Текст книги "Приключения Дюма и Миледи в России"

И вот естествоиспытатель, появившийся перед всеми в черной маске и красном плаще палача, стал перед мстителями.

«Все не отрываясь смотрели на этого человека, с тревожным нетерпением ожидая, что он скажет.

– Эта молодая женщина была когда-то столь же красивой молодой девушкой. Она была монахиней Тамплиерского монастыря бенедиктинок. Молодой священник, простосердечный и глубоко верующий, отправлял службы в церкви этого монастыря. Она задумала совратить его, и это ей удалось: она могла бы совратить святого.

Принятые ими монашеские обеты были священны и нерушимы. Их связь не могла быть долговечной – рано или поздно она должна была погубить их. Молодая монахиня уговорила своего любовника покинуть те края, но для того, чтобы уехать оттуда, чтобы скрыться вдвоем, перебраться в другую часть Франции, где они могли бы жить спокойно, ибо никто бы их там не знал, нужны были деньги, а ни у того, ни у другого их не было. Священник украл священные сосуды и продал их; но в ту минуту, когда любовники готовились вместе уехать, их задержали.

Неделю спустя она обольстила сына тюремщика и бежала. Священник был приговорен к десяти годам заключения в кандалах и к клейму. Я был палачом города Лилля, как подтверждает эта женщина. Моей обязанностью было заклеймить виновного, а виновный, господа, был мой брат!

Тогда я поклялся, что эта женщина, которая его погубила, которая была больше чем сообщницей, ибо она толкнула его на преступление, по меньшей мере разделит с ним наказание. Я догадывался, где она укрывается, выследил ее, застиг, связал и наложил такое же клеймо, какое я наложил на моего брата.

На другой день после моего возвращения в Лилль брату моему тоже удалось бежать из тюрьмы. Меня обвинили в пособничестве и приговорили к тюремному заключению до тех пор, пока беглец не отдаст себя в руки властей. Бедный брат не знал об этом приговоре. Он опять сошелся с этой женщиной; они вместе бежали в Берри, и там ему удалось получить небольшой приход. Эта женщина выдавала себя за его сестру.

Вельможа, во владениях которого была расположена приходская церковь, увидел эту мнимую сестру и влюбился в нее, влюбился до такой степени, что предложил ей стать его женой. Тогда она бросила того, кого уже погубила, ради того, кого должна была погубить, и сделалась графиней де Ла Фер…

Все перевели взгляд на Атоса, настоящее имя которого было граф де Ла Фер, и Атос кивком головы подтвердил, что все сказанное палачом – правда.

– Тогда, – продолжал палач, – мой бедный брат, впав в безумное отчаяние и, решив избавиться от жизни, которую эта женщина лишила и чести и счастья, вернулся в Лилль. Узнав о том, что я отбываю вместо него заключение, он добровольно явился в тюрьму и в тот же вечер повесился на дверце отдушины своей темницы.

Впрочем, надо отдать справедливость: осудившие меня власти сдержали слово. Как только личность самоубийцы была установлена, мне возвратили свободу.

Вот преступление, в котором я ее обвиняю, вот за что она заклеймена!»

Все, собравшиеся в доме у реки, единогласно приговорили Миледи к смерти. Палач связал ее, перевез на другой берег реки в лодке, отрубил голову и сбросил голову в реку Лис…

Роман завершается тем, что Рошфор по приказу кардинала арестовывает д’Артаньяна, перед тем сообщив ему о просьбе Миледи сделать это.

Д’Артаньян повиновался и в сопровождении трех своих друзей приехал в город Сюржер, где Ришелье и Людовик XIII поздравляли друг друга в связи со смертью Бекингема.

Вечером в ставку кардинала был доставлен д’Артаньян. Ришелье приказал Рошфору ввести мушкетера в кабинет, а самому удалиться.

«Д’Артаньян остался наедине с кардиналом; это было его второе свидание с Ришелье и, как д’Артаньян признавался впоследствии, он был твердо убежден, что оно окажется последним.

