Текст книги "Легион хаоса"

Рольф повернулся и бросился вон из библиотеки, я тоже вскочил и побежал за ним так быстро, как только мог.

В доме повсюду мелькали свечи и слышались шаги, когда мы добежали до зала. Дверь в комнату Говарда была полуоткрыта, а когда я преодолел последние три ступеньки одним прыжком, в зале появился Чарльз с коптящей керосиновой лампой в руке.

Когда мы добежали до входной двери, крики прекратились. Я узнал Говарда, который, опустившись на колени, склонился над темным бесформенным телом.

Мы с Рольфом одновременно подбежали к нему.

– Что случилось? – взволнованно спросил я. – Кто здесь кричал?

Говард поднял голову, жестом показал, чтобы я не подходил ближе, а другой рукой показал на скрюченное тело, лежавшее перед ним. Что-то серое, крошечное взлетело с неподвижной фигуры и упорхнуло прочь.

– Кто это? – спросил я.

Говард пожал плечами.

– Я не знаю, – пробормотал он. – Какая-то женщина. Но… – Он запнулся и испытующе посмотрел на меня. – Ты ее знаешь?

Я с любопытством подошел ближе.

Зрелище оказалось ужасным. Это была женщина, но даже это я смог определить лишь по ее платью и длинным, доходившим до плеч серым волосам. Ее мертвые глаза были широко открыты и потускнели, а в ее взгляде застыло выражение такого неописуемого ужаса, что я невольно отступил на шаг назад.

Лицо мертвой было изборождено глубокими морщинами и складками. Серая, сухая как пергамент кожа плотно обтягивала беззубый рот, который много лет тому назад должно быть отличался необыкновенной красотой. Отвратительные черные пятна обезображивали лицо, а над правым виском кожа лопнула и начала шелушиться. Оно было старым, это лицо. Невероятно старым.

“Таким же старым, как ее платье”, – с содроганием подумал я. Цельное, закрытое платье должно быть лет сто тому назад имело яркую расцветку; сейчас оно представляло собой лохмотья, истлевшие, серые, тонкие и изношенные до такой степени, что во многих местах материал стал прозрачным, словно его съела моль.

– Ей… наверное, лет сто, – пробормотал Говард растерянно. – Но разве такое возможно? Кто эта женщина, и как она попала сюда?

– Я могу ответить на этот вопрос, – сказал голос из темноты.

Говард, Рольф и я одновременно обернулись. Никто из нас не заметил, как к нам приблизился незнакомец. Разумеется, мы были слишком взволнованы, чтобы услышать тихие шаги по гравию.

– Вы кто? – рявкнул Рольф. Он угрожающе выпрямился во весь свой огромный рост и шагнул навстречу незнакомцу, но на того это не произвело ни малейшего впечатления. Да оно и понятно – его плечи отличались почти такой же шириной, как и у Рольфа, а в своем черном цилиндре он почти на ладонь возвышался над телохранителем Говарда.

– Кто вы, черт вас побери? – воскликнул Говард, когда незнакомец не ответил. – И что вы здесь делаете?

– Меня зовут Рон, – сказал мужчина. Он подошел ближе и оказался в бледном круге света от лампы Чарльза. Я увидел, что на нем черный плащ и шляпа кучера.

Он показал на мертвую.

– Я ее привез.

– Вы знаете ее?

Рон кивнул, но почти сразу же покачал головой и сделал неопределенный жест рукой.

– И да, и нет. Ее зовут Глория, вот, пожалуй, и все. Я привез ее от вокзала сюда.

– Глория? – Имя показалось мне откуда-то знакомым, но я не знал, где его мог встречать.

Говард пристально посмотрел на меня.

– Ты знаешь эту женщину?

– Я… нет, – ответил я, немного подумав. – Некая Глория Мартин хотела приехать сегодня сюда, чтобы получить место экономки, о чем я давал объявление в газете. Но это вряд ли она.

– Тем не менее это она, – заявил Рон. – Я с ней разговаривал. Она рассказала, что хотела вам представиться.

Я озадаченно уставился на высохшее лицо старухи передо мной.

– Но это же невозможно! – вырвалось у меня. – У этой женщины едва ли были силы просто стоять на ногах.

