Электронная библиотека » Владислав Русанов » » онлайн чтение - страница 10

Текст книги "Бронзовый грифон"


  • Текст добавлен: 13 марта 2014, 01:46


Автор книги: Владислав Русанов


Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Между тем надсмотрщики принялись делить заключенных на десятки, начиная с правого фланга их строя, выстраивать в колонну. Откуда ни возьмись появились конники, вооруженные длинными бичами, да при седле у каждого висел аркан. Усатые, скуластые лица. Окраинцы. Их часто нанимали для ловли сбежавших арестантов и каторжников, конвоирования осужденных к месту, где предстоит отбывать наказание.

Армейский генерал и начальник тюрьмы оживленно болтали о чем-то, отойдя в сторону. Будущие солдаты Империи волновали их уже мало.

– Ты, ты и ты… того… это… – давнишний надзиратель, который выводил их во двор, ткнул толстым пальцем в грудь Цыпе, Емсилю и Антоло. – Выходи… того… строиться…

– А я?! – возмутился Вензольо. – Я тоже в а’мию хочу!

– И ты… того… пойдешь… Успеется… того…

– Погодите! А как же Бохтан? – Емсиль оттолкнул с дороги покорно выходящего Цыпу, подскочил к надсмотрщику вплотную. – Его нельзя бросать!

– Конечно! – поддержал товарища Антоло. – Нам нельзя! К нам должны прийти!

– А ну молчать! Того… – вызверился надзиратель. – Я вам… это…

– Что такое, Бетек? – подскочил сбоку еще один страж, оскалился гнилыми зубами. – Бунт? Недовольные?

– За нас должны… – начал Антоло, но дубинка, врезавшаяся ему под ложечку, сбила дыхание, заставила согнуться пополам, хватаясь за живот.

– Ты тоже? – Гнилозубый подступил к Емсилю, поигрывая дубинкой. – Ты с ним?

– Я? – опешил барнец. – Ну, собственно…

– Не… того… этот тихий… – вступился за него первый надзиратель.

– В строй! – рявкнул еще один, с нашивками сержанта.

Табалец почувствовал, как его толкают в плечо, а потом тяжелый сапог, врезавшись рядом с копчиком, заставил сделать три быстрых шага.

– Куда прешь! – возмутился заключенный в порванном на животе желто-коричневом камзоле, морщась и потирая бок, куда врезалась голова Антоло.

– Извини! – вмешался Емсиль, подхватывая табальца под локоть. – Тут такое дело…

– Дело у них! – передразнил обладатель желтого камзола и длинно, витиевато выругался.

– Вперед! Шагом! В ногу! – выкрикнул справа надзиратель.

Колонна заключенных нестройно зашагала. По двору, после через ворота, на улицы Аксамалы.

Окраинцы из конвоя хмурились и щелкали бичами. Больше для острастки, но все же кое-кому досталось по плечам.

Боевые коты топорщили усы и шипели.

Солнце палило.

В небе над Аксамалой плыли белые крестики голубей.


Благородный т’Исельн дель Гуэлла, глава Аксамалианского тайного сыска, побарабанил пальцами по столу, потер лоб, откинулся на высокую резную спинку стула.

– Я очень разочарован, – проговорил он, буравя глазами собеседника. – Очень.

Сидевший напротив него Мастер ничуть не смутился, закинул ногу за ногу, покачал носком сапога.

– Я с себя вины не снимаю. Да, пошел по ложному следу…

– Если бы! – Т’Исельн сжал кулак, но тут же расслабил пальцы. – Если бы! Айшасианский шпион найден? Нет! Раскрыто хотя бы одно сообщество вольнодумцев? Нет! Внедрены ли соглядатаи в Аксамалианский университет? А? Не слышу!

– Как обстоят дела с айшасианским шпионом, я уже докладывал. – Мастер почесал колено. – Да еще неизвестно, айшасианский он или, скажем, вельсгундский…

– Ну, тебе виднее, – насмешливо протянул глава сыска.

– К сожалению, мне пока ничего не видно. Было бы видно, он уже сидел бы в нашей пыточной и весело щебетал…

– Меньше болтай! Есть еще что по делу сказать?

– Конечно, есть. Значит, с айшасианским шпионом мы разобрались. Мэтр Носельм оказался невинным и чистым аки агнец…

– А как же твой осведомитель?

