Текст книги "Дом с розовыми наличниками. История про странных обитателей"

24.Мафусаил похитил Софу

Бумажный голубь Магистра Осени легко взвился вверх из-за беседки и, совершив полукруг над двором, скользнул за Китайскую стену. В тот же миг из зарослей плюща воровато проскользнула тень Мафусаила. Ликующий в душе еврей неслышно подкрался к чёрному ходу и исчез в недрах нашего Дома. Он был вполне удовлетворён: удачно украл из-под подушки Магистра его доставщика вестей и теперь с его помощью надеялся беспрепятственно сообщаться с Софой. Тот маленький перечник, который поселился в сионисте и постоянно донимал своими противоречиями, теперь отправился в полёт, а значит, можно и отдохнуть от его выходок, и понаблюдать за ним по телепатическому каналу, на котором вот уже который месяц проходили меж ними горячие диспуты.

В проёме открытого окна проявился атлетический торс смуглокожего мужчины с дымящейся дорогой сигарой в зубах. Он элегантно стряхивал пепел в стоящую на подоконнике керамическую пепельницу. За его широкой спиной временами мелькала изящная женская тень. Значит Софа живёт теперь здесь.

– Здравствуйте! – радостно приветствует Мафусаил. – Вы, наверное, меня здесь совсем не ждали?

– Добрый день! Я всегда рад гостю. Входите, пожалуйста, – любезно пригласил брутальный хозяин.

– Мафусаил, – представился гость, протягивая узкую ладонь.

– Очень приятно. А Софа не проявилась ещё, – печально посетовал мужчина. – Светочувствительность её пигментного слоя невысока, поэтому сила солнечного спектра, по сути дела, оказала недостаточное воздействие на галогенный состав её молекулярной структуры. Хотя тень Софы, обозначившая контуры её фотогеничной фигуры, и присутствует здесь, но, к сожалению, само тело ещё неосязаемо и бесплотно, ибо пока не материализовалось.

– Надо смешать между собой метол и гидрохинон, а затем добавить к ним сульфид натрия и всё это разбавить водой. Тогда ускорится процесс проявки изображения, – подсказал реальный выход искушённый еврей. – Но делать всё это необходимо в абсолютной темноте.

– Пожалуйста! Там в конце коридора имеется тёмный чулан и в нём вы найдёте всё необходимое. Сейчас я отправлю к вам тень Софы.

– Благодарю! Вы очень любезны! Право, не стоит себя утруждать. Мне так неловко. Я сам позову Софу.

– Я уже иду, – донёсся из кухни нежный женский голосок.

Привычными отлаженными движениями Мафусаил поворачивает светящуюся выпуклую линзу объектива, устанавливает оптический фокус. Из расплывчатого туманного изображения Софа явственно преображается, принимая чёткие очертания линий. Завитушки густых чёрных локонов живописно обрамляют её выразительное лицо. Огромные миндалевидные глаза сеют нежное матовое сияние. Пухлые влажные губы источают неодолимое желание. Девушка в живописной позе возлежит на белоснежности фотографической пластины словно на накрахмаленной простыне.

Испепеляемый жаром внутренней страсти, Мафусаил протягивает трясущуюся руку прекрасной мадонне, помогая ей подняться с ложа. Второй рукой нежно придерживает за осиную талию. Наполняющий помещение мускатный аромат, смешавшись с благоухающим букетом неповторимой нежности, безумно пьянит сознание, и бедняга Мафусаил чувствует, что плоть его стала вдруг абсолютно невесомой. Софа тоже воспарила в пространстве. На неё волной нахлынуло чувство, и она погрузилась в блаженное лоно желания. Девушка восхитительно трепещет, как былинка на ветру.