– Глупости! – воскликнул Рон. – Она…

Его нижняя челюсть отвисла, когда его взгляд упал на разложившееся лицо мертвой женщины. Его глаза округлились. Несмотря на темноту, я заметил, как за долю секунды кровь отхлынула от его лица.

– Этого… не может… быть! – пробормотал он. – Это же… невозможно! – Его руки задрожали. Он пошатнулся, выставил руку, ища опору, и, наверное, упал бы, если бы Рольф не поддержал его.

– Что невозможно? – спросил Говард с ударением на первое слово.

– Эта… эта женщина! – забормотал Рон. – Глория. Она… о боже, этого же не может быть! – Он рывком поднял голову. Его глаза округлились еще больше, когда он уставился на нас с Говардом. Я еще никогда в жизни не видел на лице человека выражение такого невероятного ужаса.

– Глория, – бормотал он. – Ей… ей было максимум двадцать лет.

– Что вы мелете? – проворчал Говард. – Да она…

– Но это правда! – воскликнул Рон. Его голос дрожал и чуть было не сорвался. По его подбородку текла слюна, а он этого даже не замечал. – Я же не сумасшедший! Я разговаривал с этой девушкой и… и высадил ее здесь! Ей было не более двадцати лет!

– Этой женщине, – сказал Говард, – скорее двести лет, чем двадцать, Рон. Подумайте спокойно. Может быть, вы высадили вашу Глорию перед другим домом. Вы, должно быть, ошиблись!

– Нет! – сдавленным голосом ответил Рон. Это прозвучало как крик, который он успел в последний момент подавить. – Я ни на секунду не выпускал ее из виду! Я ждал, так как… так как она еще не знала, получит ли место и… – Он запнулся, поискал подходящие слова и начал издавать короткие, непонятные звуки.

– Я думаю, он прав, – тихо сказал Рольф. – Взгляните на эти тряпки. – Он показал на потрепанную дорожную сумку, которая лежала недалеко от мертвой женщины. Она лопнула, и ее содержимое высыпалось на дорожку.

Здесь были одни только тряпки. Если серые, полуистлевшие лохмотья когда-то и были платьями, то с тех пор, вероятно, уже прошли десятки лет.

Говард протянул руку к одному из платьев.

Когда он к нему прикоснулся, оно рассыпалось в прах.

– Это колдовство! – вскрикнул Рон. – Это… дьявольщина. – Его голос зазвучал выше, пронзительнее. – Значит, правда, что о вас рассказывают! – заявил он. – Все правда! Вы колдун!

– Успокойтесь! – резко сказал Говард, но Рон разошелся еще пуще.

– Вы колдун! – сдавленным голосом выкрикнул он. – Все правда! Вы в сговоре с Сатаной, как говорят люди!

Говард быстро поднял руку. Рольф повернулся, приветливо улыбнулся Рону – и неожиданно ударил его кулаком в подбородок. Огромный кучер сдавленно вскрикнул, опрокинулся навзничь и как подкошенный рухнул на землю.

– Своими криками он поднял бы на ноги всех соседей, – с извиняющейся улыбкой сказал Говард. Потом он снова обратился к Рольфу. – Отнеси его в дом. И принеси затем одеяло или лучше простыню. Нам надо убрать женщину, пока ее никто не увидел.

– Что ты намерен делать? – спросил я. – Мы должны вызвать полицию, Говард! Здесь погиб человек!

– Полицию? – Говард покачал головой. Взгляд, который он бросил на меня, был почти сочувственным, – Ну, конечно, – сказал он. – Мы вызовем Скотланд-Ярд и заявим им, что эта девушка за несколько секунд постарела на сто лет. После того как неделю тому назад в твоем доме была убита почти дюжина людей, они кивнут головой и займутся своими обычными делами.

Я смущенно посмотрел на него. Конечно, Говард был прав – мы и так были обязаны чуду и юридическому буквоедству доктора Грея за то, что пока еще находились на свободе, а не сидели в подземельях Тауэра. Ребята из Скотланд-Ярда ждали только малейшего повода, чтобы бросить нас в тюрьму.