Ришелье оставался стоять, прислонясь к камину; находившийся в комнате стол отделял его от д’Артаньяна.

– Милостивый государь, – начал кардинал, – вы арестованы по моему приказанию.

– Мне сказали это, ваша светлость.

– А знаете ли вы, за что?

– Нет, ваша светлость. Ведь единственная вещь, за которую я бы мог быть арестован, еще неизвестна вашему высокопреосвященству.

Ришелье пристально посмотрел на юношу:

– Вот как! Что это значит?

– Если вашей светлости будет угодно сказать мне прежде, какие преступления вменяются мне в вину, я расскажу затем поступки, которые я совершил на деле.

– Вам вменяются в вину преступления, за которые снимали голову людям познатнее вас, милостивый государь! – ответил Ришелье.

– Какие же, ваша светлость? – спросил д’Артаньян со спокойствием, удивившим самого кардинала.

– Вас обвиняют в том, что вы переписывались с врагами государства, в том, что вы выведали государственные тайны, что вы пытались расстроить планы вашего военачальника.

– А кто меня обвиняет в этом, ваша светлость? – спросил д’Артаньян, догадываясь, что это дело рук Миледи. – Женщина, заклейменная государственным правосудием, женщина, вышедшая замуж за одного человека во Франции и за другого в Англии, женщина, отравившая своего второго мужа и покушавшаяся отравить меня!

– Что вы рассказываете, милостивый государь! – с удивлением воскликнул кардинал. – О какой женщине вы говорите?

– О леди Винтер, – ответил д’Артаньян. – Да, о леди Винтер, все преступления которой были, очевидно, неизвестны вашему высокопреосвященству, когда вы почтили ее своим доверием.

– Если леди Винтер совершила те преступления, о которых вы сказали, милостивый государь, она будет наказана.

– Она уже наказана, ваша светлость.

– А кто же наказал ее?

– Мы.

– Она в тюрьме?

– Она умерла.

– Умерла? – повторил кардинал, не веря своим ушам. – Умерла? Так вы сказали?

– Три раза пыталась она убить меня, и я простил ей, но она умертвила женщину, которую я любил. Тогда мои друзья и я изловили ее, судили и приговорили к смерти.

Д’Артаньян рассказал про отравление г-жи Бонасье в Бетюнском монастыре кармелиток, про суд в уединенном домике, про казнь на берегу Лис. Дрожь пробежала по телу кардинала, – а ему редко случалось содрогаться.

Но вдруг, словно под влиянием какой-то невысказанной мысли, лицо кардинала, до тех пор мрачное, мало-помалу прояснилось и приняло наконец совершенно безмятежное выражение.

– Итак, – заговорил он кротким голосом, противоречившим его суровым словам, – вы присвоили себе права судей, не подумав о том, что те, кто не уполномочен наказывать и, тем не менее, наказывает, являются убийцами.

– Ваша светлость, клянусь вам, что у меня ни на минуту не было намерения оправдываться перед вами! Я готов понести то наказание, какое вашему высокопреосвященству угодно будет наложить на меня. Я слишком мало дорожу жизнью, чтобы бояться смерти.

– Да, я знаю, вы храбрый человек, – сказал кардинал почти ласковым голосом. – Могу вам поэтому заранее сказать, что вас будут судить и даже приговорят к наказанию.

– Другой человек мог бы ответить вашему высокопреосвященству, что его помилование у него в кармане, а я только скажу вам: приказывайте, ваша светлость, я готов ко всему.

– Ваше помилование? – удивился Ришелье.

– Да, ваша светлость, – ответил д’Артаньян.

– А кем оно подписано? Королем?

Кардинал произнес эти слова с особым оттенком презрения.

– Нет, вашим высокопреосвященством.

– Мною? Вы что, с ума сошли?

– Вы, конечно, узнаете свою руку, ваша светлость.

Д’Артаньян подал его высокопреосвященству драгоценную бумагу, которую Атос отнял у миледи и отдал д’Артаньяну, чтобы она служила ему охранным листом.

