Текст книги "Информатика социального отражения. Информационные и социальные основания общественного разума"

Анализируя теории Конринга, Ахенваля, Шлоцера, русские статистики раздвинули рамки комментария до самостоятельного определения предмета и задач статистики. На отбор и систематизацию социальных фактов они смотрели с широкой историко-философской и науковедческой базы. «История, – писал В. Порошин, – дает времени высшее, нравственное значение, без которого оно было бы только бесконечною сменою дня и ночи в природе. Она есть память всего великого, чему покорилось внимание современников, будет ли то один человек или великое общество, или живое дело, событие. Сохранить в правде и целости навсегда и для всех, есть долг истории. Мы, позднейшие, ничего не хотим убрать из общего родового наследия подвигов и страданий, волновавших сердце человека; хотим знать все как было. И поэтому, не только общее, но малейшие, случайные подробности драгоценны, хотя бы они только дорисовали неделимость лица или события, в отличие их от других подобных.

Историк не должен стирать печать их самовольно, не должен вне их искать общих законов отвлеченно. Каждое порознь тем замечательно, что оно в то же время есть явление и закон, иначе: явленный закон»[55]55
  Порошин В. Критические исследования обоснованиях статистики. СПб., 1838. С. 45.


[Закрыть].

«Предмет статистики, – указывает В. Порошин, – человек, она – есть наука нравственная»[56]56
  Там же. С. 38.


[Закрыть]. Истоки науки статистики опираются на общую концепцию развития общественного процесса как на развертывание различий в степени силы и совершенства исходящих от человека воздействий на окружающий мир.

Политэкономия, подчеркивает В. Порошин, исследует пробуждение человека среди чуждых ему сил природы, его стремление создать себе приличную, достойную себя сферу бытия, развить и обосновать свою свободу, усвоением вещественного. Здесь не место доказывать, что сим путем развитие человека, от него исходящее, достигает полного, стройного выражения. В слове «развитие» необходимо заключается постепенность, т. е. различие в степени силы и совершенства, и это не отрицается в политической экономии. Подобные качества, по суждению Порошина, образуют понятие необходимости. «Однако настоящий такт движения определяется условиями извне, свидетельствующими о действительном положении человека в мире, ибо они, – продолжает Порошин, – образуют понятие высшей необходимости, основное в статистике, однако, и полнота развития исчезает в несходствах и направлениях частных. Наука приводит их к главным причинам, стремится истолковывать их. Она есть… познание человека. Принимая высшую степень развития за единицу, она измеряет его низшие. Ни одно явление ею не пренебрегается: каждая форма общежития, самая слабая, до нее назидательна; все времена без различия, все народы платят ей дань свою»[57]57
  Там же.


[Закрыть].

Такова, согласно Порошину, мера самой статистики как науки. В этом определении содержится глубокая мысль о внутреннем единстве общественных наук, исследующих взаимодействие эндогенных и экзогенных факторов социального бытия человека. Роль статистики отнюдь не в простом собирании фактов, но в рассмотрении их в рамках политэкономических и социокультурных закономерностей. Оперируя сопоставительным анализом текущих социальных процессов, статистик представляет их также в соответствии с глобальными закономерностями развития культуры. Таким образом, он производит ведомые лишь статистике измерения их качества.

Подход В. Порошина не только свидетельствовал о глубоких познаниях автора в современной ему мировой статистической литературе, но выдвигал его в ряд ученых, непосредственно подошедших к рассмотрению статистики как социально-информационной дисциплины. Порошину принадлежит мысль о причастности измерения всем формам социального исследования, включая утопию, которая, по его словам, осуществляет «опыт философской статистики».

Понятие «философской статистики» как нельзя лучше указывало на направление его поисков. «…Материалы (не только новые), – пророчески писал он, – уже оставленные, бесплодные для прежней статистики, воскреснут при новом о ней понятии и озарят ее»[58]58
  Порошин В. Критические исследования об основаниях статистики. С. 51.


[Закрыть].

Плодотворное развитие статистики в России в начале XIX века имело глубокое историческое основание – реформы Петра I. Современное прочтение контекста петровских реформ позволяет рассматривать эти реформы, особенно в области образования, как революционные по своему социальному существу.

Петербург оказался не просто «окном в Европу», но прежде всего в Европу – носительницу идей нидерландской и английской промышленной революции. В результате этих реформ Россия заняла по уровню инфраструктуры науки одно из первых мест в Европе, а по уровню учебной подготовки в высших заведениях, возможно, первое место.

Видную роль в этом культурном обновлении России стала играть статистика, вошедшая с 1804 года в состав учебных программ широкого круга просветительных учреждений – от академии наук до гимназии. Например, в императорской Академии наук, основанной Петром I еще в 1724 году, наряду с высшей математикой, механикой твердых и жидких тел, химией, ботаникой, астрономией – «традиционными» предметами фундаментальной науки, исследовались технология, история, политическая экономия и статистика; преподавалась статистика и в императорском Царскосельском лицее.

Преподавание и изучение статистики осуществлялось в сложившейся системе научного знания, охватывавшей соответствующие учреждения разных рангов. Сравним учебные программы образцового учебного заведения – Царскосельского лицея и гимназии[59]59
  См.: Зябловский Е. Статистическое описание Российской империи в нынешнем ее состоянии с предварительным понятием о статистике и с общим обозрением Европы в статистическом виде. СПб., 1815. Ч. I. С. 147.


[Закрыть].

В Царскосельском лицее преподавались священная история и закон божий, история, логика, психология, нравоучение, география, статистика, древности, минералогия, наука государственного хозяйства, римское, естественное, частное, уголовное право, математика, артиллерия, фортификация, гражданская архитектура, опытная физика, естественная история, русский, латинский, немецкий, французский, английский языки, рисование, ритмика, фехтование, строевая подготовка [60]60
  См.: там же. С. 163.


[Закрыть].

А вот что представлял собою гимназический курс: латинский, немецкий, французский языки, география, курс общей и частной статистики Российского государства, начальный курс философии и изящных наук, начальное основание политической экономии, курс чистой и прикладной математики, курс опытной физики и естественной истории, начальные основания торговли и технологии, рисование[61]61
  См.: Зябловский Е. Статистическое описание Российской империи… Ч. I. С 118.


[Закрыть].

Широким кругозором были отмечены не только программы образцовых заведений, но также и программы уездных училищ. Подобный уровень образовательной подготовки имел несомненно серьезные последствия для всей сферы знаковой деятельности.

Культура в обращении с теоретическими и эмпирическими материалами соответствовала общему уровню «петровского просвещения». Образованность становилась чертой не только деятельности, но и образа жизни.

В свете сказанного уже не покажется удивительным, что трактовка теоретических концепций, сложившихся в немецких университетах, осуществлялась в русле петровских реформ глубже и разностороннее первоначальных разработок.

В понимании замысла статистической системы, источников статистики и показателей как информационных феноменов (сказали бы мы теперь) русские статистики вплотную подошли к общим социально-информационным положениям.

С точки зрения изучения социальной жизнедеятельности существенны определения предмета исследования. В качестве эталонного определения статистики русские исследователи избирают определение Ахенваля – Шлоцера, согласно которому статистика представляет собой фундаментальное познание действительных особенностей государства и деятельности общежительного человека, живущего в домашнем, гражданском и государственном обществе[62]62
  См.: Герман К. Всеобщая теория статистики для обучения сей науке. СПб., 1809. С. 45.


[Закрыть].

Относя статистику к политическим наукам, русские исследователи подчеркивали теоретико-прикладной характер этой науки, трактующей данные об образе жизни общества, его государственном, социокультурном и хозяйственном устройстве. «Статистика, – писал русский ученый Карл Герман, – должна материалы собирать и располагать, чтобы могла отвечать на всевозможные вопросы политической экономии и политики»[63]63
  Там же. С. 57.


[Закрыть]. Согласно К. Герману, статистик должен прежде всего знать, что требуется этим наукам: каков характер изменившихся потребностей разделов политических наук; как в соответствии с этими изменениями необходимо проводить сбор и расположение статистических сведений[64]64
  См. там же.


[Закрыть].

«Статистика, – определял профессор Главного педагогического училища в Петербурге Александр Ободовский, – есть изображение тех данных, из коих основательно познается, в какой мере государство достигло своей цели в какой-либо определенный момент времени, принимаемый за настоящее время»[65]65
  Ободовский А. Теория статистики в настоящем состоянии и с присовокуплением краткой истории статистики. СПб. 1839. С. 26.


