Текст книги "Наблюдая за русскими"

Роспечать

Окно в мир можно закрыть газетой.

Станислав Ежи Лец

Как и всюду, до появления компьютера и Интернета газеты и радио в России играли ведущую информационную и пропагандистскую роль. С той разве что разницей, что в советской России на первый план всегда выходила именно пропаганда. Мы узнавали последние известия с непременным опозданием в несколько дней, за которые цензура тщательно проверяла и отмеряла количество и качество материала, которое дозволялось довести до сведения граждан. Контроль был тотальным и всесторонним, после которого опытным людям приходилось читать между строк, чтобы хоть что-нибудь из газетных строк выудить.

Газеты были дешевы, в городах их можно было даже не выписывать, а читать на стендах, укрепленных на стенах домов где-нибудь поблизости от остановки транспорта. Причем на стендах небольших, так как сами газеты были преимущественно четырехполосными.

Малая величина газет объяснялась сразу двумя причинами. Прежде всего, это был дефицит бумаги, а также полное и абсолютное отсутствие рекламы.

Отсутствие рекламы – отдельная тема. Она просто не требовалась, потому что в условиях всеобщего дефицита спрос был всюду выше предложения. Зачем тратиться на рекламу, если все равно все раскупят и будут просить еще? Так что когда реклама всё-таки появлялась, она выглядела пародийно. «Летайте самолетами Аэрофлота!» Поскольку никаких других компаний, кроме Аэрофлота, в стране не существовало, такая реклама вызывала только насмешки. Очевидно, цель ее была чисто идеологической: раз на Западе есть реклама, пусть будет и у нас.

Но вернемся к советским газетам. Главной газетой страны была, разумеется, «Правда», орган Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. Подписка на нее для членов партии была практически обязательной. Сегодня читать ее стало бы невыносимой мукой, так много в ней было нудной пропаганды и так мало реальной информации.

Второй по значимости газетой были «Известия», орган Верховного Совета депутатов трудящихся. Она мало отличалась от «Правды», но все же была чуть живее, журналистам «Известий» порой разрешалось немного больше, чем «правдистам».

Остальные не слишком многочисленные центральные газеты практически шли в фарватере этих двух и отличались разве что профилем: орган Союза писателей «Литературная газета», орган профсоюзов «Труд» и другие.

Правда, в каждой области, в каждом городе и на каждом сколько-нибудь значительном предприятии выпускались крошечные газетки, освещавшие местные события с позиций органов власти. Скучнее их был разве что «Блокнот агитатора».

Обязательное условие для всех видов газет: никаких сенсаций, никаких происшествий, не говоря уж о выражении недовольства условиями жизни.

Впрочем, у газет того времени имелось и явное преимущество перед нынешней прессой. Если «Правда» всё-таки отмечала какой-либо недостаток в работе того или иного предприятия, это выглядело как суровый окрик «сверху», требующий немедленного вмешательства. Статьи в «Правде» было достаточно, чтобы проштрафившегося чиновника сняли с работы или даже исключили из партии. Последнее наказание было самым страшным, ибо означало полный и окончательный конец карьеры, а то и возможности работать по специальности, если таковая у чиновника имелась. Он исключался из «номенклатуры», списка должностей, назначение на которые являлось прерогативой только высших органов власти.

Особую роль выполняли в советские времена так называемые толстые журналы. Между написанием произведения и его опубликованием в виде книги обычно проходили годы, как по причине дефицита бумаги, так и, прежде всего, из-за необходимости цензуры и требований изменить в книге что-то, что не устраивало власти. Роман А. Фадеева «Молодая гвардия», написанный по всем канонам социалистического реализма и в целом одобренный партийными боссами, даже удостоенный высшей награды – Сталинской премии, был все же раскритикован за то, что в нем не отмечалась руководящая роль Коммунистической партии: да, мальчишки и девчонки, сопротивлявшиеся немецким оккупантам, были, конечно, героями, но не могли же они бороться без помощи старших товарищей-коммунистов! А. Фадеев послушно дописал книгу, дорисовав требуемые образы. Поскольку весь роман в значительной степени искажал действительность, немного больше вранья, немного меньше – какая разница?

Но в целом задержка книги несколько компенсировалась существованием этих самых толстых журналов. Недорогие, выходящие ежемесячно, они служили этаким промежуточным звеном. Если в нескольких выпусках журнала печатался роман, можно было его прочесть, пусть по частям, до появления отдельной книги.

