Текст книги "Между прошлым и будущим"

В этой бабульке было что – то такое, о чем невозможно выразить словами.

В ее глазах были только боль и обреченность, даже безъисходность, можно сказать. Я спросила, чем могу помочь, а она подняла на меня этот взгляд и только покачала головой. Во мне что – то перевернулось, сердце сжалось и заныло. Попроси она у меня в тот момент луну, я бы туту же рванула на Байконур договариваться о полете.

– Пожалуйста, если у вас что – то случилось, позвольте помочь вам, чем только смогу, – взмолилась я.

– Мне дочк, уже не поможешь. Иди себе.

– Вы больны?

– Если бы. Быстрей бы все кончилось.

– Послушайте! – вспылила я, – не двинусь с места, пока не пойму в чем дело!

Взгляд бабули проникал мне в самую душу. Думаю, она решала, можно ли мне довериться и ее выбор оказался в мою пользу.

– Ты торопишься куда – то? – тихо спросила она.

– Не очень, – ответила я и секунду подумав, добавила: – Совсем нет.

– Ну, тогда может зайдем ко мне, чайку попьем. На этой недели зарплата была и у меня печенье есть.

Огромный комок застрял в моем горле, и мне чудом удалось не расплакаться.

Подумать только: у бабули счастье – у нее есть печенье! А я только что, спускаясь по ступенькам, думала о том, какой бы тортик прикупить к вечернему чаю и постараться не забыть про свежую говядину для Гоши.

– Бабушка, а как вас зовут?

– Я дочк, Анна Ивановна.

– Меня тоже Аня зовут! – воскликнула я и подражая тону Ларисы не предложила, а приказала:

– Поехали со мной в магазин и купим чего – ни будь и к чаю и к ужину.

– Нет, нет, – запротестовала Анна Ивановна, – Это ж почему ты должна мне продукты покупать?!

– Я очень этого хочу, – прошептала я, – Пожалуйста.

Мы долго и молча смотрели друг на друга. Бабушка мучительно принимала решение.

– Сейчас, инвентарь закрою, – робко кивнула она.

– Ох, Алиса, в магазине было сущее мученье. Старушка шарахалась от стеллажей едва завидев ценник. Наш бой состоял из десятков раундов и, слава Богу, и Ларисиным урокам по «убеждению», мне удавалось выигрывать всякий раз. Ей на самом деле было мучительно больно принимать мою помощь.

Наконец, мы вышли из супермаркета. Я ощущала себя великим полководцем, выигравшим целую войну. Выгружая в багажник две телеги, до краев наполненных всякой всячиной – я заодно отоварила Ларисин список – то очередной раз благословила невероятную вместительность такой с виду маленькой машинки.

Когда я зашла в квартиру Анны Ивановны, то увидела спартанскую обстановку: все только самое необходимое и очень старое. Именно старое, а не старинное. Впрочем, салонной мебели и плазмы я и не ожидала.

– Анна Ивановна, а телевизор у вас есть?

Женщина испуганно заморгала, глядя на меня.

– Даже не думай!

– Я просто спросила, – отмахнувшись, я уже приняла решение.

– Аня, что ж ты делаешь? За что мне все эти блага… – бабулька собиралась заплакать, но снова «включив» Ларису, я пресекла это дело.

Она вскипятила видавшего лучшие времена чайник, а я разрезала торт.

И за чаем, сестра, бабушка рассказала мне свою историю. Я была поражена, как легко может разрушиться целая жизнь. Это не первая и не последняя, такая банальная и предсказуемая история.

