Текст книги "Наблюдая за русскими"

Абсолютное большинство русских будет рассматривать такой взгляд как несусветную глупость: мужчина и женщина не равны, никогда не были равны и никогда не будут равны. Главное, они и не должны быть равны: у них разные задачи и цели, они, наконец, физически не равноценны. Вот права у них должны быть одинаковы, но это ведь совсем про другое!

Ну и вообще, послушайте: это же так приятно – дарить женщине цветы и говорить комплименты. Уверен, что все русские женщины не возразили бы против такого к ним отношения.

Феминизм у нас непопулярен. И не надо!

Вот где нас не сдвинуть с раз и навсегда занятых позиций, так это по отношению к однополым бракам. Как говорится, у нас на эту тему три ответа: нет, нет и еще раз нет! Это чудовищно, нельзя, это разврат и безобразие. Не так уж давно за гомосексуализм можно было получить тюремный срок, теперь этого нет, но гнев и отвращение остались. У более лояльных русских позиция чуть мягче: да ладно, если им так нравится, пусть развлекаются как хотят. Но только пусть не тычут нам свои особенности в глаза, тем более пусть не гордятся, что они такие вот. Гей-парады? Тьфу!

В связи с «нетрадиционной сексуальной ориентацией» давайте рассмотрим проблему проституции. Ведь вопрос-то сложнее, чем может показаться. Находятся люди, которые утверждают, что проститутка скорее укрепляет семью, чем ее разрушает, как думают другие: она, говорят, снимает у мужчины напряжение, которое нет-нет да и возникает в семье. Порой она дает ему именно то, чего ему так не хватает дома. Даром, что ли, этот вид сексуальных отношений существовал у людей тысячелетия? Древнейшая профессия, черт возьми!

Специалисты утверждают, что, по крайней мере, у нас в стране женщин, которые избрали такой способ заработка от безысходности, процентов 15–20, не больше.

Все остальные пошли в бордели, так сказать, по зову сердца. Нравится так жить, вот и всё! И никак нельзя сказать, что так думают какие-нибудь там ущербные девицы. Если верить анкетам, стать проституткой, прежде всего валютной, мечтает не одна десятиклассница. А что? Шикарная жизнь, подарки от богатых иностранцев, лучшие отели, наряды, прекрасная еда и вина… Сейчас вроде бы такие мечты начали встречаться пореже – все-таки валюта перестала быть такой притягательной для глупой девчонки, – но красиво жить ух как хочется, и чтобы трудов было поменьше. А тут какие труды? Подумаешь!

И уже ходит предложение проституцию узаконить, создать профсоюз «работниц в сфере сексуальных услуг». В конце концов, в царской России публичные дома существовали совершенно официально, а проститутки получали соответствующие документы. Опять же налоги: казна пополнится миллионами, которые теперь оседают у сутенеров, содержателей подпольных борделей и крышующих их милиционеров.

Другие резоны: будет строгий врачебный контроль – снизится количество венерических заболеваний. А их число выросло катастрофически. Пожилые медики рассказывают: когда мы учились в мединституте, нас, как на экскурсию, водили посмотреть на единственного сифилитика, он служил редким учебным пособием. А теперь…

Есть страны, где на «свободную любовь» смотрят достаточно снисходительно, и дело тут не всегда в бедности. Но в России позорнее проституции занятия просто не было. Так что вполне можно говорить о резкой смене курса в национальном самосознании.

Говоря о русской семье, невозможно обойти вопрос о русской бабушке. О, это целый институт, равного которому вы в Европе не найдете. По-английски «бабушка» – grandmother, но между двумя этими членами семьи разница больше, чем между божьим даром и яичницей.

Что делает американская бабушка, выйдя на пенсию? Она идет в салон красоты, платит бешеные деньги за косметику, надевает прозрачную розовую кофточку и юбочку выше колен и отправляется в путешествие в какую-нибудь экзотическую страну, Таиланд или Россию. Внуки? Раз в год на Рождество внуки обязаны нанести скучный визит любимой бабуле, самый младший становится на табурет и читает ей стишок, получает за это маленькую шоколадку и с чувством исполненного долга отправляется с мамой домой.