Кардинал взял бумагу и медленно, делая ударение на каждом слове, прочитал:

„Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства.

5 августа 1628 года.

Ришелье“.

Прочитав эти две строчки, кардинал погрузился в глубокую задумчивость, но не вернул бумагу д’Артаньяну.

„Он обдумывает, какой смертью казнить меня, – мысленно решил д’Артаньян. – Но клянусь, он увидит, как умирает дворянин!“

Молодой мушкетер был в отличном расположении духа и готовился геройски перейти в иной мир.

Ришелье в раздумье свертывал и снова разворачивал в руках бумагу. Наконец он поднял голову, устремил свой орлиный взгляд на умное, открытое и благородное лицо д’Артаньяна, прочел на этом лице, еще хранившем следы слез, все страдания, перенесенные им за последний месяц, и в третий или четвертый раз мысленно представил себе, какие большие надежды подает этот юноша, которому всего двадцать один год, и как успешно мог бы пользоваться его энергией, его умом и мужеством мудрый повелитель.

С другой стороны, преступления, могущество и адский гений Миледи не раз ужасали его. Он испытывал какую-то затаенную радость при мысли, что навсегда избавился от этой опасной сообщницы.

Кардинал медленно разорвал бумагу, так великодушно возвращенную д’Артаньяном.

„Я погиб!“ – подумал д’Артаньян.

Он низко склонился перед кардиналом, как бы говоря:

„Господи, да будет воля твоя!“

Кардинал подошел к столу и, не присаживаясь, написал несколько строк на пергаменте, две трети которого были уже заполнены; затем он приложил свою печать.

„Это мой приговор, – решил про себя д’Артаньян. – Кардинал избавляет меня от скучного заточения в Бастилии и от всех проволочек судебного разбирательства. Это еще очень любезно с его стороны“.

– Возьмите! – сказал кардинал юноше. – Я взял у вас один открытый лист и взамен даю другой. На этой грамоте не проставлено имя, впишите его сами.

Д’Артаньян нерешительно взял бумагу и взглянул на нее. Это был указ о производстве в чин лейтенанта мушкетеров. Д’Артаньян упал к ногам кардинала.

– Ваша светлость – сказал он, – моя жизнь принадлежит вам, располагайте ею отныне! Но я не заслуживаю той милости, какую вы мне оказываете: у меня есть три друга, имеющие больше заслуг и более достойные…

– Вы славный малый, д’Артаньян, – перебил его кардинал и дружески похлопал по плечу, довольный тем, что ему удалось покорить эту строптивую натуру. – Располагайте этой грамотой, как вам заблагорассудится. Только помните, что, хотя имя и не вписано, я даю ее вам.

– Я этого никогда не забуду! – ответил д’Артаньян. – Ваше высокопреосвященство, можете быть в этом уверены».

Д’Артаньян обошел всех трех своих друзей, предлагая вписать его собственное имя в указ кардинала, но все они отказались от этого, и в конце концов лейтенантом стал д’Артаньян.

Таковы главные события романа, в котором четыре его героя, по сути дела, противостоят одной демонической женщине – Миледи. В этой борьбе выявляются их характеры и, более всех, характер Миледи. А раскрытие ее характера и есть, прежде всего, создание ее литературного образа.

Так что пересказ основных перепитий романа, также соответствовавший раскрытию образов всех его героев, сделан, как представляется автору этой книги, не напрасно.

Глава 5
Комментарии и дополнения к предыдущей главе

Воскрешение Миледи. Соображения об историчности и романтизме «Трех мушкетеров». Первая версия подлинных биографий Атоса, Портоса, Арамиса и д’Артаньяна. Реальный д’Артаньян в изображении российского историка А. Я. Шевеленко. Его же дополнительные сведения об Атосе, Портосе и Арамисе. Смысл и цель сделанных комментариев – мост между главой третьей этой книги – «Три мушкетера» и главой пятой – «Ожерелье королевы»

Тот из вас, уважаемые читатели, кто прочел роман «Три мушкетера», вероятно, помнит, что эта толстая книга имеет объем около семисот страниц. В переложении автора ее объем уменьшается примерно в сорок раз и сокращается, таким образом, до двух десятков страниц. К такой адаптации автор прибег по двум причинам: во-первых, для того, чтобы обратить внимание на ключевые события романа, и во-вторых, чтобы сосредоточить интерес на сюжетной линии д’Артаньян – Миледи, оставив в стороне другие фабулы.