С концом советской власти все изменилось кардинально. Поначалу бывшие советские вожди, оставшись у власти, отчаянно сопротивлялись решению разрешить негосударственные издания: они хорошо понимали, к чему это может привести.

И привело. Все газеты, включая «Правду» и «Известия», стали независимы от государства, цензура – по крайней мере, формально – прекратила существование, и газеты стало можно читать. За счет рекламы они сильно увеличились в объеме, стали помещать самые разнообразные материалы и – сенсация! – почти тотчас после какого-либо важного события. Быстрее газеты новости сообщало только радио, а позже телевидение.

Некоторые газеты, бывшие рупоры компартии, сохранили старые названия, которые теперь выглядели «прикольно»: по крайней мере, именно так объяснили сохранение названия «Комсомольской правды» ее новые владельцы. Остался и «Московский комсомолец», хотя обе эти газеты похожи на прежние советские молодежные издания, как квадрат гипотенузы на пакетик чипсов.

А некогда могущественная «Правда», лишенная государственной поддержки, захирела, то прекращала издание, то выходила в виде крошечной районной газетки. Теперь в киосках ее и вовсе не видно.

Все это прекрасно, если бы не одно «но». Ни один печатный орган в наши дни больше не имеет власти казнить и миловать. Ну написали «Известия» или «Комсомольская правда» о злоупотреблениях какого-нибудь чиновника, и что? А ничего. Это частное мнение редакции и автора, на которое можно не обращать внимания. И не обращают. «Мели, Емеля, твоя неделя».

С другой стороны, и претензии к газете теперь тоже легко отринуть: мы говорим не от лица государства, а от своего собственного. Что захотим, то и скажем.

Пышным цветом расцвела желтая пресса, издания, специализирующиеся на дешевых сенсациях, сплетнях, жизни звезд и звездочек и, разумеется, сексе. Такая-то поп-звезда бросила мужа и теперь появляется с любовником! Такой-то певец признался в измене жене! А такой-то и вообще замечен на встрече лиц нетрадиционной ориентации! У артиста Н. есть незаконный ребенок, а актриса М. забеременела, ура! Но от кого?!

Очень важное изменение – появление оппозиционной прессы. Таких газет очень немного, но они есть – «Новая газета», «Независимая газета» и, возможно, еще парочка. У них трудная жизнь, государство еще не осознало необходимости конструктивной оппозиции, но все же их сквозь зубы терпят.

Бок о бок с такой прессой работает радио «Эхо Москвы». Роль радио очень упала, население предпочитает телевидение, но радио удобно там, где можно работать, например на кухне, чтобы, не имея возможности смотреть на телеэкран, слушать голос диктора.

В современных очень сложных условиях существования независимых СМИ быстро завоевывают место под солнцем Интернет, в частности блоги. При том что и блоги контролируются, сказать в них можно достаточно много. Русские участники дискуссий в блогах еще не научились хорошим манерам, часто повторяются, совсем нередко болтают глупости. Но, может быть, право говорить глупости и есть настоящая свобода? Недаром ведь СМИ иногда не шутя приравнивают к оружию массового поражения.

Во всяком случае, русские – завзятые правдоискатели. В поисках справедливости они готовы на любые крайности. Правда важнее материальных благ. Справедливость совсем не обязательно имеет отношение к закону. В самом крайнем виде это выражается в требовании «судить не по закону, а по понятиям». Наш суд присяжных порой принимает довольно странные решения: все видят, что обвиняемый заслуживает наказания, но приговор ему выносят: «не виновен». Россия явно симпатизировала Калоеву, отцу двоих детей, погибших в рухнувшем по вине диспетчера самолете, когда он этого самого диспетчера убил.

Отец убил мужчину, который, как отцу показалось, хотел изнасиловать его сына. Вроде бы виновен в самосуде, но педофилия так отвратительна! Общество встало на сторону убийцы. Толпа растерзала одного террориста, пытавшегося сбежать из горящей школы в Беслане, а второго удалось спасти от линчевания только с помощью ОМОНа. Плохо, конечно, не по закону, тем более что с помощью оставшихся в живых бандитов можно было бы выйти на след остальных, но… «кипит наш разум возмущенный». Закон? Что закон! Для нас куда важнее, что по этому поводу думает авторитетная личность.