Душа любвеобильного Мафусаила обратилась в сплошные заботливые ладони, прикрывшие от ветра тоненький стебелёк тела возлюбленной. Их жаждущие губы соединяются и нежность струится изнутри Софы, пронизывая Мафусаила. Бедняга ощущает вдруг как заполняется несметным сокровищем, которое всё льётся и льётся, переполняя его. Уже некуда вмещать и надо отдавать. И он разом высыпает отягчающие душу сокровища, будто перевернув кверху дном переполненный сундук. Враз наступает облегчение такое, что он ощущает себя облаком – невесомым и парообразным, легко опустившимся на макушку дерева, чтобы поблаженствовать, отдохнуть, расслабиться.

Поцелуй прервался, звонко щёлкнув, будто переломилась сладкая кукурузная палочка.

Ниспадающая волна Софиных волос, подобно ласковому весеннему ветерку, приятно обдаёт кожу влюблённого семита, нежно огибая выпуклости её тела, соприкасающегося с его трепещущим взглядом. В результате такого контакта стала выделяться тепловая энергия. От этого появились первые струйки дыма, а затем вспыхнул огонёк, который стремительно разгорается, пробуждая ещё большую страсть. Таким образом вспыхнул целый пожар. Кругом заполыхало пламя. Однако, подпалин нигде не остаётся.

– Ох! Милый… – нежно стонет осчастливленная Софа.

– Я без ума от тебя, дорогая, – тихо шепчет признание Мафусаил.

– И я люблю тебя, хоть это и невозможно, – говорит она, – поскольку мы бытуем в разных измерениях. Твой объёмный мир весьма громоздкий для меня. Я же нахожусь в мире плоском, компактном. Здесь нехарактерны стремительность, резкость и, вообще, динамика движений. Всё состоит из череды запечатлённых фрагментов. Мне необходимо вернуться на своё место в плоской фотопластинке, лежащей в твоём нагрудном кармане. А тебе предстоит возвратиться в своё трёхмерное пространство в соответствии с определённым для тебя объёмом. Естественно, без меня…

Мафусаил покинул гостеприимный дом, пропахший запахом муската. А в проёме окна всё в той же позе пребывал посторонний мужчина с сигарой в зубах. Надменным взглядом он проводил счастливого еврея, уносящего в своём кармане Софу. Но что-то тревожное пронизало всё существо похитителя.

– Только бы туча не сокрыла солнце, – бормочет он тихо, – иначе изображение моей Софы так и останется непроявленным в моём воображении.

 
Волос твоих нежнейший водопад
низринулся потоками на плечи.
И сердца несмолкающий набат
загрохотал с момента нашей встречи
во мне. А ты по-прежнему вдали,
в неведомых мирах витаешь где-то.
Мы понимания с тобой не обрели,
но, я надеюсь, – снято будет вето.
И загорит в душе твоей тогда
огонь любви. А я – твой поджигатель —
останусь верным подданным всегда —
твой тайный и покорный воздыхатель.
Быть может, всё же, пламя опалИт
в одном костре пылающие души,
и у тебя под сердцем заболит,
и напророчат доброе кликуши.
 

* * *

Кроме привычного человечеству бытия есть различные иные формы существования. Я не стану занимать внимание читателя ненужным перечислением этих форм, ибо об этом так много сказано до меня. Поэтому позволю себе лишь ограничиться единственно формой плоского изображения в двухмерном пространстве. Характерной особенностью этого пространства является то, что там присутствуют такие измеряемые единицы как длина и ширина, а высота отсутствует, отчего и невозможно воспроизвести объём. Итак, бытие осуществляется последовательностью сменяющихся плоских фрагментов. И бытуют они в плоских оттисках да, пожалуй, ещё в памяти. Оживить их способно лишь время, но оно существует вне этого пространства. Конечно, для вечности не имеет значения в каком измерении изображение существует, но настоящее весьма разборчиво в этом смысле, вот и продолжаются попытки найти коэффициент обращения плоского изображения в объёмное. Но пока все попытки тщетны.

Человечество же воспринимает плоское изображение как вырванный из потока бесконечно меняющихся форм отдельный фрагмент и бережно хранит полученный оттиск на фотографическом снимке воображения. И если брать по большому счёту, то любая форма существования заслуживает пристального внимания и имеет право быть вне зависимости от того, достигнута ли она в данном пространстве объёмного восприятия действительности либо в иной абстрагированной форме.