Жить в доме дочери или сына и нянчить малышей? Вы что, с ума сошли? Пожилой возраст – самое время пожить для себя. Если у божьего одуванчика плохо со здоровьем, она отправляется прямехонько в дом престарелых, где ей обеспечат врачебный уход, отдельную комнату со всеми удобствами и такими же, как она, «ветхими» соседями. Заметьте: это ее выбор, ее никто в эту богадельню силком не тащит! Вспомните про западный индивидуализм, и вы все поймете и оправдаете. Независимость – вот главная ценность западного жителя.

Конечно, многое еще зависит и от состояния домов для престарелых. Может быть, и наши старики подумывали бы о том, не освободить ли молодых от забот о себе, беспомощных и ставших ненужными. Но наши богадельни на сегодняшний день – позор нации, и сослать туда мать или отца могут только жестокие и циничные дети. Да и коллективистское общество этих детей осудит: как можно так поступать с родными стариками?! В самом крайнем случае в богадельню идут те, у кого не осталось или никогда не было детей.

Ну а как с нашей родной бабушкой? На моем холодильнике укреплен магнитик с изображением доброй старушки с тарелкой пирожков в руках и надписью: «Бог не мог уследить за всем и поэтому создал бабушку». Вот уж Бог точно не имел в виду американский вариант! Наша бабушка, став таковой, моментально переодевается в затрапезу, предпочтительно ватник и резиновые сапоги, отправляет косметику в мусорное ведро, вычеркивает из записной книжки адрес парикмахера и отправляется самозабвенно служить внукам. Весь смысл ее жизни теперь – внуки. Как говорится, первый ребенок – последняя кукла, первый внук – первый ребенок. Все для любимого внука, и это опять-таки ее собственный выбор, как богадельня для американки. И внучек очень хорошо усваивает: если мама запрещает, топай к бабушке, она обязательно разрешит! Ведь она в нем души не чает. И надо признаться, частенько портит.

Когда у бабушки выдается свободная минутка, она усаживается на скамейку у подъезда рядом с другими старушками и ведет с ними многочасовые разговоры про… даже трудно сказать про что. Про всё. Кто что купил, к кому кто пришел, кто кого домой привел. От бдительного глаза этих старушек не укрыться ничему и никому. В свое время в «Литературной газете» на последней странице, где юмор, было напечатано примерно следующее:

«Если вы хотите знать, в каком часу к Петру Ивановичу пришла его новая знакомая, брал ли свою жену под руку Сидор Михайлович, какого цвета рубашка была на Николае Петровиче в прошлую пятницу, до какого часа горел свет в спальне у Никитиных, – спросите у сидящих на скамеечке Маши Маниной и Мани Машиной. Важное, нужное дело делают эти незаметные труженицы!»

Если у вашего подъезда бабушки сидят и молчат, проверьте их пульс!

Немного о дальних родственных связях. Патриархальная семья – это многочисленное племя близких и дальних родственников. Но если бабушки, прабабушки, тещи и зятья есть повсюду, в русской традиции родственниками признаются те, для кого где-нибудь в Англии или Америке не существует даже названия. Вот, например, родители жены по отношению к родителям мужа будут кем?

Правильно, сватами. Пушкин и Дантес были женаты на родных сестрах и являлись, следовательно, свояками. Таких терминов на Западе не знают и за родственников соответствующих людей не признают. А у нас есть еще более дальние связи, и про таких людей мы сами шутим, что они нам «Седьмая вода на киселе» или «Нашему слесарю двоюродный кузнец».

Распад патриархальной семьи привел к утрате или забвению многих таких названий. Где теперь «вуй» (дядя со стороны матери) и «стрый» (дядя со стороны отца)? Раньше эта разница имела значение, скажем, при решении проблем о наследстве.

В признании между людьми определенных отношений есть большой смысл. Когда купцу рекомендовали нового приказчика, одним из важных пунктов такой рекомендации было что-нибудь вроде: «Он приходится внучатым племянником вашему дяде с материнской стороны». Часто именно это решало вопрос, взять или не взять его на работу. Вспомним бессмертное грибоедовское: «Ну как не порадеть родному человечку!» Да и в самом деле: свой, скорее всего, воровать у своих же не станет, в случае чего спрос будет с его родственников, которые и тебе кем-то приходятся. Великое дело – русская семейственность!

Уже не один век у нас существуют учреждения, называемые домами престарелых или попросту богадельнями. Во все времена это было жалкое зрелище, сразу по нескольким причинам. Прежде всего, на них всегда не хватало денег, но самое главное – по русским стандартам они место позорное. Русские семейные связи всегда были достаточно крепкими, и отправить своего родственника на прокорм к чужим людям считалось почти преступлением. «Он свою мать в богадельню устроил!» – звучало как приговор жадному и безжалостному негодяю.

