами типа: «Будешь пить кофе?», «Тебе удобно тут сидеть?», «Не поддавайся папе…»

Только к вечеру Дмитрий с Татьяной смогли покинуть квартиру её родителей.

Опустившись на сиденье автомобиля и облегчённо вздохнув, Дмитрий заявил:

– Ну, Танечка, ты меня сегодня подставила, и притом здорово. Я думал, что меня удар хватит.

– Дима, все очень хорошо прошло. Ты у меня умница. Моим родителям ты понравился. Особенно папу удивил тем, что воевал в Чечне и имеешь правительственные награды.

– Ну надо же было мне академика чем-то удивить.

– Я начинаю тобой гордиться.

– Постараюсь тебя не разочаровать. Чмокнув Дмитрия, Татьяна повезла его домой.

– Дима, ты первый парень, которого я привела домой к себе как своего жениха. Это тебе о чем-то говорит?

– Говорит, – кивнул он.

– О чем?

– Знаешь, сердцем чувствую, умом понимаю, а словами высказать не могу.

– С тобой не соскучишься, умеешь загадать загадку.

– Да люблю я тебя, Танечка! Неужели ты этого не видишь? Почему надо обязательно это говорить?

– Дима, это для меня как воздух, которым я не могу надышаться, как музыка, которой я не могу наслушаться, поэтому если хочешь, чтобы я жила, постоянно подпитывай меня этими словами.

– А я и не знал, что ты у меня наркоманка.

– Теперь будешь знать, – ласково посмотрев на него, заметила она.

Дома у Дмитрия Татьяне тоже пришлось задержаться. Им просто не хотелось расставаться, и они умели найти повод, чтобы подольше побыть вместе. То они изъявили желание вместе с Лидией Степановной выпить кофе, то, уединившись в комнате Дмитрия, смотрели его армейский альбом.

Расставаясь с Татьяной во дворе своего дома, стоя рядом с её «девяткой», Дмитрий договорился с девушкой, что завтра они поедут вместе к ней на дачу, где им хотелось побыть вдвоём.

Воскресенье, весь день, они провели на даче. Им удалось вдоволь наговориться, ещё лучше понять друг друга и сблизиться.

Несмотря на внешнюю раскованность и доступность Татьяны, Дмитрий понимал, что если он попытается настойчиво, а значит, грубо овладеть девушкой, то может её потерять.

Татьяна доверяла ему, полагалась на его порядочность и могла бы в одночасье разочароваться в нем, если бы он ж правильно себя повёл. Дмитрий не желал терять её, поэтому не допускал мысли форсировать событие, которое со временем само станет естественным и неизбежным.

Он хотел, чтобы его желание близости с девушкой стало и её желанием.

Так как была уже осень, то он помог Татьяне обрезать фруктовые деревья в саду, подготовил розы к зиме, как можно выше засыпав их корневую систему землёй. Их полезный труд сопровождался беседой обо всем и ни о чем, шутками, смехом, от чего работа спорилась и незаметно для них быстро продвигалась.

Потом Татьяна вскипятила чай, который они стали пить с тортом, купленным девушкой в магазине по дороге на дачу. Дмитрий спросил Татьяну:

– Что вчера твои родители сказали обо мне?

– Многое! – односложно ответила она.

– Я бы хотел услышать более конкретный ответ.

– Мои родители своеобразные люди и смотрят на мир совсем не так, как мы. Как парень ты им понравился по всем статьям, но им хотелось бы, чтобы мой будущий супруг был если не физиком-атомщиком, то хотя бы сильным математиком, который вместе с отцом и братом стал бы работать в его институте. К месту будет сказано, что меня ждёт именно такая участь.

– Чем же закончилась ваша беседа?

