Текст книги "Шербурские зонтики для «Адмирала Сенявина»"

Сима в полузабытьи, одной рукой нажимая кнопку аппарата ЗПС, другой, держась за руку Михи, смотрел, как из темноты на них наплывает носовая оконечность лодки. К-305 резко тормозила реверсом винтов – сейчас всё зависело от её гидроакустика и чёткого выполнения команд группой движения БЧ-5 – на лодке отлично понимали, что если она проскочит мимо ослабевших пловцов, то подобрать их будет невозможно – прошло уже 140 минут со времени начала отсчёта, с того момента, когда они надели акваланги, и то, что эти люди могли ещё держаться и подавать сигналы, было совершенно невероятно. Сима схватился рукой за выступ ниши торпедного аппарата – у него не было сил стучать. Он прицепил к себе карабином Миху и начал скрести по крышке ТА. Для нескольких пар ушей внутри торпедного отсека, внимательно вслушивающихся, что происходит вне лодки впереди носового отсека, этот невнятный скрежет прозвучал громом артиллерийского салюта. Торпедисты схватились за рукояти привода и с бешеной скоростью начали вращать их, открывая переднюю крышку. Теперь главной задачей для Симы была запихнуть вовнутрь открывшейся трубы ТА безжизненное тело Михи. В это время державшийся рядом в полузабытьи Гочо начал отплывать от них в сторону, уходя под лодку. «Всё», – подумал Сима. У него не было сил оторваться от открывшейся крышки. Он понимал, что вот-вот сам потеряет сознание. «Стой, Гоча, стой!» – закричал Сима, не понимая, что говорит почти шепотом. В это время реверс винтов лодки не только остановил её, но и протащил, пока не выключился, на несколько метров назад, на него снова выплыло безжизненное тело Гочи, и он успел схватить его. Он на мгновение потерял сознание, закрыл глаза, в них замелькали красные пятна… замотал головой, в ушах зазвенело, он с трудом несколько раз сглотнул и звон пропал.

– Продувка – великое дело, – механически подумал Сима, – и делается она на автомате.

Он начал трясти рукой, схватившей Гочу, его безжизненное тело и орать на него, приблизив к себе:

– Просыпайся, сука! Или я тебя брошу, просыпайся, гад, а то брошу! Мне ещё Миху тащить. Просыпайся!

Он действительно должен был бросить кого-то из них. Рискуя разбить маску, он стукнул ей голову пловца, которая дёрнулась, и Сима увидел, как глаза у «западэнца» раскрылись.

– Полезай в трубу – и лезь до передней крышки! – кричал он маска в маску – Полезай!!!

Он толкнул Гочу в аппарат и тот, увидев открытую крышку, на автомате подрабатывая ластами, забрался в трубу и исчез в ней. Сима начал запихивать в неё безжизненное тело Михи.

Контр-адмирал Михайлов читал только что переданное сообщение со спутниковой системы «Легенда», которая зафиксировала большое скопление самолетов в районе операции, в этот район выходило также несколько боевых кораблей и быстроходных катеров, при этом площади вокруг мест нахождения гидроакустических станций на севере Ньюфаундлендской отмели бомбились по-видимому с самолетов «Орион». Кроме того, судя по перехваченным с Лурдеса сообщениям, авианосная ударная группа во главе с авианосцем «Энтерпрайз» должна будет изменить курс и приблизиться к Ньюфаундленду примерно на 200 миль южнее острова. Видимость пока над отмелью была отличная, однако с северо-востока надвигается грозовой фронт, который должен будет примерно в течение двух с половиной часов накрыть её, и тогда контролировать район операции будет затруднительно. Во время предыдущего витка примерно в 5.20 по местному времени в северо-восточной части отмели был зафиксирован волновой след по-видимому от быстро движущегося подводного объекта. Однако ввиду перехода ночной тени в дневную определить, что это – крупное животное, например, синий кит или ПЛ, не представляется возможным. Контр-адмирал Михайлов задумчиво барабанил пальцами по штурманскому столу. Опять, как и 12 часов тому назад всматриваясь в красное пятно на прозрачном штурманском планшете, теперь уже словно пытаясь определить, где сейчас находятся ПЛ, участвующие в операции «Марлин» – прежде всего его интересовало конечно – произошло ли похищение Европы – т.е., где находится К-529 и успела ли погрузить «Омега-джет». То, что она направлялась к ней – не вызывало сомнений – по плану операции она должна была подходить к ней только после отстрела якорных канатов, и скорее всего так и было, потому что только после этого северяне должны были уничтожить ещё две ГАС, и именно эти районы сейчас окучивают «Орионы».

