Текст книги "Остановись, мгновенье, ты ужасно"

– Он ответит, – пообещал Федор Туманов. – И произойдет это очень даже скоро.

* * *

Даша отказывалась понимать всего того, о чем ей говорил Федор битый час. Туманов не сомневался, сейчас в его драгоценной супруге проявлялись две черты характера: первая, это чисто женское упрямство, а вторая – самолюбие.

Туманов посмотрел Даше в глаза. Ничего кроме удивления и самонадеянности, которая присуща упрямцам, в них он не увидел.

– Ты пойми, Дашка. Речь идет не просто о преступнике, а об очень безжалостном и коварном убийце. И я не удивлюсь, если, завтра уйдя на работу, вечером приду и застану его в нашей квартире, – проговорил он. Он не стал договаривать, что все может произойти куда прозаичней, Мамедов подорвет их квартиру. Федор не мог сказать, как это случится в деталях, но что такое может быть, он не исключал.

– Я не могу тобой рисковать, – он напомнил, как пару недель назад в их квартиру проник преступник, который чуть не изнасиловал Дашу и не убил их обоих.

– А я никому не открою дверь, – пообещала на это Даша в последней надежде переубедить Федора.

Туманов вздохнул.

– Я тебе еще не сказал, самого главного, – произнес он, стараясь определить, какая за всем этим последует реакция от жены: – Неделю, максимум полторы, тебе не стоит ходить на работу…

– Что? – Даша округлила глазки, подавленная нахальством мужа. Мало того, что он буквально выгоняет ее отсюда, чтобы она временно пожила в квартире у своих родителей, так он еще делает из нее затворницу. Запрещает ей ходить на работу.

– Да ты пойми, Даша, – не зная как еще ей объяснить, взмолился Федор. – Все намного серьезней, чем ты себе представляешь. Он знает наш этот адрес, и я не исключаю, что он мог узнать, где ты работаешь.

– Как? – с наивностью ребенка спросила Даша.

– Очень просто. Он мог проследить за тобой. Этого достаточно.

Даша прижалась к его плечу и тихонько проговорила:

– Ну хорошо. Если ты настаиваешь, я поживу у родителей.

Туманов обрадовался.

– Настаиваю. Очень настаиваю. Уверяю тебя, это не надолго.

– Может быть, и тебе стоит сменить место жительства? – с надеждой спросила Даша, но Федор отрицательно покачал головой.

– Нельзя. Этот гад должен видеть, что я живу здесь. Возможно, он попытается придти сюда…

– И что ты тогда сделаешь? Ты убьешь его? – спросила Даша.

– Ты знаешь, я бы с удовольствием сделал это. Но я должен взять его живым, чтобы он отвечал за содеянное перед судом, – признался Туманов.

Даша молчала, смотрела на экран телевизора, но, похоже не воспринимала, что сейчас показывали по телевизору. Она с грустью думала о том, почему какой-то негодяй должен мешать их семейной жизни. Из-за него она должна жить у своих родителей, а Федор останется тут один. И как-то все будет с ним, она не знала.

– Завтра утром за тобой приедет Ваняшин. Он отвезет тебя до дома родителей. На работу позвонишь, скажешь, что заболела, – сказал Федор.

Даша на это ничего не ответила. Грустно посмотрела на него.

– Ты чего, Даша? Все нормально будет, – заверил ее Федор.

Даша разочарованно покачала головой.

– Нет, Федор. Нормально не будет, потому что мы сами с тобой ненормальные.

Эта нормативная характеристика больше относилась к Федору, и он это сразу понял. Просто Даша поступила деликатней, причислив и себя к племени одержимых.

– Родная, ну потерпи немного. Совсем чуть-чуть, – попросил Федор, распахивая ей халат. Сначала его рука коснулась ее груди, а потом медленно поползла к трусикам, отчего по телу Даши пробежала легкая дрожь.

– Ты всегда знаешь, как успокоить женщину, – улыбнулась Даша, когда рука Федора нырнула в густой кустик волос, увивающих ее лобок. – Противный шалунишка.

Раздев Дашу, Федор с минуту полюбовался ею. При этом сама Даша, изобразила на лице такое смущение, словно она всю жизнь прожила в монастыре, где всякие помыслы о мужчине, считались едва ли не самым страшным пороком. И теперь увидев мужчину с торчащим членом, она прячет глаза и вымаливает прощенье за свое грехопадение.