К. Касьянова цитирует известного дореволюционного философа, историка и политика Петра Струве:

«Нужно (…) отнестись с уважением к тому, что было сделано до нас, чтобы благочестие Сергия Радонежского, дерзновение митрополита Филиппа, патриотизм Петра Великого, геройство Суворова, поэзия Пушкина, Гоголя и Толстого, самоотвержение Нахимова, Корнилова и всех миллионов русских людей, помещиков и крестьян, богачей и бедняков, бестрепетно и бескорыстно умиравших за Россию, были для тебя святынями».

Обратите внимание: те, кого Струве перечисляет, не обязательно святые вроде Сергия, у всех у них есть недостатки, но все они – искатели Правды. Это соборные личности, которые по-прежнему с нами, по крайней мере до тех пор, пока мы о них помним и их примеру следуем. Для нас они реальны, они остаются членами нашего общества.

Символ веры

Очень интересно дело обстоит с русской религиозностью. Всегда считалось, что русский народ очень религиозен. Во всяком случае, испокон веку всем без исключения полагалось посещать церковь, соблюдать посты, исповедоваться, причащаться и т. д. На вольнодумца, осмелившегося пропускать воскресную службу, смотрели косо, и это еще слабо сказано.

Но вот пришла безбожная советская власть, и было объявлено, что Бога нет. И тут такое началось! «Если Бога нет, то все позволено!» И те же крестьяне, которые истово молились в церкви, с воодушевлением принялись эти самые церкви жечь, ломать, грабить. Священников топили в нечистотах, из икон сколачивали кормушки для скота, в полуразрушенных церквях устраивали склады. И творили это все не какие-нибудь там угнетатели-иноземцы, а вчерашние верующие с крестиками на шее.

Между прочим, существует мнение, что гонения за веру сыграли и положительную роль: после того как власти принялись преследовать тех, кто регулярно посещает церковь, отсеялись те, для кого такие визиты являлись просто данью привычке. Остались истинно верующие, но их было ничтожно мало. Религиозная составляющая оказалась какой-то слишком уж тонкой.

И сегодня, когда стало модно говорить о религиозном ренессансе, число по-настоящему верующих по-прежнему невелико. Буквально пара процентов русского населения регулярно ходит в церковь и соблюдает христианские заповеди. А политических деятелей, которые каждый большой праздник торчат на литургии с постными лицами и свечками в руках, народ насмешливо прозвал «подсвечниками».

Сценка из жизни: маленькая девочка в магазине просит маму: «Мам, купи мне такой же плюсик, как у Тани!»

И тем не менее все гораздо сложнее. По существу, весь национальный характер русского народа пропитан духом православия. И те, для кого крест – символ веры, и те, для кого это простой «плюсик», и верующие, но не православные, и даже верующие нехристиане, но живущие в России, сами того не сознавая, все-таки молчаливо признают главные особенности православного вероучения, хотя они сильно удивились бы, если бы кто-то им об этом сообщил.

Просто следует различать религию и церковь. Церковь, точнее церковные руководители – представители властей, что-то вроде политической партии. К ним можно относиться по-разному, тем более что священник – это все-таки простой смертный, далеко не всегда безупречный в личной жизни. Как в политической партии легко можно обнаружить людей, думающих прежде всего о личной выгоде, так и в церковной иерархии много тех, к кому не хочется приходить на исповедь. Сейчас, когда по всей стране один за другим открываются, восстанавливаются храмы, нужда в священниках особенно велика, и неудивительно, что в их ряды попадают не одни святые.

А религия – это другое. Тут речь идет об определенных принципах, по которым человек строит свою жизнь. В любой ветви христианства требуется соблюдать евангельские заповеди, но, как и всюду, трактуются они далеко не одинаково.

Особенно велики наши отличия от протестантов. Протестантизм – это религия прагматиков, вся нацеленная на материальный успех. Хороший работник угоден Богу; если вы хорошо трудитесь, честно исполняете свои земные обязанности, вам обеспечено место в раю. Примите Бога, обещайте Ему, что будете исполнять Его заповеди, – и можете считать, что Царство Божие у вас в кармане.