– Почему же так быстро американцы отреагировали? – думал Михайлов. – Или, может быть, они заранее всё знали? Да нет, тогда бы там ещё вчера бы была такая картина, которая наблюдается сейчас.

Контр-адмирал связался с постом космической связи и затребовал передать ему увеличенный снимок волнового следа, он предполагал, что это всё же был след не синего, а «серебряного» кита. Хотя пока это можно было только предполагать – до связи с ним было ещё двенадцать с половиной часов.

– Пусть мне принесут чай, – потребовал он от вахтенного офицера. – Да покрепче.

– Как и командиру сделать?

– Нет, ещё крепче.

Контр-адмирал Михайлов не спал почти 12 часов, и ему предстояло не спать почти столько же. И он знал, что не будет спать, пока не получит сообщение с К-529. Не знал контр-адмирал Михайлов пока только одно, что уже получил наивысшую оценку своей служебной деятельности от президента Америки, а также то, что даже в чём-то схож с ним, по крайней мере в знании легенд и мифов древней Греции.

Командира К-305 капитана второго ранга Василия Петровича Невмывако не зря называли на флоте «хитрым хохлом». После того, как командир торпедного отсека доложил ему, что «груз принят», он не стал отворачивать от прежнего курса на уничтоженные ГАС, хотя по докладу акустика там наблюдались взрывы небольшой, явно не глубинных бомб, мощности.

– Гранаты кидают – гробят пловцов, – задумчиво заметил стоявшему рядом командиру БЧ-1. – Ну шо делать будем, Африкан Африканыч? Вперэд пидэм – убьють. Направо – вдруг наши хлопцы эту ближнюю к нам станцию не нашли и нас засекут. Налево – воткнёмся в цей остров. Прямо как в той картине про богатыря на распутье. Главное – времени нет, чтобы смараковать гарное что. Щас буи покидають и уси – приплыли.

Капитан-лейтенант Костев внимательно рассматривал секретную карту гидрографического судна «Горизонт», главной особенностью которой собственно было не только, а может быть и не сколько точнейшее расположение отметок глубин в районе отмели, но и очень точные координаты и отметки по глубинам всех затонувших судов, также других объектов на дне, вплоть до затопленных тралов. Придраться за такое скрупулёзное исследование морского дна в этом рыбопромысловом районе было в общем-то некому – двухсотмильную зону Канада ещё только собиралась вводить; американцы, хотя и смотрели искоса, официальных претензий предъявить не могли.

– А может не надо никуда ходить, Василий Петрович, – может ляжем где находимся сейчас и переждём, а уйдём ночью.

– Да ты шо, Африкан, не понимаешь, щас бортовыми гидролокаторами с кораблей засекут, куда потом денешься, обкидают нас гранатами и всплывём як цуцики на этой мелкоте.

Они оба рассматривали карту с последней штурманской прокладкой. Костев соединил точку с координатами пеленга на последний сигнал ЗПС Симы, лодка сейчас находилась здесь и координаты эти были абсолютно точны, потому что он брал пеленги на него постоянно по мере подхода пловцов – его задумчивое до этого лицо просветлело, и он улыбнулся.