И тем не менее богадельни существовали для тех престарелых людей, которые работать уже не могли, а детей, готовых их содержать, не имели. Сейчас количество таких учреждений выросло многократно, что, разумеется, свидетельствует, помимо всего прочего, об ослаблении семейных связей: сплавить беспомощную бабку в богадельню уже не так стыдно, как раньше.

И все бы ничего, если бы условия проживания в наших домах престарелых были хоть сколько-нибудь приемлемыми. Состояние их, судя по сообщениям прессы, не просто плохое, а граничит с садизмом или полным равнодушием к беспомощным старикам.

Любовь свободна, мир чарует

Эта тема – часть предыдущей, но она настолько важна, что о ней стоит поговорить отдельно.

Считается, что любовь в современном понимании появилась сравнительно недавно, несколько столетий тому назад. Хотя говорят, что в саркофаге фараона Тутанхамона, умершего совсем юным, археологи обнаружили трогательный букетик полевых цветов, который его такая же молодая жена положила рядом с телом любимого мужа. Если это правда, то любви гораздо больше лет, чем принято думать.

Но в любом случае совсем недавно роль любви была далеко не так велика, как сейчас. Не только в России, повсюду родители не спрашивали детей, кого бы они хотели взять в жены или за кого выйти. Любовь? Что это еще за глупости? Брак – это одно, а любовь – совсем другое.

Впрочем, обычай, когда папа с мамой выбирают отпрыскам супруга, не изжит и сегодня.

Попробуем этот подход оправдать. Для начала согласимся, что любовь до брака и любовь после брака – это совершенно разные чувства. Когда он и она любят друга без всяких обязательств – это одно, а когда они видят друг друга ежедневно и зависят один от другого – начинается совсем другая жизнь.

Как приятно девушке, когда ее любимый каждый день дарит ей цветы! Но если он продолжает делать это после свадьбы, очень скоро выясняется, что их общей тощей зарплаты на ежедневные букеты уже маловато, к концу месяца не на что купить макароны к обеду, ведь ежедневно обедать у папы с мамой уже неудобно. Если такие коллизии происходят часто, приходится вместе с Маяковским с прискорбием заметить, что «любовная лодка разбилась о быт». Остроумцы говорят: «С милым рай в шалаше, но не позже сентября».

А теперь попытаемся взглянуть на брак с патриархальных позиций. Отец и мать – опытные люди, им лучше знать, что хорошо и что плохо для их любимого чада. И дочка должна рассуждать примерно так: вот мне выбрали мужа, которого я совсем не знаю. Если я хочу счастья себе и ему, я должна приспособиться к нему, найти, что у меня и у него общего, что – различного, и уметь с различиями справляться: с чем-то примириться, что-то попытаться исправить. Если исправить не получится, надо научиться жить с тем, что есть. Вот это и есть любовь после брака. Как говорится, если ты не можешь иметь то, что ты хочешь, научись хотеть то, что ты имеешь. Говорят же: в брак надо идти с открытыми глазами, но, вступив в него, один глаз надо закрыть…

Хотите – верьте, хотите – нет, но именно так и сегодня рассуждают очень многие молодые люди в ряде восточных стран, например в Индии. Вот история, которая мне попалась в одном учебнике английского языка.

«Шрайя и Гарун жили в индийском городе Капуре. Шрайя первая обратила внимание на Гаруна и подумала: какой симпатичный парень. Но заговорить с ним она не могла. Дело в том, что индийские юноша и девушка не могут знакомиться до свадьбы. Шрайя сказала отцу, что, мол, вот есть такой Гарун, и отец отправился к родителям Гаруна. В результате визита отец Шрайи решил, что Гарун – подходящий муж для его Шрайи, и в результате Шрайя и Гарун встретились и поговорили в присутствии своих родителей. Затем они обручились. Первый раз они остались наедине уже после свадьбы. И сегодня Шрайя совершенно не думает, что имеет значение, знали ли вы друг друга до брака: ведь жизнь после брака так отличается от любых отношений, которые у вас были до того. А Гарун, в свою очередь, считает, что его жена сегодня, после сорока лет совместной жизни, еще прекраснее, чем была, когда они впервые встретились».

