Текст книги "Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт"

И это есть признак истинно живой, развивающейся теории. Путь этот непрост, поскольку всегда есть опасность как исказить суть учения, впасть в оппортунизм, так и застыть в мертвой догме, уже не соответствующей текущим условиям. Но не идти по этому пути нельзя.

Так насколько сказанное Ильичом в иное время будет истинным сегодня? Разберем, например, статью «Государство и революция», написанную летом 1917 года. Главной идеей ее было обязательное ослабление, а затем и отмирание государства с развитием социализма – с заменой его на самоуправление местных общин. Сразу можно заметить, что последнее – отнюдь не равнозначно социализму: вспомните хотя бы американский Дикий Запад! И вам должны быть известны попытки ввести что-то подобное в республиканской Испании – что послужило одной из причин поражения испанских товарищей в их гражданской войне! Так какое государство должно было отмереть с течением истории? Какое государство Ленин мог видеть как пример?

Да буржуазное государство! Которое призвано защищать интересы буржуазии и посредством несправедливых законов и репрессивного аппарата подавлять самоорганизацию рабочего класса и не давать ему избавиться от гнёта эксплуатирующей его буржуазии. Такое государство, выступающее на стороне меньшинства населения против большинства, при этом нередко развязывая войны в угоду небольшой группе капиталистов, бесспорно, должно исчезнуть.

В то же время альтернативой ему является государство социалистическое, которое защищает и выражает интересы в первую очередь именно рабочего класса (в широком смысле), то есть большинства населения. Так как именно государство является высшей и наиболее эффективной формой самоорганизации общества, именно ему общество поручает решать те задачи, которые на уровне небольших общин, местного самоуправления или не решаются совсем, или не решаются на данном историческом этапе. В глобальном смысле этими задачами являются: развитие производственных сил в широком смысле – научно-технический прогресс, воспитание нового, коммунистического, духовно богатого человека; организация наиболее эффективного и справедливого распределения ограниченных ресурсов, а также наращивание располагаемой ресурсной базы.

Решение задач социалистического государства связано с осуществлением крупных проектов и обеспечением масштабных процессов, которые могут затрагивать одновременно миллионы и даже десятки миллионов людей хотя бы и в рамках СССР, осуществление данных задач без участия центральной власти невозможно. Среди этих проектов и процессов можно выделить следующие.

Организация социальной сферы (в первую очередь медицины и образования), обеспечивающей наилучшее качество жизни и развитие людей в личностном и профессиональном плане. Поскольку качество социального обеспечения должно быть (в идеале) одинаковым для всех, вне зависимости от места проживания, то такая система может быть создана только посредством центрального управления со стороны государства.

Управление экономической деятельностью. Планирование и распределение ограниченных ресурсов, разработка и реализация крупных проектов и программ развития, которые должны кардинальным образом улучшать те или иные сферы жизни общества (не только в ближней, но и в средней и даже весьма отдалённой перспективе). Так как при современном развитии технологий любой крупный проект неизбежно связан с кооперацией и может задействовать тысячи предприятий и миллионы людей, распределённых по огромным территориям, осуществление этих проектов без центрального управления и координации действий немыслимо.

Оборона. Пока есть агрессивные буржуазные государства, она необходима. В светлом будущем, когда буржуазных государств не останется, а все народы заживут дружной семьёй, необходимость в оборонных расходах отпадёт. Однако до наступления этого счастливого будущего армия нужна, причём армия хорошо вооружённая и обученная. Иначе сомнут. И задачу обороны тоже может решать лишь государство.

Все вышеперечисленные задачи в принципе не могут быть решены на местечковом уровне. Ну, разве что в сказочном «государстве дураков» Льва Толстого. Которое может существовать, в теории, лишь до тех пор, пока какой-нибудь Гитлер не заявится и всех в рабство кнутом не погонит. Что и сделали белые колонизаторы с туземным населением даже на очень далеких райских островах южных морей.