Жила она в небольшом городке, где находилась воинская часть. Аня только успела окончить школу и поступить в местное ПТУ, когда познакомилась с дембелем Кириллом. Это было начало семидесятых и к солдатам относились совсем по – другому. Мама девушки была не против такой дружбы, надеясь на то, что москвич женится на ее дочери и увезет в столицу. Он увез, но так и не женился. Состоятельным, «должностным» родителям была не нужна нищая провинциалка. Однако Кирилл оказался упорным и для начала добился того, чтобы Аня поступила в училище и поселилась в общежитии. Это было все, на что согласились его родители. Казалось, их чувства переживут все трудности и невзгоды. Кирилл поступил в институт. Оба учились и продолжали встречаться. Чтобы родители не предпринимали, Кирилл преданно ухаживал за Аней. Она закончила училище и устроилась швеей на фабрику, переехав из студенческого общежития во взрослое. Несмотря на все запреты и уговоры, юноша предложил пожениться, а потом поставить несговорчивых родителей перед фактом. Они подали заявление, но случилась беда – тяжело заболела Анина мама и девушка помчалась к ней. Дома ей пришлось пробыть больше полугода, пока не произошло неизбежное – мама умерла. За первые месяцы Кирилл написал невесте четыре письма, а потом замолчал совсем. Пережив похороны, Аня вернулась в Москву с уверенностью, что Кирилл обязательно объяснит ей свое молчание, а потом утешит и поддержит в ее горе, ведь она осталась совсем одна, и ближе Кирилла у нее не было никого. А дальше все было по банальной схеме: родители юноши за это время подсуетились и женили сына на дочери людей «их круга». Покончить с собой Ане не позволили соседки по комнате из общаги. Девушки всячески поддерживали ее и не спускали глаз.

Прошло два года.

Аня оставалась замкнутой и как от назойливых мух отмахивалась от парней. Жизнь текла однообразно, но спокойно и ее это вполне устраивало. Но тут вмешалась судьба и на этот раз тоже со злыми намерениями. Они столкнулись случайно и чувства вспыхнули с новой силой. Роман завертелся вновь, но уже с женатым мужчиной и без каких – либо перспектив на будущее. Вскоре Аня забеременела, но Кирилл убедил ее сделать аборт. В то время это было почти невозможно, но он «все устроил». Она долго плакала и колебалась, но все же уступила ему. Исход оказался трагичен: детей она после этого иметь не могла – срок был большим. После такого потрясения Аня очень долго не могла даже слышать имени горячо любимого человека, но через какое – то время он смог вернуть ее вновь. Прошли годы, Кирилл занял солидную должность, снял ей квартиру, а еще через некоторое время оформил прописку уже в ее собственной квартире. Итак, в тридцать пять лет Аня стала официальной москвичкой без детей и семьи, готовая ради него и дальше довольствоваться участью любовницы. Однажды они поехали на дачу Кирилла и, позволив себе выпить, он все же сел за руль сам, отправив водителя на выходной. Последствия не заставили себя долго ждать. Он отделался ссадинами и испугом, а Аня сильно повредила руку. О том, чтобы продолжать работать швеей, не могло быть и речи. Ей дали инвалидность и скудную пенсию, а Кирилл, чувствуя вину и ответственность, полностью содержал ее. Они вместе пережили сложные времена: и перестройку, и лихие девяностые, дефолт и кризис – в общем, все, что преподносила наша страна во избежание массового благополучия и народной скуки. Чтобы то ни было, Кирилл неизменно помогал ей и продолжал содержать. Самое страшное, что Анна наивно думала, что так будет всегда, и он никуда не денется, но единственный близкий человек скоропостижно умер, не дожив до пенсионного возраста. Сначала она распродала ценные вещи и какое то время жила на эти деньги, а потом пришлось мести двор, потому что пенсии хватало ровно на то, чтобы заплатить за квартиру. Поврежденная рука не позволяла работать дома, а инвалида не брали ни на одну приличную работу. Вот так она оказалась с метлой в руках, одинокая и никому не нужная.

Надо было не слушать его и идти работать, ведь в советские времена можно было где – ни будь устроиться, тем более с его помощью, однако он не то, что помогать в трудоустройстве – даже затрагивать эту тему не разрешал. Все твердил, что в ответе за нее на всю жизнь…

«Вот так – то детка, в этой жизни нужно надеяться только на себя», – закончила старушка свою исповедь, утирая слезы.

– Вот такая история, Алиса, – вздохнула Аня.

– И что теперь с ней? – участливо спросила я.

– Я во всем помогаю, а недавно бабушка «отписала» квартиру мне, и узнала я о ее решении только потому, что сделка дарения стоит огромных для нее денег и бабуле пришлось признаться. Сравнительно недавно она и вовсе пожелала переехать в мой старенький домик в поселке, чтобы освободить для меня московскую квартиру.