– Я им очень убедительно доказала, что порядочные, грамотные люди, какими они себя считают, так отстало, ущербно мыслить не должны. Любимого по роду своей специальности не выбирают, а если такое происходит в жизни, то это нельзя назвать любовью. Это называется браком по расчёту. Я их в шутку спросила: что я им плохого сделала, почему не хотят своей дочери счастья? После моей отповеди родители признали ошибочность своего первоначального решения и позволили мне самой решать, за кого выходить замуж. Только я не знаю, поймёшь ли ты меня и сможешь ли оценить по достоинству мою самостоятельность.

Закончив чаепитие, они прошли в комнату и сели на диван, чтобы быть поближе друг к другу.

Дмитрий положил левую руку на плечо Татьяны и, как бы не поняв её намёка, с шутливым недоумением на лице поинтересовался:

– Непонятно, почему я должен давать оценку твоему геройскому поступку?

– Потому, что я его совершила ради тебя, – опустив голову ему на грудь, пояснила Татьяна.

Левой рукой приподняв подбородок Татьяны, Дмитрий нежно поцеловал её упругие губы, готовые к ласке, но пробудившиеся только тогда, когда его поцелуй уже был завершён. Поэтому пришлось повторить, притом несколько раз. Только тогда, когда затянувшийся поцелуй заставил молодёжь задрожать от возбуждения, они его прервали, отстранились друг от друга, понимая без слов, что могут зайти слишком далеко, а к этому они еше не были готовы. Дмитрию страстно хотелось не только духовной, но и физической близости с Татьяной, но он не торопился опережать события, так как был уверен, что она все равно станет его женой и будет принадлежать только ему.

Он не был наивным мальчиком, не познавшим женской ласки, но раньше близость с женщинами была для него лишь удовлетворением естественной потребности, не более того. Сейчас он был с любимой девушкой, и его отношение к ней было иным – добрым и бережным. В объятиях Дмитрия Татьяна чувствовала себя уютно, однако сердце её учащённо билось, как у маленькой птички, попавшей в силки охотника.

Вдыхая нежный аромат духов, свежий запах тела любимой, Дмитрий, уткнувшись лицом в плечо Татьяны, откровенно признался:

– Таня, до встречи с тобой я не думал много о женщинах, тем более не думал о женитьбе. Но ты заставила меня пересмотреть и изменить многие мои жизненные планы. Ты именно та девушка, которую я искал, ради которой я без сожаления расстанусь со своей свободой. Если ты испытываешь ко мне такие же чувства, что и я к тебе, то выходи за меня замуж, и как можно скорее.

– Я готова выйти за тебя замуж, и ты это без моего признания знаешь, но к чему такая спешка?

– После увольнения из банка у меня появится примерно месяц свободного времени. Когда я перейду на новое место службы, его у меня может столько уже и не быть.

– Довод вполне убедительный, и я его принимаю. Где мы будем жить после свадьбы?

– На квартире у Лидии Степановны, я уже с ней говорил, она не возражает.

– Это будет неуважительно по отношению к моим родителям. У нас четырехкомнатная квартира. Если мы будем жить у меня, то нисколько не помешаем.

– Мне неудобно оставить одну Лидию Степановну. Если бы ты знала, какой она замечательный человек!

– Я с ней поговорю. Она умная женщина, должна нас понять.

– Я знаю, что она тебя поймёт. Она всех понимает, всем помогает, как может, но мы, к сожалению, не оченьто стараемся её понять.

– Дима, мы ни в чем её не обидели и не оскорбили. Мы будем её навещать. При желании она сможет приходить к нам в гости и даже некоторое время жить у нас.

– Это пока она самостоятельная, не нуждается в заботе, а когда состарится, тогда как быть? Отдадим в дом престарелых?

– К тому времени вы со своим другом сможете договориться и вместе с Лидией Степановной решить её судьбу.

– А ты согласна, чтобы она в будущем смогла жить у нас с тобой?

– Как вы решите с другом, так и будет. К кому Лидия Степановна захочет пойти, там она и будет доживать свою старость.

– Не знаю, Таня, все ли математики такие умные и чуткие люди, как ты, но то, что ты сейчас сказала, сняло с моей души тяжёлый груз.