Сегодня у нас – другой подход, и нет смысла навязывать нам чей-то еще. Мы заключаем браки по любви, хотя бывает, что и по расчету. Кстати, считается, что браки по расчету прочнее: там он и она знают, на что идут, любовь их не ослепляет.

Когда мы влюблены, мы уверены, что такая любовь у нас будет продолжаться всю жизнь. Между тем любой семейный психолог скажет вам, что это принципиально невозможно. Через какое-то время любовь, быть может, и не пройдет, но сильно изменится, станет гораздо спокойнее, что, безусловно, благо для обоих влюбленных. Просто надо это знать и принимать как должное.

Non scholae sed vitae discimus[2]2
  Учимся не в школе, а в жизни (лат.).


[Закрыть]

Хочешь взять общество – бери образование.

Н. К. Крупская

Справка. В 1998 году в школах России учились 22 миллиона ребят, в 2010-м – 12,1 миллиона. Обучают детей 1,2 миллиона учителей, из них 43 % работают в сельской местности. 85 % педагогов – женщины. Средний возраст – 52 года, учителей моложе 25 лет – 5 %, старше 60 лет – 11 %. 16 % не имеют высшего образования. Средняя зарплата – 17,4 тысячи рублей. В сельской школе с небольшим количеством учеников зарплата учителя – 5 тысяч рублей. Естественно, что педагоги на селе вынуждены больше думать об огороде и козе, а в городе заниматься репетиторством или, на худой конец, брать в школе непосильную нагрузку, чтобы не умереть с голоду. О качестве обучения думать уже некогда.

Да и некому: наиболее квалифицированные учителя из школы уходят и реализуют свои возможности где угодно, только не в учебном заведении. Их донимает не только ничтожная зарплата, но и бесконечная отчетность, которой чиновники завалили учителя.

А между тем от двух до трех миллионов детей в России не посещают школу, это примерно 10–15 % детей школьного возраста.

Нельзя сказать, что никто проблем школ не видит. Видят и даже пытаются что-то сделать. Например, решили: раз государство серьезных денег на народное образование не дает, давайте перераспределим имеющиеся деньги так, чтобы тот, кто работает получше, получал бы побольше за счет трудящихся похуже. Определим соответствующие критерии, и дело пойдет.

Критерии выработали, но вместо дела мы получили безобразные склоки внутри учительского коллектива. Директора объявляют лучшими тех, кто «ближе к телу», учителя требуют справедливости, которую каждый видит по-своему, скандал следует за скандалом. А вы в состоянии были бы точно определить, кто лучше ведет урок математики, если перед вами не выдающиеся звезды вроде прогремевших в свое время Шаталова и Лысенковой, а просто Мария Васильевна и Екатерина Федосеевна? А ведь от вашего решения будет зависеть, отнять ли у Марии Васильевны пару-другую тысяч и отдать их Екатерине Федосеевне, которые каждый день видятся в учительской?

А школьные поборы? Поразительное фарисейство руководства народного образования: на побелку класса и новый линолеум денег у школы нет, а белить требуют, и дыры на старом линолеуме опасны для бегающих детей. Учителя собирают деньги на это дело у родителей, что категорически запрещено и за что положено большое наказание… И ведь в самом деле накажут. А потом снова примутся требовать ремонта.

В общем, проблема школы в нашей стране сегодня – это как фурункул, до которого больно дотронуться. В царской России подавляющее большинство населения было неграмотно (а среди малых народов – практически сто процентов). Поэтому советской власти надо отдать должное: всего за несколько десятилетий большинство русских научились читать и писать. Именно русские ученые создали алфавиты для малых народов, именно русские интеллигенты несли в массы цивилизацию.

В результате всех этих усилий школа добилась больших успехов. Когда родители наших школьников эмигрируют или временно поселяются в другой стране, случается, что их дети возвращаются из иностранной школы обескураженными: наш пятиклассник знает больше, чем американский школьник, проведший в учебном заведении восемь лет.