– Федор, ну хватит тебе смотреть на меня, – с долей каприза возмутилась Даша. – Сколько ты собираешься так простоять? Иди ко мне.

Но Федор, точно замер.

– Что такое? – спросила Даша, заметив, что ее майор к чему-то прислушивается. Села на кровати.

– Слышишь? – шепотом спросил Туманов. – Балконная дверь. Она открылась, – он подошел к стулу, на котором на спинке висела его оперативная кобура с торчащей в ней рукоятью «Макарова». Достав пистолет, Туманов вышел в коридор. И тут же Даша услышала, как в соседней комнате, захлопнулась балконная дверь.

– Наверное, ветром ее открыло, – сказал Федор, вернувшись в комнату и убирая пистолет в кобуру.

– Извини. Это я ее оставила приоткрытой, – призналась Даша. – Душно. Я и не стала ее закрывать. – Она схватилась руками за голову и простонала: – С ума можно сойти. Никогда не думала, как же это тяжело быть женой опера.

Глава 32

Рустам Мамедов не сомневался, что те ребята, которые молотили чем-то тяжелым по входной двери, обладают неимоверной силой. Попасть под кулаки этих двухметровых молодцев, все равно, что положить свою голову на наковальню. Кажется, еще минута, и не только дверь, но и вся стена вывалится. И он решил не ждать этого неприятного момента. Вытащив из стола кейс, в котором хранились документы и приличная сумма долларов, Рустам Мамедов быстро спустился в подвал. Там в стене подвала, была небольшая дверь, внешне почти не заметна. Мамедов толкнул ее, и дверь открылась. Из темноты подземного лаза потянуло могильным холодком, от которого Мамедов поежился. Ощущение не из приятных. Ведь ему предстоит просидеть в этом подземном склепе не час, и не два, а намного больше.

Достав из кармана зажигалку, он вытянул руку, посветив впереди себя и не теряя времени, шагнул в узкий лаз, прикрыв за собой дверь. Через пару минут прогремит взрыв, и никакая сила уже ее не откроет. Но пока еще есть эти пара минут, нужно спешить, чтобы отойти от дома на безопасное расстояние.

Он уже был под гаражом, когда вдруг прогремел взрыв, и земля содрогнулась. И он прижался к блочному фундаменту гаража, закрывая голову руками. Сделал это скорее инстинктивно. Ощущение того, что он жив, вселяло в него радость. Хотелось побыстрее разобрать тонкую перегородку в углу гаража и выбраться наружу. Но это было бы преждевременно. Он не сомневался, что менты обязательно придут осматривать гараж. И оказался прав. Затаился, когда услышал, как открылась дверь в воротах, и в гараж вошли двое.

Мамедов слышал их голоса. Кто-то из них пнул ногой пустое ведро, и оно отлетело в самый угол, ударившись о стенку, где была перегородка, прикрывавшая лаз.

На всякий случай Мамедов достал из кейса пистолет. Новенький «Глок» с запасной обоймой. Свой пистолет он оставил в доме, рядом с трупом охранника Витька. В случаи, если обнаружат лаз, он пуль не пожалеет, и уложит тут обоих ментов.

Но стрелять ему не пришлось. Менты осматривающие гараж, поленились лезть под стеллаж, где была разлита солярка. Буквально вчера, кто-то из охранников, ремонтировал в гараже машину, и случайно опрокинул тридцатилитровый бак с соляркой. Сейчас, это оказалось его спасением. Менты не стали пачкаться об нее, и Мамедов услышал, как, выйдя, они закрыли за собой ворота. Но он просидел еще часа четыре в своем укрытие, дожидаясь пока менты уедут, а набежавшие любопытные соседи, разойдутся.

По времени было около часа ночи, когда Рустам Мамедов ногой выбил тонкую перегородку, сделанную из строительного гипса и вылез в гараж. Прислушавшись и убедившись, что никого поблизости нет, он открыл ворота гаража и тихо вышел на улицу, жадно вдыхая прохладный, и казавшийся необыкновенно чистым, ночной воздух.

В поселке все спали, когда Рустам Мамедов вышел на дорогу, и не спеша, двинулся к автобусной остановке, чтобы, дождавшись утра, на автобусе добраться до города. Но ему повезло больше, чем он ожидал.

На окраине поселка, возле шоссе в кустах он увидел стоящую на обочине машину «Вольво». Из раскрытого окна доносились возбужденные стоны молоденькой девчушки и надсадное сопение немолодого мужчины. Нетрудно было догадаться, чем в машине занималась эта парочка.

Мамедов подошел. С минуту любовался грудастой блондинкой с широко раздвинутыми ногами. Она была прекрасна именно в такой позе. И он бы вот так, наверное, мог простоять всю ночь, любуясь юным телом, но впечатление портил громила нависавший над ней. Мужику было за пятьдесят, или около того. Толстое, потное обрюзгшее тело на юной красотке смотрелось плохо, и Мамедов не смог смириться с этим, тихонько постучал по крыше машины. Увидел, с каким недовольством толстый хряк повернул к нему голову.

– Чего тебе? Проваливай отсюда, – прохрюкал хряк, надеясь, что наглец повернется и уйдет. Но тот и не думал уходить. Стоял и смотрел, как они занимались любовью. Это хряку не понравилось.

– Ты знаешь, кто я такой? – взвизгнул он.

Мамедов понял, что дальнейший разговор ни к чему путному не приведет. Достал пистолет.

Увидев в руке подошедшего пистолет, девчушка испуганно вскрикнула, выползая из-под хряка. Да и тому сразу стало не до секса, но сказать он ничего не успел. Рухнул на заднее сиденье с прострелянной грудью.

Мамедов посмотрел на девушку. Заметил в ее глазах мольбу. Умирать ей не хотелось. Не думала дурочка, чем обернется для нее, невинная шалость со взрослым мужиком.

– Извини, детка. Но оставить тебя в живых я не могу. Ты – свидетель. А свидетелей я никогда не оставляю, – проговорил Мамедов и нажал на курок, заметив, как вздрогнуло тело красотки, когда кусочек металла безжалостно лизнул ее в грудь.

Ключ оказался в замке зажигания. Мамедов сел за руль, повернул его, и мотор ровно заработал. Надо было избавиться от трупов. Оставлять их здесь на обочине шоссе, Мамедов не стал. Проехав вперед с километр, увидел лесную дорогу, петлявшую в сосняке. Свернул на нее. Особенно далеко в лес углубляться не стал. На дороге попадались глубокие лужи. Для езды по ней больше бы подошел российский внедорожник, а не эта иностранная красавица, обильно залитая лаком. На ее поверхности даже звезды отражаются как в зеркале.

Когда впереди показалась огромная канава, заполненная водой, Мамедов остановился. Самое место, чтобы спрятать трупы. По крайней мере, отыщут их тут не так скоро. Зато у него теперь есть машина. На ней ему лучше выехать из города. Но прежде, чем покинуть ненавистный город, не мешало бы кой с кем свести счеты. Думая об этом, Рустам Мамедов улыбнулся, до упора надавив ногой на педаль газа.

* * *

К площадке, на которой обычно посетители ресторана ставили свои авто, Рустам Мамедов подъезжать не стал. Поставил машину на обочину проезжей части так, чтобы ему было видно, всех подъезжавших к ресторану и отъезжавших. Оставаясь в машине, следил за стеклянными дверями, за которыми мелькала бородатая рожа швейцара, отвешивая поклон всякому выходящему, кто не поскупится сунуть ему в карман пятидесяти рублевку. Когда-то и Рустам давал ему на лапу. Бородатый швейцар принимал с благодарностью. Но цена его искренности оказалась ничтожной. Его бы следовало хорошенько наказать, и возможно, Мамедов сделает это. Но сейчас надо поговорить с Зинулей. Кажется, эта ненасытная до секса кошка, продалась ментам. Это только потом Мамедов понял, что потасовка с Багирой возле ресторана, была нечем иным, как хорошо спланированной инсценировкой. Спланировал ее, конечно же – майор Туманов. Девочка Зинуля играла в ней свою роль. А Багира – свою. И если они две артистки одного спектакля, то Зинуля должна знать адрес Багиры.

Зинулю он увидел выходящей из дверей ресторана под руку с солидным мужиком. Надо отдать девочке должное, она всегда умела из шентропы выбрать богатого клиента, готового щедро расплатиться с ней за безумную ночь любви. У девочки есть вкус на деньги. Но сегодня ее планам было не суждено осуществиться.

– Ты? – удивленно захлопала Зинуля глазками, увидев стоящего перед ней Мамедова.

Мамедов улыбнулся.

– Кажется, ты не рада меня видеть? Разве я тебе мало платил?

Зинуля повела плечами, кивнув в сторону площадки, где ее клиент заводил машину.

– Не в этом дело, Рустам. И платил ты мне достаточно. Но у меня уже есть, с кем провести ночь, – она улыбнулась. – Он работает во французском посольстве. Не хочу его разочаровывать.

Мамедов понимающе кивнул.

– Всех успеваешь обслужить и ментов и французов.

Зинуля нахмурилась.

– Рустам, каких ментов? О чем ты? Я не сплю с ментами.

– Зато работаешь на них, – проговорил Мамедов.

Рядом остановился новенький «Форд». Из окошка высунулась очкастая морда.

– Зиночка, карета подана, – проговорила морда.

Зинуля хотела сесть в машину, но Мамедов грубо схватив ее за руку, остановил, сказав очкастой морде:

– Ты, наверное, будешь, разочарован, но девочка останется со мной. Правда, Зинуля? – проговорив так, Мамедов сильно сдавил Зинуле руку, чуть повыше локотка.

– Правда, – простонала Зинуля, а когда «Форд» уехал, набросилась на Мамедова. – Что, вообще тебе надо от меня? Из-за тебя я только что потеряла богатого мужика.

Не отпуская ее руки, Мамедов проговорил:

– Мне нужен адрес Багиры?

– Кого? – Зинуля сердито вскинула бровки вверх. – Какой еще Багиры? Ты в своем уме?

Мамедов решил вопрос поставить иначе.

– Та женщина… Ты с ней дралась здесь, когда я подъехал к ресторану, – напомнил он. И Зинуля вспомнила:

– Так бы сразу и сказал. А то придумал тоже, Багира, – усмехнулась она. – Это Савелий Маркович велел мне. Только как я понимаю, ему эта твоя Багира тоже ни с какого бока. Ему приказали. Когда я зашла к нему, за деньгами, у него в кабинете двое сидели. Один такой высокий, широкоплечий. Одним словом, видный из себя. А второй – хлюпик усатый. Все на мои коленки пялился.

– Майор Туманов, – задумчиво проговорил Мамедов.

Зинуля покрутила головой.

– Майор он или полковник, не знаю. Не спала с ним. Но скажу тебе честно, Рустам, он из тех мужиков, которым любая из наших так даст.

– Шалава!

Зинуля обиделась.

– Каждый зарабатывает свой хлеб, как может. Ты, между прочим, тоже не святой. Мне потом Савелий Маркович говорил, что менты тобой интересовались, потому эту Багиру к тебе и подпустили, как телку к быку, – Зинуля засмеялась, за что тут же от Мамедова получила пощечину.

– Позвони, Марковичу. Скажи, чтобы спустился сюда. Про меня ни слова, – предупредил Мамедов.

Метрдотель ресторана «Три мушкетера» Савелий Маркович Григорьев, в свои пятьдесят с хвостиком не жаловался на здоровье. А все потому, что он берег себя, как строгие родители могут беречь невесту для выданья. И жить бы Савелию Марковичу лет до ста, если бы не Зинулин звонок.

Выйдя из ресторана, Савелий Маркович увидел девушку, стоящую за углом. Рядом с ней стоял Мамедов, увидев которого, у метрдотеля невольно вырвалось:

– Рустам?

Мамедов оскалился в улыбке.

– Кажется, вы оба рассчитывали, что меня уже нет в живых.

Савелий Маркович как-то неуклюже затопал на месте.

– Нет, ну что ты. Просто…

– Просто, что? Думали, Туманов засадил меня годков на десять? Кстати, раз уж мы вспомнили про него, скажи мне Савелий, ты знаешь, адрес той суки, которую привел сюда этот майор? – спросил Мамедов.

