Текст книги "Наследники империи"

– Кем бы он ни был, я зарублю его, – бесстрастно заявил каданг.

– Тогда тебе самое место в рядах защитников нашего мира, – ответил Аммат. – Тень стремится заполучить безграничную власть над миром, скоро ее армия двинется к Маграхиру. Когда-то многие народы объединились и остановили ее на берегах Круглого моря. Теперь наше время противостоять вечному рабству, что несет нам Тень.

Тангендерг покачал головой:

– У меня своя дорога. Ваша война меня не интересует.

Аммат прищурился, внимательно ощупывая каданга взглядом.

– Хорруг всю жизнь стремился стать настоящим воином, – произнес жрец. – И он стал им. Он даже поднялся к святилищу, чтобы получить благословение Бельфеддора. Ты рожден воином, это у тебя в крови. Но ты никогда не желал им быть.

– Таковы уж превратности судьбы, – равнодушно отозвался Тангендерг.

– Верно, судьба у каждого своя, – кивнул жрец. – В одном вы схожи, как и он, ты готов держать слово даже ценой собственной жизни. Но, бросив вызов ведущему Тень в одиночку, ты вряд ли достигнешь цели. Наверняка стоит умножить свои шансы на победу, раз уж выпала такая возможность.

Тангендерг нахмурился:

– Если хочешь использовать меня в своих целях, хорошенько подумай, жрец. Один уже попытался. Его я найду, найду и тебя. Я не Хорруг, меня твои идеи не увлекают.

Коринта вспыхнула от возмущения и даже хлопнула ладошкой Тангендерга по колену. Ей угроза каданга в адрес верховного жреца Дромидиона показалась чересчур уж кощунственной.

– Прости его, – извинилась девушка за спутника. – Он в последнее время не в духе.

– Я расскажу тебе, что происходит, а что тебе делать, ты решишь для себя сам, – произнес Аммат. – Ведущий Тень опасается вмешательства Арамеи, поэтому направил на нас войско хишимерского царя, одного из союзников Тени. Войска Арамеи разрознены и не готовы к битве, они вряд ли успеют вовремя собраться, чтобы отразить нападение. Если падет Хорум, война затянется надолго. Остановить хишимерцев некому, даже гипиты откочевали сюда, к предгорьям Потана.

– А если хишимерцы будут разбиты? – поинтересовался Тангендерг.

– Тогда арамейская армия выступит к Маграхиру и даст бой Тени.

Коринта устремила на спутника пытливый взгляд:

– Что ты задумал?

– Ничего нового. Я отыщу Тень и прикончу того кто ее ведет.

* * *

Прислушавшись к гулу голосов, доносившихся из тронного зала, молодой император оглянулся на мать. Лигия обняла сына за плечи:

– Ты принял решение, сын мой. Будь смелей.

Рисстаний тяжело вздохнул:

– Мало принять решение, предстоит еще убедить в его правильности всех князей. Наверное, отцу было бы достаточно отдать приказ, но я не он. Я чувствую свою слабость, и это гнетет меня. Они воины, я для них просто мальчишка, облеченный властью. Да и сколь велика моя власть? Все войска у них, в моем распоряжении лишь полк императорской гвардии.

– У твоего отца не было и этого, когда он пришел в полночные леса, – ответила Лигия. – К побережью он привел армию.

– Он был сильным человеком. Жаль, что я никогда его не видел, быть может, сейчас я не чувствовал бы себя таким слабым. Весь мой авторитет, как императора, держится лишь на его имени, он легенда нашего народа. Я очень боюсь неосторожным словом или поступком вызвать раздор среди князей и развалить империю, созданную отцом. Хотел бы я, чтобы Аммат и Торроний были сейчас здесь, мне необходима их поддержка.

– Здесь есть Аррелий, – мягко напомнила Лигия. – Он твой верный союзник. Будь решительней, сын мой, помни, ты правишь этой страной, они твои подданные.

Рисстаний еще раз глубоко вздохнул и толкнул створки высоких дверей.

При появлении своего повелителя князья притихли и склонили головы. Проследовав через весь зал, Рисстаний занял место на троне. Сопровождавшая его Лигия опустилась в кресло по правую руку от сына.

– Приветствую вас, князья Арамеи, – произнес Рисстаний.

Он обвел взглядом присутствующих и остановился на одном, человеке лет пятидесяти. В отличие от большинства прочих, одетых по арамейским обычаям, этот был облачен в торжественную тогу, подобно вельможам павшей империи ногаров. Пальцы князя на обеих руках поблескивали золотыми перстнями.

– Князь Мессалий, – обратился к нему молодой император. – Ты возглавлял посольство в Хишимер и уверял, что хишимерский царь не помышляет о войне с Арамеей.

– Это так, мой император, – подтвердил князь.

– Однако с пограничья приходят совсем другие вести, – продолжал Рисстаний. – Из них следует, что хишимерская армия готовится выйти в поход на Арамею. В Мархабе собрались не только войска Хишимера, но и множество наемников.

– Царь Орангер лично заверил меня, что укрепляет свою армию лишь для обороны Хишимера, – сказал князь Мессалий.

– Насколько можно доверять его слову? – спросил молодой император.

– Это слово царя.

Рисстаний перевел взгляд на Аррелия. Тот вышел к трону, повернулся к князьям и ткнул пальцем в Мессалия:

– А насколько можно доверять твоему слову, князь?

Мессалий побагровел.

– Подумай, прежде чем бросать обвинение! – гневно воскликнул он. – За это можно ответить кровью!

– Мой меч всегда при мне, – жестко отозвался Аррелий. – Хочешь крови, будет тебе кровь. Но я свое слово сказал.

– Мечом ты владеешь отлично, Аррелий, – произнес один из князей. – Но для обвинения в измене этого недостаточно. Чем еще докажешь свои слова?

– Вот уже несколько месяцев царь Орангер собирает войска в Мархабе, – ответил Аррелий. – Туда же стягиваются наемники со всех окраин, в том числе и бывшие ногарские мастера, способные построить большие осадные орудия, ногарские полководцы и воины разбитой нами империи. Отряды хишимерцев непрерывно грабят наши пограничные земли, делая запасы для похода и ослабляя наши гарнизоны. Всем вам известно, что у хишимерцев нет иного серьезного противника, кроме нас. Они сами зарились на земли побережья, которые заняли мы. Получается, князь Мессалий, либо ты позволил обмануть себя, либо продался нашим врагам.

– Не пытайся запятнать мою честь! – прорычал Мессалий.

– Не стоит бросаться серьезными обвинениями, – произнес другой князь, поддерживая Мессалия. – Слухи о возможном вторжении хишимерцев ходят уже давно, но это всего лишь слухи. Россказни бродяг не повод проливать братскую кровь.

– О братстве вспомнил?! – воскликнул Аррелий. – Кровь наших братьев уже льется там, на пограничье, пока вы отсиживаетесь здесь и уверяете друг друга, что никто не посмеет напасть на Арамею. Зажирели вы, князья. Вспомните, как вы встали во главе своих родов. Хорруг поставил вас на княжение, как лучших своих воинов. С большинством из вас мы вместе пришли на эту землю и поклялись защищать ее. Забыли?! Нашу землю уже рвут на части, а мы боимся посадить свои задницы в седла.

– Я смотрю, ты и сам не в седле, – заметил кто-то Аррелию.

– Как только поступит приказ императора, я поведу свою дружину в бой! – решительно заявил Аррелий. – Вас призываю поступить так же.

Зал вновь наполнился гулом голосов.

– Аррелий прав! – заявил один из князей. – С правителями Хишимера мира не было и никогда не будет. Все мы знаем, сколь коварны их цари, вожди и жрецы.

– Давно пора покончить с этим гнездом интриг, – поддержал его другой князь.

– Народы прибрежной равнины едва оправились от столетней войны, а вы хотите снова ввергнуть нас в пучину бедствий, – возразил им еще один из князей. – Придут хишимерцы с войной или нет, это еще большой вопрос, а нам войну затевать не с руки.

– Вот-вот, – подхватил его сторонник. – Воинственность Аррелия давно известна, он готов без раздумий ввязаться в любую потасовку. Но мы не бесшабашные рубаки, нам следует думать о благополучии арамейских родов и людей, живущих на наших землях.

– На пограничье тоже живут наши люди, там наши арамейские братья и те, кто принял арамейское знамя, кого сам Хорруг поклялся защищать от врагов, – ответили ему с другой стороны.

– Да-да, сейчас при всяком случае принято ссылаться на Хорруга. Но его давно нет, а на нас обязанность хранить эту страну.

Рисстаний поднялся с трона и вскинул руку, князья умолкли.

– Князь Мессалий, я подозреваю, что ты ввел в заблуждение как меня, так и всех князей Арамеи, – громко и отчетливо произнес император. – Для моих подозрений есть очень серьезные основания. За измену тебя следует казнить, но я дам тебе шанс облегчить свою участь. Признайся прямо сейчас, что тебе известно о планах царя Орангера?

Мессалий затравленно огляделся по сторонам, князья недоуменно перешептывались, переводя взгляды то на него, то на своего молодого повелителя.

– Кто посадил тебе паука на сердце?! – грозно рявкнул Аррелий.

Мессалий подался назад. Неожиданно он покачнулся, схватился за сердце, с хрипом опустился на колени и уткнулся лицом в мраморный пол. Князья обступили соплеменника, перевернули на спину, кто-то рванул тогу на его груди. Все одновременно отшатнулись, увидев пятно в форме паука, лапы которого сжимали сердце умершего.

– Клеймо Тени, – пробормотал один из князей.

Все перевели взгляды на Рисстания. Император напряженно смотрел на мертвое тело и был необычайно бледен. Мать подалась вперед и коснулась его руки, безмолвно поддерживая.

– Изменник получил по заслугам, – произнес император, справившись с волнением. – Все его сообщения лживы и ничего не стоят.

Он сошел с тронного возвышения и продолжал:

– Недавно мне встретился молодой воин из Хорума. Он потерял руку в бою, но, тем не менее, полон решимости сражаться за свою землю. Не оставим и мы свой народ в беде. Быть может, уже сейчас хишимерская армия движется к Хоруму. Мы выходим в поход, место сбора – Келенган.

Князья снова зашумели.

– Не слишком ли поспешно объявлять сейчас поход, повелитель? – спросил один из князей. – Стоит собрать достоверные сведения.

– Сведений уже более, чем достаточно, – отрезал молодой император. – Полк императорской гвардии уже сегодня получит приказ готовиться к походу, через два дня мы выступаем. Вас я жду у Келенгана.

Он посмотрел на Аррелия, ответом послужил одобрительный взгляд князя. Воодушевившись его поддержкой, Рисстаний закончил:

– Не мешкайте, князья, не дайте своим воинам повода усомниться в вас. Мой отец сделал вас князьями наперекор арамейским обычаям, но они еще живы. Ваши воины еще вправе поставить над собой других князей, более решительных.

* * *

Поднявшись на небольшую возвышенность, Захир натянул поводья. Чуть повернувшись, он сказал Самиле, сидевшей за его спиной:

– Смотри.

– Здорово! – восхищенно выдохнула девушка.

По равнине до самого горизонта двигались отряды армии Тени. Волнами катились каттанские и хингарские всадники, шагали строго очерченные когорты ногарской пехоты, позади необъятной грозной армады поднимали клубы пыли многочисленные обозы. Воины шли не просто в поход, они намеревались захватить новые плодородные земли для себя и своих потомков, поэтому вместе с ними шли их семьи со всем скарбом. Походные кибитки, обозные повозки, перегоняемые стада растянулись вширь и вдаль на многие тысячи шагов, рядом шли женщины и дети. Неумолчный гомон будоражил воздух, а в небе парил темный силуэт паука.

– Пустынники и ногарцы немножко странные, – заметила Самила. – Ты видел их глаза?

– Это потому, что они приняли Тень и теперь принадлежат ей, – ответил Захир.

Воины Каттана и ушедшей в небытие Ногары и в самом деле казались странными хингарцам. На привалах вполне обычные люди, в походе и в битвах воины, принявшие Тень, словно превращались в безвольных кукол, их глаза абсолютно ничего не выражали и они готовы были исполнить любой приказ жрецов, даже самоубийственный.

– Надеюсь, отец не догонит нас, – с опаской произнесла Самила.

Со времени побега из родительского дома прошло уже несколько дней, владения хингарских кланов остались далеко позади, однако девушка по-прежнему очень опасалась отцовского гнева. Не слишком радушно принял беглянку и отец Захира Кизим, что, впрочем, было и неудивительно при столь невысоком положении его отпрыска в клане. К тому же, оба грубо нарушили традиции своего народа и могли понести наказание даже от клана Кизима. Тем не менее, вождь не отказал сыну в просьбе соединить его с девушкой законным браком.

– Не бойся, я не дам тебя в обиду, – заверил Захир невесту. – А скоро мы поженимся и тогда ты будешь только моя. Твой отец не сможет вернуть тебя, ведь я воин Тени. Все, кто осмеливается ей противостоять, становятся ее рабами.

Он указал на огромный помост, что тащили на своих плечах десятки закованных в цепи людей. На возвышении в виде ступенчатой пирамиды стоял человек в плаще, капюшон покрывал его голову. Никто и никогда не видел его лица, но все знали, то сам верховный жрец Тени. Плывущая на плечах невольников в окружении войск пирамида выглядела величественно и устрашающе, вселяя покорность в сердца последователей и вызывая страх противников.

Ведущий Тень чуть повернулся. Самиле показалось, что могущественный жрец смотрит прямо на них. Девушка поежилась, но ничего не сказала.

* * *

Далман опустил жердь, которую обтесывал, и обернулся к младшему сынишке, вбежавшему во двор.

– Папа, там сборщики! – крикнул мальчик.

Издалека послышались возбужденные крики. Далман в сердцах сплюнул и бросил жердь на землю.

– Что за жизнь пошла… – проворчал он. – С одной стороны хишимерцы, с другой – арамейские князья, и всем мы чего-то должны. Иди в дом, матери помоги.

Подтолкнув сына к дому, Далман вышел со двора и направился к ярмарочной площади. Топор так и остался в его руке.

– Нет, ты глянь, чего делается! – вцепилась в его рукав соседка, едва он оказался в толпе односельчан. – Последнее забирают!

Далман отцепил от себя ее пальцы, переложил топор в другую руку и пробился к центру площади. Молодой воин, сидя верхом на гиппарионе, звонко взывал к крестьянам:

– Повышение налога – вынужденная мера! Войску Велихарии необходимы припасы! Если будете противиться, заберем силой!

– Да ничего уже не осталось! – выкрикнули из толпы. – Вон хоть у старшины нашего спросите!

Далман выступил вперед. Окинув всадников хмурым взглядом, он произнес:

– Я Далман, старшина этого селения. Мы исправно платим налог хорумскому князю. Но мы пострадали от налетов хишимерцев, едва пережили зиму. Если вы заберете еще хоть что-нибудь, нам останется просто умереть с голоду.

Всадник снял шлем, по плечам рассыпались светлые волосы. Крестьяне удивленно загудели, предводителем отряда оказалась девушка.

– Я Иррея, дочь князя Литария, правителя Хорума, – представилась девушка. – Вся Велихария сейчас голодает. Но войску нужны припасы, иначе совсем некому будет защищать княжество от врагов.

– Чего ж раньше не защищали? – нахмурился Далман. – Пока еще было, что защищать.

– У меня нет времени на пустую болтовню, – решительно отрезала Иррея и кивнула воинам: – Обыскать все дворы!

Шум усилился: мужчины выкрикивали проклятия, женщины причитали, дети плакали. Засвистели плети, успокаивая особо недовольных.

– Легко воевать с голодными крестьянами, – зло процедил Далман, глядя на молодую арамейку и сжимая топор. – С хишимерскими воинами вы не так храбры.

– Да что ты знаешь?! – не менее зло выкрикнула Иррея. – Несметная сила готова обрушиться на нас. В Хоруме собираются все, кто способен держать оружие. Вам припасы уже не понадобятся, когда придет хишимерская армия, вам придется уходить к побережью. Мы будем биться до конца, но не сможем остановить вторжение, лишь задержим врагов, чтобы мирные жители успели уйти, избежать плена.

– Велихарию не уберечь? – дрогнувшим голосом спросил Далман.

– Поражение неизбежно, – Иррея опустила голову. – Мы будем биться, чтобы мирные велихарийцы успели уйти к побережью, под защиту императора. Но самим нам не выстоять.

– А где же арамейская армия?

– Когда она придет, Хорум, скорее всего, уже будет сожжен, а те, кто его защищает, мертвы.

Неожиданно крики стихли.

– Смотри, госпожа! – указал один из арамейских воинов своей предводительнице. – Вон там!

С полночной стороны к селению быстро приближался всадник. На его пике трепетал алый вымпел, издалека оповещающий, что у гонца важное сообщение. Иррея потянула повод, разворачивая гиппариона. Крестьяне и арамейцы расступились перед гонцом. Узнав дочь князя, гонец натянул поводья и поклонился.

– Какие вести? – спросила Иррея.

– Началось, моя госпожа, – ответил гонец. – Хишимерская армия перешла границу.

– Это точно? – насторожилась девушка. – Может быть, обычный набег?

Всадник покачал головой:

– Их тысячи, моя госпожа. Кавалерия, пехота, обозы. Вторжение началось.

– Скачи в Хорум, сообщи правителю, – распорядилась Иррея.

Всадник снова поклонился и пришпорил гиппариона. Иррея перевела взгляд на Далмана:

– Вам лучше уходить. Хишимерцы отправляют пленных в каменоломни или приносят в жертву своему богу.

– Знаю, – кивнул Далман.

Он оглянулся на односельчан:

– Чего встали?! Грузите припасы для войска нашего князя. Женщины, собирайте детей. Мы уходим сейчас же. Засыпайте колодец, все постройки сжечь.

Крестьяне засуетились, одни поспешно грузили зерно в телеги сборщиков, вытаскивая последнее из своих схронов, иные вели скотину, не надеясь, что сами успеют спасти свою живность, другие поспешно собирали самое необходимое имущество в дорогу, грузили скарб в повозки, запрягали гиппарионов и волов, женщины подгоняли детей…

– Ты похож на воина, – с уважением заметила Иррея главе поселения.

– Жизнь такая, хочешь или нет, все равно приходится уметь защищаться, – с тяжелым вздохом ответил Далман.

– Пусть твои люди уходят через Келенган, – посоветовала девушка. – Это наиболее безопасный путь.

– Так и поступим, – кивнул Далман.

* * *

Рыжий буйвол медленно поднял голову. Пережевывая жвачку, он внимательно посмотрел на неспешно приближающегося всадника и щуплую фигурку, шагавшую рядом. Не отрывая взгляд, буйвол словно следил за незнакомцами. Возможно, именно так и было, в отличие от сородичей, полностью одомашненных оседлыми жителями равнины, степные быки гипитов остались более сообразительными и более воинственными. Если бы буйвол почуял опасность для своего стада, он без труда растоптал бы незнакомцев. Очевидно, решив, что ни всадник верхом на чахлой старой кобыле, ни его пеший спутник не несут угрозы, буйвол снова опустил голову и захватил губами пучок молодой травы.

– Какие-то они страшные, – поежилась Коринта, разглядывая стадо. – Лохматые, горбатые… И смотрят так… В Велихарии коровы не такие.

– Гипиты даже воюют верхом на своих буйволах, запрягают их в тяжелые колесницы, – ответил Тангендарг. – Если вожак стада сочтет нас опасными, это стадо растопчет нас.

Глаза Коринты округлились от страха. Тангендерг скривил губы, что на его лице могло означать усмешку.

– Ты просто издеваешься надо мной, да?! – заподозрила девушка.

– Думай, как тебе нравится.

– Ты злой и противный, – заявила Коринта и даже показала кадангу язык.

– Мне казалось, ты давно уже это заметила, – спокойно отозвался Тангендерг.

Его кобыла неспешной поступью проследовала прямо через центр огромного стада.

– Почему нельзя их обойти? – шепотом возмутилась Коринта, стараясь не задеть животных ненароком.

Тангендерг пожал плечами:

– Ни к чему идти в обход, если прямая дорога свободна.

– Свободна? – скептически переспросила девушка.

Молодой бычок потянулась к ней носом. Коринта побледнела и даже приподняла руки, словно собиралась отодвинуть от себя животное. Фыркнув, бычок отвернулся и потряс головой.

Преодолев пастбище, путники поднялись на невысокий холм. Коринта ахнула. За возвышенностью оказался целый город – огромным широким кругом стояли большие повозки, кибитки, колесницы, внутри круга пестрели тысячи палаток, в центре высились многоярусные шатры, на шпилях и флагштоках ветер шевелил бунчуки, повсюду поднимались ломанными струйками дымки очагов. Еще больше палаток раскинулось островками на разном удалении от походного города гипитов, за ними вдали паслись табуны гиппарионов и стада буйволов.

Не останавливаясь, кобыла Тангендерга зашагала прямо к одной из брешей между повозок, образовывавших стену кочевого города.

– Они нас даже не замечают, – удивилась Коринта.

Появление чужаков и в самом деле, как будто, не привлекло абсолютно ничьего внимания.

– В степи сейчас много бродяг, – ответил Тангендерг. – Наемники ищут работу для своих клинков, переселенцы бегут в поисках спокойной жизни. Мы не первые, кого они видят. А кроме того, нас уже давно заметили. Разъезды гипитов патрулируют местность на много переходов от города, охраняя свои стада.

– Ты их видел? – снова удивилась девушка. – Почему мне не сказал?

– Я ведь уже говорил, ты сама многое могла бы замечать, если бы поменьше болтала и внимательнее смотрела по сторонам.

Путники беспрепятственно приблизились к походному городу кочевников. На них по-прежнему никто не обращал внимания. Мимо прошли две женщины с большими корзинами на головах, пробежала стайка веселых мальчишек, гоняющих палками пустой бараний череп, чуть дальше скорняки отбивали воловью шкуру, еще один человек, сидя на циновке, точил о камень кинжал, все занимались своими делами.

Поравнявшись с пожилым гипитом, ведущим в поводу жеребенка, Тангендерг спросил что-то на языке кочевников. Старик нехотя ответил. Тангендерг направил кобылу дальше вдоль заграждения из повозок.

– Ты кого-то тут ищешь? – поинтересовалась Коринта.

– Нужно поговорить с одним человеком. Это там.

Перед скоплением палаток в отдалении от города, Тангендерг спешился и произнес:

– Жди здесь.

– Я с тобой! – заявила Коринта.

– Я не тебе. От тебя мне, похоже, никогда уже не избавиться.

Лошадь никак не отреагировала на приказ хозяина, просто опустила голову вниз. Коринта обиженно поджала губы и последовала за кадангом.

У входа в большой шатер перед носом путников скрестились пики. Несколько воинов в кожаных доспехах и бронзовых шлемах окружили чужаков. Тангендерг снова перебросился с гипитами несколькими словами на незнакомом Коринте языке. Один из них скрылся за пологом шатра, остальные не спускали глаз с непрошеных гостей. Один из гипитов, как показалось Коринте, слишком уж внимательно разглядывал девушку, от взгляда кочевника по спине даже пробежал неприятный холодок.

Наконец, полог шатра снова откинулся и старший из охранников кивком головы дал понять, что гости могут войти. По требованию стражей Тангендерг оставил свой меч, просто воткнув его в землю у входа.

Несмотря на солнечный день, внутри шатра было не слишком светло, Коринта не сразу заметила женщину в шароварах, что сидела, скрестив ноги, возле очага с едва тлеющими углями. Короткая накидка одним концом опускалась на спину до поясницы, другим едва прикрывала высокую грудь и оставляла полностью открытым живот, разрисованный странными узорами. Лицо женщины так же покрывал замысловатый рисунок из сплетения прерывистых линий так, что трудно было с первого взгляда определить ее возраст. Коринте показалось, что ей никак не меньше сорока лет. Длинные черные волосы женщины свободно распускались по плечам.

– Зачем пришел? – спросила женщина по-арамейски, даже не взглянув на вошедших.

– Проезжал мимо, – отозвался Тангендерг.

– Что хочешь сказать? – продолжала спрашивать женщина, по-прежнему глядя на угли.

– Хишимерцы выходят на равнину.

Женщина подняла взгляд:

– С каких пор тебя волнует то, что происходит на равнине?

– Совсем не волнует, – отозвался каданг.

Он подсел к очагу, так же скрестив ноги. Хозяйка шатра перевела взгляд на Коринту:

– Скажи девочке, что она может сесть, ни к чему стоять у порога.

– Она мне не рабыня, можешь сама сказать ей все, что хочешь.

Женщина сделала повелительный жест рукой. Коринта послушно приблизилась к очагу и опустилась на корточки.

– Меня Коринта зовут, – робко сказала она, чтобы уж совсем не чувствовать себя безвольной куклой.

– Вряд ли твое имя имеет сейчас значение, – ответила хозяйка шатра. – Но, раз уж на то пошло, я Ортданатха.

Женщина вернулась взглядом к Тангендергу:

– Говори. Какое тебе дело до хишимерцев?

– Они заслонили мне дорогу, – спокойно и бесстрастно ответил каданг. – Да и вам уже отступать некуда, дальше горы. Скоро станете рабами.

Ортданатха лукаво прищурилась:

– А до нас тебе какое дело?

– Никакого. Но можем стать полезными друг другу. За хишимерцами стоит Тень. Ведущий ее мой должник.

Левая бровь женщины удивленно изогнулась.

– Насколько я тебя знаю, твои должники должны тебе только одно – свои жизни, – заметила она.

– Этот не исключение, – кивнул Тангендерг.

Ортданатха рассмеялась:

– Годы ничуть не изменили тебя, сын Ранды.

– В постоянно изменчивом мире должно сохраняться хоть какое-то постоянство, – невозмутимо ответил Тангендерг.

Ортданатха потянулась к очагу, голой рукой поправила угли. Коринта вся передернулась, представив, как должно обжечь пальцы, гипитка же даже не поморщилась.

– И что же бродяга каданг хочет предложить вольным гипитам? – спросила женщина.

– Вернуть себе степь.

– Гипитское войско уже не то, что во времена Хорруга, армия Хишимера раздавит нас.

– Одни не справитесь, – кивнул Тангендерг. – Но арамейцы готовятся к бою у Хорума. Они одни тоже не справятся.

– Предлагаешь объединиться?

– Тебе решать.

Ортданатха пожала плечами:

– Все решают вожди племен.

– Не без твоего одобрения, – заметил Тангендерг.

Женщина усмехнулась:

– Тебе было бы выгодно, чтобы гипиты выступили против Хишимера вместе с арамейцами?

– Мне будет выгодно, если хишимерцы уберутся с моей дороги и арамейская армия не поляжет у Хорума.

Тонкие губы Ортданатхи снова скривились в усмешке. Некоторое время она молча смотрела на тлеющие угли, потом произнесла:

– Я сообщу вождям, что арамейцы готовятся к бою. Желаешь сам увидеться с ними?

– Желаю, – кивнул Тангендерг.

– Увидишься. А пока можете отдохнуть в палатке. Твоя кобыла еще не отбросила копыта? О ней позаботятся.

– Ты же знаешь, моя лошадь не нуждается ни в чьих заботах.

– Знаю, – усмехнулась Ортданатха.

Она что-то крикнула по-гипитски. Снаружи вошел один из стражей. Тангендерг кивнул спутнице и поднялся на ноги. Коринта поспешно вскочила вслед за ним.

Гипит проводил гостей к одной из палаток. Тангендерг втолкнул девушку внутрь, сам направился к своей лошади, послушно ожидавшей хозяина все на том же месте.

Две полуголые девчонки принесли в палатку кувшин с водой и большой поднос с едой. На благодарность Коринты они ничего не ответили, только переглянулись, захихикали и быстро убежали.

В ожидании спутника Коринта умылась, затем уселась на циновке перед подносом с едой и с наслаждением втянула ноздрями аппетитный аромат жареной телятины и свежих хлебных лепешек. Она едва сдерживалась, чтобы не наброситься на яства.

– Ну где ты ходишь?! – укорила девушка Тангендерга, как только он переступил порог палатки. – Я уже есть хочу.

– Кто тебе мешает?

– Я не хочу одна. Ты тоже голодный.

Тангендерг присел рядом. Устремив сосредоточенный взгляд в пространство перед собой, он думал о чем-то своем, не обращая внимания ни на еду, ни на девушку. Коринта сама вытащила у него из-за пояса кинжал, нанизала на него кусок мяса и вложила рукоять в ладонь каданга. Затем из небольшого кувшина налила в чашку айран. Наливая себе, она услышала суровый голос спутника:

– Немного. Маленькая еще.

– Ты мне не отец, – фыркнула Коринта.

– Ты мне тоже не мать, я ж тебя терплю. А пойло у гипитов крепкое, опьянеешь.

Коринта недовольно сморщила нос, тем не менее, прислушалась к словам каданга.

– Ты давно ее знаешь? – спросила девушка, приступая к трапезе.

– Уже много лет.

– А кто она?

– Говорящая с Огнем.

– Кто?! – удивленно переспросила девушка.

– Верховная шаманка. Гипиты огнепоклонники, они почитают Огонь, такая у них вера. Если кто и сможет растормошить вождей племен, так только она.

– Откуда ты ее знаешь? – продолжала спрашивать Коринта.

– Ты опять слишком много разговариваешь, – заметил Тангендерг.

– Это только потому, что ты много молчишь, – буркнула девушка.

Оставшийся день прошел без событий. Но на рассвете Коринта проснулась от того, что кто-то крепко схватил ее за шею. Открыв глаза, девушка увидела перед собой лицо Гишера.

– Ты? – изумилась она.

Вид хишемерец имел далеко не лучший, одежда окончательно превратилась в лохмотья, лицо потемнело и осунулось еще больше, глаза запали, жидкая бороденка стала похожей на бесформенный пучок пакли, спутанные грязные волосы также торчали клочками. Похоже, ему пришлось проделать нелегкий путь, преследуя бывших попутчиков.

Острие короткого ножа кольнуло девушку в горло.

– Зови его! – сипло потребовал Гишер.

Коринта нервно сглотнула, с испугом глядя в лицо хишимерца, перекошенное злобой.

– Зови! – повторил хишимерец.

– Меня не нужно звать, Гишер, я здесь, – прозвучало за спиной.

В палатку вошел Тангендерг. Гишер быстро развернулся, по-прежнему крепко сжимая грязными пальцами шею Коринты и держа лезвие ножа у ее горла.

– Я зарежу девчонку, – просипел он. – Ты дашь мне клятву, бродяга, что отправишься со мной в Мархаб. Я знаю, ты сдержишь слово. Дай клятву, и девчонка останется цела.

– Все никак не успокоишься, – произнес Тангендерг. – По-прежнему хочешь услужить своему богу?

– Он вернет мне силу, которой ты меня лишил, – убежденно заявил хишимерец. – Я окроплю сердце Тота твоей кровью и заслужу его милость.

– Интересно, как ты, хишимерский жрец, собрался выйти из стана гипитов живым? Сюда ты прошел только потому, что я попросил не убивать тебя сразу. Гипиты давно уже не сжигали тела своих врагов на жертвенном огне, твое появление для них весьма кстати.

– Ты выведешь меня отсюда.

– Чего ради?

– Чтобы твоя девчонка осталась цела. Дай клятву, что пойдешь со мной в храм Тота в Мархаб!

Хишимерец крепче надавил на рукоять ножа, Коринта закусила губу.

– Нет, – отозвался Тангендерг и покачал головой: – Я не дам тебе такой клятвы.

– Тогда я зарежу ее!

Каданг равнодушно пожал плечами:

– А мне-то что?

При этих словах кровь прихлынула к лицу Коринты, она не поверила своим ушам. Не удостоив ее даже взглядом, Тангендерг развернулся и вышел из палатки.

– Эй! – окликнул его Гишер.

Он перевел обескураженный взгляд на Коринту. В глазах девушки блестели слезы.

– Чего-то я недопонял, – пробормотал хишимерец, убрав нож от горла уже бесполезной заложницы, и почесав лезвием собственный затылок.

Злоба на лице жреца сменилась растерянностью. Он откинул полог палатки, перед глазами тут же блеснули бронзовые наконечники двух пик. Гишер подался назад, но краем глаза успел заметить еще нескольких вооруженных гипитов снаружи.

– Западня, – озадаченно пробормотал хишимерец. – Сам себя загнал.

Он оглянулся на девушку, та сидела на циновке, уткнувшись лицом в колени.

– Плачешь? – поинтересовался Гишер. – Не реви, ты мне не нужна.