Текст книги "Император полночного берега"

– А ты, между прочим, мог бы и помочь, – ответил ему Данго.

– Вы сами последовали за мной, – бесстрастно напомнил жрец. – Извольте приносить пользу. Мне все равно, кто из вас будет копать. Если не можете, я найму землекопов в ближайшем селении.

– Почему ты ходишь за ним? – тихо спросила Арианта у Данго. – Ты не слуга ему и не раб. Давай уйдем, и пусть он сам откапывает свою гробницу.

– Не сейчас, – так же тихо ответил Данго.

Он взялся за мотыгу и стал снова откидывать песок в сторону.

– Ты можешь сказать, что мы здесь ищем? – поинтересовался Данго между делом.

– Увидишь, когда откопаешь, – отозвался Идигер все так же бесстрастно.

– Ты уверен, что оно именно здесь? Все кругом такое одинаковое. Все эти камни похожи друг на друга.

– Оно здесь, – спокойно заверил жрец своего землекопа. – Чем быстрее ты будешь работать, тем быстрее в этом убедишься.

Несмотря на то, что копать приходилось рыхлый песок, Данго уже порядком утомился и смозолил ладони. При других обстоятельствах он ни за что не взялся бы за мотыгу. Жрец был прав: подобно своему отцу, Данго не привык к тяжелому физическому труду, зарабатывая на жизнь ловкостью рук и изворотливостью ума. Но у парня имелись свои причины оставаться подле Идигера, поэтому он терпел все.

Арианта, оставшись одна, также была вынуждена следовать за мрачным жрецом. Впрочем, к девушке Идигер относился более мягко, чего было трудно ожидать от такого человека. Тем не менее оба спутника являлись для Идигера чем-то несущественным, менее ценным, чем дорожный плащ. Им приходилось самим добывать себе пропитание, а Данго еще и пытался изо всех сил быть полезным жрецу, чем вызывал недовольство девушки. Ей казалось, что юноша попросту пресмыкается перед Идигером. Такое поведение свободного человека казалось ей непонятным и неприемлимым.

Собственные поступки Идигер никому не объяснял. Он привел своих спутников в Долину Царей в Старой Ногаре, где с незапамятных времен воздвигались усыпальницы правителей империи. С приходом Тени земли древней Наккаты покрыли пески, приносимые знойными ветрами с восхода. Высохли реки, увяли сады, за столетие все вокруг превратилось в пустыню. Даже цветущие некогда города Старой Ногары ныне лежали погребенные под песками. Пирамиды гробниц усопших царей также виднелись из песков лишь на треть. Данго преувеличил, сказав, что все они похожи друг на друга, тем не менее среди полузасыпанных песком строений действительно было трудно сориентироваться.

Указав на одну из гробниц, Идигер приказал откопать вход. В ближайшем селении, покинутом жителями, Данго добыл мотыгу и принялся раскапывать песок. Он уже выкопал яму почти в свой рост, расчищая стену гробницы от песка, стер ладони в кровь, но все еще не понимал, чего ради машет мотыгой. Все чаще Данго позволял себе передышку, и с каждым разом отдых становился все длиннее. Дело, начатое с полудня, к вечеру продвинулось не слишком далеко.

Хотя в Старой Ногаре повсюду шли кровопролитные бои приверженцев старой веры со сторонниками Тени и их союзниками, никто не тревожил Идигера и его спутников. Место погребения правителей империи предпочитали обходить стороной и ногарские солдаты, и воины-пустынники.

Когда солнце склонилось к горизонту и начало погружаться в пучину песков, Данго наконец закончил копать и устало выдохнул:

– Готово.

– Открывай, – приказал жрец.

Данго поддел мотыгой край плиты, закрывавшей вход.

– Стой! – крикнула Арианта. – Это же осквернение могилы! Мы не должны входить в эту гробницу.

– Открывай, – жестко повторил Идигер. – Или можете убираться отсюда оба.

– Не надо, – попросила Арианта. – Того, кто вскрывает гробницы, ждут несчастья. Так люди говорят.