– Смотрите, Василий Петрович! Вот мы, а вот это СРТМ «Ижора», паровичок, который здесь затонул ещё в 1953 году, когда, видать, наши рыбаки начали осваивать после войны здешние районы. Вот его размеры – 105 метров по длине, вот глубина, на которой он лежит – 196 метров, а вот расстояние до него, около 5 кабельтов. Если мы сейчас, пока нас не обложили, по дну прокрадёмся и возле него впритирку ляжем, то нас никто не обнаружит, кто там знает, кроме тех, кто эту карту составлял, какие там точные размеры объектов на дне.

Командир лодки внимательно посмотрел на карту, потом на командира БЧ-1 – идея ему понравилась, хотя верилось с трудом, что она выполнима – «притирка» была задачей очень сложной, а если затонувшее судно будет находиться недостаточно близко от легшей на грунт возле него ПЛ, то наоборот только привлечёт внимание спеца за пультом сонара.

– А вот здесь товарищ командир малюсенькая «лощщыночка» – как вы говорите, прямо под правым бортом «Ижоры», и если мы в неё попадаем, то отличить нас от неё будет почти невозможно, ну разве что они Кусто сюда пригласят.

– Ну-ну, то есть, если мы по ходу лодки будем опускаться в эту впадину справа, то сможем подобраться этому паровичку вплотную.

Василий Петрович посмотрел на Костева с уважением – растёт смена.

– Абсолютно верно, командир, как говорится, пусть мёртвые помогут живым.

На отмель прилетели ещё два «Ориона», по проработанной ситуационной командой схеме выбросили гидролокационные буи, накрыв почти всю северо-восточную часть Ньюфаундлендской отмели и прилегающей к ней глубоководных районов. С юга и с севера к ней подходили несколько боевых кораблей двух стран. Над громадным пространством северо-востока Атлантики площадью полмиллиона квадратных километров находилось уже более 50 самолётов, следивших за водной гладью, кроме «Мемфиса» к нему перебрасывались ещё 4 многоцелевые АПЛ. Однако пока были обнаружены только две подводные лодки, уходившие на северо-восток в направлении Исландии и судя по шумам это были не «Янки» – это были дизельные ПЛ, с которых судя по всему, и были подорваны две гидролокационные станции, прикрывающие северо-западное направление второго рубежа «Сокуса». Их всплывшие буи обнаружили самолеты-разведчики на поверхности океана. Однако ещё две лодки – по-видимому одна из них была атомная, обнаруженные во время потери связи с «Омега-джет» установленными вокруг неё гидролокационными буями – эти две лодки исчезли – их не обнаружили выставленные в направлении их отхода буи со второго «Ориона». Лишь в восьмом часу адмиралу Тёрнеру положили на стол снимки с разведывательного спутника с волновым следом от идущей на малой глубине с громадной скоростью подводной лодки, который затем исчез, когда лодка прошла Ньюфаундлендскую отмель и ушла на юго-восток. Эту лодку ГАС зафиксировали идущей на громадной скорости строго вдоль линии второго рубежа системы «Сокус». Скорее всего именно на ней и была похищенная станция, однако догнать её «Мэмфис» явно не мог. Прилетевшая на место похищения «Каталина» высадила боевых пловцов, которые, не обнаружив радиобуй, долго пытались найти что-либо на дне, хотя бы остатки якорных устройств и кабеля, однако глубины были большие и было решено вызвать глубоководную лодку «Алюминаут», чтобы проверить, что там осталось. Проще всего теперь было найти вторую дизельную ПЛ, которая не могла уйти так быстро с отмели. Адмиралу Тёрнеру, чтобы опять вскочить в седло, необходимо было решить две задачи – попытаться перехватить советскую АПЛ, которая была явно быстроходней американских охотников за ПЛ, и захватить на мелководье Ньюфаундлендской отмели лодку, с которой, как предполагали в ситуационной команде, вышли подводные диверсанты, отсоединившие «Омегу-джет» от якорей и наведшие на неё быстроходную АПЛ. Во второй половине дня строй кораблей, растянувшийся на несколько десятков миль, начал прочёсывать предполагаемое место, где находилась К-305, методично сканируя сонарами дно Ньюфаундлендской отмели.

