Текст книги "Наследники империи"

– Он говорит, что главный вождь его народа ведет своих воинов в подгорные степи и степные кочевники готовы присоединиться к ним, – перевел Багар. – Они собираются остановить Тень. Если же Тень победит, она взойдет на Маграхир и придет на наши земли со своими воинами.

– Придет – похороним, – мрачно пообещал Садар. – Рубийцы не будут сражаться в чужих битвах.

– Можно ли верить чужеземцу? – усомнился один из рубийцев. – Может, это его вождь собирается покорить наши земли, а вовсе не эта… как ее… Тень.

– Это точно не наша битва, – отмахнулся другой вождь.

– А сам-то чего молчишь? – спросил Агамар Багара. – Или тебя чужеземец уже уговорил?

– Скажи свое слово, Багар, – так же потребовал Садар. – Твое племя ближе всех к перевалу, до вас слухи из степей долетают быстрее. Что слышно из-за Рубидана.

– Мы с куммрами давно не встречались, – ответил Багар. – Что делается в степи, не знаю. А чужеземцу я уже сказал все то же самое, что и вы. Но он настойчив, захотел говорить со всеми вождями племен.

– Поговорили, – подвел итог Садар. Он оглядел вождей: – Кто-нибудь готов повести своих воинов за чужеземцем?

Ответом послужило молчание.

– Передай своему гостю, что рубийцы останутся на своих землях, – произнес Садар. – Кто бы ни пришел к нам из-за Рубидана с оружием в руках, хоть Тень, хоть степняки, хоть его соплеменники, все они найдут здесь смерть. Ни за кого из них рубийцы сражаться не будут.

* * *

Лигия сняла золотые серьги и аккуратно положила на стол подле свечи.

– Помоги раздется, – приказала она служанке, расправлявшей постель.

– Конечно, моя госпожа, – бойко отозвалась та.

Проводив арамейское войско в дальний поход, царица не спешила с возвращением в столицу. Князь Литарий отвел своей повелительнице лучшие покои в княжеском дворце и приставил к ней прислугу. Резвая болтливая девица неотступно следовала за царицей и развлекала ее разговорами, пересказывая последние сплетни.

Разложив одеяние госпожи на скамье, служанка расправила складки и стряхнула только ей видимые пылинки. Лигия распустила прическу, ее каштановые волосы волнами рассыпались по плечам.

– Какие у тебя роскошные волосы, моя госпожа! – восхитилась служанка. – Во всей Арамее не сыскать другой такой красоты!

Лигия улыбнулась, незамысловатый комплимент польстил. Тем не менее, она сказала:

– Не болтай. Я давно уже не юная девица, есть и краше. Вот, к примеру, твоя молодая госпожа Иррея.

– Иррея, конечно, красотка, – согласилась служанка. – Но даже ей не сравниться с тобою.

– На мой взгляд, этой девушке стоит больше внимания уделять женским нарядам и украшениям, – продолжала Лигия. – И тогда она будет просто очаровательна.

– Что верно, то верно, – согласно закивала служанка. – Гопожа Иррея с самого детства увлекается верховой ездой и оружием, а доспехи примеряет чаще, чем платья. Да и характер… Говорят, ей стоило бы родиться мальчишкой. Ох, и намучается же с ней молодой князь.

Лигия опустилась на свою постель. Служанка пододвинула скамеечку села сама и устроила босые ноги госпожи на своих коленях. Подложив под спину подушку, Лигия откинулась к стене, завешенной полосатой шкурой махайродуса[7]7
  махайродус – саблезубый тигр


[Закрыть]. Служанка принялась разминать ступни царицы, снимая усталость.

– Сегодня за ужином Иррея выглядела бледной, – заметила Лигия. – Она здорова? Или, быть может, тоскует по мужу?

По уговору Литария с Кадонием до возвращения супруга из похода его молодая жена должна была оставаться в Хоруме, под присмотром отца. Иррея редко проводила время в княжеском дворце, но все же иногда присоединялась к вечерней трапезе.

– Может, по мужу, может, и по брату, – ответила служанка, уверенными движениями разминая пятки госпожи. – А может, и еще по кому-нибудь.

– О чем это ты? – удивилась царица.