Следовательно, живи Ильич сейчас, он бы никогда не стал призывать к разрушению нашего советского государства. Поскольку это было бы прямым вредительством делу социализма: как максимум порабощению освободившегося пролетариата капиталистическими соседями, а как минимум – застой на уровне телеги и лучины, поскольку промышленные гиганты, дающие массовую дешевую продукцию и существующие лишь в тесной связи с множеством других фабрик и заводов, иногда находящихся за сотни и тысячи километров, никак не вписываются в пасторальный мирок мелких самоуправляемых коммун.

Разберем теперь национальный вопрос. Как известно, Ленин признавал неотъемлемым правом каждой нации ее право на самоопределение. Но мы должны непременно учесть, в каком контексте он это сказал! Поскольку и тут можно видеть уже рассмотренный нами антагонизм буржуазного и социалистического государства.

Так как буржуазное государство – это механизм принуждения и эксплуатации, колониальные территории, то есть те самые порабощённые народы, которые должны получить право на самоопределение, подвергаются ещё большему гнёту, чем рабочий класс в метрополии, и вся деятельность метрополии направлена на то, чтобы выкачать из колоний максимальный объём ресурсов. Таким образом, в рамках буржуазной колониальной системы борьба наций за самоопределение и независимость является однозначно положительным делом, так как ослабляет буржуазию в метрополии, тем самым давая рабочему классу больше шансов её скинуть, и способствует прогрессу производственных сил и производственных отношений в самих колониях, что при правильном ведении дела может привести к появлению в бывших колониях того самого рабочего класса, который является главным носителем коммунистической идеи, способным путём соответствующих преобразований поставить бывшие колонии на путь прогресса.

При социалистическом же государстве самоопределение наций не имеет смысла. Так как социалистическое государство не ставит цели грабить какие-либо свои территории (вообще какие-либо территории) – наоборот, постулируется всеобщее равенство, то есть равенство возможностей, равный доступ к предоставляемым социалистическим государством благам и равенство обязанностей. В силу различных причин, развитие производственных сил и производственных отношений в различных частях единого государства различается, государство ставит перед собой задачу выровнять существующий дисбаланс, вытягивая отстающие регионы на уровень регионов более развитых. Что, опять же, может быть осуществлено только силами единого государства, проводящего соответствующую политику.

Большая система всегда обладает большим потенциалом и может осуществлять неподъёмные для более мелких систем задачи, в условиях равенства разных народов и территорий внутри одного государства, отделение какой-либо территории неизбежно приведёт не к улучшению в жизни населения и прогрессу, а наоборот – к снижению общего потенциала территории и деградации всех сфер общественной жизни. Таким образом, в рамках социалистического государства национализм, тем более радикальный или сопряжённый с сепаратизмом, является путём не к процветанию, а к деградации народа, который этот национализм якобы должен защищать.

Следовательно, сегодня Ленин, подтверждая право на самоопределение за угнетенными народами Индии и Африки, никак не стал бы требовать выхода из состава СССР, например, Средней Азии. Поскольку хуже от такого стало бы в первую очередь самим «самоопределяемым». В выигрыше могла бы оказаться (да и то на время) лишь верхушка, если в ней найдутся такие, как господин (уже не товарищ нам больше) Кириченко, настолько возжелавший стать «царем украинским», что не побрезговавший принять помощь даже от доморощенных фашистов: пусть будет украинская держава, а вокруг хоть трава не расти! А каково было бы простым людям – от заборов на границе, разрушения братских связей и насаждения вместо них оголтелой ненависти к соседям? И, по логике событий, следующим шагом таких вот кириченок будет введение уже внутри народа различия, кто тут чистокровный представитель нации, а кто полукровка, «фольксдойч», или вообще унтерменш – как это будет по-украински? Или, например, по-эстонски, какая разница? Осуществляя на деле – неважно под какими красивыми лозунгами – то, что хотел Гитлер: воюйте, ссорьтесь между собой, чтобы вас легче было раздавить по отдельности.