Все так. И одновременно школа породила столько проблем, что разобраться в них никто не может до сих пор. Начать с того, что ежегодно Министерство образования вводит новые предметы, без которых, считают чиновники, молодые люди не могут обойтись. А поскольку нельзя объять необъятное, приходится сокращать объем традиционно принятых предметов. Прежде всего это относится к таким «беззащитным материям», как русский язык и литература. Выше уже отмечалось, что русские в массе перестали читать, особенно классическую литературу, ситуация приобретает трагический характер. В книжных магазинах появились дайджесты – сокращенные издания или просто пересказы книг Толстого, Чехова, Достоевского. В самом деле, зачем читать толстый том «Анны Карениной», если на нескольких страницах вам расскажут, как там всё это было и что бедная Анна бросилась в конце концов под поезд. Для того чтобы сдать экзамен по литературе – вполне достаточно.

Особенно грустно то, что русские утрачивают чутье языка. Только так можно объяснить чудовищные обороты выпускников школ, вроде уже ставших хрестоматийными: «Анна Каренина бросилась под поезд, который долго влачил ее жалкое существование», «На берегу крестьянка доила корову, а в реке отражалось наоборот», «Дубровский имел сношение с Машей через дупло». Это не выдумано остроумцами, это реальные тексты реальных школьников.

Вот только три шедевра выпускников последних лет, любезно предоставленные автору преподавателем вуза, проверявшей сочинения школьников на Едином государственном экзамене: «Больше всего Ноздрев любил лошадей, собак и женщин. Именно поэтому он заманивал к себе Чичикова», «По вечерам в доме Гриневых варили варенье и бегали курицы», «Базаров лишает своих родителей единственного сына».

Не лучше ситуация с грамотностью. Еще так недавно способность грамотно писать считалась одним из главных признаков образованного человека. В настоящее время во многих редакциях ликвидирована должность корректора, ошибки и опечатки – более не криминал. Тем более что в компьютере существует свой корректор, в случае чего он укажет на наиболее грубые ляпы.

Получается, что техника порой играет совсем не положительную роль. Сравните с калькулятором: зачем мучиться, зубрить таблицу умножения, когда под рукой такой удобный инструмент?! Тут самое время вспомнить фонвизинскую госпожу Простакову: зачем недорослям учить географию, когда есть извозчики, которые довезут вас куда скажете!

А сравнительно недавно в Интернете появилось лихое племя, называющее себя «падонками», говорящими (точнее, пишущими) на «албанском» («олбанском») языке вроде «Превед!» (привет), «Ржунимагу», «Аффтар, выпей йаду!» и др. Орфография «падонков» намеренно искажается, хотя произношение более или менее остается традиционным. Пока это просто веселая игра, своеобразная лингвистическая шутка, но, если ею всерьез займутся нынешние школяры-невежды, можно ожидать, что традиционной русской орфографии будет нанесен сокрушительный удар: ребята просто воспримут «олбанский язык» как руководство к действию.

Ну и, наконец, самое главное: чему и как надо учить в современной школе?

В русской школе учитель истории расскажет вам про Средние века все, что знает, не пропустит ни имен королей, ни дат главных битв, ни идеологических выводов. А вот в Соединенных Штатах учитель может вместо всего этого предложить ученикам построить из картона рыцарский замок, рассмотреть виды оружия, организовать рыцарский турнир. Ученики не будут знать историю в системе, но увидят Средневековье, так сказать, изнутри. Что лучше, система или пробуждение вот такого интереса к тому, что изучаешь? Трудно сказать. Ограничимся лишь тем, что скажем: сегодня русские дети школу в массе не любят и расстаются с ней с облегчением. Учителя перестали быть духовными наставниками молодежи, их место заняли телевизор и компьютер.

Отдельно – о половом воспитании и образовании. Для русского человека этот вопрос стоит много острее, чем для жителя прагматичного Запада. Надо ли рассказывать детям, что их нашли в капусте или купили в магазине за иностранную валюту?

Анекдот: «Девочка и мальчик детсадовского возраста приходят к бабушке и просят объяснить, откуда берутся дети. Бабушка с воодушевлением рассказывает им байку об аисте. Дети внимательно слушают, вежливо благодарят и уходят, говоря друг другу:

– Не будем ей рассказывать. Пусть так думает».

Вопрос этот, конечно, не простой. По статистике, каждый пятый ученик седьмого-восьмого класса уже имеет сексуальный опыт. Это 20 % всех школьников средних классов. А что делать с остальными 80 %? Приобщать их к этим знаниям? Если да, то как? Что говорить и чего не стоит? Да и те 20 % «опытных» – что знают они о тех же противозачаточных средствах и СПИДе?

Интересно, что волнуются по этому поводу прежде всего родители: как можно? О «таких» вещах – и детям?!