Служанка понизила голос:

– Слышала я, будто накануне перед тем, как подошла армия нашего императора, она провела ночь с бродягой.

Лигия насторожилась:

– Тем самым?

– Ну да. Вроде видели, как поутру она из его палатки выходила.

Лигия задумчиво хмыкнула и предположила:

– Ну, мало ли зачем она к нему приходила. Они вместе сражались, им наверняка было, о чем поговорить.

– Так оно, – согласилась служанка. – Может, просто разговаривали, а может, и не просто. Кто ж знает?

Она оглянулась на дверь и еще более понизила голос:

– Только вот сдается мне, что бледность-то нашей госпожи Ирреи не от тоски, а от другого.

– То есть?

– Похоже, в положении молодая госпожа наша.

Лигия даже привстала от удивления:

– Уж не хочешь ли ты сказать?..

– Сохрани меня Дромидион делать предположения, – тут же отреклась от своих слов служанка, но через мгновение многозначительно добавила: – Но все может быть. Где там брачная ночь, а где нет, поди разберись.

– Пустое это, – пренебрежительно отмахнулась царица, снова откинувшись назад. – Иррея приличная девушка княжеского рода. Не стоит тебе болтать про нее всякое.

– Люди говорят, не я, – ничуть не смутившись, оправдалась служанка.

– И людям не след наговаривать на своих правителей, – строго сказала Лигия. – Поди, и про меня чего говорят?

– Только хорошее, – заверила ее служанка.

– Ну-ну…

Служанка принялась втирать ароматическое масло в ступни царицы, между делом рассказывая, как двое крестьян подрались на постоялом дворе, о ценах на рынке, о прочих городских событиях. Лигия уже почти не слушала ее болтовню, погрузившись в собственные размышления.

* * *

Арамейское войско все дальше продвигалось на восход. Отряды разведчиков проверяли окрестности по ходу движения и по флангам, за ними все так же шли рубщики, расширяя лесные просеки для прохода кавалерийских и пеших колонн, а лесные дебри никак не заканчивались, становясь лишь все гуще и непролазнее. Даже старые арамейцы, еще помнившие свои родные леса, с трудом переносили тяготы похода. В отличие от сухих ельников родины предков, здесь, среди испарений торфяных болот и озер, где даже дышалось с трудом, царили вечная сырость и гниение. Кроны деревьев настолько густо смыкались в вышине, что не пропускали и лучи солнца, не то, что свежий воздух. Сырость и укусы насекомых вызывали гнойные нарывы на телах людей, дромидам-врачевателям с трудом удавалось подавлять вспышки малярии и лихорадки. Ядовитые змеи и пауки норовили забраться под одежду во время ночевок, на каждой стоянке приходилось хоронить новые жертвы леса.

Минуло несколько дней с тех пор как арамейцы и гипиты наткнулись на место битвы лесных обитателей. Больше на пути войска не встречались ни мораги, ни харберы. Если они и прятались где-то в зарослях, то лишь наблюдали за передвижением войска арамейцев и гипитов, не осмеливаясь показаться на глаза.

К Рисстанию приблизился один из разведчиков:

– Мой император, мы обнаружили впереди тропу, она уходит вправо. Там большое поселение.

– Насколько велико поселение? – поинтересовался Рисстаний.

– Можно сказать, целый город. Но там нет ни стен, ни других укреплений, просто скопление домов.

– Должно быть, Рангуман, – предположил Аммат. – Лесное княжество.

– Они хоть люди или тоже какие-нибудь зубастые твари? – поинтересовался Аррелий.

– Люди, – заверил его жрец. – Сам я никогда их не видел, но слышал об этом княжестве. Стоит обратиться к ним за помощью, наверняка среди них есть опытные знахари, а многие наши люди больны.

– Могут ли они быть нам союзниками в битве? – спросил император.

– Насколько я слышал, воинов у них нет, эти люди живут охотой.

– Охотники нам тоже сгодятся, – заметил Аррелий. – У нас не так уж много стрелков. Позволь, мой император, я наведаюсь в это поселение. Только мне понадобится переводчик. Сомневаюсь, что здешние обитатели понимают по-арамейски.