Прикрывшись фиговым листом сентиментальности, маньяк Чикатило углубился в изучение Апокалипсиса. Теперь за это занятие не грозили мрачными застенками НКВД. И некромант Рерих, в юности начитавшийся сказаний о мифическом граде Китеже, не опасаясь трагических последствий, с помощью Штирлица обнаружил неприкаянную тень Сталина и вызвал на перекрёстный спиритический допрос ментальный дух тирана.

Астронавт Стаффорд засвидетельствовал о том, что видел момент единения теней маньяка и тирана, в результате чего материализовалась из эфемерной материи вполне реальная стрекоза, которую изловил Соломенный Человек и подарил Дюймовочке (о чём министр культуры Фурцева весьма откровенно сожалела). Миниатюрная красотка хранила насекомое в инкрустированной весенней капелью малахитовой шкатулке – в засушенном виде.

А легендарный комдив Чапаев, разъезжая на скрипучей пулемётной тачанке, день и ночь бдительно стерёг сокровища Хозяйки Медной горы.

Без помощи иллюзиониста урод Паганини, приняв транквилизатор, превратился в былинного богатыря Илюшу Муромца, схватил Чапаева и принялся топить его в реке Урал, но подкравшаяся зубастая пиранья больно укусила культуриста за пятку и у того зычный тембр голоса изменился до неузнаваемости и стал подобен голосу неподражаемого Демиса Руссоса.

А Пифагор взял долгосрочный кредит в ипотечном банке и, произведя несложные математические манипуляции, выстроил себе фешенебельный особняк в Крыму и засел за написание многотомного трактата по исследованию блестящей стратегической операции Второй мировой войны под кодовым названием «Багратион».

Прилетевший из Замбии попугай Кеша принёс весть о том, что решением Политбюро Парацельс назначен магистром ордена козлов. Его пророчеством криминальные мечты плешивого вождя мирового пролетариата обернулись чеченским синдромом.

Паутинница неосмотрительно ползла по ажурному лабиринту паучьих тенёт и чёрная вдова, повязав на шею шёлковый бант вместо столовой салфетки, преодолевая гравитацию, исполнила изящный пируэт, прежде чем добралась до жертвы и приступила к трапезе. От испустившей дух жертвы в небо взвился бумажный змей, на его алом полотнище тела распластался паук коричневой свастики.

На площади Пикадилли объявился пророк и он сквозь великую Китайскую стену узрел двор советской психбольницы, по которому в исключительно полосатой пижаме расхаживает старший офицер КГБ, безбожно матеря горбуна Квазимодо. А над обречённым Чернобылем витала зловещая тень шестикрылого бронтозавра.

Угрюмый опричник увлечённо надувал разноцветные воздушные шарики и сосредоточенно протыкал их гвоздём.

…Разумеется, бред воспалённого воображения и есть откровенная шизофрения.

 
Как вогнута луна сегодня!
А ночь кромешна и тревожна…
И разобрать во мраке сложно
куда укажет длань господня.
 
 
Со мной об руку фарт не ходит, —
обходит счастье стороною;
бес всё охотится за мною
и душу ересью изводит.
 
 
Какого ждать благословенья? —
погряз во блуде, во грехе, —
как в вылущенной шелухе.
Пора пресечь поползновенья!
 
 
Кругом обласкан сатаною:
ко мне объятья распростёр,
сам уготовил мне костёр.
…Я удручён своей виною.
 

25.Судьба дарует шанс

Только замаскированная в светлые тона, но всё равно тёмная карета могла издавать столь отвратительный звук. Торопливо размотав с колёс шелестящую серую ленту дороги, карета замерла во дворе перед самым входом в наш Дом. В тот же миг из её мрачного чрева выпорхнули два архангела в белом со складными брезентовыми носилками. За ними неловко выпростался измазанный жёлтой глиной безобразный Горбун и переваливающейся походкой последовал за исчезнувшими за входной дверью архангелами. До моего слуха донёсся из коридора торопливый топот.