– Я рассуждаю не головой, а сердцем и душой и совсем не хочу тебя ранить.

– Теперь мне окончательно стало понятно, почему я тебя полюбил.

– Хотелось бы конкретнее услышать, за что ты меня полюбил, – посмотрев Дмитрию в глаза, заметила Татьяна.

– За то, что ты у меня самая удивительная, за то, что ты у меня самая красивая и желанная, за то, что ты у меня самая-самая!

– И надолго ли я буду у тебя самой-самой?

– Пока жив, – без тени улыбки, серьёзно заявил Дмитрий.

Ну как было девушке за такое откровение не отблагодарить парня своим признанием и своей любовью?..

Глава 26
Откровение Волчьего Ветра

Ещё в пятницу друзья договорились, что в понедельник утром Волчий Ветер отправится в Транспортную прокуратуру к следователю Стукало, чтобы ответить на интересующие следователя вопросы по уголовному делу, находящемуся в его производстве.

В это же самое время Чумной поднялся в кабинет Транквиллинова с заявлением об уходе.

Расследование уголовного дела, которое стало многотомным из-за множества криминальных эпизодов, у Стукало продвигалось очень медленно, несмотря на показания арестованного Провоторова.

Попытки задержать, а потом арестовать Нежданова и Спицу на основании показаний Провоторова не увенчались успехом. Предъявив обвинение Нежданову и Кернову в организации покушения на убийство Транквиллинова и допросив их в качестве обвиняемых, Стукало не смог получить санкцию на их арест у прокурора Голубенко и был вынужден обвиняемых отпустить домой под подписку о невыезде. Ему не помогли и показания Ксении Загорулько, изобличавшие их. Прокурор указал ему, что показания Загорулько были бы весомыми, если бы она была жива. Спорить с Голубенко, отстаивать свою точку зрения было бесполезной тратой времени. Нужно было собирать новые доказательства, изобличающие обвиняемых в совершенных ими преступлениях. Кернов и Нежданов ни в чем не признались, заняв твёрдую позицию все отрицать. Такую тактику поведения они избрали по совету опытных адвокатов, защищавших их интересы на предварительном следствии.

Молодому следователю это сложное уголовное дело уже начинало казаться по своей судебной перспективе безнадёжным, тупиковым.

И вот в такой трудный для Стукало момент к нему явился на приём Махновский. Стукало помнил, что всегда, когда Махновский приходил к нему, делился своей информацией, следствие начинало успешно продвигаться вперёд.

Увидев Махновского в своём кабинете, Стукало с надеждой подумал, что и данный визит гостя может быть не менее продуктивным. Здороваясь за руку с Махновским, как со старым знакомым, Стукало, доброжелательно улыбнувшись, поинтересовался:

– Каким ветром, Александр Георгиевич, вас занесло ко мне?

– Необходимость поговорить с вами.

– Присаживайтесь, поговорим, – показывая на стул, предложил Стукало. После того как посетитель сел, хозяин кабинета сказал: – Я слушаю.

– Откровенный разговор между нами может состояться только в том случае, если полученную от меня информацию вы не будете официально протоколировать и заставлять меня заверять её своей подписью.

– Я же, Александр Георгиевич, государственный служащий, а поэтому у меня со всеми гражданами, приходящими ко мне в кабинет, могут быть только чисто официальные отношения, которые определены нормами Уголовно-процессуального и Уголовного кодексов.

– С одной стороны, это хорошо, с другой – плохо.

– Плохо, что я в работе с вами соблюдаю нормы УПК? – поинтересовался Стукало.

– Плохо то, что нормы УПК не дают вам тех возможностей в проведении следственных действий по Уголовным делам, которые есть у простых граждан. Вы же помните, как к вам пришла для дачи показаний Загорулько. Как к вам совсем недавно явился с повинной Провоторов…

– Не надо перечислять свои заслуги в помощи мне, я их все хорошо помню, – прервав Волчьего Ветра, заметил Стукало.

