Текст книги "Информатика социального отражения. Информационные и социальные основания общественного разума"

Из сказанного вытекает, что мышление правомерно исследовать с внешней и внутренней стороны. Внешняя сторона мышления в обобщенном виде представляется через понятие семиозиса природного, т. е. связанного с миром животных, или общественного мира, связанного с собственно человеком.

К внутренней стороне мышления отходят вопросы содержания и функций знаков, включая внутренние межзнаковые взаимодействия.

Способы образования, формы применения знаков и отношения знаков к референтам составляют основные признаки любого знака.

Вот почему интересно сопоставить разные группы знаков по этим признакам.

Согласно Ю.В. Рождественскому, группы знаков подразделяются на два больших класса. Первый класс – приметы и ориентиры, логические и мусические искусства, сигналы. Второй класс – гадания, знамения, обряды, прикладные искусства, меры.

Подобное различение дает зеркальное отражение одних классов знаков в других по способу отражения объективного мира. Приметы и ориентиры противополагаются гаданиям и знамениям как прочно установленные и однозначные признаки ситуаций признакам вероятным и предположительным (нередко ошибочным). Логические и мусические искусства противополагаются прикладным искусствам как действие – плану и расчету.

В этих знаковых оппозициях развертывается стилистика деятельности (мышления общественных индивидов). Традиционные, древние способы распознания и кодирования мира не устраняются из состава новых способов, но встраиваются в них и в ролевом отношении переосмысливаются. Здесь, через посредство знаков, включающих в себя логические и мусические искусства как специализированные области деятельности, отображаются стилистические параметры мыслительной ситуации, свойственные письменной культуре.

Описанные противопоставления служат различению представлений о существенных и несущественных признаках предметов, их утилитарных и экс-траутилитарных сторонах.

Матричная группировка характеристик знаков указывает на границы, в которых могут существовать знаки как самостоятельные гносеологические единицы. Знаковыми, согласно матрице, являются только такие образования, которые находятся посередине экстремальных признаков, описывающих состояние и деятельность человека.

Знаки как бы надстраиваются над сущностями, раскрывающими фундаментальные состояния человека как природно-общественного субъекта ноосферы и характеризующими прикладные аспекты его жизнедеятельности. Так, с одной стороны, вещь, которая отличается неметафоричностью (расхождением признаков, их дифференциацией), неситуативностью образования, нело-кализуемостью в одном пространстве и времени с референтом, не может быть знаковой, например любовь, воображение, память, жизнь, радость, упование. С другой стороны, вещь, которая характеризуется метафоричностью, сходством, единообразием признаков, ситуативной общностью образования, локализуемостью в одном пространстве времени с референтом тоже не может быть знаковой, например весы, лопата, дом, дерево, гвоздь и т. д.

Эти два страта знаковости пересекаются. На их скрещениях формируются конкретные виды знаков и знаковой (указующей, управляющей) деятельности.

Отсутствие совпадения трех дифференцирующих признаков (+ + +,– -) свидетельствует о высокой степени целостности знаковых систем человека, целостности, посредством которой оказывается возможной его предметами, социальная и культурная деятельность.

Таблица 3

Группировка свойств 10 базовых групп знаков общества дописьменной культуры

Таблица 4

Типы знаков, взятые по их свойствам

В целостном характере этих усложняющихся изобразительно-предметных и моделирующих средств заключаются качественные преимущества цивилизаций человеческого общества над другими формами известной жизнедеятельности на уровне ее общественной организованности.

Сфера незнаковости состоит из признаков отдельных областей и выявляет свое системное единство лишь в масштабах целостного общества или широких исторических контекстах, пересекающих границы индивидуального опыта.

Первая незнаковая область, характеризуемая неметафоричностью, неситуативностью образования, нелокализуемостью в одном пространстве/времени с референтами, составляет идеальное в смысле средневековой философии. Вторая незнаковая область – метафоричность, ситуативность образования, локализуемость в одном пространстве/времени с референтом в средневековом смысле составляет понятие реального.