Без всяких возражений я помог Рольфу перенести Рона в дом и уложить на диван в салоне. Не говоря ни слова, Рольф исчез в своей комнате, сорвал одеяло с кровати и через несколько секунд вернулся назад.

Когда мы выходили из дома, на лестнице собрались все остальные слуги во главе с Чарльзом. У меня возникло гнетущее чувство, когда они расступились, чтобы пропустить меня. Никто не сказал ни слова, но их взгляды были достаточно красноречивы.

Они боялись.

Боялись меня.

* * *

Рольф разогнал полдюжины собравшихся мужчин и женщин, опустился на колени рядом с мертвой и расстелил свое одеяло. Потом он взял иссохшееся тело старухи и положил его на одеяло.

Во всяком случае, хотел положить.

Но тело рассыпалось… в прах.

Раздался противный бумажный шелест, когда Рольф подсунул руки под тело мертвой. Из истлевшего платья трупа поднялось облако серой пыли и внезапно все тело начало оседать, как тысячелетняя мумия после неосторожного прикосновения. Из истлевших лохмотьев платья поднялся рой крошечных серых теней и разлетелся в разные стороны.

“Моль!” – озадаченно подумал я. Это были десятки, если не сотни маленьких, невзрачных серых насекомых.

Это было похоже на сцену из кошмара. Все произошло в течение нескольких секунд, но казалось, время внезапно потекло медленнее, а страх и ужас так обострили мою способность восприятия, что я запомнил каждую мелочь почти с неестественной четкостью.

Моли разлетелись и исчезли в ночи, но одно из крошечных насекомых полетело прямо на Рольфа, в нескольких сантиметрах от его лица круто развернулось и село на его плечо. Крошечные, серые крылья испуганно бились.

Шелковый халат Рольфа стал серым.

Это был жуткий, странный процесс. Так же как чернила расползаются по промокашке, бледнели краски халата Рольфа. Материал старел в течение долей секунды, терял цвет, становился тонким и невзрачным…

За моей спиной раздался пронзительный крик. Что-то упало на землю и со звоном разбилось. Говард очнулся от оцепенения, бросился вперед и, сжав кулак, ударил по крошечной моли.

Насекомое было раздавлено. Рольф опрокинулся навзничь и увлек за собой Говарда, а из сгнившей кучи тряпья, которая когда-то была дорожной сумкой, вылетели еще три серых тени и устремились к Говарду и Рольфу…

– Назад! – крикнул я. – Это моль! – В отчаянии я бросился вперед, попытался поднять Говарда и Рольфа одновременно на ноги и ударил рукой по крошечным насекомым. Я не попал по ним, но мои резкие движения на мгновения отпугнули их.

Говард с трудом встал на четвереньки, посмотрел на меня округлившимися от страха глазами и поднялся на ноги. Но он не собирался идти назад к дому.

– Черт побери, Говард, чего ты ждешь? – воскликнул я. – Мы должны…

Я смолк, когда посмотрел в том направлении, куда показывала его рука. Насекомые, которых я отогнал, поднялись немного выше и неуверенно полетели налево, к кусту рододендрона, растущему рядом о дорожкой.

Света было недостаточно, чтобы рассмотреть все подробности, но и того, что я увидел, хватило, чтобы у меня по спине побежали мурашки.

Куст когда-то был зеленым.

Сейчас он стал серым. Он превратился в бесформенный раздутый шар, который непрерывно пульсировал и дергался.

Моль!

Тысячи, если не десятки тысяч, крошечных серых насекомых сплошь покрывали весь куст.

И, словно они только и ждали, когда нарушат их покой, по массе крошечных насекомых пробежала быстрая, нервная дрожь. Серый шар сжался, дернулся словно в судороге – и разлетелся.

В воздух поднялась туча из тысячи насекомых и устремилась на нас…

* * *

Это был бег наперегонки со смертью.

Несколько шагов до дома превратились в бесконечность. Внезапно ночь наполнилась серыми тенями, а шелест и жужжание десятков тысяч крошечных крыльев отдавались у меня в ушах как язвительный смех.