При этом он посмотрел на Аммата. Жрец пожал плечами:

– Мне не знакомы местные наречия. Так далеко я в этих лесах еще никогда не бывал. Но с нами идет один хишимерец, возможно, он знает язык рангуменов.

– Действуй, Аррелий, – разрешил император.

– Доставить сюда хишимерца, – приказал князь воинам.

Трое всадников поскакали в хвост войсковых колонн, где шагали пешие отряды и вьючные гиппарионы. Бывшего хишимерского жреца они нашли практически сразу, он резко выделялся среди прочих своим потрепаным видом, к тому же один из немногих был безоружен. Кроме того, рядом с ним шла девушка, эта странная пара давно уже примелькалась, их знали, как приятелей бродяги каданга.

– Эй, ты! – окликнул хишимерца один из всадников, едва не сбив его с ног гиппарионом. – Быстро к князю!

– К которому? – ворчливо поинтересовался Гишер. – У вас князей, как блох на волчице.

– Не тяни время! – огрызнулся всадник.

Схватив хишимерца за ворот, он поднял его над землей, перекинул поперек перед собой и пришпорил гиппариона.

– Эй, я с ним! – возмутилась Коринта.

Она вцепилась обеими руками в подпругу седла другого всадника. Недовольно скривившись, воин подхватил девушку одной рукой и помог ей взобраться на круп гиппариона позади себя.

Во главе полутысячи конных воинов князь Аррелий направился к обнаруженному разведчиками городу. Отряд арамейцев полукругом растянулся вдоль окраины поселения рангуменов. Оно и в самом деле оказалось довольно обширным. Хижины из связанных лианами жердей и загоны для скота на окраине, сменялись более крупными постройками, а ближе к центру возвышались трехярусные бревенчатые сооружения. Навскидку можно было бы предположить, что в городе обитают не менее трех тысяч жителей.

Отправленные за хишимерцем всадники подъехали к князю Аррелию. Гишера просто свалили к копытам княжеского гиппариона как куль с мусором. Коринта сползла на землю самостоятельно и возмутилась:

– Зачем так с ним? Он ведь тоже живой человек.

С высоты седла князь смерил Коринту недоуменным взглядом и спросил:

– А девчонку зачем приволокли? От нее какой прок?

– Они всегда вместе с этим оборванцем, – ответил один из воинов.

– Ладно, – Аррелий махнул рукой и перевел взгляд на Гишера: – Эй, ты! Так и будешь валяться?

Гишер, кряхтя, поднялся на ноги. Коринта помогла ему, отряхнула рваные полы его одеяния.

– Знаешь язык местных жителей? – снова спросил князь.

– Никак, мои скромные умения понадобились благородным арамейцам, – ухмыльнулся хишимерец. – Что предложишь взамен, князь?

Аррелий усмехнулся:

– В войске императора есть молодой княжич Атрий из Хорума. Знаешь его? Он считает, что тебя стоит повесить. Окажешь мне услугу, и я уговорю его повременить с твоей казнью.

Гишер поморщился, вспомнив пытки в застенках Хорума.

– Смотри, князь, – один из воинов указал на группу людей, приближавшихся к арамейцам из глубины города.

Опираясь на посох, впереди шел высокий поджарый мужчина с проседью в длинных волосах и бороде. Его кожаная безрукавка поверх белой льняной рубахи поблескивала бронзовыми клепками и украшениями. Судя по легким кожаным доспехам, окружавшие его люди были воинами-охранителями, у каждого на поясе висел длинный кинжал, из колчанов торчали оперенные стрелы, в руках они держали луки. За ними следовала разномастная толпа горожан, с любопытством и опаской взирая на арамейцев.

– Скажи им, кто я, – приказал Аррелий Гишеру, не сходя с седла. – Живей! – он толкнул хишимерца в плечо подошвой сапога.

Гишер обратился к рангуменам на незнакомом арамейцам языке. Судя по реакции местных жителей, для них этот язык тоже оказался незнакомым. Аррелий нахмурился и потянулся к плети. Гишер, ничуть не смутившись, тут же перешел на другое наречие, впрочем, с тем же успехом. Лишь с третьей попытки рангумены согласно закивали, переговоры начали налаживаться.