Тревожная весть, гулко заполняя пространство, набивалась в закутки сознания.

– Куда это посланцы потустороннего мира устремились сегодня? – донимала беспокойная мысль. – Ага! Так и есть, в ту комнату, куда Эскулап вчера поместил Мафусаила, подключив к нему какие-то прозрачные трубочки и разноцветные проводки. А на дверях той комнаты написано пугающе-лаконичное слово «бокс»…

* * *

Всё началось с того, что дворник Панкрат своей драной метлой вычесал из травы так красиво вплетённую в неё, подаренную деревьями, позолоту. Собрав всё это великолепие природного резного зодчества в огромную безобразную кучу, он, по обыкновению, безжалостно запалил её. Мы молча наблюдали за всей процедурой уничтожения прекрасных образцов осеннего искусства, спрятавшись за густой занавесью кудрявого плюща, оплетающего дворовую беседку. Из укрытия хорошо было видно как жёлтые языки пламени алчно слизывают золото, обращая богатство в кучу чёрной рассыпающейся золы. Только яркие искорки иногда вылетали из костра и, устремившись к небу, исчезали в нём так же внезапно, как и появились.

Было очевидным, что это маленькие сверкающие души покидают загубленную листву.

– Убийца! – беззвучно выдохнула Оксана.

Мы все молча согласились с ней. И только один Мафусаил не участвовал в нашем безмолвном разговоре. Напряжённым взглядом, наполненным невысказанным страданием, он неотрывно следил за бесчинством всепожирающего пламени. Серыми потрескавшимися, словно почва в июльскую засуху, губами еврей страстно шептал:

– О, моя Софочка! Наконец я стану сказочно богат… я обрету бессмертие… я куплю его для нас с тобой… теперь мы будем вместе целую вечность… мы будем счастливы вдвоём…

Мафусаил с трудом выталкивал изо рта произносимые слова, мучительно двигая огромным острым кадыком.

А тем временем пламя костра, исполняя какую-то дикую языческую пляску каннибалов, лихо взметнулось ввысь в стремлении достичь верхушки тополя. Из огня доносился жалобный шелест погибающей листвы и злобное шипение пламени. Панкрат, отложив метлу, направился к колодцу. Морщинистые голенища его чёрных сапог зловеще поскрипывали при каждом шаге. Дворник открыл дверцу таинственного сруба и погрузился головой в его недра, видимо, проверяя сохранность упрятанного там клада.

И тут мы увидели как в чёрных выпуклых глазах иудея отразились яростные отблески пламени, оно бесновалось там самым невероятным образом, разжигая внутренний пожар. Бедняга заполыхал изнутри и мы это отчётливо разглядели. Отдельные языки огня всегда стремятся соединиться воедино дабы мощно запылать одним общим костром, пожирающим всё подвернувшееся на пути его, поэтому нет ничего необычного в том, что факел Мафусаила метнулся на соединение со своей стихией…

Подскочив к горящей куче, меркантильный сын Иудеи принялся жадно выхватывать охапками уничтожаемую позолоту и, прижимая её одной рукой к груди, второй загребал ещё… и ещё,.. и при этом азартно выкрикивал:

– Это мой единственный шанс!.. Фортуна больше не представит такой возможности… Я должен решиться…

А из-под рук его заструились робкие ручейки огня, они прямо на глазах становились всё полноводнее словно апрельские потоки талых вод. Но дорвавшийся до сокровищ стяжатель вовсе этого не замечал и продолжал отбирать у пламени охапками позолоту…

И опять всё испортил этот отвратительный Панкрат. С непривычной для него прытью, вихрем налетев на воспламенившегося Мафусаила, он принялся вырывать у того сокровища и отшвыривать их прочь. Мы с осуждением следили из своего укрытия за свершающейся расправой. А потом на крики прибежали центурионы и Эскулап. Они тесно сгрудились, заслонив от нас несчастного пострадавшего. Они вероятно и вытряхнули из него остатки сокровищ…

А когда мимо нас проносили успокоенного бедного еврея, мы заметили, что в его бездонно-чёрных очах уже завершилась бешеная пляска огня, там царил полный мрак и только чадящие струйки дыма ещё струились наружу, распространяя запах жаренного шницеля.