– С ним я еще разберусь… Но вернемся к нашим агнцам. Вернее, Носельмам. Он, конечно, неповинен в шпионаже в пользу другого государства, но, как оказалось, входит в секту практикующих чародеев.

– Ну, практикующих – это громко сказано. Если десяток невесть что возомнивших о себе чудаков собираются в заброшенном доме, читают старинные книги, тужатся друг перед другом, что якобы обрели Силу…

Мастер хмыкнул, непочтительно прерывая начальника:

– Прошу прощения, может, я чего-то недопонимаю, но скрывающиеся от властей чародеи сами по себе подозрительны. Насколько я помню, прежние волшебники никогда не таились, а, напротив, сотрудничали и с магистратом, и с армией, и, коль на то пошло, с тайным сыском. А эти прячутся… Вот мой первый вывод – нужно прощупать тайные общества новых колдунов. Важно выяснить – колдуны они или возомнившие о себе прохвосты.

– Выясним. Ты продолжай рассказывать о шпионе. – Дель Гуэлла щелкнул ногтем по столешнице.

– Продолжаю. Мое расследование показало, что наиболее вероятно предположить шпиона, передающего сведения с помощью голубиной почты, в табачнике Корзьело…

– Пропавшем при невыясненных обстоятельствах?

– Ну, обстоятельства довольно прозрачные. Я думаю, кто-то узнал, что я выхожу на его след, и послал наемного убийцу… Кстати, фра Форгейльм и прочие сыщики магистрата его не опознали – или залетная птичка, или раньше убийством за деньги вообще не промышлял. Так вот. Корзьело, по всей видимости, сам не слишком доверял тем, на кого работал. Или просто боялся ограбления. Во всяком случае, каждый вечер клал рядом с собой взведенный и заряженный арбалет. Он услышал, как зарезали экономку, и успел прицелиться и выстрелить. Убийца не ожидал подобной прыти от лавочника и поплатился – болт между ребер и скорое свидание с Триединым.

– Не богохульствуй.

– Хорошо. Не буду. Сам Корзьело удрал и теперь, скорее всего, дрожит от страха в какой-нибудь кошачьей конуре. Думаю, он все еще в Аксамале, но через некоторое время попытается улизнуть. По свидетельству соседей, он родом из Мьелы. Значит, возможны два пути развития событий. Либо он помчится на историческую родину, либо попытается запутать и нас, и возможных убийц, отправившись на север. Например, в Каварелу или Верну. И тут его можно будет взять.

– Ладно, – дель Гуэлла кивнул. – Будем считать, что убедил. Пускай тебя больше не волнует судьба табачника. Я найду кому поручить поиск и задержание.

– Хорошо. Идем дальше?

– Идем, идем… Пока мне одно ясно – это задание ты провалил с треском.

Сыщик вздохнул, возвел очи к потолку:

– И на старуху бывает проруха.

– Ладно, старуха… Дальше что у тебя?

– Дальше у меня сообщества вольнодумцев Аксамалы и окрестностей.

– Ну и?

– Пока похвастаться нечем, хотя кое-что я сделал.

– И что же именно?

– Мною был завербован известный мошенник, пробавляющийся поддельными векселями, фальшивыми купчими и тому подобными невинными забавами. Некий Берельм по кличке Ловкач.

– Просто чудесно. Теперь, конечно, ты будешь просить, чтобы его не арестовывал сыск магистрата, а мне придется объясняться с тупоголовыми отцами города?

– Нет. Зачем же так? Я его уже арестовал.

– Да?

– Да. И спровадил в городскую тюрьму Аксамалы.

– Что ж тогда было вербовать? Или он плохо вел себя? Грубил, оскорблял его величество императора, да живет он вечно?

– Да нет. Он был как мышка. Если не считать попытки нашпиговать мои кишки сталью.

– Так почему же в тюрьму?

– Он сел за решетку не под своим именем, – усмехнулся Мастер. – Теперь все вольнодумцы Аксамалы знают, что на втором этаже башни томится в заключении виднейший мыслитель и философ, борец за свободу, независимость и равные права для всех и каждого, фра Дольбрайн.

– О… Неплохо, – одобрительно кивнул глава тайного сыска. – Очень неплохо. Наверняка все эти любители свободы-равенства-братства зашевелятся. Пойдут попытки связаться с великим Дольбрайном…

– Вот-вот, посыплются предложения устроить побег… – подхватил Мастер.