Я придумал такую шутливую притчу. Представьте себе большой кабинет, за огромным столом сидит Бог, а перед ним на стульях – супруги-протестанты. Они говорят Богу: «Мистер Бог, мы вот тут подумали и решили, что нам подходит Царствие Небесное. Скажите, что мы должны сделать, чтобы его получить?» Бог говорит: «Ну для начала пошлите в Россию две посылки с гуманитарной помощью». – «Хорошо, – кивают супруги, – мы записали. Еще что?» – «Возьмите, – говорит Бог, – и усыновите ребенка, желательно с какими-нибудь дефектами». Супруги снова соглашаются. «А теперь подпишите наш договор вот на этом листе с золотым обрезом». Бумага подписывается, и супруги знают, что ад им больше не грозит. Обратите внимание, они сделают всё, что обещали: и посылки пошлют, и ребеночка возьмут, и потратят на его лечение огромные деньги, – потому что знают: задаром ничего в мире не делается. Это просто честная сделка с Богом, вот и всё.

Всё как будто правильно, но как-то уж очень расчетливо и холодно, не правда ли? По крайней мере, на наш православный вкус.

Иногда такая уверенность в спасении протестантской души принимает вовсе уж гротескные формы. На богословской конференции переводчиков в Санкт-Петербурге протестантская проповедница спросила меня: «Как вы полагаете, может ли один верующий сказать другому спасибо?» Я сначала опешил, но потом сообразил, что она имеет в виду буквальное значение слова: филологи считают, что «спасибо» происходит от выражения «Спаси тя Бог». Ну что же, сказал я, почему бы и нет, почему верующий не может пожелать другому верующему спасения? Э, нет, торжествующе улыбнулась моя собеседница. Если вы истинно верующий и, стало быть, приняли требования Бога, вы уже спасены, а желать спасения уже спасенному – кощунство!

Как это непохоже на то, что думает православный христианин! Православный верующий никогда не может быть уверен, что он спасен. Он знает, что он смертен, а значит, грешен, и не ему, а Господу решать, заслуживает он спасения или нет. Надо просто жить, стараться поменьше грешить и скромно надеяться, что Бог простит неизбежные прегрешения. Вспомните, как об этом сказал перед смертью главный герой фильма Павла Лунгина «Остров», монах-праведник, своему товарищу: «Живи как живешь, только больших грехов не делай».

А протестанты присылают к нам миссионеров, чтобы проповедовать свой подход, который они считают единственно верным. И что хуже всего, о православии они, как правило, не имеют ни малейшего представления. Они наивно полагают, что приехали в страну языческую, невежественную, и что именно они несут нам свет Христовой веры. И очень удивляются, когда им говорят, что Россия исповедует христианство чуточку дольше, чем американцы, лет этак на шестьсот. Я с большим уважением отношусь к американской нации и культуре, но полное невежество их относительно внешнего мира порой приводит в изумление.

Это не единственное различие в отношении Запада и России к религиозным вопросам. Россия – страна многоконфессиональная, но официально признанными являются только христианство, иудаизм, ислам и буддизм. При этом из всех христианских ветвей только православие является ведущей ветвью, все остальные мы в лучшем случае вежливо терпим.

В Америке все принципиально иначе. Американцы ревностно следят за тем, чтобы ни одна религия не возвышалась над другой. Даже теперь, когда наиболее фанатичная часть сторонников ислама открыто демонстрирует свою враждебность, Америка предпринимает всевозможные меры, чтобы не задеть религиозные чувства мусульман.

Что еще более существенно, в США сосуществуют около 20 тысяч протестантских конфессий плюс различные секты католиков и около пятнадцати конфессий православных. Они не враждуют между собой, но и объединяться не спешат. Хотя там, где нет церкви вашей секты, вас радушно встретят в другой.

Вспоминаю свое посещение православной литургии на американской базе НАТО в Германии. Меня приглашают в длинный барак со сценой и рядами стульев. На сцене хлопочут рабочие. Только что тут закончилась служба по иудейскому обряду, на этот час назначена служба православная. Пришел православный священник, через сцену протянули канат, на который повесили холст с изображением православного алтаря и с тремя прорезями для врат. Вошли верующие, расселись на стульях – не выносить же их только для православной литургии! А дальше все пошло, как положено. После нас сразу же началась подготовка к следующей службе, кажется католической.

Просто, рационально, по-деловому. Ну в самом деле, не строить же на военной базе десятки храмов для каждой конфессии!

Всё так, но как же это не по-нашему!