– Люди говорят много глупостей, – заметил жрец.

– Почему бы тогда тебе самому не открыть этот вход?

– Зачем бы мне нужны были вы, если бы пришлось все делать самому?

– Ты плохой человек! – в сердцах воскликнула девушка. – Очень плохой! Ты знаешь об этом?

– Догадываюсь, – невозмутимо отозвался жрец. – Не ты первая мне это говоришь. Открывай, парень.

Данго немного помедлил, но все же налег на мотыгу, отодвигая плиту. Вскоре плита поддалась его усилиям и упала, открыв вход в гробницу. Из черного провала повеяло могильным холодом. Данго зябко поежился и передернул плечами.

Идигер спустился в яму, отстранил Данго в сторону и уверенно начал спускаться по каменным ступеням в темную глубину гробницы.

– Эй, а нам что делать? – окликнул его Данго.

Идигер не отозвался. Данго осторожно заглянул в темноту.

– Куда ты? – испуганно окликнула его Арианта.

– Хочу посмотреть. Интересно, что ему здесь надо? Пойдем со мной.

– Там страшно, – поежилась девушка. – Это же могила.

– Он же не боится.

– Он сам страшный.

– Ладно, оставайся здесь, а я все-таки посмотрю, – решил Данго. – Хочу знать, ради чего я весь день землю ковырял, словно мораг.

– Ну уж нет, я с тобой! – воскликнула девушка. – Вдруг что-нибудь случится. Он же тебе не поможет.

С этими словами Арианта спустилась к нему. Данго не отличался особой отвагой и, несмотря на любопытство, темнота и холод гробницы страшили его. Оттуда действительно веяло могилой, и следовать за Идигером не хотелось ни в одиночку, ни вдвоем. Однако, как всякий не слишком отважный человек, оказавшийся рядом с тем, кому еще страшнее, сейчас он чувствовал себя храбрецом. Данго даже попытался гордо выпятить грудь, хотя плечи его боязливо съеживались. Впрочем, Арианта уже не понаслышке знала о его отваге, так что не обратила никакого внимания на ужимки спутника. Взявшись за руки, оба принялись осторожно спускаться по каменным ступеням в прохладную темноту гробницы.

– Ты что-нибудь видишь? – боязливо спросила Арианта, когда тьма обступила их со всех сторон.

– То же самое, что и ты, – ответил Данго. – Ничего. Пожалуй, надо было запастись факелами.

– А где Идигер?

– Где-нибудь здесь. Эй, мы, между прочим, о тебе говорим! Ты где?!

Ответом послужило молчание.

– Наверняка где-нибудь рядом стоит, но специально не отзывается, – проворчал Данго. – Знаю я его.

В этот миг совсем рядом вспыхнуло пламя. От неожиданности Арианта вздрогнула и сжала руку спутника. Язык пламени заплясал в плошке одного из больших светильников, установленных на карнизе стены. На противоположной стене вспыхнул такой же светильник. Вслед за первыми светильниками вспыхнули другие, затем еще и еще. Светильники загорались друг за другом по цепочке и вскоре осветили длинный зал с высокими сводами.

Идигер действительно оказался поблизости, всего в пяти шагах.

– Это ты зажег огонь? – поинтересовался Данго. – Как ты это сделал?

– От вас слишком много шума, – мрачно заметил жрец, оставив вопрос без ответа.

– Смотри, – с трепетом прошептала Арианта, еще крепче сжав руку Данго.

В самом конце зала на возвышении покоился каменный саркофаг. Перед возвышением на семи гранитных постаментах возлежали скелеты, заключенные в позеленевшие от времени бронзовые доспехи.

– Чья это гробница? – спросил Данго. – Я слышал, в усыпальницах ногарских правителей полно драгоценностей, а здесь не видно ничего.

– Здесь покоится тело императора Номикатоса, – ответил Идигер. – Он единственный из всех правителей империи был погребен без никчемных побрякушек. Таково было его повеление. В мир теней его сопровождали лишь они.

Жрец указал на семь скелетов в доспехах.