Мы долго молчали. Комментарии к этой истории были излишни.

Вдруг меня осенило. Этим вопросом я задалась еще в больнице, но Валины происки каждый раз отвлекали.

– Как ты обо мне узнала и вообще нашла?

– О! – оживилась сестрица, – Это вообще нечто загадочное. Ну, допустим, что ты где – то существуешь, я поняла, лишь взглянув на портрет. Если я живу в нашем времени, то и ты должна.

– Логика железная, а что дальше?

– Я не знала с чего и как начать поиски. Однако самой долго думать мне не пришлось. Дядя Женя немного приболел и мы с Ларисой ездили в город вдвоем. Когда вернулись, старший охранник протянул мне конверт.

«Приезжал хозяин и передал для вас это. На словах он не сказал ничего. Так что это все. Он даже в дом не заходил, а сразу уехал», – доложил он исчерпывающую информацию. Сказать, что я была удивлена – ни сказать ничего, но истинный шок впереди. В конверте было несколько твоих фотографий, причем в разное время года и сообщение о том, что произошла авария и в какой больнице ты находишься. А главное, вот это: – Аня вскочила с кресла, порылась в своей сумочке, извлекла паспорт и протянула мне.

Ожидая чего угодно, я открыла его.

– Заревская Анна Алексеевна, – ошарашено прочитала я и вытаращила глаза:

– Как это понимать?

– Паспорт тоже был в конверте, чтобы у меня не было проблем с подтверждением нашего родства. Благодаря этому паспорту мне отдали твои вещи и ключи от квартиры и машины. Тебе суждено было сберечь графскую фамилию до наших дней, а у меня только отчество. Но зато одинаковое с тобой!

Я задумалась.

– А Валя тебе не говорила про некоего «спонсора», который оплатил мое пребывание в платной палате и соответствующий уход?

– Вот и я про него подумала, – кивнула Аня, – Мне кажется, что хозяин поместья и тайный посетитель в больнице – один и тот же человек.

– Но зачем?! – хором, глядя друг на друга, воскликнули мы.

– Кроме того случая у ворот, ты когда – ни будь еще видела его? Ну, хотя бы припаркованную машину? Судя по всему – это дорогая спортивная тачка.

– Точно не скажу, но на капоте кто – то был. Если на старой «Волге» – олень, то тут, наверное, ягуар, – пожала плечами она и добавила: – Других зверей на капотах я не знаю. И нет, кроме того раза я его не видела. Но согласись, мало найдется мужчин с серебристо – серыми волосами, причем без следа седины.

– Да уж…, – отрешенно пробормотала я, тщетно пытаясь найти хоть какое – то объяснение всему этому.

– Теперь твоя очередь, – донесся до меня голос Анны, – Каким образом тебе известно больше, чем в дневниках двухвековой давности?

Что ж это получается? Он следил за мной, причем неизвестно как давно и постоянно, если у него были фотографии в разные времена года. Для чего? Кто он?

– Алиса? – погрузившись в свои мысли, я даже не вслушивалась в ее слова.

– Ты не слышала меня? – В ответ я поделилась с ней своими безответными вопросами.

– Здесь я могу предположить только одно, – авторитетно заявила Аня, – Особняк был восстановлен и отремонтирован ни так давно. Возможно, это были родители или родственники нынешнего владельца – загадки. И возможно, его семья раньше меня нашла этот портрет, а он заинтересовался его историей.

– Ага, и тут же обнаружил меня в мегаполисе и начал следить сначала за мной, а потом за тобой! Здесь все не так просто. Уверена, что он неспроста содержит особняк, хотя сам не живет там. Разгадка этого всего где – то в прошлом, в том времени, где я побывала.

Прищуренный взгляд Анны требовал разъяснений, и я рассказала ей обо всем, с самого начала и до того момента, как очнулась в больнице. Более того, поведала ей о моем путешествии в потусторонний мир и встречу с вселенной.

Я словно пережила это вновь. Забившись в угол дивана, и обхватив колени руками, я тщетно старалась унять мелкую дрожь, охватившую все тело.