Это ведь было, и совсем недавно! Фашизм однообразен в средствах. В сорок первом, еще до нападения на нас, Гитлер вторгся в Югославию, при этом объявив себя «освободителем хорватского народа из-под угнетения сербов». И эта политика принесла такие плоды, что война там идет до сих пор – конечно, основной тон задают фашистские недобитки, боясь справедливой кары за свои преступления, но также нередко и представители различных народностей стреляют друг в друга – ради границ, ради веры, ради власти.

Так кто-нибудь хочет, чтобы и у нас, в республике союзной или автономной, завелись такие вот кириченки? Чем обернулось бы для самого украинского народа завершение этого мятежа удачей?

От лица же советского правительства, я ответственно заявляю: мы с виновными разберемся по всей строгости советского закона. Особенно с теми, кто занимал ответственные посты – кому много дадено, с того и больше спрос. Даже с тех, кто сидел, ничего не предпринимая – не нужны нам такие в советской власти! Как в нашей Советской армии: товарищи офицеры получают от нашего народа уважение, почет и немалые привилегии – за то, что в военное время они должны насмерть сражаться за свое Отечество, не жалея себя. Так и госслужащие: за все, что им дает наша Страна Советов, обязаны всегда защищать ее интересы, причем в трудные моменты – особенно. Всякий же, кто поступает иначе – тот враг СССР, заслуживающий самой суровой кары.

Василь Кук, генерал-хорунжий УПА,

4 июля 1944 г., леса под Ровно

Значит, Сталин выбрал войну…

Никаких переговоров. Донесения с Востока говорили: сеть на территории до старой границы (будущая «автономия») истребляется беспощадно. И, под предлогом «реорганизации», перетряхиваются органы местной власти, не говоря уже о кооперативах. А боевых отрядов там и так было мало. Возможно, и удастся сохранить какие-то остатки организации – но именно ошметки, закапсулировавшиеся до лучших времен, ни о какой активной помощи с их стороны не может быть и речи.

Из трех ушедших куреней спасутся единицы. Киевщина наводнена войсками – с какой осторожностью он, Кук, пробирался ночами, перелесками, со страхом ожидая услышать окрик: «Стой!». И неизвестно, удалось бы скрыться, если бы не предусмотренный еще до начала операции аварийный канал, о котором знали лишь он и еще четверо особо доверенных. Самолет У-2, приземлившийся в условленном месте и ночью взявший курс на запад. Места хватило лишь для самого Кука и верного адъютант Грицько. Самое плохое, что в Киеве пришлось бросить верных лично ему людей – может, кто-то и выйдет? До того, как объявится Козак – хоть бы он попался или сгинул без вести!

Хотелось стукнуть по радиоприемнику прикладом. Но Кук понимал, что это ничего не изменит. И предстоит еще разбираться с Центральным проводом и с СБ! Может и удастся выдать киевскую авантюру за победу – в конце концов, они удерживали город целых два дня! А хлопцы и должны гибнуть – на то война! В селах Галичины еще много рекрутов – из тех лесов нас ни поляки, ни немцы выжить не могли!

И что теперь делать? Будет ведь спор – и его, Кука, обвинят в измене принципам: никаких переговоров с властью! Ну, почти никаких, за исключением дела – с немцами ведь могли, да и с советскими одобрили поначалу. Сейчас же нет сомнений, каким станет наш ответ Москве: самый ярый, безудержный террор! Дилемма лишь, считать ли его самоцелью, или средством для побуждения Сталина к переговорам? Хорошо бы удалось сохранить статус кво хотя бы в Галицко-Волыни, как это назовут? А дальше снова тихой сапой на восток – мы ждать умеем, против панов двадцать лет, капля камень точит. Все, чего при немцах достигли на восточных землях, в трубу – придется строить сеть по новой! А если начнется и тут?