– Кто-то, несмотря на страх разоблачения, захочет приобщиться к его мудрости… Постой, а он справится? Ведь это не так просто – быть вождем всех вольнодумцев Сасандры.

– Справится, – уверенно ответил сыщик. – У него есть причины очень-очень стараться.

– Да, а сам Дольбрайн? Настоящий, я имею в виду…

– Умер полгода назад от кровавого поноса в Браиле. Сведения совершенно точные и тщательно проверенные. Так что, можно сказать, мы оказываем огромную услугу всем правдолюбцам Империи, возвращая им вождя и духовного наставника.

– Хорошо. Порадовал ты меня. – Т’Исельн первый раз за время беседы улыбнулся. – И все-таки… Что со студентами? Завербованы?

Мастер развел руками:

– Ну, не успел. Закрутился. Да и, честно говоря, попросту забыл о мальчишках. – Он смущенно потер кончик носа кулаком. – Иногда мне кажется, что я единственный контрразведчик в Аксамале, так много всего приходится делать…

– Ладно-ладно… Вот только не надо жаловаться. Сейчас речь пойдет о прибавке к жалованью, верно?

– А вот и не пойдет! – Сыщик едва сдержался, чтобы не показать язык. – Обиделся и не буду.

– Чаще бы ты так обижался. – Дель Гуэлла переложил бумагу из одной стопки в другую. Помолчал. – Выходит, из трех дел выполнено более-менее только одно. И то не до конца.

– Ну… – Мастер пожал плечами. – Дело такого свойства, что за десяток дней не вызреет. Ему, как хорошему винограду, месяца четыре надо.

– Ладно. Пускай вольнодумцы заглатывают наживку. Крепче засядут на нашем крючке… А теперь слушай меня.

– Я – весь внимание, – шутливо поклонился Мастер.

– Колдунов оставь в покое. Конечно, что обнаружил секту – хорошо. Что не спугнул – тоже хорошо. Но на другое я бы и не надеялся. Сколько лет вместе служим Империи?

– Кто ж их считает?

– Согласен. Будем думать, что лет прошло без счета. – Глава тайного сыска почесал залысину. – Колдунами другие займутся. Так же как и табачником Корзьело, наполовину айшасианом, выходцем из Мьелы, пятидесяти семи лет от роду, неженатым, любителем голубей и молоденьких девочек в высоких кавалерийских сапогах.

Мастер приподнял бровь. Не то чтобы начальник его удивил или поразил своими знаниями подноготной сбежавшего лавочника. У т’Исельна дель Гуэлла хватало осведомителей. И платных, и идейных. Иначе вряд ли он смог бы столько лет руководить контрразведкой и раскрытием преступлений против государства. У самого Мастера их было не намного меньше. Нет, конечно, меньше, ведь он не мог позволить себе так сорить золотом и серебром, как благородный т’Исельн. Но не намного. Больше его удивило, что начальник настолько заинтересовался фра Корзьело, что не поленился и приказал отправить человека поспрашивать соседей, деловых партнеров, покупателей, лекаря, стражников с площади…

– Тебе все понятно? – Т’Исельн подался вперед, нависая над столом. Он мог быть очень убедительным, если хотел того.

– Не вопрос! – беспечно воскликнул сыщик, покачивая ступней. – Похоже, мне решили дать отдых наконец-то. Вот думаю – может, на воды съездить?

– Еще чего! – хмыкнул дель Гуэлла. – На воды! Отдохнем в могиле. Твоей прямой заботой отныне становятся вольнодумцы Аксамалы.

Мастер скривился.

– Не надо только показывать свое недовольство. Личное распоряжение императора, да живет он вечно. – Начальник развел руками – мол, что поделать. – Ты самый опытный из нашего сыска. Кого еще прикажешь мне бросать на самое важное задание?

– Да кого угодно… Велика сложность! Стадо телят, ищущее пастыря. За ними следить даже неинтересно. Дело для учеников.

– Да? А у меня есть сведения, что неопытность и наивность лишь ширма для серьезного заговора, подрывающего устои Империи. Молчи, молчи… Вот тебе и предстоит это выяснить.

– Хорошо, – Мастер кивнул. – Пощупаем горе-бунтарей. И заодно выясню – не получают ли они жирную подкормку из-за моря? А то развелось айшасианских шпионов в городе – плюнуть некуда.

– Проверь. Чем ледяной демон не шутит?