– Ну и зачем мы здесь? – полюбопытствовал Данго.

– Вы здесь совсем не нужны, – холодно произнес Идигер. – Но раз уж оказались рядом, сделайте мне одолжение – стойте на месте и молчите.

Раскинув руки в стороны, жрец приблизился к постаментам. Остановившись в двух шагах от останков воинов, он склонил голову и что-то забормотал. Затем Идигер принялся обходить постаменты, все так же бормоча заклинания. В руках жреца блеснуло знакомое Данго золотое ожерелье. Ловкими движениями Идигер высвобождал золотые кольца, вплетенные в узоры ожерелья, и осторожно надевал их на костяные пальцы давно истлевших воинов.

– Почему-то мне это не нравится, – пробормотал Данго.

Нанизав кольцо на палец последнего воина, Идигер повысил голос, продолжая уже громче произносить слова древнего заклинания. Защелкнув в руках замок ожерелья, жрец провозгласил:

– Цепь жизни замкнута! Восстаньте, слуги Номикатоса!

Данго нервно сглотнул, Арианта вцепилась в его плечо.

Фигуры мертвых воинов охватило сияние. Желтые кости на глазах затягивались плотью, пластинчатые брони доспехов приподнялись, распираемые мощными телесами. Спустя некоторое время уже невозможно было поверить, что фигуры могучих воинов совсем недавно представляли собою истлевшие останки.

– Восстаньте! – повторил свой призыв Идигер.

Воины разом поднялись со своих каменных лож. Все семеро были рослые и могучие, даже высокий Идигер был им лишь по плечо. Арианта непроизвольно отступила назад и спряталась за плечом Данго, который в этот миг и сам был бы не прочь скрыться в каком-нибудь углу, а еще лучше, оказаться подальше от могильника. И все же Данго старался не показывать свой страх.

– Лихо у тебя это получилось, – пробормотал он, обращаясь к Идигеру.

Жрец не удостоил его ни ответом, ни даже взглядом. Простерев ладонь к восставшим из тлена воинам словно для благословения, Идигер потребовал:

– Склонитесь перед своим повелителем!

Могучие воины беспрекословно опустились на одно колено и склонили головы.

– Может, все-таки скажешь, кто они такие? – осторожно поинтересовался Данго. – Или мне спросить у них? Эй, парни, вы кто?

– Они тебе не ответят, – произнес Идигер. – Они вообще не способны разговаривать и воспринимать окружающий мир должным образом. Ни у одного из этих семерых нет души. Они мертвы уже две тысячи лет.

– Немудрено, что за столько лет эти парни истлели до костей, – пробормотал Данго, стараясь унять предательскую дрожь в голосе.

– Это воины Номикатоса, – продолжал жрец, повернувшись к своим молодым спутникам. – При жизни они были телохранителями императора и пали в битве, защищая его жизнь. Это были великие воины, перед смертью они уложили множество врагов. Номикатос не пожелал расставаться со своими верными слугами. По его повелению могучие маги Ногары обессмертили тела этих семерых, предав души вечному покою. Отныне они лишены собственной воли и подчиняются тому, кто владеет золотым ожерельем Номикатоса. Сейчас ожерелье принадлежит мне. Я случайно обнаружил его средь золотых россыпей в затерянном городе Бельфеддора и давно бы уже поднял этих семерых, если бы не повстречался с тобой, парень, на том постоялом дворе. Ты отнял у меня много времени и будешь наказан за это, не сомневайся.

Данго сник, а девушка спросила, поежившись:

– Зачем ты оживил их?

Не получая иных приказов, бывшие телохранители Номикатоса неподвижно стояли все в тех же коленопреклоненных позах, склонив головы, но все равно внушали девушке ужас.

– Чтобы достичь своей цели, – просто ответил Идигер. – Они мне в этом помогут. Не на вас же мне надеяться. А эти семеро непобедимы. Их сила в бессмертии, ведь невозможно убить тех, кто уже мертв две тысячи лет.

Впервые Данго и Арианта услышали смех жреца. Кажется, он был весьма доволен собой, что, впрочем, и так было заметно по его необычайному красноречию.