Соединение разных категорий знаков в единую систему показывает, что только отношения внутри системы (но не отдельные знаки) могут дать понятие об идеальном и реальном как пограничных состояниях знаковой системы, зависящей от внутренних отношений знаков.

«Мысль, – делает знаменательный вывод Ю.В. Рождественский, – только пробежав всю матрицу знаковых классов и подклассов, способна отделить действительное (реальное) от идеального, но не ранее этого»[255]255
  Рейзема Я.В. Информационный анализ социальных процессов (Проблемы социологической информатики). С. 49.


[Закрыть]. Это наблюдение обладает эвристической силой, так как раскрывает внутренний механизм различения, свойственный человеческому интеллекту как особой культурно-исторический форме мыслительности и направляет подход к мыслительности искусственного интеллекта и другим известным человеческой практике мыслительным системам.

Правомерно предположить, что в этих системах происходят или будут происходить процессы, аналогичные систематизации знаковых классов и подклассов, познавательная сила которых зависит от смыслового содержания знаков, сокращающих объективную реальность.

Можно думать, что в глубине природы, где в снятом виде представлены зоны космического бытия в форме отдифференцированных базовых элементарных структур, внутренний «информационный код» строится по аналогии с культурой, где «нормы» сформированы как реакции на гравитационные допуски, соотнесенные с допусками конкретных первичных строительных материалов.

В космических масштабах происходит то же, что и в культуре. Знаковые сокращения – это сокращения опыта объективной реальности, сокращения, способные выступать в качестве вторичного строительного материала культуры, а значит, и стиля мышления общественного человека.

Для понимания мыслительных процессов существенно рассмотреть знаки с точки зрения их коммуникативного потенциала: 1) знаки нулевой коммуникации, 2) знаки обменной коммуникации, 3) знаки направленной коммуникации. В классифицируемые группы входят все виды знаков, за исключением обряда.

Таблица 5

Коммуникативные типы знаков

Знакообмен является сложным процессом, субординирующим участников по степени полноты и интенсивности семиотических взаимодействий.

Выделяются 6 видов знаковых взаимодействий:

1. Полный знакообмен: знаки речи и массового танца – получатель знака является одновременно и его создателем.

2. Организованный знакообмен: музыка, изображение, пластика в немассовом танце и пантомиме – получателями знаков являются все участники знакового взаимодействия, но лишь немногие – создателями знаков в данной коммуникации.

3. Ограниченно-полный знакообмен: прикладные искусства, архитектура, костюм, продукты ремесел. Создание знаков ограничено рамками деятельности, но их восприятие ограничений не имеет.

4. Направленная коммуникация: меры, сигналы, ориентиры – получатель знака либо не вправе создавать ответный знак, либо обязан создавать лишь определенные конкретные знаки. Нарушение этого правила ведет к разрушению деятельности как таковой, ибо лишает деятельность объективных измерителей и границ.

5. Нулевая коммуникация: гадания, знамения, приметы – а) знаки не могут быть переданы в том виде, в каком они фиксированы, б) адресат знака не может ответить на информацию в наблюдаемой знаковой форме.

6. Смешанная коммуникация: обряд – присутствуют все виды коммуникации одновременно.

С точки зрения формы обряд – резюмирующий тип знаковых взаимодействий, их внешняя обобщенность. Обряд свойствен обществу и живой природе. Вне его рамок не могут быть развернуты ни коллективная деятельность, ни коллективное поведение.

Регулярные колебания природной среды, ритмические смены температур, окрасок, состояний твердых, жидких, газообразных, плазматических тел – не являются ли они аналогами обряда? Если принять во внимание, что все эти проявления Универсума развертываются во взаимосвязи и взаимозависимости, то ответ будет положительным.