– Такое стало возможно благодаря тому, что, собирая для вас материал, нам с товарищем пришлось действовать с риском для жизни и даже нарушая закон.

– У вас был какой-то интерес, чтобы идти на такой риск?

– Я работаю в «Евпорбанке» телохранителем генерального директора Транквиллинова. До работы в банке мне случайно удалось спасти ему жизнь, когда группа налётчиков в поезде пыталась его убить. По этому факту у вас заведено уголовное дело. Я у Транквиллинова пользуюсь особым доверием. Он поручил мне найти людей, которые покушались на его жизнь. Мы с товарищем согласились исполнить его задание. Если вы собираете доказательства, соблюдая нормы УПК, то мы свои материалы добываем с помощью подкупа людей, которые могли бы пролить свет на интересующие нас факты. Так, чтобы получить нужные сведения от одного информатора, мне пришлось дать ему двадцать тысяч долларов. С его помощью мне стало известно то, чего не знаете вы. Я не могу быть вами допрошен по изложенному факту, так как не имею права выдавать своего информатора, хотя он такая мразь, которой место только в тюрьме. Более того, будучи доставлен к вам на допрос, он ни за что не подтвердит то, что ранее сообщил мне.

– Понятно! Хотелось бы узнать, где вы добыли себе такой источник информации?

– Могу сказать, что он член банды Спицы, в которой занимает не последнее место. Больше я о нем ничего сказать не имею права. Так вот, вы хотите с моей помощью узнать, как была похищена Загорулько Ксения, кто её похищал, насиловал и убивал?

– Конечно, хочу!

– Но я могу поделиться с вами своей информацией только неофициально. Вам останется проверить мои сведения и с помощью УПК закрепить в виде доказательств. Я знаю, что не каждому следователю повезло иметь таких помощников, как мы, а если кому-то и везёт, то не часто.

Обдумав предложение Махновского, понимая, что посетитель действительно хочет помочь, Стукало сообщил ему своё решение:

– Мне, Александр Георгиевич, ничего иного не остаётся делать, как принять ваше предложение.

– Я был уверен, что мы поймём друг друга и договоримся.

– Александр Георгиевич, рассказывайте все, что считаете нужным мне сообщить.

– С чего начать? – скорее не обращаясь к Стукало с вопросом, а размышляя вслух, произнёс Волчий Ветер.

– Как всегда, начните с начала, – улыбнувшись, предложил Стукало.

– После того как Загорулько дала вам показания на Спицу, она автоматически стала объектом повышенного внимания своего бывшего шефа. Спица решил её уничтожить…

– Мы живём в джунглях криминального разгула, где важных свидетелей государство не обеспечивает ни новым местом жительства, ни документами на другое имя, ми даже охраной до суда. Извини, что перебил тебя, но я это сказал, чтобы ты меня не винил в её гибели.

– Что я, не понимаю, в каком беспределе мы живём? – отозвался Волчий Ветер на реплику следователя, после чего вновь продолжил: – Спица поручил группе бугра Таракана похитить, а потом так убить Загорулько, чтобы работники правоохранительных органов приняли убийство за суицид. Стукало нахмурился:

– Хотел нас пустить по ложному пути.

– Как вы помните, у работников прокуратуры Невского района была именно такая версия смерти Загорулько.

– Кто входил в группу Таракана, участвовавшую в убийстве Загорулько?

– Като, Баклан, Сашка Спортсмен, водитель машины. – Волчий Ветер сообщил Стукало полностью всю информацию, какую получил на группу Таракана от Могилы.

Стукало взял чистый лист бумаги и записал клички бандитов, не надеясь на память.