– Что говорят? – поинтересовался Аррелий.

– Это местный князь Тангун, он приветствует тебя и твоих людей, – перевел хишимерец.

– Скажи ему, что армия нашего императора идет на битву с Тенью и нам нужны воины, – приказал князь.

Гишер покосился на Аррелия и хмыкнул:

– Они не знают, что такое император. В местных языках нет такого слова. Что такое Тень, они тоже не знают.

– Объясни, как сумеешь. Главное, чтобы знали, если не дадут воинов, я сожгу и город, и все окрестные леса.

Коринта ахнула при этих словах и бросила на князя испуганный взгляд. Аррелий пожал плечами и, словно оправдываясь, спокойно произнес:

– Я не дромид, уговаривать не умею.

– Как раз ваш главный дромид такую дипломатию не одобрит, – ухмыльнулся Гишер.

– Ты не умничай, – нахмурился Аррелий. – Говори этим лесным ребятам все, что хочешь, но чтобы они дали мне людей. Иначе сам сгоришь вместе с их городом. И скажи, чтоб их лекари дали снадобья против малярии, лихорадки и прочих местных болячек. Поживее!

В том, что арамейский князь выполнит любое свое обещание относительно расправы с кем-либо, Гишер ничуть не сомневался. Он вновь обратился к рангуменам, очевидно, призвав на помощь все свое красноречие. Когда не хватало слов, хишимерец начинал жестикулировать. Внимательно наблюдавшей за ним Коринте показалось, что к основному аргументу князя Гишер прибегать не спешит. Впрочем, вооруженные всадники в тяжелой броне выглядели достаточно внушительно в глазах лесных жителей, а местные охотники наверняка уже сообщили своему правителю о продвижении через лес большой армии, все это не могло не придать словам бывшего жреца значительного веса.

Наконец, Гишер обернулся к Аррелию и сообщил:

– Они дадут тебе три сотни своих лучников. Мази и настойки против болезней тоже дадут.

– Неплохо, – кивнул князь. – Ты заслужил право пожить еще немного.

* * *

Стоя в тени колонны храмового зала, Лигия украдкой наблюдала за дочерью правителя Хорума. Иррея молилась, сцепив пальцы рук на груди и склонив голову, перед статуей Биры, богини плодородия.

Скромное простое платье плотно обтягивало подтянутую стройную фигуру девушки. С некоторых пор она рассталась с мужскими элеметами своей одежды, возможно, из-за отсутствия угрозы со стороны хишимерцев, возможно, почувствовав себя взрослой замужней женщиной. Внешне в ее облике не было заметно никаких изменений, однако предположение, высказанное служанкой, крепко засело в душу Лигии. Подозрения еще более усиливались от того, что Иррея молилась богине дарующей не только богатый урожай крестьянам, но и здоровое потомство женщинам.

Окончив молитву, девушка поклонилась богине и покинула молельный зал храма через боковой портал. Лигия последовала за ней.

За порталом оказался небольшой храмовый сад. Вообще храм Хорума отличался от столичного лишь размерами, внутренним расположением он был схож с обителью культа Дромидиона любого другого арамейского города. Адепты новой веры, пришедшей на побережье, не утруждали себя строительством, а использовали в своих целях культовые сооружения павшей империи, лишь слегка изменив внешний вид.

Кроме женщин в саду никого не оказалось. Иррея склонила голову перед Лигией:

– Моя царица.

– Я увидела тебя в молельном зале, – произнесла Лигия. – Прости мое любопытство… Ты ожидаешь потомство?

Иррея вздрогнула:

– Как ты догадалась, госпожа? Я сама лишь недавно узнала.

Лигия улыбнулась:

– Я ведь тоже женщина, дорогая, женщина и мать. Думаю, стоит обрадовать твоего мужа. Первая же брачная ночь сделала его отцом, это ли не радость для мужчины?

– Ты права, моя царица, – согласилась Иррея. – Но князь Кадоний сейчас далеко с войском нашего императора. Вряд ли гонцы смогут добраться до него.

От Лигии не укрылось некоторое замешательство девушки при упоминании о муже. Взяв Иррею под локоть, царица сказала:

– Пусть гонец тебя не беспокоит. Я найду подходящего человека.