– Я слышал, что император Ногары обманул тебя, – заметил Данго. – Ты собираешься отомстить ему?

– От кого ты это слышал? – насторожился жрец.

Данго пожал плечами.

– Люди говорят.

– Слишком много говорят твои люди, и все не по делу, – холодно произнес Идигер. – Месть – удел недалеких, никчемных людей. Пытаясь укусить кого-то в отместку за собственную боль, мститель лишь попусту тратит время. А с императором Ногары мы в расчете.

– Что же ты замышляешь? – спросила Арианта.

– Зачем вам это знать?

– Может быть, ты уже забыл, но вообще-то именно я откопал вот этих парней, – напомнил Данго. – Имею я право хотя бы знать, ради чего?

– Право у тебя только одно – подохнуть в придорожной канаве, – отозвался Идигер. – Большего ты не заслуживаешь.

Он щелкнул пальцами, кивнул воинам и указал им на Данго и Арианту:

– Убить их!

Семеро бессмертных одновременно поднялись на ноги. Арианта в ужасе взвизгнула. Схватив девушку за руку, Данго устремился к лестнице, но на первой же ступеньке споткнулся и приложился ребрами о каменные выступы. От боли дыхание перехватило так, что вскрик застрял в глотке. Арианта попыталась поднять Данго, но без особого успеха.

– Беги отсюда! – со стоном прокричал Данго, держась за ребра и скривившись от боли.

– Я тебя не оставлю! – решительно отозвалась Арианта.

Бессмертные воины Номикатоса передвигались без спешки и суеты, но довольно быстро. Пока Арианта поднимала своего спутника, воскресшие телохранители ногарского императора приблизились вплотную. Один из них взмахнул секирой. Данго застыл на месте от ужаса. Арианта, взвизгнув от страха и зажмурившись, заслонила его собой.

– Стой! – прозвучал приказ.

Арианта осторожно приоткрыла сначала один глаз, потом другой. Бессмертные стояли совсем рядом, их лица, словно высеченные из камня, не выражали никаких чувств, никаких эмоций.

– Скажи, девочка, почему ты защищаешь этого прохиндея? – полюбопытствовал Идигер. Похоже, это был один из редких случаев, когда жрец утратил свою бесстрастность. – Ведь он всего лишь мелкий воришка. В жизни не встречал более ничтожного, изворотливого и лживого человечишки. Оставь его и беги. Зачем тебе погибать ради него?

Данго без сил откинулся на холодные ступени, мысленно попрощавшись с жизнью, и простонал:

– Он прав, Арианта. Уходи. Ты должна жить.

Присев рядом на корточки, Арианта обняла его и, взглянув на жреца, тихо сказала:

– Он добрый.

– И все? – искренне удивился Идигер. – Этого достаточно?

– Для меня да.

– Некоторых женщин бывает очень трудно понять, – произнес Идигер. – Ты одна из них. На мой взгляд, это ты добрая. Чересчур добрая, до глупости. А он просто прохиндей и когда-нибудь тебе придется пожалеть о своей доброте. Наверное, как и мне о своей. А теперь будь добра, отодвинь своего друга в сторону. Я собираюсь покинуть этот склеп и не хотел бы пройти по никчемным костям.

Девушка помогла Данго подняться и отвела его в сторону. Проходя мимо, жрец вдруг остановился, взглянул на Арианту и произнес:

– Ты напоминаешь мне одного человека. Женщину. Такую же молодую и красивую. Она была так же добра и доверчива. Была… Надеюсь, больше не увидимся.

Сказав это, жрец поднялся по ступеням. Бессмертные воины последовали за своим новым господином.

* * *

Лесные заросли расступились неожиданно, и Тангендерг оказался на краю обрыва. Паренек замер на месте. В Кем-Парне, среди учеников псов-воинов, его не без оснований считали чересчур жестоким, равнодушным ко всему. Казалось, его каменное сердце было закрыто для всего мира, а воображение не могло поразить ничто. Но сейчас Тангендерг был потрясен до глубины души.