Молчание нарушила Аня. С выражением сильного потрясения на лице, глухим голосом она спросила:

– А если все это не мистика и не глупость? Что если Кларисса на самом деле какая – то нечисть? Если хочешь, можешь смеяться надо мной, но я никогда ни отрицала, ни Бога, ни черта, ни всякую тварь вроде вампиров и оборотней. Можешь назвать меня наивной и глупой, все равно я подпишусь под каждым своим словом! К тому же я…

В тот момент я ее перебила и то, что Аня собиралась сказать мне, возможно, повлияло бы на дальнейшие события, но… так уж получилось. К тому времени, когда я узнала ее тайну, мир уже перевернулся…

– Нет, сестра, не назову. Теперь я и сама не знаю, во что или в кого верить. А еще у любого начала есть продолжение и конец. Наша с тобой встреча – начало чего – то. Я уверена в этом.

– Вот только чего? И чем все это закончится. Мы будем предпринимать какие – то действия?

– Захватим старшего охранника в плен и будем пытками добывать телефон хозяина? – цинично усмехнулась я.

– Что же тогда? – с легкой паникой прошептала Аня.

– Ничего, я думаю. Произойдет что – то, и станет началом… – мои слова прозвучали зловеще, но тогда я не подозревала насколько была права.

Это произойдет, но позднее.

Чтобы не впасть в состояние узника, ожидающего приговора, мы пришли к соглашению посвятить себя делам житейским.

Прежде всего, было решено отправиться на стоянку и забрать мою машину.

Стоило увидеть родной «фольсик» и пережитое отошло на несколько шагов назад, уступив место настоящему. Аня подсуетилась устранить следы аварии в сервисе и машинка стояла передо мной целая и невредимая, правда сильно запылившаяся на открытом воздухе.

– Помнишь еще, педальки – то? – с нотками ехидства спросила она.

– Мышечная память, слышала о такой? – парировала я, с удовольствием запуская движок.

Так началось мое возвращение в повседневную рутину, лишенную загадок и мистики.

Знакомство с новой «семьей» Анны благоразумней было избежать, чтобы не сочинять новых сказок – их хватало и так. Когда сестра привезла меня на свою «малую родину» и я увидела особняк собственными глазами, невероятное чувство ностальгии охватило все мое существо и заставило трепетать. Я сравнила это с ощущением из детства, когда впервые оказалась на море: эта необъятная, бесконечная водная гладь завораживала своей мощью и напоминала, что ты сама являешься лишь ее каплей, и вообще мелкой сошкой в этом мире. Однако вместе с благоговением в подсознании обосновалась уверенность, что я неотъемлемая часть этого поместья: и тех, кто был когда – то и тех, кто владеет им по сей день.

Позднее Аня привезла мне дневники ее далекой прародительницы, с которой я виделась буквально несколько месяцев назад.

Читая их, я поняла, что совершенно не ошиблась в девчонке. Юная графиня действительно любила и нашего отца и меня. В своих записях она передавала, как сильно будет скучать без меня и что рядом с ней больше не остается ни одной родной души. «Змеиная тетя» и матушка – истеричка – мои родственницы и мне положено любить их», – писала она, «Но я задыхаюсь рядом с ними и быстрее хочу замуж, чтобы навсегда покинуть их».

Дальше записи были редкими, только по какому – ни будь важному для нее событию. Прочитав их до конца, я еще больше прониклась к сестре Алисии, чей состоявшийся муж Николас Сен – Джон посодействовал в устройстве ее личного счастья. Ник познакомил Анну с одним из своих родовитых друзей и по совместительству партнера по бизнесу. Жених был значительно старше Анны, и возможно как раз его опыт былого повесы помог завоевать юную и наивную девушку. Да это ли важно? Главное, что Анна обрела свое счастье и покинула дом с его шипящими хозяйками.

Легкая грусть охватила меня, читая строчки про Николаса, но не более того. Странно, в прошлом я действительно увлеклась им очень сильно и, наверное, должна тосковать сейчас? К счастью нет, и выяснять почему, копаясь в себе, сочла опасным, пуская все по дороге судеб, идущей от светящихся огней.

Вскоре Аня познакомила меня со своей старшей тезкой. Стоило мне взглянуть на нее, как мурашки бурным потоком промчались по спине, а на голове зашевелились волосы. Я смотрела на нее, вытаращив глаза, а Аня с таким же выражением на меня. Это была та самая сумасшедшая бабуля, с которой и началась вся круговерть.