Ещё мы видели как из-за пазухи Мафусаила вылетела птица. Она была охвачена пламенем и безумно заметалась по небу. Сначала мы подумали, что это душа отделилась от тела. Но, приглядевшись, в птице мы признали некогда исчезнувшего бумажного голубя Магистра Осени. И вскоре небесный обитатель пал к нашим ногам жалкой горсткой чёрного пепла. Печально ссутулившийся наш энергичный друг дрожащей рукой достал свой клетчатый носовой платок и неловко приложил к залоснившейся вдруг лысине. На него стало жалко смотреть и мы дружно отвратили свои взоры.

 
Под утро из тела
низринулась птица:
душа отболела
и… впали глазницы.
Свободная воля —
иллюзия смертных.
Печальность застолья
не в винах десертных,
а в трауре близких
и сдержанных позах.
В родных обелисках —
печаль о берёзах,
о солнце и песне…
Да вдумайтесь сами!..
– От грусти хоть тресни,
пролившись глазами.
 

* * *

Световой луч пронизывал царящую вокруг бездну мрака. Необходимо было идти вперёд по узкой светящейся полоске. Двигаться надо было осторожно, чтобы не сорваться в чёрную бездну. Какое-то непонятное чувство неотвратимости влекло вперёд. И Мафусаил пошёл… С каждым шагом далеко впереди вырастало, увеличиваясь в размерах, что-то необъяснимо родное, близкое. Вскоре стали проявляться знакомые черты. О! Да это же моя Софа улыбается во всю широту лица. Губы её раздвигаются. И полилось навстречу Мафусаилу звонким журчащим ручейком:

– Милый, иди же скорее. Нам здесь будет так хорошо вдвоём!

И Мафусаил с большей радостью, с ощущением необъятного счастья устремляется навстречу. Лицо любимой всё ближе… ближе… Всё ярче и отчётливей надвигаются лоснящиеся желанием алые губы. Остаётся лишь мгновение, чтоб соприкоснуться с ними…

Луч обрывается, гаснет. Кромешный мрак охватывает всё кругом, навалившись необъятной бездной. Прерывается бесконечный поток протекающих мгновений…

– Когда появляется безобразный Горбун, мы обязательно навсегда прощаемся с кем-нибудь из обитателей нашего Дома, – печально пропищала Мальвина, всхлипнув при этом два раза.

– М-да, – неопределённо произнёс застывший у окна в напряжённой позе Магистр Осени.

– А наш Мафусаил был такой скромный, – грустно отозвался Добрая Лошадь. – Как жаль, что я ни разу так и не прокатил его на себе.

– Всё невечно в мире этом… – изрёк философскую мысль пришелец Федя.

А угрюмый Костик тут же выпростал виноградную гроздь, в которой преобладали виноградины зелёных тонов, что свидетельствовало о постигшем его ностальгическом настрое чувств.

– Несут, несут, – взвизгнула вдруг Оксана.

Все бросились к окну. Архангелы несли к карете на носилках Нечто, прикрытое белой простынёй. Рядом вразвалку ковылял Горбун, с трудом поспевая за лёгкой поступью небожителей в белом. Когда носилки стали вталкивать в карету, от неосторожного толчка лежащее на них под простынёй Нечто, дёрнулось и из-под полотна выскользнула восковая рука со скрюченными пальцами. Мы успели различить над кистью манжет розовой мафусаиловой сорочки.

Через мгновение замаскированная в светлые тона, но всё равно тёмная карета издала противный сиренный вопль и резво выскользнула за ворота нашего двора.