…Белый очнулся от неистового гула и свиста вокруг, давившего на барабанные перепонки, от этого шума самому хотелось кричать – у него всё закипало внутри, ломало всё тело – это давало о себе знать физическое напряжение последних двух часов, проведенных под водой, и декомпрессионная болезнь, когда он нырял за Пулей в последние минуты перед погружением лодки. У него едва хватило сил отстучать, что он в трубе ТА, как потерял сознание. Вошедший в операционную офицер в белом халате присел рядом с лежащим на клеёнчатой кушетке матросом, уставившимся бессмысленным взглядом в подвешенный на полукруглом подволоке светильник над операционным столом. Взгляд его был озабочен, он взял Белого за кисть и начал считать пульс.

– Что это за свист кругом, – прошептал Белый, – или мне это кажется?

– Это мы убегаем от дяди Сэма, – усмехнулся офицер, – чтобы он нас не догнал.

– Ну и сколько же мы даём? – Офицер усмехнулся. – Лежи и помалкивай, тебе нельзя говорить. Сожми кулак… Разожми, сожми… Разожми… – Ловко перетянув ему руку жгутом, он сказал: – Сейчас я тебе укол сделаю, и ты уснёшь, а скорость наша больше 40-ка узлов, так что спи, домой быстрей попадёшь.

Белый, засыпая, вдруг подумал о Пуле, ему стало тоскливо, он начал вспоминать что с ним было в последние минуты перед тем, как он вновь очнулся, и в это время он снова провалился в беспокойный полубессознательный сон. Офицер вышел из операционной, прошел в свой кабинет, бывший одновременно его каютой и поднял трубку.

– Юрий Петрович, не знаю точно, вытянет ли он, состояние критическое, декомпрессионная болезнь. О его напарнике я не стал спрашивать, и он ничего не сказал. Я сделал укол – пусть пока спит. Если к вечеру отойдёт, то буду расспрашивать.

– Ну тогда до вечера, мне надо до связи знать, чтобы доложить, – ответил командир лодки. – Напомни мне в 2 часа по московскому, сможет ли он что рассказать, хотя что там рассказывать – его напарника наверняка уже крабы едят.

Командира К-529 сейчас гораздо больше волновала не судьба второго пловца, которого они не смогли забрать, а выдержат ли главный турбозубчатый агрегат его лодки, передающий всю мощь двух реакторов – 160 тысяч киловатт на гребные винты, ещё почти 8 часов непрерывного хода. И не сорвёт ли водяной поток «Омегу-джет» с палубы его подводной лодки, тогда все их труды пойдут насмарку и виноват в этом будет только он сам.

И это будет тем более неприятнее, что именно благодаря его интуиции, тому что он выбрал второй вариант отхода – не на север, а на восток, хотя гидроакустик не услышал там взрыва подорванной ГАС. «Серебряный кит» успешно проскочил Ньюфаундлендскую отмель и теперь отрывается от своих преследователей. В том, что его преследуют, командир К-529 не сомневался.

Наступала вторая ночь над Ньюфаундлендской отмелью с того времени, как к ней подошли советские ПЛ, теперь уже не звёздная и тихая, а хмурая и тёмная, накрытая покрывалом низких почти сплошных облаков сверху и срывающимися брызгами пока ещё невысоких волн начинающихся осенних штормов внизу. Про такую ночь говорят – воровская. Самолёты-разведчики вернулись на базы и авианосец «Энтерпрайз», однако гидроакустические станции почти двадцати кораблей продолжали прощупывать дно, иногда принимая за лодку косяки пикши и трески, иногда некие объекты на дне, похожие на лежащую на грунте ПЛ. Кое-где над ними даже были выставлены гидроакустические буи, но шумов винтов пока зафиксировано не было. Поиску русской ПЛ сильно мешали рыболовецкие суда, пришедшие на осеннюю путину. Начинающийся шторм разогнал мелкие суда прибрежного лова, однако в районе Доггер-банки находились ещё больше десятка сейнеров, несколько БМРТ и одна небольшая плавбаза. Это судно было приписано к базе океанического рыболовства в Калининграде. Адмирал Тёрнер, ежечасно получая доклады об обстановке в районе отмели, всё больше убеждался в том, что русская лодка скорее всего ушла. Тем не менее, он решил выставить ещё два ряда буёв вокруг перового кругового порядка, выставленного прошлой ночью. Его приказ был выполнен примерно в 4 часа, т.е. примерно через сутки после постановки первых буёв. Теперь оставалось только ждать.