– Не стоит, моя царица…

– Не возражай, дорогая. Мне все равно нужно отправить сообщение для князя Аррелия, пусть гонец послужит и тебе.

– Благодарю тебя, госпожа, – Иррея поклонилась своей царице.

Снова улыбнувшись, Лигия ободряюще похлопала девушку по плечу и покинула ее. Оставив княжну в одиночестве в саду, царица направилась в покои настоятеля храма.

– Позови Демилия, – распорядилась царица, остановив первого попавшегося служителя.

Столичный жрец все еще оставался в храме Хорума, помогая местному настоятелю выхаживать нескольких тяжело раненных в минувшей битве бойцов, что до сих пор не могли покинуть город. Вскоре он явился на зов царицы.

– Демилий, мне нужна твоя услуга.

– Слушаю тебя, моя царица.

– Ты единственный здесь, кто уже бывал в подгорных степях. Только ты сможешь отыскать войско императора и не сгинуть в пути. Завтра утром я вручу тебе свиток, его будет нужно доставить князю Аррелию.

– Я исполню твою волю, моя царица.

– Даже не спросишь, что в свитке? – слегка удивилась такой послушности Лигия.

– Полагаю, у тебя серьезные причины отправить меня в путь, – просто ответил дромид.

Царица обняла жреца за плечи:

– Я знаю, насколько опасна и трудна будет дорога. Прости меня, Демилий. Но ты прав, от сведений, которые ты повезешь, зависит судьба всей Арамеи. Храни тебя Дромидион, мой верный друг.

* * *

Чем дальше продвигалось войско на восход, тем реже становились лесные заросли, все больше широких полян попадалось на пути, с каждым днем рубщикам все легче было прорубать дорогу. Вымотавшиеся и уставшие люди воспрянули духом, вновь увидев синеву неба сквозь просветы зеленого купола листвы. Наконец, леса сменились перелесками, а еще через пару переходов взорам открылась одна сплошная степь.

– Бродяга здесь, – сообщил императору один из разведчиков.

Он указал рукой вдаль. Посреди степи стояла косматая лошадка каданга, опустив голову в высокую траву, сам он сидел на ее крупе, поджав под себя одну ногу.

– Я так понимаю, ждать, пока он сам подойдет, бессмысленно, – произнес Рисстаний.

– Пора уже избавиться от этого наглого парня, – процедил сопровождавший его князь Кадоний.

– Пока что он нам полезен, – не согласился Аррелий.

– Разбивайте лагерь, – приказал император. – Пусть люди отдохнут хотя бы до завтрашнего утра.

– Привести бродягу? – осведомился Кадоний.

– Мне он не нужен, – отмахнулся Рисстаний. – Мой шатер поставьте вон там, – указал он сопровождавшему его Атрию.

Несмотря на свое увечье, молодой княжич отправился с войском в поход. Сблизившись с Рисстанием еще в столице, Атрий возглавил его личную охрану.

Слегка поотстав от императора, Аррелий кивком указал Кадонию на каданга и процедил:

– Присмативай за этим парнем.

Отряды арамейцев и гипитов растеклись во все стороны, вскоре в степи запестрели шатры и палатки, к небу потянулись дымки походных костров. Рангуманские лучники расположились под открытым небом обособлено от всех прочих воинов. Уже заходя в разбитый для него шатер, Рисстаний бросил взгляд в сторону рангуменов и вдруг остановился. Оглянувшись на Аррелия, он произнес:

– Мне сказали, ты угрожал их князю сжечь лесной город.

Аммат так же устремил пытливый взгляд на старого друга.

– Я убедил лесного князя, что лучше быть союзником Арамеи, – спокойно ответил князь.

Рисстаний нахмурился. Опустив полог шатра, в который собирался войти, он сурово сказал:

– Я не одобряю таких методов, ты это знаешь.

– Знаю, – все так же спокойно кивнул князь. – Но иногда требуются решительные действия, а не слащавые разговоры.

Император перевел взгляд на верховного жреца:

– А ты что скажешь?

– Что сделано, то сделано, – ответил Аммат. – Теперь только от тебя зависит, пожелеют ли рангумены о своем союзе с нами.