Сыщик приподнялся:

– Что ж, задание получено. Позвольте приступить к исполнению.

– Успеешь. Погоди немножко. Ты говорил, кто тебе помог записку шпионскую обнаружить? Кто-то из девочек Эстеллы?

– Да. – Мастер напрягся. К чему это клонит начальник? Просто так он разговор не завел бы.

Дель Гуэлла побарабанил пальцами по столу.

– Не нравится мне этот бордель… Несчастья он, что ли, притягивает? Вначале драка. Потом вдруг, оказывается, его злоумышленники, да не простые, а государственные преступники облюбовали. Ох, как не нравится…

– Позволю заметить, – осторожно проговорил Мастер. – Закрыть «Розу Аксамалы» сейчас – значит привлечь ненужное внимание. Лучше оставить все как было и продолжать наблюдать.

– А наблюдать, конечно же, будешь ты?

– Ну… – скромно потупился сыщик. – Не настаиваю, но я там вроде бы как свой уже. Другому притираться долго придется.

– Притираться? – усмехнулся т’Исельн. – Ну-ну… Ладно, не будем трогать твой разлюбезный бордель. А вот с той девочкой, что Корзьело обслуживала… Флана, так ведь?

– Да, – голос Мастера прошелестел, словно извлекаемый из ножен клинок. Этого имени он не называл. Значит, дель Гуэлла сам роет? За его, Мастера, спиной? Нехорошо. Ой, нехорошо…

– Так вот, Флану надо бы задержать и допросить посерьезнее. Вдруг ей известно больше, чем она говорит?

– Вряд ли это будет разумно.

– Почему? А мне кажется как раз наоборот… Эй, а что ты так напыжился? За девчонку переживаешь? Так, насколько мне известно, у тебя не с ней интерес, а с хозяйкой. Не правда ли?

– Правда. Но Флану лучше не трогать.

Т’Исельн быстро заглянул в глаза подчиненного:

– Объясни.

Мастер вздохнул. Проговорил с неохотой:

– Она – единственный крючок, на котором я держу Берельма-Ловкача. Если с ней что-то случится, он не станет выполнять условия договора. И я его, кстати, пойму и осуждать не посмею. Это во-первых. А во-вторых, я привык быть честным даже с преступниками, даже со шпионами и предателями. Иначе чем я буду лучше их?

– Все равно не понял.

– Эх, ладно… Флана – его сестра. Младшая. Он о ней даже не знал – ушел из дома раньше, чем она родилась.

– Ну и что?

– Они остались последними в роду. Вернее, каждый из них думает, что он последний. Берельму я обещал встречу с младшей сестрой. И я намерен слово сдержать.

– Да? – Т’Исельн свел брови к переносице, сморщил лоб. – Ладно. Иди. Не тронем. Пока не тронем, а там видно будет.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Мастер, вставая.


В прихожей малоразговорчивый Тер-Ахар восседал на неизменном табурете.

– Скучаешь? – усмехнулся Мастер, собирая оружие с круглого столика. Корд – в ножны, орионы – в кармашки за шиворотом, метательные ножи – в рукава, а тяжелый охотничий – за голенище.

– Служу, – отозвался великан.

– А я скучаю. Скажи, Тер-Ахар, тебя не давит этот город? Эти каменные улицы-ловушки, дома-западни, люди-предатели, норовящие если не клинок тебе меж ребер сунуть, то уж донос написать, святое дело для них.

Охранник глянул на него с интересом. Но промолчал.

– Не хочешь отвечать? Не надо. Но если меня, родившегося и выросшего здесь, Аксамала душит, душит суетой, бессердечием, любовью к деньгам и безразличием к ближнему своему, то как же ты, дитя ледяных пустынь, выдерживаешь?

– Мы очень крепкий народ, – медленно проговорил Тер-Ахар.

– Верно, – кивнул Мастер. – Вы крепкие и сильные. Вы еще помните, что такое честь и долг. А люди… – Он махнул рукой. – Дверь закрой!

И выскользнул в ночную тьму, как всегда, один. Ночной охотник. Словно дикий кот, выслеживающий добычу в лесной чаще. Только скопление дворцов, складов, лавок, казарм и жилых домов в Аксамале страшнее любого, самого дремучего и дикого леса. Каменная чащоба, населенная самыми опасными хищниками – хитрыми, подлыми и изворотливыми.