– Как вам известно, труп Ксении Загорулько работники милиции обнаружили в Михайловском саду на лавочке, но вы не знаете, как он туда попал. Мой источник сообщил мне, что группе Таракана не удалось на улице поймать Загорулько одну. Её патрон Тавурдинов далеко её от себя не отпускал. Он забирал её из квартиры, когда ему нужно было, увозил и доставлял её назад в сопровождении телохранителей до самой квартиры. В связи с этим у бандитов возникла проблема: как выманить Загорулько из квартиры, чтобы потом похитить? Для осуществления своего замысла они привлекли землячку и подругу Загорулько – Сабину Табен. В день похищения Загорулько Табен вместе с Тараканом и его подручными пришла на квартиру Загорулько. Сабина позвонила в дверь, её подруга, увидев в глазок землячку, не понимая, какой подвергается опасности, впустила Табен вместе с похитителями в квартиру. Выполнив свою гнусную роль, Табен ушла, а группа Таракана, похитив Загорулько, отвезла её в речной порт, где поместила в трюм заброшенной баржи. Там они её все изнасиловали, сделали смертельный укол наркотика в вену, потом на своей машине отвезли в сад, посадили на лавочку и скрылись. Больше мне вам рассказывать по данному факту нечего, так как остальное вы знаете.

– Почему ты так считаешь? – промолвил Стукало.

– Потому что я раньше через старушку передал вам анонимную записку, чтобы вы смогли имеющиеся на барже вещественные доказательства изъять и закрепить.

– Так вот оно что! Как это я не догадался, что тайным моим помощником был ты?!

– Тогда я не хотел перед вами раскрываться, не позволяли обстоятельства. Как видите, я своё обещание помочь вам в раскрытии Загорулько полностью выполнил.

– Я вам благодарен за сотрудничество со мной и, если бы от меня зависело, постарался бы от имени прокуратуры отблагодарить вас крупным денежным поощрением, но, к сожалению, это не в моих возможностях и у нас подобное не практикуется, а зря. Между прочим, я уже третий месящ зарплату не получаю.

– Алексей Михайлович, вы могли бы и не говорить о своих проблемах. Я знаю ваши возможности в процессуальном плане, а материальное поощрение меня не интересует. Мы с другом решили вам помочь расследовать убийство Загорулько не ради денег, а из чисто человеческих побуждений. Убийцы и насильники не должны гулять на свободе, их место в тюрьме. Мы просто хотим восстановить справедливость.

– Александр Георгиевич, как я понимаю, вы не знаете, где живут члены бригады Таракана?

– Не знаю, – подтвердил Волчий Ветер.

– Эту проблему я постараюсь решить с помощью работников уголовного розыска, у них бандиты должны быть занесены в картотеку. Подскажите мне, где и как найти в городе Сабину Табен.

– Она проститутка в подпольном борделе. – Волчий Ветер дал Стукало адрес притона. – У меня для вас, Алексей Михайлович, есть совет по этому поводу. Когда поедете задерживать Сабину Табен, возьмите с собой побольше работников милиции, чтобы они в этом борделе задержали проституток, изъяли документацию. Между прочим, oн является собственностью Спицы. Так что вы сможете Спицу привлечь к уголовной ответственности за содержание подпольного борделя.

– Я именно так и поступлю.

Для того чтобы Стукало более уверенно и целенаправленно вёл следствие по уголовному делу, Волчий Ветер дал ему прослушать магнитофонную запись откровений Спицы.

Стукало узнал для себя из признания Спицы много важного и интересного, однако воспользоваться записью как важным вещественным доказательством он не мог, поскольку сведения, предоставленные Волчьим Ветром, были добыты с грубым нарушением норм Уголовно-процессуального кодекса. К тому же Волчьего Ветра государство не уполномочивало добывать такие сведения.

Как бы там ни было, но, прослушав запись, Стукало получил возможность, не блуждая, прямо идти к намеченной цели.

Когда Волчий Ветер, покидая кабинет Стукало, на прощание пожимал ему руку, по их лицам можно было заметить, что стороны остались довольны встречей.