[Закрыть].

«Основательность в статистике заключается не в знании чисел и не в пояснениях заимствованных, а в надлежащем различении, расположении статистических данных»[66]66
  Там же. С. 29.


[Закрыть]. Статистика – наука политическая в строгом смысле, ибо имеет предметом государство. Но, поясняет А. Ободовский, государство служит предметом и для других наук. Наука о государстве (Staatslehere) показывает идеально, каково должно быть государство, а политика излагает правила, каким образом государство должно достигать своей цели. Статистика в отличие от прочих отраслей политической науки показывает, в какой мере государство уже достигло своей цели. Из этого следует, что статистика есть «не идеальное, но действительное государство; она изображает только то, что действительно есть, не заботясь о том, что можно или должно быть. При сем, однако же, не должно терять из вида, что статистика есть наука опытная, что опытная наука лишь тогда возможна, когда она располагает по общим идеям, а не слепо руководствуется опытом, ибо в сем последнем случае наблюдения случайные, без плана производимые, не связанные законом необходимости, через что статистика теряет свой характер науки»[67]67
  ⁶ Там же. С. 30.


[Закрыть].

Ободовский скрупулезно исследует внутреннюю структуру статистики, субъект-объектные связи ее измерительного аппарата, ибо искусство статистики и заключено именно в способности «распознавать, ценить, собирать и располагать статистические данные, возникающие в связи с нравственностью, благосостоянием, физическими удобствами и совершенствованием гражданина, личности, индивида, общества в целом»[68]68
  Там же. С. 103.


[Закрыть].

«Цель человеческого бытия, – подчеркивает Ободовский, – есть возвышенное развитие и притом гармоническое… для чего необходимы такие виды народного богатства, как искусство, наука и нравственность»[69]69
  Там же. С. 6.


[Закрыть].

Методологическая «информационная» задача статистики – «указывать путь к внутренним связям тех разнообразных познаний, кои под главной целью должны соединяться в одно стройное целое, так как истинное определение науки требует, – чтобы понятие о целом составе ее представлялось в крайней отвлеченности, т. е. чтобы в нем заключались высшие признаки. Наконец, оно должно не только выражать сотворенную идею, но так, чтобы постигающий определение во всей полноте сам мог создать науку, представлять измеримую величину, и сам масштаб измерения»[70]70
  Там же. С. 12.


[Закрыть].

Вопросы, поднимаемые в работах русских статистиков, непосредственно касаются основы социологической информатики – родственной, дополняющей статистику и во многом происходящей из нее дисциплины. Их рассмотрение представляет современный, животрепещущий интерес. Вопросы эти касаются функционирования научной дисциплины, а именно: 1) источников информации, 2) взаимодействия содержания и форм социальной информации, установок и ожиданий пользователей информации, 3) конкретных методик анализа эмпирической информации. Особую группу составляют вопросы онтологического и гносеологического характера, трактующие социокультурную развитость общества.

Рассмотрим эти вопросы, придерживаясь первоисточников, поскольку формулировки, содержащиеся в трудах классиков русской статистической науки сами по себе несут информацию социального плана, т. е. способствуют раскрытию знаковой стилистики информатики как отрасли, имеющей сложившиеся культурно-исторические традиции, знание которых с точки зрения научного метода носит обязательный характер.

Представим эти вопросы в виде групп, содержательно отражающих линии связей между статистикой и социологической информатикой.

1.Об источниках информации

Статистика, согласно представлениям русских исследователей, не имеет собственных материалов. Все известия, которые она исследует, находятся во внешних к ней описаниях. Отличие статистики от внешних источников в том, что статистика имеет целью описание особенностей общества.

«Для составления конкретных статистических произведений, – отмечает Е. Зябловский, – требуется 1) из бесчисленного множества вещей не только выбирать, кои содержат ощутительные свойства достопримечательностей государства, или ощутительный вред наносят оному, 2) если сии качества мало уважительными кажутся, то надлежит оные прояснить, 3) все известия, принадлежащие к статистике, потребно располагать таким порядком, дабы с большею удобностью можно было их представлять, легче рассуждать, в целостности о каждом обстоятельстве государства и мое с обстоятельством других владений сравнивать»[71]71
  Зябловский Е. Статистическое описание Российской империи… С. 22–23.


[Закрыть].