Глава 10

Этот мансион[Мансион – гостиница, располагающаяся близ дороги. Может быть в государственной и частной собственности. ] ничем не отличался от сотен других, разбросанных по дорогам Сасандрийской империи. Чему там отличаться, спрашивается? Самый обычный постоялый двор: конюшня, гостиница и харчевня – неизменное сочетание, иногда дополняемое курятником, свинарником, коптильней или пивоварней.

Денег, подаренных Фланой, хватило т’Кирсьену, чтобы оплатить место в карруке[Каррука – большая четырехколесная повозка, на которой граждане Сасандры ездят из города в город. ] на четыре дня езды. Не так уж мало, если подумать. Изрядная часть серебра осела в карманах владельцев предыдущих мансионов – еда, питье, кровать с чистыми простынями.

Молодой человек задумчиво подбросил на ладони кошелек из коричневой мягкой кожи. Монеты звякнули не сразу. Да и звон получился какой-то жалкий, нищенский, что ли… Кир развязал тесемку, стягивающую горловину, заглянул в кошель. Так и есть – одна серебряная в полскудо и две медных, затертых до неузнаваемости. При каком императоре вас чеканили, друзья? Непонятно? Ну да и ладно. Все равно недолго нам с вами вместе путешествовать…

А до Вельзы, куда советовал добираться Мастер, еще дня три-четыре ходьбы. Может, воспользоваться повозкой была не самая лучшая идея? Ножками, господин делла Тарн, ножками нужно было. Тогда и денег, возможно, хватило бы. А так все равно придется пешком, но теперь уже на голодный желудок. За красивые глаза его кормить никто не будет. Надо бы поесть хорошо напоследок. Побаловать себя мясом, хлебнуть сладкого красного вина с местных виноградников – оно гораздо дешевле каматийского. А потом купить ковригу хлеба и постараться растянуть ее по меньшей мере на три дня. Воду в пути найти легко – колодцы, реки, ручьи и роднички встречаются вблизи Великого озера в изобилии. Спать тоже придется под открытым небом. Что, не нравится, господин делла Тарн? А привыкай! Когда-то же нужно начинать становиться бродягой, отвыкать от благородных ужимок, горячей пищи и вкусного вина?

Т’Кирсьен решительно толкнул двери харчевни.

Оглядел пустой зал.

Чисто, приятно. На полу свежая солома. Столы выскоблены до блеска. Над окнами, закрытыми угловатыми осколками цветного стекла, пучки душистых трав. Пижма, донник, чабрец. Да, в сельской местности продолжают опасаться нечисти, пользуются оберегами, хотя кто слышал хотя бы об одном случае нападения брухи или оборотня?

– Что господину угодно? – Симпатичная подавальщица подбежала и замерла, едва не касаясь Кира грудью. А она очень даже ничего. И спереди, и сзади. Да и мордашка вполне смазливая. Конопатая, правда, как и любая деревенщина. Вот только вряд ли стоит ожидать от служанки из придорожного мансиона бескорыстной любви. Наверняка думает, что у гостя денег куры не клюют. Попробуй только не подарить утром скудо – такой скандал закатит, что в следующем мансионе услышат.

– Вина. Маленький кувшин, – вздохнул Кир, отводя взгляд от распирающих лиф платья полушарий.

– И все? – Служанка игриво стрельнула глазами.

Нет, она в самом деле рассчитывает поживиться, готова прыгнуть в постель по первому знаку. А ведь впервые видит его. Вдруг он заразный или с головой не все в порядке? Или, если маячит на горизонте серебряная монетка, об этом можно не задумываться? Куда катится Сасандра? А ведь назови такую охотницу за денежными гостями шлюхой, раскричится, волосы на себе рвать начнет (и хорошо, если только на себе), будет доказывать, что она честная девушка.

– Что есть из еды?

– Каплуны на вертеле. Баранье жаркое, – затараторила девица, надув губки. Похоже, она сообразила, что гость на ее уловки не повелся, и нешуточно обиделась. – Копченый окорок…

– Довольно. Неси каплуна. Или нет. Половину можно заказать?

Она фыркнула:

– Половину? Не знаю! Нужно фра Морелло спросить.

– Спроси. Можешь так и сказать – гость не при деньгах.

Последние слова Кирсьен произнес нарочно. Пусть не думает, что он бессилием страдает или, того хуже, мужеложец, коль от нее отказывается.