Православные особенно большие надежды возлагают на раскаяние. Атеисты часто насмехаются: мол, у вас, верующих, все просто, греши и кайся, греши и кайся. Стоит покаяться, и Бог простит любой грех. Это глупость. Сказать «я каюсь» вовсе не означает покаяние. Покаяться по-настоящему очень трудно и не каждому дано. В уже упомянутом фильме «Остров» главный герой, думая, что совершил убийство, кается так, что свыше ему даруется сила предвидения и исцеления. Вот его действительно простили. Недаром такое поведение в православии называют подвигом.

Можно еще и так сказать: вера протестанта нацелена на результат, вера православного – на процесс. Православному хочется праведно жить, а принесет ли ему праведность материальное благополучие – это уж как Бог решит.

Удивительно ли поэтому, что страны, где много протестантов, гораздо благополучнее прочих в материальном смысле? У них богатство – признак хорошего человека. У русских богач – это человек нечестный. Если западноевропеец видит миллионера, он с уважением думает: надо же, какой умный и энергичный человек! Как много он сумел сделать, как многого добиться!

А что думает русский, глядя на того же самого богача? Интересно, где этот гад столько нахапал?! «От трудов праведных не наживешь палат каменных» – такая пословица какому-нибудь немцу или швейцарцу даже в голову не придет.

Ясно, что подобное отношение к богатству вряд ли вскорости приведет русское общество к полному материальному благополучию. Провал реформ Гайдара, помимо всего прочего, объясняется тем, что выдающийся реформатор все-таки не понял эту разницу в мировосприятии русского человека и западноевропейца. Он надеялся, что русским сразу захочется пойти по западному пути преуспевания. А русскому конечно же хочется жить, как на Западе, но одновременно он нутром чувствует, что богатство – это духовное порабощение, что оно нами владеет, а не мы – им.

Вот типичное русское рассуждение. Вам что-то дали, вы с удовольствием взяли этот дар в руку. Потом вы получили что-то еще и взяли в другую руку. Третий дар вам пришлось уже прижать локтем, четвертый – другим локтем. Потом в ход пошли подбородок, зубы, подмышки, ноги… И когда наступил момент что-то дать другому, вы не можете: нечем это сделать, вы не столько дадите, сколько просыплете. А ведь жалко! Ох, недаром Христос говорил, что давать приятнее, чем брать…

Не следует ли из сказанного делать поспешный вывод о черствости протестантов и безмерной щедрости православных? Как и всюду, здесь – свои сложности. Начать с того, что искренне верующий протестант понимает необходимость помогать ближнему. Особенно если он сам – человек состоятельный. «Бог дал мне так много, чтобы я мог этим всем поделиться с теми, кому досталось меньше». Благотворительность развита в западных странах очень широко. Существует обширная сеть магазинов, куда все желающие сдают ненужные вещи, порой практически новые, и эти вещи продаются беднякам за сущие гроши. Выйдя на пенсию, очень многие пенсионеры сразу же включаются в работу волонтеров: ухаживают за инвалидами, работают с трудными подростками, борются с пьянством и наркоманией, – и всё это, заметьте, абсолютно бесплатно, по зову сердца.

В Германии, в одном маленьком городке, мне рассказали такую историю. В 1990-х годах, когда наши магазины торговали разве что консервами с морской капустой и лавровым листом, именно из Германии (в которой очень хорошо помнили жестокую прошедшую войну!) к нам широким потоком полилась гуманитарная помощь. Вот и в этом городке было собрано несколько больших фургонов с продовольствием. Набрали водителей, получили визы, до отъезда оставалось две недели. И в это самое время фашиствующие молодчики, которых, конечно, тоже было достаточно, подожгли ангар, где стояли фургоны. Все погибло. Наутро после пожара бургомистр по радио обратился к населению и объяснил ситуацию. Через две недели было собрано столько же продуктов, что до трагедии. Караван не задержался ни на день.