Савелий Маркович понял, что отпираться и врать, будто он не знает, о чем идет речь бессмысленно. Но адреса Багиры он не знал, в чем и признался Мамедову:

– Клянусь, – скрестил Григорьев обе руки на груди. – Я ее даже как следует, и в лицо не рассмотрел. Туманов велел сделать так, чтобы ты обязательно обратил на нее внимания…

– И вы сделали, – задумчиво произнес Мамедов.

Савелий Маркович вздохнул.

– А куда было деваться?

Мамедов обернулся на одиноко стоящую на обочине новенькую «Вольво», на которой он приехал сюда.

Ночь выдалась достаточно прохладной. Накрапывал мелкий дождь, и Мамедов предложил Зинуле и Савелию Марковичу:

– У меня машина, – кивнул он на «Вольво». – Пойдемте, сядем в нее, нам есть, о чем поговорить.

Они оба не представляли, чем для них закончится этот разговор. Оставлять их в живых, это было не в правилах Рустама Мамедова. К тому же нет гарантии, что утром кто-то из них не позвонит Туманову и не сообщит о его чудесном воскрешении. Этого Мамедову хотелось меньше всего. Поэтому из машины он вылез один. На заднем сиденье остались два трупа.

Пошарив у Зинуле в дамской сумочке, Мамедов отыскал там ключи от ее однокомнатной квартиры. Припомнил, как однажды девушка говорила ему, что квартиру под частную сняла совсем недавно в тайне от родителей, чтобы заниматься там сексом с клиентами.

Сейчас гнездышко проститутки могло пригодиться. Надо было подумать о ночлеге. В той трехкомнатной квартире, которую Мамедов снимал на окраине Москвы, он решил больше не появляться. По крайней мере, так будет надежней для него самого. А пока пожить он может в этой Зинулиной квартире. Тем более, что возражать она уже не сможет.

Глава 33

Больше всего на свете Федор Туманов не терпел спешки. Особенно в расследовании уголовных дел, где даже малозначительная, неброская на первый взгляд деталь, может обернуться большой и нужной подсказкой.

Вот сейчас, просматривая дамскую сумочку убитой проститутки Зинаиды Орловской, Федор Туманов нашел в ее косметичке кроме губной помады и тонального крема, парочку презервативов.

Ваняшин, наблюдавший за тем, с каким усердием майор изучает то, что они с Греком уже посмотрели, улыбнулся по поводу презервативов, сказал шутливо:

– Экипировка на все случаи жизни. Это для одной части тела, – кивнул он на помаду и крем, – а это для другой.

Наверное, Федор улыбнулся бы, если бы речь не шла об убитой молодой девушке. Но когда тебя не покидает ощущение того, что опасный убийца на свободе и где-то рядом, тут уж не до улыбок.

Кажется, и капитан Грек в отношении всего этого имел серьезный деловой настрой, поэтому сказал Ваняшину:

– Что ж ты хочешь, у нее такая опасная профессия, что надо заботиться о здоровье.

Ваняшин против сказанного Греком ничего не имел. Кивком головы, дал понять, что он с Греком полностью согласен и стал дальше наблюдать, как Федор Туманов с осторожностью взрывотехника извлекает содержимое косметички, внимательно разглядывая все, что попадалось на глаза.

Теперь на глаза майору попались несколько десятирублевок и маленький скомканный клочок бумажки, на которым мелким почерком было написано: «Надька, я сняла квартиру на Сенной, приехай, глянешь». Тут же стояли цифры. По-видимому, номер дома и номер квартиры.

Федор показал записку Греку с Ваняшиным. Но те только пожали плечами. Причем, Грек нашел мужество признаться:

– Извини, Николаич, просмотрели мы эту писульку.

– Вот то-то и оно, что просмотрели, – сделал майор справедливый укор обоим своим помощникам. – А тут ясно написано. Сняла! – Федор особо выделил это слово, потом добавил более спокойно: – Значит, жила там. Или бывала. И если так, то нам имеет смысл, глянуть на эту квартиру. Как думаешь, Грек? – спросил Туманов у капитана.

Грек кивнул, хотя и с неохотой.

– Точно, Николаич. Имеет. Ну так что, мы с Лешкой сгоняем?

Но сгонять с Ваняшиным, ему не получилось.

– Знаешь что, – сказал Туманов. – Возьми-ка ты из дежурки Сокольского, и сгоняй с ним. Все равно он там без дела торчит.