Я почувствовал прикосновение, в паническом страхе замахал руками и, спотыкаясь, вбежал по ступенькам вверх. Что-то порхало перед моим лицом вверх и вниз, я пригнулся, поднырнул под него и ударился о дверную раму. Кто-то схватил меня за руку и втащил в дом.

Кто-то яростно взревел, шелест и стрекот крыльев стал громче. Я упал, инстинктивно откатился в сторону и увидел, как Рольф всем своим весом навалился на дверь и захлопнул ее.

И как раз вовремя.

Раздался звук, похожий на то, как будто кто-то бросал в дверь песок. Шелест и стрекот крыльев смолкли, но вместо этого я услышал, как что-то яростно забарабанило в дверь. Сквозь щели в двери посыпалась серая пыль, когда насекомые в слепой ярости начали биться о дверь. Что-то крошечное, порхающее взвилось вверх и исчезло под потолком.

– Они здесь! – взревел Рольф. – Несколько этих тварей проникли внутрь! Будь внимателен!

Его голос чуть было не сорвался. Я увидел, как он смешно отпрыгнул в сторону и втянул голову в плечи, когда одна из серых теней спикировала на него, как хищная птица. Наконец я тоже вскочил на ноги и огляделся.

Рольф успел закрыть дверь в самый последний момент. Рой насекомых продолжал биться о дверь, как песок, но большинство из них остались снаружи.

Тем не менее несколько штук успели залететь в дом-Неожиданно Рольф повернулся в сторону и ударил по чему-то, что порхало перед ним.

– Не прикасайся к ним! – в ужасе закричал Говард. – Не прикасайся, Рольф!

Если Рольф и слышал его слова, то он на них не прореагировал. Его одновременно атаковали три крошечных серых насекомых-убийцы. Он смешно прыгал из стороны в сторону, пытаясь уклониться от них и продолжал бить по ним руками, но не попадал.

– Свет! – взревел Говард. – Погасите свет!

Его слова почти потонули в громком шуме, который раздался снаружи. Я в ужасе повернул голову и увидел, как оба окна справа и слева от двери стали серыми.

Насекомые прекратили биться о дверь, но вместо этого они в слепой ярости бросались на стекла! Сотни из них разбивались о стекло, но из темноты появлялись все новые и новые. Бешено вращая крыльями, они на огромной скорости налетали на невидимое препятствие и погибали. За несколько секунд стекла покрылись толстым, жирным, серым слоем, но появлялись все новые и новые твари.

– Погасите же наконец свет! – крикнул Говард. – Он приводит их в неистовство!

Ему кто-то ответил, потом большая газовая люстра, висевшая под потолком в зале, мигнула – и погасла.

Темнота как черное покрывало опустилась на помещение. Я замер. Мои нервы были взвинчены до предела. Мне казалось, что я все еще слышу жужжание маленьких крыльев, но единственное, что я действительно слышал, это тяжелое дыхание Рольфа и где-то в глубине зала – приглушенный плач женщины. Барабанная дробь прекратилась. Насекомые перестали биться о стекла в тот самый момент, когда погас свет.

Откуда-то из темноты слева от меня раздался голос Говарда.

– Никто не двигается с места, – сказал он. – Они нападают только тогда, когда вы двигаетесь. Чарльз, вы здесь?

Прошло несколько секунд, пока дворецкий ответил, при этом от страха и возбуждения его голос так изменился, что я его едва узнал.

– Я… здесь, – пробормотал он. – У лестницы.

– Хорошо, – прошептал Говард. – У вас лампа еще с собой?

– Конечно. Я… ее потушил.

– Тогда поставьте ее осторожно на лестницу, – приказал Говард. – Как можно дальше от себя.

Где-то в темноте послышался звон, потом скрежет металла о твердый мрамор.

– Все в порядке, сэр, – сказал, запинаясь, Чарльз.

– Теперь снимите стекло. Осторожно. Снова зазвенело стекло.

– Готово? – спросил Говард.

– Го… готово, сэр, – пролепетал Чарльз.

– А что мне делать теперь?

Говард мгновение помедлил.

– Вывинтите как можно сильнее фитиль, – сказал он. – Возьмите спичку и зажгите его. А потом как можно быстрее убегайте.

