Текст книги "Анастасия, или Кому выгоден миф о гибели Романовых"

В Ипатьевском доме стал появляться наш знакомый по Тобольску Афанасий, кавалер Ольги. Он был похож на русского, но, если присмотреться, заметно было еврейское: он был сыном богатых евреев из Петрограда. Брюнет, выше среднего роста, одно время носил усы и небольшую бородку, которые ему шли. Это был образованный и красноречивый человек. Ольга страшно нравилась ему, прямо с ума сошел, приходил каждый день и приносил для нее цветы, кружева или что-нибудь старинное: коробочки, красивые кольца. Еще он приносил любые продукты, какие нам хотелось. Если служба задерживала его и не мог прийти, присылал с мальчиком или солдатиком по две записочки в день, писал по-французски.

О себе он рассказывал, что до революции был на войне, служил в разных местах, приходилось много ездить. Это был умелый, бывалый, обходительный человек, куда там до него было мальчишке Тарабанову. Он, как и Ольга, любил поэзию, и, чтобы понравиться сестре, каждый день приходил в новом костюме. Мы знали, что у Афанасия были жена и дети, что его заставили жениться, сейчас он разведен, и дети обеспечены и живут где-то на Украине, может быть, в Харькове. По три часа Афанасий сидел у нас, и мама начинала роптать: «Сколько он говорит!». Все-таки он влез в душу Ольге, понравился ей. Афанасий несколько раз просил руки сестры, но мама и отец не хотели, чтобы их дочь вышла замуж за мещанина, отвечали, что у нее печаль, что не время думать об этом. Афанасий настаивал и просил, чтобы ему не отказывали, что подождет. Родители все это пережили.

Комендант Авдеев ухаживал за Ольгой и Татьяной и говорил Афанасию, что ухаживает за девушками по-дружески. Красавец Афанасий называл Ольгу своей будущей женой и просил относиться к ней подобающим образом. Ольга часто играла на фортепиано, здесь стоял рояль Левенталя, и вечерами наперебой просили ее исполнить что-нибудь. Иногда под рояль танцевали. Афанасий приносил шампанское и угощал всех. Помощнику коменданта Мошкину больше нравилась Мария, но без взаимности. Мошкин был маленького роста, темный, вроде цыгана. Был один начальник в доме, Медведев, мы называли его «Медведь», ему нравилась Татьяна, быстрая да разговорчивая. Медведев был неплохой человек.

Солдаты, которые не ухаживали за девушками, вели себя скверно, часто напивались, безобразничали, играли в очко на деньги и дрались. Все это происходило на первом этаже.

Иногда мы отправлялись в церковь и монастырь, Алешеньку всегда сопровождал солдатик. Родителей никуда, кроме дворика или маленького невзрачного садика, не выпускали. Потом был маленький скандал: Авдеев и другие выпивали, где не положено, об этом донесли, комендант обиделся и ушел.

Новый комендант, Яков Юровский, – ничего себе, неплохой человек, понравился нам. О себе он рассказывал, что его мать и сестра – православные, отец – иудей. Когда-то он жил в городе, не помню название, где много церквей и монастырей, был крещен по-православному и даже не знал еврейского языка, считал себя русским. Когда его оскорбляли как еврея, говорил, что считает себя русским и что русский народ – великий народ.

Яша был знаком с большевистскими вождями Лениным и Свердловым и интересовался политикой. В молодости он побывал за границей в Германии, Бельгии, Болгарии, занимался фотографией и брался за любое дело, потому вернулся домой со средствами. Он был на редкость хороший фотограф и имел два фотоаппарата: большой, на ножках, и маленький, много и удачно снимал нас в доме и садике и брал за работу недорого. Всякий раз, когда ему платили, он извинялся и говорил, что у него семья, трое детей, два мальчика и девочка, и потому вынужден брать за работу. Рассказывал о детях и просил Татьяну сшить что-нибудь для них. Якову нравились золотые вещи, он любил рассматривать их и даже купил у Татьяны золотое кольцо с бирюзой для жены.

Яша необразованный, но любил беседовать с мамой о политике, Петрограде. Отец в долгие разговоры не вступал, брался за книгу.

Юровский был услужливый человек, иногда он с разрешения начальства катал нас на автомобиле, обычно отправлялись в гости к монашкам. Он сам управлял автомобилем и говорил, что мечтает накопить денег и купить автомобиль.