Костры инквизиции, пламя революций, огонь нацизма… Всё это безжалостно испепеляло, убивало свободолюбивую мысль. Ведь давно замечено, что мрак вокруг становится ещё кромешнее, если смотреть на него, повернувшись спиной к костру. А какая свобода может быть во мраке?

Естественный источник света необходим для того, чтобы происходящие в мире процессы носили кардинальный характер, ибо фотогенез способствует функциональной регуляции процессов.

Луч солнца, неподвластный току времени, единственный способен пронизывать пространство, проникать в иные измерения. А ещё, пожалуй, мысль! Свободная, независимая, смелая имеет способность проникать сквозь времена и пространства в иные миры: грёз, фантазий, мифов, иллюзий и так называемой виртуальной реальности. Мысль – это пламя, в котором вскипает протоплазма, трансформируясь в новые формы сущего подобно тому, как один вид энергии, сгорая, преобразуется в другой.

Точно так же, как энергия не превращается в ничто, так и мысль живёт вне времени и пространства, то есть, живёт вечно. Следовательно, огонь не является всепожирающим монстром, но напротив, он очищает и облагораживает и, в конечном счёте, олицетворяет собой жизнь вечную.

 
Зловещий идол угрюмым ликом
изобразил вдруг страданья муку
и эпилептик истошным криком
пророчил длительную разлуку.
Недолговечность заглавной роли
напоминает эффект оргазма.
Но посыпают на раны соли,
я верю, всё-таки не напрасно.
Поводья бросят – бездумным стадом
в коварность бездны спешим скатиться.
Чужая воля гадючьим ядом
парализует, коль дать напиться.
Пугает затхлость сырого склепа
и суеверья саднит тревога.
Буравят душу из бездны неба
холодным взглядом чужого бога.
Слепая ярость саднит под сердцем,
распространяя своё влиянье.
Сочтут безумьем – от иноверца
дождаться честного покаянья.
…В сознанье мысли метались гнусно,
склоняя душу на преступленье.
Но подменили весьма искусно
надежду верой во искупленье.
 

26.Абстрактность розовой действительности

Сам по себе понедельник – это обычный день недели. И это досужие предрассудки, когда мы в своём воображении нагнетаем себе неистовое напряжение. Но тем не менее, предчувствие чего-то недоброго в этот день недели имеет место быть. Предчувствие рождает воображение, которое в свою очередь трансформируется в ощущение реальности тревожно ожидаемого чего-то недоброго.

Так вот, в понедельник после завтрака явился тот тип, которому вовсе не было нужды представляться. По шаблонно-официозной манерности жестов, окрашенной откровенной венценосной надменностью, можно было наверняка допустить, что нам предстало лицо сугубо служебно-инспекционной ориентации, т.е. исключительно ограниченное строгими инструкционными рамками допустимости действий, вычисляющее решения согласно стандартным формулировкам, а собственное мнение, отпечатанное в двух экземплярах, и сформулированное вышестоящим руководством, хранящееся в пронумерованном архивном деле, скреплённое типовым скоросшивателем. Короче, характерной особенностью личностей подобного рода является их ярко выраженная безликость, определяемая по прикреплённости высказываемых мыслей к внутреннему содержанию дермонтиновой папки, небрежно зажатой под мышкой.

Для пущей убедительности при описании данного типажа обратим внимание и на такую неотъемлемую деталь имиджа, как наличие самопишущей ручки с золотым пером в показной открытости нагрудного кармана форменного френча с блестящими металлическими пуговицами.

Обращаясь к окружающим, насквозь проофициозившийся уполномоченный представитель словно выстукивал фразы печатного шрифта на пишущей машинке (от чего мы, было, забеспокоились о собственной непредусмотрительности в необходимости заготовки шаблонных клише для общения с такого рода посетителями):

– Предварительно ознакомившись с состоянием дел на курируемом мною объекте, замечу, согласно пункта такого-то Общеказённого уложения следует: «в означенной категории заведений необходимо цвет окраски фасада и внутреннего интерьера зданий избирать исключительно с учётом психо-эмоционального соответствия обитателей».