– Что случилось? – как ни в чем не бывало, поинтересовалась бабушка, слегка удивленная нашим поведением.

– Вы не помните меня? – мой вопрос прозвучал с истерическими нотками.

– А должна? – с любопытством – не более – спросила она.

– Н – нет, мне просто показалось, – пробормотала я, отмахнувшись от испытывающего взгляда сестры.

«Потом», – ответила я одними губами. К счастью, старушка тоже не стала вдаваться в подробности.

Женщина действительно выглядела старушкой, хотя ей было немногим больше шестидесяти. Создавалось впечатление, что она не живет, а всего лишь покорно доживает свой срок, определенный свыше. Конечно, было видно, что появление в ее жизни Ани сыграло свою роль. Женщина полюбила ее и обрела смысл своего одинокого существования. Правая рука Анны Ивановны была действительно в плачевном состоянии и функционировала с большим усилием. Я смотрела на эту женщину и думала о том, что несмотря на все трагические события, произошедшие с ней, она все же выбрала свою судьбу сама, не найдя в свое время достаточно сил, чтобы расстаться с Кириллом навсегда. Но теперь в ее жизни есть Аня и я, а время собирать камни прошло.

Несомненно, в тот день, перевернувший мою жизнь, она навещала на кладбище Кирилла. Вопрос в том, почему именно ей дано было сыграть роль машины времени для меня. Когда я рассказала Ане, что наша встреча с ее подопечной у меня не первая, она покачала головой и задумчиво пробормотала:

– Все мы встретились на одной сцене не просто так – это очевидно. Осталось ждать появления режиссера. Или просто забыть, чтобы не сойти с ума.

Второй вариант был предпочтительнее для всех нас.

Что же дальше? Настало время искать работу, потому что хоть и не совсем скромного, но счета в банке и дохода от сдачи родительской квартиры, довольно маловато. Необходимо решить с чего начать и в какую сферу деятельности податься.

15

Мгновение, когда в собственной голове проносится вся жизнь, может быть вызвано сильным потрясением, ужасом, страхом и, наверное, чем – то еще, но у меня все причины слились вместе. Работу я еще не нашла, всю наличность с банковского счета сняла и с немалым усилием убедила Аню взять ее для необходимого ремонта дома, в который настаивала переселиться Анна Ивановна. Сейчас у меня в распоряжении только деньги с аренды квартиры и больше ничего.

Кое как поднявшись на ноги я таращилась на изрядно помятое крыло «Лексуса» и треснувшую фару, в которую попала стеклянная бутылка «Тархуна». Ее осколки лежали на асфальте, а зеленая жидкость капала с поцарапанного бампера. Что было сильнее – гул в голове или орущая сигнализация, я не знала.

Черт, не иначе, принес меня именно в этот супермаркет и именно в нем были эти хилые пакеты! И именно на этой парковке я споткнулась у своей же машины и забодала «Лексус»! От мысли, что придется продать «фольсик» – потому что в ОСАГО я не верила – чтобы оплатить причинённый ущерб, да и этого может не хватить, слезы обиды и несправедливости ручьями хлынули из глаз. Вдруг я заметила, что в зеленой луже на земле появились красные капли и потрогала висок, а потом уставившись на окровавленные пальцы, завизжала громче «Лексуса». Низа что я больше не хотела в больницу!

– Эй, мадам, что произошло? – кричал приближающийся высокий крепкий парень.

Я взглянула на свое отражение в тонированном стекле проклятой машины и поняла, что размазавшаяся тушь вперемежку с кровью и соплями – идеальный грим для «Ходячих мертвецов». Повернув к нему «личико» и услышав «Матерь Божья!», я снова испытала леденящий ужас, но уже совсем иного рода.

Коротко стриженный, почему то голубоглазый, немного шире в плечах, но… передо мной хлопал глазами Николас.

– У – у меня глюки! – услышала я свой истерический визг.

– Да ты сама как глюк, только страшнее!

Пискнула сигналка и черное чудовище затихло. Я тронулась, не иначе, потому что дрожа всем телом отупело наблюдала как Ник достал из машины пачку влажных салфеток и протягивал мне.

– Вытрись! – прозвучала четкая команда.

Трясущейся рукой я взяла салфетку и принялась яростно оттираться.

– Что с головой? Дай посмотрю.

Что – либо возражать и вообще говорить я не могла – или окостенел язык или меня пробил паралич.

– Давай помогу. Чего так руки трясутся, перебрала вчера? Так какого черта за руль полезла? Это твоя машина? – Ник поднял упавший брелок от «фольсика» и в негодовании потряс им перед моим носом.

Я по – прежнему не могла вымолвить ни слова, лишь беззвучно шевелила губами как выброшенная на сушу рыба. Он вытащил чистую салфетку и принялся осторожно вытирать мою царапину, а потом, вытаскивая одну за другой, вытер мою перемазанную физиономию.

– Как же тебя угораздило, малахольная? Ну вот, мелкая ссадина и незначительная, сейчас обработаю и пластырем заклею. – Через минуту он вернулся с аптечкой и продолжил начатое.

– Ты хотя бы разговариваешь? – насмешливо спросил Ник.

Язык отлип от неба и я промямлила:

– Сколько ты… вы возьмешь… те с меня за ущерб?

– Так ты из – за машины? Я – то думал, ты ревешь от боли! Вот глупая! Голова болит? Кружится? – галдел он, размахивая грязными салфетками. Мы, наверное, представляли собой весьма милое зрелище для случайно проезжающего экипажа ДПС, но в тот момент от веселья я была слишком далека.

– К – как тебя зовут?

– Ни хрена ж себе повод познакомиться, – хмыкнул милорд Сен – Джон.

– Меня зовут Никита, а ты – то кто, боец невидимого фронта?

– Ал – Алиса, – икнув, выдохнула я.

– И твой домик приземлился прямо на мою машину. Гудвин приказал? – веселился Николас – Никита.

– То Элли была…

– Точно, – кивнул он. – А ты всего лишь вернулась из зазеркалья.

– Если б ты знал, насколько близок к истине, – уже более – менее твердым голосом ответила я. Фантом с лицом Николаса внимательно вглядывался в мои глаза, а потом, убедившись, что моя машина закрыта, безапелляционно заявил:

– Поехали со мной.

– Но… – попробовала возразить я, не испытывая при этом ни капли страха перед его намерениями насчет меня.

– Битый побитого повезет, как – то так, – улыбнулся он широкой и по – мальчишечьи задорной улыбкой Николаса.

Кем он был, человеком из плоти и крови или призраком, стало не важно, лишь бы он не исчез и не растворился в воздухе.

Пока мы ехали, он молчал. Я по не многу приходила в себя, а проезжающие мимо автомобили и люди на тротуаре с мобильниками в руках помогали убедиться, что я в современной машине, а не в карете.

Собственными глазами я видела портрет и родовой особняк, встретила вполне земную и реальную Анну, так почему не повстречать Николаса? Вот только зовут его Никитой. Мы с Анной перенесли наши имена через века, а он нет, хотя имена созвучны. Указывает ли это на что то или нет – было все равно, главное, началось нечто неизведанное.

Никита привез меня к себе домой, в трехкомнатную квартиру, площадью в две мои. В обстановке и дизайне интерьера чувствовалась рука специалиста: умеренная роскошь гармонировала с уютом и порядком. Видимо, мне полегчало окончательно, потому что я задалась вопросом: кто же поддерживает эту чистоту и порядок?

– Будешь чай, кофе или чего по – крепче?

– Не знаю…, ничего не хочу. – Гораздо больше меня интересовали «боевые раны» его огромного черного чудовища по имени «Лексус». Ну, вот зачем мужикам такие танки? Я вновь разнервничалась и решила прояснить ситуацию сейчас же, хотя в подсознании уже поняла, что побитый танк – это меньшее из бед и он лишь магнит, чтобы притянуть нас.

– Отстань ты от машины, она железная и ей не больно, – отмахнулся Ник.

– Зато больно мне! И она не железная, а золотая, судя по цене. У твоего чудища бампер, крыло и фара дороже всей моей машины и сразу рассчитаться с тобой…

– Я же сказал, успокойся! – раздраженно перебил он, – Меня гораздо больше волнует твоя пробитая голова, – в его взгляде промелькнула тревога.