Приветливый, уступчивый, он создал в доме хорошую атмосферу, при нем кражи прекратились. Устраивал вечеринки, но всегда аккуратно. Приносил шампанское, сыр, маслины и копченую рыбу. Читали, играли, танцевали. Яша оказался замечательным танцором. Оказалось, что он давно знает Афанасия и, считая его надежным человеком, разрешил посещать Ольгу. Но Афанасий вдруг куда-то уехал.

Помощник коменданта Миша тоже участвовал в вечеринках, но больше молчал и улыбался – оратором и танцором был плохим. Хорошего роста, лет тридцати, светленький, Миша недавно приехал с Украины и все рассказывал о Днепре: сколько там было великих боев, и об украинцах – храбром народе. В отличие от Афанасия и Яши Миша – большевик и хвалил Советскую власть. Миша не был женат и хотел привести своей матери помощницу. Она просила. Он присмотрел Татьяну и уговаривал ее. Он взял бы любую из нас, даже меня, если бы согласилась. Миша – услужливый и уважительный парень, но совсем простой, может даже школу не закончил.

Однажды приехали из Москвы три комиссара. Они предлагали государю подписать какие-то бумаги, сказали, что посланы Московским правительством. Это были серьезные, приличные люди, одетые по-граждански в кожаные куртки. Хорошего роста, русские люди, все они носили усы или бородку.

Разговор состоялся без государя, присутствовали мама и Ольга. Они предложили условия, выполнив которые, мы могли бы отправиться в Англию или другую страну, куда пожелаем. Они очень предлагали уехать. Наша мама была большая умница, она подумала, подумала и отказалась. Дело это было похоже на аферу. Это ее слова. Разговор продолжался один час. О чем они говорили более подробно, я не знаю, на мои вопросы Ольга отвечала, что это политическое дело, не моего ума.

И в Тобольске, и в Екатеринбурге государыня мечтала, чтобы мы поехали в Англию. Желала, но сомневалась, что удастся туда попасть. И мама, и государь в ссылке держались хорошо. Отец не был веселый, но и не унывал. Правильно говорят, что он не слабовольный.

Нас беспокоило здоровье мамы. Нельзя сказать, что она болела, но сердце было утомленное, голова, ноги беспокоили, как всегда. Она была слабенькая, держалась ради отца и нас, детей. Успокаивала себя, но внутренне страдала от ужасных перспектив. Занималась рукоделием, это успокаивало ее. У братика часто болели ножка, голова, спинка, его кровать стояла возле маминой, она его ангел-телохранитель.

Мы, девочки, простужались, но нечасто. Раза два к нам приходили сестры милосердия и приносили порошки от головной боли и сердечные средства.

Богослужения совершались часто, приходил священник отец Михаил, старенький, худенький, как святой, он нравился всем. Яков появлялся изредка, по требованию батюшки. Служба проходила в большой комнате, вместо престола пользовались столиком, сделанным солдатиком специально для богослужения. Во время служб мы пели, духовное пение увлекало и помогало нам. На коленях в службу никогда не стояли.

Не помню, чтобы в Екатеринбурге мы носили парики, не любили их, но раньше, когда не было волос, носили.

Мы не замечали, чтобы в Екатеринбурге за нами кто-то шпионил, тайно смотрел наши вещи и подслушивал. Мне предлагал несколько раз шпионить за остальными человек, который был в доме, звали его кажется Григорий Артемов, он грамотный, наверное, закончил гимназию или школу, он умел поговорить. Встречая меня одну, делал это предложение, обещал жалованье и подарки и что будет пускать гулять, куда захочу. Я отказалась, заявила, что я самая маленькая, ничего не знаю, чтобы спрашивал старших сестер.

Я беседовала с начальниками, что хочу уйти отсюда, но не с Голощекиным и Белобородовым, они мне были несимпатичны, с другими. Родители тоже хотели, чтобы я ушла, договорились, что если приедет крестный отец, чтобы отправилась с ним, что это временное, потом меня заберут и будем жить вместе. Отец сказал, что жалеет меня: «Какой пальчик не обрежь, все больно». Он иногда выражался по-простонародному, любил народную мудрость. Мы договорились, что я буду им писать.