Для чего было необходимо поступить именно так? Для того, что литературный образ Миледи получит дальнейшее новое развитие в ходе последующей эволюции книги «Приключения Дюма и Миледи в России».

«Как сие возможно?» – спросите Вы, уважаемый читатель, и будете правы, ибо Миледи, по воле Дюма, умерла на берегу реки Лис, а воскрешение мертвых недопустимо даже в историко-приключенческих романах.

Однако в литературе допустимо и совершенно закономерно частичное воскрешение персонажа под личиной прототипа – прообраза, который фантазия писателя – в данном случае, писателя Александра Дюма-отца – превратила в основу образа героя или героини произведения. Автору этой книги думается, что никогда не существовавшая в реальной жизни Миледи Винтер была наделена чертами знаменитой похитительницы алмазов графини де Ламотт, героини самого громкого процесса XVIII столетия – дела о краже ожерелья королевы. Процесс этот, состоявшийся в 1786 году, был известен во всем мире и, конечно же, о нем знал и Дюма.

Он был мастером создания прототипов, объединяя в одном литературном образе характерные черты нескольких реально существовавших когда-то людей. (Так, в начале предыдущей главы было коротко сказано о создании им образа д’Артаньяна. Чуть ниже Вы, уважаемый читатель, познакомитесь подробно с тем, какими были прототипы образа главного героя романа д’Артаньяна.)

А прототипом образа Миледи, как представляется автору этой книги, была только упомянутая графиня де Ламотт, урожденная герцогиня Валуа. Наделив в 1844 году ее чертами Миледи Винтер, Дюма через несколько лет написал новый роман – «Ожерелье королевы», и в нем графиня де Ламотт уже сама стала главной героиней самостоятельного романа. (Обо всем этом, как и о многом другом, Вы, уважаемый читатель, узнаете из последующих глав этой книги.)

Теперь очень кратко охарактеризуем роман «Три мушкетера» с точки зрения его историчности. На сей счет у русских литературоведов существует единая точка зрения, наиболее типично выраженная в статье Л. О. Мошенской «Непривычный Дюма. (Цикл рассказов Дюма о Великой Французской революции)».

Говоря о романе «Три мушкетера» (Вестник Московского университета, 1988, № 4, с. 78), Мошенская писала: «Дюма удачно живописует эпоху, расцвечивая ее своею буйной фантазией, то приближаясь к исторической истине, то (и это чаще) весьма удаляясь от нее. Ему важны приключения д’Артаньяна, его схватка с Миледи и полное опасностей путешествие за подвесками королевы, и ему совсем не важна точная дата осады Ла-Рошели, – а с ней у автора „Трех мушкетеров“ происходит большая путаница. Точно также Миледи у него „прекрасным зимним днем“ декабря 1627 года прибывает в Англию с намерением убить герцога Бекингема, а менее чем через неделю вдохновленный ею Фельтон, закалывает герцога, т. е. наступает 23 августа 1628 года. И, хотя многие наши литературоведы (например Т. Яновская или М. Трескунов) и называют романы А. Дюма историческими, они, конечно, таковыми не являются, это – ярчайший образец романа приключенческого, и здесь Дюма остается непревзойденным и по сей день.

Именно потому, что роман этот – приключенческий, ни самому автору, ни его читателям нет никакого дела до подобных „накладок“ с датами. Им важны благородный герой, его великолепные подвиги, его захватывающие поединки и страстная любовь – и все это, если так можно выразиться, на фоне истории, события которой используются как отправная точка для создания авантюрной ситуации. Суть здесь не в истории, не в ее движении и не в том, какие силы это движение обуславливают… История существует лишь пока действуют авантюрные герои, вернее, именно для них-то она и существует».