Из майорского кабинета Грек вышел без настроения.

Толстяка Сокольского в дежурке не было. Грек вышел на улицу и увидел, что лейтенант Сокольский стоит возле своей машины. Грек подошел.

– Никак налюбоваться не можешь на свою ласточку? – спросил он, кивнув на новенькую «семерку» Сокольского.

– Причем здесь это? – несколько обиженным тоном спросил толстяк. – Просто я на движок глянул. Люблю, когда машина, как говорится, в полной боевой готовности.

– А вот это правильно, – одобрил Грек. – Потому что сейчас нам с тобой предстоит сгонять по одному адресочку. Так что, заводи, лейтенант, свою ласточку. Проверим твой движок.

* * *

Квартира, которую снимала Зинуля, оказалась недалеко от метро «Павелецкая». Когда-то в этом четырехэтажном доме жили именитые купцы. Первый этаж занимала прислуга, содержащая дом в образцовом порядке. Но потом дом поменял хозяев, и порядка в нем не стало.

Об этом Грек подумал сразу, как только вошел в подъезд и глянул на чугунную лестницу, спиралью уходящую вверх. Ходить по такой лестнице было небезопасно. Во многих ступеньках виднелись сквозные дыры, которые жильцы верхних этажей научились ловко обходить, о чем свидетельствовали потертости на рифленом металле.

– А она не провалится подо мной? – с обеспокоенностью спросил толстяк Сокольский, кивнув на лестницу.

– Не беспокойся. Тебе по ней топать не придется. Интересующая нас квартира, находится на первом этаже. За мной, лейтенант.

Пройдя по длинному коридору, Грек остановился возле деревянной, обшарпанной двери. Прежде, чем нажать на звонок, прислонил ухо к двери, послушал.

– Ну чего там? – спросил Сокольский.

Грек махнул рукой.

– Глухо, как в танке. Но на всякий случай давай, позвоним, – предложил Грек и нажал на кнопку звонка. Звонок оказался доисторической реликвией, впрочем, как и все здесь, и издал такой громкий звук, что Греку захотелось отскочить.

– Ого, – восхищенно проговорил Сокольский. – Такую штукенцию мне бы на машину вместо сирены.

Грек промолчал. Второй раз давить на кнопку он не стал, посчитав, что переполошит всех соседей. Хотя насчет всех, возможно, было большим преувеличением капитана, но вот одну соседку, он все-таки потревожил.

Дверь открылась и в коридор выглянула женщина, возраст которой Грек даже не решился определить. Он не успел у нее ничего спросить, потому что женщина его опередила, проговорив:

– Вы к Зинаиде?

– Да, – ответил Грек и тут же добавил: – Вообще-то мы из милиции, – Он достал служебное удостоверение, показал соседке.

– А Зинаиды нет. Уже третий день, как она тут не появляется.

Грек кивнул, вздохнув, по поводу сказанного соседкой и сказал:

– А она и не появится. Убили ее.

Женщина испуганно охнула, перекрестившись.

– Мы хотели осмотреть ее квартиру, – сказал Грек, призадумавшись и не зная, как войти в квартиру.

– Да осмотреть-то можно. Мне хозяйка квартиры ключ оставила. Зинаида молодая, ветреная. Вдруг ключ потеряет. А у меня есть запасной. Сейчас я вам его дам, – проговорила соседка, роясь в карманах своего старого пальто, висевшего на гвоздике в прихожей. – Вот он, – отыскав, наконец, ключ, она протянула его Греку.

– Вы никуда не уйдете? – спросил Грек.

– А я уже лет пять, как никуда не выхожу. Ноги у меня парализованные. До магазина не дойду. Мне Зинаида продукты покупала, упокой ее душу Господи. Добрая девушка была. Так вот и живу. То она сумки мне таскала, то других соседей просить приходится. А сейчас их нету. Отдыхать уехали, так я без корки хлеба сижу, – пожаловалась женщина.

Грек отпер ключом дверь. В квартиру он вошел первым. За ним толстяк Сокольский. Женщина с парализованными ногами не пошла, сославшись на то, что она и по своей квартире едва ковыляет.

* * *

Рустам Мамедов пришел сюда ночью. Ключом, который забрал у Зинули из сумочки, открыл дверь и тихо вошел. Запер дверь. Свет зажигать ни в комнате, ни на кухне не стал. Квартира располагалась на первом этаже, и свет будет хорошо заметен с улицы.