Однако самой большой головной болью для начальника штаба ВМФ США сейчас всё же была конечно самая быстроходная АПЛ русских, которая уходила в просторы Атлантического океана. Как гласила краткая справка военно-морской разведки – К-529 – единственная лодка, способная развивать скорость 42 узла под водой, была вооружена 6-ю торпедными аппаратами из них двумя ТА, способными стрелять так называемыми толстыми торпедами калибром 650 мм, наводимыми по гидроакустическому следу от корабельных винтов. Эти торпеды специально предназначены для поражения авианосцев. Лодка могла погружаться на глубину более 400 метров. Единственным недостатком была её сравнительно большая шумность, но это как было известно адмиралу, было проблемой всех советских АПЛ и К-529 не была исключением. Сейчас эта лодка, идущая на глубине примерно 200 метров, уходила в глубоководные районы Атлантики примерно по линии второго противолодочного рубежа системы «Сокус» в направлении Азорских островов, но вряд ли она направится к ним – в этом адмирал почти не сомневался. Перехватить «Серебряного кита» пока было невозможно, даже если бы была снята с боевого дежурства АПЛ «Лос-Анжелос», следящая за советским подводным ракетоносцем в районе Бермудских островов. Но этого позволить себе даже начальник штаба ВМФ США адмирал Тёрнер не мог. Теперь, чтобы перехватить К-529, надо было узнать, куда она повернёт, или предугадать это, чем сейчас и занимались аналитические службы разведок, руководители которых были на утреннем совещании у президента. Но в данном случае можно было только предположить, что лодка не повернёт в направлении Североамериканского континента, всё остальные направления, как и пути господни, были неисповедимы. Единственным утешением для адмирала было то, что пока он видел эту лодку как на ладони, однако предчувствие подсказывало ему, что вряд ли это продлится долго, он был опытным подводником и не сомневался, что русские что-нибудь предпримут – даже если они и не знают, что они у адмирала на как ладони, в чём он теперь начал сомневаться. Пока правда не сильно.

– Ну что, Вадим Алексеич, вас можно поздравить!? Птичка в клетке. – Капитан первого ранга Вольский сидел за столиком в каюте контр-адмирала Михайлова. Они только что провели сеанс связи с лодками, участвующими в операции «Марлин». Михайлов повесив китель на спинку почти упал на койку. Он не спал уже более суток и был конечно хоть и окончательно уставшим, но почти счастливым. Радость успешного хода операции омрачало только отсутствие пока связи с К-309 и большие потери у команд боевых пловцов лодок.

– Понимаешь, Владимир Алексеевич, пока, по большому счёту, радоваться особо нечему : конечно, думаю теперь К-529 свою добычу не упустит, завтра мы её передадим «Киеву» – и он, надеюсь, доведёт её до причала. Но нас-то за такие потери по головке не погладят – все команды спецназа северян – 4 пятёрки потеряли 8 пловцов, и если верить Попову, то К-309 уже потеряла минимум одного пловца и второй при смерти. Так что, если янки ещё эту лодку утопят по-тихому или захватят и заставят всплыть – нам точно голов не сносить.

– Ну, я думаю, Вадим Алексеевич, вряд ли американцы будут топить нашу лодку. Тем более в том районе, где-нибудь над Марианской впадиной ещё они бы могли попробовать, да и то, если бы там никого не было. А возле Ньюфаундленда, на виду у рыбаков с полмира, сомневаюсь. Ну а если уж даже обложат и заставят всплыть, то Ньюфаундлендская отмель – не Стокгольмский рейд, да и К-309 – не «Шведский комсомолец». Шведов тогда не пустили, думаю и американцев, хоть они и поборзее конечно шведов, на К-309 её командир ни за что не пустит. Есть право экстерриториальности. Кстати, вы знаете, как его в Средиземноморской эскадре кличут?