Девчонка опять фыркнула, развернулась на месте, едва не зацепив накрахмаленным чепцом Кира по носу, и убежала.

Молодой человек уселся за дальний стол, у камина, лицом к стене. Положил на скамью весь свой нехитрый скарб, помещающийся в узелке. Почесал отросшую еще больше черную бороду. Скоро он будет точь-в-точь каматийский виноградарь. Или пастух. Нужно хотя бы подравнять ее, что ли, на щеках и на горле подбрить… Все-таки он взялся изображать наемника-воина, а не вонючего селянина.

Протопав деревянными башмаками, вернулась служанка.

– Фра Морелло спрашивает, господин будет ночевать?

– Будет. На это у меня денег хватит.

– Полскудо, – с вызовом произнесла девица.

Вместо ответа Кир запустил пальцы в кошелек и выудил последний серебряный кругляш. Брякнул им о столешницу.

– Тогда каплун и кувшин вина бесплатно, – презрительно бросила подавальщица. И добавила: – Фра Морелло так решил. – Мол, сама она ни за что бы не приняла нищего постояльца. Бродят тут по дорогам всякие!

Кирсьен пожал плечами. Подумаешь… Если он будет переживать из-за косого взгляда каждой служанки, то лучше сразу прыгнуть с обрыва в Арамеллу. Там течение сильное, водовороты и омуты частенько попадаются…

Хлопнула дверь. Кир оглянулся. Когда же он разучится шарахаться от каждого громкого звука? Его и искать в Аксамале уже, наверное, перестали. Решили, что удрал. Или погиб при невыясненных обстоятельствах. А устраивать розыск по всей Сасандре из-за него не станут. Не той важности птица. Так что не стоит продолжать ждать стражников. Тем более что вошедшие люди ну никак не походили на имперских сыщиков. Самые обычные мастеровые. Скорее всего, артель строителей решила подзаработать в столице – и в Вельзе, и в Камате за такой же точно труд заплатят вдвое меньше. А в блистательной Аксамале давно поняли – приезжие работники стараются больше, чем местные, а оплаты меньшей требуют да и жаловаться в магистрат не побегут, если попробуешь их обмануть. На них наживались все: и домовладельцы, и хозяева роскошных дворцов, и городские чиновники, и стража, и содержатели ночлежек… Да всех и не перечислить.

Ремесленники рассаживались за столами под бдительным оком выглянувшего на шум толстяка, голова которого была повязана алым платком. Должно быть того самого фра Морелло, на чьи слова ссылалась служанка. Пожалуй, он тоже рассчитывал недурно подзаработать. А если еще и ночевать останутся…

Седоватый мужчина в башмаках, припавших толстым слоем пыли – путешествовали работники пешком, чтобы не тратить лишних денег, – подошел к хозяину и принялся договариваться о предстоящем ужине, отчаянно торгуясь. Остальные хранили чинное молчание, изредка бросая косые взгляды на сложенный в кучу у входа инструмент. Доставали деревянные ложки.

Фра Морелло басовито урчал в ответ на короткие хриплые выпады старшин артели, качал головой, загибал толстые, похожие на копченые колбаски пальцы. Наконец кивнул и зычно закричал:

– Мика! Мика, ты где?!

В ответ на его зов из двери, ведущей, судя по запахам, на кухню, вынырнула та самая служанка. В правой руке она несла глубокую миску с обжаренной до золотистой корочки тушкой каплуна. Кир отметил про себя, что чем дальше от Аксамалы, тем куры мельче, но почему-то дороже. В левой руке она сжимала маленький кувшинчик из необожженной глины – такие прекрасно сохраняют напитки даже в жаркий день.

– Я, между прочим, фра Морелло, не в холодке отдыхаю!

Она с размаха поставила миску перед Киром. Каплун при этом подпрыгнул и попытался взлететь. Добавила кувшин.

– Поговори у меня! – возмутился хозяин. – Ну, молодежь… бегом сюда!

Мика развернулась и зашагала к фра Морелло, отмахивая руками так, что любой гвардеец позавидует.

Кирсьен усмехнулся неожиданной мысли и разорвал горячую тушку, стараясь, чтобы жир не потек на манжеты камзола – постирать-то его можно, но в чем тогда ходить, пока не высохнет?

Вино оказалось сладким, чуть терпковатым и крепким. Такого как раз он и хотел. Вот с каплуном повезло меньше. Скорее всего, его именем прикрывалась старая курица, не так давно переставшая нести яйца. Ну, что ж… Уроженцу Тьялы, изображающему из себя каматийского наемника, да не понять желание птицы умереть красиво?