Рисстаний немного помедлил, затем снова откинул полог и, наконец, вошел в шатер.

Не только его покоробили методы князя Аррелия заводить союзников. Встретившись с Тангендергом, Коринта первым делом обняла его кобылу, затем поделилась своими впечатлениями от переговоров князя и рангуменов, свидетелем которых стала несколько дней назад.

– Ты уже дружишь с князьями? – с обычным равнодушием поинтересовался каданг, слушая ее сетования.

– Я случайно там оказалась, – ответила девушка. – Гишера взяли переводчиком, я пошла с ним.

– Гишеру тоже на месте не сидится? Ну, кто бы сомневался.

– Ты вообще слушаешь, о чем я тебе рассказываю?! – возмутилась Коринта.

– Ваш князь Аррелий силой заставил рангуменов присоединиться к арамейской армии, – невозмутимо произнес Тангендерг, сократив пространный эмоциональный рассказ девушки до одной фразы. – Что не так?

– По-твоему, это нормально?! Это же… ну-у… нечестно.

Тангендерг внимательно посмотрел на девушку. Та даже поежилась под его пристальным взглядом и буркнула:

– Чего?

– Ты ведь бродяжка, – произнес каданг. – Ты повидала многое, но при этом удивительно наивна. Чего ты ожидала от арамейских князей? Разве князь Литарий холит и лелеет крестьян Велихарии? Люди нужны им, пока могут приносить доход. А рангумены… Они слишком слабы, чтобы можно было вести с ними переговоры, проще заставить. Арамейцы силой подчинили себе народы побережья, изгнав прежних хозяев – ногарцев. Они не станут церемониться ни с кем. Ваш император пока еще мягок, но это скоро пройдет, князь Аррелий и верховный жрец сделают из него настоящего правителя. Свою власть они взяли мечами, и никому не отдадут. И против Тени они повели арамейскую армию лишь потому, что не хотят уступить ей свою власть.

– При чем здесь жрец и князь? – удивилась девушка. – Армию ведет император.

– Это он так думает, – кивнул Тангендерг. – На самом деле и страной, и войсками управляют эти двое, приспешники Хорруга. В свое время они сделали императором самого Хорруга, теперь управляют его сыном. Они сделают из мальчишки такого правителя, который им нужен, и не уступят своего влияния на него ни Тени, ни другим князьям.

Коринта бросила опасливый взгляд по сторонам:

– Не надо так громко.

– Значит, сама понимаешь, что я прав, иначе не боялась бы, – невозмутимо ответил Тангендерг.

– Почему ты всюду видишь одну только грязь? – недовольно проворчала девушка.

Каданг пожал плечами:

– Наверное, потому, что мир слишком грязен. Попробуй найти в нем хоть что-нибудь светлое и чистое.

Коринта задумалась, поскребла в затылке и хмыкнула. Тангендерг кивнул:

– Вот потому я и вижу грязь. И война эта так же грязна, как и все остальное. Вашим воинам внушают, что они идут сражаться за свободу всего мира, на самом же деле, они сами себя загоняют в рабство к собственным правителям.

Девушка вздохнула и опустилась на циновку, поджав под себя ноги. Видимо, Тангендерг уже не первый день поджидал арамейскую армию, и успел немного обосноваться в степи. Хотя с непритязательностью каданга весь его походный лагерь ограничивался лишь циновкой и костром, угли от которого чернели рядом.

Глядя на каданга снизу, Коринта спросила:

– Думаешь, мир всегда будет таким? Таким… грязным?

Тангендерг вновь пожал плечами:

– Спроси у вашего верховного жреца. У него наверняка есть в запасе какая-нибудь заумная речь.

Коринта прищурилась:

– Ты не доверяешь дромидам?

– Они ничем не отличаются от любых других жрецов, так же опутывают словами слабых разумом лишь для того, чтобы иметь власть, и золото.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Дромидион не отличается от Тени? – насупилась Коринта.

– А что ты знаешь о Тени? – вопросом отозвался Тангендерг.

Коринта неопределенно пожала плечами.

– Только то, что слышала в людских пересудах со слов дромидов? – продолжал каданг. – Отличие только в методах, цель одна. Дромидион действует мягче, склоняет на свою сторону пряниками, а Тень безжалостно крушит все старое, чтобы построить свое. Любой культ борется за поклонение ему как можно большего числа последователей.

– Ты слишком ожесточен и ни во что не веришь, – заметила Коринта.

– Зато ты слишком доверчива, – ответил Тангендерг. – Людям всегда хочется, чтобы кто-то другой решал их проблемы, но ни богам, ни жрецам, ни правителям нет никакого дела до своих народов. Надейся только на себя, иначе не выживешь.

– А если надеяться на тебя? – спросила девушка, лукаво прищурившись.

Тангендерг покачал головой и повторил:

– Только на себя.

– Эй, вы! – послышался зов.

От арамейских костров к ним приближался Гишер. Одной рукой он поддерживал полы своего потерявшего всякий вид изодранного одеяния, в другой держал дымящийся котелок.

– Бродяга, ты б хоть шалашик какой-нибудь соорудил, времени у тебя полно было, – проворчал бывший жрец. – Держи, – он поставил котелок перед Коринтой. – Пока вы тут прохлаждаетесь, я уже подружился с нужными людьми.

* * *

Привычным движением Торроний набросил седло на круп гиппариона. Двое рубийских мальчишек, младшие сыновья хозяина дома, стоя неподалеку, смотрели, как чужеземец затягивает подпругу на брюхе необычного для них зверя.

Из дома вышла жена хозяина и протянула арамейцу котомку с провизией, которую собрала для него в дорогу. Торроний слегка склонил голову в знак благодарности. Общаться с рубийцами ему приходилось в основном жестами. Даже в пограничных селениях мало кто владел наречием кочевых племен подгорных степей, здесь же, в глубине рубийских земель у самых лесов, практически никто не разговаривал на чужих языках.

Проведя несколько дней в одном из центральных рубийских племен, Торроний не достиг никаких успехов, склонить вождей к военному союзу ему так и не удалось. Приходилось возвращаться в подгорные степи ни с чем. Вожди соседних племен покинули селение еще накануне. Некоторые из них вместе с местными мужчинами отправились с утра на охоту – как объяснил Торронию Багар, с некоторых пор в окрестностях появился снежный медведь-людоед, нападающий на женщин и детей на окраинах селений. Следопыты обнаружили логово зверя, все мужчины отправились на облаву. Поэтому никто не провожал чужеземца, лишь жена хозяина дома, где он остановился, и ее дети.

– Мир вам, люди, – попрощался Торроний по-арамейски и забрался в седло.

Гиппарион встревожено всхрапнул. С окраины селения, примыкавшей к лесу, послышались испуганные детские крики, затем раздался звериный рык.

– Что-то случилось? – насторожился арамеец.

Жена хозяина что-то крикнула в ответ. Торроний развернул гиппариона и ударил пятками в бока.

Бревенчатые стены одного из крайних домов в конце улицы содрогались, с покрытой лапником кровли осыпались мелкие ветки и хвойные иголки. Чуть поодаль прыгали две девчушки в длиннополых рубахах, явно пытаясь привлечь чье-то внимание. За углом дома Торроний увидел огромного снежного медведя. С яростным ревом громадный хищник пытался втиснуться в узкий лаз, кроша бревна в щепки когтями и зубами. Одновременно с Торронием к дому подбежала женщина, видимо, хозяйка дома, и ткнула зверю в бок длинным шестом. Яростно взревев, медведь развернулся к женщине и ударом лапы легко переломил шест, словно соломинку.

Торроний спрыгнул с седла и обнажил меч. Гиппарион взвился на дыбы и забил копытами, затем отскочил на почтительное расстояние от огромного мохнатого хищника.

Медведь повернулся к новому противнику. Увернувшись от когтей, Торроний всадил клинок в грудь зверя. Следующий удар наотмашь пришелся в грудь арамейца и отбросил его к стене дома. Поднявшись на задние лапы, медведь всей массой надвинулся на Торрония. Тот ударил подошвой сапога по рукояти торчащего из груди зверя меча, всаживая клинок еще глубже. Огромная туша навалилась на арамейца. Перехватив обеими руками челюсти медведя, Торроний не позволил сомкнуться его пасти на своем горле. Когти хищника скользнули по плечу, порвав плащ. Придавив собою арамейца, медведь затих, слюна из распахнутой пасти закапала на шею.

Как ни могуч был Торроний, спихнуть с себя тушу убитого зверя оказалось не под силу даже ему. Но лежать придавленным к земле пришлось недолго, вскоре стало легче. Несколько сильных рук вытащили арамейца из-под медведя.

– Ты все еще здесь, чужеземец?! – услышал Торроний знакомый насмешливый голос Багара.

Вокруг стояли рубийские мужчины – жители селения, во главе со своим вождем Садаром. Здесь же были и Багар с Агамаром, оба с утра отправились на охоту вместе со всеми.

– Не на него ли вы охотились? – тяжело прохрипел Торроний, указав на убитого им медведя.

– На него, – подтвердил Багар. – Он давно уже нападает на окраинные дома. Хитрый зверь. Обошел все засады и пришел сюда. Ты отлично справился, чужеземец.

Женщина, что недавно отгоняла шестом медведя, вышла из дома с годовалым ребенком на руках, поднесла его одному из рубийцев и что-то сказала, указывая на Торрония. Мужчина подошел к арамейцу, прижал ладонь к его груди и произнес несколько слов. Торроний перевел вопросительный взгляд на Багара.

– Благодарит тебя, чужеземец, – пояснил вождь. – Ты спас его младшего сына.

Женщина снова что-то сказала, указывая на прореху в плаще арамейца.

– Сними свой плащ, – перевел Багар. – Она отстирает кровь и зашьет.

– Не нужно, – отказался Торроний. – Я должен ехать.

Теперь что-то произнес Садар. Судя по тону, вождь племени не одобрил решение Торрония покинуть его селение.

– Не получится, – подтвердил догадку арамейца Багар. – Сегодня будет пир, – он указал на тушу медведя. – Ты его убил, ты должен его поделить, таков обычай. Без тебя пира не будет.

Женщина настойчиво повторила свою просьбу, даже потянула полу плаща.

– Ладно, задержусь, – нехотя согласился Торроний, стягивая плащ с плеч.

Рваная отметина от когтей медведя на его плече никого из рубийцев не обеспокоила, видимо, для этих суровых людей такое ранение считалось совсем пустяковым. Впрочем, Торроний и сам не чувствовал себя серьезно раненным.

Сидевший на корточках подле морды убитого медведя Агамар потер ладонью свое изуродованное лицо, перевел взгляд на Торрония, что-то сказал, ткнув пальцем в его сторону, затем гордо стукнул кулаком себе в грудь.

– Он говорит, что ты сильный мужчина, настоящий воин, – перевел Багар. – Но он убил такого же медведя голыми руками.

– Скажи ему, мне совсем не хочется, чтобы моя физиономия выглядела так же, как его, – ответил Торроний.

Агамар расхохотался, услышав ответ арамейца, рассмеялись и остальные рубийцы.

– Забери свой меч, – потребовал Багар. – Женщины должны снять шкуру. У нас не принято касаться чужого оружия.

Под одобрительные возгласы рубийцев Торроний выдернул свой меч из груди убитого медведя. Багар хлопнул Торрония по плечу:

– Идем, чужеземец, умоешься у колодца. За общим столом следует выглядеть прилично.

Пока Торроний приводил себя в порядок, женщины племени сняли шкуру с медведя, а мужчины нанизали тушу целиком на вертел и установили над очагом в большом общем доме. К концу дня все племя собралось за длинными столами в большом зале. По мере готовности с туши срезали ломти мяса и передавали друг другу. Первый кусок срезал сам Торроний, что условно и обозначало «поделить тушу». Сердце медведя отдали младшим сыновьям рубийских семей, чтобы, как сказал Багар, росли сильными и выносливыми. Шкуру преподнесли Торронию.

– Это твой трофей, чужеземец, – пояснил Багар.

Рубийские мужчины поднимали деревянные чаши и что-то говорили, указывая на Торрония, Багар объяснил арамейцу, что они пьют за здоровье храброго чужеземного воина. Между делом Торроний спросил: