Текст книги "Остановись, мгновенье, ты ужасно"

Федор не ответил. А Багира закивала головой, проговорив:

– Ах, ну да. Я же забыла, ты ведь у нас женатый человек. У тебя есть смысл в жизни. А у меня, его нет. Я не боюсь умереть. Уходи, майор, потому что если уйду я, то через полминуты здесь будет взрыв. Так что поторопись. – Заметив, что майор Туманов хочет что-то ответить, она почти прокричала: – Уходи.

Он был прав, сейчас не самое удачное время, чтобы плакаться ему о тех унижениях, которым подвергает ее Мамедов. И она лишь тешила себя мыслью, что справедливость восторжествует. Так уверял ее сам Туманов. И она верила ему. Теперь глядя на него, быстро идущего через зал, отвернулась, чтобы не расплакаться. Наверное, он так никогда и не узнает о ее истинных чувствах к нему, потому что не хочет. Ну и пусть. Так даже лучше. С тех пор, как она осталась одна, душа ее загрубела, и она разучилась признаваться в любви.

Услышав, как хлопнула за ним дверь, она положила пакет тут же в коридоре и, выйдя на улицу, быстро пошла по тротуару. Теперь самое главное не оглядываться. Знала, Мамедов сидит в машине и внимательно наблюдает за ней. Мысленно она отсчитывала секунды, о которых он говорил. Их не так уж и много. Поэтому надо спешить.

Стараясь не привлекать внимание прохожих, она едва ли не побежала. Свернула за угол дома, остановившись и прижавшись к стене, чтобы хоть немного отдышаться.

И тут же она услышала приглушенный хлопок, и звон разбитого стекла, обсыпавшего асфальт возле дверей кафе множеством мелких осколков. Задерживаться здесь было нельзя. Мамедов может расценить это как бегство. В какой-то момент ей хотелось, чтобы было именно так. Возвращаться к нему было страшно. От того угла до сквера, в котором она может скрыться не более двадцати шагов. Преодолев их, она избавит себя от дальнейших мучений. Но как потом глядеть в глаза Туманову. Она подумала об этом, и повернувшись, вышла из-за угла и быстро подошла к поджидавшему ее джипу.

Мамедов открыл ей дверь. По его улыбающейся роже не сложно было догадаться, что он доволен.

– Садись. Надо скорей уехать отсюда, – сказал он.

Она села.

Почти все посетители кафе благополучно удалились на безопасное расстояние. И когда прогремел взрыв, никто не пострадал.

Роль пострадавших пришлось сыграть работникам кафе и Ваняшину с Греком. Этим двум досталось больше всех. Они должны были изображать убитых. Поэтому обоим пришлось улечься на пол, недалеко от двери, где был эпицентр взрыва.

Директор кафе добровольно отказался принимать участие в этой инсценировке, поэтому Туманову пришлось насильно облить его томатной пастой. Банку с ней майор приглядел в кухне.

Толстая повариха, увидев, как майор вылил пару черпаков томатной пасты на голову их директору, не стала дожидаться, когда подобная процедура коснется ее. Сама плеснула из банки себе на лицо и грудь, и лихо, глянув на Федора Туманова, спросила:

– Ну как, похожа я на раненую?

Федор поднял толстый палец вверх.

– Во. Только колпак, пожалуйста, снимите с головы, – попросил он.

Двух девушек, официантку и барменшу тоже не миновала сия участь. Лица, одежду спереди им тоже пришлось подпачкать томатной пастой.

– Ничего, девчонки. Потом отмоетесь. Нам сейчас главное разрисовать вас так, чтобы ни у кого не было сомнений в том, что все вы серьезно пострадали от взрыва. Сейчас приедет «скорая». Телевизионщики.

– Так нас что, в таком виде будут снимать на камеру? – директор схватил полотенце, но Федор не дал ему обтереться.

Как бы между делом отвернул край пиджака и, показав торчащий из кобуры пистолет, предупредил строго:

– Только попробуй.

– Идиотизм. Устроили тут балаган. Мертвые. Раненые. Зачем все это? – не довольствовал он.

Федор подошел, пристально глянул директору в глаза.

– Объяснять слишком долго. Да и преждевременно пока. Но поверьте, дело того стоит, – сказал он.

Директор спорить и возражать не стал. В конце концов, ущерб, причиненный кафе в результате взрыва не большой. А это главное. Опять же из посетителей никто не пострадал. А если быстренько вставить выбитые стекла и отремонтировать дверь, то от любопытных отбоя не будет. Так на этом можно еще и наварить. Кому несчастье, а кому благополучие. К тому же интерьер внутри зала почти не испорчен.

Как не странно, но первыми к кафе подъехали менты, коллеги из районного отдела внутренних дел. За ними вездесущие журналисты криминальных новостей. Потом только две машины «скорой помощи».

Вечером, удобно расположившись на диване перед телевизором, Федор с нетерпением ждал очередного выпуска криминальных новостей. Не сомневался, что сейчас еще один человек с не меньшим нетерпением ожидает поглазеть на сюжет, в котором будут рассказывать о взрыве кафе и о жертвах.

Даша суетилась на кухне. Она не любила криминальные новости и считала, что достаточно того, что муж днями и ночами пропадает на своей криминальной работе, так не стоит загружать мозги тем, что показывают.

Возможно, этот сюжет вообще бы не попал на экран, если б Туманов не позвонил на телевидение и не попросил директора программы обязательно показать его в вечерних новостях. И потом еще пару раз крутануть на следующий день. И вот теперь, сидя на диване, он с удовольствием глядел на обоих своих помощников лежащих на носилках под простынями, по достоинству оценивая их усердие.

Вот санитары вынесли сначала одного. Носилки положили в машину. Потом – другого. Судя по размерам тела лежащего на носилках, это был Ваняшин. Носилки с ним положили в машину, рядом с носилками, на которых лежал Грек.

Двери фургона закрыли, и машина отъехала. Потом оператор навел камеру на следующую машину «скорой помощи», где врачи оказывали помощь поварихе кафе и барменше. С этими тоже проблем не возникло. Со своими ролями, раненых, они справились на все сто.

А вот директор кафе немного подвел, он ходил возле выбитых окон с такой хитрющей рожей, что никак не тянул на пострадавшего.

Тут же стояли два милиционера приехавшие из районного отдела и не позволяли любопытным приблизиться к месту трагедии.

Федор подумал, как хорошо, что они не подпустили туда и телевизионщиков, а то бы тогда всем стало ясно, что изнутри помещение кафе «Белочка» почти не пострадало. А так со стороны все получилось вполне правдоподобно и что не мало важно для террористов, есть пострадавшие.

Глава 25

На утро Грек появился в кабинете с довольной физиономией. Федор не сомневался, что вечером он тоже посмотрел сюжет в криминальных новостях и теперь считал себя едва ли не звездой экрана.

Поздоровавшись с Федором, спросил важно:

– Ну как я вчера выглядел?

Туманов улыбнулся тому, что не ошибся. Чувства так переполняли усатого бахвала, что он, поди, ночь не спал. И чтобы не огорчать его, Туманов сказал:

– Тебе бы, Сан Саныч, в кино сниматься. В сериале желательно.

Видно бахвал никак не мог успокоиться, улыбнулся.

– Может еще и снимусь. Хороший опер, он как хороший артист, – проговорил Грек, с важным видом усаживаясь в кресло.

– На все руки, от скуки, – добавил Ваняшин, но сам Грек нашел это сравнение не совсем удачным, тут же заметив, что на его взгляд все прошло достаточно правдоподобно и хорошо.

– Насчет хорошо, ручаться не стану, – высказал Туманов свое мнение, – а вот того, что правдоподобно, так это верно подмечено. Теперь, думаю, Мамедов уверен, что проверка Багиры удалась. О двух жертвах в кафе «Белочка» даже в газетах написали.

– О нас с Лешкой? – не унимался Грек.

Туманов кивнул. А Ваняшин, хмыкнув, сказал:

– Грек, хватит тебе захлебываться от восторга. Кто знает, что там под простыней ты лежал, или Иванов, Петров, или Сидоров. Да и согласись, изображать трупы, не так уж и трудно.

Но Сан Саныч Грек с приятелем Лехой не согласился.

– Не скажи, Леша. Попробуй, полежи вот так, не шевельнувшись, когда все ходят и на тебя таращатся. Да и без страховки работали мы, – последовало тут же от Грека замечание, которое Ваняшин не понял.

– Ты это к чему? – спросил он.

– А к тому, – как знающий человек, заявил Грек. – Тебе может и ничего. А меня когда грузили в машину, об какую-то железку херакнули, теперь на бедре синячище. В баню стыдно показаться, не то, что перед женщиной раздеться.

Ваняшин на это промолчал, ничего не сказал Греку, посмотрел на майора Туманова. Федор сидел с задумчивым лицом, разминая в руке сигарету. Причем, делал это скорее машинально, так как из нее почти высыпался весь табак на стол.

Грек хотел что-то сказать Ваняшину, но лейтенант махнул рукой.

– Подожди, Грек, – сказал Ваняшин усатому капитану и спросил у Федора: – Николаич, о чем задумался?

Казалось, только сейчас Федор вспомнил о сигарете, глянув на нее, скомкал и бросил в консервную банку, служившую пепельницей. Табак смахнул со стола. Потом сказал, но не Ваняшину, а Греку:

– Ты вот тут, Грек, распинаешься. Артиста из себя корчишь, а с ролью землекопа не справился. Как нам теперь вести прослушку Багиры? Старик тот вас теперь на пушечный выстрел не подпустит к своему участку. А больше там никому шабашники не нужны. Я узнавал.

Грек выглядел виноватым.

– Николаич, ну так получилось. Я ж не знал, что старик жмот. Яблока ему жалко, – пожаловался Грек.

Федор взглянул на усача.

– А ты туда, между прочим, пришел не яблоки жрать. Ты должен был вскопать участок, а не валяться на пиджачке, – последовало от майора строгое замечание.

Грек покосился на Ваняшина. Не сомневался, откуда майор узнал все подробности про пиджак и яблоки. Насвистел летеха майору, сразу же, еще там.

– Стукач ты, Лешка, – шепнул Грек Ваняшину, но лейтенант сделал вид, будто не расслышал.

Федор собирался высказать Греку еще пару обидных слов, чтоб того как следует, проняло, но этого ему сделать не пришлось. По телефону внутренней связи ему позвонил полковник Васильков, и велел немедленно зайти к нему.

– Никуда не расходиться. Я к Василькову, – сказал Туманов и вышел.

Грек тут же пересел на его стул.

* * *

Багира не очень удивилась, когда дверь комнаты, в которой ее держали, открылась, и в комнату вошел рослый охранник. Видно этот парень положил на нее глаз. Почти каждый день он заходил к ней и насиловал ее. Это Мамедовым не воспрещалось. И Багира нисколько не сомневалась, что подобное охранники вытворяли и с девушкой в соседней комнате. Стены в доме были устроены так, что не пропускали шума. Но однажды, когда Багира попросила отвести ее в туалет, выйдя из своей комнаты, она увидела, что дверь соседней комнаты приоткрыта. Девушка чеченка лежала на кровати с задранными ногами, а на ней прыгал один из охранников. Другой с приспущенными штанами стоял рядом, дожидаясь своей очереди.

Девушка была молодая и красивая, хотя и в конец законченная наркоманка. Без дозы она не могла прожить и дня, поэтому ее кололи чаще, чем Багиру. Охранникам видно было жалко, что молодое тело пропадает. И вколов очередную дозу, девушку пускали, что называется по кругу. Ее трахали все, кто хотел, и как хотел.

Багиру трахал только один этот охранник, которого звали Витек. Даже Мамедов, попробовав ее раз, когда только привез сюда, больше не притрагивался к ней.

Сама же Багира только была рада тому, что ее не пускали на круг. С одним жлобом легче управляться. Раздев Витька до гола, она раздевалась сама и ложилась на кровать, подставляя всю себя ему. Дальше все было как обычно в таких случаях. Витек оказался скуповатым на ласки, поэтому сразу переходил к тому, ради чего заходил к ней.

В этот раз все было также, не считая маленькой оплошности, которую допустила Багира. А точнее, нерасторопности. Раздевая Витька, Багира вдруг уронила его брюки на пол. Тут же наклонилась, грациозно изогнув спину, чтобы поднять их, но прежде чем сделать это, отстегнула от ремня чехол, в котором лежал сотовый телефон, и спрятала его под кровать. А брюки подняла и повесила на спинку стула, где висела его рубашка.

При этом сам Витек уже лежал на кровати и не видел, как Багира отстегнула его сотовый.

А потом они долго занимались сексом, пока в дверь не постучал кто-то из охранников. Витек быстро оделся и ушел. Когда его шаги стихли в коридоре, Багира спрыгнула с кровати, наклонилась и подняла с пола сотовый. Еще раз, послушав, и убедившись, что в коридоре рядом с дверью ее комнаты никого нет, она вытащила его из чехла и быстро набрала номер рабочего телефона Федора Туманова.

Ответил Грек.

– Это я – Багира, – сказала она, прикрывая трубку ладонью, чтобы голос не так распространялся по комнате. – Долго не могу говорить. Сегодня утром я слышала, как Мамедов кому-то звонил, говорил, что завтра он проведет операцию, которая перевернет ход истории России. Еще он сказал, что сразу после ее завершения он улетает в Англию. Все. Больше говорить не могу. Дальше постарайтесь воспользоваться прослушкой.

Отключив телефон, Багира положила его на пол и наступила ногой на трубку, раздавив ее. Потом собрала ее буквально по кусочкам, засовывая их в чехол. Карманов на тесной юбке не было. На кофточке – тоже. Поэтому, недолго думая, она сунула чехол себе в трусы и постучала в дверь.

Проходивший мимо охранник открыл дверь. Это был худой и долговязый парень лет двадцати шести с бесцветными глазами, которые очень не нравились Багире. Они источали взгляд убийцы.

– Ты чего? – уставился охранник на Багиру своими неподвижными глазами.

– В туалет хочу, – проговорила Багира, изобразив на лице смущение.

Парень улыбнулся, схватил ее за правую грудь, больно сдавив ее. Другую руку хотел запустить ей под юбку, но Багира съежилась.

– Ты что, хочешь, чтобы я обоссалась прямо здесь? – спросила она.

Парень отпустил ее грудь, сказал:

– Ладно. Пошли. – И повел Багиру в туалет, который располагался тут же в коридоре на этаже.

Зайдя в туалет, Багира хотела закрыть дверь, но долговязый вдруг подставил ногу, не давая. Багира дернула за ручку раз, другой.

– Пусти. Ты что никогда не видел, как женщины писают?

Он хохотнул и убрал ногу, предупредив, чтобы особенно долго она не рассиживалась, и у него есть дела поважнее, чем провожать ее до туалета.

Багира закрыла дверь, заперев ее изнутри на шпингалет.

– Урод, – тихонько проговорила она на охранника, дернув за ручку сливного бачка. Под шум сливаемой воды встала на крышку унитаза, дотянувшись до окна.

Вообще-то само окно ее интересовало сейчас постольку, поскольку. Больше ее интересовала форточка. В отличие от окна в ее комнате, где форточку невозможно было открыть, форточка в окне туалета всегда была открыта. Это Багира приметила сразу, еще в первый день своего пребывания здесь. А сейчас это было просто даже очень хорошо. Надо избавиться от сотового телефона, который она сперла у растяпы Витька, пока тот, лежа на кровати, наглаживал свой член. И Багира решила выбросить его в форточку. Пусть думает, что он обронил его на улице, а кто-то слишком нерасторопный на него наступил.

Но получилось еще лучше. Выглянув в форточку и убедившись, что внизу никого нет, Багира бросила чехол с трубкой сотового вниз, и он, ударившись о землю, отскочил прямо под колесо стоявшей серой «девятки». Машина принадлежала кому-то из охранников. Впрочем, сейчас это Багиру не интересовало. Главное то, что удалось избавиться от сотового.

Спрыгнув с унитаза, Багира открыла кран и, прильнув к нему, сделала несколько глотков. А охранник, ожидавший ее в коридоре, уже вовсю колотил в дверь.

Багира открыла.

– Ну ты чо, в натуре? Уснула там? – с недовольством спросил он.

Багира сделал вид, будто одергивает юбку.

– Живот у меня разболелся. Понял? – сказала она и, хлопнув дверью, пошла по коридору к своей комнате.

– Вот стерва, – проговорил долговязый, направляясь следом. Когда Багира вошла, он запер дверь на задвижку и ушел.

* * *

– Знаешь, майор, вот где у меня твоя самодеятельность, – постучал ребром ладони «батяня» себе по шее.

Федор сидел перед полковником Васильковым, как школьник в кабинете строгого директора школы. Причем, даже страшно разгневанный директор не позволил себе запустить матюжком в школьника, а полковник Васильков, запросто. И Туманову приходилось терпеть гнев начальника.

– Как ты объяснишь взрыв кафе? – строго спросил полковник.

Майор Туманов осмелился поднять на начальника глаза. Сказал:

– Очень просто. Надо было все сделать так, чтобы Мамедов поверил. Как я уже вам докладывал, нам удалось внедрить к Мамедову своего агента под псевдонимом Багира. Мамедов решил устроить ей проверку. Этот взрыв был необходим, товарищ полковник.

– Директор кафе звонил. Собирается выставить нашему управлению счет за причиненный ущерб, – заявил Васильков. Но его заявление нисколько не обеспокоило Туманова.

– Пусть выставляет. Только не нам, а террористу Мамедову. Когда мы его поймаем. А пока пусть обратится в страховую компанию. Там ему возместят ущерб. Я же ему уже говорил. Если он не понял, я ему напомню сегодня же, – пообещал майор.

– Да все он прекрасно понял, – махнул рукой Васильков. – Просто слишком ушлый. Помимо страховой компании решил еще и с нас сорвать.

– Не получится, – сказал Федор, заметив на лице полковника одобрение.

– Я ему тоже также сказал, – проговорил Васильков, после короткого молчания. Потом спросил о главном, о том, из-за чего и вызвал Федора Туманова. Василькова интересовало, в какой стадии находится расследование, проводимое майором.

– Пока могу сказать только одно: о завершении говорить еще рано. Помните, я вам докладывал, Чикина говорила о какой-то важной операции, которую должен провести Мамедов. Думаю, это должен быть – взрыв. А вот чего, это пока для нас остается тайной. Мы и о взрыве кафе «Белочка» узнали едва ли не в последний момент. Нами установлена прослушка. В серьги Багиры вмонтировано передающее устройство. Но оно слабовато. Его можно запеленговать с расстояния не более ста метров. – Федор не стал говорить Василькову, что по вине Грека, прослушку пришлось прекратить. Сейчас Туманова больше волновало, как ее возобновить.

– А Сокольский чего в дежурке болтается? – спросил Васильков, не забыв о лейтенанте толстяке. Кажется, этот увалень уже всем порядком намозолил глаза, в том числе и самому полковнику.

– Наблюдение за лейтенантом ФСБ Осиповым пришлось временно прекратить, – сказал Федор.

– Так вам что, Сокольский не нужен? – спросил Васильков.

Федор не знал, на каком счету толстый практикант Сокольский был у Василькова, но майор решил не разочаровывать начальника.

– Он у нас в резерве. В случаи необходимости, мы его задействуем, – пообещал Туманов, заметив одобрительный кивок полковника.

Говоря о том, что в случаи необходимости лейтенант Сокольский будет немедленно задействован, Федор не врал. Вернувшись в свой кабинет и узнав о звонке Багиры, Туманов призадумался. Упрекать Грека в его оплошности не стал, хотя лучшего места для прослушки, чем участок старика не найти. Его от дома, в котором обосновались террористы, отделяет расстояние метров в восемьдесят. Может чуть побольше. Радиостанция голос Багиры берет там хорошо. Сейчас бы очень пригодилось, окажись Грек с Ваняшиным на его участке.

А, собственно, почему, нет? Если постараться, можно сделать так, что они опять попадут к нему на участок. Так подумал Туманов.

– Надо только отвлечь старика. Это как раз и возьмет на себя Сокольский, – сказал Туманов, вызвав толстяка из дежурки к себе в кабинет. – Делай что хочешь, хоть лысину старику чеши, но ты должен отвлечь его минут на десять.

– Забор у него высокий. Нам не перелезть, – заявил Грек, не очень-то горя желанием о самовольном проникновение на участок.

– А вам и перелезать не надо. Сокольский отвлечет старика. Постарается увести его в дом. Калитка в воротах останется открытой. Вы воспользуетесь ею. Участок у него огромный. Замаскируетесь где-нибудь поближе к забору, и будете вести прослушку. Только особенно не высовывайтесь, чтобы охранники Мамедова вас не засекли. Мы с Сокольским подстрахуем вас. Ну, а если что, позвоните нам по сотовому. Все ясно? – спросил Туманов.

Ваняшин отмолчался. Грек кивнул и ответил за них двоих.

– Ясно.

Сокольский заерзал так, что стул, на котором он сидел, заскрипел, готовый развалиться. Грек уставился на толстяка.

– В туалет хочешь? Так это не здесь, а по коридору прямо, – сказал он. Толстяк покрутил головой.

– Не в туалет я не хочу. Я спросить хочу, – ответил он.

Грек кивнул.

– Спрашивай, – разрешил он и уставился на толстяка в ожидании вопроса, который предназначался вовсе ни ему, а майору Туманову.

– Товарищ майор, а как мне старика отвлечь? – спросил Сокольский.

– А как хочешь. Можешь сплясать перед ним. Или басню, какую рассказать, – ответил за Туманова капитан Грек. Причем, сам Соколький не углядел в сказанном Греком юмора. Сказал вполне серьезно:

– Да не, ну как сплясать?

– А хоть вот так, – Грек вскочил со стула, топнул одной ногой, потом другой. Но продолжить ему не удалось.

– Сядь, – сказал ему Туманов. – Не чего тут балаган устраивать. Парень задал вопрос по существу. Ну, а сам-то ты можешь, что-нибудь придумать? – спросил Федор у толстяка Сокольского, который уже успел запустить руку в карман, и что-то съедобное достав оттуда, положить в рот.

– Придумать? – переспросил он, пожевывая.

– Да. Придумать, – сказал Федор, с неодобрением относясь к привычке лейтенанта хоть чем-то набить рот.

– А можно я представлюсь инспектором комитета по природе и землепользованию? – спросил вдруг Сокольский.

Туманов, Грек и Ваняшин посмотрели друг на друга, удивленные таким внезапным предложением. Ответить майор не успел. За него это сделал Грек.

– Господи. Да хоть представься – геем, – сказал он.

Ваняшин измерил взглядом несуразную фигуру толстяка и добавил с нескрываемой улыбкой:

– А еще лучше спортсменом сумо.

Грек с Ваняшиным захохотали, над смутившимся толстяком.

– Перестаньте, – прикрикнул Туманов на своих помощников и спросил у Сокольского: – Почему именно инспектором этого комитета?

– Ну сейчас то и дело показывают по телевизору про этот комитет. Он ведет проверку законности отведенных под частное строительство земельных участков. А как мне еще отвлечь этого старика? Электрик и сантехник из меня никудышный. А так повод есть. И отвлечь его можно не то, что на десять минут, а на целый час. Пока он мне представит документы. Пока я просмотрю их.

Теперь уже Греку с Ваняшиным было не до смеху. Предложенное Сокольским оперативники нашли даже очень стоящим. Туманов тоже отнесся к этому одобрительно, похвалив лейтенанта за смекалку, но тут же забеспокоился:

– Погоди, но в таком случаи, старик может затребовать у тебя документы?

Сокольский улыбнулся, давая понять, что с этим проблем не возникнет.

– За это, товарищ майор, можете не волноваться. Документы будут и самые надежные. У меня отец работает в этом комитете. Воспользуюсь его удостоверением, а фотографию вклею свою.

Федор возражать не стал. В конце концов, большой беды из-за такого подлога не будет, а для дела и согрешить разок можно.

– Ну раз так, тогда, валяй, – одобрил майор затею толстяка.