Он стоял на высоком утесе. По левую руку текло море. Именно текло, и это было довольно странное зрелище, ничего более необычного Тангендергу еще не доводилось видеть. Бескрайним потоком море двигалось на закат, к океану, простиравшемуся внизу по правую сторону от утеса, где стоял Тангендерг. А прямо перед ним на полдень тянулась изломанная линия сплошного водопада. Почти до самого горизонта море с огромной высоты низвергалось в океан, кипевший у подножия водопада. Соленая водяная пыль густым туманом поднималась над порогом, образуя в лучах солнца радужные купола. Сквозь туман на самом горизонте угадывались очертания Черного берега.

Паренек скорее почувствовал, чем услышал появление Карденга. Расслышать что-либо за грохотом падающей воды вообще было невозможно. Впрочем, Тангендергу не было нужды что-либо спрашивать – каждый каданг с детства слышал рассказы моряков о Большом пороге, и паренек без труда догадался, что видит именно его. В этом месте грандиозный водопад соединял Круглое море и Безбрежный океан.

В отличие от Тангендерга, его учитель уже не впервые видел Большой порог, но и его всегда завораживало это величественное зрелище. Казалось, можно до бесконечности просто стоять на одном месте и смотреть на занавес морской воды в клубах водяной пыли, играющих на солнце разноцветными сполохами радуг.

Тем не менее Карденг не позволил ученику предаваться длительному созерцанию. Хлопнув паренька по плечу, Карденг позвал его за собой кивком головы. Когда лес заглушил рев водопада настолько, что можно было слышать друг друга, воин произнес:

– Не стоит отдаляться от отряда. Эти леса небезопасны для человека, тем более, если он разгуливает в одиночку.

– Я никого не боюсь, – пренебрежительно ответил Тангендерг.

– Это-то меня и беспокоит, – проворчал Карденг.

Этого воина, участвовавшего в двух походах и закаленного в жестоких схватках с врагами, порой начинало пугать равнодушие юного ученика к окружающему миру. Мальчишка не бравировал, подобно многим, когда говорил, что ничего не боится. Карденг начинал подозревать, что ему вообще неведом страх. К любой опасности Тангендерг оставался так же равнодушен, как и ко всему остальному. Лишь вспоминая мать, паренек немного утрачивал безразличие. Да еще сейчас явно был поражен величественным видом Большого порога. Во всех остальных случаях взгляд Тангендерга оставался пустым и отсутствующим.

Карденг вывел паренька к стоянке, когда воины уже сворачивали свой лагерь. Собственно, сворачивать было и нечего, каданги просто побросали на палубы кораблей свои плащи, на которых сидели и лежали во время отдыха, и снова взялись за канаты.

С незапамятных времен каданги, отправлявшиеся в морской поход к побережью Ногары, преодолевали Большой порог по суше. Еще предки нынешних воинов проложили сквозь Изумрудные леса дорогу, которая, начинаясь на побережье океана, полого взбиралась вверх и, огибая водопад, выходила к берегу Круглого моря у подножия Потанских гор. Впрягаясь в постромки, каданги волоком перетаскивали свои дракары из океана в море. Год за годом лес пытался уничтожить дорогу кадангов, однако все новые поколения воинственных жителей океанского побережья снова и снова вытаптывали всю растительность.

По команде Гендерга – предводителя отряда, каданги одновременно натянули канаты. Одни воины тянули постромки, другие выхватывали деревянные катки из-под кормы кораблей, перетаскивали их вперед и снова подкладывали под днища судов. Караван из семи кораблей со скрипом медленно продвигался через лес.

Тангендерг тянул упряжь наравне со взрослыми воинами. По выражению лица парнишки невозможно было понять, насколько ему тяжело – все тот же отсутствующий взгляд и равнодушный вид.

С наступлением сумерек Гендерг остановил свой отряд и приказал разбивать лагерь. По периметру тут же выставили посты. Тангендергу выпало заступить в караул одним из первых.