Про себя я восхитился хладнокровием Говарда. Он сделал единственно разумное в этот момент – а именно, устроил моли, которая, кажется, еще не забыла свои врожденные рефлексы, ловушку.

Для нас это была единственная возможность избавиться от этих зловещих насекомых.

Даже если в помещение проникла всего лишь дюжина этих крошечных насекомых, мы не могли в темноте обнаружить и убить их, не устроив в доме полный разгром. А снова зажечь свет, означало бы для большинства из нас подписать себе смертный приговор.

– Я… готов, сэр, – донесся до меня из темноты голос Чарльза. – Но я… я боюсь.

– Но вы должны это сделать, – ответил Говард. – Я не знаю, как долго еще эти бестии будут вести себя тихо.

– Хорошо, сэр, – ответил Чарльз. Его голос дрожал. – Я беру спичку.

– Всем остальным уйти от лестницы, – приказал Говард. – Возьмите что-нибудь, чем можно бить, ботинок, например, или оторвите кусок материи от вашего платья. Но ни в коем случае не прикасайтесь к ним голыми руками!

Казалось, что время остановилось. Я слышал шелест, потрескивание, едва слышный стук, когда Чарльз открывал коробку со спичками…..

Потом вспыхнула искра, превратилась в пламя, и комната озарилась ярким светом, когда с легким треском вспыхнул пропитанный керосином фитиль лампы. На книжных ступенях лестницы возник маленький, мерцающий островок света, и полдюжины крошечных серых теней устремились из темноты к нему.

Чарльз в панике вскрикнул и одним прыжком отскочил подальше от огня, который становился все выше и выше. Внезапно что-то вспыхнуло; из центра пламени с треском вылетели крошечные искорки.

– Сработало! – воскликнул я. – Они… бросаются в огонь, Говард!

Все больше и больше насекомых беззвучно вылетало из темноты и бросалось в огонь, чтобы сгореть. Их оказалось больше, чем я предполагал, казалось, что сотни маленьких насекомых проникли в дом, и всех их магически притягивало пламя, которое поднималось все выше и выше!

Но мерцающий желтый свет осветил и еще одну картину. Картину, от которой у меня перехватило дыхание, как от удара кулаом.

Это касалось Рольфа. Вероятно, в панике он бежал через зал и в темноте упал. Сейчас он сидел в странной застывшей позе, как бы полулежа на спине и оперевшись на локоть, а правую руку он прижал к груди. Расширившимися от ужаса глазами он смотрел на крошечную серую моль, которая, как колибри, быстро била крыльями и парила над его грудью, словно раздумывая, броситься ли ей на него или в манящее пламя, которое находилось всего лишь в нескольких шагах…

– Ради бога, Рольф! – сдавленным голосом сказал Говард. Его голос звучал умоляюще. – Не двигайся! Я иду!

Губы Рольфа дрожали. Его лицо было белым как мел. На его верхней губе выступили капельки холодного пота. Рука, на которую он опирался, дрожала от напряжения. Я видел, что он сможет оставаться в таком неудобном положении всего лишь несколько секунд.

– Я иду! – прошептал Говард. – Не двигайся, Рольф! Я помогу тебе!

Рольф сделал судорожное глотательное движение. Крошечные серые крылья почти касались его лица.

Говард преодолел последние метры одним отчаянным прыжком, бросился вперед и ударил темным, удлиненным предметом, который он держал в руке.

Моль была отброшена в сторону, она ударилась о перила и, дергаясь, упала на землю. Секунду спустя на моль опустилась нога Говарда и раздавила ее.

Но опасность еще не миновала. Вспышки в середине пламени прекратились, но снаружи опять забарабанили насекомые, которые увидели через окно свет и пытались проникнуть внутрь.

Мне казалось, что я слышу, как звенят стекла под их напором. Конечно, это была чушь. Даже миллиарды маленьких насекомых не смогли бы выдавить толстое оконное стекло.

– Нам надо убираться отсюда! – крикнул Говард, словно прочтя мои мысли. – Дверь не выдержит их атаки.

Я хотел возразить, но быстрый взгляд на входную дверь убедил меня в обратном.