– Да нет. Хотя фамилия у него украинская – Невмывако; похожа на Плевако – был до революции такой знаменитый адвокат.

– Вот-вот, товарищ адмирал, – с шутливым намёком заметил Вольский, – его все на флоте зовут «хитрый хохол». Я не сомневаюсь, что он лежит себе где-нибудь на грунте, притворившись затонувшим кораблём и в ус не дует, ожидая, когда американцы оттуда уйдут восвояси.

– Если бы это точно знать где?

– Владимир Алексеевич, – контр-адмирал Михайлов встрепенулся, с усилием поднялся на кровати и задумался. – Так, так, зарядки у него до утра хватит. Я думаю, – продолжал Вольский, – что он в северном или восточном направлении от места, где была эта станция. Он должен был туда уходить, его акустик наверняка засёк «Орионы», они же там гранаты бросали, вряд ли он пошёл напролом на север, да и вслед за К-529 – скорость у него не та.

– Может быть тогда попробуем вариант с «Советской Белоруссией»? – задумчиво, словно советуясь, спросил Михайлов. – А у нас, по-моему, другого выхода нет – утром всё равно К-309 всплывёт на подзарядку. И зачем нам тогда эти эксцессы с американцами, давайте попробуем их избежать.

– Хорошо, Владимир Алексеевич, дайте плавбазе «Апорт» с этими координатами, пусть походят, поищут. Может К-309, если там всплывёт, то хоть рядом будут свои суда. Я сейчас минут 40 перекемарю и подойду в ГКП.

– Не через 40, а через 30-40, товарищ контр-адмирал, – раньше мы всё равно результатов иметь не будем.

Однако Михайлов его уже не слышал – он спал. Командир «Адмирала Сенявина» тихонько прикрыл дверь, выходя из каюты.

К-529 всплыла под перископ, почти не снижая скорости произвела сеанс связи и вновь погрузилась, продолжая идти не в прежнем направлении на Азорские острова, а разворачиваясь по широкой дуге на юг. Примерно через 6 часов после сеанса связи лодка выключила ГТЗА и по инерции пройдя несколько миль под водой, почти остановилась. После чего она стала медленно подниматься, пока акустики не дали «добро» на всплытие. В четвёртом часу ночи оперативный дежурный штаба флота в Норфолке получил информацию, что контакт системы «Сокус» с самой быстроходной АПЛ русских потерян. Последние 6 часов эта лодка по широкой дуге разворачивалась на юг и находилась в 150 милях к юго-западу от Азорских островов. Оперативный не стал будить начальника штаба, справедливо полагая, что лодка русских скорее всего отправится на юг, может быть на юг Африки, либо к побережью Южной Америки, где перехватить её будет намного сложнее, и это задача не сегодняшней ночи. АПЛ «Мэмфис» продолжала преследовать русскую лодку, её местоположение было известно, так что её вынужденная или преднамеренная остановка для американской ПЛ была только на руку. И только утром, получив оперативные данные системы «Пегас» о положении кораблей русских в Средиземном море и восточной Атлантике, он понял, что «Серебряный кит» скорее всего в южную Атлантику уже не пойдёт. К-529 всплыла, когда её ход по инерции был полностью потерян и остановилась, медленно переваливаясь на пологих океанских волнах. Ночное небо было малооблачным, но всё равно довольно по южному ярким, сверкающим созвездием Южного Креста. Океан в этих местах, далёких от судоходных путей был почти пустынным, тем не менее командир лодки приказал вести круговое наблюдение за акваторией. Через час заработали аварийные дизель-генераторы и К-529 взяла курс на Гибралтар, обходя пятиузловой скоростью с юго-запада Азорские острова, к которым всю ночь шёл флагманский корабль 5-й Средиземноморской эскадры вертолётоносец «Киев». Рассвет, когда К-529 вновь погрузилась, застал два корабля примерно в 320-ти милях друг от друга, ещё через 3 часа начались совместные учения с отработкой задач по поиску ПЛ условного противника, которую противолодочные вертолёты К-24 выполнили с оценкой «хорошо». К вечеру, когда стемнело, «Омега-джет» была перенесена вертолётом на «Киев». На вертолётоносец был также доставлен боевой пловец старшина Инкин, который к этому времени был хотя и в тяжёлом, но не безнадёжном состоянии. Операция «Марлин» была завершена.