На всю страну в свое время прозвучала неудачная фраза одной женщины, сказанная на телепередаче: «У нас секса нет!» Над этими словами смеялась вся Россия, хотя позже выяснилось, что телевизионщики просто «смеха ради» обрезали фразу, а ее автор имела в виду всего-навсего отсутствие сексуального образования.

И тем не менее фраза, словно по Фрейду, сказала очень многое. О сексе в русской культуре действительно говорить не принято. Это неприлично, стыдно, нельзя. Секса и впрямь как бы нет. В итоге русские дети получают сведения о сексе от таких же, как они, маленьких невежд, часто в грубой и циничной форме.

Сейчас положение понемногу выправляется, появились книжки для детей, которые в доступной форме рассказывают детям о тайнах интимной жизни. К сожалению, книги эти малопопулярны, читают их мало и неохотно.

Причин, как всегда, несколько. Большая часть таких книг – переводная, они написана иностранцами для детей других стран, с другим менталитетом, где половая свобода – к добру или к худу – давно расцвела пышным цветом. Где о вещах, которые взрослый русский не всегда решится упомянуть даже в семейном кругу, говорят как о кулинарных рецептах или способах высадки цветочной рассады на дачном участке.

Не подходят такие книжки нашим русским детям, и не так уж удивительно, что родители от них приходят в ужас. А наши авторы писать, как надо, еще, видимо, не научились. Все-таки они тоже русские, с тем же отношением к делу.

Еще одна причина – слабая подготовка наших учителей, которые просто не имеют представления, как о таких деликатных вещах рассказывать. И порой их слова либо смущают детей, либо смешат, либо и в самом деле пробуждают в них слишком ранний интерес.

А как дела с высшим образованием? Тут свои заморочки. С давних времен хорошее образование ценилось в России очень высоко. Окончить вуз еще несколько десятилетий назад было очень престижно, немногочисленные счастливчики гордо носили на груди соответствующие голубые ромбики.

Теперь ромбики потеряли смысл: вузы стали доступны всем, кто пусть с грехом пополам, но окончил десятилетку. Но качество… качество молодых специалистов, как говорится, оставляет желать. В наши дни можно очень весело провести в стенах вуза четыре-пять лет и благополучно получить диплом. При этом особенно не убиваться: в стране так называемая демографическая яма, мест в вузах больше, чем желающих туда поступить, так что возьмут самого откровенного лодыря и будут его тянуть до выпускного экзамена. «Не важно знать, важно сдать».

Вот данные, почерпнутые из книги «Синергетика и методы науки» (1998). За период реформ прошедших десятилетий эффективность деятельности высшей школы понизилась примерно в 10 раз. Подсчитано, что для остановки распада высшего образования требуется увеличить вложения примерно в пять раз. А для серьезного прорыва – в 12 раз. Откуда взять такие деньги? Это как в анекдоте про прожорливого слона: «Съесть-то он съест, да кто ж ему даст?»

У вуза есть одно преимущество: студентов не берут в армию. А ведь согласитесь: куда приятнее сидеть на лекции на задней парте и травить анекдоты с приятелями, чем с утра до вечера маршировать на плацу или зубрить уставы и стоять по ночам в наряде.

В общем, у нас получился замкнутый круг. Педвузы выпускают плохих учителей, плохие учителя плохо преподают свой предмет, в результате в вуз идут плохо подготовленные выпускники школ, из которых получаются плохие преподаватели вузов, плохие преподаватели вузов готовят плохих учителей… На колу мочало…

Пессимисты говорят, что в ближайшие годы будет только хуже. По причине отсутствия учеников или их крайне малого количества в селах одна за другой закрываются школы: оставшихся детей дешевле возить на автобусах в районные центры, чем содержать школу, где учатся полтора десятка учеников.

А когда в селе закрывается школа, это равносильно смерти села: родители предпочитают переехать туда, где детям не надо ездить на учебу. Вот так проблемы образования смыкаются с проблемами экономики и состояния российского сельского хозяйства.

По квалификации ЮНЕСКО, население считается старым, если количество людей старше 65 лет превышает 7 %. В селах Центральной России этот показатель выше раза в два-три. Попросту говоря, в российских селах остаются одни старики, и некому рожать, и некому учить и учиться.