Твари все еще продолжали барабанить в дверь и оба окна, как песок, поднятый бурей, но это уже была не массивная дубовая дверь, в которую они бились! Доски толщиной в два пальца стали пористыми и покрылись трещинами. С поверхности двери краска отслаивалась большими, уродливыми кусками, а дерево под ней стало старым и трухлявым; трещины были похожи на застывшие молнии. С двери сыпалась серая пыль.

Она старела! За несколько секунд дверь старела на такое же число лет…

– О боже! – пробормотал я. – Они… пройдут сквозь дверь!

– В библиотеку! – сказал Говард. – Мы должны подняться наверх. Это единственное место, где мы будем в безопасности. – Он выпрямился и повелительным жестом показал на верхний конец лестницы. – Все наверх! – крикнул он. – В библиотеку, быстро!

Чарльз и двое или трое других слуг, которые испуганно жались в углах, бросились вверх по лестнице, а Говард резким движением головы показал на дверь в другом конце зала.

– Кучер! – сказал он… – Мы должны забрать его!

Рольф хотел уже повернуться и бежать за кучером, но Говард остановил его.

– Проведи слуг наверх! – приказал он. – В библиотеку, быстро. Мы с Робертом заберем и его.

Плечом к плечу мы побежали вперед. Барабанная дробь в дверь и окна стала громче и звучала как оружейная пальба. Когда я на бегу повернул голову и посмотрел назад, то мне показалось, что дверь уже косо висит на петлях и что перед нею порхают несколько темных точек, но я не был до конца уверен, было ли это на самом деле или все это мне лишь померещилось от страха.

Недолго думая, Говард плечом распахнул дверь, ворвался внутрь и так резко остановился, что я чуть было не налетел на него.

Кучер все так же лежал на кровати, как мы его и положили. А над его головой кружился целый рой мелких, серых насекомых.

Говард молча показал на разбитое окно. Рама и стекло оказались старыми и хрупкими, не выдержали такого напора, и сквозь широкую щель в комнату залетало все больше и больше насекомых. Их здесь было уже несколько сотен, а снаружи залетали все новые и новые.

Мы осторожно приблизились к кровати. Кучер со стоном вытянулся и пульсирующее движение роя насекомых сделалось еще быстрее и беспокойнее. Я испуганно остановился, нервно облизал губы и сделал еще один осторожный шаг.

Кучер со стоном открыл глаза. Взгляд его по-прежнему оставался туманным. Он попытался приподняться, со вздохом снова опустился на кровать и оцепенел от страха, когда заметил серую тучу над собой. Я мог в буквальном смысле наблюдать, как к нему возвращалась память.

– Ради бога, не двигайтесь! – сдавленным голосом произнес Говард. – Не делайте резких движений!

Если Рон и слышал его предупреждение, то было уже слишком поздно. Живой ковер над ним продолжал колыхаться, а три-четыре моли опустились рядом с ним на смятое одеяло.

Материал тут же начал сереть и терять вид. А одна моль размером с монетку беззвучно опустилась на его грудь.

Рон вскрикнул, вскочил и молниеносным движением сжал тварь в кулаке.

– Нет! – крикнул Говард. – Не надо! Бросьте ее!

Но Рон еще сильнее сжал кулак, выпрямился и по очереди смотрел то на Говарда, то на свои сжатые пальцы.

Все произошло очень быстро.

Его пальцы стали серыми.

Кожа лопнула, но не кровоточила, а скрутилась, как высохший пергамент. Вены и жилы проступили сквозь истончавшуюся кожу как канаты, его рука судорожно сжалась, словно под действием внутреннего напряжения и превратилась в высохшую скрюченную лапу.

В руку древнего старца…

Рон открыл рот. Из его груди вырвался приглушенный, изумленный крик.

– Помогите… мне! – прохрипел он. – Я… я умираю…

Говард прыгнул вперед, схватил кучера за плечи и стащил его с кровати. Рой насекомых над нею начал закипать. Десятки их посыпались, как пыль, на кровать и ковер, или же опустились на стены и пол вокруг Говарда и кучера. Говард взревел, раздавил одну из мошек, которая упала рядом с ним на пол, повернулся и пополз, увлекая за собой Рона, прочь от кровати.