К-309 пролежала на грунте всё утро, весь день и дождалась к ночи, что интенсивность её поисков несколько поубавилась. Акустик весь день отслеживающий шумы, к вечеру, настолько вымотался, что командир отправил его переспать до 0 по местному, на которое капитан-лейтенант Костев ещё в прошлые сутки предусмотрительно перевёл одни из штурманских часов. В это время они ещё стояли под РДП перед Ньюфаундлендской отмелью, думая как в неё незаметно пробраться, теперь надо было решать – как с неё незаметно уйти. Пока К-309, судя по всему, везло. Корабли не задерживаясь, проходили мимо, самое главное, что акустик, различая к концу дня их не только по характеристикам шумов, но и по типу сигнала гидролокатора, определил, что в их районе их ищут 4 корабля одновременно, которые, хоть и меняются над лодкой, но по-видимому находятся в этом квадрате постоянно. Он обнаружил несколько буёв, по-видимому сброшенных «Орионом», которые тоже работали в активном режиме и нанёс их расположение на планшет. Изредка акустик фиксировал характерные шумы рыболовецких судов. К утру необходимо было «бить зарядку» и Василий Петрович понимал, что всё равно он всплывёт. Командир К-309 решил всплывать в 4 утра по местному времени, стараясь держаться от кораблей по возможности подальше, а там будь что будет. Во время Карибского кризиса, когда 4 лодки такого же проекта шли на Кубу, даже обнаруженные и блокированные американскими кораблями они, зарядившись на виду американцев, внезапно погружались и отрывались от них. Это было конечно на больших глубинах у берегов Флориды, но чем чёрт не шутит, может и здесь прорвёмся, – думал Василий Петрович. Необходимость более раннего всплытия диктовалась также очень тяжелым состоянием двух пловцов, один из которых умирал.

Сима сидел возле Михи, приложив к его лицу маску с кислородом, и глядя на синеющее лицо товарища, думал:

– Вот и кислорода теперь хватает, а всё равно бесполезно.

Доктор, только что вышедший из кают-компании, где на обеденном столе, превращённом в операционной лежал старший матрос Николай Михальчук, сказал ему, что положение безнадёжно – поражён головной мозг, скорее всего по причине оторвавшегося тромба, закупорившего сосуд.

– И где эти наши спецы, разрабатывающие легководолазное снаряжение? – спрашивал он скорее себя – кого сейчас ещё он мог спрашивать? – Какой-то швейцарец в акваланге на 400 метров опустился, а мы не можем – дают кислородные баллоны, а нырять надо за 200 метров. – Он чувствовал себя виноватым перед Михой за то, что выходил из лодки последним и этих нескольких минут, если бы Миха вышел вместо него после всех, возможно и хватило бы, чтобы не оторвался этот чёртов тромб. Хотя тогда конечно вряд ли они вообще добрались бы до лодки, а уж тем более залезли в торпедный аппарат.

Когда они шли взрывать второй буй, Сима уменьшил глубину погружения до 20-ти метров – дело было сделано, станцию нашли, и плевал он на эти «Орионы»; наверное это тоже помогло им выжить. Он инстинктивно, не осознавая, пытался оправдаться перед умирающим товарищем. В кают-компанию шатаясь, вошёл Гоча и остановился в дверном проёме.

– Ну что с Михой?

– Иди спать – чтоб я тебя здесь не видел – тебе доктор сказал спать, значит спи.

– Он что, умирает?

– Кругом марш, – скомандовал Сима. Он не знал, что ответить.