Напившись из-под крана воды, он рухнул на кровать, на которой Зинуля тешилась со своими любовниками, и заснул мертвецким сном. Проснулся он от громкого звонка в дверь. Прислушался.

За дверью слышались голоса, а потом кто-то стал совать ключ в замочную скважину. Раздумывать было некогда. Надо куда-то спрятаться. Но как оказалось в чужой квартире, в которой почти не было обстановки, это нелегко. И Мамедов не придумал ничего лучше, как прижаться к стене, встав за открытую дверь комнаты. Достал из кармана гранату. Пистолет его остался в кейсе, а кейс на стуле, рядом с кроватью. Сейчас Мамедов проклинал себя за такую оплошность. Ведь стоит только вошедшим заглянуть в комнату, как этот кейс привлечет их внимание. И с этим он не ошибся.

Протопав по коридору, Грек первым заглянул в комнату и увидел лежащий на стуле кейс.

– Вряд ли этот чемоданчик принадлежит проститутке Зинуле, – сказал Грек, проходя в комнату.

– Интересно, чего в нем лежит? – спросил Сокольский, топая за капитаном. Грек деловито подошел.

– А это мы сейчас проверим, – сказал он. Чуть скосив глаза на зеркало старого гардероба, он увидел в нем стоящего за дверью Мамедова. Попытался подать Сокольскому знак, легким кивком указав на дверь. Толстяк стоял к ней ближе, чем Грек, но у него не было оружия. Практикантам оружие не положено. Хотя в данном случаи, ему оружие бы и не понадобилось. В Сокольском такой вес, что стоит ему навалиться на дверь и прижать Мамедова к стене, как тот уже потеряет всякую способность к сопротивлению.

Видя, что надеяться на толстяка бессмысленно, Грек выхватил из кобуры свой пистолет. Резко обернувшись, крикнул Мамедову:

– Выходи!

Сокольский захлопал глазами, не понимая, кому предназначен этот вопрос. Грек не стал объяснять, оттолкнул его в сторону, чтобы толстяк не мешался.

– Мамедов, выходи с поднятыми руками, – приказал Грек, выставив вперед руку с пистолетом.

Дверь открылась. Теперь и Сокольский увидел Мамедова. Тот поднял руки, но от этого ни Сокольский, ни Грек не испытали облегчения, потому что в правой руке у Мамедова была зажата ручная граната.

Грек глянул на своего помощника толстяка и увидел, что у того рожа глупее не бывает. Хотя сейчас, наверное, Грек и сам выглядел не лучше. Он почувствовал, что правую сторону лица его перекосило.

– Ну что, стрелять будешь, мент? – с усмешкой спросил Мамедов. – Стреляй. Ты меня убьешь. Я упаду и уроню гранату, а что будет дальше, додумывай сам, – посоветовал Мамедов.

Как не печально сознавать, но террорист был прав. Если Грек выстрелит, то все будет так, как говорит Мамедов, с той лишь оговоркой, что трупов тогда будет надвое больше. С расстояния трех метров, от осколков им не спрятаться. Да и спрятаться некуда. Предположим, сам Грек попытается сигануть за гардероб, хотя вряд ли успеет. А Сокольскому и вовсе спрятаться негде. Разве такую тушу, где спрячешь.

Понимая всю безвыходность ситуации, Грек проговорил с горечью:

– Будем считать, тебе повезло. Только хочу тебя предупредить, что на свободе тебе гулять не долго осталось.

Мамедов расхохотался, довольный тем, как Грек его рассмешил.

– Может быть и так. Но пока ваши жизни целиком зависят от меня. Лично мне, терять нечего, в отличие от вас.

С этим Грек спорить не стал. Об одном лишь жалел, что с ним не Леха Ваняшин, а этот толстопузый увалень. Побледнел, глазенки выкатил, того и гляди расплачется, как баба.

– Хорошо. Чего ты хочешь? – спросил Грек, все еще продолжая держать в руке пистолет, но все больше чувствуя, что воспользоваться им как видно не придется.

– Брось ствол, – приказал Мамедов.

Грек положил пистолет на стол. Мамедов посмотрел на толстяка Сокольского, как бы предлагая ему сделать тоже самое.

– А у меня нету, – волнуясь, проговорил лейтенант толстяк. – Я – практикант.

Мамедов усмехнулся. Приказал толстяку, чтобы тот достал из кейса катушку скотча.

– Сядь на стул, – велел он Греку.

Грек послушался, сел, сознавая, что положение, в котором они оказались, хуже не придумаешь. Убийца диктует им условия. Интересно, что он удумает дальше сотворить с ними.

А дальше произошло то, чего уж Грек никак не ожидал. Мамедов велел толстяку Сокольскому прикрутить Грека к спинке стула. И тот проделал это с таким усердием, что капитану стало тошно.

– Рот заклей ему, – приказал Мамедов Сокольскому, и тот, зубами оторвав от катушки полоску скотча, приклеил ее Греку на рот.

Потом то же самое Мамедов проделал с самим Сокольским, усадив его на стул, напротив Грека.

Со стороны, наверное, это смотрелось смешно. Сидят два придурка на стульях, друг против друга, как влюбленная парочка. Но самим Греку с Сокольским было не до смеха, особенно когда Мамедов достал из кейса три гранаты, скрутил их скотчем и положил Греку между ног, на то самое место, о котором сам Грек всегда отзывался с достоинством.

Сокольский наблюдал за всем этим с замеревшим сердцем, ожидая, что подобное ожидает и его. Но на толстяка у террориста не осталось гранат. Хотя сомневаться не стоило, что если случится взрыв, ему не удастся уцелеть. Ведь они сидели друг от друга на расстоянии в полтора метра.

– Это будет сюрприз для вашего майора Туманова, – проговорил Мамедов, смеясь. – Сейчас я привяжу веревочку к гранатам и к двери. Испытанный способ. Не раз проверенный мною, – с этими словами он достал из кейса тонкий, но необычайно крепкий капроновый шнур, отрезал от него большой конец. – Тот, кто первый откроет дверь и войдет сюда, увидит оторванные яйца этого усача, – похлопал он Грека по спине. Грек промычал в ответ что-то невнятное.

Подойдя к двери, Мамедов привязал конец шнура к дверной ручке.

– С удовольствием прикончил бы вас сам, но хочу дать вам шанс почувствовать ожидание смерти. Чтобы вы почувствовали, на чем держится жизнь. Для вас она держится на конце этого шнура, – потрогал Мамедов шнур рукой, проверив его натяжку. – Достаточно потянуть за него и ваша жизнь прервется. Видите, как все просто в этом мире.

Греку хотелось сказать Мамедову, что он псих, но склеенный скотчем рот, не позволил сделать этого. И капитан всего лишь промычал нечленораздельную фразу.

Сокольский сидел с белым, точно обескровленным лицом, боясь пошевелиться. Ему казалось, если он начнет ерзать на стуле, произойдет колебание пола, что неминуемо приведет к преждевременному взрыву. Вытаращенными глазами он смотрел то на гранаты, комфортно расположенные у Грека между ног, то на дверь, к ручке которой был привязан конец шнура, и мысленно молился о том, чтобы эту дверь никто не открыл.

Взяв свой кейс, Мамедов залез на подоконник, открыл раму. Перед тем, как выпрыгнуть в окно, он обернулся к связанным милиционерам:

– Думаю, скучать вам тут долго не придется, – проговорил он, улыбнувшись ментам на прощанье, и выпрыгнул.

Грек не мог сказать точно, сколько прошло времени с того момента, как они вошли в квартиру. Сейчас его беспокоило другое. Вдруг соседке, которая дала им ключ от квартиры, вздумается приковылять сюда. Пять метров по коридору, не такое уж непреодолимое расстояние, даже для человека с парализованными ногами. Она откроет дверь, и тогда… При мысли, что произойдет дальше, Сан Саныча Грека бросало в дрожь. Хотя и дрожать в его положение, было не безопасно. Гранаты могли соскочить на пол. Тогда и за шнурок дергать не придется. Это произойдет само собой.

Но с соседкой, кажется, еще Бог миловал, а вот ее кошка. Еще там, в коридоре, когда он разговаривал с женщиной, из ее квартиры выскочила здоровенная пушистая кошка. Да лучше бы она не выбегала.