Следовательно, предпочтение имеют салатно-розово-голубые успокаивающие тона. Я настоятельно рекомендую угнетающий цвет суровой помпезности освежить тональностью облагораживающей розоватости. Иначе облик заведения портится неуместной угрюмостью существующего окраса.

Нам оставалось лишь молча внимать услышанному. Магистр Осени нервно теребил не первой свежести клетчатый носовой платок. Оксана неподвижно замерла с широко раскрытыми округлившимися глазами, что означало степень крайнего недоумения. Костик на какой-то миг перестал заботиться о созревании янтарной виноградной грозди. Даже Чёрная Вдова прекратила поиски потерявшегося Кузи. Пришелец Федя со своим «Ал-Хови» оказался абсолютно бессилен перед убойностью неаргументированных аргументов. Нарушилась и балансировка провизорских весов от столь откровенно обывательских определений.

Отлаженными до филигранности движениями тенденциозный куратор с претензией на грациозность достал из дермонтинового чрева подмышечной своей канцелярии безукоризненно белый листок, на котором старательным каллиграфическим почерком неторопливо вывел слово: «предписание». Обоюдоострая заточенность этого слова будто специально была рассчитана на разящее действие, направленное против мнения окружающих.

– Но, позвольте!.. – решительно начал пришелец Федя. – Следуя подобной логике вещей, мы будем безосновательно выделены из общей среды социального консорциума. А это чревато для нас нежелательными последствиями.

– Благоразумие – вот исключительная черта умиротворённого состояния сознания, – заключил официальный представитель и, вальяжно закинув ногу на ногу, ослепил присутствующих безукоризненным блеском начищенного хромового штиблета.

– Разве благоразумие подвержено влиянию цветовой гаммы окружающих предметов? – не унимался дотошный аптекарь.

– Теперь я вижу, что даже действие столь эффективного препарата, как галоперидол, не оказало на вас должным образом своего функционального воздействия, – определил уполномоченный посетитель. – Вот, например, предназначение крыши – препятствовать проникновению внутрь помещения осадков и прочих неблагоприятных воздействий природной среды. В том случае, если съехала крыша либо сдвинулась с места черепица, развитие внутренней аномалии неизбежно. Впрочем, это поле деятельности для специалистов. Вам же положено исполнять предписания. В данном случае от вас требуется обеспечить покраску фасада в розовые тона.

И тут мы поняли всю беспочвенность наших попыток препятствовать непоколебимой решимости представителя несокрушимого чиновничьего аппарата. Он соизмерял окружающее в соответствии с принципами трёхмерности пространства, а это недостаточно подкреплённая сегодня концепция. Опыт подсказывает, что кроме длины, ширины и высоты, необходимо учитывать такой параметр, как время, и тогда постижение виртуальной реальности станет явью. А пока мы уповаем на милость господню в надежде на то, что вскоре будет приоткрыта завеса в невидимый до сих пор таинственный мир сущего. И Дом наш – это Храм Василия Блаженного, только вместо рукотворного купола, увенчанная непознанной необъятностью космоса, простершаяся небесная сфера.

Магистр Осени ради общих интересов поступился собственной ментальностью и срывающимся на несолидный фальцет тоном заключил вдруг возмущённо:

– Вон отсюда! Мы сами знаем как нам быть…

Однако, и такой, казалось бы, исключительный шаг был несомненно предусмотрен перечнем обусловленных мер. Полномочный тип выверенным движением руки призвал двух безупречно исполнительных служителей в белом, которые, действуя совершенно синхронно, обрядили буяна в облегающий хитон, в результате чего бедняга стал похож на облачённого в тяжкие вериги кающегося схимника.

– И впрысните ему два кубика аминазина, – приказал распорядитель, – Пусть наконец придёт в себя.

По завершении экзекуции присмиревшего бунтаря бережно отнесли на руках в комнату, на двери которой отштамповано лаконично – внушительное слово «бокс».