Опершись спиной о ствол дерева, Тангендерг стоял неподвижно в густых зарослях и прислушивался к затихающим звукам лагеря, где воины готовились ко сну. В лесу быстро стемнело. Парнишка не услышал ничего подозрительного и тем более ничего не видел в ночи, едва разбавляемой светом далеких звезд, мерцавших в просветах крон, но все же почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

– Кто ты? – спокойно спросил он, не двигаясь.

– Как ты узнал, что я здесь?! – послышался из темноты удивленный девичий голосок. – Ты видишь в темноте?!

– Кто ты? – повторил Тангендерг, положив ладонь на рукоять меча.

– Ты не слишком дружелюбен, – послышалось из темноты, уже обиженно.

– Не доверяю тем, кто прячется, – мрачно сказал Тангендерг.

– Похоже, ты вообще никому не доверяешь, – заметила неизвестная девушка, на сей раз ее голосок прозвучал насмешливо. – Ты всегда такой нахмуренный?

Настал черед Тангендерга удивляться. Впрочем, он, как всегда, ничем не выдал своих чувств.

– Ты видишь меня? – осторожно спросил он.

– Конечно. Ведь я ириада, мы и ночью видим не хуже, чем днем.

Незнакомка приблизилась из темноты к укрытию Тангендерга. Насколько паренек смог разглядеть при свете звезд, девушка и в самом деле была очень молода. Она передвигалась среди кустов и деревьев абсолютно бесшумно. Только легкий цветочный аромат мог выдать ее присутствие, да и то лишь тому, кто знал, что именно этот запах принадлежит ириадам. Тангендерг же никогда прежде не сталкивался с этими лесными обитательницами.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Смотрю на тебя, – просто ответила ириада.

– Зачем? – не понял Тангендерг.

– Ты очень похож на одного человека. Когда-то он жил в Кем-Парне.

– Мы тоже идем из Кем-Парна, – произнес Тангендерг. – Кто он? Может, я знаю его?

– Вряд ли, – вздохнула ириада. – Он покинул Кем-Парн очень давно, наверное, еще до твоего рождения, и ушел с побережья. Ты слишком юн, чтобы знать его. Но ты очень, очень на него похож.

Тангендерг промолчал. В темноте силуэт девушки был едва различим, но по голосу и очертаниям фигуры можно было бы подумать, что она немногим старше самого Тангендерга. Однако паренька нисколько не удивили слова девушки о том, что она знала человека, жившего еще до его рождения. От бывалых людей Тангендерг слышал, что ириады живут сотни лет, не старея.

Неожиданно ириада сменила тему разговора:

– Зачем здесь каданги? Вы снова идете грабить Ногару?

– Да, – честно ответил Тангендерг.

Многие каданги на месте парнишки пришли бы в ярость от такого откровенного вопроса, его же нисколько не смущало собственное участие в походе, что по сути своей являлся грабительским набегом на истощенное столетней войной побережье. Несмотря на юный возраст, Тангендерг четко сознавал, куда отправляется и что ему предстоит, и был готов к этому.

– Ты очень жесток, – сказала вдруг ириада. – Я вижу жестокость в твоих глазах. У того в глазах были злоба и печаль, а в твоих печаль и жестокость.

Прежде чем Тангендерг успел что-либо сообразить, девушка стремительно приблизилась к нему вплотную и поцеловала.

– Это не для тебя, – сказала ириада опешившему пареньку. – Это для него. Ты можешь не опасаться, никто не нападет на ваш лагерь и лес не тронет вас. Лес уже привык к вашим переходам через порог. Прощай.

Ириада растворилась во мраке, оставив после себя лишь легкий аромат лесных фиалок.

* * *

Едва первые лучи солнца засверкали бриллиантовыми искрами на покрытой росой траве, из леса начали выходить люди. Пешие, конные, мужчины, женщины, дети, многие тащили узелки, скрипели повозки, нагруженные добром. Обитатели полночных лесов беспорядочной толпой выходили в степь, где вдали неподвижно стоял одинокий всадник.

– Стой! – крикнул князь Тибий, взмахнув рукой.