Однажды меня вызвал солдатик: «Анастасия Романова, иди сюда». Оказывается, приехал мой крестный отец Петр Константинович. Он так устроил, что меня отпустили как удочеренную им, ведь я была несовершеннолетняя. Ему разрешили забрать меня, и он пришел в этот ужасный дом. Я хотела вернуться, чтобы проститься с родными, но мне сказали, что обратного пути нет.

Мы пошли через дворик, зашли в сарай, спустились в подвал, и тут открыли дверь в подземный ход. Нас сопровождали двое, они были вместе с крестным отцом, не солдатики, хотя один из них был в военной одежде. Ход широкий, метра два, но невысокий, впрочем, мне не приходилось пригибаться. Там стояла вода, вообще в том месте, где мы жили, стояла вода – копнешь и вода. В этом подземном ходе были проложены какие-то трубы. Шли не очень долго, и вышли к старой деревянной часовенке. Здесь было пустынное место, немножко в стороне виднелось кладбище. До вокзала было недалеко, может, с километр. Возле часовенки сопровождавшие сказали: «Счастливо вам», – и ушли. По тропиночке мы отправились к вокзалу, сели па поезд и уехали.

От хождения по воде я простыла, и долго болела ангиной…

Часть 3
Кому выгоден миф о расстреле царской семьи?

Чубайс дал команду «фас!»

В. Сироткин

За кулисами телеэкрана

17 июля, в очередную годовщину гибели царской семьи в Екатеринбурге, Рен-ТВ показало вторую часть своего ток-шоу «Сенсация или провокация?» с теми же бездарными ведущими (Оксана Барковская, так и не освободившаяся от южнорусского «горбачевского» выговора, и Игорь Прокопенко, анемичный юноша стиля дореволюционного приказчика «чего изволите-с?»).

По-видимому, для усиления этого дуэта ему в помощь была придана «дама в тюрбане» – вдова покойного бывшего мэра Санкт-Петербурга А. А. Собчака и президент одноименного фонда Людмила Нарусова, «Новодворская № 2», которая хотя и села в публику, но фактически вела первую половину всего ток-шоу, бесцеремонно перебивая оппонентов и демонстрируя воинствующее местечковое хамство. Самый сильный аргумент этой мадам был один – «не перебивайте, я все же женщина». По существу никакой другой аргументацией она не владела, разве что считала покойного мужа главным монархистом России, имевшим чуть ли не «патент» на захоронение царских «останков». Словом, «мадам в тюрбане» лишний раз наглядно продемонстрировала ложность ленинской легенды – кухарку невозможно научить управлять не только государством, но и телепередачей.

Но главной героиней этой очередной «провокации» все же была не Нарусова: «тренером» всей команды заранее подобранных «обличителей» и «телесвидетелей» являлась сама Ирэна Лесневская.

Для телезрителей осталось за кадром, как эта дама тигрицей, с искаженным злобой лицом бегала по краю «поля» (телестудии), изредка подзывая ведущих и раздавая им «тренерские» указания – куда ниже пояса побольней ударить?

При этом телезритель этой московской «стенгазеты» – Рен-ТВ (его не везде даже в столице телевизоры принимают) остался в неведении относительно двойной игры и обмана мадам Лесневской. Ведь уже после первой передачи этого ток-шоу 20 июня участники передачи письменно («Россия», № 25, проф. В. Г. Сироткин, «Россия» № 26, журналист Лоллий Замойский) и устно (президент Фонда Великой княжны Анастасии Романовой Ю. А. Дергаусов) высказали мадам Лесневской обоснованные претензии относительно явной тенденциозности передачи, мало похожей на независимое журналистское расследование.

В беседе с Дергаусовым мадам частично признала эти упреки – и слабость ведущих (поэтому неожиданно во втором ток-шоу появилась Нарусова), и хамский тон («жулики»?) полупьяного следователя Генпрокуратуры Вл. Соловьева (на второй передаче его уже не было), и малограмотность батюшки, который бормотал что-то несуразное (его больше не пригласили).

Лесневская била себя в грудь и клялась, что «судилища» больше не будет – она организует настоящий «круглый стол», даже столы по-другому поставит. И… обманула.

Столы остались в студии по-прежнему – стенка на стенку, ведущая Оксана Барковская сразу взяла прокурорский тон (хотя «прокурора» играла из рук вон плохо – таланта не хватает), чем вызвала возмущение «обвиняемых».

Обманула Лесневская Дергаусова и в части объективности: членов Правительственной комиссии Б. Е. Немцова по «царским останкам», написавших «особые мнения» и не поехавших на похороны лже-царя в Петербурге в 1998 г., несмотря на обещание, на второе ток-шоу не позвала.

Поэтому в студии, как и в первый раз, сидел генетик Павел Иванов, а его многолетний оппонент профессор Лев Животовский, директор Центра ДНК-идентификации человека Института общей генетики РАН отсутствовал (ведущие даже не дали одному из нас огласить его антиивановскую генетическую экспертизу, опубликованную в антинемцовском сборнике материалов «Правда о екатеринбургской трагедии»).

Точно так же в студии, как и в первый раз, сидел директор Росархива С. В. Мироненко, активно раздающий «антианастасийные» интервью (см., например, «МК», 13.07.2002), а его главные оппоненты по Правительственной комиссии, письменно отмежевавшиеся от заключений этого «архивиста» (несколько лет назад даже «царь Борис» выгнал Мироненко из Росархива за спекуляцию документами), руководитель Уральского отделения РАН, историк-академик В. В. Алексеев (автор обстоятельной книги «Гибель царской семьи: мифы и реальность», Екатеринбург, 1993), доктор исторических наук Ю.А. Буранов (автор публикации о фальшивой «записке Юровского», Москва), кандидат исторических наук, ст. научный сотрудник Института всеобщей истории РАН С. А. Беляев (разоблачил прислужническую роль Дороненко в «команде Немцова» (см. опубликованный доклад «Госкомиссия: взгляд изнутри) – все они в студии отсутствовали.

Зато Лесневская привела заранее проплаченных «экспертов», которые дружно распределили роли и вещали по заранее отрепетированному сценарию.

Кроме того, были отсняты и показаны на экране в студии два «убойных» свидетеля «обвинения» – бывший кагэбешник Грузии Игорь Георгадзе, ныне скрывающийся в бегах. Ему, видите ли, директор ФСБ Степашин в свое время почему-то «не доложил» (!?), что на территории Грузии скрывается некая Наталия Билиходзе, она же – Анастасия Романова: а раз не доложил – такой якобы никогда не существовало. Словом, совсем по Горькому: «Опричь твоего околотка еще немного землицы осталось» (из пьесы «На дне»).

Вторым «свидетелем обвинения» выступил «Геракл» – Виктор Геращенко.

Бывший председатель Центробанка, отправленный Путиным в отставку и лично ответственный наряду с Чубайсом за разграбление России и установление «семейного режима мародеров» в стране, теперь вещал: никаких «царских денег» за границей якобы нет и не было.

По-видимому, «Геракл» на пенсии запамятовал, как по его поручению подручные из Центробанка обращались к одному из авторов, умоляя сообщить возможные схемы возвращения «царских капиталов» в Россию для выплаты внешних долгов (документ сей опубл. в кн. В. Г. Сироткина. «Золото и недвижимость России за рубежом»).

Три трупа Билиходзе

«Обвинители» сначала пытались доказать, что «лже-Анастасия» умерла то ли в декабре 2000-го, то ли весной 2001 года. При этом бойкая «казачка» Оксана уверяла, что в ЦКБ ей лично якобы показали запись в журнале о смерти Билиходзе.

«Какой из трех Билиходзе, документы о смерти которых были сфабрикованы «семейскими», вам показали?» – спросил Александр Грянник.

Ведущая растерялась, и ей не смогли помочь даже два наемных адвоката-обвинителя, не говоря уже о «даме в тюрбане».

Пояснить же, как могла «Анастасия», якобы расстрелянная в июле 1918 г. и чьи «останки» Немцов с «царем Борисом» вкупе постановили захоронить в 1998 г. в Петропавловской крепости, «воскреснуть» и умереть своей смертью в ЦКБ то ли в 2000-м, то ли в 2001 г., «обвинители» не смогли, а своим визави в телестудии слова так и не дали.

А. Н. Грянник пояснил, почему идет эта свистопляска то с «умершей», то с «воскресшей» Анастасией.