Я помню сцену того же времени, где увешанная боевыми орденами старушка, держа в руках коробку с гуманитарной помощью, рыдала в телекамеру: «Как же так? Ведь я против этих немцев воевала, я в них стреляла, а они мне прислали продукты, которых я от своих не дождалась…»

Или взять проблему усыновления, о которой сейчас так много говорят в связи с тем, что несколько раз русские дети, усыновленные американцами, там страдали и погибали. Трагические случаи, кто бы спорил. Но стоит помнить, что те же американцы усыновляют тысячи детей, причем часто берут тех, от которых русские усыновители отказываются: увечных, тяжело больных, психически неполноценных. А у нас каждый год две тысячи детей погибает только от рук собственных родителей, а беспризорников сегодня в России больше, чем после Гражданской и Великой Отечественной войн, детских домов несчетно, и не слышно, чтобы их число быстро сокращалось. Так что, может быть, не стоит так уж строго судить американцев, в семье не без урода, но в целом чужим детям в США рады и о них заботятся.

Другое дело, что в основе этики протестантизма лежит желание не просто облагодетельствовать нуждающегося, а помочь ему стать на ноги. Уже навязла в зубах метафора: дать человеку не рыбу, а удочку.

У нас, к сожалению, благотворительность развита далеко не так сильно, уж очень «достала» нас советская власть с ее абсолютно ненужной общественной работой. Хотя бескорыстная помощь конечно же знакома и нам, прежде всего в виде милостыни.

А почему именно христианство? В Х веке гонцы киевского княза Владимира в поисках новой религии посетили многие страны и везде изучали особенности тамошних верований.

И вот представьте себе этих гонцов – посланников из холодной северной земли, с ее избушками-землянками, среди которых стояли огороженные кольями грубо высеченные из дерева языческие божества (вспомните в этой связи картину Н. Рериха «Идолы»). После долгих и мучительных странствий они прибыли в теплые края нынешней Турции и увидели пышное великолепие древней Византии, столицы восточной ветви христианства. Перед ними стояли огромные храмы во всем блеске их фресок, мозаик, икон, гонцы увидели священнослужителей в сверкающих золотом парчовых одеяниях, услышали торжественное песнопение – и, по их словам, были так ошеломлены, что не могли понять, где они – уж не в раю ли? Выбор был сделан.

Вот так навсегда оказалось решено, что наша родина станет приверженкой христианской религии. Христианство пришло к нам с Востока, но навечно соединило нас с Западом. До сих пор мы недолюбливаем западных католиков, подозрительно относимся к протестантам, будучи твердо убежденными, что наша ветвь христианства – самая христианская. Недаром мы зовем себя ПРАВОславными, то есть теми, кто славит Господа правильно. Но так или иначе, мы вместе со всеми христианами мира читаем одно Священное Писание, и то, в чем мы различаемся, несоизмеримо мало по сравнению с тем, во что мы все верим. Кстати, православных в мире несравнимо меньше, чем тех же католиков.

И вот что занятно: с приверженцами другой ветви христианства у русских больше трений, чем с мусульманами. Во всяком случае, в нашем Татарстане мечети мирно сосуществуют с православными храмами, там они стоят буквально бок о бок, и никого это особенно не раздражает. Никто никому не навязывает свою веру, о стычках между татарами и русскими, слава Христу и Аллаху, не слышно. В Елабуге (это в сердце Татарстана) прямо на тротуаре стоит очень милый памятник в натуральную величину: русская девушка, по всей видимости письмоносец, стоит у своего велосипеда и смотрит на фонарный столб, на который взобрался юноша-связист в традиционной татарской шапочке. Считается, что это памятник взаимной любви русской и татарской молодежи.

Приходится признать, что с мусульманами Кавказа все несколько сложнее, но там националистические отношения подогреваются исламскими экстремистами, особенно из богатых арабских стран. Есть у нас и свои приверженцы крайних течений ислама, но большинство магометан – народ мирный и дружелюбный.

Для тех, кто не знает: ислам признает пророка Ису (Иисуса), хотя, в отличие от христианства, не считает его сыном Божьим. Полезно также помнить, что Ветхий Завет – священная книга для трех великих религий: иудаизма, христианства и ислама. Евангелие (Новый Завет) читают только христиане.

Ученый-культуролог Вальтер Шубарт составил интересную классификацию народных характеров. Он делит народы на прометеевских и иоанновских. Те, которых он сравнивает с мифологическим Прометеем, люди героические, активные, желающие переделать мир, они видят вокруг себя хаос, который необходимо преобразовать в организованный космос. Их прежде всего занимает наш материальный мир, а духовные проблемы интересуют много меньше. К этой группе Шубарт относит прежде всего западноевропейцев, прагматиков-протестантов.