Вышедшие с ним из леса арамеи остановились.

– Лагерь не разбивать, – предупредил Аррелий. – Мы здесь ненадолго.

– Думаешь, он никого ждать не будет? – спросил Тибий, кивнув в сторону Хорруга, все так же неподвижно сидевшего в седле своего гиппариона посреди степи.

– Я это знаю, – заверил князя Аррелий. – Поверь, княже, этот упрямец слов на ветер не бросает. Если до полудня остальные племена не присоединятся к нам, мы уйдем без них.

Он пришпорил гиппариона и помчался к Хорругу, по-прежнему оглядывавшему арамеев издалека. Тороний и Аммат последовали за Аррелием.

– Где твоя женщина? – спросил Хорруг Аррелия, когда всадники приблизились. – Обычно она всюду таскается за тобой, как привязанная.

– В обозе, – ответил тот. – Не хочет тебя видеть.

– Только меня?

– Меня тоже, – удрученно признался Аррелий, чем вызвал смех Торония. – Не может простить нам Нию, – добавил он печально. – А ты лучше спросил бы о своей женщине.

– О какой? – не понял Хорруг.

– О какой? – удивленно переспросил Аррелий. – Вообще-то я говорю о Лигии, твоей жене. Ты еще не забыл ее? Если тебе это интересно, с ней все в порядке.

Хорруг молча кивнул.

– А Ния осталась, – тихо сообщил Аррелий. – Она отказалась идти со всеми.

– Что ж, это ее выбор, – мрачно произнес Хорруг.

Внешне он оставался все так же невозмутим, хотя сердце сжималось от боли. Из всех чувств лишь злоба всегда брала верх над разумом, все остальные Хорруг привык скрывать глубоко внутри, чтобы никто не усомнился в его силе, не заподозрил в слабости. Тем более не мог он позволить себе этого сейчас.

– Еще несколько семей остались, – сообщил Аммат. – А Ния передала тебе вот это.

Жрец протянул Хорругу сверток со словами:

– Она сказала, ты знаешь, что с этим делать.

Хорруг развернул алую ткань и кивнул:

– Да, знаю. Тороний, дай мне копье.

Великан протянул Хорругу свое длинное копье. Князь закрепил концы полотна на древке вверху, затем коротким ударом всадил копье древком в мягкую землю. На ветру развернулось алое полотнище с золотым орлом.

– Ну и что это означает? – поинтересовался Аррелий.

– Это мое знамя, – ответил Хорруг. – Под ним я достигну своей цели или погибну.

– В последнем случае не хотелось бы разделить с тобой твою участь, – усмехнулся Тороний.

– Тот, кто последует за мной, разделит со мной любую участь, – жестко ответил Хорруг. – У того же, кто предаст меня, участь одна…

– Мы пошли за тобой не для того, чтобы отступать, – заверил его Аррелий.

– Смотрите! – Аммат указал в сторону леса. – Племена идут!

На протяжении тысяч шагов вся опушка леса зашевелилась. Лесными тропами из зарослей выходило множество людей. Подобно тем, кого вывели в степь князь Тибий и сотники Хорруга, среди них были пешие и конные воины в легких доспехах, вооруженные луками, копьями, мечами и секирами, простые охотники, мужчины, женщины, старики, дети. Тысячи арамеев потоками изливались в степь из глубин леса. Потянулись груженые повозки, кое-кто вручную катил двухколесные тележки. Кто-то гнал скотину, но таких было очень немного. Как правило, в голодные зимы арамеи забивали весь скот, захваченный во время набегов, и даже большинство гиппарионов.

Степь запестрела живым ковром от десятков тысяч людей, зазвенела разноголосым гомоном. Слышались плач детей и причитания женщин – видимо, не всем домочадцам арамейских семей пришлось по душе участие в столь необычном для лесных обитателей походе.

Князья племен, остановив своих людей, подъехали к Хорругу и его товарищам. Некоторые с удивлением взирали на алое знамя, трепетавшее на ветру.

– Говорите, – произнес Хорруг.