Правда, нам обещают, что через несколько лет ситуация начнет медленно меняться, смертность населения станет меньше, чем рождаемость, и снова понадобятся закрывающиеся детские сады и школы. Вот только где тогда возьмут здания для тех же садов и школ? Ведь к этому времени их займут другие учреждения или они обветшают до непригодности. А детские садики уже сейчас – страшный дефицит, попасть туда можно разве что за очень большую взятку. Построенные же ранее здания садиков прочно заняты всевозможными офисами.

Еще хуже с кадрами учителей. В ближайшие годы России предстоит избавиться от двухсот тысяч учителей, ставших лишними в результате «демографической ямы». Надо надеяться, что они найдут какой-нибудь другой способ заработать на жизнь. Тем более что сегодня зарплата учителя в разы меньше зарплаты дворника или кондуктора трамвая, и поэтому в школу идут только те, кому больше ничего не светит. Согласятся ли учителя вернуться в школу, когда в них снова возникнет нужда? Вопрос, как говорится, интересный.

А ведь речь идет об очень слабой когорте нынешних учителей, среди которых настоящих звезд мало. А нам как воздух нужны настоящие подвижники, которые могли бы вытянуть школу из этого тупика.

Что делает государство? Рассуждает строго логично: педвузов у нас – в каждой области, а выпускники в школу не идут. Что делать? Ясно как божий день: надо сократить число вузов, уменьшить число студентов в сохранившихся университетах, большинство мест сделать платными, да подороже.

А между тем всем, кроме министра, известно, что учителей в школах, не только сельских, не хватает уже сейчас, а при такой политике через десяток лет педагоги войдут в число редких профессий, вроде космонавтов и каскадеров. Но кого это колышет?

Анекдот: «Встречаются две подруги.

– Как Маша?

– У нее всё хорошо. Вышла замуж за слесаря автосервиса, прекрасная квартира, машина, дача.

– А как Танька?

– У нее плохо. Выскочила за школьного учителя. Ни зарплаты, ни толкового жилья.

– Так ей, стерве, и надо!»

Русские находят этот анекдот достаточно остроумным уже потому, что были времена, когда мужики снимали шапки при виде сельского учителя: грамотный человек весьма ценился. Где те славные годы?

Интересное отличие российских вузов от многих западных. В американском университете студент сам выбирает предметы, которые собирается изучать. А выбор этот зависит от того, кем он собирается стать по окончании вуза. Возможно даже, что прежде, чем выбрать предметы, он проконсультируется в фирме, где хотел бы работать. И если ему скажут, что, допустим, знаний по химии от него потребуется больше, чем от работника в другой компании, он запишется на более объемный курс химии, захочет ее изучать не один год, а два или три. Получается, что он лучше мотивирован, чем русский студент, которого никто не спрашивает, сколько лет он собирается изучать тот или иной предмет, да и вообще нужна ли ему химия в таком объеме. Не секрет, что многие наши студенты справедливо полагают, что без того или иного предмета они бы спокойно обошлись, а вот иностранный язык хорошо бы знать получше. Но кто его послушает? И с каким рвением студент будет изучать предмет, от которого не видит лично для себя пользы?

Соответственно, день у западного студента построен совсем не так, как у его русского собрата: ведь он сам себе составляет расписание, а это значит, что у него образуется много «окон», многочасовых промежутков между занятиями и лекциями. Но поскольку в каждом вузе есть прекрасные читальные и спортивные залы, всегда есть чем себя занять.

Кроме того, самих занятий у западного студента много меньше, чем у нашего, большая часть работы у него – самостоятельная: прочел, разобрался, если не понял, явился на консультацию, а потом пришел и ответил профессору на все его вопросы.

К тому же, как было показано выше, нелюбимых предметов тут быть не может по определению. Правда, в престижном университете, если только студент не круглый отличник, ему приходится платить та-а-акие деньги! Зато по окончании вуза его с удовольствием возьмет на работу любая крупная фирма.

Сознаемся: по части величины платы за обучение наши вузы в последние годы стремятся догнать и перегнать Америку… С качеством пока хуже.

В самое последнее время страну захватила лихорадка всевозможных школьных и вузовских реформ. Поручены эти реформы людям, имеющим о проблемах образования самое смутное представление. Сдается, что все эти реформы призваны отвлечь общественность от катастрофического сокращения бюджета на нужды народного образования. Из-под тонн предписаний, распоряжений и приказов едва слышны полузадушенные голоса преподавателей.