В таком случае объяснимо, почему матрица коммуникативных типов знаков исключает обряд из коммуникативной соотнесенности. Обряд, как смешанная коммуникация и одновременно всеобщая форма коммуникации, не может быть характеризован по функциональным критериям. Он осмысляется и классифицируется исходя из сущностных характеристик универсума.

Внутри этой формы в обществе развивается, дифференцируется, усложняется процесс различения.

На примере коммуникативных групп отчетливо проступают качественные особенности различения в человеческом обществе по сравнению с другими социальными формами. Приметы, гадания, предзнаменования – позволяют выразить оценку действительности перед началом деятельности. Логические, мусические, прикладные искусства производят оценку потребностей, обстоятельств, ситуаций, указывают на прецеденты деятельности в рамках культуры, обосновывают психологическую ориентацию. Меры, ориентиры, сигналы выражают условия реализации деятельности. Таким путем коммуникативные типы знаков отображают деятельность и действия социальных субъектов во всех их разновидностях.

Обществу и человеку свойственны все три типа коммуникативных групп. Животному миру, по существу, свойственны первая, третья и лишь некоторые элементы логического, мусического и прикладного таксономических классов.

По отношению к полноте и качеству использования знаковых групп может быть построена непроизвольная классификация и, в указанном смысле, иерархизация мыслительных субъектов.

Приметы, гадания, знамения, обряды не отличают социальную деятельность и жизнедеятельность, не дифференцируют биологические и общественные начала. Другие знаковые группы, однако, эти разграничения проводят.

Логические и мусические искусства различают субъект и технику как сложный, культурный продукт его деятельности. С точки зрения этих знаковых групп техника отделена от субъекта и выступает как самостоятельное начало, отделенное от его языка и пластики. Меры, ориентиры и сигналы во взаимосвязи с указанной группой знаков, различая субъект и технику, различают тем самым субъект и окружающую природу как порождающее и порожденное начала.

Практика разводит человеческий и животный мир на различные этажи семиотического базиса и, тем самым, через процесс мышления на разные уровни самосознания и сознания. Но это значит, что перед человечеством во всю полноту его практики открываются законы семиотического единства мира, воплощающие материальное единство Универсума. Семиотическое единство мира – фундамент, на котором строятся различные системы мышления, включая искусственный интеллект. Осваивать это единство научная мысль может, лишь проявляясь как культура общественного человека, направленная к конкретным точкам реальности. В обществе закон семиотического единства проявляется как многообразие и дифференциация функционально-смысловых ролей знаковых групп.

Человек обладает в настоящее время наиболее совершенным аппаратом различения. Совершенство этого аппарата носит не конструктивно-природный характер. По конструктивным параметрам человек уступает многим представителям животного мира и техническим устройствам.

Преимущества способов различения человека – культурно-исторические. Они заключены в сложной структуре знаковых систем и общественных семиозисов, отражающих предметную деятельность и общественное устройство человека. Различение природного, человеческого и технического начал предстает перед человеком по-разному, в зависимости от знаковой ситуации. В случае нулевой и смешанной коммуникации все начала неразличимы. В случае знакообменной коммуникации различаются человек и техника, в случае направленной коммуникации – человек и природа. Лишь в совокупности всех видов коммуникаций различаются все три начала. Вот почему, обобщая фольклорный опыт, античная философия говорит о трех источниках жизнедеятельности, трех гениях: «небе», «земле» и «человеке».

В таблицах 3, 4, 5 мы, по существу, имеем дело с картами мышления, индивидуального и общественного.

Из этого следует, что правильное, т. е. адекватное, отражение объективного мира возможно лишь тогда, когда все составы классов и подклассе в, знаков явлены в полном объеме.

При неполноте состава указанных знаковых групп мышление затрудняется с различением структуры внешнего мира, затем (при дальнейшем убывании знаковых групп) – с различением структуры непосредственной жизненной среды, которая может предстать в обедненной форме и повлечь к таким действиям субъекта, что его дальнейшее функционирование в этом качестве становится проблематичным.