– Свет! – крикнул он. – Роберт, свет!

Я едва успел среагировать. До сих пор, благодаря какому-то чуду, ни одно из ужасных существ не прикоснулось к Говарду или кучеру, но их резкие движения, казалось, привели насекомых в неистовство. Моя рука дернулась к потайному маленькому колесику, которое регулировало подачу газа, и завернула его до отказа. Свет начал бледнеть и погас.

Но темнота была не полной. Через разбитое окно в комнату падал слабый лунный свет, посеребривший насекомых, которые как сумасшедшие порхали взад и вперед, наполняя комнату зловещим шуршанием и хрустом. Огонь камина внезапно загорелся ярче; вспыхивали и тут же гасли крошечные искорки, и к шелесту крыльев моли добавилось сухое, противное потрескивание.

Все происходило точно так же, как до этого в зале. Насекомых магически притягивал свет огня, и они десятками бросались в него.

Говард толкнул меня в бок, что окончательно вывело меня из оцепенения. Мы выволокли Рона из комнаты, и Говард захлопнул за собой дверь. Треск огня в камине становился все сильнее, и на мгновение мне показалось, что из-под двери выбивается мерцающий красный свет.

– Дальше! – прохрипел Говард. – В библиотеку, Роберт! Ради бога, быстрее!

Твари все еще продолжали биться о дверь и окна, и я знал, что пройдет еще несколько секунд – и они падут под их напором и разобьются. Даже небьющееся освинцованное стекло должно было стать хрупким, если каждая секунда означала десятилетие, и оно когда-нибудь просто развалится под тяжестью своего собственного веса и превратится в пыль.

Но ужас не смог разорвать тупое оцепенение, которое сковало мой разум.

– Поторопись! – нетерпеливо сказал Говард. – Нам надо наверх. В…

Он не сумел закончить фразу.

С верхнего конца лестницы раздался пронзительный крик: “Оставайтесь внизу! Это ловушка!”.

Что-то застучало, потом раздался звук, как от удара стали или камня о плоть, и внезапно на, балконе, шатаясь, появилась огромная фигура Рольфа. Он ударился о перила, повернулся в поисках опоры, но, казалось, что в его руках не осталось больше сил, чтобы удержать его огромное тело. Он зашатался, поскользнулся на верхней ступеньке и сильно ударился о стену. Его рот открылся, но с губ не слетело ни звука. Я видел, как он с трудом перевел дух.

Потом на балконе появилась вторая фигура, медленнее, чем Рольф, но выпрямившись и расправив плечи.

Это был мужчина. Его лицо скрывалось под черным платком, который закрывал нос и рот и, который на висках соединялся с тюрбаном. Как и вся его одежда, тюрбан был черным; эта чернота была более глубокой, чем ночь, и казалось, она всасывала свет. Только полуметровая, острая как бритва кривая сабля в его руке отражала свет мерцающей лампы.

Увиденное зрелище заставило меня оцепенеть. Я забыл о Рольфе, который скрючился на ступеньках у ног незнакомца. Я забыл о Говарде, который пробормотал что-то непонятное, и я забыл о кучере, который окончательно потерял сознание. Я видел только незнакомца – воина-дракона, которого послал Некрон, чтобы закончить то, что не удалось сделать ему самому.

За нашей спиной с грохотом разлетелась входная дверь; почти одновременно, как от удара кулаком, лопнули стекла. В образовавшиеся проемы влетело кипящее облако крошеных серых насекомых…

* * *

В моих ушах отзвучал пронзительный крик Говарда. Я слышал, как разлетелись оконные стекла, а воздух вокруг нас наполнился жужжанием миллионов и миллионов крошечных крыльев. Я слышал, как Рон начал истерично кричать, но все эти звуки я регистрировал лишь краем своего сознания, крошечным островком ясного мышления в хаосе бушующих эмоций, которые захлестнули меня. Этот мужчина был воином-драконом.

Воин-дракон. Эти слова снова и снова эхом отзывались у меня в мозгу, и с каждым разом во мне росло желание взлететь вверх по лестнице и вцепиться ему в горло. Он был воином-драконом, одной из тех бестий, которые сопровождали Некрона, когда колдун пришел, чтобы похитить Присциллу.

Внезапно Говард развил бурную деятельность, рывком поднял на ноги кучера, беспомощно сидевшего на корточках, и что-то крикнул мне, но я не обращал на него внимания. Откуда-то до моего слуха донесся глухой низкий звук, как удар огромного колокола, но даже этого я почти не заметил.

Ясно мыслившая часть моего сознания подсказывала мне, что моей жизни грозит опасность, что пройдет лишь несколько секунд, и насекомые набросятся на нас, чтобы убить, но я был не в состоянии прислушаться к этому голосу разума.

С громким яростным криком я бросился вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Говард попытался предостеречь меня, но его слова как горох отскочили от невидимой стены, которая возникла вокруг моего сознания.

Воин-дракон хладнокровно поджидал меня. Он отступил на полшага назад, как бы давая мне возможность добраться до балкона, чтобы принять бой; он помахал над головой саблей и одновременно поднял левую руку, словно собираясь помахать мне. Его фигура напряглась.

Я даже не попытался отвлечь его внимание, что было бы совершенно естественно, когда с голыми руками нападаешь на противника, вооруженного саблей, а бросился прямо на него и только в самый последний момент отклонил корпус в сторону.

Конец его сабли со свистом распорол мою куртку и больно царапнул по ребрам, но в то же мгновение я налетел на него и сбил с ног.

С губ воина сорвался удивленный возглас, когда мы, вцепившись друг в друга, упали на пол и мое колено попало ему под ребра.

Я сражался как безумный. В обычных условиях у меня не было бы никаких шансов устоять против этого воина, но ярость придала мне сверхчеловеческие силы, и я дрался, нисколько не заботясь о собственной безопасности. Голыми руками я отбил его саблю в сторону, когда он поднял руку, чтобы вонзить мне клинок в бок, бросился вперед и начал яростно молотить его кулаками.

На этот раз он закричал от боли, но я продолжал неистовствовать, нанося ему удары со всех сторон, а потом швырнул его на стену. Сабля вылетела у него из рук и со стуком упала на пол. У меня еще хватило хладнокровия ногой отбить оружие в сторону, я молниеносно развернулся к нему и хотел нанести удар в его незащищенную шею.

Но той доли секунды, которая понадобилась мне, чтобы отбросить в сторону его саблю, ему оказалось достаточно. Он вскинул руку вверх, отбил мой удар и вывел меня из равновесия. Почти в то же самое мгновение его другая рука нанесла мне удар по корпусу. Его рука была странно выгнута вверх, а пальцы согнуты внутрь, так что меня коснулась лишь мякоть его руки.

Но это было как взрыв. Меня отбросило назад к стене, и я не смог дышать. Перед глазами плясали цветные круги. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью. Казалось, что все силы покинули меня, а мои движения стали какими-то замедленными. Словно сквозь красную пелену я увидел, как воин отступил на полшага назад, слегка присел и молниеносно крутанулся волчком вокруг собственной оси.

Его нога попала мне под ребра. Я услышал хруст своих собственных костей, опрокинулся вперед, не в силах даже вскрикнуть от боли, так как я все еще не мог продохнуть, и попытался за что-нибудь ухватиться. Внезапно у меня под рукой оказался гладкий шелковый материал. Я инстинктивно вцепился в него и, падая на пол, рванул изо всех сил на себя.

Воин-дракон рывком освободился, пошатнувшись, сделал шаг назад и инстинктивно ухватился за каменное ограждение балкона.

Под его пальцами оно рассыпалось в пыль.

Глаза воина от ужаса округлились. На одно мгновение он завис в воздухе, сильно наклонившись и дико размахивая руками, потом медленно опрокинулся назад, издал пронзительный крик и рухнул вниз. Стук, с которым его тело ударилось о пол в зале, прозвучал странно приглушенно и мягко.

Я скрючился от боли, прижал руки к телу и отчаянно пытался сделать вдох. Наконец-то я снова смог дышать, но каждый вдох причинял мне страшные мучения. Мой взор заволокла розовая пелена, а мое сердце бешено колотилось, словно хотело разорваться.