Прекрасно понимая, что книга «Приключения Дюма и Миледи в России» отнюдь не литературоведческое исследование, однако же и не простое беллетристическое произведение, совершенно непричастное к литературоведению, сравним теперь – после того, как мы уже познакомились с романом «Три мушкетера», – как выглядел реальный д’Артаньян, с героем романа в описании Дюма.

Русские литературоведы и историки не остались в стороне от изучения биографий подлинных мушкетеров, однако довольно будет показать лишь одно жизнеописание – кавалера д’Артаньяна, чтобы понять, как велика разница между исторической правдой и писательским вымыслом романиста Дюма. Прежде чем говорить о д’Артаньяне и его прототипах, расскажем о литературоведческих изысканиях французских ученых о друзьях д’Артаньяна – Атосе, Портосе и Арамисе.

В 1960 году, в журнале «Юность», № 1, в рубрике «Заметки и корреспонденции», были помещены любопытные данные о реальной жизни всех трех мушкетеров – Атоса, Портоса и Арамиса.

Согласно этим данным, подлинное имя Атоса – Арман де Алек д’Атос, д’Отевилль. Происходил он из купеческой семьи, получившей дворянство. Он принимал участие во всех войнах, которые вела Франция при Людовике XIII и кардинале Ришелье: в подавлении мятежей, в осаде Ла-Рошели, главного оплота гугенотов в 1628—1629 годах, в войне против Габсбургов с 1625 по 1643 год, в войне против Испании. Атос был убит в Париже, в 1643 году на одной из ночных дуэлей. Настоящее имя Портоса – Исаак де Порто. Он родился в 1617 году в По, в семье королевского нотариуса. Служил в роте мушкетеров под командой де Эссара, поступив на военную службу в 1644 году и, следовательно, знаком с Атосом не был. Умер он в замке Ламье, на реке Вер, в Пиренеях. Анри де Арамис, по происхождению гасконец, сын офицера д’Арамиса и в романе «Три мушкетера» выступает под своим собственным именем. Служил он, в действительности, в роте де Эссара, где также под своим подлинным именем нес службу и гасконец д’Артаньян.

В 1650 году д’Арамис женился на девице Беро, принесшей ему в приданое замок Эсплюнке, где он и стал мирно жить, прослужив на военной службе совсем немного – всего шесть лет. Вопреки Дюма, настоящий Арамис никогда не участвовал ни в каких дуэлях и драках и не стал в конце концов епископом, а мирно дожил свой век в замке Эсплюнке, окончившийся в глубокой старости.

Теперь же перейдем к главному герою романа – д’Артаньяну. Шарль де Баатц д’Артаньян родился в Гаскони в поместье Монтески, в замке Кастель-Мор, в начале XVII века. Отец д’Артаньяна хорошо подготовил своих троих сыновей – в том числе и Шарля – к военной службе. Шарль стал служить кадетом в роте де Эссара – одной из тридцати двух рот пешего полка мушкетеров, насчитывавшего в своих рядах около десяти тысяч человек. Этим полком, более напоминавшим дивизию, командовал генерал Антуан де Граммон. Мушкетеры были отборным полком Франции, где и звания были намного выше армейских и даже гвардейских.

Весной 1640 года во время войны во Фландрии Шарль д’Артаньян прославился при взятии Арраса, затем отличился при изгнании испанцев из провинции Русильон, особо отличившись при взятии города Перпине.

Как только у власти оказался кардинал Мазарини, рота мушкетеров, в которой служил д’Артаньян, была расформирована, но сам д’Артаньян продолжал служить, оставшись в ближайшем окружении Мазарини. Именно он организовал бегство малолетнего короля Людовика XIV, его матери и ее первого министра Мазарини из взбунтовавшегося Парижа. Д’Артаньян метался по всей Франции, пытаясь погасить пожары мятежа, вспыхнувшие в разных местах страны, но его старания оказались тщетными: ему пришлось бежать в немецкий город Бонн вместе со своим патроном Мазарини.