Выпадение знаковых групп из процесса различения аналогично омертвлению функциональных носителей информации внутри материального субстрата мышления. Для мышления семиотический распад тождествен распаду материальному.

В связи с преобладанием в тезаурусах мышления конкретных типов знаков, их большей проработанности в качестве материалов различения возникает устойчивость атрибутивных признаков внешних предметов.

По мере совершенствования знаковых отношений одни предметы, ранее невидимые умственному взору, делаются видимыми предметами, превращаясь в «вещи для нас». Другие, ранее бывшие «для нас», открывают новые облики, третьи – переосмысливаются и отходят на задний план, как познанные и устоявшиеся. Эта постоянная вибрация отражений внешнего мира, осцилляция смыслограмм налагается на ритмические колебания самих предметов.

В подобном плане кантовская «вещь в себе» лишается онтологического скептицизма и может быть рассмотрена вполне конкретно, в рамках обычной знаково-познавательной ситуации. Это значит, что образ предмета как совокупности различенных и отобранных признаков внешней материальной и функциональной структуры должен наглядно, объяснимо развертываться и свертываться в элементарную структуру своего внутреннего знакового состава.

Полнота знакового состава мышления не в меньшей, но в большей степени, чем рецепторная мощь, определяет ассоциативность, объем, глубину, а, следовательно, духовную зоркость мышления.

В обществе происходит пополнение состава знаковых систем. Если для древних эпох таких систем было 10, то к «новому времени» их число удвоилось. К началу третьего тысячелетия н. э. их стало 50[256]256
  См.: Рейзема ЯЛ. Цит. соч. С. 57.


[Закрыть].

Усложнение состава семиотических систем происходит тремя способами:

1) умножением знаковых групп, 2) усовершенствованием знаковых коммуникаций, 3) изменением деятельности получателей знаков.

Перевод культуры на машинные носители качественно усиливает оперативную память и различительную способность индивидуального субъекта, соединенного с совокупным тезаурусом культуры.

В свете сказанного выдвигается практический вопрос, актуальность которого выявится в ближайшие десятилетия. Как должен строиться искусственный интеллект, память и судительные способности которого – историческая культура человека? Может ли в должной мере использоваться отраженный в культуре общества мировой планетарный опыт, если роли культуры в мыслительном процессе не дифференцированны, а разум рассматривается главным образом со стороны структуры и функций локализованного субстрата, для которого культура – только фон, психологическая среда, а не непосредственный деятельностный материал?

Ответ на поставленный вопрос может быть получен путем семиотического изучения мышления, которое должно идти параллельно с его общим восприятием как важнейшего процесса в ноосфере, отражающего и формирующего глубинное содержание Универсума. Такое восприятие, с одной стороны, подразумевает культурно обоснованное непотребительское отношение к животному и растительному миру, ландшафтам и климатическим комплексам. С другой стороны, оно подразумевает проясненное отношение к самой исторической культуре как совокупной мыслительной основе производства, духовной, жизнеустроительной и коммуникативной деятельности общественных индивидов.

Концепция ноосферы В. И. Вернадского и методология ее знаково-информационного изучения расширяют современную исследовательскую и научно-философскую базу, утверждают новый уровень практических интересов, культурных и научных целей человечества.

Универсальное понимание бытия требует учета взаимодействия понятий отражения, информации, мышления и культуры.

Является ли культура собственно человеческим явлением или она более широкое явление?

Место культуры в гносеологической практике человека можно выразить следующей схемой:

Культура вырастает из отражения материальных систем – коренного свойства природы. Человеческой она становится только в своей знаково-исторической форме, воплощенной в разнообразных обработанных человеком природных и искусственных материалах. Однако, если отвлечься от собственно человеческих форм культуры и осмыслить культуру сквозь призму проявлений ее важнейшей функции – сохранять, передавать и внедрять наилучшие образцы, то окажется, что она охватывает не только общественные, животные и растительные миры, но и мир физический.