В первом часу ночи плавбаза «Советская Белоруссия» и два БМРТ «Пулковский меридиан» и «Андромеда» прибыли на новое место Ньюфаундлендской отмели, где предполагалось большое скопление трески, а так как они были способны вести лов рыбы при штормовой погоде до 5-ти баллов в дневное и ночное время, начальник экспедиции, находящийся на плавбазе, потребовал, чтобы американские военные корабли покинули этот район, так как они мешают промысловому рыболовству в нейтральных водах. В третьем часе по местному времени гидроакустик К-309 классифицировал появление недалеко от неё крупных промысловых судов с рыбопоисковыми приборами, по характеристикам, схожими с отечественными. Командир лодки дал команду продуть балластные цистерны. После всплытия к К-309 подошла плавбаза «Советская Белоруссия», следуя за кормой которой ПЛ закончила зарядку и, погрузившись по кромке шельфа, исчезла.

В аэропорт Сент-Джонса транспортный «Геркулес» доставил глубоководную лодку «Алюминаут», которой предстояло обследовать места, где ранее находились якорные устройства атакованных русскими гидроакустических станций. Во второй половине дня, найдя на дне в месте нахождения «Омега-джет» только обрезанные взрывами остатки кабеля и тросов, с неё сообщили, что станции нет. Последняя надежда адмирала Тёрнера, что она не похищена, а уничтожена, как остальные две станции, умерла.

К концу третьих суток с начала операции «Марлин» в оперативном штабе по её проведению на крейсере «Адмирал Сенявин» подводились предварительные итоги. Несмотря на достижение её главной цели – похищении новейшей гидроакустической станции американцев, потеря 10 боевых пловцов, троих из которых можно было считать пропавшими без вести, не позволяла считать операцию успешной. ВМФ страны необходимо было решать многочисленные проблемы, в первую очередь технического обеспечения, чтобы подобные операции, по крайней мере если они проводились в мирное время, не приводили к гибели почти 50% личного состава задействованных в них военнослужащих – тем более, что они являлись элитой ВМФ, подготовка которой обходилась флоту очень дорого.

На третьи сутки после исчезновения с помощью «Советской Белоруссии» с Ньюфаундлендской отмели К-309 находилась примерно на траверзе Галифакса в 120 милях от береговой черты. Она шла под РДП. После окончания операции «Марлин» командир лодки капитан второго Невмывако получил, после вскрытия последнего конверта, находившегося в сейфе, нелёгкую даже для него боевую задачу – продвигаясь вдоль восточного побережья Соединённых Штатов, прощупать возможности прибрежной противолодочной обороны и попытаться необнаруженными пройти на Кубу, повторив поход более чем десятилетней давности лодок Северного флота. «Адмирал Сенявин» ушёл на гордый остров Свободы двое суток тому назад и лодка капитана второго ранга Василия Петровича Невмывако в полном одиночестве, так как даже связь теперь предписывалось давать только через трое суток, тихой лунной ночью скользила в водах Атлантического океана, иногда погружаясь, а по большей части просто меняя курс, стремясь быть подальше от судов, следующих поблизости. Однако обнаружить РДП среди транспортируемым Гольфстримом многочисленных обломков и продуктов жизнедеятельности жителей Американского континента было иногда невозможно даже вблизи, разве лишь потому, что лодка двигалась в направлении, противоположном течению. За три дня до этого, после того как плавбаза вывела К-309 на край отмели, она повернула на северо-восток и довольно долго, более трёх часов, шла в этом направлении и в этом же направлении некоторое время шла и погрузилась ведомая плавбазой ПЛ. После чего командир К-309 повторил свой излюбленный манёвр, развернувшись и пройдя под кромкой шельфа на предельной глубине самым тихим ходом в противоположную сторону лодка прекратила движение и затихла. И двигалась после этого только после того, как акустик докладывал, что шумов нет. Этот незамысловатый манёвр принёс удачу, наверное, потому, что апеллирующая сторона считала, что и эта лодка, как и две предыдущие, ушедшие на северо-восток, стремится прорваться туда же.