«Цель всех статистических известий… с возможною точностью означать соотношение, в каковом во всяком разуме все классы государственных граждан состоят к целому, и каждый особый класс ко всем прочим»[72]72
  Герман К. Всеобщая теория статистики. С. 70.


[Закрыть].

«Для статистики, столь сложной в своих частях науки, самые источники, из коих заимствуются известия, должны быть разнообразны»[73]73
  Зябловский Е. Указ соч. С. 28.


[Закрыть].

Эти источники подразделяются на следующие:

1. Государственные бумаги, своды законов, трактаты, торговые договоры, конвенции, отчеты министерств, журналы и ведомости, издаваемые правительством, народные переписи, грамоты, привилегии.

2. Журналы, путешествия, топографии, издаваемые частными лицами.

3. Изустные известия от знающих и беспристрастных лиц.

4. Собственные наблюдения и исследования [74]74
  См.: ОбодовскийА. Теория статистики… С. 89.


[Закрыть].

2.О правилах обращения с информационными источниками (критика источников)

Перечисленные источники, как указывает Карл Герман, имеют весьма различную цену: «Искусство определять оную надлежащим образом называется статистической критикой». Статистик, по Герману, должен соблюдать следующие правила: «1) Чем больше для людей может быть выгодно скрывать истину, тем должен он быть недоверчивее к показаниям их, хотя бы они помещаемы были в государственных известиях. 2) Таким образом статистик определяет степень вероятности, каковую заслуживает такая-то правительством выдаваемая или ему сообщаемая таблица, должен оную сличить с другими подобными таблицами»[75]75
  Герман К. Всеобщая теория статистики… С. 81, 83, 84, 86.


[Закрыть].

Статистик должен сравнивать показания многих годов сряду. 3) «Что касается, – поясняет К. Герман, – изустных известий, – то оные составляют самостоятельный источник. Если несколько сведущих особ сообщают статистику одни и те же сведения, не ведая, какое употребление он намерен из сего сделать, то в таком случае можно всегда положиться на их показания; надлежит только в рассуждениях таковых особ предварительно удостовериться, могут ли и хотят ли они говорить правду. Здесь все зависит от искусства опрашивать и от того, с какою проницательностью спрашивающий способен входить в содержание ответов и судить о качествах оных»[76]76
  Там же.


[Закрыть].

К. Герман выделяет следующие приемы прояснения источников, в том числе официальных: «Наиболее можно приблизиться к истине, 1) взяв за основание известия, правительством выдаваемые, предварительно подвергнуть оные строгой критике, 2) сличить с ними все другие источники, а особенно изустные известия. Статистик никогда не должен выходить из пределов заданных ему материалов, никогда не должен предположениями заменять то, что он не знает, не показывая того каждый раз, дабы можно было надлежащим образом истинное отличить от вероятного и определить степень вероятности последнего». «Истина в строжайшем смысле сего слова есть первейшая и священная должность статистика» [77]77
  Там же. С. 83.


[Закрыть].

3.О пространстве статистического момента

Важную роль в статистической методологии играет процедура определения пространства так называемого статистического момента.

«В государстве, – указывает К. Герман, – довольно долго сохраняется одно и то же состояние. Предметы хотя и беспрерывно движутся, но всегда обращаются около той же оси и долго остаются в тех же между собою отношениях… Впрочем, пространство статистического момента не может быть равно для всех государств. Если государство достигло известной степени развития, то успехи его делаются достаточно медленными. Государство долго стоит на одной ступени, особенно если естественное положение препятствует промышленной деятельности и участию во всемирной торговле; напротив того, иные государства, благоприятствуемые естественным положением и возможностью участвовать во всемирной торговле, быстро развивают все свои силы, при счастливых обстоятельствах растут и, изменяясь, требуют частного повторения всеобщих статистических исследований»[78]78
  Герман К. Всеобщая теория статистики… С. 87.


[Закрыть].

4.О роли и функции культуры

Исключительно плодотворной в развитии статистических методов изучения социальных процессов следует признать разработку русскими теоретиками статистики концепции культуры, рассматриваемой в качестве одного из ведущих критериев развитости общества.