А несказанно удовлетворённый куратор направился в сторону выхода с видом человека, до конца исполнившего долг. При этом движения его были выверенно-вескими, характер появляющихся на френче при ходьбе складок – безукоризненно правильным. И всё подтверждало отменную исключительность нашего посетителя, от чего в помещении распространился невыносимо приторный дух упоения собственной значимостью. Потом долго нам пришлось выветривать приторное благоухание из помещения.

* * *

– Лучший вид обороны – нападение. Нужно предпринять что-то исключительно решительное, – размышлял вслух озабоченный Магистр. – Если только всем, страдающим оптическим дефектом, для коррекции зрительного аппарата одеть очки с розовыми линзами, тогда ещё есть надежда…

– Нет-нет! Насилием здесь ничего не добьёшься, – поспешила вмешаться Оксана. – Относительность существования всякой розовой действительности является в абстрактном понимании мира вещей отнюдь не иллюзорной реальностью, ибо мир розовых грёз имеет научную подоплёку, основанную на несомненном существовании световой гаммы, состоящей из многочисленных световых излучений, одним из которых является розовая часть спектра. Просто это надо доходчиво объяснить.

– Но не все захотят услышать нас, – предположил Федя. – Люди окончательно заплутали и не ведают где пролегла грань между реальностью и иллюзией.

– Я вас не понимаю, – сказал Искандер. – Ответьте конкретно: мы будем красить наш Дом в розовый цвет или не будем?

– Судя по всему, красить нам его всё-таки придётся, – вздохнув, глубокомысленно изрёк провизор. – До сих пор не разгадана загадка молчаливого Сфинкса. О чём он молчит подле величественных пирамид? Возможно, охраняет вековой покой божественного фараона – только и всего. Но почему же тогда вблизи египетских гигантов происходят всевозможные загадочные явления? И люди, страдающие оптическим дефектом зрения, не составляют исключения в перечне лиц, подвергшихся воздействию этих паранормальных явлений. Так что, только слепец не способен в этом узреть связь с положением вещей в реально существующем мире. Поэтому и придётся для ущемлённых наносить слой розовой краски в их материальном мироощущении.

На этом прения вокруг спорного вопроса завершились. И, судя по тому, что провизорские весы Феди установились в рабочем положении, мы стали обретать былое душевное равновесие. Таким образом, метрический прибор зафиксировал изрядную долю проявленного здравого смысла в невысказанных суждениях. А Искандер облачился в брезентовый комбинезон и, вооружившись малярной кистью, взобрался по лестнице-стремянке до верхнего уровня окон и принялся их наличники изменять на розовый цвет.

Мариет держала банку с краской. Поскольку краски оказалось немного, мы и приняли решение выкрасить в розовый цвет только резные оконные наличники. По общему мнению, это непременно придаст нарядный вид всему строению и поспособствует составлению благосклонного впечатления в случае посещения нас официальным представителем вновь.

По окончании малярных работ окружающие, утратившие специфическое чувство ощущения эстетики прекрасного, снова обрели его. Фасад здания, как бы, шире взглянул на мир глазами окон, обрамлённых розовым тоном и скоро совсем растаяла таящаяся в глубине душ жалкая горсть угнетённости.

Неприятный же посетитель в регламентированный срок всё же наведался к нам с контрольным визитом. На сей раз он под эгидой тревожного молчания обследовал двор и помещения внутри Дома. Но, то ли куратор проникся эстетикой оформления, то ли погружённый в клубы розовых иллюзий, не заметив подвоха, не смог отличить существующее от несуществующего или может быть он просто потерял всякий интерес к нам.

Итак, мы добились того, к чему стремились – розовые наличники на фасаде торжественно украсили наш быт, одарив счастливой возможностью ощущать материалистическую сущность розовой иллюзии, но всё здание в то же время осталось неизменным по цвету.

С глубокой древности и до наших дней история мира знает многие случаи совершения попыток создания общества розовой мечты отдельными исключительными личностями. Остановимся на двух таких попытках из 20-го столетия.