В рамках культурософских концепций Универсум предстает как непрерывное превращение одних порядков его организации в другие, т. е. как приобретение и утрата упорядоченности. Процессы организации (упорядочения) и дезорганизации связаны с глубинными внутренними и внешними качествами материи, их фундаментальной эталонностью.

Как показывает история, человек мыслит и самоопределяется в культуре. Мышление исторического человека – культурно. Оно функционирует и совершенствуется в теснейшем взаимодействии с опытом материальной и духовной практики. По своей сути индивидуальное мышление коллективно. Однако это коллективность особого рода. Она создается индивидуализацией культуры, творчеством личностей, обновляющих отдельные элементы коллективного опыта и побуждающих общественную практику соотнестись с новой информацией. Формирование отношений, основанных на следовании образцам, есть культура. Что представляет собой человеческая культура в свете исследованных выше оснований?

Духовная культура – составная часть семантической информации, ее управляющая надстройка. По своим внутренним и внешним свойствам она связана с отражением, анализом объектов и их отражений, накоплением, передачей и переработкой семантической информации, взаимодействием индивидуальных и коллективных способов восприятия и переработки семантической информации.

Отражение и мышление – коренные свойства материи, связанные с воспроизводством и передачей информации.

Известно положение античности об истечении образов с поверхностей тел как источнике формирования идей. Это положение хорошо согласуется с ленинской оценкой отражения как фундаментального базового качества природы.

Как происходит преобразование отражения (физический процесс) в форму семантической информации и идеализации (общественно-социально-культурный процесс)? Вопрос этот тесно связан с внутренними характеристиками культуры как высшей формы информационного отражения.

Можно выделить следующие гносеологические свойства отражения:

1. Отражение нейтрально к окружению.

2. Отражение постепенно поглощается.

3. Отражается непосредственно не весь объект.

4. Отражение есть выражение объектов в материалах излучения.

5. Отражение способно отделяться от данных объектов, представлять объекты и тогда, когда их физическое существование прекращено.

6. Представляя объекты, отражение способно. варьировать их формы, полагать большее в меньшем, меньшее в большем.

7. Интенсивность отражения непосредственно связана с энергогравитационным состоянием системы.

8. Отражение объекта есть перевод его информационной структуры на лучевые носители, сопровождающийся потерями информации из-за того, что в отражение включается не вся структура объекта, но лишь ее части или же ее энерголучевые обобщения.

9. При отражении происходит определенная гомогенизация, упрощение информации.

Таким образом, отражение предстает как сложный процесс, сопоставимый по ряду своих свойств с мышлением. По отношению к отражению мышление можно определить как восстановительный процесс, процесс сохранения и умножения информации.

1) Мышление более активно дифференцирует информацию, способствует возникновению ее новых форм, связанных с социальным, предметным и духовным миром. Отражение и мышление производят общий продукт – информацию. Однако содержание этой информации строится на отличающихся принципах: информация отражения – количественна, информация мышления не только количественна, она – социальна, т. е. обладает смысловой, культурно-знаковой структурой.

2) Мышление пластично, оно способно управлять темпом поступления информации, комбинировать ее формы, выделять методологию как особую форму саморегулирования.

3) Мышление способно производить объекты, не имеющие референтов в материальном мире, в том числе вероятностные, гипотетические объекты.

4) Единицы отражения – суть группировки волнового физического мира. Единицы мышления – мысли, идеализации суть группировки смыслового мира, отраженные от физических носителей информации.

Конституирующую роль в формировании содержания идеализации играют знаки – особые мыслительные и материальные конструкции, единицы смыслового членения объективного мира. Смысл – это контекст, широкая зона прямых, косвенных и условно-гипотетических восприятий отражений.

Отражение основано на импульсах энергии, мышление – на импульсах смысла. Первое несет информацию в ее физической форме. Второе вводит в действие знаковые референты.