Вновь хлопнула дверь.

Кир оглянулся через плечо, не прекращая жевать.

Молодой мужчина в черной мантии и круглой шапочке – должно быть, выученик одного из факультетов Аскамалианского императорского университета едет на родину успешно применять полученные знания взамен на почет, уважение и денежный ручеек от благодарных земляков. Смуглый старик в темно-зеленом пелеусе и плаще с меховой опушкой. Он показался бывшему лейтенанту смутно знакомым. Да мало ли? Может, лавочник какой-то или сапожник, к примеру? Богато одетый отец семейства (вот оно следует за ним, выстроившись гуськом, – жена, две дочери, сын – мальчишка лет семи – и нянька, качающая на руках четвертого ребенка, замотанного в тонкие пеленки) щелчком пальцев привлек к себе внимание фра Морелло. О! Этот явно не привык ждать. Или богатый купец, ездивший в столицу по делам и не сумевший отказать скучающей жене в малом развлечении, или, наоборот, чиновник средней руки направляется в провинцию, чтобы вступить в управление небольшим городком, рудником, карьером, верфью.

Ладно! Сколько можно затравленно оглядываться?

Жуй, т’Кирсьен делла Тарн, и смотри в свою тарелку, а то не ровен час шею свернешь!

В недавно пустом зале стало шумно. Зазвучали людские голоса, стук посуды, шорканье ложек, бульканье. На помощь сбивающейся с ног Мике появилась еще одна служанка – тощая, как сушенная плотва, с выпученными глазами.

Кир обгладывал волокнистое мясо с куриного окорочка и все никак не мог отделаться от смутного чувства беспокойства. Будто бы мельком приоткрылось ему нечто важное, а он и не сообразил им воспользоваться. Голова начинала гудеть. Вот уж глупая привычка, приобретенная за время вынужденного безделья в «Розе Аксамалы», – думать. Надо как-то избавляться. Иначе службы в наемном войске может не получиться. Там нужны не думающие, а выполняющие приказ. Быстро и точно. А для того чтобы думать, имеются кондотьеры, а также высшие начальники, к армиям которых отряды вольнонаемных приписываются.

И все же… Что он пропустил? От какой подсказки Триединого отмахнулся, словно от назойливой мухи?

Опять резкий стук захлопнувшейся двери.

Кир поморщился и усилием воли заставил себя не оборачиваться. Кто бы там ни был, его он не волнует…

– Господа, господа, прошу сюда! – голос Морелло обволакивал, словно текущая из жбана патока. – Прошу за мной, господа! Очень сожалею – свободных столов не осталось. Думаю, молодой господин не будет возражать?

Пока Кир соображал, что «молодой господин» – это он, прямо над головой прозвучало презрительное:

– Можно подумать, нам требуется его согласие, клянусь Снежным Червем!

Женский голос. Низкий, с хрипотцой, но женский.

Ей ответил резкий, каркающий хохот.

Кирсьен оторвался от полуобглоданных куриных останков.

Что за странная компания?

Пятеро. Одежда дорогая, но пропыленная, кое-где потертая и заляпанная жиром. Лица решительные. Глядят со смесью сурового превосходства и скуки. И главное, с ног до головы увешаны оружием. Живя в Аксамале, где даже длина клинка для тех, кому оружие разрешено, строго регламентируется указами магистрата, Кир отвык видеть столько мечей, кордов, кистеней и прочих орудий, изобретенных с целью отнятия человеческой жизни, одновременно. Ну, гвардия, само собой, не в счет, хотя офицеры и в казарме, и в городе обходились мечами, а солдатам в увольнении из оружия полагался лишь корд.

Ближе всех к нему стоял плечистый мужчина среднего роста с седыми висками и густой проседью в русой бороде. Над бровью грубый шрам от плохо зашитой раны. В левом ухе серьга – золотая капелька со вставленным рубином. У правого уха отсутствует мочка. На шее золотая цепь и медальон с изображением Триединого. Работа грубая, лики едва угадываются, но вес впечатляет. И носит он золото поверх одежды, словно бросает вызов грабителям – попробуй-ка отними! На поясе, почему-то справа, тяжелый меч в черных ножнах. Лезвие широкое – в армии такие не приняты. Как же называется? Погоди-погоди… Ах да! Фальчион.