«Режим мародеров» с 1995 г. хотел завладеть «царевым золотом» за границей и потому срочно провел всю эту пиар-акцию с захоронением лже-останков в 1998 году. Мотором акции стал А.Б. Чубайс (а Рен-ТВ – его вотчина, как некогда НТВ у В. А. Гусинского), исполнителем – Немцов, благословлял все эти лже-похороны (из-за отказа Патриарха на них приехать) «царь Борис». Поэтому Анастасия подала в суд именно на бывшего секретаря Свердловского обкома КПСС, вторично пытавшегося «закопать» живую царевну и присвоить ее капиталы.

Люди гибнут за метал

Оба ведущих и Нарусова по команде Лесневской просто не давали слова в своем журналистском «расследовании» оппонентам Чубайса. В итоге один из нас в середине записи из студии демонстративно ушел, а второй весь вечер молчал – а о чем говорить с адвокатами «мародеров»?

Тем более что они тужились выдать «карася за порося», даже не догадываясь, что оказывают медвежью услугу своему телепатрону.

Ну на кого, скажите, рассчитано пафосное выступление «подсадной утки» профессора Игоря Давиденко, вещавшего, что никаких «царских капиталов» у России за границей не было и нет!? Что якобы Россия никогда не добывала столько золота, чтобы вывозить сотни его тонн за рубеж.

На страницах «МК» профессору еще раньше поддакивал все тот же Мироненко.

Ну ладно, члены Фонда Великой княжны Анастасии Романовой, допустим, «авантюристы» и даже «красивые жулики» (следователь Вл. Соловьев).

А как же Чубайс, олигарх Абрамович – они-то почему не согласны с профессором Давиденко? Чубайс еще с 1993 г. через свою «дочку» при ГКИ – Российский центр приватизации – все домогался узнать, а сколько «царской недвижимости» за границей и нельзя ли ее прибрать к рукам?

А олигарх Абрамович, написавший в сентябре 2000 г. В. В. Путину письмо – отдайте мне на откуп «царские клондайки», а я за это выплачу внешний долг России?

Да и члены правительства (январь 1995 г.) и члены Совета безопасности (март 1999 г.) не похожи на «авантюристов», раз слушали доклады автора этого материала и приняли решение заняться всерьез «царевым золотом».

Вот только кто станет «золотоискателем» и «золотодобытчиком»? Фонд Анастасии? Как бы не так, свои джеки лондоны есть, их и обслуживает «чубайсовское» Рен-ТВ.

В этом суть всей этой примитивной акции с ток-шоу «Сенсация или провокация»?

Чьи останки захоронили в 1998 году?

В ноябре 2001 года по приглашению «Центра по расследованию обстоятельств гибели членов семьи Дома Романовых» я посетил Екатеринбург, побывал на месте снесенного «царем Борисом» Ипатьевского дома, съездил к «Ганиной яме» – остаткам шахты, куда, по преданию, были сброшены останки людей, расстрелянных в подвале Ипатьевского дома (тщаниями генерального директора ОАО «Уральская горно-металлургическая компания» Андрея Козицына на этом месте сооружается православный мужской монастырь в виде нескольких деревянных церквей и подворий неописуемой красоты, по числу погибших членов семьи последнего российского императора).

Уже тогда я получил подробную информацию и копии экспертиз по «останкам», с большой помпой захороненным в 1998 году в Петропавловском соборе С.-Петербурга Правительственной комиссией во главе с тогдашним первым вице-премьером Б. Е. Немцовым и с участием «царя Бориса». По слухам, именно после захоронения «останков» Б. Н. Ельцин якобы сказал стоявшему рядом с ним «ближнему кругу»: «А теперь надо вынести Ленина из мавзолея и тоже захоронить».

В полученной мной информации речь идет о генетической экспертизе директора департамента судебной медицины и науки университета Китадзато в Японии профессора Тацуо Нагаи и группы немецких ученых-судмедэкспертов во главе с доктором Бонте о том, что захороненные в Петропавловском соборе «останки» – «не царские».

После знакомства с этими уникальными экспертизами в своих интервью 21 ноября 2001 г. по городскому телевидению Екатеринбурга и в областной газете «Уральский рабочий» я так и заявил: «Сегодня встает вопрос – а кого, собственно, захоронили мы два года назад, действительно ли это царские останки? С юридической, правовой точки зрения этот вопрос далеко еще нерешенный.

Сегодня вообще существует мнение, а не умышленно ли поспешили с захоронением царской семьи?

Может быть, это было кому-то выгодно?».