Людовик XIV и его мать находились в Париже, но справиться со своими врагами не могли, пока вдовствующая королева Анна не призвала своего первого министра в Париж. Кардинал быстро установил порядок и возвел на трон юного Людовика XIV. Д’Артаньян получил при коронации чин капитана мушкетеров, который был выше чина армейского генерал-майора. В 1656 году он воевал против испанцев, осадивших французский город Ардре. Д’Артаньян, переодеваясь то купцом, то слугой, то нищим, несколько раз пробирался в Ардре, проявляя чудеса смелости и находчивости.

Однако, возвращаясь как-то из города в свой лагерь, он был взят в плен испанцами, которые привели его к принцу Конде – врагу короля и вождю гугенотов. Конде знал д’Артаньяна, знал, что он сторонник Людовика XIV и приказал повесить его. Однако отважному капитану мушкетеров удалось бежать и король, узнав обо всем этом, приказывает вновь сформировать роту мушкетеров и снова назначает д’Артаньяна ее командиром.

А после этого д’Артаньян женится на богатой вдове, наследнице многих владений – Анне де Шанлеси. Но бравый вояка после венчания не остался возле жены – он продолжал воевать, говоря ей: «Война, моя милая. Долг превыше всего». И так как за шесть лет брака он навестил жену всего два раза, Анна ушла в монастырь.

Людовик XIV назначил д’Артаньяна командиром полка мушкетеров, дав ему чин полковника и даровав графский титул.

Во главе полка мушкетеров он снова воюет с испанцами и отбивает у них город Лилль, получив назначение губернатором этого города. Целый год был он губернатором, но новая война – на этот раз с голландцами – вновь заставила его взяться за оружие.

Вечером 24 апреля 1673 года д’Артаньян повел на штурм города четыре батальона и восемь эскадронов пеших и конных мушкетеров.

Французы заняли форт в предместье Маастрихта, но голландцы на следующий же день предприняли контратаку, отбили форт и взорвали его. Д’Артаньян решил снова захватить сильно разрушенный форт, ибо место, которое он занимал, было с тактической точки зрения чрезвычайно выгодным. Д’Артаньян еще раз пошел во главе мушкетеров, но в этом бою погиб. Вместе с ним на поле боя пало около ста мушкетеров и около полусотни их было ранено.

…Казалось бы, что может быть лучше? Приведены данные французских исследователей – соотечественников д’Артаньяна и трех его друзей-мушкетеров, а кто же кроме них в состоянии откопать в пыли архивов и библиотек более точные и исчерпывающие сведения?

Русские энциклопедии, изданные в последние годы в Москве и Екатеринбурге, основываясь на французских изысканиях, вкратце повторяют – с некоторыми разночтениями – то, что уже только что прочитано Вами, уважаемый читатель.

Извольте в том убедиться сами.

В «Большой энциклопедии литературных героев» (М., 2001, т. 1, с. 147) говорится, что Шарль де Бату Кастельмор д’Артаньян (1611?—1673) служил мушкетером у Мазарини и поднялся «до звания маршала и графского титула». Он погиб при осаде Маастрихта на Мозеле. «Его фальшивые „Мемуары“ (1700), сочиненные Гасьеном де Куртилем де Сандром, стали для Дюма основным источником вдохновения».

«Энциклопедия читателя» (Екатеринбург, 1999, т. 1, с. 660) утверждает, что прототип д’Артаньяна родился в 1623 году, а в 1640 стал носить девичью фамилию матери – Монтескью – д’Артаньян. Он прибыл в Париж в 1640 году, на пятнадцать лет позднее, чем в романе Дюма. «Энциклопедия читателя» утверждает, что Шарль де Баатц д’Артаньян женился на состоятельной вдове, родившей ему сына, крестным отцом которого был Людовик XIV. Он погиб во франко-голландской войне, начавшейся в 1672 году, при осаде Маастрихта, который был окружен в 1673 году. В это время он стал уже маршалом Франции.