Подойдя к столу Транквиллинова, Чумной молча положил своё заявление об увольнении. Быстро прочитав его, Транквиллинов с удивлением на лице поинтересовался:

– Дмитрий Фёдорович, что случилось, почему вы пришли ко мне с таким заявлением?

– Ничего не случилось, просто я решил поменять место работы.

– И куда же вы решили перейти от нас работать?

– В органы МВД, хочу служить в спецназе.

– Там что, зарплата выше, чем у меня в банке? – удивился Транквиллинов.

– Нет, намного меньше, чем в банке.

– Так зачем вам туда уходить от нас? – поинтересовался Транквиллинов, не понимая поступка своего сотрудника. Привыкнув мыслить логично, он сейчас не видел смысла в поступке Чумного, а поэтому его не понимал.

– Я соскучился по настоящей мужской работе, по риску, чтобы кровь в жилах кипела.

– Да вроде бы и у нас в банке вам с Александром Георгиевичем немало пришлось рисковать своей жизнью.

– У вас тут все утряслось, и в будущем, слава Богу, никаких неприятностей ни для банка, ни для вас лично не предвидится. К тому же в банке остаётся работать мой друг, который постарается уберечь вас от всех бед.

– Неужели только ради того, чтобы больше рисковать своей жизнью, вы уходите служить в спецназ?

– Ну, не только из-за этого, есть и другие причины.

– Вы мне можете назвать эти причины?

– Хочу получить опыт оперативной работы, заочно поступить на юрфак и получить юридическое образование.

– У вас с Александром Георгиевичем опыт практической работы с разными подонками такой, какой не у каждого генерала есть.

– Хвалить себя я не приучен, но точно знаю, что в спецназе от меня обществу пользы будет больше, чем тут, в банке.

Тарасу Кондратьевичу не хотелось лишаться опытного телохранителя, поэтому он решил попытаться отговорить от ухода с работы Чумного:

– Ты, Дмитрий Фёдорович, пошире раскрой глаза посмотри внимательно вокруг себя. Мы сейчас живём в капиталистическом обществе, где каждый прежде всего должен думать о себе и лишь потом о других. Ты же мыслишь, как я, когда был комсомольцем.

– А как комсомольцы в ваше время поступали?

– Прежде думали о Родине, а потом о себе.

– Лозунг очень хороший, и если бы наши правители поступали именно так, то такого развала экономики, обнищания масс и других катаклизмов в стране не допустили бы.

– Учись у них, как надо жить.

– Я не собираюсь уподобляться этим вампирам, xoчу идти по жизни своим путём. Буду бороться со злом.

– Между прочим, тебя могут убить, – напомнил ему Транквиллинов.

– Теоретически могут, а практически для уголовников я неуязвим. Мой жизненный опыт будет тому гарантией. К тому же я буду служить среди таких же одержимых «дураков» комсомольцев, каким и сам являюсь.

– Я понял, что ты своё решение обдумал и мне тебя не удастся переубедить. С одной стороны, я недоволен твоим поступком, ибо лишаюсь нужного специалиста, с другой стороны, мне приятно, что среди нас не все такие, как я и наши правители, что есть люди, мыслящие совсем другими критериями. Я тебе заявление на увольнение подпишу, но знай, Дмитрий Фёдорович: если тебе не понравится служба в спецназе, можешь в любое время прийти ко мне на прежнюю зарплату и те же, известные тебе условия труда.

– Спасибо, Тарас Кондратьевич. Я знал, что мы поймём друг друга. – Чумной пожал руку Транквиллинову и вышел из кабинета.

После ухода Капустина Транквиллинов минут десять сидел в задумчивости, не приступая к работе. «Какая среди нас растёт прекрасная молодёжь! К сожалению, власть её совершенно не поддерживает. Варится молодёжь в собственных проблемах. Вот если правительство в отношении молодёжи примет специальную программу поддержки, то таких, как Капустин и Махновский, в стране будут не сотни тысяч, а десятки миллионов», – подумал он. Беседа с Капустиным доставила ему подлинное моральное удовлетворение.