Князья удивленно переглянулись, не понимая, чего он ждет от них. Аммат пришел на выручку правителям племен.

– Много ли арамеев осталось? – спросил он.

– У нас две семьи, – сообщил один из князей.

– И у нас три, – добавил другой.

Оказалось, что в каждом племени нашлось по нескольку семей, не пожелавших следовать за своими сородичами. Три князя отказались вести своих людей за Хорругом, их племена остались на насиженных местах.

– Вы готовы следовать за нашим князем? – снова спросил Аммат.

– Иначе нас не было бы здесь, – ответил один из князей.

– Пути назад уже не будет, – сурово произнес Хорруг. – На следующем привале соберете всех своих воинов.

– Зачем?

– Я разделю их на легионы и дам своих командиров.

Среди князей послышался недовольный ропот.

– Желаете возразить? – поинтересовался Хорруг, окинув арамеев недобрым взглядом.

– Наши воины привыкли биться родовыми отрядами. К чему нам новые порядки?

– К тому, что мне нужна армия, а не стадо, – жестко произнес Хорруг. – Иначе наш поход может закончиться, едва начавшись.

– Это так, – поддержал Хорруга Аммат. – Ногары не будут спокойно смотреть, как мы вторгаемся в их земли. Разбить их легионы будет непросто.

– Придя сюда, вы сами признали мое право власти, – произнес Хорруг, зло сверкнув глазами. – Все ваши распри и вольности остались в лесу, здесь может быть только один правитель.

Он пришпорил гиппариона, направив его прямо на собравшихся князей. Ошарашенные главы племен молча развели коней в стороны, уступая дорогу. Проехав мимо, Хорруг обернулся и небрежно бросил через плечо:

– Не тревожьтесь, всех вас ждет достойная награда.

Оставив князей в полной растерянности и смятении, Хорруг пустил гиппариона галопом и приблизился к многотысячному арамейскому табору.

– Арамеи! Слушайте меня! – воззвал Хорруг.

Обитатели полуночных лесов немного поутихли. Призыв Хорруга из уст в уста передавался дальше, и вскоре над степью установилась относительная тишина.

Хорруг вновь заговорил. Его голос не мог быть услышан всеми – слова князя так же из уст в уста передавались дальше по флангам.

– Там, на побережье, – Хорруг взмахнул рукой, указывая на полдень, – вас ждут новые земли! Там вы никогда не будете знать голода и холода! Там вашим женам и матерям не придется оплакивать погибших мужчин! Сейчас эти земли растоптаны войной, ногары заливают их кровью! Все, что вы должны сделать для лучшей жизни, своей и тех, кто стонет сейчас под гнетом ногарских правителей, – прийти и взять эти земли в свои руки! Я, князь Хорруг, поведу вас к побережью! Готовы вы идти за мной?!

В ответ Хорруг не услышал ни единого звука. Люди словно осмысливали его слова, хотя они уже не были новы для арамеев. Затянувшееся молчание разозлило Хорруга.

– Готовы вы идти за мной?! – с яростью выкрикнул он снова. – Или предпочитаете подохнуть в лесу от голода и холода?!

В ответ послышался звонкий голос:

– Веди нас, князь!

Хорруг узнал Демилия, сына Торония. Тут же послышались другие голоса, и вскоре вся степь взревела, выражая одобрение Хорругу. Князь снова пришпорил гиппариона и помчался вдоль рядов арамеев. Отовсюду звучали решительные голоса:

– Веди нас, князь! Мы с тобой!

Князья, оставшиеся под алым знаменем, переглянулись. Аммат потеребил свой бритый подбородок, пряча в ладонь самодовольную улыбку. В отличие от князей, он понимал, что сейчас Хорруг лишил их полноты власти, окончательно склонив воинов и простых арамеев на свою сторону.

Снова указав взмахом руки на полдень, Хорруг скомандовал:

– Вперед! К побережью!

Все пришло в движение. Степь загудела, когда десятки тысяч арамеев двинулись вперед, на освоение новых территорий, к обещанным землям, миру и благоденствию.