«Под культурой, – поясняет Александр Ободовский, – разумеем не только меру развития и образования всех физических и душевных способностей и сил, но также и особенность в образе их развития и образования. Культура называется физическою, техническою, эстетическою, умственною, нравственно-религиозною, смотря по тому, относится ли она к предметам сохранения физической жизни и к ее удобствам или к действию способности чувствования, способности познавательной и нравственности».

Культура порождает образованность. Образованность творит культуру. «… Образованность, – продолжает Ободовский, – имеет: влияние не только на естественные способности и силы государства, но также и самое законодательство соображается с ее нуждами. Земля и народ представляют в государстве, относительно государственной цели, – силы, устройство государства – волю, их направляющую; культура же служит связью между силами и волею, и потому она дает и силе и воле направление к государственной цели. По сей причине культура составляет одну из важнейших статей в статистике» [79]79
  Ободовский А. Теория статистики… С. 80.


[Закрыть].

К культуре примыкает и сам язык. «Язык, – определяет А. Ободовский, – есть средство к образованию, потому что от степени богатства и гибкости зависит круг мыслей и чувствований; по той же причине язык есть мерило образованности: из него познается народный характер и степень образования»[80]80
  Ободовский А. Физическая география. СПб., 1838. С. 108.


[Закрыть].

Видное место в теоретических исследованиях русских статистиков первой половины XIX века занимали разработки систем показателей. По охвату социальной жизнедеятельности эти системы могут рассматриваться как прямые предшественники современных систем социальных показателей, в том числе показателей образа жизни общества. Такова, например, система Александра Ободовского, содержащая информацию о важнейших направлениях общественного процесса, включая социокультурное развитие и международные отношения. Показатели в этой системе подразделены на две группы: показатели внешнего состояния и показатели внутреннего состояния [81]81
  См.: Ободовский А. Теория статистик и… С. 86–88.


[Закрыть].

Подобное представление текущей информации с учетом подобающего общего и исторического контекста обеспечивало пользователю информации широкие возможности для интерпретации показателей и их дальнейшей обработки в соответствии с конкретными задачами.

В работах русских статистиков того времени содержалось много хвалебных и даже панегирических высказываний относительно грядущей роли рациональных методов обращения со сведениями. Надежды эти связывались с поступательным ходом хозяйственной и политической жизни. Эти иллюзии относительно возможностей тогдашнего русского общества были развеяны николаевским режимом, положившим жесткий предел как свободомыслию вообще, так и просветительной деятельности в особенности. Если в дальнейшем под влиянием политической обстановки русская статистика отошла от политической науки в сторону обособления эмпирических фактов от глобальных социально-экономических, политических и культурных процессов, то случившееся не вытекало из теории статистики, столь блестяще разработанной русскими учеными начала XIX века.

Для их подхода к отображению социальных процессов было характерно стремление к единству статистического анализа с анализом политэкономическим и политическим, стремление рассматривать эмпирию в ее материально-производительной и духовной реальности, через сопоставление эмпирии с региональным, историческим, общемировым материалом. Их иллюзия была высокой иллюзией, достойной, как и их практическая деятельность, положительной оценки. «Статистика, – подчеркивал Ободовский, – необходима и для государственной службы, и для каждого гражданина… Статистика, наконец, нужна и полезна до каждого гражданина, ибо она питает его патриотизм и сохраняет народность… Всякий образованный гражданин обнаруживает желание знать то, что происходит в государстве; вопрос, что нового? во всякое время в устах гражданина, доказывает участие его о течении общественных дел и тесно соединен с его привязанностью к государю и отечеству, но часто ведет к нелепым заблуждениям, ложным толкам, вредным мнениям, если основательные повсеместно – разлитые статистические сведения не останавливают этого тревожного потока» [82]82
  Ободовский А. Теория статистики… С. 52–54.


[Закрыть].

Русские статистики внесли существенный вклад в создание фундаментальной базы социально-информационных исследований, подготовив статистику к взаимодействию с общей и конкретной социологией. Исследование этого опыта использования статистики в качестве вспомогательной исторической и социологической дисциплины необходимо для развития социологической информатики, ориентированной на решение задач новейшего времени.

Самостоятельное место в ряду этих задач отводится вопросам изучения знаковой природы социально-информационного отражения, вопросам взаимодействия содержания и форм социальной информации, построения и использования различных систем социальных показателей, оценивающих различные стороны социально-экономического и социально-культурного развития общества, важные проявления его образа жизни.