Мышление вырастает из отражения. Мышление – особый управляющий процесс, посредством которого осуществляется разнообразие важнейших функциональных качеств материальной системы, их устойчивость и определенность, при которых система может упорядоченным образом вступать в контакты с другими, внешними по отношению к ней системами.

Через объективность отражения и его высших форм – мышления и культуры – проявляется единство разнообразия мира. Посредством отражения и мышления система получает возможность передавать информацию о себе и тем самым преодолевать ограничения, накладываемые на ее существование пространством-временем. Действенность мышления зависит от его правильности, от того, насколько оно соотнесено с предшествующим опытом, каков характер этого опыта – позволяет ли он предвидеть, прогнозировать будущие условия, необходимые для самосохранения, упрочения и развития данной системы. Правильность и прогностичность мышления устанавливаются культ турой.

По отношению к мышлению и культуре общества могут и должны быть классифицированы, поскольку общественный прогресс это и есть, в конечном счете, прогресс в способах мышления и самоорганизации культуры, прогресс могущества материальных сил человека, духовных целей его самовыражения.

Обобщая сказанное о функциях отражения и мышления, их соотнесенности с категорией информации, можно сказать, что современное мышление человека есть такое опережающее отражение, в котором выявляются будущие условия самосохранения и развития не только данных объектов, но и культуры общества, поскольку только в культуре происходит оценка и отбор образцов наилучших решений, формирование их эталонного статуса в экономике, этике и политике.

Революция в образовании, компьютеризация производства, науки, управления и социальной сферы превращает современное общество в мыслительную организацию. Если в предыдущие эпохи культура мышления относительно слабо влияла на уровень общественного сознания, то ныне благодаря мыслительным орудиям, включая массовые коммуникации, это влияние распространяется интенсивно, т. е. общество становится более отзывчивым как к прогрессу форм и содержания мышления, так и к ошибкам, сбоям мыслительной организации. Между видами социально-семантической, культурной информации, с одной стороны, и содержанием повседневной информации – с другой, существуют известные соотношения. Они определяются информационным критерием развитости общества, соразмерностью частей его материальной и духовной культуры.

Если анализировать периоды, когда прогресс в естественных науках и технике был особенно заметным, то нельзя не прийти к выводу, что прогресс этот был обусловлен совершенством структуры общественного мышления. Ни физика, ни математика не могут продолжительно развиваться при упадке художественной культуры и словесности, поскольку общество имеет дело не с разрозненными феноменами мышления индивидов, но с культурой и стилем мышления.

Ныне возникла новая социально-гносеологическая ситуация, при которой мыслительный опыт каждого, умноженный организационно и инструментально, может влиять на всеобщий мыслительный опыт – понижать или повышать его уровень.

От рассогласования форм деятельности общество несет не просто экономические, но и умственные потери. Потери эти представляются грандиозными. Они пресекают возможности, которым по их внутреннему качеству суждено было развиться в будущем.

Духовность индивидов сопряжена с духовностью общества. Вот почему совершенствование деятельности и стилей общественных организаций, создание условий для раскрытия потенциалов мышления составляет ныне неотложную задачу.

Естественные и общественные дисциплины, не теряя предметной самостоятельности, все более интегрируются вокруг практических задач отлаживания общественного интеллекта, причем интеграция эта в значительной мере происходит на базе совершенствования филологии как науки о способах знакового отражения реальности посредством естественного языка, законы и функционирование которого определяют формы построения искусственных языков.

В современных условиях можно говорить не только о математизации, но и филологизации знания. Филологические подходы как комплексное соотнесение с мыслительной практикой человека выступают сейчас в качестве дополнительных по отношению к другим подходам и дисциплинам, изучающим мышление, включая информатику, философию и социологию. Это вызвано прежде всего новыми потребностями обучения машины человеком и человека машиной. Как первая, так и вторая потребности связаны с особыми сторонами гносеологической практики.