Жаль, что не удалось поймать эту Ольховскую! Неужели он, Кук, оказался прав, и всему виной лишь злоба одной женщины и ее донос своему хозяину? Надо было не беседу вести в приемной у Кириченко, а сразу послать к ней хлопцев, не предупреждая – притащили бы на квартиру, поговорили бы в спокойной обстановке. Но ни он сам, ни ОУН с СБ никогда ничего не забывают – если эта тварь еще появится в поле зрения…

Хотя – еще неизвестно, что будет завтра. Верные люди еще остались – хватит, чтобы вырваться, если завтра объявят «зрадныком». А после куда? За границей не спасешься – друже Степан первым и прикажет удавить! Может, тогда и лучшим выходом будет сдаться москалям! Под гарантии – жизнь. Изобразить раскаявшегося – чтобы выжить и ждать, когда придет час.

И кажется, они с Ольховской еще встретятся. Просто потому, что раз она настолько хорошо сыграла свою партию здесь – то ее хозяину соблазн использовать такой инструмент снова.

Где-то в Голливуде, год 2008-й

Ну, что вы мне за муть принесли? Мы же Солженицына экранизуем! Классика, Льва Толстого двадцатого века, объявленного «одним из величайших умов человечества». К вашему сведению, я сам прочел этот талмуд, все три тома. Кстати, Украина – это самая культурная, европейски развитая из частей России, или отдельная народность? А впрочем, для публики неважно…

Ну какого черта вы попытались подражать экранизации восемьдесят восьмого года? Снятую на деньги «Фонда Макартура» с рекордным бюджетом и размахом, как «Клеопатра» или «Падение Москвы, двенадцатый год». Взявшую, если помните, семь «Оскаров» – вы рассчитываете на большее? А если нет, так зачем заранее быть аутсайдером? Художественные достоинства оставьте высоколобым: успех – это прежде всего кассовый сбор! И я вам его обеспечу – если мне не будут мешать!

Тот фильм все же был затянут и заумен. Значит, долой все монологи, скучные рассуждения – добавить драйв, а все причины должны быть просты и понятны, чтобы зритель не напрягал мозги. Хорошие парни побеждают, потому что они хорошие, а плохие проигрывают, потому что они плохие – и никак иначе! Главные герои – херсонский казак Кириченко, потомок древнего и славного казацкого рода, волею случая ставший украинским губернатором, или как там назывался высший пост в Киеве? И народный вожак Василь Кук, мечтающий о свободной европейской Украине. И никаких двусмысленностей – выбросьте к чертям любое упоминание об участии в событиях бывших солдат украинских СС! Тем более что сам Солженицын пишет, что этих «бандеровцев», примкнувших к восстанию, было мало и вовсе не они стояли у руля – так уберите их вообще как бесполезных для развития сюжета!

Итак, восстание почти готово. Политики (Кириченко) и электорат (Кук) пришли к согласию. Завтра будет провозглашена независимая Украина, немедленно признанная великими державами – Америка и Англия готовы прислать свои войска, как до того в восставшую Варшаву, и предъявить Сталину ультиматум. Казалось, миг свободы уже близок!

Но приезжает та, кто все погубит и разрушит планы. Самый тайный агент Сталина – кто перед тем сдала русским восставшую Варшаву, она была любовницей Берии, «русского Гиммлера», а затем самого их вождя! Тут можно сцену снять, как Сталин ей инструкции дает, в лежачем положении, прямо на столе, за которым только что генералы сидели. В Киеве она соблазняет и Кириченко и Кука – слушайте, кто за все отвечает, я или вы? Я хочу, чтобы билеты на фильм покупали не только выпускники Гарварда, но даже чемпионы в номинации «тупой и еще тупее»! Те, кто категорически не пошли в кинотеатры в восемьдесят восьмом.

Итак, сталинская шпионка соблазняет обоих. И обещает Кириченко, что он сможет занять место Сталина, если не поддержит восставших. И бедный простодушный казак не может устоять. Что она обещает Куку, придумайте сами. Как и весь постельный антураж – тут вы справитесь, или мне вас учить? А сама, проникнув на тайное совещание повстанцев, включает рацию в пудреннице, и Сталин лично слушает все, о чем говорят! И приказывает войскам идти в Киев и убить там всех.

Сцена на площади у дворца – все, как у Солженицына, тут и придумывать не надо. Кук приводит сто тысяч человек, но Кириченко не с ним, перед дворцом танки и строй солдат. И они начинают стрелять и жгут людей из огнеметов – но повстанцы, не страшась смерти, бросаются вперед и одолевают убийц и берут дворец штурмом. Кириченко в ужасе готов раскаяться и поддержать восставший народ. Но эта Ольховская – или Ольшанская, как там ее фамилия по книге? – увлекает его за собой и говорит, что тебе это быдло, если у тебя будет власть? Добавьте боевых эпизодов при бегстве, с драками и стрельбой – чтобы держать зрителя в напряжении. Ведь эта Ольховская не только дьявол-искуситель, но и владеет всеми мыслимыми боевыми искусствами и стреляет, как ганфайтер. И она укрывает Кириченко в старой крепости на Владимирской горе – как там называется это место?

И восстание уже обречено. Поскольку некому обратиться к державам, никто не придет на помощь, не одернет разъяренного Сталина. Напрасно командующие войсками Англии и США приводят свои силы в полную боевую готовность – никто не решится нарушить международное право! Повстанцы занимают Киев, но у них почти нет оружия, а гарнизон, подчиняясь Кириченко, остается в казармах. И уже подходят верные кровавому диктатору войска. Эпизод в госпитале изобразите покровавее, как Ольховская во главе отряда НКВД лично режет беспомощных раненых повстанцев. Восставшим ничего не остается, кроме как броситься в последнюю атаку, пытаясь взять крепость штурмом и принудить Кириченко послать обращение к Америке, и наш президент уже готов выступить и сказать русским: «Назад!» – но раньше Сталин приказывает сбросить на Киев атомную бомбу, вместо испытаний на полигоне. А затем подходит русская танковая армия и без жалости добивает всех уцелевших. Изобразите эпичнее, на спецэффекты не скупитесь, чтобы было не хуже чем в «форте Аламо».

А после сцена в бункере, где Ольховская приказывает солдатам НКВД схватить Кириченко и бросает ему в лицо: «Неужели ты думаешь, что я, истинная большевичка, могла бы предать вождя?» И бедного казака тут же выводят и расстреливают у стены крепости… вот думаю, его последние слова – это проклятие своей убийце, или все еще любовь к ней, несмотря ни на что? И финальная сцена, как она докладывает Сталину о выполненном задании – и тиран, усмехаясь в усы, говорит: «Посмотрим, как ты справишься со следующим, и я подумаю, может, и сделаю тебя своей женой и соправительницей».

Вы все записали? Вот так и переделайте сценарий!

И не забудьте про требования гильдии киноактеров – процент темнокожих, женщин и секс-меньшинств не ниже установленных лимитов! Хм… а может, Кука таким сделать, чтобы он не к Ольховской, а к Кириченко?.. Иначе его линия выходит бледной, а так – «ты меня на бабу променял»? Да, пожалуй, он ведь ее дважды пытался убить – из ревности? Да, это будет гениальная режиссерская находка! Всем уже надоело классическое «она одна, их двое», уж миллион раз про это было, а вот про такое – еще никем! Значит, зрителю понравится.