Название «иоанновский» Шуберт дает по имени Иоанна Богослова, автора одного из четырех канонических Евангелий, любимого религиозного писателя православных народов. В России в прошлые века даже появлялись книги самых разнообразных авторов, которые выдавали свои произведения за труды Иоанна Богослова: так, надеялись они, их скорее прочтут, столь велик был авторитет св. Иоанна. Так вот, человек иоанновского мировосприятия очень мало думает о материальном, он стремится к духовному совершенствованию, душевной гармонии. Если он чувствует в себе такую гармонию, ему хочется, чтобы ее начали ощущать и окружающие. Ему нужны примирение и любовь. Вы уже поняли, что Шубарт видит иоанновцев прежде всего в русских и других славянах.

Конечно, в реальной жизни не бывает, так сказать, «чистых» прометеевцев и таких же иоанновцев. Когда Петр I ломал Россию через колено, он выступал как стопроцентный прометеевец, как и русские революционеры или те же богоборцы, разрушавшие храмы и сжигавшие иконы.

Показательно отношение русских к двум главным церковным праздникам. У протестантов на первом месте стоит Рождество Христово. Сегодня на Западе Рождество практически перестало считаться христианским праздником и превратилось в простое увеселение, практически неотличимое от празднования Нового года, когда начинается невероятный бум обмена открытками и подарками. Причем из соображений политкорректности на открытках часто уже не пишут «Счастливого Рождества»: а вдруг мусульмане или иудеи обидятся и не станут праздновать, а значит, не будут покупать друг другу подарки?! Урон торговле! Теперь чаще пишут «Season’s Greetings!», то есть что-то вроде «Поздравляю с праздником соответствующего времени года!».

Православные русские тоже считают Рождество очень важным праздником, хотя и без такого откровенно коммерческого оттенка. Но праздник праздников для них – Пасха.

Задумаемся: Рождество – это когда верующие отмечают факт обретения Богом плоти человека, появление Богочеловека, а Пасха – чудо воскресения Христа, Его духовного преображения, праздник победы над смертью и жизни в Царстве Божьем: «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?» Богочеловек снова явился Богом. Как говорится, почувствуйте разницу. Задачка для чи тателя: где здесь прометеевское, а где иоанновское мышление?

В небесные заступники русские избрали две фигуры: Богородицу и Николая-чудотворца, или по-старинному – Николу, как его привычно и любовно зовут в России. Христос – строгий учитель, его надо уважать и слушаться, а вот Божья Матерь – вечная заступница за грешных православных, Она мать, Она простит вольные и невольные прегрешения, Ее всегда можно попросить и надеяться, что Она услышит. Не правда ли, интересно: ведь женщина на Руси всегда считалась существом низшего порядка, но вот есть в русском сознании такая Женщина, что превыше всех нас, выше даже собственной матери.

Вторая фигура – святой Николай, епископ Мир Ликийских, считающийся покровителем русских крестьян и мореходов. С ним русский крестьянин был накоротке, он свой, близкий друг и помощник. Никольских храмов в России, пожалуй, больше, чем любых других. Никакой купец-мореплаватель, никакой рыбак не отправлялся в плавание, не помолившись святому Николе. И никто не пренебрегал необходимостью поблагодарить Николу по возвращении.

А что до крестьян, то у них есть такая очаровательная легенда. Будто бы однажды телега какого-то мужика завязла в грязи, и он, как ни бился, не мог ее оттуда вытащить. И вот он увидел двоих идущих по дороге. Он не знал, что это были святые Козьма и Дамиан (в русском произношении Кузьма и Демьян), спустившиеся с небес на Святую Русь посмотреть, как там живут православные. Мужик попросил их помочь. Но святым не захотелось пачкать свои красивые одежды в грязи, и они прошли мимо. Тут на дороге показался святой Никола. В ответ на ту же просьбу он, не раздумывая, как был, прямо в лаптях, полез в грязь и, изрядно выпачкавшись, помог вытянуть злосчастную телегу вместе с лошадью. Когда же святые явились к Богу с отчетом о том, что видели, и Бог услышал их рассказ о завязшей телеге, он сказал: тебе, Никола, за то, что помог мужику, даю праздников шесть в году, а вам, отказавшимся помочь, разрешаю один праздник в четыре года, 29 февраля! (Проверил по святцам. Авторы легенды неважно знали, когда чей праздник: не совпадают числа. Но что Николая-чудотворца празднуют в году несколько раз – факт!)