Рядом с ним поражающий воображение великан. Пожалуй, выше четырех с половиной локтей[Меры длины в Сасандре: локоть – 45 см, ладонь – 9 см, палец – 1,8 см.]. Он казался состоящим из одних костей. Даже лицо – скулы, челюсти, надбровные дуги, шишковатая поверхность черепа под ежиком некогда обритых, а нынче отрастающих волос. Запястья торчали из рукавов коротковатого кожаного поддоспешника, а ширина ладони могла поспорить с коровьим копытом. Он опирался на меч, грандиозностью не уступающий хозяину. Крестовина на уровне солнечного сплетения, а круглый противовес – у виска. Клинок был обмотан тряпками – подобное чудовище в ножны запихивать себе дороже. Бывает, бой начинается внезапно и каждое мгновение на счету, а его пока вытащишь… За пояс великан засунул рукоятки двух кистеней, из-за голенища сапога торчала рукоять корда.

Не дотягивая макушкой даже до середины груди соседа, около воина с двуручником стояла женщина. Это ее голос услышал Кир. Не старая, но и не молоденькая. Что-то около тридцати, точнее сказать сложно – походная жизнь и сражения не прибавляют свежести коже и блеска волосам. Кстати, волосы она обрезала «в кружок», чтобы не мешали надевать шлем и целиться из легкого арбалета, ложе которого выглядывало над ее плечом. А кроме него – кавалерийский меч, кривой нож (в имении, где Кир родился и провел детство, ножи с таким изгибом лезвия использовали, чтобы холостить поросят, и называли, соответственно, «яйцерезами») и перевязь с метательными звездочками-орионами. Красавицей ее не мог бы назвать никто, но нечто привлекательное в лице было. Одухотворенность, что ли? Если можно назвать одухотворенностью постоянную готовность к схватке, презрительно раздутые ноздри и холодный прищур карих, чуть раскосых глаз.

Четвертый человек ростом уступал даже женщине-воину. Лысоватый, с отвисшими щеками и оттопыривающим бригантин «пивным» брюшком. На плечах его лежал, словно коромысло, укороченный протазан. Четыре локтя в длину, причем один из них приходился на мечевидное лезвие с обоюдной заточкой. У этого оружия тоже имеется особое название – «воловий язык». Грудь коротышки перехватывали крест-накрест широкие кожаные ремни с бляхами, а за поясом торчала булава на короткой рукояти. Несмотря на ленивое выражение лица и расслабленную позу, он выглядел не менее опасным, чем седобородый.

Пятый человек… Нет, пятым в странной компании был не человек.

Кирсьен впервые видел настоящего дроу, хотя альвы частенько выходили из своей долины и, переправившись через Дорену, участвовали в человеческих ярмарках. Почему-то считалось, что альвы и дроу – близкие родственники, едва ли не одно племя, разделившееся в незапамятные времена. Нельзя не согласиться, общее в лице и фигуре присутствовало. Например, вертикальный зрачок, заостренные уши, тонкая кость, малый рост, но более длинные, нежели у людей, конечности. Однако если лица альвов с большой натяжкой можно признать близкими к человеческим, то стоящий перед Киром дроу производил отталкивающее впечатление скошенной назад нижней челюстью, проваленной переносицей и огромными глазами ночного существа. Его светлые, почти белые волосы, выбритые над висками, поднимались высоким гребнем на темени, жестко топорщились, смазанные каким-то снадобьем наподобие лака, которым для сохранения от сырости покрывают скрипки и лютни, и спадал конским хвостом на лопатки. Одевался дроу в меховую, кажется рысью, безрукавку и кожаную юбку до шишковатых колен. Слишком широкие и длинные для его роста (на глазок – три локтя и ладонь, самое большее) ступни, по всей видимости, не нуждались в обуви, зато голени защищали гетры со следами потертостей от путлищ. В правой худой и жилистой руке остроухий держал обмотанную тонкими ремешками палку, сужавшуюся к концам. Кир догадался, что это знаменитый лук дроу. Оружие, благодаря которому племена лупоглазых остроухих карликов, укрывшиеся в дремучих лесах восточных склонов гор Тумана, несмотря на три века непрерывных войн с Империей сохранили свободу и независимость. Молодой человек подивился размеру лука – в расснаряженном состоянии он возвышался над гребнем волос хозяина на добрый локоть.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации