Текст книги "Наследники империи"

– Что означает этот знак?

Он указал на символ, выжженный на груди Багара. Как он успел заметить, грудь каждого вождя рубийских племен была отмечена восьмиконечной звездой. Видел он такой знак и у некоторых мальчишек.

– Это символ власти рубийских вождей, – ответил Багар. – Каждый мальчик, родившийся в семье вождя, проходит такой обряд через год после рождения. Если ребенок выживает, он признается достойным вождем и хранит на себе печать всю жизнь.

– И многие выживают? – поинтересовался Торроний.

– Немногие, – спокойно ответил Багар. – Из трех моих сыновей выжил только один. Он будет достойным вождем, когда придет его время.

– У вас слишком суровые обычаи, – заметил Торроний.

– Может быть, – согласился Багар. – Но только самым сильным дано продолжать наш род, будь то мужчины или женщины. Слабым нет места среди рубийцев. Сегодня ты показал себя сильным человеком, мужчиной, воином, и заслужил уважение нашего народа. Расскажи нам еще раз о Тени, чужеземец.

* * *

Костяной коготь, не сравнимый по величине даже с наконечником копья баллисты, пропахал глубокую борозду в песке. Огромный паук приподнялся на задних лапах, встав на дыбы перед фигурой человека, закутанного в грязно-коричневый плащ. Ведущий Тень вскинул ладонь. Рядом с чудовищем он выглядел как муравей рядом с медведем, однако громадное существо повиновалось малейшему мановению его руки.

Поблизости возникла еще одна фигура в таком же плаще, выйдя из дымки сгустившейся тени.

– Наши войска выходят в подгорные степи, – сообщил появившийся жрец.

– Что говорят местные кочевники? – спросил старец.

– Ничего. Наши посланники не получили никакого ответа от вождей племен. Но все они со своими воинами собираются вместе. Похоже, они не настроены принять Тень, и не захотят пропустить нас к Маграхиру добровольно. Кроме того, вожди хингарских кланов проявляют недовольство.

– Они сомневаются в могуществе Тени?

– Они жаждут добычи.

Ведущий Тень опустил руку, паук упал на все восемь конечностей. Старец провел перед собой раскрытой ладонью и очертания паука растаяли в воздухе.

– Жадность хингарцев непомерна, – произнес ведущий Тень. – Совсем недавно они разграбили все поселения равнин. Лучше нам избавиться от всех ненадежных союзников. Скоро мы так и сделаем.

– С малыми силами не покорить Маграхир, – заметил жрец.

– Это так, – кивнул старец. – Боюсь, что и большие силы не дадут нам преимущества. Поэтому мы не пойдем к Маграхиру. Но маловерные надолго запомнят, что такое Тень.

* * *

Выйдя на крыльцо своей резиденции, князь Литарий глянул вниз и хмыкнул. Опираясь на перила, правитель Хорума тяжело спустился вниз, ступеньки заскрипели под его поступью. После ранения в битве за Хорум прошло уже изрядно времени, однако князь заметно прихрамывал, видимо, уже сказывался возраст.

Ожидая у крыльца, Далман нерешительно теребил пальцами складку на залатанной потертой рубахе. Еще раз смерив крестьянина взглядом, князь хмуро поинтересовался:

– Зачем пришел?

– Люди голодают, – ответил крестьянин.

Князь кивнул:

– Знаю. Если пришел за помощью, то напрасно. Вся Велихария разорена.

– То-то и оно, – Далман тяжело вздохнул. – Еле сводим концы с концами, а налоги повышаются. Людям бы передышку хоть ненадолго.

Князь отозвался таким же вздохом:

– Ты был со мной на поле боя, мы рубились плечом к плечу, я обязан тебе жизнью и сейчас мне стыдно смотреть в твои глаза. Но увы, я ничего не могу сделать. Мое положение немногим лучше твоего. Налоги собираются в казну Арамеи, на содержание наемной армии.

Далман помрачнел и кивнул:

– Да, слышал. Наша царица призвала на службу головорезов, которые недавно штурмовали твой город под знаменем Хишимера. Неужто у Арамеи не осталось своих воинов?

– Царица действует от имени императора, и не нам с тобой осуждать ее действия, – нахмурился князь. – Тебе лучше попридержать язык. Дойдут до чужих ушей твои речи, и даже я не смогу уберечь тебя от плахи. Подумай о своих детях. Уходи.

Князь развернулся, поднялся по ступеням обратно и скрылся за дверью. Далман потеребил подбородок и пробормотал:

– Ну, пинками не прогнали, и на том спасибо.

Он уже почти вышел за ворота княжеского двора, когда позади послышался возглас:

– Далман, стой!

Крестьянин оглянулся. С крыльца спустилась Иррея и торопливой поступью догнала Далмана. Просторный хитон не мог скрыть изменения в фигуре молодой женщины. Опустив взгляд на ее округлившийся живот, Далман улыбнулся:

– Тебя можно поздравить, госпожа.

Иррея заглянула в его глаза и с тревогой спросила:

– Совсем тяжело?

Мужчина развел руками:

– Такая уж наша крестьянская доля. Трудись от зари до темна, отдавай все князьям, а сам крутись, как хочешь.

– Не держи зла на моего отца. Он и хотел бы помочь своим людям, но это не в его силах. Княжеская казна пуста, все пришлось отдать, налоги платят не только крестьяне.

– Эх, госпожа, – с тяжким вздохом отозвался крестьянин. – О том ли мы думали, когда бились за Хорум? За это ли сражались? Могли ли представить, что после победы над врагом станет еще тяжелее? Будто и не мы победили в той войне.

– Я знаю, вам тяжело. Но пойми и ты, Арамее нужна армия, чтобы защищать нас. Вот, возьми.

Иррея стянула с пальца серебряное кольцо и протянула Далману. Крестьянин покачал головой:

– Я не могу принять такой дар.

– Возьми, – настойчиво повторила Иррея. – Ты много сделал для меня и моего отца, ты сражался с нами рядом за эту землю, это самое малое, чем я могу отблагодарить тебя. Прими это не только для себя, но и для своих детей. Продашь, хоть немного поддержишь свою семью.

Она сама вложила кольцо в широкую ладонь крестьянина. Далман грустно улыбнулся, глядя на подарок, и снова покачал головой. Надев кольцо на мизинец, он произнес:

– Не продам. Я буду хранить твой дар, как память о тебе, прекрасная госпожа.

* * *

Еще раз пробежав глазами по строкам послания, князь Аррелий свернул пергаментный свиток и бросил его в костер. Перехватив вопросительный взгляд Демилия, он произнес:

– Ответа не будет. У меня к тебе поручений нет. Что собираешься делать?

– Если позволят наш император и Аммат, останусь с войском. Грядет большая битва, наверняка после сражения еще один лекарь не будет лишним.

– Воля твоя. Отдыхай, дружище.

Отпустив посланца, князь направился к палатке верховного жреца.

– Ты здесь? – еще издали окликнул он хозяина палатки.

Аммат выглянул наружу.

– Уже созывают на совет? – спросил жрец.

Еще при свете дня арамейцы впервые увидели вдали очертания полуночных гор. До подгорных степей оставалось не более одного перехода и молодой император объявил, что желает посовещаться с князьями и гипитскими вождями перед грядущей битвой.

– Я похож на посыльного? – хмуро пошутил Аррелий. – Есть разговор.

Аммат отступил в сторону, князь вошел в его палатку и уселся на циновку, поджав ноги.

– Подгорные степи уже рядом, – произнес Аррелий. – Скажи мне, жрец, нужен ли нам бродяга?

– Чем вызван твой вопрос? – осторожно поинтересовался Аммат, опускаясь рядом.

– Ты сам знаешь, в битве он нам может пригодиться, но не более того.

– Ты тоже знаешь, он уйдет сам, когда придет время.

– Хочется быть уверенным, что больше он не вернется. Ты можешь это гарантировать?

Аммат задумчиво потер ладонью подбородок, не торопясь с ответом. Впрочем Аррелию и не требовался ответ.

– Я так и думал, – произнес он. – Поэтому я должен знать, когда надобность в бродяге отпадет.

– Твой интерес как-то связан с посланием, которое доставил Демилий? – спросил Аммат. – Что ты задумал, друг мой?

– Я укрепляю императорскую власть, укрепляю Арамею, – решительно ответил князь. – Ты сам требовал от меня этого еще в храме Орамоса перед нашим выходом на Хорум. И я готов устранить любую помеху.

– Впереди у нас кровавая битва, много бойцов поляжет. Может быть, и бродяге уготована та же участь. Стоит ли торопить события?

– Стоит контролировать события. Я обещал царице, что бродяга не потревожит ее покой, и сдержу обещание.

Аммат накрыл ладонью ладонь Аррелия:

– Друг мой, мы пролили уже слишком много крови. Можно оправдывать себя высокими целями, но эта кровь на нашей совести. Мы рискуем очернить все благие деяния Дромидиона, если начнем проливать ее напрасно. Что мы сможем противопоставить Тени, если пойдем к своей цели неправедными методами?

– Ты знаешь, жрец, я никогда не был поклонником твоего культа. Но Дромидион помог арамейцам закрепиться на побережье. Ты можешь проповедовать что угодно, но я знаю твердо, миролюбием не удержать империю. Вспомни свое Дромидийское царство. Где оно сейчас? Признай, наш император слаб, без нас он не удержит империю, мы ему нужны. А вот бродяга силен, его дух сильнее, чем даже самого Хорруга. По совести говоря, он был бы более достойным преемником Хорруга, чем его сводный брат. Но дело в том, что в этом случае мы ему не понадобимся.

– Бродяге не нужен трон Арамеи, – возразил Аммат. – Ему не нужно вообще ничего.

– Люди меняются, – не уступал Аррелий. – Если он захочет, помешать ему не сможет никто. Поэтому я разделяю опасения нашей царицы.

Аммат тяжело вздохнул:

– Мы ведем пустой спор, дружище. Каждый из нас все равно останется при своем мнении, мы оба слишком убеждены в своей правоте, чтобы менять его. Ты хочешь, чтобы я не мешал тебе? Не могу этого обещать.

– Я и не надеялся, что ты примешь мою сторону. Но не забывай, мы обязаны сохранить империю. По сравнению с этой задачей жизнь одного человека – ничто. Я буду действовать так, как сочту нужным.

Снаружи послышался шорох. Полог отодвинулся, внутрь заглянул посыльный.

– Совет начинается, – сообщил он.

Аммат и Аррелий покинули палатку. Из-за палатки на свет костра вышел Гишер. Проводив взглядом жреца и князя, он задумчиво потеребил свою бородку.

Многим в огромном стане не спалось в эту ночь. На расстоянии всего лишь одного перехода до конечной цели практически каждый уже находился в предвкушении скорой битвы. Бывалые воины давали наставления молодым, княжеские воеводы и сотники гипитов проверяли готовность своих бойцов, кто-то точил оружие, кто-то молился.

Сидя у костра, Тангендерг наощупь отрезал ножом свои волосы и бросал пряди в огонь. Запах паленой шерсти расползался во все стороны. Как всегда, каданг почувствовал приближение сзади и распознал подошедшего человека.

– Тебе когда-нибудь говорили, что твоя прическа ужасна? – услышал он грубый голос Ортданатхи. – По крайней мере, пока волосы снова не отрастут.

Каждый раз после такой процедуры неровно обрезанные ножом волосы каданга и в самом деле выглядели не лучшим образом.

– Говорили, и не раз, – невозмутимо отозвался Тангендерг, не прерывая своего занятия.

Ладонь шаманки легла поверх его ладони. Тангендерг позволил забрать ей нож. Ортданатха продолжила сноровисто и аккуратно обрезать отросшие светлые пряди.

– Что хочешь сказать? – спросил Тангендерг.

– Скоро битва, – ответила Ортданатха. – Сбереги себя для девочки. Ты нужен ей.

– Не все зависит от меня, – бесстрастно произнес каданг.

– Я бы поверила, если бы это сказал кто-нибудь другой, – не согласилась шаманка. – Но я слишком хорошо тебя знаю, сын Ранды. Твоя жизнь зависит только от тебя.

– Хочешь, чтобы я перестал быть бродягой?

– Ты всегда был честен со всеми. Будь честен и с самим собой. Девочка тоже нужна тебе. Хотел ты того или нет, она вошла в твою жизнь и заняла в ней свое место. Ты это знаешь и даже готов принять, иначе никогда не доверил бы ей свою лошадь. Человек не должен быть один, просто не приспособлен к этому.

– Я будто слышу твоего отца, – заметил Тангендерг.

– Я же его дочь, – многозначительно ответила Ортданатха. – Он никогда ничего не делал напрасно и вернул тебя к жизни не для того, чтобы остаток своих дней ты бесцельно скитался по свету.

Некоторое время Тангендерг молча смотрел на пламя костра, в котором вспыхивали пучки его волос, отрезанные шаманкой. Можно было бы подумать, что больше он не скажет ни слова, но Ортданатха и в самом деле слишком хорошо знала каданга. Наконец, он произнес:

– Я потерял свою свободу. Непривычно.

– Добро пожаловать в мир людей, – усмехнулась шаманка. – Все в какой-то степени зависят друг от друга. Даже черный жрец стал частью твоей жизни, так же как и ты стал частью его жизни. Он лишился всего, во что верил, ты стал его единственной зацепкой, частью его прежнего привычного мира.

Она протянула кадангу его нож и посоветовала:

– Когда обрастешь в следующий раз, лучше обрейся наголо, выглядеть будешь приличнее.

– Может быть, в следующий раз снова кто-нибудь окажется рядом.

– Зависит только от тебя.

– Ты ведь знаешь, я связан словом, – напомнил Тангендерг.

– Знаю, – кивнула шаманка. – Но ты сам себя связал своим словом. В любом случае, не забывай, что отныне твоя жизнь нужна не только тебе.

Послышался глухой стук копыт. Из темноты на свет костра вышла Коринта, рядом с ней послушно шагала лошадь Тангендерга. Решив, что старой кобыле не помешает трава посочнее, девушка еще с вечера увела ее пастись к ручью.

Обе остановились одновременно, Коринта сморщила нос:

– Фу-у, ну и вонища! Будто кабана палили. Сказал бы мне, я бы сама тебя подровняла.

Тангендерг и Ортданатха переглянулись. На лице каданга не отразилось никаких эмоций, шаманка же рассмеялась.

* * *

Гухауры тревожно фыркали, глядя на полдень, всадники настороженно перешептывались. С полуденной стороны на степь медленно надвигалась темная туча, в воздухе все отчетливей проявлялся силуэт паука.

– Это и есть Тень? – спросил один из степных вождей Гамал Хала.

Тот пожал плечами:

– Наверное.

– А где же войско, которое обещал чужеземец нам в помощь? – спросил другой вождь. – Где он сам?

Гамал Хал пригладил бороду и произнес:

– Арамеец ушел за Рубидан. Он обещал вернуться.

– И где же он. Что нам делать?

Гамал Халл привстал на стременах, оглядывая войско, собранное вождями подгорных степей. Несмотря на то, что большинство кочевых племен предоставили своих воинов, никто не горел желанием сражаться. Случись битва, все закончится полным разгромом в считанные мгновения.

– Будем вести переговоры, – сказал Гамал Хал. – Быть может, Тень не так враждебна, как говорил чужеземец.

– Тень уже присылала своих посланников, – напомнил еще один вождь.

– Мы ведь не сказали ни да, ни нет, – ответил Гамал Хал, хитро прищурившись. – Возможно, сумеем договориться. Если же нет, степь большая, нам есть, куда отступить. Пусть арамейцы сами сражаются.

– Лучше отступить прямо сейчас. Мы не давали арамейцам никакого обещания. А даже если бы и дали, это их война, а не наша.

– Все так, – согласился Гамал Хал, поглаживая бородку. – Однако Тень идет именно в наши степи. Что она несет племенам, неведомо.

– Против такой силы нам все равно не выстоять. Надо уходить.

Гамал Хал пожал плечами:

– Не в моей власти удержать кого-либо здесь. Каждый волен поступать по своему разумению.

Вожди смущенно потупились.

– Я сам поговорю с хозяевами Тени, – объявил Гамал Хал соплеменникам.

Он пришпорил своего гухаура. Звероящер неспешной поступью направился навстречу войску Тени.

Его очень скоро заметили. Один из жрецов Тени указал на вождя куммров своему главе:

– Должно быть, кочевники хотят вступить в переговоры.

– Время переговоров прошло, – бесстрастно отозвался ведущий Тень. – Хингарцы роптали, что давно не получают добычи. Вот их добыча. Они могут разграбить все стойбища подгорных степей.

С гиканьем и свистом хингарские всадники устремились вперед. Гамал Хал сразу понял, что переговоры не состоятся и надеяться на бескровное разрешение ситуации нечего. Поняли это и остальные кочевники. Не дожидаясь Гамал Хала, вожди племен развернули своих воинов. Нахлестывая гухауров, кочевники бросились прочь от воинственных хингарцев.

Гамал Хал стал первой жертвой вторжения Тени в подгорные степи. Хингарская стрела ударила вождя в спину, пробила насквозь и пронзила затылок гухаура. Звероящер вместе со своим седоком рухнул на землю.

– Хингарцы настроены решительно, – заметил жрец, провожая взглядом отряды.

– Скоро их пыл угаснет, – небрежно отозвался ведущий Тень.

Жрец согласно кивнул. Служители нового культа умели видеть гораздо дальше, чем простые смертные, оба знали, что ожидает воинов хингарских кланов.

– Пусть ногарские когорты и пустынники разворачиваются к закату, – распорядился ведущий Тень. – Судьба хингарцев уже предрешена, а нас ожидает своя битва.

– Мы сокрушим неприятеля, – самоуверенно заявил жрец.

– Как раз это уже не имеет значения, – ответил ведущий.

Армия Тени развернулась на закат. Жрецы окружили своего главу.

Ожидание не затянулось, спустя немного времени над горизонтом заклубилась пыль: передовые отряды арамейцев и их союзников разворачивались в боевые порядки, готовясь к битве.

– Дадим им время подготовиться, – произнес ведущий Тень. – Пусть сполна почувствуют мощь Тени.

С одобрения своего молодого императора Аррелий сам занялся расстановкой бойцов. Вперед он выставил кавалерийские и пехотные отряды арамейских князей с самими князьями во главе. Лишь легардийских конников Кадония Аррелий оставил в тылу вместе с всадниками императорского полка. Сразу за княжескими дружинами развернулись пехотные шеренги ополчения, туда же князь направил рангуманских лучников. Гипиты заняли позиции чуть позади по флангам.

Противники едва различали друг друга, но сближаться не торопились, словно ожидая первого шага от противной стороны.

Находясь поодаль от императора и его окружения, Коринта покосилась на Тангендерга, восседавшего на своей лошадке в привычной позе, и дернула его за полу безрукавки:

– Чего они ждут?

Вместо каданга отозвался находившийся тут же Гишер.

– Храбрые арамейцы не так уж храбры, – ухмыльнулся он. – Никто не хочет умирать.

– Битва состоится, – безразличным тоном произнес Тангендерг. – Дромидион привел сюда арамейскую армию, чтобы удержать власть над всем полуночным побережьем и не допустить к ней Тень. Тень уже потеряла свой шанс захватить власть над миром, но постарается удержать хотя бы малые позиции. Битва будет.

– И кто победит? – по-детски наивно поинтересовалась Коринта, словно веря, что каданг знает ответ на любой вопрос.

Тангендерг пожал плечами:

– А какая разница?

– Огромная! – убежденно воскликнула девушка. – Ну скажи ему!

Она оглянулась на Гишера, словно в поисках поддержки. Тот ухмыльнулся в ответ. Коринта в сердцах махнула рукой.

Между тем ведущий Тень вскинул руки к небу. Вторя своему главе, жрецы хором повторили его призыв к богам, освобожденным из недр Аддата. Над армией Тени распластался огромный силуэт паука, а над головой ведущего возникла призрачная хрустальная сфера одного из сердец Мира, некогда похищенного из глубины Черных джунглей.

Казалось, сама земля вздыбилась волной. Темная сила ударила в ряды арамейского войска, сбивая и пеших, и конных воинов. Поднявшийся ураганный ветер погнал на охваченное смятением арамейское войско тучи пыли.

– Сомкнуть шеренги! – крикнул Аррелий, прикрывая глаза от летящего в лицо мелкого мусора. – Держать строй! Всадники в седла!

Приказ передали дальше. Арамейцы и гипиты вновь заняли прежние позиции.

– Лучникам приготовиться! – продолжал распоряжаться Аррелий, ничуть не заботясь тем, что своими приказами совсем перехватывает инициативу у самого императора. Впрочем, Рисстаний не возражал. Полагаясь на воинский опыт князя, он предпочел доверить ему решительные действия. – Притащите сюда хишимерца! – гаркнул Аррелий. – Пусть объяснит рангуменским стрелкам, что им делать!

Двое всадников тут же помчались за Гишером.

Из тучи песка и пыли чуть ли не перед самым носом неожиданно появились сотни каттанских пустынников верхом на пебротериях с пиками наперевес. Мощным ударом каттанская кавалерия опрокинула всадников арамейцев и, не останавливаясь, помчалась дальше.

Копейщики встретили каттанских всадников стеной копий. Но перед самыми шеренгами пехоты пустынники развернули своих пебротериев, предпочтя добивать рассеявшиеся группы арамейских всадников.

Аррелий закусил губу, процедил ругательство, затем взглянул на Аммата:

– Можешь чем-нибудь ответить пауку?

– Следовало сохранить больше конных отрядов в резерве, – сухо произнес верховный жрец.

– Их у нас не так уж и много, – зло отозвался Аррелий. – А твоим богам неплохо было бы помочь нам хоть чуть-чуть. Как и твоим, – он перевел взгляд на Ортданатху.

Жрица Огня промолчала.

– Кадоний! – окликнул Аррелий легардийского князя. – Жди сигнала! Гипитам тоже стоять! Пехота, вперед!

Ощетинившись копьями, шеренги пехоты двинулись на противника. Каттанские пустынники двумя волнами растеклись в стороны, уступая место когортам тяжелой ногарской пехоты.

К Аррелию подъехал Шамрангх и что-то тихо сказал на ухо князю. Тот ухмыльнулся и кивнул:

– Действуй!

Он оглянулся, поймал взглядом Атрия:

– Отправляйся к рангуменам, возглавишь стрелков. Ты знаешь, что делать. Пусть хишимерец помогает. Если засомневаешься в нем, убей.

Шеренги противников понемногу сближались. Когда расстояние между ними сократилось до полполета стрелы, за спинами арамейских копейщиков засвистели пращи гипитов. В воздух взметнулись сотни огненных снарядов – наполненных земляным маслом[8]8
  земляное масло – одно из старинных названий нефти


[Закрыть] и запаянных воском маленьких глинянных сосудов. Разбиваясь о доспехи ногарцев, сосуды обливали воинов маслом с головы до ног, которое тут же вспыхивало от зажженных фитилей. Когорты расстроились, превратившиеся в живые факелы воины пытались сбить огонь, расталкивая и обжигая своих товарищей. Вслед за гипитскими метателями огня по опустившим щиты ногарцам ударили рангуманские лучники. Залп за залпом выбивали из строя десятки воинов.

Шеренги арамейских копейщиков расступились на две стороны, словно распахнувшиеся ворота крепости, перестраиваясь для отражения атаки с флангов. В образовавшуюся в строю брешь устремился клин легкой пехоты. Бронированная стена передовых ногарских шеренг окончательно распалась, пехотные отряды двух противоборствующих сторон вступили в ожесточенную рубку.

Устремившиеся было на выручку ногарской пехоте каттанские всадники наткнулись на лес копий на флангах. В своих легких доспехах и верхом на ничем не защищенных пебротериях пустынники не имели никаких шансов смять ряды пехоты. Рангуманские лучники и гипитские метатели обрушили смертоносный дождь на замешкавшихся каттанцев. Наблюдавший за ходом сражения Аррелий бросил в бой всадников гипитов. С обоих флангов конные гипиты обрушились на пустынников.

Рисстаний улыбнулся. Первая неудача арамейского войска на поле боя не обернулось поражением, и это воодушевляло молодого императора. Однако Аррелий хмурился. В бой вступила пока лишь часть армии Тени, к тому же в любой момент могли вернуться конные отряды хингарцев, погнавшихся за местными кочевниками, у арамейцев же в запасе осталось лишь несколько сотен всадников.

* * *

С диким свистом хингарские всадники ворвались в стойбище куммров. Проносясь меж легких походных построек кочевников, хингарцы вырывали опорные шесты шатров, рубили кривыми мечами всех направо и налево. Иные, даже не спешиваясь, верхом врывались в жилища, забирая все, что приглянется.

Разрозненные группы воинов кочевников оказывали слабое сопротивление захватчикам, большинство же, едва успев прихватить с собой свои семьи, спешили убраться подальше.

Погнавшись за мальчишкой, Захир завернул за скопление кочевых кибиток на отшибе. Неожиданно передние копыта гиппариона подломились. Захрапев, гиппарион перекатился через своего седока. Поднявшись, гиппарион пошатнулся, сделал пару шагов, волоча за собой своего седока, застрявшего в стремени, и остановился. Захир приподнял голову, оглянулся в поисках оброненного меча. Молодой хингарец не почувствовал боли, только услышал хруст – солнечный блик на мгновение ослепил глаза, отразившись от лезвия стального клинка, пронзившего грудь. Оставшихся мгновений жизни хватило лишь, чтобы поднять взгляд и увидеть восьмиконечную звезду, выжженную на груди могучего светлокожего воина.

Вырвав меч из мертвого тела, рубийский вождь вскинул клинок. Его безмолвный призыв был понят. С нескольких сторон в стойбище вошли рубийцы. Спокойно и молча суровые воины Севера рубили стальными клинками, осаживая хингарских всадников на землю вместе с гиппарионами. Хингарцы даже не сразу поняли, что столкнулись с новым противником. Осознание опасности пришло слишком поздно, более двух сотен рубийских воинов полностью окружили стойбище и зарубили всех захватчиков, по-прежнему не издав ни единого возгласа.

– Вы всегда бьетесь молча? – поинтересовался Торроний, когда стало ясно, что ни одного живого хингарца в стойбище больше не осталось.

Багар пожал плечами:

– К чему лишние вопли? Враг перед нами, его нужно уничтожить, все ясно.

Узнав чужеземца, не столь давно бывшего гостем их вождя, к Торронию потянулись уцелевшие куммры.

– Где Гамал Хал? – спросил арамеец.

– Его убила Тень, – последовал ответ. – Остальные вожди разбежались.

– Наши воины отобьют остальные стойбища, – произнес Багар. – Эта Тень не такой уж и грозный противник, как ты говорил, чужеземец.

– Мы еще в самом начале битвы, – ответил Торроний. – Не спеши праздновать победу, вождь, главный бой еще впереди.

– Рубийцы уже вышли на битву теперь нас запугивать поздно, – пренебрежительно усмехнулся Багар.

Торроний спросил одного из куммров:

– Были ли известия об арамейском войске?

– Войско твоего вождя уже вступило в битву, чужеземец.

– Похоже, нам стоит поторопиться, – заметил Багар.

Торроний кивнул и ответил:

– Но сначала стоит собрать вместе всех воинов ваших вождей. Если придем разрозненными отрядами, помощь будет невелика.

– Соберемся, – заверил его рубиец. Он окинул взглядом куммров: – Кочевники будут биться или подождут в сторонке, пока другие сохранят для них степь?

– Мы будем сражаться.

* * *

На поле битвы смешалось все. В отчаянной рубке хрипели гиппарионы и пебротерии, яростно орали воины, алая кровь, покрывая тела сражающихся противников, тут же бурела от клубов пыли. Контратака совсем ненадолго принесла успех арамейской армии, спустя немного времени лавина воинов Тени начала теснить противников.

– Наши воины уже выдохлись, – сообщил Аррелию один из арамейских бойцов, вырвавшийся из битвы с сообщением от Атрия. – А их еще столько же. Не устоим. Потери большие, некоторые князья уже полегли.

– Держаться, – процедил Аррелий.

– Может, стоит отступить, пока не потеряли все войско? – предложил Рисстаний.

Аррелий покачал головой:

– Нам не позволят просто отступить. Стоит сделать только шаг назад, нас тут же сомнут. Мы должны заставить дрогнуть их. Хочется думать, что этот сброд не столь фанатичен, как хишимерцы, и их можно заставить отступить, они ведь тоже устали. Тогда получим передышку. Союзников у нас тут нет, помощи ждать неоткуда, остается только держаться.

– На усталость противников лучше не надеяться, – произнес Аммат, глядя в сторону. – Они идут в бой не по своему желанию, а по воле Тени, и будут биться, пока не погибнут.

Аррелий взглянул на него:

– Куда ты смотришь, жрец?

– Взгляни сам.

Чуть в стороне от императора и его окружения со своей старой кобылы спустился Тангендерг.

– Позаботься о моей лошади, – сказал он Коринте.

– Ты пойдешь сражаться? – с тревогой спросила девушка.

– Пойду, – кивнул Тангендерг. – Арамейцам приходится туго, придется помочь. Если они все полягут раньше времени, мне будет сложнее добраться до главного жреца Тени.

– Ты безумен, – с тоской вздохнула Коринта.

Тангендерг пожал плечами:

– Может быть.

Возложив обнаженный клинок на плечо, он твердым шагом направился туда, где яростно сражались тысячи людей.

– Возвращайся, – попросила Коринта.

– Может быть, – все той же фразой отозвался Тангендерг, не оборачиваясь.

– Возвращайся! – крикнула Коринта ему в спину. – Я буду ждать!

Не только одна она провожала взглядом каданга, люди, окружавшие императора, также неотрывно следили за ним.

– Не забывай, кто ты есть! – напутствовал каданга верховный жрец Дромидиона. – Помни кровь своих предков!

Бросив пустой взгляд через плечо в его сторону, Тангендерг ничего не ответил.

– Считаешь, его вмешательство что-то изменит? – усомнился Аррелий.

– Его знают и арамейцы, и гипиты, – отозвался Аммат. – Его бесстрашие и неутомимость наверняка воодушевят бойцов.

– Не кажется ли тебе, почтенный Аммат, что воодушевлять бойцов должно присутствие императора, а не простого бродяги? – ревниво поинтересовался Рисстаний, покусывая губы.

Вместо жреца ответил Аррелий:

– Еще не пришло твое время бросаться в битву. Воинов воодушевляет живой император, а не мертвый. Жди своего часа. Что касается бродяги, если воины пойдут за ним, я позабочусь, чтобы ему не пришлось праздновать победу вместе со всеми. Герои хороши тем, что вовремя умирают и становятся легендой.

– Ты говоришь о нашем верном союзнике, князь, – заметил Рисстаний, недовольно нахмурившись. – Он уже выиграл для Арамеи одну войну.

– Союзник – да, – кивнул Аррелий. – А насчет верности я бы поспорил. Этот человек делает лишь то, что выгодно ему самому, ему нет дела ни до тебя, ни до всей Арамеи. Если ему понадобится, он так же легко обратит оружие против нас.

– Мне в это не верится, – усомнился император.

Аррелий усмехнулся:

– Тебе ведь уже известно, кто он такой. Не стоит приближать его к себе.

– Несмотря на все твои подозрения, князь, бродяга честен с нами, – произнес Аммат. – И не только с нами.

– Вот с этим я согласен, – поддержал его Рисстаний.

Аррелий пожал плечами:

– Можете доверять ему, можете нет, дело ваше. А мое дело, защищать Арамею и ее правителя.

Тангендерг врубился в ряды армии Тени как всегда спокойно и даже почти равнодушно, словно лесоруб, выполняющий обыденную монотонную обязанность. Как и предвидел Аммат, появление каданга среди арамейцев, сразу подняло боевой дух воинов. Его неустрашимость воодушевляла, а многим старым бойцам действительно виделось в нем воплощение самого Хорруга, легендарного царя и императора. Ни доспехи, ни сноровка воинов армии Тени, не уберегали их от смертоносных ударов стального клинка каданга.

Воспрянув духом, арамейцы и гипиты прекратили хаотично пятиться и смогли, наконец, сомкнуть ряды и собраться в боевые порядки. Шеренги последователей Тени остановились, натиск ослаб.

– Если ударить сейчас всеми оставшимися силами, наверняка сможем разгромить передовые отряды Тени, – предложил Рисстаний.

– Согласен, – процедил Аррелий, внимательно вглядываясь вдаль, где темнела масса основного войска Тени.

Он потянул повод гиппариона и подъехал к Кадонию.

– Поведешь в битву свою кавалерию, – распорядился Аррелий, кивком указав на всадников легардийского князя. – Не увлекайся, опрокинешь передовые отряды и закрепишься на позициях, уцелевшие пусть бегут.