На этом можно было бы остановиться, если бы мы не располагали прекрасной статьей нашего отечественного историка А. Я. Шевеленко, опубликованной в журнале «Вопросы истории» в 1977 году (№ 11, с. 212—219). Статья называлась «Реальный д’Артаньян» и далеко выходила за рамки всего, сообщенного ранее в этой книге.

Приведем ее в сокращенном виде, дополняя то, о чем Вы, уважаемый читатель, уже знаете.

«Фамилию д’Артаньян, – писал А. Я. Шевеленко, – носили три военно-политических деятеля и все они имели отношение к селению Артаньян, расположенному в департаменте Верхние Пиренеи, округ Тарб, кантон Ви-кан-Бигорр. В средние века местный замок был цитаделью графства Беари, в южной Гаскони.»

Король Наварры Генрих IV владел и частью Гаскони, и гасконцы были его любимыми слугами и воинами, тесно сплоченными соратниками и друзьями, жившими в Париже по законам своего землячества. Почти все они были мушкетерами, с 1622 года официально называясь «королевскими мушкетерами». Немало гасконцев служило и в гвардии короля.

Все д’Артаньяны носили титул графов, который достался им по женской линии от семейства Монтескью-Фезансак.

Самый известный из графов д’Артаньян был Пьер де Монтескью, живший в 1645—1725 годах. Сначала он был королевским пажом, а затем мушкетером. Пьер де Монтескью д’Артаньян воевал во Фландрии, в Бургундии и в Голландии в 1667—1668 годах, когда ему было 22—23 года. К концу XVIII века пятидесятипятилетний офицер стал генерал-лейтенантом, а маршалом Франции стал в 1709 году. Власть графа де Монтескью распространялась на богатые и многолюдные провинции Артуа, Брабант, Лакгедок, Бретань и Прованс. В 1720 году маршал д’Артаньян вошел в состав регентского совета при малолетнем короле Людовике XV.

Второй д’Артаньян носил имя Жозефа де Монтескью и жил в 1651—1728 годах. С семнадцати лет он был мушкетером и так же, как и Пьер д’Артаньян де Монтескью в конце карьеры был генералом.

Следует заметить, что офицерские звания в войсках мушкетеров считались выше генеральских в обычных армейских частях. Это в какой-то мере напоминает положение, создавшееся в середине XVIII века в русской армии, когда при императрице Елизавете Петровне была создана «Лейб-кампания», и офицер лейб-кампании был старше армейского генерала.

Пьер и Жозеф д’Артаньяны служили под начальством третьего графа д’Артаньяна Шарля – барона де Баатца, которого следует считать главным, или основным д’Артаньяном, так как именно он был командиром всех мушкетеров и носил чин капитан-лейтенанта мушкетеров, а чин капитана мушкетеров носил сам король.

Вот об этом-то графе д’Артаньяне, бароне Шарле де Баатц, была написана трехтомная книга, названная «Воспоминания господина д’Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных вещей, которые произошли в правление Людовика Великого».

Эти три книги написал Гасьян Куртиль де Сандра, живший в 1644—1712 годах и бывший современником всех трех д’Артаньянов, о которых было только что рассказано. Куртиль много лет собирал слухи и сплетни Парижа и Версаля, читал чужие мемуары, собирал рассказы, великосветские анекдоты и хроники и сумел написать более сорока томов книг, в которых содержался гигантский фактический материал, а героями и действующими лицами были несколько сот человек.

Он не мог опубликовать все это во Франции и потому в 1793 году уехал в Голландию и там начал издавать книгу за книгой под разными именами.

Многие французские аристократы были в большой претензии к автору и потому, как только Куртиль оказался во Франции, его тут же посадили в Бастилию. Однако заключение оказалось недолгим, писатель вскоре снова уехал в Голландию, но в 1702 году еще раз приехал в Париж и на сей раз угодил в ту же тюрьму на девять лет, где и умер.

А «Воспоминания господина д’Артаньяна» намного пережили своего автора и когда под этим именем появился главный герой романа «Три мушкетера», то можно было смело говорить и о его бессмертии и о всемирной славе.

Так каким же был на самом деле главный д’Артаньян?

Его матерью была графиня Франсуаза де Монтескью, чья семья владела замком Артаньян. Отцом нашего героя был Бертран II, барон де Баатц, граф де Кастельмор. Все эти титулы были куплены у казны на самых законных основаниях. Дед по мужской линии – барон Мано III детство провел вместе с королем Генрихом IV и был его близким товарищем.

Год рождения Шарля де Баатц до сих пор не установлен. Считается, что он родился между 1611 и 1623 годами. (Как видите первая и вторая дата далеки одна от другой.)

Приехав из Гасконии в Париж, Шарль поступил в гвардию, где уже служили два его брата – Пьер и Жозеф, а дядя мог составить ему протекцию при дворе. Он не стал носить фамилию отца и титул графа де Кастельмор, а взял фамилию и титул матери, назвавшись графом д’Артаньяном.

В 1640 году он участвовал в осаде Арраса, где познакомился со знаменитым поэтом, первым забиякой Франции Сирано де Бержераком. В 1644 году он числился в гвардии мушкетеров, а еще через два года стал офицером свиты кардинала Мазарини. Так как д’Артаньян был и гвардейцем и мушкетером, то и звания он получал и там и там.

В 1650 году он был капитаном гвардии, а еще через восемь лет стал младшим лейтенантом мушкетеров и мог теперь отдавать приказания гарнизонным бригадным генералам. Он погиб в 1673 году при осаде Маастрихта, командуя и Жозефом и Пьером д’Артаньянами. У Шарля д’Артаньяна – настоящего, а не книжного героя, была жена – богатая наследница и хозяйка замка – Анна Шарлотта де Шанлеси. У них были дети, но о том, сколько их было, исследователи расходятся во мнениях – все согласны с тем, что одного сына крестил дофин и герцогиня Монтпасье, что же касается остальных, то вопрос остается открытым до сих пор.

И, вообще, д’Артаньян из «Трех мушкетеров», – это литературный герой, в котором соединено несколько прототипов и прообразов. И, как верно определил А. Я. Шевеленко, «препарируя Куртиля, Дюма щедро использовал право писателя на художественный вымысел. Достаточно упомянуть, что его литературный персонаж попадает в Париж в 1625 году, в то время как Шарлю это удалось лишь в 30-м году XVII века, а Пьеру и Жозефу – в 60-е. Но мы, конечно, имеем в виду только судьбу действующих лиц, ибо говорить об отсутствии в мушкетерских романах более важных явлений социального плана означает требовать от романтика-волюнтариста того, о чем тот даже не подозревал. В самом деле, тщетно стали бы мы искать в сочинениях Дюма хотя бы намека на исторические законы. На их месте царит господин Случай. Само собой разумеется, нелепо отрицать роль случайностей вообще, ибо они напоминают жизнь. Но тот факт, что сквозь сцепления случайностей пробивает себе дорогу подчиняющая их закономерность, Дюма никогда не сумел постичь даже отдаленно. На страницах его книг в качестве движущей силы истории превалирует то, что лежит на поверхности, – деньги и эмоции, преимущественно любовь. А когда любовь еще оседлает интригу, то она у него способна творить чудеса. Так что при всех блестящих достоинствах Дюма, как писателя, его исторические романы не столько „исторические“, сколько „романы“».

В статье «Реальный д’Артаньян» А. Я. Шевеленко приводит сведения и о реальных Атосе, Портосе и Арамисе, дополняя то, о чем Вы, уважаемый читатель, уже знаете. «Оказалось, что это вовсе не псевдонимы, как полагал Дюма, а подлинные имена трех человек, таких же гасконцев, как д’Артаньян. Атос – двоюродный племянник де Тревиля – Арман де Силлет д’Атос д’Отевиль, потомок богатого буржуа, приобретшего дворянский титул за деньги. Портос – сын военного чиновника – протестанта Исаака де Порто. Арамис – сын квартирмейстера мушкетерской роты, двоюродный брат (или племянник) де Тревиля – Анри де Арамис».