– С моей головой все в порядке, – растерялась я. Так не бывает! Ему от меня что – то нужно. Наверно. – Это всего лишь царапина и совсем не болит.

– Вот и у «Лексуса» ничего не болит, – отрезал Ник, – Так ты хочешь чего – ни будь? – его тон стал участливым.

– Да, чтобы ничего этого не случилось, – ответил мой лепечущий голос.

– А я не жалею, что мы познакомились, даже таким… э… необычным способом.

– Я не про знакомство.

– Ты становишься назойливой! Сколько раз мне нужно повторить, что мне плевать на помятый бампер и чертову фару? Ты могла пораниться гораздо серьезней. Отстань от моей машины!

– Но так не бывает! – взорвалась я. Возмущение и недоверие избавили меня от остатков страха. – Такие, как ты просто так не прощают!

– Такие как я? Интересно, – Никита сложил руки на груди и привалился к дверному косяку. Мне не понравилось, как сузились его глаза.

– Это какие же?

– На таких машинах, стоимостью больше типовой квартиры!

– Все! Поехали. – Он заслонил собой весь проем и угрожающе упер руки в бока.

– Куда?! – с бесстрашием загнанного зайца ощетинилась я.

– В ГАИ! Переоформлять машину на тебя, иначе не видать мне покоя в этой жизни.

– У тебя его и в прошлой не было, – помимо воли сорвалось с языка.

– А ну – ка по подробнее с этого момента, – он подошел и сел рядом на диван, повернувшись ко мне, а в следующую секунду встал и куда – то пошел.

– Я всё-таки набулькаю чего – ни будь. Тебе «Мартини» или «Бейлис»?

– Жигулевское.

– Тогда с водкой.

– Мартини.

Послышался звук льющейся воды, а потом он вернулся с двумя бокалами и тарелкой фруктов. За тем извлек из бара две бутылки с коньяком и «Мартини».

Я молча наблюдала за его действиями и все еще не верила в происходящее, хотя после появления Анны и ее тезки уже должна бы поверить. Вдруг я опять в коме? Ударилась слишком сильно и потеряла сознание! Ладони вспотели, а в затылок словно тыкали иголками.

– Теперь рассказывай, – словно препод на экзамене велел он, возвращая меня в действительность.

– Осталось вытащить билет.

– Извини, – пробормотал он, – Издержки занимаемой должности. Расскажи пожалуйста, что ты имела в виду насчет моего прошлого, – с подчеркнутой вежливостью попросил он.

Я тяжело вздохнула. Трудно было преподнести правду и не выглядеть сумасшедшей.

– Несколько месяцев назад я попала в аварию и пятьдесят семь дней была в коме, – удивление в его глазах, но комментарии не последовали и я продолжила:

– Я будто бы перенеслась в прошлое, в котором был ты, – снова тишина и внимательный взгляд.

– Ты был наследником графского рода, большого состояния и старинного замка, принадлежащего твоей семье несколько поколений, – на одном дыхании выпалила я и затаилась в ожидании реакции.

Ни насмешек, ни тем более раскатистого смеха не последовало. Поначалу непроницаемое лицо становилось удивленным и растерянным.

– Ты имеешь в виду графов Сен – Джон?

Теперь опешила я и не моргая уставилась на него.

– С самого детства тетка рассказывала одну и туже сказку, что наши предки были из знати, в роду которых соединились семьи английских аристократов и русских князей, в жилах которых текла королевская кровь. Имя графа Сен – Джона звучало буквально в каждой воспитательной нотации. Это было что – то вроде морали после басни: «Помни, Никита, о своем происхождении и живи достойно». Сам же я ничего об этом не знаю и не видел ни одного подтверждающего документа, – буднично заключил он.

– А твои родители?

– Я не помню их. Меня растила тетка, – лаконично ответил он, ясно давая понять, что дальнейшие вопросы о семье, закрыты.

Больше мы к этой теме не возвращались.

– Продолжение найдет нас всех само, – пророчески изрекла Анна, когда я ей все рассказала. Проще всего было согласиться – так я и поступила.