И не забудьте – афроамериканцы должны быть в большинстве на стороне «хороших парней». То есть повстанцев. Если не хотите, чтобы вас опять по судам затаскали – как когда вы в тот раз изобразили чернокожих эсэсовцев. Были ли в Киеве афро… тьфу, как их назвать – афроказаки? Мы уже темнокожих рыцарей короля Артура снимали, викингов, индейцев, самураев – и что, кто-то возразил? Будут теперь казаки. Зато гильдия довольна – а кому нужна историческая правда, тот пусть идет в библиотеку и читает скучные научные труды.

Что вы говорите, Солженицын перевернулся бы в гробу? Простите, а кого это сейчас волнует? Был бы он жив, мы предложили бы ему такой гонорар, что он еще и сам бы правил эпизоды. А пока его нет, я решаю, каким будет мой фильм!

Ну вот, я снова сделал за вас половину вашей работы. Через неделю жду вас с новым сценарием – а до того о деньгах можете и не заикаться!

Москва, Кремль, 5 июля 1944 г.

Битву за Украину мы выиграли.

Сталин протянул было руку к трубке. Хотя бы поиграть, покрутить в руке – но нет, тогда курить захочется невыносимо. А его здоровье – это слишком ценный ресурс СССР, чтобы так его тратить.

Лазарева выдержала экзамен. Не все же прежнему поколению управлять – «до лафета», и в стену или мавзолей, а страну на кого? Правда, экзамен оказался неожиданно жестоким, но тем больше почестей и уважения за успешную сдачу! Анна явно переросла свою прежнюю роль «тени» адмирала Лазарева, пора бы ей выходить на простор. Вот только она не Александра Коллонтай, мужа любит и твердо намерена родить и воспитывать детей сама. А значит, неизбежно выпадет из обоймы сейчас и будет выпадать в последующем. И сделать с этим ничего нельзя. Нельзя просто приказать – из-за высокой вероятности получить в итоге всего лишь пассивное повиновение, равное пассивному сопротивлению. И нельзя взывать к идее «во благо СССР, выше личного» – потому что гости из будущего успели заразить очень многих соприкоснувшихся с ними своей философией, где общее не имеет над личным безусловного приоритета, а находится с ним в обратной связи. И враждовать еще и с этими, когда вскрылся такой гадючник, не на одной Украине?

Читая подробные доклады о киевских событиях, Сталин вдруг увидел четкую аналогию с девяносто первым годом! Тот август, в облегченном варианте. Когда сговор верхушки (и ведь не «бывших», не засланных, не пострадавших ранее от советской власти, и самого пролетарского происхождения) едва не перевел стрелку, бросив республику на вражеский путь, и ни партийные массы, ни советские органы, ни армия, госбезопасность и ОВД ничего не могли сделать и даже не пытались что-то сделать – это при том, что настроение масс в целом было правильным, нашим (как на референдуме 1991 года о сохранении СССР). То есть прежняя система управления – необратимая, по иерархии сверху вниз – становилась просто опасной, обратная связь никуда не девалась, а просто принимала извращенные уродливые формы. Чем лучше Кириченко были Шеварнадзе и Рашидов? И что делать, если в будущем такие же удельные царьки решат, что без СССР им сподручнее?

Именно потому первым решением Сталина, еще не видящим ответа, было – если не дай бог, это случится и в этом будущем, максимально его смягчить! Вернуть в РСФСР населенные русскими территории нацреспублик – Донецк, Ворошиловград, северный Казахстан, Нарву, Двинск – хуже от этого точно не будет. И никаким противовесом на нацокраинах эти области точно не станут, лишь отдадут на заклание поверивших нам наших людей. Но это будет лишь первым этапом – а дальше сплошное минное поле, где и гости из будущего не смогут дать совет!

Но они ценны тем, что испытали прелести капитализма и распад СССР на собственной шкуре. И это сильно им не понравилось – а значит, они будут стоять насмерть, чтобы такого не случилось. И так же воспитают своих детей. Так что на Лазареву давить нельзя, ради пусть даже успешного решения текущих задач – убьем перспективу. Пусть рожает и, надеюсь, воспитает таких же непримиримых, кто не предаст. И еще одна, итальянка – а впрочем, уже советская гражданка Лючия Смоленцева, вольнонаемная служащая СА. А отчего вольнонаемная гражданская – если подготовка у нее, как доложили, повыше, чем у солдата-срочника? Ладно, пусть родит, а там посмотрим! Поскольку люди сейчас – самый ценный капитал Советской страны!

Ресурсы и территория есть. Армия есть. Инженеры, ученые – хотелось бы больше, но в целом хватает. Катастрофически не хватает толковых управленцев – при громадности задач. Поставить на службу СССР ресурсы, в том числе трудовые, двух третей Европы, не дать этому преимуществу утечь меж пальцев в песок! Справиться с множеством проблем внутри страны. Не только восстановить разрушенное, это мы и в той истории осуществили успешно. Но не упустить и воспитание подрастающего поколения, кому уже через несколько лет вставать у станков или в строй. Армия переходит в режим мирного времени – обеспечить, чтобы демобилизованные так же быстро встали на трудфронт, ведь безработица, когда столько предстоит сделать, это нонсенс, отсутствие организации! А преступность не только от фашистских недобитков, но и от не нашедших себя фронтовиков и потерявших родителей подростков? Значит, усилить органы внутренних дел. И в армии надо при сокращении максимально сохранить традиции и полученный бесценный опыт! А еще надвигающийся голод сорок седьмого года и будущее землетрясение в Ашхабаде. И атомный проект, без которого нас сомнут, и реактивная авиация, и ракеты – ведь империалисты уже завтра начнут сочинять против нас агрессивные планы – «Чариотир», «Дропшот», еще какие-то!

И тут не хватало еще бунта на мостике! Когда какие-то еще и начинают драться за власть! Цинично рассуждая, киевский бунт помог нам тем, что показал массам, на что способны зарвавшиеся удельные царьки, и дал нам право жестоко раздавить любые попытки сепаратизма. И еще один повод пока не отпускать вожжи, не распускать ГКО (Государственный комитет обороны), удерживающий в руках фактически всю власть, выше ЦК и даже Политбюро. А то приходилось уже кое-кому из высших товарищей ненароком объяснять, что сохранение ГКО необходимо из-за скорого начала войны с Японией, империалистическим хищником, с которым янки третий год справиться не могут – все равно придется снова организовывать, так зачем распускать? И, под маркой борьбы с национализмом, можно хорошо укрепить аппарат на местах. Хотя, кажется, не в одном аппарате дело!

Ведь как ни крути, но в восемнадцатом было куда труднее. Вся страна была разорена (а не только западная часть), и не было союзников, и никакого ленд-лиза, и Красная армия, как бы про нее ни пели, что «всех сильней», на деле даже Польшу не могла одолеть. Но у нас была Идея, которая заставляла верящих в нее – идти на смерть. Не жалеть себя для укрепления первой в мире страны победившего пролетариата. Поддерживать товарищу товарища не думая, кто главнее. Идейные были не все, и даже не большинство – но они шли впереди, вели за собой. И потому – мы выстояли и победили. СССР в девяносто первом не хватило не ресурсов – главная беда была в том, что Идея умерла.

А дать массам лозунги, которые станут Идеей – выработать их на основе анализа текущего момента – может только партия. Которая сумела, основанная Ильичом в 1898 году, всего за девятнадцать лет довести страну до революции. Так что партии рано еще на покой! А партия – это прежде всего кадры, которые решают всё!

Надо взглянуть на товарищей из будущего поближе. Особенно на тех, кто уже семьями обзавелись. Ведь архиважно увидеть, как они собираются воспитать новое поколение – кому продолжать наше дело?

И повод отличный – награждение за поимку фюрера, за спасение папы (тут уже будет политически неверно не наградить, раз уж Ватикан отметил), а заодно и за Киев.

Анна Лазарева, 8 июля 1944 г.

Ну, вот, последний день нашего отдыха. Завтра с утра предписано в наркомат. И снова дела, хотя войны нет, и опять нас в стороны раскидает, встретимся когда?

А пока – день наш. Валька предложил на природу поехать. Влад возразил:

– Набегались уже, наползались, я вчера через сквер с девушкой шел и вдруг заметил, что не ее слушаю, а осматриваюсь на предмет возможной засады, и где снайпер может сидеть – так на меня «зеленка» действует, что уже на взводе.

– Девушка хоть красивая? Адресами обменялись? – спрашивает Рябов.

– Спокуха, мужики, далеко ехать не надо, – говорит Валька (в том мире живший в Москве), – автобусом доберемся, я уже узнавал. Народ, ну хватит уже постоянно в боевом режиме, нервы не казенные, надо и разрядку дать. Анка, я понимаю, как тебе в Киеве – но здесь-то бояться чего? Не девяностые – тут никого опаснее мелкой шпаны быть не может. В несколько часов обернемся. Ну, кто желает?

Пожелали я с Михаилом Петровичем, Юрка с Лючией и Валька. Влад намекнул, что у него вроде как свидание, «и кажется, серьезно», и у Рябого нашлось какое-то дело, а Финн с Мазуром, я подозреваю, все на Москву не могли никак насмотреться, на все ее культурные места (хотя возможно, тоже не в одиночку). Автобус по Большой Калужской, за поворотом на ЗИЛ, мы вышли на развилке Калужской и Воробьевского шоссе и дальше пешком. Вдоль берега Москвы-реки полоска нетронутой природы, зелень, трава, кусты – но и дорожки хорошо протоптаны, поскольку известное место воскресного отдыха москвичей. Ленинские горы – и не горы вовсе, а просто местность на высоком берегу (над ее уровнем, метров восемьдесят). Река тут извивается огромной петлей, вид замечательный, вся Москва у ног!

– Воробьевское в улицу Косыгина еще не переименовали, – говорит Валентин, взявший на себя обязанности экскурсовода, – и проспект Вернадского не проложили пока. Был бы хороший бинокль, увидели б башни Кремля, вон там, на северо-востоке, до них километров десять.

Ой, ну что он говорит? Лючия ведь пока не знает тайну! А она далеко не дурочка. При первом случае обязательно Вальке внушение сделаю!

– Там Сталин сидит? – спрашивает Лючия, всматриваясь в ту сторону. – И правит всей Россией?

– Советским Союзом, – поправляет Юрка, – куда кроме России еще четырнадцать республик входят. Или больше уже?

А в самом деле, сколько? Читала в «Правде», что с Монголией и Словакией переговоры ведутся, хотя принципиально вроде решили уже? Зато Карелию в автономные перевели, и Украину вот разделили, хотя восток – это уже АССР. И вроде бы какая-то разница будет между старыми республиками и новопринятыми – например, пограничный контроль сохранится? Особенно на границе с Галичиной, куда Кук скорее всего и сбежал.

Самой теперь вспомнить страшно, как на меня двое бандеровцев там… А тогда действовала на автопилоте, тренировками вбитом. И русбой бросать не намерена категорически – вдруг еще раз жизнь спасет? Когда я Михаилу Петровичу о своих киевских приключениях рассказывала (и то не о всех), то отчего-то неприятно мне было думать, а вдруг он расшумится, скажет: «больше ни ногой», к Пономаренко пойдет разбираться? А он лишь меня обнял и сказал: «Солнышко, ты себя береги!» И я разревелась – благо в номере было, без свидетелей! А он меня по волосам гладит, успокаивает – а я еще больше в слезы, а потом… И сейчас идем – я руки его не отпускаю, на шаг отойти не хочу! Потому что знаю, что, может быть, завтра снова он туда, я сюда – и чтобы хватило мне на время ожидания… ой, опять разревусь, нельзя при всех!